Художник, которого надо гладить

Фотообои, с так любимым Стивом морем, выцветали на глазах, покрываясь ало-черной паутиной символов Даркхолда. Невнятный шепот на грани сознания вызывал дрожь. Брок, который проснулся от ощущения тревоги, не стал отвлекаться на эти спецэффекты, а повернулся, уже понимая, что увидит.  Спящий Кэп сжался на краю огромной постели, по пальцам ползла вверх чернота, красные искры посверкивали между ними.  – Сантим сделает все, Мелоди. Сантим предан фюреру всей душой, – тихий шепот, в котором противоестественно смешаны невыразимый ужас и сумасшедшее безразличие.  Броку хотелось бы воскресить эту Мелоди и вернуть ей все, что она сделала со Стивом в своей вселенной. Он сомневался, что ему получилось бы это сделать в хоть равном объеме, поэтому даже не заикался про “возмездие сторицей”. Такому чудовищу только в аду пытки чертям преподавать, а ведь она жила на Земле.  Но сейчас важнее было другое. И поэтому Брок окликнул:  – Сантим! – негромко, дружелюбно, уверенно. По другому нельзя – непроснувшийся и захваченный флэшбэками Кэп опасен, хоть и поставил защиту, которая не позволит ему убить тех, кто отнесен к своим.  – Зачем ты вернулся, Брок? – Кэп приподнялся на локте и открыл горящие алым глаза, но сознанием явно оставался в кошмаре прошлого. – Я же говорил – беги…, а ты опять…, – его голос сорвался, с ресниц капали слезы. – Она убьет тебя… снова… я не могу, Господи, я больше не могу! – Сантим, Мелоди мертва. Я жив. Тебе приснился кошмар, – Рамлоу пододвинулся к Кэпу и обнял его вздрагивающее в рыданиях тело.  Командир Страйка целовал плачущего Роджерса, и думал, что человек привыкает ко всему. Даже к тому, что у его любимого парня в голове дофига личностей из разных вселенных. И к тому, что некоторых из них, вроде Сантима, он любит не меньше, чем “оригинального” Стива.  То, что сейчас происходило, не было дестабилизацией. Просто Стив ослабил свой железный самоконтроль и непроизвольно уступил место другой своей версии. Восстановить правильное положение дел он мог бы в почти любой момент, но сейчас явно не собирался это делать, предпочитая спать и оставить Сантима наедине с Рамлоу.  – Не плачь, детка, – Брок лизнул лицо Кэпа, ощущая соль его слез. – Все закончилось, ты со мной. Баки жив, я жив, ты жив. Мы вместе. Ну, Барнс, конечно, конкретно сейчас крутит хвосты кенгуру, но он сам захотел погулять пару дней по Австралии. Хочешь он привезет нам кенгурёнка? Или вомбата?  Сантим под его руками вздрогнул от смеха, пробившегося сквозь слезы.  – Главное, чтобы не какого-нибудь пушистого паука!  – Нет, пауков нам не надо, мне хватило прошлого раза, – открестился Брок, еще помнящий, как однажды проснулся, открыл глаза, и улетел с кровати, ибо на подушке рядом сидело двадцатисантиметровое коричневое хренобесие и шевелило хелицерами.  Последовавшие оправдания Зимнего Солдата, что это же редчайшая Theraphosa blondi, к тому же заколдованная, чтобы любимый Командир точно от нее не пострадал, не возымели действия. Командир заявил, что его психика уже точно пострадала от такого пробуждения, а потому паучару неебических размеров отправить назад в ее серпентарий или как там жилище для пауков называется, а самому Барнсу десять кругов вокруг плаца вне очереди, чтобы не пугал старых и больных людей, которые от его сюрпризов скоро кони двинут.  Зимний тогда расстроился, что его сюрприз не понравился, что давало надежду, что больше не притащит хотя бы еще одного паука. А узнавший об этом Кэп смеялся так, что Брок думал сказать Барнсу, что нужно подложить эту Theraphosa blondi ему, дескать, точно обрадуется. Лишь привычка не лгать своему подопечному, до сих пор считающему его своим хэндлером, удержала от такой мести.  Сантим наконец-то “оттаял” и обнял его в ответ. Слезы еще текли по его лицу, но он постепенно успокаивался.  – Мне приснилось, что ты вернулся, – прошептал он. – За мной, как тогда другой ты. И я должен снова отдать тебя Мелоди. – Он отстранился и посмотрел на Брока больными глазами, будто ожидая, что тот его сейчас ударит: – Я не рассказывал раньше, боялся, что… не важно. Не рассказывал, что другого тебя отдал ей я. Ты вернулся, чтобы помочь мне, спасти… и был предан… мной. Ничего не сделал, чтобы помочь, только стоял и смотрел как пытает тебя, говорит, что в тебе еврейская кровь… а ведь ты верил, что я стану другим… даже тогда, умирая, верил, понимаешь? – Если ты думаешь, что я сейчас накинусь на тебя в порыве праведного гнева, то сильно ошибаешься, детка, – Брок погладил Кэпа по волосам. Ему было хреново – он не был ангелом, но от того, что эта чертова Мелоди сделала с Сантимом, у него багровело в глазах от ярости. Это даже хуже, чем в этой вселенной сделали с Зимним, хотя раньше он считал, что это самое днищенское дно, из всех возможных.  – У тебя было достаточно обмолвок за эти годы, чтобы я мог составить общее представление о том, что случилось с другим мной. Знаешь, я тоже верю в тебя. И Стив верит, иначе бы не позволил тебе сейчас полностью владеть телом, когда ты рядом со мной. Мы вместе и у тебя есть второй шанс, возможность в этот раз сделать правильный выбор. Рамлоу хотелось проклясть все на свете. Душеспасительные речи никогда не были его сильной стороной. Но сейчас они были тем, что нужно его любимому покалеченному психу. И он был готов из кожи вон вылезти, если бы это помогло хоть немного достучаться до его переполненного виной и ужасом сознания.  – Я люблю тебя, Брок, – прошептал Кэп.  – Я тоже люблю тебя, Сантим, – Рамлоу нежно поцеловал его в щеку, но не удержался: – а если ты уберешь со стен эту дивную живопись, пока она в них не въелась, то тебя полюбит и строительный отряд, – он не шутил, обдирать проклятые хаосом стены то еще удовольствие для ремонтников.  Кэп забавно ойкнул, сообразив, что натворил во сне, и вытянул загоревшуюся алым огнем руку, в которую быстро втянулась “настенная роспись”.  – Ты хороший, – сообщил он потом.  – Я охуенный, – согласился с ним Брок, притягивая его к себе. – И сейчас ты мне это будешь доказывать. Выплакался, потрахался и мозги посвежели.  Против этого у Сантима не было возражений. Не было их и, когда после поцелуя, Рамлоу надавил ему на плечо заставляя спуститься вниз и взять его член в рот.  – Ты очешуенно сосешь, детка, – сказал Брок, захватывая пальцами короткие волосы любовника.