Think today is the best day of my life Last night all I wanted to do was die
Right now I'm just happy to be alive
настоящее время
Дверь сейфа открылась, впуская внутрь воздух и солнечный свет. Изуку одновременно зажмурился и глубоко вдохнул, наслаждаясь свободой, с которой кислород наполнил его легкие. Со всех сторон слышались радостные голоса, кто-то звонко выкрикнул геройское имя, Риша подхватила его за талию и поставила на ноги. Бок о бок они вышли из тесной клетки, в которой провели несколько томительных часов. Стоило им оказаться снаружи, как со всех сторон защелкали фотоаппараты. Усилием воли Изуку заставил себя улыбнуться, посмотрел ободряюще, поднял руку — тяжелую и неповоротливую, — чтобы поприветствовать окружавших его людей. Камеры щелкали и щелкали, подмечая каждую реакцию, каждый жест, кто-то комментировал происходящее с микрофоном в руках, кто-то снимал их на видео. Медленно спускаясь по обломкам, Изуку сделал осторожный шаг вперед, затем еще один. Что-то неприятно затукало в затылке, превратившись в барабанную дробь, когда он перенес вес с одной ноги на другую. Но все равно он не переставал улыбаться, вглядываться вперед, стараясь уделить внимание каждой жадно следящей за ним паре глаз. Одна из них — алая и пылающая — заставила его на мгновение замереть, оступиться на месте в изумлении. Каччан стоял там. Среди остальных, такой невозмутимый и спокойный, будто и вовсе не исчезал из его жизни. Два бесконечных месяца Изуку не видел его лица, не чувствовал яростного пылающего внимания. Исстрадавшееся сердце заколотилось так, словно грозилось пробить грудную клетку, он снова переживал, снова наполнял Каччаном пустоту внутри. Воспоминания о последней встрече мгновенно захватили его: вместо сжавшегося в нитку рта он вдруг увидел безжалостно двигавшиеся губы, произносившие слова о расставании, вместо узнавания представил то холодное и жесткое, что отразилось в любимых чертах в тот день. Вдруг кто-то в толпе закричал, заставив зрительный контакт между ними оборваться: — Это Хищница! Хищница! Я видел ее на розыскном постере! Сначала Изуку не понял, что происходит, но в следующую секунду ногти на пальцах Риши отрасли и стали длинными когтями, которые больно впились ему в бок. Вторая рука взметнулась к горлу и застыла около мерно бьющейся жилки. Девушка прижала Изуку к себе, загородилась его покачнувшимся телом, словно щитом. — Ну вот они и вспомнили про меня, — шепнула она ему в волосы. — Прости, Изуку. — и продолжила уже громко, обращаясь ко всем. — Конешшно ше это я! Не ошшидали? Мурлыкающий голос мгновенно изменился, став издевательским и наигранно веселым. Подобным обычно зазывали на цирковые представления. Изуку сразу вспомнился низенький клоун в тюрбане, который раздавал буклеты около маминого дома — у того было размалеванное лицо и фальшивая улыбка. Но лицо Риши таковым не было: оно исказилось в пугающей гримасе, глаза сузились в настороженные щелки. Та зарычала, словно хищный зверь, и этот низкий раскатистый звук прошел насквозь, посылая мурашки по позвоночнику. — Осторошшнее, — стоило кому-то из героев сделать шаг, как ее коготь впился в шею сильнее. — Одно неверное двишшение, и он умрет. Изуку смотрел на свою новую подругу и не понимал, что происходит. Вплоть до этого момента она была милой и смешной, болтала обо всякой ерунде и дружески пихала его плечом, мурлыкала, играя с хвостом и всячески дурачась. Они провели вместе достаточно времени, чтобы уличить друг друга в неискренности, поэтому у него даже не возникало мысли, что может случиться что-то плохое. Предчувствие опасности молчало тогда, как не активировалось и сейчас. — Убери от него грабли! — до боли знакомый голос врезался в барабанные перепонки. Не нужно было и гадать о том, кто именно направлялся к ним, наплевав на предупреждения. — Я шше сказала… Подняв глаза, Изуку ожидаемо увидел Каччана, который мрачно и злобно шел к ним через оставшееся свободное пространство. Со взглядом, которым он когда-то награждал его самого: набыченным, полным презрения и ненависти. Чем ближе тот подходил, тем четче становились его черты: осунувшиеся, посеревшие. Тот совсем не походил на пышущего здоровьем человека, которого Изуку знал несколько месяцев назад. Противоречивые чувства завладели им: с одной стороны, Каччана до изнеможения захотелось обнять, прижать к себе, закрывая от всего мира. С другой же, жгучая обида заклокотала внутри, невероятное расстройство от того, что Каччан избавился от него, как от ненужного мусора, не брал трубку, не отвечал на сообщения, а теперь вдруг появился и взялся защищать? Они даже больше не считались друзьями, тот просто вычеркнул его из своей жизни, заменив геройской работой. Острая боль пронзила шею, заставляя дернуться, вскрикнуть — это коготь разорвал кожу рядом с яремной веной, выпуская наружу алую кровь. Влага потекла вниз, пропитывая ворот костюма и окрашивая его в более темный оттенок. Риша грубо схватила Изуку за горло, зафиксировала на месте, не давая возможности двигаться. Не решаясь даже дышать, он сглотнул под ее пальцами. — Остановись! Ты делаешь только хуже! — Шото резко преградил Каччану дорогу. Изуку еще ни разу не слышал в голосе друга столько гнева, столько ярости, он и понятия не имел, что мягкий бархатный тембр может звучать настолько холодно и жестко. Двухцветные волосы растрепались, Шото высился над остальными, подавляя властностью и уверенной позой. Рассеянно Изуку подумал, что тот был выше даже Каччана, который оказался заслонен его широкой спиной. Гомон толпы мгновенно стих, все взгляды обратились к главным героям сцены. — Это правда, — ухмыльнулась Риша. — А Динамит, оказывается, туповат. — Чего?! Рыча от злости, тот попытался оттолкнуть Шото в сторону, но у него не получилось его даже сдвинуть. В любой другой ситуации Каччан наверняка бы воспользовался бомбами, даже не поглядев, что перед ним другой про-герой, но сейчас на них смотрели люди, журналисты с камерами транслировали происходящее по всей Японии. Поэтому ему не оставалось ничего, кроме как бороться без использования причуды. — Сейчас вы отойдете от нас с Деку, — скомандовала Риша. — И никто не будет приблишшаться. — Как скажешь. Хватка на горле ослабла, когти на талии втянулись и больше не причиняли боль. Все снова загомонили, а Шото обернулся и посмотрел на Изуку. В разных глазах читалась одинаковые эмоции — тщательно сдерживаемая тревога и теплое обещание, что все будет хорошо. Это чувство согрело сердце, он открыл было рот, чтобы сказать, чтобы тот не волновался, но его уже подтолкнули прочь, и слова остались не произнесенными. Медленно они шли к инкассаторской машине, около которой до сих пор лежал мешок с деньгами. Люди расступались, молча наблюдая за их осторожным передвижением через оставленный коридор. Когда до денег осталось всего ничего, Риша издала мелодичное шипение-свист. — Какого черта ты делаешь? — взгляд Каччана обжег кожу между лопаток. — Собираешься сбежать с деньгами? — А шшто если так? Все равно ты меня не поймаешшь. Вдруг откуда-то издалека раздалось рычание двигателя. Сначала приглушенное, а потом становящееся все более громким. Словно возникнув из воздуха, сквозь толпу пролетел черный мотоцикл, сделал эффектный полукруг и затормозил рядом с хозяйкой. Риша отняла ладонь от горла Изуку и мягко похлопала ею по сиденью. — Мы немного прогуляемся, а потом я верну вашшего Деку обратно. Это был прекрасный момент, чтобы вырваться из хватки. Можно было оттолкнуть чужие руки, которые держали едва-едва, и попробовать сбежать. Если бы он смог сделать хотя бы несколько шагов в сторону героев, то Риша уже не смогла бы к нему подобраться, но Изуку медлил и не делал ничего. Ему не хотелось бросать ее. Девушку, которую он назвал другом, которая улыбалась открыто и искренне, восхищалась Всемогущим и восторженно рассказывала об этом в полумраке сейфа. Тогда, разговаривая с ней, Изуку увидел что-то, прорывающееся через шутки и смех, надломленное и раненое, что взывало к нему через янтарные глаза. Отчаянную просьбу о помощи, в которой нельзя было ошибиться. Если бы он оставил Ришу сейчас, та не смогла бы скрыться от окружающих ее героев. Их взгляды пересеклись, и он снова увидел это: страх и отчаяние, пульсирующие в вертикальных зрачках: — Садись вперед. Риша не приказывала, а скорее просила, и ее голос стал странной смесью из прежнего искреннего и того наигранно веселого, что она показывала толпе. Приняв окончательное решение, Изуку коротко кивнул. Стоило ему усесться на сидение, как люди вокруг встревоженно загомонили, а фотоаппараты защелкали, снимая каждую деталь о том, как Хищница забирает своего заложника. Со всех сторон слышались возгласы о том, что Деку, должно быть, не в своем уме, раз позволяет злодейке командовать собой, кто-то кричал, что ему не оставили выбора, и только стоявшие ближе всех знали, что он принял решение самостоятельно. Расслабившись, Риша облегченно выдохнула, а потом опустилась на сиденье позади Изуку и схватила мешок. Прося немного подождать, он положил ладонь ей на предплечье: — Все в порядке. Она мне ничего не сделает. Все продолжили глазеть на него, ничуть не убежденные в его правоте. Один из журналистов присел на корточки и щелкнул их крупным планом. Изуку переводил глаза с одного человека на другого, пытаясь передать им свою уверенность, но видел лишь недоумение и панику. — Мы найдем тебя, — тихо сказал Шото. Единственный из всех, тот смотрел на него с доверием и нежностью, слепо полагаясь на его чутье. Наверное впервые Изуку почувствовал настолько безграничную поддержку, абсолютную свободу от того, кто искренне заботился о нем. Каччан никогда не отпускал его делать то, что он хочет, маниакально следя за каждым его шагом во время миссий и прекрасно зная, что является для него беспрекословным авторитетом. Поэтому каждый раз Изуку чувствовал себя связанным, ограниченным, не имел возможности выложиться на сто процентов. Но теперь все было иначе — он снова мог быть собой. Мотоцикл сорвался с места и совсем скоро оставил место инцидента позади.