Золото...

Я сижу на кухне в доме Лидии и Эйдана, бесцельно глядя в стену. Буря чувств во мне, всполошенная присутствием чужеродного куба в сознании Мартин, не успокаивается даже волнами заботы и беспокойства от Эрики и Айзека, что они посылают мне. Я варюсь в этом напряжении сжимая кулаки и зубы, не находя возможности чтобы разрешить дурдом, в который попал. Дурдом, центром которого, так или иначе, является Питер. Он раскрыл оборотней, а потенциально и весь сверхъестественный мир, людям. Схватил меня, как заложника, а после хотел убить в порыве ража и сделал бы это, если бы не, тогда ещё стая, Альф. Без ясного повода пытался скупить предназначенные для построек под людей здания и убить племянника и Кали руками Энниса. Пускал в город чужаков, омег, в обход Дюка. Залез в голову Лидии, чтобы воскреснуть, использовал её, и выходит, остался там! Занял место чем-то бесплодным, пока не понадобиться, что я с оброненным Мартин словом, воспринимаю как куб. Остался родственником для Дерека. Не смотря на все, что творил, на Лору, за которую Дерек отомстил ему, убив… остался родным человеком. Остался ближе меня? Я неосознанно бьюсь в собственный заслон, желая узнать, что с Хейлом. Я не чувствую Альфу, словно и он отгородился от меня, а взрытая пустошь нашей связи – все, что мне осталось. Мои страхи не позволяют открыться на встречу, но даже сейчас, уехав, получив возможность бежать совсем, я скучаю. По «моему» Дереку, по Альфе, приходящему в себя, по нежному с Лилиан главе стаи. По хмурому, почти грозному виду, за которым прячутся иные эмоции. По так боящемуся потерять меня Дереку, винящего себя в недрах сознания во всех проблемах вокруг. По близости с ним, но без насилия. По касаниям, даже когда это рука на моей шее. Мысли о Хейле, как не странно, остужают меня. Я так хотел бы сейчас быть с ним, оказаться в прошлом, до всех этих событий. Есть картошку спиральками в его машине, и рассказывать что-нибудь, оставляя крошки по салону под обещающим расправу за это взглядом. Болтать с набитым ртом, пока рука Хейла будет находиться на моем бедре, без интимных смыслов и вопреки угрозам. Или даже просто лежать рядом в кровати, к чему мы совсем недавно вернулись. Обнимать, уткнувшись носом в ключицы, ощущая руки на своей спине… Я вспоминаю случаи, когда чувствовал прикосновения, фантомные, как совсем недавнее, что я ощутил перед отъездом: щека, трущаяся о плечо, после моих угроз Дереку. Руки, обнявшие за талию со спины, которых я испугался, взбаламутив тем самым малышей. И на лестнице, когда я хотел, но так и не решился зайти поговорить с Хейлом, когда все только начало как-то налаживаться. Все эти случаи ни к чему не вели, пусть и точно появились после того, как ко мне пришла сила. Они не прогрессируют вместе с ней, и не постоянны, хотя вполне могут быть посланием, в данном случае от Дерека. Его желанием, направленным мне, что я почувствовал физически, а не по средствам связи. И связаны они с Альфой, все три, ласковые прикосновения стаи в жизни совсем иные. Я уверен в этом. А даже если эта уверенность обманчива, и я предполагаю подобное от тоски по Дереку, то фантомные прикосновения все равно остаются недвижимой частью. Частью, что я не могу внутренне осязать, в отличие от связи со стаей. Это скорее аномалия моей силы, чем норма. Могу ли я и её развить со временем? Кто знает. Потоки, они же нити связи, передаваемые образы и возможность искрить развиваются без меня, сами по себе. Они часть меня, пусть и причиняющая некий вред телу. Голова кружится, я могу отключаться, после сильных проявлений или попыток взять происходящее под контроль я получаю кровотечение из носа. Мои способности одна большая загадка, с которой я только начал разбираться, но мне хочется надеяться, что они будут не так бесполезны, как сейчас, когда я в них освоюсь. А пока я могу лишь наблюдать изменения – новую нить связи с Лидией, закрытую с моей стороны и почти истончившийся поток Арджент. Связь с Эллисон, и без того не крепкая, половинчатая, оказывается исчезающей. Её бледный короткий отрезок маячит где-то на той стороне, и уменьшается с каждой секундой. Пропадает, словно ненужный отросток, отваливающийся в процессе эволюции моей силы. Арджент, как и Лидия, не часть стаи, но кроме жилья под одной крышей и Скотта, нас мало что связывало. Поэтому я не переживаю, даже отчасти рад, избавлению от связи с ней. Если я, помимо стаи, могу подключиться лишь к одному созданию, то пусть это будет Лидия. А то, что подключатся я могу только к оборотням и людям, как и я, обладающим иммунитетом и силой, говорит факт, что, будь это иначе, на месте Лидии оказался бы отец или Дженим. Но даже в таком виде я не хотел бы их втягивать ни во что сверхъестественное. Пока длится лекция Лидии, я успеваю получить смс от Скотта, спрашивающего нужно ли ему меня навещать и, чуть позже, звонок от Айзека. Лейхи торопливым шёпотом уточняет, вернусь ли я сегодня. Первому я отвечаю отказом – Маккол не сможет поддержать меня, мои отношения с ним были потеряны примерно в то же время, что и с Эллисон. И сейчас он уже не та часть моей жизни, что раньше, как бы я об этом не сожалел. А вот ответ Айзеку я намеренно формулирую так, чтобы сделать акцент на дне. Судя по вздоху Лейхи, намек он понял. Меньше всего мне хотелось бы позволить стае, особенно ему, думать, что я сбегу от них. Бойд вряд ли открыто переживает, скорее ждет пока наша с Дереком ситуация разрешится, Эрика понимает, что я вернусь благодаря нашему с ней маленькому черному дельцу, а вот Айзек похоже переживал. Он подготовил мне вещи для побега, но лишаться меня не хотел. – Мы пока с Дереком, но я вижусь с Джорданом. Я сидел с его сестрой, расскажу, как приедешь. Лейхи замолкает, дожидаясь моего ответа – дополнительного подтверждения, что я некуда не денусь, помимо уже прозвучавших слов. Я посмеиваюсь, ощущая его наивное нетерпение, проскальзывающее по нашему потоку, сейчас он как милый щенок из тех видео, где собакам показывают их владельцев по видеосвязи, и они впадают в смущенный восторг. – С удовольствием тебя выслушаю. – Хорошо! – Голос Айзека выдает улыбку, а по потоку-нити скользит радость, неполная, больше радостная надежда, сменяющая нетерпение. Он рассказывает о Лилиан и Курте. Малыши живут себе, как ни в чем небывало, их быт не сильно изменился после случившегося. Лилиан спрашивала обо мне после ссоры, но теперь ждет возвращения и редко сидит на руках Хейла. Лейхи сказал, он сторонился её, не хотел брать на руки, а Эллисон не хотела позволять брать. Но сегодня они оба успокоились, и Дерек просидел на руках с Лилиан весь завтрак, пока не ушел на работу. Я слушаю его рассказ и думаю, что положение дома не сильно изменилось после моего ухода, видимо бета чувствует мою грусть при этом, сразу же прерываясь: – Мы скучаем. Я скучаю. Теперь уже я вздыхаю, неожиданно для себя чувствуя, как расслабляюсь. Словно последняя ограда моих переживаний, появившаяся после срыва Хейла, исчезла. Стальной стержень ненависти и злобы, словно вплавившийся в скелет, в позвоночник, уже не уйдет. Но напряжение, включавшее желание бежать, ушло окончательно с этими словами беты. – Я тоже скучаю, Айзек. Мы говорим ещё: о работе, о том, что Лейхи думает её сменить, но не знает на какую, и что Джордан тоже с ним солидарен. О новых книгах, которыми они обмениваются и о том, какие из них бета хотел бы обсудить со мной, когда я их прочитаю. Этот разговор заряжает меня таким уровнем наивного, положительного энтузиазма, что настроение выравнивается. И когда Эйдан возвращается домой, а лекция Мартин заканчивается, я почти не ощущаю груза той информации, что решаю от подруги утаить. По случаю моего визита Лидии приходит в голову приготовить что-то необычное. Ей нужно написать эссе и прочесть три больших статьи к завтрашним парам, а потому скрасить предстоящие ей ночные посиделки на благо своего образования она хочет остатками импровизированного пира. Мартин не может сказать, чего хочет, оглядывая содержимое холодильника. Она раздумывает над паэльей, но безапелляционно заявляет: – Нам в любом случае нужно закупиться продуктами! Новая неделя началась. Я нахожусь в неге от смеси восторга и нежной привязанности Айзека, что до сих пор просачивается по нити связи, а потому только умиляюсь её спонтанному желанию. В школе таких не терпящих возражений выкрутасов было не меньше, только поклонники их выполняли разные. Эйдан, возможно тоже привыкший к ним, галантно склоняется перед ней в поклоне. – Если моя королева так велит. Лидия, в секунду меняясь, дергает плечом, отвечая надменно, но задорно: – Велю! Оборотень выпрямляется и целует её, а после пара вспоминает обо мне. Наедине с Эрикой и Бойдом, которых я иногда случайно мог наблюдать и в более приватных эпизодах, нежели поцелуи, мне было комфортнее. А вот становясь свидетелям уже второй ласки Эйдана и Лидии, в этот раз сопроводившейся оглаживанием её ягодицы, я чувствую себя максимально некомфортно. Вместо наблюдения за ними, я лезу в сумку, доставая телефон и пистолет. Мимолетно я отмечаю, что удивление обязательству брать с собой оружие, даже выходя за покупками, у меня пропало, и, похоже, давно. Магазин, куда мы направляемся, находится на другом конце резервации. Это единственный небольшой супермаркет, не имеющий названия и не принадлежащий к какой-либо из главенствовавших в городе сетей. По дороге Лидия рассказывает, что в него всегда доставляют свежие продукты и, не смотря на размер, там почти все есть. Эйдан со своей стороны добавляет: – Я легко позволю людям сгноить Дюкалиона, если поставки прекратятся, и они будут недовольны. – Он занимается закупками? – Его люди. – Эйдан не отрывается от дороги, выезжая на главную улицу и отвечая мне. – Они поставляю еду, выполняют практически любую просьбу резервации, которую мы передаем через него. Для Дюкалиона сейчас важно, как мы выглядим в мире. Он как-то контролирует охотников, которые пока не суются после пропажи двух кланов, но ему нужно показать, что людям рядом с оборотнями хорошо, бунты, даже в интернете, и мне сейчас не нужны. Шериф Стилински держит резервацию в узде, иногда на пальцах объясняя как опасны оборотни. Но если Дюкалион откажет людям хоть в чем-то и не один раз, даже его вмешательство не поможет. Я киваю, прекрасно понимая. Если толпа людей начнет беспорядки, которые уже были при принудительно-добровольном переселении, половина из них умрет, а оставшихся, скорее всего, обратят или убьют. Оставлять их в живых просто не будет смысла, они дважды бунтовщики. Но вот подпортить репутацию идеально сфабрикованного Дюкалионом мира парой обращений в социальных сетях люди могут. Но исход их будет тот же. Я раздумываю, цепляясь за слова об охотниках. – Ты сказал, пропало два клана? Кто-то ещё, кроме Арджентов? – Калаверас. Они напали, но не справились. Дюкалион утащил их в ту же черную дыру, что и всех, кто был с Арджентами. – Давно это было? Эйдан кидает на меня взгляд через зеркало заднего вида. – Пару месяцев спустя, как людей переселили в резервацию. Я быстро ориентируюсь, понимая, почему ответ Альфы таков. Эти два месяца я уже проводил взаперти, лишенный свободы передвижения вне дома и возможности участвовать в жизни стаи. Если я даже не знал про этот бой… – Это было после какого-то полнолуния? – Да, их расчет был, что мы не будем ждать удара, и они возьмут нас количеством. Наши стаи только формировались, не считая твоей. Они успели убить многих свежеобращенных бет, прежде чем мы их перебили и захватили оставшихся в живых и покалеченных. Было месиво, мясорубка. Трупы по… Эйдан не успевает среагировать, когда Лидия хватает руль и поворачивает его. Я впечатываюсь боком в дверь на заднем сиденье, но ремень безопасности спасает от серьезных травм каждого из нас, включая саму Мартин. Эйдан тормозит, машина съезжает в кювет задним колесом, развернувшись, а Лидия, отпустив руль, пытается встать. Она поднимается с места, ударяясь головой о потолок машины, и падает обратно на сидение. Звук удара жуткий и громкий, но сознания она не теряет и продолжает вставать, будто сидит не в машине, а на стуле. Ремень безопасности, удерживающий её, Мартин явно не смущает, она раз за разом пытается резко встать, ударяется головой и под тягой ремня безопасности падает обратно на сиденье. Наблюдая это, мы с Эйданом приходим в себя почти одновременно. – Лидия? – зовет он на пробу. Она не отвечает, а в зеркале заднего вида отражается её пустой нацеленный прямо взгляд, как на том видео, что она показывала мне сегодня. – Боже… – Этого раньше днем не случалось? – Ни разу. Оборотень нажимает кнопку открытия дверей и тянется к замку ремня безопасности Лидии, но я останавливаю его, перехватив за руку. Все это время Мартин продолжает свои действия. – Стой. Езжай прямо. – Что? Нет, она покалечиться! Эйдан отстегивает ремень, плавно убирающийся на свое место, но Лидия вновь встает, ударяясь на сей раз сильнее, ведь ремень больше не притягивает её к сиденью. – Черт! – Эйдан хватает её за плечи, удерживая на месте, когда, она пытается встать. Это напоминает мне фильмы про зомби, слепо пытающихся достать до людей не замечая ранений, если не прострелить им голову. Но даже те зомби пользовались для этого руками. – Она развернула нас, пока мы ехали, но как только остановились начала двигаться сама. – Я отстегиваю свой ремень, пересаживаюсь ближе, чтобы иметь возможность держать Лидию и обхватываю её за шею со спины, прижимая к спинке сиденья. – Езжай в указанном направлении! Медленно. Оборотень скалится, но заводит машину и рывком выводит её на дорогу, сразу же снижая скорость до минимума. Лидия, которую мне одному стало сложно держать без помощи Эйдана, сразу перестает двигаться. Мы оба косимся на неё, пока машина черепашьим шагом едет вперед по новому направлению. Я прислушиваюсь к связи с ней, но Мартин на той стороне, словно кусок льда, острые холодные грани, через которые не пробиться, кроме места, где таится куб. А ведь я «вижу» только подступы, дверь в чужое сознание, а не все его целиком. – Я не уверен, что стоит это продолжать. Может её на ходу выпустить? Я устраняю препятствия в лесу, когда она идет. Эйдан на моей памяти ни разу не был таким обеспокоенным. Он даже не смотрит на дорогу, придерживая руль одной рукой и взяв другой руку Лидии в свою. Оборотень побледнел, а его глаза сменяют цвет с человеческого на волчий с частотой сигналов светофора. Я продолжаю держать Мартин, но оглядываюсь, смотря в окна на окружающую местность. Мы не просто развернулись и поехали по другой дороге. Мы свернули на дорогу, ведущую в лес, на единственную дорогу, по которой можно приехать в резервацию и выехать из неё. Дорогу, по которой два дня назад я проезжал на своем джипе со Скоттом. – Я не думаю, что это поможет нам. Она ведет нас не в лес. Эйдан отвлекается от Мартин, оборачиваясь. – Но если не в лес, то куда? Я не могу ответить ему, но тянусь пристегнуть ремень безопасности Лидии обратно и ощупываю её макушку: крови нет, но шишка точно будет. – Доедем и узнаем. Поначалу мы так и едем со скоростью человеческого шага, только после шлагбаума Эйдан чуть увеличивает её. Теперь мы движемся как какой-нибудь бегун, но попыток схватить руль Мартин больше не делает. Я придерживаю её локти на всякий случай, но на первой же развилке становится ясно, что Эйдан считывает её бессознательные намеренья лучше меня. Лидия только дергает головой, начиная поворачиваться и поднимать руку, как оборотень сворачивает в нужную сторону. Новая дорога ведет не в город, но огибает его. Повинуясь поворотам головы Лидии, Эйдан смелеет и вот уже с обычной скоростью, мы съезжаем на заросшую песчаную дорогу и подъезжаем к небольшому пустырю у лесной зоны. В одну сторону простираются высокие деревья с редеющими просветами по мере углубления в лес. А в другую, спустя поле из зелени перемежающейся пятнами сухой земли, небольшие деревянные сарайчики, за которыми почти на горизонте высятся крайние здания города. Лидия резко дергается в сторону пустоши, ударяясь в этот раз о стекло раньше, чем о потолок. – Теперь точно нужно её выпустить! – Эйдан тормозит, одновременно отстегивает ремень Лидии и тянется открыть дверь с её стороны. Я не успеваю выйти сам, как Мартин уже делает шаг из машины. Она чуть не падает, когда выходит, но сразу же выпрямляется, начиная идти по видному только ей маршруту дальше. Я выскакиваю следом, а Эйдан догоняет нас, заглушив двигатель. Он держится чуть сбоку и сзади от Лидии, не касается её и оглядывается, чуть опустив голову. Так же, еле заметно пригнувшись, Дерек обычно прислушивается, разведывая обстановку. Учитывая незнакомое место, сильно далекое от резервации, и ещё большую неизвестность впереди, Альфа наверняка делает то же самое. Для меня пространство вокруг наполнено только шумом нашего дыхания, шагов и свистом ветра. Эйдан, впрочем, вынюхивает что-то, когда мы начинаем приближаться к оврагу. Издалека он незаметен в общей плоскости территории, но быстро становится виден при приближении. Пологий с противоположной стороны, он оказывается высоким и крутым с нашей. От этого его ширину сложно определить, но Эйдан не заботится этим. Он обгонят Лидию, спрыгивает и оборачивается. Я даже не успеваю подумать, что надо бы остановить Мартин, как она, так же слепо, шагает и падает. Оборотень ловит её, ставя на ноги, и с сомнением смотрит на меня. Но я не зря тренировался с Эллисон, и беготня вокруг скалы-Хейла на его тренировках не прошла даром. Я легко спрыгиваю, приземляясь на корточки. Возможно, мой вид немного самодовольный, когда я встаю, потому что Эйдан изумленно хмыкает, не смотря на ситуацию. Лилия мягко выскальзывает из его рук, будто Альфа её и не держал, и идет вдоль оврага, и я замечаю через пару метров выделяющийся в земле бетон. Эйдан обзаводится когтями и клыками, переходя на шепот. – Судя по звуку и запаху там туннель, может не один. – Внутри кто-то есть? – Скорее всего. Оборотень скалится, отчего я делаю вывод, что он врет. Альфа точно знает, что там кто-то есть, но сообщать мне об этом не собирается. Я даже понимаю его – Лидия не в себе, он в ответе за неё, даже не беря в расчет, что она его девушка, а тут ещё человек, который наверняка в его глазах так же беспомощен, как было при наших первых стычках со стаей Альф. У Эйдана нет повода считать меня чем-то кроме слабого звена и помехи, пусть и с пистолетом за пазухой. Мы подходим ближе, и я подмечаю решетку. Помня историю с кустом и происходящее в машине, я догадываюсь, что Мартин начнет долбиться в неё, если пойдет туда. А как не жутко это признавать, другой возможной цели нашего пути я не вижу. Оборотень, видимо, думает о том же и перегоняет Лидию вновь, подходя к ходу. Он глухо рыкает, берясь за решетку и чуть приподнимая её. Уж не знаю везение это или ловушка, но ход не заперт и Эйдан, стараясь сделать это максимально тихо, открывает решетку практически нараспашку. Мартин в дурмане проходит мимо него и сворачивает в туннель. Сделав в черный зияющий проем два шага, я понимаю, что не выдерживаю и достаю пистолет. Силуэт Мартин скрывается в темноте, и на ней нет белого платья, которое позволяло бы хоть немного дольше различать её. Но Альфа не позволяет мне взвести курок, когда я собираюсь это сделать, схватив за руку. Эйдан прикладывает палец к губам, говоря быть тише и кладет одну мою руку на ремень своих джинс. Я цепляюсь за него, наблюдая как Альфа окончательно переходит в бета-релиз, и ступаю следом, как только он отворачивается. Несмотря на дрожь, я понимаю, что сердце у меня бьется ровно, будто я прогуливаюсь по парку, а не темному подземелью. Я слышу впереди эхо шагов Лидии, и чем глубже мы заходим, тем отчетливее различаю эхо следующих за ней наших шагов, понимая, почему Альфа не дал мне взвести курок. Привести глок в боевую готовность я всегда успею, но не стоит предупреждать тех, кто может услышать эхо этого звука, о том, что мы здесь. Я ступаю в кромешной тьме, держась за ремень Эйдана и с каждым шагом, вопреки первой реакции, вопреки снующему по телу волнению, боюсь я скорее неизвестности, чем темноты. В темноте не может случиться чего-то ужасно, даже глаза нападающего оборотня я увижу, как вижу алый глаз Эйдана, иногда оборачивающегося, чтобы проверить как там я. В кромешной тьме никто и ничто не нападет. Это почти безопасная зона, не будь она незнакомой. Её не рассекают вспышки молний, и не нарушает бледный свет луны. Она просто поглощает, окутывает, пока мы проходим сквозь неё. И заканчивается где-то через минут пятнадцать пути и четырех поворотов, проходя которые мне кажется, судя по прохладному сквозняку с некоторых сторон, что эти повороты – развилки. Лидия упорно идет намеченной дорогой, Эйдан следует за ней, и только завидев впереди отсвет теплого электрического света на стене, я думаю о том, как выбираться. Никаких зернышек, ракушек или бусин я рассыпать не догадался, да и не было ни у кого из нас ничего из этого, а камни искать и собирать некогда. Плохие из нас получаются Гензель и Греттель. Но может получатся хорошие Еник и Ганичка? Эйдан убьет старуху Веру и её сестру, а туннели исследуем, да и оставим себе. * Пока я размышляю, мы продвигаемся вперед, Лидия поворачивает в освещенный, хоть и издалека, туннель и Эйдан ускоряет шаг, нагоняя её. За поворотом оказывается ещё один короткий и узкий, в отличие от того, в который мы заходили туннель. Лидия выходит по нему на открытое пространство и застывает на месте. Она не приходит в себя, только стоит, склонив голову на бок и моргая. Эйдан проходит вперед, осматривая пустой подземный грот. Из него есть ещё два хода – один из туннелей хорошо освещен лампами, подвешенными на потолке, выглядящими будто времен второй мировой, а второй поворачивает и освящен вставленными в железные крепления для факелов с ультразвуковыми излучателями. Увидев это, я не задумываясь взвожу курок и направляю на Альфу пистолет. Эйдан на это не реагирует, только отходит от туннелей на шаг ко мне, почти упираясь шеей в дуло и поясняет: – Они не работают на волне, которую я бы слышал. Я слышу только, что они работают и людей за стеной. – Людей? – Я опускаю пистолет и подхожу к Альфе. Лидия позади нас стоит на прежнем месте и, кажется, больше не собирается никуда идти, но и в сознание не приходит. – Там охотники? – Они не опасны. – Эйдан мотает головой, скривив губы, отчего один из клыков полностью обнажился. Он выглядит раздосадованным, говоря, будто себе под нос. – Мы их везде искали… Он резко уверенным шагом идет в этот туннель, заполненный мерцающим белым светом излучателей, оставляя нас одних. Я не успеваю и не хочу окликать его, возвращаясь к Лидии и поглядывая на второй выход из грота. Он пуст, кроме еле заметного электронного жужжания, которое слышно от излучателей в полной тишине, я не замечаю иных звуков. А вот от Мартин, в мою сторону упорно идет сигнал, такой же битый и частый, как взмахи ресниц, когда она моргает. Я не сразу определяю, что это, но стоит прислушаться, как я понимаю – заслон льда содрогается от вибрации, сила Лидии словно глючит, как компьютер. Будто пытается перезагрузиться и не может. Я боюсь, что она застряла, когда нашла место и должна была прийти в себя, но все, что я могу придумать – это позвать её шепотом по имени и хорошенько встряхнуть за плечо. Сомнительно, но с глючащей техникой такое иногда срабатывает. С Мартин сработало в обратную сторону. Лидия выпрямила голову, нить связи прекратила передавать ощущение, которое я не могу описать иначе, чем «сбоить». Но вместо осознанного взгляда она снова двинулась вперед. К моему ужасу, в сторону туннеля с излучателями. И я вздыхаю, опуская руки. Такое сильное раздражение от действий других я не чувствовал очень давно. Примерно с той поры как Скотт и Дерек начали работать вместе и перестали бросаться в пекло поодиночке в попытке спасти всех, но умереть. Эйдан и Лидия, пусть вторая была и не в себе, по мне так делали сейчас тоже самое. По примеру Альфы, я обгоняю Мартин, чтобы первому заглянуть в туннель, который таковым не оказывается. За поворотами вместо коридора скрывается ряд камер с массивными решетками, такими же древними, как и крепления для факелов. И люди внутри, в изодранной, но вполне узнаваемой современной одежде, полуживые, прикованные к стенам и потолку кандалами. Кому не хватило пристёгнуты обычными наручниками к кольцам уже занятых кем-то кандалов. Мужчины и женщины, все они выглядят изнеможёнными. У каждого выражение муки на лице, а те, чьи глаза не закрыты, сидят и лежат закатив их. Практических на каждом из них нет живого места. Пол камер покрыт темными, впитавшимися в песок и камни, пятнами застарелой крови. В камерах находятся минимум под десяток человек в каждой, и они явно испытывают на себе что-то жуткое прямо сейчас. И пока Лидия проходит вдоль камер мимо меня, я оборачиваюсь на стену с излучателями. Которые не работают на волне, которую бы слышал Эйдан. Чье излучение возможно не слышим ни я, ни Лидия, так как уже не совсем люди, но которое могут слышать охотники в камерах. Искушение снять один из излучателей и попытаться выключить, повертеть в руках, забрать с собой и подсунуть Дэнни, чтобы вместе изучить его. Искушение велико, но я не хочу, чтобы у оборотней, работающих на Дюкалиона, или Питера, который, как я помню с единственного совета, на котором присутствовал, любит приходить и истязать охотников, возник вопрос, куда делся один излучатель, и кто его забрал. Пока мы не трогаем ничего и никого, есть шанс, что о нашем присутствии не узнают. Я прохожу вдоль клеток, помня, что в одной из них может быть отец Эллисон, вглядываюсь в лица страдающих охотников, не забывая следить, чтобы Мартин не ушла дальше вслед за Эйданом. Он не вернулся и кто его знает, что там за очередным поворотом этой подземной темницы. Тишина впереди может быть обманчивой. Все клетки плотно забиты, кроме одной, которую я чуть не пропускаю из-за тела, будто мертвого человека, лежащего у дальней стены. Помятая, испачканная одежда, но следы крови вокруг него слишком черны. Это привлекает мое внимание и я, уже было пройдя эту клетку, возвращаюсь к ней. Кровь не только черная, вокруг лежащего тела, но и свежая. Её так много, словно она льется нескончаемым потоком. И как только подхожу ближе и присматриваюсь, я различаю скрытое пылью и грязью, подтеками черной крови из ушей, носа, рта и глаз, лицо. Потемневшие засаленные седые волосы довершают картину, а мне становится легче при виде этого Арджента. Крис был воспитанным в строгости парнем, не знавшим другой жизни, но способным меняться и меняющимся, после потери жены и дочери, выбравшей оборотня. Но Джерард мучения заслужил. Он не вернет свою жизнь и не получит избавление в виде смерти так же, как Дюкалион не сможет вернуть себе глаза. Я усмехаюсь, полностью солидарный с таким выбором для главы клана Арджентов. Пока я рассматриваю его, Лидия почти подходит к следующему туннелю, из-за которого появляется тень. Я вижу её на песке и прицеливаюсь, чтобы выстрелить, когда человек человек или оборотень покажется в проходе. Добежать до Мартин я не успею, но вот прострелить чужаку плечо или голову отсюда смогу. Мне не впервой, я стоял так, держал глок и стрелял из него. Стрелял в оборотней, посягнувших на меня, как Дерек, но без всякого полнолуния. Поправка, как и Дерек до срыва два дня назад. Я готов выстрелить, внимательно следя за тем, как кто-то подходит и держа на мушке место, где окажется неизвестный, как только войдет. Но из-за угла выскакивает Эйдан и я убираю палец с курка. Альфа, по-прежнему полуобращенный, даже не реагирует на мои действия, ловя подошедшую к нему Лидию. Мартин вздрагивает, когда оборотень берет её за плечи, и сразу же оседает. Если бы Эйдан не удержал её в своих руках, она бы свалилась на пол без сил, отсутствие которых я чувствую по связи. Льдины испарились, куб остался на месте, но навалившаяся на Лидию усталость тяжелым песком разнеслась во все стороны, осев на нашем потоке. Я подхожу к ним, замечая, что Мартин смотрит на предпоследнюю камеру, возле которой и остановилась, столкнувшись с Альфой. Бросив туда взгляд, я вижу ещё одного удостоившегося чести сидеть в одиночке Арджента. Крис подвешен под потолком, обнажен по пояс и на его теле множество глубоких порезов разной степени давности, синяки, а ноги, так же в кандалах, не касаются пола. Лидия смотрит в его сторону, но сквозь него, испуганно шепча: – Тут смерть. Была и будет. Будет очень много трупов, будет бойня. Тут так много умрет… Эйдан прижимает к себе Лидию, поднимая её на руки. Он кивает на проход позади себя. – Человек пять сидят в галерее у выхода на улицу. Похоже там основной вход. Я не подходил близко, чтобы не обнаружить себя. Я не спешу убирать пистолет, услышав его слова, но иду вслед за Альфой обратно к гроту и туннелю, из которого мы пришли. – Камеры ещё есть? – Там, где я был – нет. Киваю, оборачиваясь, чтобы посмотреть, не идет ли кто за нами, но преследования вроде нет. Мы уходил тем же путем, что и пришли, только на этот раз я иду, держа за руку Лидию, которую оборотень так и несет на руках до самой машины. Избушка старой Веры оказалась без приятных сюрпризов. В машине по пути назад Мартин становится лучше. Она едет рядом со мной на заднем сиденье, полулежа и тихо плача, и иногда трогает ушибленную макушку. Мы едем в тишине, только Эйдан делает звонок брату. – Лидия нашла тайник с охотниками. Мы едем домой, предупреди парней, что сегодня все на стороже. – Он вешает трубку, оборачиваясь, чтобы посмотреть на Лидию. – Малышка, ты как? Мартин отрицательно мотает головой, шмыгая носом. – Как я буду смотреть в глаза Эллисон? Ни я, ни Эйдан не можем ответить ей и до резервации доезжаем в молчании. У меня появилась уйма вопросов к ним обоим после этого нежданного путешествия, но я их тактично берегу до дома. За нами никто так и не следит, по крайне мере в открытую. Когда мы возвращаемся, я полагаю, что все предстоящие разговоры будут напоминать наши встречи у Дитона, когда мы решали, как бороться с Дараком и стаей Альф. Я оказываюсь почти прав. Эйдан едет сразу к дому Итана и Дэнни, они оба встречают нас, и не проходит и пяти минут, как мы оказывается в подвале. Дэнни пытается найти в городских архивах информацию и схему катакомб, что Мартин обнаружила. Его парень таскает нам еду, заботливо разложенную на тарелки, а Лидия сидит на стуле, укутанная в плед с приготовленным мной настоем для укрепления сил в руках. Эйдан не отходит от неё и на шаг, периодически пытаясь забрать боль, но больше двух-трех тонких черных струек не показываются на его руках. Единственное, что болит у Мартин это голова, на которой уже наверняка вскочила шишка, а душевную боль оборотни забрать не могут. – Они убьют их завтра, видимо Дюкалион хочет найти оправдание убийству Питера. – Итан выдвигает теории, заканчивая таскать тарелки и чашки сверху и оставшись со всеми. Сейчас, если бы ни одежда, я не смог бы различить их с братом. Спасало только бдение Эйданом Лидии, четко позволяющее понять кто из них кто. – Это объяснило бы, почему он так и не собирает нас и не объявляет дату охоты заранее. Но не ясно, зачем ему это. Я уточняю, откладывая еду и усмехаясь: – Вы думаете, что Дюк убьет охотников, чтобы потом обвинить в этом Питера и совершить над ним суд, и не видите выгоду в этом для него? – А ты видишь? – отвечает вместо оборотней Дэнни, не отрываясь от мониторов. – Весь мир молчит об охотниках как виде, им не выгодно раскрывать себя, но кланы Арджентов и Калаверас в их кругах все знают. Если эти кланы истребить, Дюк сможет представить охотников миру, как ему захочется. Он убивает одним махом двух зайцев: получает основание для казни Питера в глазах общества и возможность, не называя охотников таковыми дать им понять, что будет, если они сунуться. Или же, он раскроет их миру как злодеев, убивших одного из членов совета и поплатившихся за это, если избавится от Питера сразу после или до истребления охотников. Если, как ты говоришь – я указываю рукой на Эйдана, – Дюк не назначал вам точной даты расправы над Питером, скорее всего он выбрал первый вариант. После моих слов ненадолго воцаряется тишина, только Итан и Лидия комментируют: – Второй вариант нам в голову не пришел. – Стайлз у нас всегда составлял планы. Эйдан оглядывает свою девушку, следя за её состоянием, Махилани наклоняется над клавиатурой, начиная открывать на разных мониторах изображения схем и страниц документов, а Итан отходит к нему. Он смотрит на меня больше насторожено, нежели с подозрением. Меня это не удивляет – именно ему я угрожал засунуть в зад начиненную аконитом рябиновую биту, когда мы ещё были в школе. Я пользуюсь этим затишьем, чтобы доесть не такой пиршественный ужин, который пару часов назад хотела устроить Лидия, и прислушаться к стае. Я обнаруживаю, что вновь неосознанно закрылся от них – стая не знает о моих переживаниях в катакомбах. Были то сомнения и страхи на пути к ним или отчуждение при находке Джерарда, беты об этом не узнали. Стая Хейла, пусть я и не могу связаться с Альфой и узнать о его состоянии, в полном порядке и не узнает о том, что я нашел за счет Мартин, пока я им этого не скажу в реальности вслух. И пусть так оно пока и будет. Когда Дэнни готов представить нам систему подземных ходов, настоящие катакомбы под городом, каждый выходит из своих мыслей. Только Лидия, в чьих глазах так и стоят слезы, слушает Махилани будто в пол уха. – Их нашли в 19-м веке, переоборудовали и использовали как тайное место для пыток политических преступников. Позже были заброшены и не использовали вплоть до второй мировой. Дальше числились как возможное убежище, но после изобретения атомных бомб стали популярны бункеры и сеть потерялась среди бумажек и физически. Не знаю, как Дюкалион на них вышел, но они принадлежат городу, и он может использовать их сейчас, как и другое перешедшее от мэра имущество. Теперь становилось ясно, почему освещение в катакомбах было с помощью ламп под потолком и факелов, вместо которых использовали излучатели. Катакомбы переустраивались под нужды владельцев в разные времена. Впрочем, об этом можно было догадаться и самим, если бы кто-то об этом задумался. А вот схема, что нашел Дэнни, оказалась настоящим кладом. Он нанес её на карту, ориентируясь по данным того, где должен быть вход. Эйдан сразу ткнул в один из выходов, узнав место. – Мы заходили здесь. Он отвлекается от Лидии, подходя к мониторам и пытаясь вспомнить, сколько поворотов в какую сторону в темноте мы прошли – в туннелях он ориентировался по запахам, звукам и сквозняку больше, чем по памяти. Оттого пользуясь его заминкой, я пересаживаюсь к Мартин, чтобы задать ей свои вопросы. Лидия ответит охотнее, чем близнецы, и не важно, что наш тихий разговор как минимум Итан прекрасно слышит. – Зачем вы искали место, где Дюк держит охотников? Эйдан обмолвился об этом. Мартин вытирает щеки от слез, грустно усмехаясь. – Мы хотели заключить сделку, союз. Освободить, увести Криса Арджента от Дюкалиона, от его влияния. Уговорить, ради Эллисон, помочь нам. Убедить другие кланы охотников не лезть сюда, сделать вид, что у него все под контролем, что он будет действовать, когда посчитает нужным. Мы бы прятали семьи его людей в резервации под новыми именами. – Но другие охотники ещё ни разу не сунулись сюда после той, самой первой бойни. – Я не помню упоминаний о преступлениях, которые бы походили на стычки с охотниками в сети, да и отец наверняка упомянул бы о таком, забрав это дела на дом, как те, что мы рассматривали с ним вчера. Лидия, моё отварившееся настежь окно в реальный мир, реальное положение вещей, в очередной раз тыкает меня носом в мою неосведомленность и наивность. – Они больше не нападают. Приходят как переселенцы, убегающие от сел, где якобы орудует омега, убивающий всех, кого встретит и которого у них не в силах поймать. Одна женщина с дочкой приехали так шпионить, девочке десять лет, но она пыталась пристрелить одного из бет Итана, когда мы их раскрыли. А Маркос, он тренировал Эллисон, когда её только взялись обучать, получил укус. Случайно, как мы поняли, и его тоже послали добывать информацию. Если бы я не узнала его, возможно на встрече с очередной новой стаей охотники бы попытались предпринять что-то. Они пошли против кодекса, как только оборотни раскрыли себя. Пока это холодная война, им тоже нужно приноровиться к новым устоям в наших краях и подбить свои законы под них. Но рано или поздно они подстроятся и дадут о себе знать разрушительными действиями. Поэтому нам нужен кто-то, кто знает, как они будут делать это, как они могут адаптироваться изнутри своей структуры. Кто-то, кто сможет перейти на нашу сторону и убедить других, пусть немногих, охотников, быть их лидером. И этим человеком может и должен стать Крис! Если не ради внуков, то ради дочери. Мы надеялись на его помощь. – Хорошая стратегия. Мартин почти кокетливо пожимает плечом в ответ на мою похвалу. – Моя. Но я не думала, что Дюкалион будет истязать его, по крайне мере не как других, а он… – Лидия быстро меняется в лице, смотря на меня с тем же страхом, что и в катакомбах перед камерой Криса. – Разве он может быть ещё жив в таком состоянии? Эйдан заканчивает быстрее, чем я надеялся, и возвращается к нам к последней реплике своей девушки. Он смотрит на меня так, будто решает, стоит ли меня позже убивать и ответ на этот вопрос зависит от моих слов. Освободившийся от его внимания Дэнни тоже слышит конец речи Лидии и восклицает: – Крис Арджент мертв? – Нет. Он жив, но замучен Дюкалионом. – отвечает ему Эйдан, смотря мне в глаза, не ожидая, требуя ответа, подтверждения своих слов. Его брат смотрит на меня так же, но помогать им врать своим партнерам я не собираюсь. – Мне кажется мучал его скорее Питер. У Хейла с Арджентами старые счеты, Дюк бы предпочел Джерарда. – Возможно, – осекает меня Итан. – Если бы он был жив. Напряжение между нами тремя нарастает за секунду, но ни Махилани, ни Мартин этого не замечают. Это интересно, как близнецы скрывают жестокие расправы Хейла, о которых все знали, как они стойко оберегают свою ложь. Я думал, Эйдан не привел на совет Лидию, потому что любит её. Уважает и любит настолько, что не хочет тащить в разборки оборотней, поэтому привел только для фото и если и позволял ей сталкиваться с другими Альфами совета, то в крайнем случае, когда проблемы коснулись резервации. А оказалось все гораздо прозаичней – близнецы тоже запирают своих партнеров, только не физически, а по средствам лжи. Их план на счет охотников имеет свою долю логики и выгоды, но после произошедшей сцены я думаю, что он включает в себя ещё что-то, надежно спрятанное от людей под вторым дном. Не только укрытие в обмен на урезонивание не желающих войны охотников дело. Мне жаль, что я почти не помню разговор о пленных охотниках между Питером и Дюкалионом на том совете, короткое обсуждение им Энниса с Кали и волнение от происходящего тогда занимало меня гораздо больше. Думая о выборочной информационной свободе Лидии и Дэнни, которой их обеспечивают их парни, я даже не жалею о том, что мой Хейл запирал меня физически. От дел стаи я долгое время был отлучен, но все было честно. Стоило делам пойти на лад – меня в них частично посвятили, выпустив в мир и рассказав, все что известно, а не захотели посвящать полностью – сообщили об этом. Пусть и ценой срыва. – Но, если он жив, – внезапно оживилась Лидия, вмиг выпрямившаяся в кресле и собравшаяся. В её позе и голосе теперь отражалась внутренняя надежда и решимость. – Мы можем воспользоваться этим. Спасти под шумок хотя бы его, и захватить кого-то ещё. Теперь у нас есть место и ход! Если исходить из того, что наше появление осталось незамеченным, они не подозревают о том, что раскрыты, и мы сможем проникнуть и забрать кого-то. Дюкалион уничтожает чужаков прилюдно, казнит их каждый раз, когда переговоры проходят неудачно… – Все верно, но… – Пытается придержать её Эйдан, но Мартин не обращает на него внимания, продолжая: – Значит и охотников он выведет из камер, прежде чем убить. Мы можем вмешаться и забрать кого-то. Там будет много смертей, я знаю, чувствовала, что многих убьют, что будет суматоха. Беспорядочно расположенные трупы… На секунду я чувствую вибрацию по нити Лидии – куб трясется, когда она пытается объяснить, что же почувствовала в катакомбах, но все перестает, когда она переводит тему. – Дюк не будет делать это один, он привлечёт оборотней, что работают на него, а их легко одолеть! Мы – Мартин указывает на нас и Дэнни. – можем их одолеть. Вы будете страховать нас, если что-то случиться свалите на нас всю вину, Дюкалион не просто так ластится передо мной, он хочет меня использовать и точно не убьет. Стайлза он привечает не меньше. Мы сможем! Помощь Криса в привлечении охотников стоит того, но для этого нужен он сам, а по возможности и уже преданные ему люди! Мы должны попытаться! И ради Эллисон… Последнее она добавляет шепотом, но даже Махилани её слышит и одобряюще кивает. Близнецы переглядываются, для них эта стремительная дерзкая вылазка, которую предлагает Мартин, дерзкий ход против своего бывшего Альфы. В стае они были слабее всех, понятно, что выходить на конфликт сейчас они боятся, не хотят. О мой бог, Дэнни и Лидия действительно не улавливают это их поведение, просто кричащие, что намеренья близнецов не чисты или как минимум отличны от озвученных! – Ладно. – Первым соглашается Итан, упирая руки в бока с недовольным видом. – И как вы собираетесь обороняться, столкнувшись с оборотнями в замкнутом пространстве без возможности убежать? Мы не сможем прийти к вам на помощь сразу, даже если будет прикрывать. – У нас есть корни черного дерева. – Отвечает ему Лидия и у оборотня не остается вопросов. Я про это дерево не знаю, но, если его упоминание способно заткнуть двух Альф, в его чудо действии можно быть уверенным. К тому же, да простит меня Лидия, на Криса во время этого разговора я тоже успеваю заиметь планы. Близнецы оставляют нас одних развлекаться с приготовлением зелий, как только план спасения закончен. На мой взгляд он ужасен – Мы с утра вдвоем с Лидией проникаем в туннели с одним из Альф и его бетой и подбираемся на самое близкое по возможности расстояние. Если нам повезет второй раз, нас снова не засекут, и мы просто вытащим Криса, не приводя в чувства. Если же начнется бойня, в зависимости от удачи, пытаемся вытащить Криса и/или его людей. Близнецы будут разбираться с Дюком, если, а скорее когда, он их засечет, а мы уведем, кого сможем по туннелям. Сырой и сомнительный план, ставка в котором сделана на то, что нас не ждут, на личные счеты Дюкалиона и Джерарда, позволяющие думать, что Криса тот оставит своим бетам и на предчувствия Лидии, которые она как не старалась, не смогла описать. Каждый раз, когда она пыталась, кубовидный подарок от Питера в её сознании дребезжал и прыгал, будто сходя с ума, сдерживая её. Я старался не обращать на это внимание, чтобы не погружаться вновь в пучину ненависти, которая была бы некстати. В работе с магическими настоями отвлекаться на что-либо в принципе нельзя, неважно агрессия это или простая задумчивость о съеденном завтраке. А зелья, которые мы втроем делаем, оставшись одни, наше основное оружие. Я лишь позволяю себе подумать: не прибил бы меня Дерек, узнай он, в какую историю я добровольно впутываюсь, хотя всегда орал на него за подобное. Да вот только вернуться к Хейлу я сейчас боюсь больше, чем попасть под когти случайного оборотня. На самом деле все это, вся подготовка, напоминает мне фарс. С самодельными коктейлями Молотова против когтей и клыков с силой мамонтов и скоростью мустангов? Сомневаюсь. Впрочем, оказывается, позволить этому фарсу зайти далеко никто не позволит, я узнаю это по пути в туалет. Эйдан преграждает мне путь у самой ванной, сообщая: – Я вытащу Лидию оттуда, если там будет стража. Мне плевать, если охотники погибнут, она туда не пойдет. – Альфа угрожающе накланяется, оказываясь со мной нос к носу. – И за твою смерть отвечать перед Хейлом я не стану. Попытаешься мне помешать забрать Лидию – покалечу. – Не боишься, что Дерек покалечит тебя в ответ? Оборотень не отвечает. Он на взводе, его словами и действиями руководит страх, видимо за Мартин. Помниться, когда Хейл так переволновался за меня, он тоже много что говорил. Но я не ухожу от Эйдана, не успокоив его. – Я не пойду на нескольких оборотней ради кого-то и ей не позволю. Но ты кретин, если думаешь, что она полезет на рожон вопреки собственному здравому смыслу. Альфа стушёвывается под моим уравновешенным напором. Он отступает, пропуская меня, и уходит. В нем, конечно, взыграла спесь, но это дикое волнение говорило об их отношениях больше, чем все касания, что я видел. Эйдан готов и меня прибить, только бы не подвергать жизнь Мартин смертельной опасности. А ведь он принял сторону Лидии во всем, когда перестал спать и начал встречаться с ней. Поведение Эйдана возвращает меня в воспоминания о Дереке, мысли о котором практически не выходят из моей головы, возвращаясь за день слишком часто, как я их не гоню. Вернувшись в подвал, мне приходится и себе быстренько заварить настой для поднятия сил, в который я незаметно добавляю ромашку и пустырник, должные успокоить мои нервы, немного усыпить сознание. Лидия тоже пьет ещё один обычный настой, запивая им таблетку от головной боли и рассказывая мне о черном дереве. И не одним, а целой рощей, оказываются сожжённые много лет назад дубы на месте ещё одного неметона в соседнем штате. Эту рощу для них открыл Дитон, доверительно сообщив её местоположение в разговоре по телефону своей сестре, который Дэнни подслушал. Хакерские способности Махилани открыли им доступ и к камерам и компьютерам в ветеринарной клинике и больнице для оборотней, отчетам полиции и коронеров. Я не спрашиваю, но наверняка Дэнни имеет удаленный доступ и к чему-то ещё. Меня в целом поражает копилка объединивших свои силы друзей. И речь даже не о черном дереве, который при правильном сочетании ингредиентов превращается в порошок, лишающий оборотня зрения и обоняния, если распылить его, и совершенно не зависящий от веры в себя, в отличие от пепла рябины. Лидия и Дэнни находили в книгах, подслушивали и подсматривали на записях с камер Дитона, собирали при столкновении с оборотнями-убийцами все, что могли. В углах подвала, в неприметных ящиках росла плантация аконита, рябина и омела с тучей других растений в естественном, измельченном и сушеном виде, коллекция из когтей оборотней и остальной биоматериал, что лежит на столах это лишь малая доля их большей частью нежелательных приобретений от сверхъестественных существ. Показывая мне где и что брать, как смешивать, основываясь на рецепте в одной из древних книг, Мартин даже не реагирует на моё удивление. Она замечает, насколько я впечатлен, только когда я замираю после её указания достать желтый аконит. – Что? – Я перестаю замешивать отвар для заживления ран, глупо пялясь на Лидию. Заметив моё замешательство, она дополняет свою просьбу. – Пожалуйста, достань из вот тех ящиков желтый аконит. Один цветок. Ключик от ящиков на полке над ними. Мы подслушали об одной поставке Дитону и присвоили часть себе, пока машину разгружали. – И вы храните его здесь? Рядом с вашими оборотнями? Я исполняю поручение, подходя и открывая железный ящик, больше похожий на сейф. Маленькая плантация желтых цветков в горшочках и правда оказывается там, но реакция у меня будто я открыл шкаф с инопланетянами и должен отдать им свои часы. Наверно я бы этому меньше удивился, чем самому опасному яду в необработанной форме. Махилани позади меня усмехается моему изумлению. – Они не любят, когда мы готовим и как мы после этого пахнем. Но это спасает им жизнь. Я возвращаюсь к столу, за которым мы расположились с цветком в руке и красноречиво приподнимаю его. – Каким образом? – Ослабляет других оборотней. – Лидия забирает у меня цветок. Она берет чистую миску и собирается замешивать очередные ингредиенты, в которые на этот раз входит загустевший яд канимы. – Но есть пара опасных рецептов. Один, «Драконово пламя», призван истребить существо с лица земли, если сжечь его, подлив смесь в огонь. Мы его только раз испытывали на предавшем братьев бете, в самом начале. Использовали единственный цветок. Тот, что мы забрали из дома Дженифер, помнишь? Я киваю, хотя забрали мы его из хранилища улик, украв. – И второй, «Немая мольба», которым мы пользуемся. Пока яд канимы на деревьях и листве вокруг подкидываемых трупов остается. – Продолжает Лидия, растирая цветок аконита. – Он убивает медленно, сначала парализуя, а после понемногу разъедая изнутри. Им можно убить не только оборотня, но любое существо. Повертев в руке пробирку от яда канимы, на стенках которой ещё остались подтёки, я задаю вопрос, после которого замирает на пару секунд уже Лидия. – Любое, значит и нас? Мы не страдали в катакомбах от излучателей, имеем иммунитет, значит больше не люди. – Мы не можем быть уверены, что они работали. – Лидия продолжает раздражённо растирать аконит, покосившись на меня. – Человека эта смесь тоже убьет. – Примеряет нас Дэнни, не отвлекаясь от пересыпания ослепляющего порошка в небольшие круглые баночки с пластмассовыми крышками. Про себя я отмечаю, что в стрессовой ситуации такие будет легко открыть. К моменту, когда приготовления завершены, стоит глубокая ночь. Лидия разделяет между нами баночки с убийственным настоем, ослепляющим порошком и целебной мазью, предназначенных для спасенных и раненых, если таковые будут. Стол, на котором мы работали, убран, а Дэнни распечатал мне электронную версию их личного животного и растительного бестиария. Оно даже имеет содержание, и я цепляюсь взглядом за знакомые названия и расшифровки. Мы уходим вместе с Лидией к ним в дом вместе с терпеливо ждавшим нас Энйданом. Альфа морщится от запаха аконита и трав, которым мы пропитались, и косится на её тряпичную сумку, в которой Мартин уносит полагающиеся нам баночки. Перейдя с участка на участок и зайдя в дом, оборотень почти в приказной манере сообщает, что подготовит душ. Лидия улыбается скользящей в его словах досаде, и приводит меня устроиться в крохотной гостевой. – Располагайся. Спать нам осталось часов пять, но лучше, чем нечего. – Хочешь успеть спасти мир до начала первой пары? Мартин смеется моей шутке, хотя сам я не веселюсь. – Сейчас! – Она показывает мне указательный палец, будто что-то вспомнив и убегает. Я приношу свою сумку, проверяю оружие в ней, подкладывая глок к лежащему между одеждой орлу, и укладываю бестиарий на дно, кладя рядом с документами, чтобы ничего не помялось. Лидия возвращается как раз, когда я собираюсь закрыть сумку и отправиться чистить зубы. – Я сделаю себе ещё один завтра, но пока ты не станешь грабить Дитона больше, чем на пару рябиновых игл, тебе она пригодиться. Мартин садиться рядом со мной, передавая мне в руки квадратную, обитую розовой искусственной кожей под крокодила, двухъярусную шкатулку для украшений. На туалетном столике в спальне её не было, но Лидия поднимает крышку сразу, как шкатулка оказывается у меня в руках. – Я собирала всего понемногу, чтобы всегда держать под рукой. Этакая сос-коробка, кладу её под кровать вместе с пистолетом. – Эйдан не ворчит? – Она пополнялась постепенно, думаю, он просто привык к запахам. Я рассматриваю содержимое шкатулки, открывая два нижних ящичка. – Мне кажется, ты просто решила прикупить себе «коробку» по моде и сплавила мне старую вместе с содержимым. – Я глажу бок шкатулки, намека на её странный и девчачий вид. – Признай это! – Ох, ты разгадал мой хитрый замысел, сдаюсь! Мартин картинно заламывает руку, прикладывая её ко лбу и тут же смеется. Мне нравиться, что я могу её развеселить, что в отличие от меня она улыбается широко и светло. Я пытаюсь ответить ей тем же, но вместо улыбки только растягиваю уголки губ в усмешке. – Спасибо. Лидия смотрит на меня, кивая, но в нашем молчании нет неловкости. Она даже обнимает меня, прежде чем уйти. В этот момент мне кажется, что я услышу от неё «Я скучала по тебе», но фраза не звучит, а ощущение остается. Когда Лидия уходит, я понимаю, что это было её чувство, которое я уловил на той стороне потока нашей связи. Я рассматриваю разложенные в шкатулке пробирки и баночки с подписями, думая о том, что ни Эллисон, ни Лидия не могут ничего мне послать и связь с людьми вне стаи односторонняя. Вертя в руках пузырек с желтоватой жидкостью внутри, подписанный «яд из желтого аконита», я привычно проверяю нити стаи. Ни один из бет сегодня не нуждался в своем Альфе, видимо находясь с ним рядом, но отчаянно при этом скучал по мне. Моего контроля хватает до минуты, когда я ложусь в кровать. Моя голова касается подушки и как по команде все мысли исчезают, оставляя одну. Пока события и люди вокруг меня сменялись одно за другим, я удачно справлялся. Отец, брат и мисс Мартин, Лидия и её силы, Дэнни, катакомбы с охотниками, близнецы… Но стоило оказаться одному, уже без приступов гонящего бежать страха, как образ Дерека, мысли и воспоминания с ним связанные разбежались по голове. В какую бы сторону я не начинал размышления, всюду возникал Хейл. В утренней вылазке по спасению охотников мне будет неспокойно за себя. Лидию вытащит Эйдан, а мою спину прикрывать некому, Дерека рядом не будет. Бета близнеца не в счет. О Питере… думать не хочется. Это отразится на нас? Это уже отразилось. Что такого важного есть в нем, чего не могу дать я? Кроме родства по крови. Питеру простили убийство Лоры, а мне не прощают… что? Меня прощают? Ко мне что-то чувствуют помимо вожделения и желания убить? Ко мне что-то чувствовали! Где эта боль потери, которую я ощущал по связи? Где эта светлая привязанность, приправленная трепетным обращением? Где тот человек, что был со мной после Кали, после битв с Альфами, стычки с Канимой в бассейне? Где зверь? Где зверь. Я ворочаюсь, в надежде что, сменив бок, на котором лежу, мои мысли примут более радужный оборот. Единственное, что происходит – я думаю, что получил от Мартин все, чтобы убить Хейла и скрыться. И мысль, что убивать я его уже не хочу. Повернувшись на спину, я смотрю в потолок. Наша с Дереком обоюдная закрытость причиняет мне почти физическую боль. И я не знаю уместно ли моё желание долбиться в его «стену», что меня тянет сделать, при держащем меня в тесках страхе самому открыться. Я переворачиваюсь на живот, утыкаясь лицом в подушку. Ожидаемо, мысли лучезарней не становятся. Волк бежит сквозь черноту леса, в просветах листвы вспышками мелькает луна и он воет, воет от боли на бегу. Хвост бьет по бокам, пасть оскалена, ему нужна скорость, и боль. Волк воет от боли. Мой волк… Момент погружения в сон ускользает, а вот пробуждение я четко определяю. Образы сновидения о страдающем волке, знакомого, будто подобное уже снилось мне однажды, рассеиваются. На их место приходит волнение и бьющий из окна свет. Я моргаю, не понимая рассветает или уже рассвело, раннее утро или не очень. Я только чувствую что-то в груди. Что-то неприятное, ворочающееся… Присев на кровати, я бью себя рукой по груди, словно это может избавить меня от этого ощущения, и глажу место ударов рукой, когда этого не происходит. Только растерев руками лицо и хоть немного проснувшись, я понимаю, что этот комок нервов и волнения, не мой. Это оставленный в непрерывной связи со мной посыл от кого-то из стаи. Ощущение не осталось связующим между нами, его передали и оно на моей стороне. Мучая меня физическим ощущением этого волнения. Я не успеваю сконцентрироваться, чтобы проверить стаю, как в сумке рядом с кроватью звонит телефон. Отвечая на звонок Эрики я готовлюсь к худшему – Альфа сорвался, и они не могут справиться с ним. Ситуация оказывается немного иной. – Стайлз, Дерек ранил Бойда и сбежал. Я реагирую, доставая из сумки пистолет и проверяя заряд. – Как давно он обратился? – Он не обращался. Даже частично, Вернон сказал только когти выпустил. Ушел с полчаса назад и не позволил Бойду следовать за собой, когда он попытался. – Скотт преследует его, я… – Эрика замолкает, не решаясь сказа то, что уже невольно отправила мне. Волнение за всех, за меня и остальных членов стаи вместе с видом лежащего на диване Бойда, с медленно затягивающейся раной на боку. Видений глазами кого-то из стаи я не получал уже давно, и уже по одному этому можно понять, насколько в смятении и непонимании происходящего она находится. Сейчас на том конце провода та Эрика, которую я вытаскивал с Айзеком от канимы Дженксона. Испуганная и потерянная девчонка, не знающая, что предпринять дальше. Где-то в глубине части меня льстит, что звонит со всем этим она именно мне. Где-то очень глубоко, там, где яд из моей сумки я мог бы отправить в суп для стаи, попади он ко мне в месяцы первых плохих полнолуний. – Мы не знаем, что делать. Тебе лучше остаться в резервации, в безопасности. Мы будем ждать… – Нет. Я рад, что Рейс все же собралась, но как бы я ни был защищен на территории двух Альф, Хейл доберется до меня, если захочет. Но идет ли он ко мне, если был при полном уме, а не обратился в монстра? – Я еду к вам, домой. Сидите и не высовывайтесь, а будут вести от Скотта – звони. – Поняла. Когда я стрелой, не прощаясь ни с Лидией, ни с отцом, иду к своей машине и отъезжаю от приютивших меня домов, дурное желание, надежда, что Дерек идет ко мне, идет поговорить, разъедает паранойю о том, что и тут виноват Питер. Или виноват я, тем, что два дня назад припомнил его. _______________________ * Речь идет о сказке Пряничный домик, где брат и сестра возвращались домой по следу из камней, оставленным ими. И о сказке Еник и Ганичка, схожей по первоначальной сути с Пряничным домиком, но имеющим иной сюжет. Эта сказка Верхнелужицкая (лужичани (серболужичани), одни из национальных меньшинств в Германии), но лужичани, как и поляки принадлежат к группе западных славян, поэтому не удивительно, что Клаудия Стилински знала её и рассказывала сыну в далеком детстве, отчего её знает и Стайлз.