Кубок огня, льда и желаний

      Валерия неотрывно пялилась на разбросанную пёструю стружку конфетти под ногами. Надоедливая праздничная мишура так и липла к обуви, словно потешаясь над её пасмурным настроением. Девушке даже захотелось вернуться на озеро; оставленное позади, оно поспешно натягивало на себя простыню льда после бесстыжего оголения на потеху зрителям. Сердце девушки точно также покрылось холодной корочкой, которую она так и поддевала ногтем, вспоминая поцелуй счастливой Чжоу с чемпионом. Когда Валерия проморгалась, отгоняя непрошенную влажную пелену с глаз, она отыскала самую яркую точку среди опустевшей после соревнования структуры полуарены — её Арктура.       «Эй, ты как?» — спросил он, вопросительно задрав подбородок.       «Бывало и лучше, » — сбросила она прилипающий к форме мокрый снег.       Выросшие бок о бок брат с сестрой могли общаться на расстоянии без какого-либо волшебства.       «Пойдём со мной? — зазывающе кивнул он в сторону удаляющейся процессии учеников к замку, — потанцуем! — повёл бровями, при этом изображая смешной танец руками».       Как бы она не любила тепло и комфорт семьи, сейчас Валерии хотелось переждать гадкое чувство в гордом одиночестве.       «Мне и тут хорошо, » — пнула она ногой снег с разноцветными украшениями, не желая присоединяться к празднику.       Брат задумался на пару секунд; он пожевал внутреннюю сторону щеки, следом — пожал плечами и хрустнул пальцами:       «Хочешь, убью кого-нибудь?»       Сначала девушка вобрала в лёгкие воздух, чтобы ответить «да» — Валерия искренне желала, чтобы он оборвал её внутренние мучения. Но, сжав губы, с её стороны всё же последовала жестикуляция, раздраженно вопрошающая о здоровье его ума. Махнув на него рукой, после красочного обмена вопросами «Ты совсем с ума сошёл?», «А ты не знала?», Валерия дала знать невыносимому самодуру, что найдёт того позже, сама же направилась на корабль. Но и там она не отыскала уединения, на которое уповала.       — Уф! — вздрогнула Алиса, стоило ледяной волшебнице зайти в женскую каюту, — мне одной кажется, или в последнее время барахлят чары отопления?       Как же Черных хотелось, чтобы в их каюте были хоть какие-то балдахины, ширмы, перегородки. Но нет, спальня волшебниц Дурмстранга была общей, а понятие приватности отсутствовало вовсе. И сейчас уязвлённой девушке было особенно некомфортно находиться среди других как на ладони.       — Отнюдь, — шмыгнула носом Яна, — просто кто-то, — порицательно выделила она указание, качнув головой в сторону Валерии, которая безуспешно старалась не замечать упрёки в свою сторону, — дуется, что Каркаров назначил её следить за озером вместо того, чтобы сидеть в роскошной ложе для почётных гостей! Бр-р-р! А нам терпеть!       — Дело не в соревновании! — выпалила та, не выдержав, но вовремя закрыла рот, чтобы не выдать истинную причину своего скверного настроения. Сделав вид, будто резкой реплики и не было, она подошла к тумбе с их фотографиями и изобразила крайнюю занятость неким несуществующим но важным делом, поэтому якобы не может отвлекаться на пустяковые разговоры.       — Обманывай кого хочешь, хоть саму себя, только верни контроль тепла в каюту, — Алиса подошла к иллюминатору и глубоко вздохнула, обняв свои локти, чтобы хоть как-то согреться, наблюдая за усиливающейся вьюгой. Девушка не то чтобы была безраличной — ей настолько хотелось славно провести день, что она попросту не заметила, что Черных пребывает в смятении. Глаза девушки выискивали признаки праздника свозь снег, — представляете, из-за непогоды отменились все уличные забавы, запланированные на окончание второго испытания! Вроде как организаторы пытаются придумать что-нибудь в замке. Жень, ты знаешь что-либо по этому поводу?       — Конечно, обижаешь! — озорливо чирикнула анимаг, которая что-то до скрежета эмоционально строчила по бедному листу бумаги, совершенно не обращая внимания на волну холода. Видимо, кого-то ждало гневное письмо. — Сначала в Большом зале пройдёт пир для гостей, чуть позже гриффиндорцы и пуффендуйцы отпразднуют разделённую победу. Вход свободный по паролю «Хогвартс-чемпион»… — поставив жирную точку, которая угрожала растечься в кляксу, Женя тоже выглянула в окошко, — думаю заглянуть к ним перед ночной Астрономией.       — Перед Астрономией? — взволнованно подключилась к разговору Полина, которую всегда привлекала романтичность этого предмета. Было что-то необычно-загадочное в немой коммуникации между светилами и волшебниками глубокой ночью. — Но за окном и носа не увидишь, не то что звёзд!       — В Шотландии циклоны быстро приходят и уходят; обещают, к ночи стихия распогодится и откроется лучшее зимнее небо для наблюдения за Плеядами…       — …за семью сёстрами-нимфами из греческой мифологии! — моментально определила поклонница красивых историй ближайшее звёздное скопление к земному шару.       — В яблочко. — Довольно потрепала Женя макушку самой младшей девушки в команде, хоть они и были приблизительно одного роста. — Оказывается, эти красотки нужны мне для успешной сдачи проекта по Трансфигурации, так что посещу факультатив.       Девушки столпились у круглых окошек, поглядывая на Хогвартс, радостно щебеча да строя планы, как можно оттянуться. Но одна всё же осталась в стороне, чувствуя себя совершенно лишней.       — Лера, слышала? Факультеты празднуют, звёзды сияют. Ну чем не хорошее окончание дня, а? — подоспели позитивные сёстры, — ну же, пойдём, пойдём!       Но, к сожалению, даже задорное настроение подруг не смогло дать Валерии необходимый толчок, чтобы избавиться от глубоко засевшей точки. Видя её заминку, Женя осторожно дополнила:       — Если это что-то изменит, то Диггори не будет на вечеринке Пуффендуя. Он и остальные чемпионы, как и их пленники, сейчас находятся в больничном крыле на осмотре.       А вот эти слова пробудили волшебницу, да так, словно в неё бросились кусачей капустой. Она раздражённо отшатнулась от тумбы как ошпаренная, едва не посбивав рамки семейных фотографий волшебниц на пол, и требовательно прошипела:       — Почему ты упомянула Диггори?       Все обсуждения моментально прекратились, свидетельствуя острую реакцию Валерии: ещё секунду та отрешённо топталась неподалёку, теперь же кипела, едва не выхватывая палочку с угрозами.       — М-м, ну-у, — занервничала медведица, в тысячный раз порицая свой неосторожный длинный язык, который разрушил хорошее настроение в каюте, — ты вроде как должна за ним шпионить для Каркарова, и я подумала, что тебе не захочется совмещать работу с отдыхом, вот и всё! — отчаянно придумывала она небылицы на ходу, запинаясь. Казалось, отговорки сработали, но ей было настолько тяжело под давлением, что она поспешила ретироваться из комнаты, — и вообще, пойду я от вас в теплицы Помоны! Там теплее, чем здесь, а этот прыщ, оставленный Фурункулюсом гриффиндорцев, проходит только под припаркой особых растений!       И выскочила за дверь, поспешно накинув шинель.       — Какой-такой прыщ? — настороженно переспросила Алиса, которая только сейчас оторвалась от наблюдения за бесконечным потоком снега и поняла, что что-то не так.       Полина, которая совершенно не замечала перемен настроений в комнате, с юной бодростью и готовностью пояснила:       — На днях Женя угодила в перепалку с бравыми представителями факультета Годрика, — Серебренникова будто пересказала байку, которую собиралась сделать легендой в Дурмстранге, — оказались втянуты все: Лонгботтом, Уизли, Маклагген, ну и наши колдуны… Всё быстро закончилось, вот только кто-то из гриффиндорцев проклял Женю еле сводимым Фурункулюсом. Каркаров же словил на этом выгоду и подтянул Краму пару баллов, поэтому, несмотря на второе место по итогам этого раунда, он всё равно лидирует в Турнире…       Но Алисы и след простыл к концу её рассуждений. Сверкая глазами, требующими правосудия, она вылетела прочь из каюты, громко хлопнув дверью.       — А ещё говорят, это я сегодня не в духе, — Валерия потёрла лоб, постепенно приходя в себя. Полина немного осунулась, что две подруги сбежали после её реплик, но старшая волшебница заверяюще потрепала её по плечу. — Не бери близко к сердцу, сегодня весь день не предвещает ничего хорошего. Даже мне, пожалуй, стоит пройтись по территории замка охладиться. Вы же не тухните на корабле и развлекитесь с тремя школами!       Досадно осознав, что Женя и Алиса разбежались именно из-за её несдержанного недовольства, Валерия решила прогуляться, дабы не испортить настроение и другим. Итак, оставив шинель на борту, Черных вышла на берег, гадая, куда же ей направиться. Ей было совершенно не холодно в бежевой кофте — наоборот, мороз освежал, очищая голову от тяжестей плохих дум. Вдохнув зимний воздух полными лёгкими, девушка доверилась стихии и пошла в ту сторону, куда её уносил ветер; тот же, поманив её в разных направлениях, в итоге завёл её в школьный двор, где, наконец, успокоился.       Сочтя затишье за знак, Валерия заприметила любимую скамейку; она забралась на неё с ногами, где устроилась по-турецки и отдалась лёгкой ностальгии. Сколько же воспоминаний связано с этим местом! Вот она осторожно следит за непонятными для неё учениками ещё неизведанного Хогвартса, а вот Малфой поддевает Поттера, которого, в свою очередь, проучил профессор Грюм, превратив в хорька, только чтобы быть отчитанным Макгонагалл. Здесь же проходили почти все весёлые школьные ярмарки, как и волнительные сборы для первого похода в Хогсмид за бальным платьем! А ещё, некогда это место было её любимым для… наблюдения за Седриком. О нет, снова её мысли вернулись к волшебнику, а вместе с ними и неприятная досада. Валерия огорчённо потянулась, тряхнула головой, но звенящий гул в черепной коробке никуда не уходил. Тогда она развязала ленты, сдерживающие её северные косы, расплела их от кончиков до виска, следом — пропустила волнистые пряди сквозь пальцы и принялась массировать кожу головы, отпуская напряжение дня.       — Ну что за напасть, — проворчала она, не жалуясь ни на что конкретное; ведь во дворе было тихо и безлюдно после второго испытания: все давно собрались праздновать в Большом зале.       Изредка издалека раздавался шум и гомон банкета, навевая одиночество. И даже сильный снегопад, забирающий белизной все краски, только усиливал ощущение изоляции. Девушка упёрлась руками позади спины и закинула лицо к штормовым облакам, чтобы снежинки ниспадали на него, охлаждая искусанные губы, трясущиеся лиловые веки, покрасневшую кожу, которая начала шелушиться, так как Валерия то и дело тёрла лицо от нервов в последнее время. Если бы у неё удалось отбросить лишние мысли, то могло показаться, будто она снова в Дурмстранге, где все являются частью института и в то же время сами по себе, где всегда тихо средь снежных гор. Но у неё не получилось.       Поёжившись, Валерия в очередной раз укорила себя, что не разделяет радость дня: Седрик пришёл в испытании первым, у него наконец всё получилось, он получил должное признание. Но вместо ликования внутри ощущалась просто… пустота. Где бы она ни находилась: у озера, на корабле, во дворе, в одиночестве ли в компании, перед глазами так и стоял поцелуй с Чжоу Чанг. Признаться, со стороны он вышел действительно зрелищным. Красивым, романтичным, прям как из мифов или сказаний, где герой получает награду за спасение волшебницы из лап чудовищ глубин. Но, о, звёзды, насколько же это казалось неправильным! Девушке невыносимо претило, что другая прикоснулась к тому, что было «её». Настолько, что её посетили безумные желания избавиться от нарушительницы её спокойствия точно также, как и от Волохода. Как же тяжело ей далось не поддаться опасным порывам зарождающейся душевной болезни! Не даром ревность издавна считалась зелёноглазым монстром, пораждающим насилие. Как и зависть.       Хотелось ли Валерии оказаться там, на дне Чёрного озера? Примерить на себя роль жертвы, дамы в беде? «Да, » — тихонько призналась она самой себе. Но только если её вызволит именно Седрик — тогда она согласится ждать его сколько угодно в беспросветной пучине, знойной пустыне, на самом далёком краю земли — да где угодно! Возможно, даже помогла бы похитителям связать и утащить себя… Но прийти за ней должен именно он.       «Только он». — Твёрдо решила девушка, при этом поморщившись от всей той слащавой нелепицы, что нафантазировала себе.       А Дамблдор… Валерия ухмыльнулась. Только после испытания она раскусила замысел директора, который крылся за вопиющим опоением и допросом в кабинете. Похищение интригана, бесспорно, вышло довольно тонким: никто бы и не заподозрил неладное, когда ученики направились к главе школы, к их самому надёжному защитнику. Но, черт возьми, как же невыносимо горько о того, что она разгадала схемы лишь после их свершения! Такое ощущение, будто она никогда не окажется на шаг впереди.       Да и к тому же, как бы Черных ни ответила Дамблдору тогда в кабинете, всё равно проиграла бы: вывертевшись из цепких силков чар сна, она невольно перебросила их на Чжоу, и по итогу волшебный мир признал когтевранку парой Седрика. С другой стороны: поддайся она Дамблдору и окажись под водой, Каркаров прознал бы о её связи с чемпионом другой школы, и тогда разразилось бы полное фиаско. Вот Крам, Крам спокойно мог быть с Грейнджер — их отношения слегка порицалось Дурмстрангом, но всё равно, болгарин заслужил право выбора как никто другой, в то время как Валерия встала на сторону врага её института — а это уже расценивалось как предательство. Таким образом, как бы она ни поступила в кабинете Дамблдора, всё равно оказалась бы в проигрыше.       Волшебница поёжилась своему умозаключению, досадно почесав затылок. Она неимоверно устала и была полностью измотана после проделанной работы на озере, после эмоциональных качелей. Волей-неволей ей пришлось осведомиться у самой же себя: а был ли во всём смысл? Зачем ей столь упорно стараться, изводить себя, если в итоге она ничего не изменит? От фатализма девушку совершенно нежданно-негаданно отвлёк вопрос, раздавшийся из белой пелены снежинок:       — Тут не занято? — буркнул мальчик, который стал ей уж очень знаком с первых дней в Хогвартсе.       Её дальний родственник держал газетную сову подмышкой и неуверенно переступал с ноги на ногу. Вопреки услужливо заданному вопросу, его видок был довольно раздражённым. Могло даже сложиться ощущение, что он был на одной эмоциональной волне с Валерией. Как говорится, страдание любит компанию.       — Конечно, юный Малфой, — пригласила она его жестом присоединиться к своей одинокой вечеринке саможалости, — как ты поживаешь? Мы давно не виделись.       — Да вот, никак не могу открыть треклятую сову, — недовольный юноша смахнул выпавший снег со скамьи, а затем грузно уселся с громким выдохом, точно также устало подставляя лицо к снегопаду, как и Валерия минутами ранее в поисках успокоения, — хочу перечитать предыдущий выпуск, прежде чем новости обновятся…        — О-о, понимаю, — сказала девушка, осторожно переняв пернатую газету. Она аккуратно потянула за крылья в сторону, и, ухнув, бумажная птица преобразовалась в разворот газеты, — а почему ты не празднуешь со всеми? Позволь поинтересоваться.       Честный ответ последовал незамедлительно.        — Ненавижу, когда Поттер получает очередную победу, — снова буркнул он, вытянув ноги и делая вид, что разглядывает что-то интересное на мысках, — терпеть не могу его привилегии избранных.       Вот только девушка не собиралась подыгрывать Малфою.        — Но ты ведь тоже не без привилегий. — Безжалостно указала она, вернув газету.        — Это другое, — с полной уверенностью парировал тот, — стоило ему вступить в чемпионат, как отовсюду только и слышно: Поттер то, Поттер это. Сил уже нет. — На юном угловатом лице отразилась сильнейшая неприязнь — причём именно личная, будто он и Гарри не поделили в своё время нечто важное, и теперь его едкость стала делом принципа.       Валерия могла слегка потешиться над его необоснованной завистью. А могла проникнуться и поддержать беседу, ведь насколько бы Драко не был заносчивым, он всегда казался ей очень одиноким.        — Гриффиндорский мальчик… скажем так, волею судьбы на его участь выпало сложнейшее испытание, и, проходя его с друзьями, он показывает отвагу, бескорыстность, веру в победу. Всё то, на что у обычных людей не хватает духа. — Она размышляла одновременно вкрадчиво и осторожно, стараясь не спугнуть ранимого собеседника. Драко фыркнул, закатив глаза, — и, только допусти эту возможность, — мягко намекнула она, — если бы ты не грубил и не решал всё силой фамилии… Другие разглядели бы благородные качества и в тебе.       — Пф, общение на равных — удел слабых. Чистокровные семьи стоят выше других, а самые древние, священные, возглавляют самую вершину общества, crème de la crème. — Его интонация сменилась с неуверенной до заносчивой; теперь Малфой лениво растягивал слова и важно расставлял акценты, и Валерия без труда распознала, чью манеру говорить он мимикрировал: девушка отчётливо слышала эту грань, где Драко озвучивал собственное мнение, а где повторял за отцом, Люциусом. Волшебница виделась с ним лишь однажды на новогоднем приёме и имела возможность обменяться с ним только почтительным приветствием по правилам этикета, но ошибки быть не могло. — Тебя разве не так учили?!        На этом вопросе девушка вспомнила Малфой мэнор, удалённое от всего поместье на бескрайних просторах графства Уилтшир. В памяти возникли роскошь и безупречность в каждой детали, бесчисленные, легкозаменимые слуги. Только самое лучшее. Действительно, crème de la crème. Она представила, как по-другому могла сложиться её жизнь, если бы до института её держали одной в стенах огромного особняка, без братьев и сестёр, друзей, если бы всё детство проходило по строгому плану и правилам из книг, диктующих дозволенное юным особам, если бы ей изо дня в день повторяли о величии аристократии и чистоты крови. Моргана упаси — ей было достаточно порядков Дурмстранга, и то почти все силы уходили на то, чтобы обойти их категоричность.        — Меня учили быть благоразумной, справедливой волшебницей. С холодной головой. Не хвастать силой лишний раз, но и не давать себя и близких в обиду. — Наконец ответила она после достаточно долгого размышления, вертя пальцами перстень Черных, — и в то время как другие волшебники из обычных семей могут жить свободным выбором, именно на священных возложена ответственность принимать серьёзные решения о дальнейшей судьбе магического мира. Мы неспроста наделены древней магией и мудростью предков. С большой властью приходит большая ответственность, ведь брать может каждый, юный Малфой. Брать и унижать, подавлять. Но истинная сила заключается в том, чтобы отдавать. Да, думаю, именно это настоящий удел дворянства. Заботиться об обществе, а не подгибать и грабить волшебников слабее.       Валерия сама не знала, откуда в ней взялись все эти премудрые назидания, учитывая недавнюю череду неверных выборов, которые привели её к текущей печали. И тем не менее, однажды подобный разговор у неё состоялся с братом, а у того — с отцом, ну а ей пока не было кому передать эти знания, так почему бы и не поделиться ими с Драко. Тот удивлённо смотрел на неё, но не с отвращением. Будто она открыла ему новый континент или поделилась, как приручить Громовеста.        — Я никогда не думал об этом так… — наконец молвил он, уткнувшись лицом в ладони от переизбытка чувств, — просто во мне все эти… эмоции. Не пойми меня неправильно, я горд быть Малфоем и не отступлюсь продолжать семейные ценности, но порой столь остро ощущаю несправедливость и зависть, что не знаю, как совладать с ними, кроме как быть скверным и указывать окружающим на своё место.        — Тогда научись сдерживаться, не рубить с плеча. Успокаиваться, считать до десяти, — снова запросто предложила дальняя кузина, будто это не у неё постепенно проявлялось безумие в крови. Поразительно, насколько легко раздавать советы, когда речь идёт не о твоих проблемах.       Драко не мог поверить, что она только что сказала нечто настолько очевидное, и при этом ненужное, словно смеялась над ним. Но нет, Валерия смотрела на него с полной серьёзностью, выжидая его решения.       — И что это даст? — решил уточнить он, проверяя, что она хотела сказать своим «советом».       — Ну, для начала, это облегчит другим задачу общения с тобой. Тебе же даст возможность отринуть неприятные ощущения, открыться чему-то новому, — девушка вернулась к созерцанию двора и связанным с ним эпизодами начала осени, когда наконец пробила и вышла и собственной скорлупы, — найти как настоящих друзей, так и то, что действительно важно и чем ты хочешь заниматься, — перед ледяными глазами пронеслись тёплые воспоминания об основании ковена и заключении контракта, — просто… попробуй по-другому. Ты ничего не потеряешь, но, может, что-то да изменится. Начни с малого. А представь, если бы тебя отправили учиться Шармбатон? Ты видишь, какие они легкомысленные и открытые? Только вообрази! — предложила она в шутливой форме, но её слова показались парню ещё более абсурдными, чем предыдущий совет.       — Исключено! Я должен был учиться в Дурмстранге, но матушка настояла на Хогвартсе. — Категорически отказался он даже представить свою жизнь под другим углом.       — Да, возможно, форма обучения Дурмстранга подошла бы больше целям твоей семьи, — не стала спорить Валерия, — но вот, допустим, волею леди Малфой ты оказался в Хогвартсе, в то время как выбор куда и как двигаться дальше только за тобой.       — Выбор, — горько усмехнулся Малфой, — не думаю, что он у меня есть. Отец позаботился о том, чтобы я перенял некую роль, к которой он меня усердно готовит.       — Я бы не была столь уверенной в этом, Драко. Вон, Арктур, замечательный пример, — Валерия не переставала улыбаться, беря «пример» в кавычки пальцами, — только посмотри на него! Успешный волшебник, строит карьеру, а ведёт себя как вздумается. И не смотря на то, что он чучело, все равно поступает по-своему, зачастую наперекор аристократии, при этом соблюдая семейные ценности. Он как никто обожает ломать стигмы. И помни: Черных, как и Блэки, поступают сердцем… — передала она младшему родственнику ту истину, о которой ей постоянно напоминал старший брат.       — …как и расправляются с неугодными, оставляя за собой кровавый след.       — Или же так, да, — не собиралась Валерия преуменьшать мстительный характер многих членов её семьи, что сыграл дурную славу, — хотя мне всё же хочется верить, что не только кровь решает, кто ты и куда пойдёшь.       Они сидели как Инь и Ян, две половинки, слегка склонившиеся друг к другу: тёмные спутанные волосы девушки раскинулись по светлой кофте, а белая макушка мальчика светилась над чёрным форменным пальто. Малфой долго думал, отвлечённо подмечая, как падающие снежинки тают в воздухе, так и не достигая их.       — Ты так и не поделилась, почему сама прячешься тут, вдали от других.       Настала очередь Валерии горько и смущённо смеяться.       — Я, как и ты, не очень довольна результатами второго испытания и едва сдерживаюсь, чтобы не погрести Хогвартс под снежной лавиной.       — А я бы посмотрел, — отшутился Малфой, чем заслужил довольно крепкий толчок в плечо. Он лишь улыбчиво потёр место ушиба, как нащупал нечто в кармане, — вот… — протянул он леденец, — воспитывающая меня домовуха всегда давала конфету, когда мне было тяжело оставаться дома одному. Ещё она утешала объятиями и порой похлопывала по спине, но не думаю, что этим должны заниматься взрослые.       Малфой пытался поддержать её. У Валерии потеплело на душе, и она притянула его в дружеские полуобъятия, слегка похлопав по спине. Как и ожидалось, мальчик сразу же смутился и выбрался из захвата, посмотрев на неё как на полоумную.       — Ты чего, отцепись! Не хватало ещё, чтобы меня застали за глупыми сентиментальностями с девчонкой, да ещё из другой школы, — подскочил он, смущённо поправляя зимнюю мантию, — бывай, Блэк. — Небрежно попращался он, успокоившись.       Валерия с лёгкой улыбкой наблюдала, как он, ссутулившись, заковылял к замку. Что ж, хотя бы теперь он не был расстроен. Как и она. Небольшое обсуждение невзгод совершенно неожиданно придало ей сил взять себя в руки и перестать унывать.       — Говорят, к вечеру распогодится, а ночью будет звездопад! — сказала она ему вслед достаточно громко, чтобы он услышал наверняка. — Загадай желание! Звёздный небосвод всегда благоволил Блэкам.       Валерии действительно было интересно, какой же волшебник вырастет из этого целеустремленного, но немного запутавшегося мальчика. А ещё ей пренепременно хотелось, чтобы его желание исполнилось.

***

      — Вздро-огнем! — Женя сама вздрогнула, услышав громкий тост в честь Виктора на грани рёва, когда проходила мимо небольшой столовой фрегата. Видимо, мужской подотряд решил распить несколько бутылок сливочного пива в честь второго испытания, — за Крама, что был знаменит как орёл, а теперь — как акула. На суше, в небе или море, наш чемпион — везде чемпион!       — Чем-пи-он, чем-пи-он! — принялись отбивать кружками слово парни, отчего Женя закатила глаза и не сдержала смешок. Она уже хотела двигаться дальше на занятие по Астрономии, как атмосфера за стеной резко переменилась.        — А чего это мы радуемся? — услышала она едкое замечание Лазара, — летом ваш ловец испугался каких-то Пожирателей смерти, благодаря чему Болгария проиграла Ирландии, а теперь он струсил перед русалками и уступил англичанам. Я отказываюсь пить за второе место.       Со скрипом отодвинулся стул, и Женя, затаившись, услышала другого парня, кажется, Михайло.       — Эй, а отчего это мы не можем выпить за нашего товарища? В квиддиче Виктору нет равных, да и в Турнире очки суммируются за все испытания. Мы ещё покажем Хогвартсу, где раки зимуют!       — Соблюдай субординацию, кадет. Ты здесь вообще как зритель, ничем не лучше девчонок. Ян, осади его.       Раздались ещё скрипы табуреток, и Женя могла лишь догадаться, что мужской отряд разделился на двое — за Виктора и за Лазара. Намечалась драка.       — Директор Каркаров сегодня не в духе, — строго напомнил рассудительный Илья. Позиция секретаря позволяла ему регулировать конфликты, как и придавала вес его мнению, — поэтому оставим разборки на потом. Не знаю как вы, а я не хочу проходить через дисциплину директора морозной ночью. Предлагаю просто допить пиво и разойтись по койкам, на сегодня вечер закончен.       Его слова поумерили пыл мужчин северной школы, но Женя всё равно решила поспешить сойти с корабля, не желая попадаться под горячую руку.       — Во дела-а! — удручённо покачала она головой уже на улице, закутавшись в длинный и широкий шарф, — а я даже и не подозревала, что у нас настолько серьёзный разлад в мужском отряде! Виктору, должно быть, так обидно…       Женя добралась по сугробам до Астрономической башни, тревожно рассуждая о том, как события вечера могут отразиться на боевом духе чемпиона её института. Она часто гадала, на кого переключились козни Волохода после бала с Валерией, но не ожидала, что он выберет новой целью самого Крама — уж своего-то любимчика Каркаров в обиду не даст. Она не заметила, как взобралась на самый верх башни и едва не открыла по привычке секретный чердак для встреч. Вместо этого она свернула в часть башни для занятий, где уже находилось несколько студентов, и заняла свободное место у телескопа.       Волшебница сложила пальцы у лица и обдала в них горячим паром. Как бы не топилась астрономическая башня, холодная февральская ночь всё равно проникала сквозь защитные чары и подмораживала учеников. Было зябко. Со всех сторон задувал ветер.       — Настройте телескопы на нужное вам созвездие согласно заготовленным инструкциям! — скомандовала профессор Синистра, которой, казалось, было всё равно и на холод, и на учеников. Её внимание было полностью сосредоточено на последнем выпуске Ведьминого Досуга, на обложке которого позировал Люциус Малфой. Статья «Блондин в законе: наш министр о моде, женщинах и карьере» явно увлекала ведьму больше, чем успех горе-студентов в расшифровке загадок светил.       Женя шмыгнула носом и принялась подкручивать гайки и механизмы телескопа, судя по полностью непроглядному результату — безуспешно.       — Да сфокусируйся же ты! — она не в первый раз за ночь укорила себя за то, что так и не удосужилась научиться обращаться с этим полезным волшебным прибором, хотя постоянно проводит время с ковеном в Астрономической башне.       Со стороны лестницы раздался гул разговора и громкие шаги, и вскоре показался директор Дамблдор в сопровождении министерства.       — А вот и та самая башня! Вы не представляете, какой вид открывается с неё на окрестности Хогвартса, — директор величаво оглянулся и триумфально возвёл руки в верх, призывая свидетельствовать величие замка, — ну, что я говорил?       — Альбус, но сейчас же ночь, ни черта не видно! — досадно заметил один раскрасневшийся министр, который зря взбирался тысячу ступенек.       — Действительно, — старец разочарованно уставился в темноту, словно это она, проказница, была виновата и помешала его планам, — ну что ж, тогда прошу обратно ко мне в кабинет, где у меня ещё припасён один очень занимательный сорт огневиски…       — Дамблдор, старина, помилуй! — взмолились уставшие волшебники, — скоро же отправляется поезд в Лондон…       — Ничего страшного, задержитесь в школе на подольше. Я же ещё не поведал об учебных реформах, которые планирую вынести на рассмотрение. О, Синистра! — наконец заприметил он ведьму, которая вжалась в угол в надежде, что её не заметит захмелевший директор, — прошу с нами. И мадам Пинс позовите.       — Но директор Дамблдор, как же занятие?..       Тот, казалось, только сейчас заметил студентов, которые давно перестали смотреть в телескопы и едва сдерживали смех.       — А они останутся… на самостоятельном обучении, — озвучил он прекраснейший выход из затруднения, — ночь ещё молода, звёзды никуда не денутся с небосвода. Ну же, пойдёмте, дорогая, пойдёмте…       И Синистре ничего не осталось, кроме как присоединиться к шествию Дамблдора, как и другим несчастным министрам. Студенты не могли поверить своей фортуне; они без промедления затолкали учебники в сумки, и, дождавшись, когда взрослые отойдут на приличное расстояние от башни, бегом пустились вниз, полностью проигнорировав часть про «самостоятельное обучение».       Остались лишь самые ответственные ученики, но и они продолжили делать заметки о звёздах без всякого энтузиазма.       — Ну здравствуй, — услышала Женя позади. Оглянувшись, она увидела Арктура, который каким-то чудом вывернулся из алкогольного паломничества Дамблдора. Он в очередной раз сменил красивую мантию: этой ночью волшебник щеголял в длинном шерстяном пальто оверсайз с высоким воротом, на котором подобно змеям переплетались кельтские мотивы зелёной нитью. Оно прекрасно сочеталось с его изумрудными кулоном и неизменными очками в тон. От Арктура было просто невозможно оторвать взгляд, и Женя одновременно и завидовала и ненавидела его вкус. — Не уделишь мне минутку?       — Нет, у меня задание, — махнула она на раскрытые учебники и деловито вернулась к настройке телескопа. Девушка всё ещё не знала, как правильно вести себя в его компании, и продолжила тактику неловкого игнора.       — Тогда я помогу. — Приняв решение, не терпящее возражений, он в миг оказался рядом, и, мельком подсмотрев вопрос о исследовании эффективности Трансфигурации в определённые звёздные циклы, хмыкнул, взявшись подкручивать устройство для наблюдения за ночным небом.       Жене, не ожидающей подобной настойчивости, оставалось лишь возвести ладони вверх.        — Звёзды… как и луна и планеты неразрывно идут с ритуальной магией с давних времен, — крутил он шестерёнки, сверяясь с астролябией для измерения горизонтальных углов и определения широт и долгот небесных тел. — В то время как многие современные волшебники полагаются на мастерство и артефакты, они постоянно забывают о том, что их работа могла быть в разы проще, учитывай они, какое светило у них находится над головой. И в то время как я считаю Астрономию необязательным предметом для изучения, с полной уверенностью могу сказать, что он недооценен современниками.       Порой девушка забывала, что помимо мерзавца и модника, Арктур ещё и являлся признанным ученым. Арктур был обворожительным, но когда он говорил умные вещи, перед ним было невозможно устоять. Отчаянно противясь его шарму, Женя из последних сил попыталась обидчиво перечить ему:       — А ты неплохо разбираешься в звёздах для заносчивой бестолочи.       — А как иначе, когда все в твоей семье названы в честь космоса? — не поддался он на её провокацию.       — Но не Валерия, — сразу заметила девушка.       Стоило упомянуть сестру, и Арктур слегка сбился. Прочистив очки, он вернулся к телескопу и продолжил семейную историю. Но на этот раз в его тоне не было заносчивости — лишь тепло и нежность.       — Изначально мама хотела назвать сестру Валькирией, но отец вовремя вмешался. В их споре никто не победил, и в итоге сестре досталось красивое имя без привязки к северу или к светилам. Но я-то знаю: хоть она далека от звёзд, всё равно испытывает слабость к северному сиянию.       «Ты любишь её, — пронеслась в голове Жени очевидная истина, — но найдётся ли в твоём сердце место для меня?». Сглотнув, вслух же она спросила:       — И что же означает звезда Арктуруса, в честь которой тебя назвали?       — А это секрет, — наконец оторвался он от настроек телескопа, протянув ей окуляр с лукавой улыбкой, — вот, лучше взгляни на Тельца.       Женя подозрительно переняла потеплевший под его прикосновениями телескоп и заглянула внутрь. Действительно, по другую сторону линзы можно было разглядеть определенный порядок звёзд, которые соединялись в одну фигуру.       — Хм, как по мне созвездие больше похоже на рогатку, чем на быка.        — А я вижу рога. Упрямые, заостренные рога, — не без намёка протянул он, — так что у тебя за эссе? Созвездия и Трансфигурация? Хм, учитывая, что Телец — типичный представитель стихии Земля, покровитель гедонистов… я бы выдвинул следующую гипотезу: когда он в зените, будет лучше получаться Трансфигурация, связанная с праздником и весельем, например, превращением воды в вино. Ты же можешь провести исследование и либо подтвердить, либо опровергнуть предположение.       — Допустим…       Женя недовольно признала его правоту и записала удачные теории и предположения для эссе, а также сделала заметки, какие книжные материалы можно использовать для раскрытия исследования.              — И всё же, мне давно любопытно, сменится ли твоё упрямство когда-либо благосклонностью.       За раздражением девушка и не заметила, как его внимание переключилась с неба на неё. Его взгляд, блуждающий по лику девушки, был непривычным. Пытливым. Слишком пристальным. Арктур поглощал каждую её черту, словно запоминая; зрачки за линзами расширялись каждый раз, стоило им задержаться на слегка раскрытых устах, на дрожащих ресницах, на веснушках. Снова и снова. Волшебница пыталась не обращать внимания на своего собеседника. Не замечать, как он лихорадочно выжидает ответа. Как хмурятся брови из-за заминки, а пальцы нетерпеливо сжимают ледяной телескоп.             — Извините, сэр… — раздалась просьба некоего пуффендуйца с соседнего места, заставляя пару вздрогнуть от разрушенного напряжения между ними, — Вы не могли бы подкрутить и мой телескоп? Я уже всё перепробовал, но так и не смог найти пояс Ориона.              — А отчего бы и нет, давай сюда, — согласился Черных, слегка прочистив горло и отворачиваясь от Жени. Только тогда девушка смогла очнуться от его гипноза.       Другие ученики тоже смекнули, что Арктур не глуп и не против помочь с школьной программой, и бесстыже завалили учёного вопросами.        — И помните, дети, — сказал он напоследок, когда студенты уже начали зевать от усталости, — повседневные зелья, настоянные в новолуние, простоят у вас от силы день-два, и всё, усилия насмарку. Поэтому пощадите ваше время и ингредиенты и не забывайте свериться с лунным календарем!       — Один час с выпускником Колдовстворца оказался полезнее триместра с Синистрой, — пробубнил один из удаляющихся когтевранцев, — возможно, мне нужно уговорить родителей перевести меня хоть на один курс в его альма-матер…       — Спасибо, мистер Блэк, — прощались уставшие студенты, расходясь по гостиным. — Если бы не скорый отбой, мы бы попросили вас задержаться.        Женя тоже собрала вещи и неловко теребила лямку сумки.       — Прости, что втянула тебя в урок. Уверена, ты хотел отдохнуть в Хогвартсе, а в итоге нянчился с горе-астрономами.       Тот лишь отмахнулся, совершенно не устав в компании школьников.        — Не переживай; всё лучше, чем подозрительный алкоголь и нудные истории Дамблдора, — мужчина ещё раз глянул на ночное небо, определив два часа ночи по положениям Полярной звезды и ковша Большой Медведицы, — Давай, я провожу тебя до корабля.       Когда они спустились, Арктур было выбрал короткий путь, но Женя задержала его.       — Нет, пойдём другой тропой, мне она больше нравится.        — Как пожелает леди.       Женя не стала уточнять, что она выбрала самый долгий путь, который делал широкую петлю вокруг замка, прежде чем выйти к озеру. У неё было где-то полчаса неспешного шага, чтобы обсудить с Черных всё наболевшее. Но едва они остались наедине, Женя растерялась и не смогла подобрать нужные слова.        — Я… — одновременно начали они, только чтобы сразу замолчать от удивления.       Арктур хмыкнул и вежливым жестом уступил ей право первого слова.       — Давай ты первая.       — Хорошо… Я хочу признаться и извиниться за то, что была лицемеркой. — Выпалила Женя слова, которые ой как нелегко дались ей. Благо, она заранее разработала план примирения на корабле, так что теперь ей оставалось зачитать по памяти строчки, которые успела повторить про себя раз триста. — Я обвинила тебя в замалчивании наших дел от Валерии, в то время как сама скрыла детали моей сделки в Лондоне, когда тебе так важно расследование болезни семьи. Думаю, если мы хотим наладить отношения, то мне стоит рассказать тебе о той ночи, как в жест примирения. — Арктур внимательно слушал её, не прерывая. — Когда мы разминулись в Лондоне, я взяла след Блэков, но он постоянно ускользал от меня, пока не привёл в паб волшебников. Там я встретилась и провела неприятную беседу с неким Нюхалзом. Поискав информацию об этом мужчине, я выяснила, что он твой дядя, Сириус Блэк…       — Что? — резко остановился он, не веря своим ушам, — Сириус, сумасшедший преступник, который сбежал из тюрьмы?       Женя топнула ногой, призывая его к молчанию.        — Дай я дорасскажу! Действительно, Сириус выглядел так, словно у него с головой не всё в порядке, но моё чутьё говорило иначе. Скажем так, он не был волшебником, который вот-вот сорвётся в омут безумия, наоборот. Он был человеком, который выкарабкался из лихорадки и по чуть-чуть собирает себя по частям. Предполагаю, его странности можно списать на годы в Азкабане и дементоротерапии… В остальном же мои инстинкты указывали на то, что он добросовестный мужчина, которому можно доверять… Ну и которому срочно нужна ванна.       Арктур, казалось, упрямо прослушал все её пояснения.       — Я всё ещё не могу поверить, что ты провела вечер в пабе в компании бывшего заключенного!        — И заключила сделку. — Напомнила гордая собой Женя.       Арктур мучительно промычал и сделал жест, будто готов свернуть ей прекрасную шейку, но поспешно спрятал руки в карманы.       — Ну давай, расскажи мне… как же ма-аленькая ученица шантажировала безжалостного Блэка и сочла это хорошей идеей? — возмущению Арктура не было предела, он терял контроль над голосом, а Женя едва сдерживалась, чтобы начать кричать в ответ.       — Ну, во-первых, я до этого уже имела дело с двумя достаточно своенравными полу-Блэками, так что приблизительно представляла, как вести разговор, — ответила она, закипая, — во-вторых, я не шантажировала, а заключила соглашение. Услуга за услугу. Quid pro quo. Всё по-честному.       — И, — Арктур тяжело дышал через нос, пытаясь найти в себе все силы, чтобы не сорваться, — какую же сделку ты заключила с одним-из-опаснейших-волшебников-тёмного-рода-Британии?        — Это не так важно, — решила не вдаваться в детали Женя, — важно то, что свою часть я выполнила, поэтому Сириус проведёт нас в поместье в Пасху. А значит, тебе нужно придумать, как снова отпросить нас на каникулы у Каркарова с корабля!       Арктур схватился за волосы, готовый взорваться из-за её безрассудства.       — Да я и так хотел вас забрать! И не только Валерию, но и тебя, и других ребят, которые захотят к нам присоединиться!       Теперь была очередь Жени неверяще смотреть на Арктура.        — Стоп, ты бы снова пригласил меня в гости, даже после нашей размолвки? Почему?       Ответ был очевиден, и мужчина отчаянно не понимал, почему ему необходимо всё разжёвывать.        — Да потому что ты мне нравишься, бестолковая ты медведица! — наконец сорвался Арктур. Он поднёс руки к луне и принялся причитать, — Геката, за что ты свалила на меня такие страдания сегодня! Чем я провинился?       Женя, с которой было довольно паясничества, пнула спутника по щиколотке.       — Не смей говорить с другой женщиной, когда признаешься в чувствах ко мне! — убрала она его руки от луны, ругая.       — Да какая тебе разница, что я к тебе испытываю, когда тебя исключительно волнует «правда», которую я «обязан» моей сестре?! — шлёпнул он её по ладони в ответ.       Женя скандально ахнула, отдёрнув ладонь. Признаться, порой она чувствовала, что зря упрямится из-за Валерии. Но ей настолько осточертело, что Арктур только и делает, что жульничает и манипулирует, что ей хотелось настоять на своём, только чтобы проверить, готов ли он уступить и пойти ей навстречу. Хотя бы один раз. Хотя бы для неё.       — Я просто не хочу ничего скрывать от моей подруги! — укоризненно выдала она, чуть ли ни вздув от возмущения щёки, намекая на его непорядочность.       — А вот я хотел бы держать свои отношения от сестры подальше! — взял он её ладони, проверяя, не слишком ли сильно шлёпнул их, — уверен, она тоже не хочет особо знать, с кем у меня шуры-муры! В моей семье не положено сплетничать, в отличие от твоей.       — Ах, ну простите, что я росла в семье, в которой очень ценится информация, — снова попыталась она вытянуть свои руки, но безуспешно, как вдруг до неё дошёл смысл его слов. — Стоп, как ты назвал наши отношения? Шуры-муры?       — О-о, — передразнил он её, словно маленький, — так ты всё-таки признаёшь, что у нас отношения?       — Дело не в том, что я признаю, а в том, что ты не делаешь первый шаг! — вскрикнула та в ответ.       Тут открылось окно из крыла старост, и некая девушка раздражённо прокричала:       — Кем бы вы ни были, хватит мешать всем спать! Парень, будь мужиком и поцелуй её наконец! Девушка, перестань ломаться и полоскать ему мозги! А теперь заткнитесь, пока я не натравила на вас дежурный обход!       Парочка моментально притихла. Без слов они пустились в бегство по тропе, пока не завернули за угол и не скрылись с глаз разгневанного префекта. Когда опасность миновала, они переглянулись и звонко рассмеялись, осознав, что сбежали, держась за руки. Успокоившись, Арктур порылся во внутреннем кармане пальто и протянул Жене красивую коробочку в знак примирения.       — Что это? — сразу поинтересовалась девушка, позабыв про недавнюю перепалку.       — Подарок на День Святого Валентина, — Женя с любопытством развязала ленточку и открыла крышку, под которой увидела несколько рядов аппетитных трюфелей в форме сердечка, — кондитер сказал, что шоколад заколдован так, чтобы одной конфеты было достаточно утолить самый зверский голод. Я подумал, тебе понравится.       — О, Арктур, — прошептала Женя, у которой сразу заурчал живот. Пара снова засмеялась, и волшебница поспешила полакомиться трюфелем, — как вкусно, и действительно, голода как ни бывало! — удивлённо подтвердила она, прикрывая рот ладошкой.       — Я, кстати, тоже хотел извиниться за поведение в Оксфорде, — «только ты не дала мне и слова вставить» хотел он добавить, но сдержался, — тогда я… скажем так, испытывал трудности на работе и с проектом, но я не должен был вымещать всё на тебе. Я надеялся помириться во время второго испытания, но снова облажался.       — Всё в прошлом, — заверила его Женя, отчётливо ощущая смущение. Пора заканчивать все эти затянувшиеся «извинения», пока они не зашли слишком далеко.       — Я правда переживал за тебя… — тихо закончил он, словно стыдясь и не желая, чтобы кто-либо услышал его признание.       В груди дрогнуло волнение. Это было… Необычно. Она никогда бы не подумала, что Арктур умеет быть ранимым и признавать это. Ситуация казалась настолько удивительной, что Женя стала корить себя за капризы, и, кажется, впадать в панику.       — Да ладно тебе, — перевела она его слова в русло шутки, как мужчина сам любил делать, — всё в прошлом. Да и вообще…       — Женя, — хотел Арктур перебить её, но девушка почему-то не могла остановить поток оправданий.       — …должно быть, в твоих глазах я совсем маленькая, и мелю всякую чушь…       — Же-ень, — он предпринял попытку достучаться до неё, в то время как девушка отчаянно продолжала избегать его взгляд и тараторить.       —…поэтому у тебя не оставалось выбора, кроме как осадить да поставить в угол за грубость хозяину дома…       — Ты не права, — мягко возразил он, деликатно развернув её к себе, тем самым прервав странные оправдания, которые были ни к чему. Осторожно обхватил девичье лицо большими ладонями, очертил линию подбородка. — Ты очень даже взрослая, и… желанная. — «Желанная» — отдалось эхом в голове Жени; девушка блаженно прикрыла глаза, наконец успокоившись, когда его большой палец переместился выше и прошёлся от одного уголка губ к другому по линии улыбки. Прикосновение… столь мягкое, столь тёплое, и главное — приятное. Действительно приятное, настолько, что у неё задрожали губы. — Всё наше время порознь я так и не смог разгадать загадку, кто ты для меня — мой яд или противоядие. — голос Арктура прозвучал совсем близко. Низкий, негромкий. Почти шепот. — Знаю лишь то, что ты наводняешь мои мысли и наполняешь мои вены.       Это признание, эта исповедь, заставила её окончательно забыть все обиды — ведь она думала всё это время точно также. Мечтала, надеялась, боялась. Однажды Женя услышала, что мужчинам постарше нравится в молодых девушках именно детскость и наивность, но никак не якобы взрослый ум. Что «любители помладше» на самом деле нестабильные и потенциально опасные люди, которые не смогли найти достойную пару средь сверстников. Возможно, она обожжётся как Алиса и будет считаться виноватой. Но, в отличие от посягательств Грюма, она не чувстовала во внимании Арктура мерзкость и липкость. Нет, был лишь спектр ярких эмоций, фейверк, только самое яркое и приятное, что зарождает чистую влюблённость. Не было давления, лишь игривый вызов: осмелится ли она переступить через черту? И эти искренние эмоции заставляли поверить в шанс, что у их истории не было возраста, статуса, расстояния. Может, в ней были просто они: Женя и Арктур. И сейчас она ничего не могла с собой поделать, кроме как закрыть глаза и поддаться этому невыносимому, заносчивому, невозможному…       Цепочка мыслей оборвалась мягким, осторожным прикосновением его губ к её. Затем ещё одним. И ещё. Нежные поцелуи Арктура категорически не соответствовали его наглому характеру, и Жене безумно нравилось это открытие. Она обвила сильную шею мужчины и притянула ближе, почувствовав, как его чувственные губы изгибаются в самодовольной улыбке. Но она не будет упрекать его, нет, ведь она тоже была рада их близости. Поцелуй, ещё один. Очень аккуратный, затем в щеку, затем чуть ниже, и снова в губы. Девушка опустила одну руку на предплечье мужчины, чувствуя его тепло сквозь ткань красивого пальто.       Её мир сузился до происходящего между ними. Его сердце, её сердце, бьющиеся в ритме симфонии стаккато. Их дыхание стало синхронным, срываясь клубы пара в ночном зимнем воздухе Шотландии. Она продолжила поцелуй, погружаясь в новые, интимные ощущения их близости, которые перерастали в сладчайшее ощущение эйфории. Ей было так хорошо, так приятно, так безопасно — её внутреннему зверю хотелось вскарабкаться по мужчине как по дереву и никогда не отпускать.       Не давая их первому романтичному моменту зайти слишком далеко и пересечь грань приличия, которую обязывались блюсти благопристойные мужчины благородных родов, в один момент Арктур отстранился; на его припухших губах играла счастливая улыбка, а очки запотели конденсатом их небольшой страсти.       — Когда нибудь, Женя, — пообещал он нежным, глубоким голосом, который предназначался исключительно ей одной, — я узрею твоё лицо во время поцелуев, — он надавил подушечками пальцев на её щеки, словно впитывал их очертания через прикосновения, — я увижу блеск твоих глаз, румянец твоих щёк, покраснения твоих губ в ответ на мои ласки. И ради этого я буду жить.       Женя не нашла, что ответить, да и слова были лишними. Весь оставшийся путь к кораблю они провели в тишине февральской ночи, которая время от времени наполнялась звуками сбитого дыхания, единения губ и близости.