Не делай зла, добро не обязательно

Руки дрожали настолько сильно, что ей казалось, что она никогда не сможет успокоиться. Все тело покрывалось мурашками, а дыхание сбивалось едва ли не на всхлип. И это она еще не покидала квартиры, в которой, по странному стечению обстоятельств, дожидалась своего приговора. Ей жутко хотелось сесть, но было страшно измять подаренный Юлианой дорогущий костюм. Когда Катерина увидела ценник, то чуть не обомлела, таких дорогих вещей она себе не покупала и вряд ли когда-то купила бы, но… Пушкарева услышала щелчок открывающейся двери, и направилась в коридор. Воропаев влетел в квартиру стремительно и как-то торопливо, что было совершенно ему не свойственно. Волосы его были растрепанными и чуть влажными на лбу, а рубашка расстегнута у горла. Где его галстук? Он что, бежал? Александр замер, увидев Катерину. - Задержался на работе, - ни приветствия, ни извинений, ее жених был довольно скуп на такие приятные социальные мелочи, - дай мне десять минут, и я буду готов, - он сбросил пальто, повесив его в шкаф, - могу тебе гарантировать, что мы не опоздаем. - Я думаю, нас будут ждать в любом случае, - Катя наблюдает за тем, как Воропаев задумчиво стягивает с плеч пиджак, - так что если тебе нужно больше времени… - пальцы его принимаются расстегивать рубашку. - Нет, не нужно, - он замечает, что раздевается при ней, и на секунду замирает, - десять минут, - он скрывается в ванной, уволакивая туда даже пиджак. А Катя отправляется в зал, снова принимаясь расхаживать из стороны в сторону, такое мечущееся движение ее успокаивает. Она не засекает время, ей и не нужно, Катерина просто знает, что когда Александр появляется в дверях, это значит, что прошло то время, которое он отвел для себя на сборы. Ровно десять минут и ни минутой больше. Железная дисциплина. Оказалось, что вся его жизнь была пропитана этой самой дисциплиной… - Ты что бледная такая? - он хмурится, и Пушкарева вздыхает, борясь с желанием обнять себя руками, - ты туда, - он кивает в сторону выхода, подразумевая ЗимаЛетто, - входишь победителем, а не поверженной, - говорит он строго, - снимай с лица это выражение немощи, немедленно. А то тебе не внимать хочется, а подчинить. - И какой же я победитель, если я самый настоящий вор, - Катерина принимается заламывать пальцы, ей кажется, что немного боли отрезвляет ее, пробуждает. Воропаев выдыхает со смесью обреченности и раздражения. - Мы что, снова за старое? - он чуть склоняет голову к плечу, губы его складываются в жесткую саркастическую улыбку, - поговорим о вине, ответственности, кто чего стоит? - Не нужно, - Кате хочется сбежать от этих темных глаз, от их жара, ей кажется, что еще немного, и он выжжет ей душу, - я знаю, что ты скажешь, слово в слово знаю. - Если ты с этим не согласна, какого черта тогда я здесь делаю? - он заламывает бровь вверх, лицо его становится по-мальчишески задорным, но глаза остаются строгими, едва ли не злыми. Пушкарева все-таки разрывает зрительный контакт. - Может, ты здесь, потому, что это твоя квартира? - Катя откашливается, стараясь немного разрядить обстановку и смягчить его недовольство. Ей даже хочется укорить его, сказать, чтобы он был с ней немного мягче. Ведь Юлиана просила быть с ней… осторожнее. Катерина сама это слышала, собственными ушами, правда, пристроенными под дверью, но слышала. И Александр пообещал это, так что же… - Сейчас эта квартира общая, - Воропаев не реагирует на ее попытку пошутить, не замечает, или игнорирует специально, сказать очень сложно, - так что вопрос и правда выходит немного риторический. Но я все равно хочу понять, ты все еще готова, или после того, как ты повидалась со Ждановым, ты собираешься сдать назад? - Готова, - приходится снова смотреть ему в глаза, она ведь не пятилетняя девочка, которую отчитывает отец, - я не хочу, чтобы… чтобы все началось сначала. - Это и не начнется сначала, - Катя даже поводит плечами, так холодно звучит голос Александра, - нам не обязательно продолжать это, только чтобы ты чувствовала себя в безопасности. Я уже говорил тебе, что есть много других способов, чтобы заставить Андрея держаться от тебя на почтительном расстоянии. И самый первый способ, это слово “нет”, - он вздыхает, а потом устало облокачивается на дверной косяк. Воропаев трет глаза большим и указательным пальцами - такой человеческий жест, минутная слабость. Даже плечи его немного опускаются вниз. Пушкарева молчит, боясь спугнуть этот момент расслабления, - пойми, если мы это начнем, то нам придется играть в это до самого конца. Только ты сейчас можешь принять это решение, начинаем мы или нет, потому что потом, когда ты вдруг захочешь с этого соскочить, я тебе уже не позволю. Игра будет начата, а у нас на руках сейчас слишком много козырей, и было бы глупо ими не воспользоваться. - Я не отказываюсь, - говорит Катерина с жаром, - я согласна, что еще мне следует сказать? Что я клянусь, что меня не будут посещать сомнения? - она ощущает, как в груди нарастает раздражение. Что он распекает ее как маленькую! Она и сама прекрасно все понимает, - если я дала слово, то я всегда сдерживаю его. Я честная. - Очень хорошо, - на этот раз улыбка у Воропаева выходит куда как теплее, - в таком настроении ты мне нравишься гораздо больше, - он что, специально ее злил? Пушкарева поджимает губы, сверкая в сторону мужчины глазами, - не проймешь, комментирует он, и не такие глазастые пытались. Одевайся. Он выходит в коридор, и Катя торопится следом, она еще успеет высказать все о его методах общения, у них времени для этого будет более чем достаточно. Александр как раз разбирается со своими туфлями, принимаясь выбирать пальто. У него их оказывается несколько, все подозрительно похожего кроя, но в то же время странно разные. У Пушкаревой даже голова закипает от такого обилия вещей, она, все-таки была больше привычна к минимализму. Хорошо, что Юлиана не заставила ее тогда закупать одежду в промышленном масштабе. Она с неодобрением коситься на туфли. Каблук, конечно, всего пять сантиметров, но… почему нельзя было остановиться на привычных трех? С первой туфелькой она справляется без проблем, а вот со второй… координация и баланс уж точно не ее сильная сторона. Катя слишком сильно кренится в сторону, неловко взмахивая руками, и оказывается в объятиях Воропаева, что как раз разворачивается к ней с выбранным пальто в руках. - Откуда у тебя такое преступное желаниe падать? - уточняет Александр, замечая, с чем вышла глупейшая заминка, - держись за шкаф, - командует он, и… опускается на одно колено. Воропаев с решительной легкостью помогает ей обуть туфельку, проверяя, не норовит ли она соскочить с ноги, а потом поднимается. - Спа… спасибо, - выдавливает из себя Катя, глядя на него широко распахнутыми глазами. Александр кривится, явно недовольный ее реакцией. - У меня две сестры, я знаю, какими подлыми бывают каблуки и все прочее дурацкие мелочи, так что не нужно смотреть на меня так, словно я… - он взмахивает рукой, без надежды подобрать подходящее слово, - пошли. Катерина захватывает свое пальто. Ни она, ни Александр не торопятся набрасывать верхнюю одежду на плечи, ведь все равно нужно будет снимать, прежде чем сесть в машину. Она едва поспевает за Воропаевым, во-первых, у нее никогда не была такого широкого шага, а во-вторых, эти непривычные каблуки явно замедляют ее движение. - Я не успеваю, - наконец позволяет себе пожаловаться она, останавливаясь на миг. Александр тоже замирает, бросая на нее взгляд через плечо. - Мне тебя на руках до машины понести? - ну почему обязательно нужно быть таким невыносимым! Он снова продолжает движение, - не жалуйся, и скажи спасибо, что оставил машину во дворе, а не загнал ее на подземную стоянку. - Спасибо, - Катерина ускоряет шаг, все равно отставая от Воропаева, - ты будешь виноват в том, что приеду на Совет красная и запыхавшаяся. Ой… - она наталкивается на спину остановившегося Александра, - ты чего? - Пришли, - он указывает рукой на внедорожник, и Пушкарева хмурится в легком недоумении. Она переводит на него взгляд, изгибая брови. - А где твоя машина? - конечно, этот зверь с виду был куда удобнее прошлой иномарки Воропаева, но куда он девал ее, да и откуда этот… - Это машина родителей, - поясняет он, открывая дверцу пассажирского сидения и по привычке забрасывая туда пальто. За этим движением следует раздраженный вздох. Правильно, это место больше не принадлежало его верхней одежде, теперь его должна была занять Катерина. На правах невесты. Конечно, если он не решит как-то иначе, - тебе неудобно в той, которая была у меня до этого, она низкая, с юбкой садиться в нее крайне сложно, - он буквально выдергивает свое пальто назад. Движение настолько резкое, что Кате кажется, что он сейчас швырнет его через весь двор, но этого не происходит. Он протягивает ей руку, - садись. Она безропотно принимает помощь, касаясь его ладони, в очередной раз дивясь тому, какая она горячая и крепкая. Если бы она излучала холод, можно было бы спутать ее с камнем. Катя усаживается поудобнее, укладывая свое пальто на колени. - Давай я подержу, - она протягивает руку за его верхней одеждой. Ему ведь привычно, что она лежит здесь, правильно? - Не стоит, - он собирается закрыть ее дверь, чтобы забросить пальто назад, и Пушкаревой приходится проявить настойчивость. Она придерживает дверь, снова повторяя предложение, на этот раз с парочкой весомых аргументов. - Давай, я подержу, во-первых, тебе самому будет удобнее, а во-вторых, ты же сам сказал, что мы должны выглядеть максимально натурально. Разве это не будет… правильно, если я подержу твое пальто у себя на коленях? Какой-то миг Воропаев медлит с ответом, а потом-таки передает свою вещь в руки Катерине, выглядит он при этом так, словно у него щипцами вынимают зуб мудрости. - Тебе будет неудобно, - говорит он, когда сам, наконец, усаживается на место водителя, тут же заводя машину. Она урчит мягко, словно ластясь к новому, а новому ли, хозяину, и мягко выкатывает со двора, встраиваясь в общий поток машин. Они молчат, и эта тишина заставляет Катерину думать… думать… ЗимаЛетто… Андрей… Малиновский… инструкция… эти самые ночи… черт! - А как быстро починили машину? - Катя не знает, что еще спросить, и от этого сама ставит себя в неловкое положение, - она выглядит словно новая, а я думала… - Это не та машина, ту не восстановили, - Александр отвечает торопливо, словно жаждет, чтобы она замолчала, но потом добавляет, - у них был небольшой автопарк. Кира, к примеру, тоже ездит на их машине, а Кристине мы отдали две. - Ты выбрал для себя эту? - Пушкарева осторожно поддерживает тему, которую развил Воропаев. Может, по дороге к ЗимаЛетто и не придется молчать, мучительно вспоминая прошлое. Она немного осматривается в салоне. - Я не выбирал, - Александр перестраивается в потоке машин, принимаясь барабанить пальцами по рулю, - я взял то, что осталось. Мне было не принципиально. Кира хотела именно ту, которую взяла, на ней ездила мама… - Воропаев обрывает нить пояснений, пожимая плечом, - Кристине мы отдали именно те две потому, что они наиболее безопасные. Хороший уровень защиты. Германия славится именно этим. - Кристина плохой водитель? - строит предположение Катерина, разворачиваясь к Александру, сейчас ее больше занимает его профиль, чем снующие за окном автомобили. Воропаев хмыкает, слабо улыбаясь. Улыбка эта ровная и настоящая, непривычно мягкая, словно человек, которому он ее адресует, буквально окутан его любовью. Но, она пропадает столь же стремительно, как и появляется. - Ужасный. Ни дня без царапины, - он качает головой, - с ней постоянно происходит что-то несуразное. Она словно постоянно в облаках витает. Так что они у нее на ремонте поочередно, а то и обе разом. Тогда, приходится ее подвозить… Конечно, я этого не люблю, но, разве сестре откажешь в такой малости. - А ты в чем-то отказывал сестрам в принципе? - Катя становится немного неловко, когда Александр скашивает на нее взгляд, - что, - тут же находится она с ответом, - я твоя невеста, а знаю о тебе едва ли не меньше всего того модного бомонда на том злополучном вечере. Должна же обладать какими-то личными данными или нет? - Не переживай, - хмыкает Александр, - ты знаешь больше чем кто-либо из того “бомонда” который ты отметила, - и Пушкаревой кажется, что на этом ее вопрос будет закрыт, но Воропаев все-таки отвечает, - у всего есть свои пределы, а у каждого границы. Пока ни Кира, ни Кристина их не пересекали, так что и отказывать причин не было, но, если мне придется, я знаю, что я смогу. Не с легкостью, конечно, но смогу. Еще вопросы? Раз уж невеста должна быть во всеоружии, - она ощущает, что Александр пытается ее поддеть, но только улыбается, пусть так. Но, когда у нее еще выпадет шанс просто вовлечь его в безопасный диалог? - Какой у тебя любимый цвет? - Катерина спрашивает это немного бездумно, в надежде, что если она начнет с чего-то не напряжного и простого, то это позволит ей задать Воропаеву раза в три больше вопросов, если она начнет сразу с чего-то провокационного или слишком личного. Александр отзывается на эту попытку смехом, вполне искренним, между прочим, уж это-то она отличать научилась. - Боже, какой идиотский вопрос! - буквально восклицает он, - ты так бездарно тратишь свою возможность, что я тебе просто поражаюсь, - Воропаев качает головой, - сейчас, я помогу тебе активировать твою фантазию. У тебя есть три вопроса, на которые я обещаю тебе ответить честно. Три, так что подумай хорошенько. - Но так нечестно! - Пушкарева разве что не подпрыгивает на своем месте, - зачем эти уговоры? Меня же о тебе могут интересовать и какие-то мелочи, разве нет? - Нет, - отрезает Александр, - научись не тратить время на глупости, крайне полезно будет. Так что давай, продумывай свои вопросы хорошенько. - Ладно, - Катя раздраженно вздыхает, - ладно, так какой твой любимый цвет? - она спрашивает это скорее ему в пику, чем, правда, нуждаясь в этом ответе. Воропаев даже стонет в неверии, снова косясь на невесту. - Ты что, серьезно? Ты тратишь свои вопросы на такую глупость? - звучит Александр поистине растерянно, и Катерина внутренне празднует победу. - Это мои вопросы, я могу тратить их на что захочу, - уверенно говорит она, - давай, сознавайся, какой же у тебя все-таки любимый цвет? - Бездарно потраченный вопрос, - комментирует Воропаев, - черный, мой любимый цвет черный, - тебе это что-то обо мне рассказало? - Ну, нет, - Катя качает головой, - это неправда, черный цвет, это даже не цвет, а его отсутствие, ты не можешь любить черный. - Приехали, - Александр выглядит немного растерянным, - что значит, я не могу? Все я могу. Я сказал черный, значит черный. Какие еще могут быть вопросы? - Я не согласна, - качает Пушкарева головой, - это не считается! - Воропаев хмурится, притормаживая в потоке, чтобы можно было взглянуть на пассажирку хорошенько. - Я сейчас вообще отвечать передумаю, - уверяет он ее, - так что либо довольствуйся моим ответом, либо… Дорога на эшафот оказывается весьма оживленной. Когда до возвращения домой оставалось каких-то две недели, на Катерину напала хандра. Точнее, это был страх, запаянный глубоко под кожей, особенно после того, как она поговорила с Павлом Олеговичем, и он, во всех подробностях объяснил ей что она, сюрприз-сюрприз, чисто случайно стала владелицей ЗимаЛетто. Все внутри у нее похолодело, а ладони вспотели настолько, что она чуть не выронила телефонную трубку. Юлиана успокаивала ее, как могла, Виноградова не была слишком эмпатична, но слова умела подбирать хорошие и правильные, отрезвляла разбушевавшиеся эмоции на раз. Вот и сейчас она принесла к ним в номер бутылку вина и фрукты. Привычный зонтик на руке, привычно торчащие иголочки волос, но вот привычной улыбки не наблюдалось. - Садись, - обратилась она к Кате, расставляя на небольшом круглом столике угощения, - у меня к тебе серьезный разговор. Серьезного разговора не хотелось, но Катерина все равно села, наблюдая за тем, как Виноградова принялась тиранить бутылку, безуспешно пытаясь открыть ее крохотным, странно гнущимся штопором. Юлиана даже покраснела от натуги, а потом отставила бутылку в сторону, махнув на нее рукой. - У нас все равно есть вино, - заверила она, указывая на белый, налитый ароматом и солнцем виноград, - просто оно очень молодое, - Виноградова забросила себе в рот ягодку и с аппетитом раскусила. Пушкарева решила последовать ее примеру. - О чем ты хотела со мной поговорить, - Катя решила все-таки подтолкнуть притихшую Юлиану. Ведь вино, которое должно было помочь, все равно не предвиделось. - О твоем возвращении в ЗимаЛетто, - Виноградова смотрит на нее в упор, и слова, призывающие прекратить этот диалог еще до его начала так и остаются невысказанными. Пушкарева выбирает персик, принимаясь крутить его в руках, просто чтобы занять их чем-то материальным. Юлиана тем временем продолжает, - я знаю, что ты не хочешь туда возвращаться, но, увы, твоя ситуация гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Ты не можешь просто так прийти и все вернуть Павлу Олеговичу, кредиторы ЗимаЛетто с легкостью обвинят вас всех в подлоге и фальсификации, заодно раскопав информацию о том, что ваша НикаМода собиралась на коленке. Все придется делать постепенно, а для этого, нужно будет снова вернуться в компанию. Еще не хватало, чтобы ты вышла виновной со всех сторон. - Я буду там как в аду, - Кате впивается пальцами в пушистый бок персика, и сок принимается капать ей на одежду, - я не могу смотреть в глаза Кире, не хочу видеть Андрея, Малиновского и подавно не хочу, - слезы, одна за другой, принимаются капать на смятый в руках плод, делая его сок из сладкого соленым. - Понимаю, - кивает Виноградова, - но, другого выхода не вижу. Но, у меня есть просто отличный план, как тебя обезопасить. - Правда? - Катя смотрит на Юлиану едва ли не с благодарностью, - есть шанс, что я ни с кем из них не буду пересекаться? - Нет, - качает головой Виноградова, - таких обещаний, я давать тебе точно не могу, но, - она поднимает палец вверх, замечая, как Катерина сникает, - я знаю, как сделать так, чтобы никто из них не осложнял тебе жизнь, а то и держался на почтительном расстоянии. Понимаешь… - но, продолжить Юлиане не дает резкий стук в дверь. Пушкарева невольно икает. Обслуга обычно стучала куда мягче, а знакомые Юлианы в принципе не позволяли себе приходить к ним в номер. Звук этого стука мог принадлежать только одному человеку, - секунду, - Виноградова поднимается со своего места, чтобы отворить дверь. И точно, на пороге во всей своей красе оказывается Александр Юрьевич Воропаев собственной персоной. Он бросает взгляд в сторону вытирающей глаза Катерины, и лицо его приобретает скучающее выражение. - Ты ей что, уже все рассказала, и она уже ревет? - он выгибает бровь, в ожидании ответа. Юлиана делает шаг в сторону, пропуская его вглубь номера. - Я ничего ей еще не говорила, как раз собиралась, так что ты вовремя, - но мужчина остается на своем месте. Продолжая гипнотизировать то Виноградову, то Пушкареву своим холодным, надменным взглядом. - Так она что, наперед рыдает? Очаровательно, - буквально выплевывает он с толикой презрения. Юлиана хмурится, и ощутимо врезает зонтом по ноге Александру. - Закрой рот и зайди в номер, хватит в коридоре выделываться, - к огромному Катиному удивлению такое поведение Виноградовой не вызывает бурю скандала. Воропаев просто вальяжно вплывает в номер, направляясь к их столу, правда, не присаживается, а облокачивается о некое подобие каминной полки. - Давай, - подталкивает Юлиану Александр, - скажи ей свой коварный план, пусть она обалдеет, - он улыбается, и от этой улыбки Катерине становится совершенно не по себе. Она принимается смотреть на Юлиану во все глаза, ожидая вердикта. - Катюш, - начинает Виноградова осторожно, - тебе нужен человек, за которым ты сможешь надежно укрыться. Тот, кого уважают и даже бояться, тот, с кем ты… - Она прочит вам меня в женихи, Катенька, - перебивает монолог Юлианы Воропаев, - мне предложена роль защитника вашей чести, а по совместительству еще и интересов компании, - он буквально опаляет ее своим взглядом, - как вам такой план вашей дражайшей подруги? - Пушкарева ощущает себя буквально загнанным зверем, под этим голодным взглядом охотника она становится меньше, младше, слабее. - Нет, - голос ее подводит, и она еще раз повторяет это, но уже громче, - нет! Юлиана, нет! - Виноградова вздыхает, явно собираясь ее уговаривать, но Александр реагирует первым. Он отталкивается от полки, поправляя кремовую, с приподнятыми практически до локтей рукавами, рубашку. - А я тебе говорил, - обращается он к Юлиане, - что она скажет "нет". Так что, - он небрежно машет рукой, - я пошел, меня как раз ждут на встрече через полчаса, будет время немного освежиться легким коктейлем. А вы тут придумывайте другой План Маршалла, - он и правда направляется в сторону двери. Но, у Виноградовой другие планы. Она привстает со своего места, чтобы преградить мужчине путь. - А ну стань на место и не паясничай, - строго говорит она, упираясь ручкой зонта ему в грудь, - говорил он, - бухтит Юлиана, когда Воропаев отступает на свое место, - мало ли что ты говорил, - она разворачивается всем телом к Катерине и набирает в грудь побольше воздуха, - послушай меня, и послушай внимательно. То, что я предлагаю тебе не просто выход, это твой шанс, единственный шанс развернуть все это безумие в свою сторону. И не только отстоять себя, но и выиграть, воздав по заслугам тем, кто во всем этом виновен. Ты понимаешь меня, Катенька? Понимаешь? Катерина обреченно кивает, и этот кивок знаменует в ее жизни начало огромных перемен.