Золото...

Я не закидываю бет подробностями, просто кратко описываю ситуацию и поясняю смысл авантюры. – Козырь перед Дюкалионом… – Бойд задумчиво потирает подбородок, переваривая сказанное мной, и усмехается. – Умно. – Скотт знает? – Айзек выглядит смущенно, даже отложил тарелку с едой. – Если бы знал, уже наломал бы дров. Мне не приходиться пояснять каких бы дров подкинул всем Маккол, Лейхи безропотно принимает это, кивая. Я пользуюсь общей задумчивостью, чтобы расправится с остатками еды и понять смогу ли сейчас поехать в больницу. По ощущениям мне бы поспать ещё пяток часов, а то и больше, но решаю, что перенесу сон на вечер, в конце концов, не умираю, и ни одна рана не кровоточит. С тупой болью в плечах и ноге я успел свыкнуться. Я хочу начать распоряжаться, у меня есть мысль на счет предстоящего дела, но раньше, чем я успеваю открыть рот, Бойд забирает у меня пустую тарелку и пресекает инициативу. – Один ты не поедешь, Айзек отправится с тобой. Его слова не подразумевают возражений, я узнаю в этом тоне манеру Дерека и усмехаюсь. И только сейчас замечаю щетину и потемневшую кожу у него под глазами, из-за чего лицо Бойда выглядит осунувшимся. Я соглашаюсь на его условия, не решаясь при Айзеке спросить, что происходило с ним, пока Лейхи караулил спящего меня в своей комнате. Но вскоре я узнаю ответ на этот не заданный вопрос. Во время коротких сборов в дорогу, пока я перезваниваю Лидии, чтобы договориться о встрече, я осматриваю свою шею и морщусь, увидев следы от клыков. Решая прикрыть точечные темные пятна с фиолетово-желтыми ареолами, я заглядываю в комнату Эрики и Бойда, чтобы одолжить её водолазку. Беспорядок, что царит в ней, с лихвой выдает недавнюю ссору, сопровождавшуюся собиранием вещей. Именно из раскрытого рюкзака Рейс, куда навалена косметика, украшения, вещи и обувь вперемешку, я выуживаю водолазку. И вижу воспоминание полное горечи, страха и бессильной злости. Вижу Эрику, кидающую тюбики кремов в рюкзак, схваченную за руки, оборачивающуюся и прижимаемую крепкими руками Бойда к нему. Я слышу «Пусти» и «Прости» одновременно голосами бет и вижу заплаканное лицо Эрики, прежде чем воспоминание пропадает. Остается только сжимающее нутро сожаление, разящее по связи от Бойда. Я переодеваюсь, оставляя свою футболку валяться в коридоре, подавляя желание бросить её в стену. Сейчас не время для скидывания отчасти не моих эмоций, не время поддаваться им. И не время для возвращения силы, которое прошло незаметно, если быть с собой откровенным. Но, с другой стороны, мне лишь на руку, что я не буду «безоружен», хотя ни один пистолет я с собой не беру. Спустившись на первый этаж, я концентрируюсь на Эрике. Она в схожем с моим состоянии – игнорирует, прячет от меня или самой себя переживания, которые наверняка накроют её в конце рабочего дня. Я не могу послать ей что-то сейчас, ощущая со стороны всех трех нитей связи одно свежее переживание, обращающееся во мне в единое. Сильный испуг. Стая напугана моим ночным поступком и тем, что не слышала, не проснулась, даже не почуяла его. Как сказал Айзек они «нашли» нас, не услышали, не почуяли, а нашли. И я ощущаю, что сам этот факт пугает их не меньше, чем моя стычка с Альфой, от которой они увидели лишь последствия. Мне лестно, но странно, что, не смотря на эти чувства и ночное потрясение, беты так серьезно относятся к моим планам и не ставят решения под сомнения. Готовы действовать, внеся своё участие как корректировку. Именно это им и нужно, чтобы кто-то встал на место вожака. Кто-то кто не один из них. И мне жаль, что только этой малостью не смотря на все свои способности, я и могу им помочь. Ожидая пока Айзек выполнит мою просьбу и соберется, я спускаюсь вниз и захожу на кухню. Бойд заканчивает жарить стейк для Хейла и указывает мне на бутылку из-под газировки с темной жидкостью внутри. Она выглядела бы как чай, если б не отливала зеленым. – Отвар в дорогу, – поясняет бета, хотя я и сам уже понял, что это. От него исходит паническое желание позаботиться, приглядеть и я сжимаю зубы от этого чувства. Когда он заканчивает с приготовлением, я беру тарелку со стейком раньше, чем он успевает положить лопатку в раковину. Но Бойд не дает мне уйти, настигая в один шаг и хватая за руку. – Ты не пойдешь туда. – Ничего больше не случится. Правда, я контролирую себя. – А он? Я вздыхаю, признавая, что не могу почувствовать Альфу. Но бездействуя прогресса мне не добиться, а я обещал зверю, что мы все исправим. Я помню свои слова, и в отличие от отношений между бетами или дел совета Альф, с Хейлом я действительно могу все исправить. Все, что в моих силах. – Мы можем пойти вместе. – Я касаюсь своей прикрытой воротом водолазки шеи свободной рукой. – Но он уже не тронет меня. Бойд обдумывает это несколько секунд, но отпускает мою руку. – Вместе. Мы спускаемся в подвал, и как только перерываемая полоской бинтов в районе живота туша Альфы оказывается в зоне моей видимости, я непроизвольно вздрагиваю. И как никогда до этого ощущаю: я ещё не был настолько сильным и вместе с тем слабым. Я бросаюсь решать все проблемы, настигающие нас, даже раньше бет, но совершенно беспомощен. Беспомощен перед Хейлом, его силой оборотня, Альфы. Но эта ночь показала, что я могу ему противостоять, что я могу ему противопоставить. Бойд держится рядом, не вмешиваясь. Я останавливаюсь в двух шагах от зверя и передаю своё решение и голосом, и по связи, не зная, получит ли его адресат. – Я не говорю о Питере, а ты открываешься стае. Такой уговор. Я разворачиваюсь, не дожидаясь реакции или ответа и ухожу. Альфа глухо коротко рычит мне в спину и затихает. Но, поднимаясь по лестнице, я все же оборачиваюсь, не выдержав, и вижу, как Бойд, сидя у задних лап Альфы, вытягивает его боль. Чернота вен видна на его темной коже так же хорошо, как и у других бет, и до меня доходит, что они разделили нас между собой. Лейхи приглядывал за мной, а Бойд, возможно вместе с Эрикой, за Хейлом. Но я не успеваю развить эту мысль, сталкиваясь в коридоре с взбудораженным Айзеком, буквально скатывающимся с лестницы и чудом затормозившим возле меня. – Я нашел. Подойдет? Мне хватает одного взгляда на принесенные бетой фото, чтобы удостоверится в удаче своей затеи. – Более чем. Прихватив с кухни бутылку с отваром, а из коридора куртку, я выхожу из дома. Айзек идет за мной по пятам, а наша связь передает мне его беспокойство. Оно затихает, когда мы садимся в джип и отъезжаем, но не проезжаем и километра как поток между нами взрывается буйством радости, словно он, наконец, получил что-то долгожданное, словно готов прыгать и бежать, ко всему готов. От Бойда и Эрики в эту же секунду на меня выливается кипа схожих эмоций. Лейхи рядом со мной, разваливается на сиденье с шальной улыбкой на лице. Последний раз я видел его таким расслабленным до моей стычки с Хейлом у дома, до отъезда к отцу. Айзек даже сжимает мою руку на несколько мгновений, не в силах успокоиться. – Дерек в порядке, относительном. Но он… он с нами! Я выдыхаю, возвращая все внимание на дорогу. Отныне Питер тоже часть негласного табу не говорить о мертвой семье. Но эта цена стоит восстановления нашей стаи и спокойствия бет. Когда мы подъезжаем к больнице, я сразу замечаю Лидию, ожидающую нас у входа. Пока мы паркуемся и выходим, она стоит у дверей с невозмутимым видом, словно и не нас ждет вовсе. А стоит нам приблизиться, смотрит на меня в упор, взглядом указывая на двери, проверяет мобильный и, с видом, будто только что получила сообщение, заходит в здание. Мы следуем за ней и, таким хитрым тайным образом, она уводит нас в боковой коридор, подальше от стойки регистрации, лишних глаз и камер наблюдения в холле. Я замечаю одного из бет Эйдана, что беззастенчиво флиртует с медсестрами, даму, зевающую у кофейного автомата, и пару подростков, которых отчитывает медбрат. Думаю, вряд ли кому-то из них было бы до нас дело даже задержись мы в дверях больницы, но с нашим делом не стоит медлить. Я стараюсь закрыться от стаи, пока мы следуем за Мартин по коридорам и лестницам, и оставляю контакт только с Айзеком. Он идет чуть позади меня, пружинит сплошной волной положительных чувств, но с каждым шагом подбирается. Его энергичность, проходящая во мне фоном, преображается в настороженность и, к моменту, когда мы достигаем нужной палаты почти пустующего крыла больницы, Лейхи уже полностью настороже. У палаты караулит бета Итана, по его усталому, убитому виду и черной одежде можно было бы предположить, что он давно несет вахту, но я хорошо помню – Мартин говорила, что в стычке с Питером один из бет Итана умер. Я невольно вздрагиваю, но отгоняю мысль о том, как было бы моей стае с учетом, что все они связанны через мою силу, помимо своей волчьей близости. Не время думать о дурных исходах, время решать вопрос в пользу будущего. – Он выглядит больным. – нахмурившись комментирует Айзек за моим плечом раньше, чем кто-либо из нас успевает что-то сказать. Я оборачиваюсь и прослеживаю его взгляд. Он смотрит на дверь палаты, в узкую вставку, где за стеклом на кровати лежит не вписанный в больничные документы пациент. – Это не помешало ему выбраться из наручников, вывихнув себе кисть и попытаться придушить меня одеялом. Я вскидываюсь, но Лидия взмахивает рукой, показывая, что все в прошлом. – Эйдан ждал меня на первом этаже, все обошлось. После он пытался сбежать, когда его вели в туалет… – Мартин вздыхает, качая головой. – Пришлось привязывать его к койке по рукам и ногам и просить врача поставить катетер. Сейчас он лежащий больной без права голоса, но последним он не воспользовался ни разу. – Говорила ему про Эллисон? – Пыталась, не помогло. У тебя есть идея как его убедить? – Есть кое-что наглядное. Я достаю фото из кармана, прежде чем войти в палату. Айзек берется за ручку двери раньше меня, а когда мы встречаемся взглядами его глаза мигают желтым. Но я уже понял, что одного меня беты ближайшее время не пустят куда-либо, да и не собирался входить в плату в одиночку. Киваю Лейхи, инстинктивно передавая по связи согласие с его действиями, и бета открывает передо мной дверь. Я захожу и останавливаюсь, ожидая, пока дверь закроется за нами и глядя на лежащего неподвижно Криса Арджента. Я не репетировал специальной речи, не продумывал слов заранее. Просто знал, что хочу сказать. И понимал кому. Пока я медлю, рассматривая лицо Арджента с только начинающими сходить следами побоев, корочками от заживших царапин и шрамами на шее и виске, Айзек наклоняется, приглядываясь и прислушиваясь. – Он не спит, – шепчет мне Лейхи. – Я знаю. И не понижаю голос, отвечая бете. Охотник не «просыпается» от нашего разговора, а я сразу захожу с козырей. – Думаю, Лидия уже сказала вам, что Эллисон жива и здорова, живет со Скоттом и счастлива, несмотря на то что стала оборотнем. Что у неё есть дети, а вас она похоронила после восстания и понятия не имела о том, где и что с вами делали на самом деле. И кто делал. На лице Арджента не двигается ни один мускул, и я некстати провожу аналогию с ним, запертым в клетке и пытаемом, и собой, запертым в доме, и насилуемым по полнолуниям. В груди поднимается злость, Лейхи рядом пригибается, боязливо отступая и смотря на меня волчьим взглядом, ловя эту забытую ярость. Но я не собираюсь скидывать её на бету. – Вы общались с отцом, там, в клетках? Говорили между приходами Питера о том, как все провалилось? Спрашивали его, почему он не захотел мира. Кричали, что лишились всего из-за его кодекса, который он нарушил для своей выгоды. Были счастливы слышать его предсмертный крик. Жалели, что не убили его лично. Арджент наконец открывает глаза и дергает руками, крепко удерживаемыми мягкими больничными наручами. Он буравит меня взглядом, почти не отличим от того, что я видел у него в подземелье. У меня проскальзывает мысль, что иным образом он смотреть на людей сейчас возможно и не может. – Мне это не интересно. Я пришел рассказать вам о Лилиан. - я не делаю усилие, чтобы голос стал дружелюбнее. При упоминании моей любимой малышки он смягчается автоматически. – Она единственная девочка у Эллисон, смышленая, добрая, редко балуется. Я делаю шаг к кровати, поднимая руку с фотокарточками. Продолжая говорить, я перебираю парочку, доставая фото Эллиссон с Лилиан на руках. Оно не свежее, на малышке старое розовое платьице, а её ручки по-прежнему больше волчьи. Но зато Эллисон у которой она на руках смотрит в камеру, улыбаясь. Я показываю это фото Ардденту и кладу его ему на ноги, так чтобы он смог дотянуться рукой даже в наруче. – А вот близняшки Чип и Дейл смутьяны. Большая часть мелких неприятностей в доме связанна с ними. Курт тихий, но любознательный, а Эрик вездесущий, командует ими словно вожак. Но он старший на полминуты, имеет право. Перечисляя, я показываю фото малышей охотнику и складываю рядом с первой фотографией. Арджент не смотрит на них дольше пары секунд, но продолжает яростно смотреть мне в лицо. – Тут много кадров Эллисон с ними, посмотрите. – Я кладу оставшиеся фото, оставляя в руке одно, но не показываю его охотнику. – Ваша дочь и внуки, счастливы, здоровы, в безопасности. Скотт далек от Альф и их дел, сейчас перевез их к Меллисе, она помогает им. Но помощь ещё одного родителя им бы не помешала. Вы можете растить своих внуков, участвовать в их жизни и жизни дочери. Я делаю небольшую паузу, перед тем как немного сменить тему. – Эллисон прекрасна в роли оборотня и охотника. Она тренировала меня, и в катакомбах во многом благодаря ей я выжил. Она хороший учитель и успешно комбинирует силу оборотня с навыками охотника. И она сильно горевала, когда ей сообщили о вашей смерти. Я наконец перехожу к главному, продолжая звучать непоколебимо, уверенно. – Но воскресить вас, вернуть в её жизнь, мы можем позволить только если вы захотите этого, если захотите социализироваться в новом строе ради неё. Работать, управлять, организовывать. Помогать мне и Лидии пресекать появление проблем, которые могут в будущем стать вторым Питером. Помогать тем, кого, как и вас успели вытащить, встать на ноги и обустроить в резервации. Если вы пожелаете жить, выберите жизнь в спокойствии с дочерью и внуками, выберете помощь в обеспечении безопасности другим людям и оборотням города, тогда мы позволим ей узнать, что вы живы. Я смотрю на последнее фото в своих руках. Оно самое свежее, из отправленных Скоттом вместе с видео: Эллисон с Лилиан, малышка уже полностью выглядит как человек, показывает куклу и улыбается, а Эллисон целует её в щеку. Показав фото Ардженту я кладу его к остальным. – Я помню, как убита была Эллисон, как она рыдала неделями, ходила словно призрак. Ваша смерть сломала её и даже сейчас, не смотря на все счастье от материнства и своей семьи, потеря вас для неё - свежая рана. – Вы не сразу воскреснете, сначала мы обезопасим вас от нападок Альф, чтобы они не считали охотников города опасными. Но как только это произойдет, вы сможете вернуться к дочери и лично сказать ей что живы, познакомитесь с внуками. И будете работать со мной и Лидией, с людьми на благо города. Это то, что мы предлагаем. Подумайте об этом. – Они того стоят. Когда я заканчиваю свою речь, Арджент отворачивается, переводя взгляд на стену. Он никак не показывает своих мыслей, не берет фотографии в руки, не говорит. Я выхожу из палаты, оборачиваясь, наблюдая как Айзек следует за мной, закрывая дверь. Лидия, вопросительно качнув головой, подходит ко мне. – Получилось? – Посмотрим. Дайте ему час другой в одиночестве. Пусть видит, что за ним не надзирают, а приглядывают. Лейхи встряхивает здоровой рукой, отчего рукав его кофты задирается, и поправляет ей рукав на перевязанной руке. Я отмечаю, что было умно прикрыть рукавами кисти рук, чтобы охотник не увидел бинт на одной из них, чтобы видел в вошедшем оборотне только силу, но это чувство довольства за проявленную бетой смекалку мешается с почти физической потребностью коснуться его больной руки, чтоб вытянуть боль. Жаль у меня нет времени понять от кого ко мне пришло это желание, Лидия берет меня под руку и отводит от оборотней в другой конец коридора. Бета Итана пресекает попытку Лейхи пойти за нами, но ни одно из их действий не несет угрозы и напряжения. Мы отходим и Мартин шепчет почти у самого моего уха: – Нам надо поговорить, встретимся завтра в обед в кафе в резервации? Пожалуйста. Я бросаю взгляд на Лейхи - от него разит волнением и озабоченностью, он мнется, поглаживая себя по больной руке. – Почему мы не можем поговорить сейчас? – Это о силе. – говорит Лидия ещё тише, приближаясь так, что касается моего уха губами. – Я не хочу раскрывать наши силы бетам, тем более другой стае. Я отстраняюсь, изумленно смотря на неё. Что случилось с силой Мартин, если она скрывает её от бет? Или она имела в виду мою, эффект которой слышала в пересказе Эйдана? В любом случае, мне стоит уважать её желание, и как другу, и как человеку, кто хочет узнать у неё информацию. – Хорошо. Я подъеду. – Один. – Один. Её уточнение всколыхнуло во мне легкую паранойю - не засада ли это? Но Лидия расслабляется после моего согласия, и я отметаю это. Мы возвращаемся к бетам, хотя я мог просто позвать к себе Айзека и уйти с ним. Но мне нужно сделать ещё кое-что. Подойдя, я смотрю на дверь палаты. Через стеклянную вставку в ней я вижу, что и после нашего ухода Арджент не шелохнулся. Что ж, может он посмотрит фотографии, когда мы окончательно уйдем, перестав мелькать в коридоре. И, прежде чем уйти, я протягиваю руку бете Итана. – Соболезнуем. После моих слов, парень крепко жмет мою протянутую ладонь. На скулах у него играют желваки, но явно не от злости. – Спасибо. Только после этого рукопожатия и прощания с Лидией я кивком показываю Лейхи, что мы уходим. У Айзека широко открыты глаза, но не от шока, а всего лишь легкого удивления напополам с интересом. Но бета хранит молчание, пока мы идем по коридорам к выходу. На одном из этажей, я мельком бросаю взгляд в окно, выходящее на парковку, и останавливаюсь. Возвращаюсь на шаг, приглядываясь и усмехаясь. Нет, мне не показалось, на парковке между машин стоит бета Кали. Тот самый парень-качек, которого она таскала на встречу с журналистами и который забирал её с наших невеселых встреч после работы. С места, где он стоит открывается хороший вид на вход в больницу и мою машину. – Я не заметил, что за нами следят. – раздосадовано говорит Айзек из-за моего плеча. Отрицательно качаю головой, мгновенно придумывая выход из ситуации. – Ничего, пойдем ка заглянем кое-куда. Когда мы выходим из больницы, то не смотрим в сторону прячущегося между машинами оборотня. Айзек идет с перебинтованной рукой, засунутой в специальное бандажное крепление на локоть, а я демонстративно надеваю куртку высоко, насколько позволяют мои раны, задирая руки, чтобы свежая повязка на боку была видна под задравшейся кофтой. Набор новых не распакованных повязок, что несет в здоровой руке Лейхи, так же нарочито небрежно, он закидывает на переднюю панель, когда мы садимся в машину. Я не знаю, преследует ли нас бета Кали и дальше, но все, что его должно обмануть он уже увидел. Впрочем, Айзек активно вглядывается в дорогу и окружающие здания, пытаясь его заметить, и успокаивается только в лесу. Он удобней устраивается на сиденье и улыбается. Я ощущаю сытое, но тихое удовлетворение с его стороны и краем глаза замечаю, как Лейхи гладит себя по животу. - Дерек нами гордиться. - сообщает Айзек, окончательно растекаясь по сиденью словно у него нет костей. Я усмехаюсь, прислушиваясь. Нет, мне Хейл по-прежнему ничего не позволяет узнать о себе. Не отвечаю на слова беты, но у дома беру его за больную руку, осторожно, почти невесомо, и глажу запястье поверх бинтов. Айзек утыкается мне головой в плечо в ответ, ластясь, а я борюсь с желанием поцеловать его в макушку. Не смотря всю странность нашей жизни, все личные ошибки и проблемы, я тоже горжусь бетами. Всеми тремя. По прибытии домой я полагаю, что все важные дела, так или иначе касающиеся стай позади. Мне хочется обдумать завтрашний разговор с Мартин, решить, что именно я раскрою ей, а о чем умолчу касаемо своих способностей. Это мой единственный план на остаток дня и вечер, пока мы не подходим к крыльцу. Лейхи, шедший впереди меня, вначале замирает, взявшись одной рукой за перила, а после оборачивается, чтобы сообщить: –Там Кора. Его слова резонируют во мне всплеском отчасти не моих эмоций – сестра Хейла не тот человек при упоминании имени, которого во мне могла бы так сильно возобладать надежда. Больше, чем возможность, что Кора поможет брату быстрее восстановиться и обратиться в человека, мной правит злость. Болезненная, сокрытая. Словно всю вину за произошедшее с Дереком в катакомбах я запоздало хочу повесить на младшую Хейл. Обгоняю Айзека и захожу в дом, он не делает серьезных попыток остановить меня, а на его окрик я не реагирую. У меня хватает самообладания чтобы оставить все переживания, особенно не обоснованные при себе. Но кое-то я спросить у Хейл должен. Я спускаюсь в подвал, где только и может быть Кора, и первым вижу Бойда. Он стоит в стороне у стеллажей и не мешает Хейлам. Дерек не обратился волшебным образом в человека с помощью сестры, только позволил себя обнять и скулил. Когда Хейл встала, Альфа ткнулся носом ей в колено. – Ничего, Дерек. Все заживет. И ты поправишься. – Вы видели такое раньше? – тихо спросил её Бойд. Кора помотала головой, не оборачиваясь и, как мне показалось, вытерла слезы. – Нет. Даже родители не говорили о таком. Может, только Дереку. Кора касается головы Альфы в нежном жесте, прежде чем отойти на пару шагов. Теперь я спрашиваю, но не ожидаю, что мой голос прозвучит так холодно. Хотя она ко мне никогда тепло не обращалась. – Зачем вы пошли к Питеру вдвоём? Бойд с опаской косится на Кору после моего вопроса, но та лишь отмахивается, явно приходя в себя: – Не сучье дело. – Вы знали о его бетах? Или выслеживали его? – Детка, отвали. – Хватит! Нет, в этом я себя сдерживать не собираюсь. Меня берет злость, от того, что на фоне всех произошедших событий, после моих действий в катакомбах она продолжает не считаться со мной. О многих она не знает, но я не позволю больше обращаться со мной так кому-либо из стай. Больше нет негласного вета, позволявшего это им. Я их всех вытащил и заслужил своё право требовать уважения. В раже, я не замечаю, как Хейл встает на все четыре лапы. – Хватит называть меня так. Кора оборачивается ко мне и на её лице только обида и ярость. – А как ещё называть подстилку оборотня? Или ты ре... Бойд не успевает встать между нами и Альфой, как Хейл прыгает на нас. Он взрыкивает, хотя его рык срывается в короткий визг, когда больная лапа подворачивается. Но он восстанавливает равновесие и скалится, рыча вновь. Кора пригибается, но не обращается, а я обнаруживаю, что схватил с ближайшего стеллажа и наставил на них пистолет. На них, ведь обращен Альфа к Коре. С минуту Дерек просто рычит на неё, но потом затихает, не меняя позы. Я опускаю пистолет, а Кора делает шаг в сторону. Она растеряна, но не выглядит враждебно, выпрямившись и глядя в глаза Альфе. Между ними нет связи вроде моей, но наверняка есть волчья, родственная. Позволившая Хейлу повлиять на сестру. – У Дерека были планы его передвижений на телефоне. Мы хотели просто поговорить. – все же сообщает она перед тем, как развернуться и пойти к выходу. – Я сделал эти планы. Кора не оборачивается. Я провожаю её взглядом, пока она поднимается по лестнице. Ответ я получил. Бойд отмирает после злости своего Альфы и идет за ней, а я неожиданно проникаюсь симпатией к Альфе подле себя. У полностью обращенного зверя хватило храбрости и мозгов, чтобы защитить меня от сестры. Чего Дерек в человечьем обличие так и не сделал. Я смотрю на ножи на одной из полок и думаю, не пульнуть ли один в спину Коре, но отворачиваюсь, не собираясь развивать эту мысль. Альфа переступает на задних лапах, не глядя на меня и я понимаю, что вот мы здесь. Он безоружен и травмирован, при мне пистолет и нас окружает различное оружие. Я могу выполнить один из своих планов мести, что до сих пор не стерлись из памяти. И я мог бы. Я знаю, что могу. Я прострелил голову каниме, боролся с оборотнями, поджог Питера и смотрел, как он горел. Я могу убить. Покалечить. Ответить тем же насилием, что совершалось надо мной, что не прошло даром. Что сделало меня равнодушным, жестоким в расчетах и оставило таким. Я ощущаю, как легок пистолет в руке и смотрю в алые глаза, что в воспоминаниях всегда полыхали яростью, на пасть, что совсем недавно сжималась на моей шее. Я могу поддаться этому, могу убить. Признаюсь себе в этом. Но не стану. Я не хочу таким быть. Пистолет возвращается на стеллаж, я так и не узнаю, был ли он заряжен. Сгусток чувств на задворках связи фонит, но не заполняет моё сознание. Я провожу остаток дня готовя и приглядывая за бетами. Эрику и Бойда я стараюсь держать отдельно друг от друга, занимая первую болтовней о работе, а второго заботой о Альфе. Айзек мечется между нами, но в конце концов присоединяется к Бойду. Они меняют Альфе повязки и приходят с хорошей новостью – свежие раны Дерека, которые он нанес себе сам, перестали кровоточить и быстро затягиваются. С ранами от Питера, прогресса нет, но хоть что-то. Под вечер я понимаю, что беты утащили в подвал всю аптечку и спускаюсь позаботится о себе. На моих ранах тоже нужно сменить повязки. Я делаю это под внимательным волчьим взглядом. Альфа смирно лежит и наблюдает. Он не рычит, не фыркает, пока я отдираю повязки со следами крови с бока и плеча. Только моргает и ровно дышит. Мне хочется надеяться, что он в этот момент обдумывает все мои слова и наши отношения. Я сменяю повязку на ноге, прихватываю из аптечки мазь для синяков и ухожу к себе. Эту ночь и я, и стая должны провести спокойно, ведь завтра мне придется уехать от них и на этот раз одному. Утро встречает новостями – Марк передает, что за ним и Корой тоже следят беты Кали. Звоню Скотту, и он сообщает, что видел за собой хвост. Я обдумываю может ли быть это личной инициативой Кали, или же её поднапряг Дюк. Из совета Альф, после смерти Питера, она единственный неуправляемый элемент. На месте Дюкалиона я бы держал её как можно ближе и выделял, чтобы Кали получила обманчиво больше власти и расслабилась. Но я не на его месте. Пока стая завтракает, я договариваюсь с Лидией о месте и времени встречи. Беты спокойно принимают моё желание поехать к Мартин одному, стоит мне упомянуть, что разговор будет о наших способностях. Но Бойд по-прежнему настаивает на подстраховке. – До резервации я поеду с тобой. А у въезда выйду и предотвращу дальнейшую слежку. Заберешь меня на обратном пути. – Думаешь, стоит давать Кали понять, что мы знаем о её присмотре? – Думаю, не стоит показывать ей, что мы слабы. Эрика не поднимает головы, когда возражает: – Но мы сейчас и правда слабы. – И ей правда не стоит этого знать. – Я сжимаю её руку в знак поддержки, чувствуя, что ей нужно гораздо больше. И не от меня. – Но мы делаем все, чтобы это исправить. Дерек придет в себя. Эрика тяжело вздыхает. – Почему ты внезапно стал так в этом уверен? Потому что заключил с ним договор о молчании, потому что он послушал меня и открылся стае. Потому что не сдамся в своих попытках наладить связь с ним с помощью моей силы, потому что уже почти не чувствую ненависть. «Потому что скучаю по нему» - просачивается в сторону беты. – Потому что мы заботимся о нем. – говорю вслух. Эрика слабо улыбается в ответ и прижимает мою руку к своей щеке. Бойд рядом порывается было обнять её, но не завершает движения. Он возвращается к жарке очередного стейка для Альфы. Я отношу Дереку завтрак один. Проверяю повязки и лапу – зверь уже не дергается, когда касаешься бинтов. Это хороший знак. Ставлю перед ним тарелку и пытаюсь увещевать: – Ты нужен бетам, пожалуйста, выздоравливай и возвращайся в человеческий облик. Прошу! Меланхоличное настроение Эрики за завтраком передалось и мне. Я касаюсь холки Альфы и осторожно веду рукой по шерсти. Неосознанно ласкаю. Настороженный зверь удивленно замирает, наша связь рябит смятением и неверием. Связь со стаей фонит усталостью и нуждой. Я понимаю, что поддался силе и впитал переживания всей стаи. Пока не понимаю, как выйти из этого состояния или не допускать его, а потому спешу уехать. Дерек провожает меня взглядом. Я стараюсь закрыться от всех, чтоб прийти в себя и заняться делами, но «Вернись ко мне» вырывается в поток связи с Хейлом уже у самой двери. Я не знаю, почудился ли мне слабый скулеж из подвала, или Альфа действительно так отреагировал на посланные ему слова. В резервации всего два кафе – городское при церкви, и частное, домашнее, на большой террасе одного из жилых домов близ леса. Хозяйка печет выпечку, а её муж орудует вокруг кофемашины. Оба молодые и видно, что кафе на заднем дворе дома для них не заработок, а вклад в развитие резервации. Когда мы приходим, помимо нас на террасе двое людей с ноутбуками и один задремавший в кресле-качалке пожилой мужчина. Для заведения на шесть столиков внутри резервации это аншлаг. – Так это правда? Ты рычал как оборотень в подземелье? О погоде мы поговорили в пути, так что Лидия переходит к теме встречи, как только мы устраиваемся. – Эйдан сказал, что человек не мог бы так зарычать. – Ну, мы уже выяснили, что ни я, ни ты больше не люди. Но да, это правда. – Мне хочется верить, что я осталась человеком хотя бы на половину. Так это и есть твоя способность? Управлять стаей рычанием, не обращаясь в полноценного оборотня. Эйдану такого объяснения вполне хватило, но пойми мои сомнения правильно. Я нахожу трупы, а теперь и более. Не верю, что твои возможности могут быть настолько мельче моих! – Мне казалось мы встретились как раз для того, чтобы обсудить твою силу? – Да. Но за моей спиной стоит стая и я не хочу слепо доверять Дереку, который стоит за тобой. Он последний умеет обращаться в полностью звериную форму и это пугает. Эйдан и Итан уже залечили все раны, но Дерек нет. Он ведь ещё не обратился в человека, правда? Стайлз, я не хочу бояться вашей стаи, я не хочу бояться тебя. – Но боишься. Мне не нужно спрашивать, я чувствую состояние Лидии. При встрече подключиться к ней по связи оказывается так же легко, как и почувствовать кого-то из стаи. А без «куба» Питера состояние Мартин, её «берег» - чист и открыт моему ментальному взору полностью. Она не столько боится, сколько опасается. И бесспорно так же сильна, как я. – Да. И мне хочется знать правду. Настоящую, без умалчивания, без вкраплений одной маленькой лжи, не приправленную ничем правду. К нам выходит хозяйка дома, и мы ненадолго отвлекаемся. Она выносит на блюдце улитку с маком для парня с ноутбуком и подходит к нашему столику. – Что будете? Могу предложить улитки, только что напекла партию или подогреть круассаны с сыром. – Улитки подойдут, спасибо. – Можно латте? – Конечно. Сироп, имбирь, корицу, сахар? – Нет, ничего, спасибо. – Тебе как обычно? – Да, спасибо Мари. Хозяйка уходит, прихватив у девушки за другим столиком пустую чашку. Я заинтересовано вскидываю брови, вновь переходя к социальным реверансам. – Ты постоянный клиент? – Да, люблю сидеть в том углу и смотреть на лес. – Она показывает туда, где сидит спящий мужчина. – Приятно думать, что теперь я могу не переживать, что очнусь посреди него ночью. Я не успеваю задать вопрос, Лилия продолжат не терпящим возражений тоном: – Так ты расскажешь мне правду о себе, Стайлз? Я вздыхаю и облокачиваюсь руками о стол. По дороге в резервацию я решил, как и что именно я могу рассказать Лидии. Как бы мне не хотелось безоговорочно доверять ей как в старые добрые, мы действительно в разных стаях. И с этим нужно считаться. – Пока – не всю. Я честно признаюсь, что не понимаю, как управлять своими способностями и именно в этом, только в этом, кроется причина моего частичного ответа. Не вдаваясь в подробности, я говорю Мартин о том, что чувствую стаю и, похоже, в моменты опасности действительно могу выдать нечеловеческий рык, чтобы стаю защитить. Рассказываю Лидии что чувствую её. И про куб внутри её головы. – Значит, ты рыком приказал вырубить меня, чтобы я не помогла Питеру. Интересно, как бы я ему помогла? – Этого мы уже никогда не узнаем. Лидия смотрит мимо меня, на лес, дорогу, другие столики. Я слышу «Он бы утянул меня в Драконье пламя вместе с собой. Я могла умереть». По связи я чувствую, что Лидия на грани того, чтобы заплакать. Я не тороплю её. Мы молчим. Из дома доносится тихая музыка. Ветер порывами теребит занавески и края скатертей. Лидия невидяще смотрит на красно-желтый узор на кремовой салфетке. Девушка с ноутбуком уходит, хозяйка кафе убирает её столик. Заходит пара средних лет за булочками. Я расправляюсь со своей улиткой и заказываю нам ещё по чашке кофе. Лидия поправляет волосы и незаметно утирает слезы в уголках глаз. К этому моменту я чувствую и вижу, что она все ещё в раздрае, но пытается взять себя в руки. Даже грустно посмеивается. – Отлично, теперь Эйдан придет проверить что ты мне такого наговорил, что я расстроилась. На манер Дерека изумленно поднимаю бровь. – С чего бы ему это делать? – С того, что моя стая стала меня чувствовать. И кроме чуйки, что где-то случится плохое или уже лежит труп, мои способности не так далеки от твоих. Я не разубеждаю её и внимательно слушаю. Лидия говорит, что её способности стали поддаваться контролю. Она больше не отключается, когда её тянет к новому месту смерти. – Это похоже на работу звуковых излучателей. Я почти слышу вибрацию и иду к ней, но осознанно. Даже если это происходит ночью. И я различаю, ждет меня труп или само место, где произойдет что-то. В дом, куда мы переместили спасенных охотников меня привело на следующую же ночь. Через час после этого одна из охотниц попыталась покончить с собой. Беты Эйдана были предупреждены и успели остановить её. Сейчас с ними занимается психолог и я надеюсь этой девушке лучше. Я не соглашаюсь с Лидией, что наши силы идентичны. Все же она сама не чувствует стаи. Но может звать их криком, когда ей нужно или в момент опасности. Она показывает видео, где кричит и от её крика разламывает ствол дерева. И другое видео, где её снимал Денни. Они уехали в лес, на километры от резервации, не говоря ничего своим Альфам. И там Лидия закричала иначе. Этот крик был больше похож на ультразвук, тонкий писк почти не слышный на видео. Но через полчаса (показанных в быстрой перемотке) к ним прибежал Эйдан в бета-релизе, продравшийся из чащи. Так они выяснили, что где бы она не была, её стая и, в частности, Эйдан, могут найти её. По её крику, как по зову. И это не менее круто, чем то, что могу я. – Понимаешь, почему я сомневалась и хотела знать правду о твоей силе? – Теперь да. Я под сильным впечатлением. Но меня цепляет одно слово в нашем разговоре. – Почему ты делаешь такой акцент на правде? Я не то, чтобы врал тебе о чем-то последнее время. Да и раньше… Лидия откидывается на кресле. По связи между нами скользит досада и недовольство. – Ты нет. Но оказалась охотников пытал не Дюкалион, как Эйдан и Итан нам говорили. Я усмехаюсь тому, как легко лопнула ложь близнецов во благо их пар. Но не успеваю развить эту тему, как Мартин прибивает меня другой новостью. – Крис заговорил. Он плачет над фотографиями, что ты принес уже какой день. И сбежать больше не пытается. Я не успеваю сдержать чувство удовольствия, от сработавшей идеи. Оно расползается по потокам связи со стаей, а в ответ от бет приходит ощущение тихой гордости за меня. Дерек закрылся, но во мне бурлят чувства стаи и на сей раз мне нужно время, чтобы собраться с мыслями. Я ощущаю себя как раньше, когда придумывал гениальные, но дурацкие планы и они работали. Я и сам собой горжусь. Лидия рассказывает подробности о состоянии Криса и других охотников, мы обсуждаем дальнейший план действий. Успеваем вскользь поговорить о её учебе. Но, как и говорила Лидия, её Альфа пришел проверить что у нас происходит. Он целует её в висок и подозрительно оглядывает нас обоих. Лидия легко его успокаивает. – Все хорошо, просто осознала в какой опасности была в катакомбах. Запоздалый катарсис. Хочешь проводим Стайлза вместе? По грязным ботинкам Эйдана видно, что он был в лесу, на осмотре территории. Но Альфа повинуется ласковому голосу своей девушки и идет с нами. Я расплачиваюсь, а Лидия стоит с ним под руку и пару раз прижимается щекой к плечу. Она не отпускает его руки всю дорогу до джипа. Отъезжая, я вижу, как Эйдан приподнимает и целует её. Лидия смеется в его крепком объятии, поправляет волосы и нежно целует его в ответ. Я чувствую по нити связи с ней, как она счастлива. Я прислушиваюсь к себе и замечаю, как истончается эта нить по мере отдаления от резервации. Я забираю Бойда у границы резервации, как мы и условились. Бета потрепан, но явно вышел из драки победителем. Возвращаемся домой и получаем новое известье. Пока нас не было, Дитон приехал осмотреть Дерека. – Мы пустили его. «Не могли не пустить» Эрика и Айзек оправдываются, но я и без слов улавливаю идущие от них надежду с примесью вины. Надо же, беты верят, что после визита Дитона что-то изменится. Я не разделяю их слепой веры и, оказывается не зря. Когда я спускаюсь в подвал Дитон уже заканчивает и выносит вердикт, о котором я пару дней назад и сам догадался. – Не взирая на сломанную лапу он уже может обратиться. Возможно, при обращении рука будет как новенькая, но не смею этого утверждать. Мне не часто доводилось иметь дело с оборотнем в полном обращении. Про остальные ранения могу сказать, что они должны затянуться в течении пары дней. То, что Дерек не исцелялся настолько долго, полагаю, больше вопрос его морального состояния, нежели физического. Но, не волнуйтесь. Скорбь проходит. Альфа реагирует рычанием на его слова. Дитон тактически отступает к нам за спины. Он собирает свой саквояж и лаконично отвечает на мой резонный вопрос какого лешего он приехал. – Разве вас не учили, что без предупреждения заходить на территорию чужой стаи не хорошо? В ответ он демонстрирует одну из своих маленьких бесящих улыбок. – Это касается только членов стай. Я же не принадлежу не одной. Впрочем, иногда выполняю просьбы Дюкалиона. Сегодня он попросил осмотреть Дерека и пригласить тебя на встречу в центральном парке. В понедельник, в девять часов утра. – Полагаю, одного? – Остальные могут подождать за пределами парка. Дитон снисходительно улыбнулся и поспешил уехать. Беты мгновенно занервничали. Айзек начал заламывать руки, Бойд откровенно высказался: – Мне это не нравиться. А Эрика положила ладонь на свой живот. Слишком частый неосознанный жест у неё последнее время, о котором я не спешу расспрашивать волчицу. Я прочел ей нравоучительную лекцию один раз, но принимать за неё решения не способен. Мельком думаю, что без Эллисон в доме ей наверняка стало тяжелее. Теперь она не может разделить свои секреты с другой девушкой. – Если бы Дюкалион хотел меня убить, то уже убил бы. – А если он хочет тебя забрать? Шантажировать Дерека? Я морщусь и приобниму Айзека за плечи. Одних слов тут явно будет недостаточно. – Сейчас он может сделать Дереку плохо и не используя меня. Тут что-то другое. И мы придумаем стратегию, чтобы все вернулись домой живыми и невредимыми, а я выяснил что именно у Дюка на уме. Придумаем все вместе, ясно? – Ясно. Айзек тыкается мне в шею лицом, и я обнимаю его. Бета успокаивается. По связи скользит «Я начитался детективов и теперь боюсь за тебя и всех нас». Я усмехаюсь и делаю мысленную заметку никогда не давать Айзеку читать Карризи. Остаток недели тонет в заботе об Альфе, присмотре друг за другом и продумыванием плана. За ужином, расстелив на столе карту, мы планируем маршруты отхода. Чтобы Эрика и Дерек не были совсем одни в доме, зовем Эллисон приехать забрать их оставшиеся вещи. Размечаем у какого выхода из парка поставим прокатную машину за пару дней до встречи, а где будут ждать Айзек и Бойд. От стаи все это время исходит такая всеобъемлющая радость, что я не выдерживаю и спрашиваю: – Как обычно вы строите планы с Дереком? – Мы не строим. Он ставит нас перед фактом и говорит, что нужно сделать. – Обычно, его планы так себе. – Айзек шепчет это, будто сможет скрыть этот шепот от Альфы внизу. – И он не озвучивает их полностью. Эрика пожимает плечами, пытаясь скрыть застарелую обиду. – А меня вообще не зовут. Я направляю Дереку все эти чувства, чтобы он знал, как себя ощущают его беты. И мысль: «Мы можем лучше, можем все исправить». Неважно, отвечает мне Дерек или нет, я буду продолжать звать его и говорить с ним. За остаток недели мы готовимся, не забывая о бытовых делах. Я отвожу верхнюю одежду в химчистку, закупаюсь продуктами вместе с Айзеком. С момента приезда Дитона, Айзек становится задумчивым и почти все время молчит. Мне внезапно трудно находиться рядом с ним, когда он такой. Пока мы едем из магазина начинает накрапывать дождь, и тишина в салоне становится более уютной. Я поглядываю на Лейхи, когда он разминает кисть руки, что полноценно зажила на днях. – Беспокоит? – спрашиваю, взглядом указывая на его руки. – Немного… «Я продолжаю ощущать электричество». Крепче вцепившись в руль, я стараюсь не пустить в поток нашей связи свою злость. В катакомбах, Джош изрядно поломал Айзеку тело. Но похоже эта стычка нанесла Айзеку ещё одну душевную травму. – Хочешь поговорить? – Может, потом… «Джордан дал мне телефон психолога своей сестры.» Айзек застывает, когда понимает, что сказал мне по связи. Он несмело оборачивается на меня и будто ждет удара. – Ты не сердишься? «Что я не пришел к тебе?» Я лишь улыбаюсь. Проснувшаяся было во мне ненависть к Джошу, к обидчику моего беты, остывает. Айзек может и останется навсегда нерешительным, забитым и нуждающимся в обилие любви и внимания. А может, терапия поможет ему. – Нет, конечно, нет! Не важно придешь ли ты со своей болью ко мне или своему парню. Важно, что ты говоришь о ней. – Спасибо. После этого разговора Айзек оттаивает. Я замечаю, что, когда называю Джордана его парнем, Айзек краснеет. По связи я ощущаю, как он иногда фонтанирует счастьем и любовью. И это лучшее, что можно было бы после Энниса для Айзека желать. Отношения с нормальным парнем, который делает его счастливым. Осталось исправить отношения внутри стаи, и Айзек станет единственным из нас, у кого все будет хорошо. Мне кажется, за эти дни, что я прихожу к Хейлу, я сроднился с подвалом. С оружием, которое хорошо бы отправить вслед за Эллисон в дом к Меллисе, с вещами Хейлов из их хранилища и моими вещами. Я нахожу среди них коробку с футболками и толстовками, меня даже коробит горечью от того, как давно я их не носил. Альфа наблюдает за мной, за тем, как я хожу по подвалу, стоит мне спуститься туда. Но бездействует. Ни рычит, ни нападает, особо не двигается. Просто лежит в обустроенном для него месте, куда мы притащили матрац и где стали оставлять расческу и все принадлежности, которыми мыли Хейла. Оборотню то плевать, но я человек и меня бесит запах немытого волчьего тела и шерсти. И к тому же… чем мне ещё помочь, кроме как выносить нужник и отмывать его от подвальной пыли каждые пару-тройку дней? В этот раз я в раздрае, сильнее прежнего раздираемый чувствами взволнованной стаи, и ноющим бедром. Мои раны заживают по-человечески медленно, вдобавок я постоянно забываю о них и беру нагрузку больше, чем могу вынести. Пытаюсь жить так, будто ран нет и постоянно плачу за это. Встреча с Дюкалионом близится, стая не озвучивает сомнения вслух, но я ловлю все их переживания по связи и от этого коктейля начинает кружиться голова. В итоге я закрываюсь и прихожу к Дереку в подвал, чтобы спрятаться от бет и ментально и физически. Я хожу кругами, пытаясь отдышаться после короткой пробежки, стараясь не замечать, как ноет бедро. Возобновлять тренировки так рано было плохой идеей, но тянущие нити связи бет и тишина между стаями, грядущая встреча с Дюком; все это доконало меня. Телефон молчал – Лидия занята спасенными охотниками, Кали не объявлялась, прекратила наше странное одностороннее общение будто его и не было. Меня это больше радовало, чем расстраивало. Перестанет домогаться, злить Хейла через меня. Можно праздновать! Она хотела знать, что я умею, получить себе в стаю ценный бонус. Теперь у неё есть Трейси, а полу-книма чем не драгоценность? Дюкалион тоже не спешил собирать совет. Наверняка это связанно с тем, что вначале он вызвал только меня. Но как связанно? Мне не с кем разделить эту внутреннюю дрожь и сомнения, не с кем разделить ответственность за стаю. Поэтому я отправился на пробежку, в надежде избавиться от этого напряжения. Затмить его физической нагрузкой. Идея не удалась. Я останавливаюсь возле коробок с вещами, снимая футболку и куртку. Стягиваю их через голову и ими же вытираю подмышки и грудь от пота. Я отираю шею, когда нервозность во мне нарушается чужим интересом. Волной легкого возбуждения по потоку, накрывшей внезапно. Я дергаюсь, чувствуя намеренье облизнуться и через секунду вижу, как Альфа высовывает язык. Он по-волчьи лижет клыки, нос и подбородок и привстает с места. Я быстро, больше по инерции, прикрываю пах рукой. Но Хейл ранен, и я одергиваю себя, сотрясаясь от внезапной злости на все это. Мне даже хочется кинуть снятые вещи на пол от досады. – Желание? – восклицаю, глядя на Альфу. Меня ведет от страха, но я не могу сдержатся, словно и впрямь последние крупицы инстинкта самосохранения остались в катакомбах, словно меня не волнуют срыв Хейла у дома и возможность что взгляд алых глаз, пока ещё не меняющий выражения, обернется тем же, что настигал меня в полнолуния. Словно мне плевать на возможность очутится под монстром вновь. И мне и впрямь так плевать на это, если я больше никогда не смогу увидеть Дерека, которого полюбил, которого хотел, с кем был вместе, с кем делил кровать и в бета-релизе, и без него, с кем почти сошелся вновь совсем недавно! И я кричу на него от собственной боли, и беспомощности, приправленной схожими чувствами от стаи. – Желание в Альфа форме, это все? Это все, что ты дашь мне, Дерек? После всех этих дней, после всего? Ты возвращался ко мне, я просил, и ты… Я затухаю, словно свечка на ветру, не в состоянии продолжить. Яростные эмоции выкрутили реле моих сил на максимум, и я ощущаю, как не выдерживаю этого. Как устал от моральной нагрузки, от Хейла, совершенно не отвечающего ни на что, только позволяющего стае чувствовать его состояние и эмоции. Я вздыхаю, опуская руки, признавая это отсутствие сил и себе, и ему. – Я устал просить тебя, Дерек! Тебя человека, тебя зверя, тебя волка! Я устал просить тебя вернуться ко мне! И устал ждать! «Хоть знаю, что ты и не уходил» И эта фраза, невысказанная, но отправленная посылом тоски и осознания, принятия Хейла всего, со всеми его срывами и оборотническими особенностями, будоражит что-то во мне. Посылаемый по связи от Альфы неясный всплеск оседает теплом в груди. Обреченный, зовущий вой-стон догоняет меня на выходе из подвала. Но я не возвращаюсь. За день до встречи с Дюком я сижу в гостиной, пытаясь собраться с мыслями, когда вновь чувствую «воронку». Тянущее ощущение, которому невозможно сопротивляться. Айзек у Джордана, Дерек в Альфа форме в подвале, а меня тянет к Бойду и Эрике, которые вновь выясняют отношения на повышенных тонах. Я иду к ним и молюсь, чтобы сцена не закончилась дракой, как в прошлый раз. Ведь сейчас спасти меня будет некому. – Я больше не могу так! Ты кричишь, что не хочешь детей, отказываешься обсуждать это, не разрешаешь прикасаться к себе, какого черта происходит Эрика? Я не понимаю, ты ещё любишь меня? Мы ещё вместе? – Люблю, вместе, но это сложно, я… – Как мы можем быть вместе, если спим в разных углах кровати вне полнолуний? Что сложного? Что сложного в том, чтобы поговорить? Чтобы все выяснить? – Это сложно для меня, ясно?! – Так объясни почему! Я останавливаюсь в дверях комнаты. Бойд сидит на краю кровати, протягивая руке к мечущейся Эрике. – Потому что я не хочу детей, Вернон! – Но я каждый раз слышу, что ты врешь! Стоило один раз случайно заметить, и я больше не могу это игнорировать! Твое сердце выдает тебя каждый раз, когда ты как мантру повторяешь эту фразу. Мне, стае… Ты врешь себе? Черт возьми, скажи мне что в твоей голове?! «я не понимаю, что происходит» – В моей голове? «В моей голове ад» – В моей голове?! А в твоей! Ты помешался на детях! Тебе так недостает оравы орущих братьев и сестер? Тебе мало пятерых детей Макколов? Мысли бет скачут параллельно словам. И каждый из нас троих их слышит. Я интуитивно стараюсь держаться за эти мысли. Концентрируюсь на них, потому что так проще сопротивляться сгущающемуся, спирающему воздух чувству воронки. Бойд встает, но Эрика отходит к столику, поворачивается к нему спиной. Мы не видим лица, но плечи её дрожат. «Здесь больше нет их детей» – Я хочу своих детей! Наших детей от тебя! «Я хочу семью и тебя» «Не от меня» «Я хочу тебя» «Нет, не от меня» – Я не хочу детей. – «Нет» – Вообще, понятно? – Опять… – «Не понимаю» – Хватит говорить эту фразу! – «Она задевает меня» – Да я держусь за эту фразу! – «благодаря ей» – Я не хочу рожать! – «я не могу!» Бойд ошеломленно оседает обратно на кровать. Я хватаюсь рукой за косяк двери, картинка перед глазами сужается, начинает расплываться по краям. Горло сжимается от подступающей тошноты и ужаса. Не моих. – Хорошо, ты не хочешь, но ведь сейчас есть разные способы. – «почему ты не говорила» – Не обязательно рожать самим, – «почему ты никогда об этом не говорила» – есть суррогатное материнство… Эрика разворачивается к нему, выкрикивая из последних сил: – Да покажи мне! Покажи мне хоть одну дуру, которая согласиться пережить то же, что пережила Эллисон! – «что не переживу я!» Воронка схлопывается. Эрика хватает себя за плечи и оседает на пол. Она задыхается, отползает в угол и обращается. Серые стены вокруг, за которыми истошно рычит и орет Эллисон. Не прекращая, не останавливаясь. Эрика качает себя, надрывно дыша. Её руки в крови и слизи, она только что приняла первого волчонка. Она шепчет слова «нет», «не могу» и чем громче крики за стеной, тем сильнее она раскачивается. Пока её не тошнит водой и остатками завтрака. Пока крики не прерываются. Цвет пустоты, пространства Эрики серый, как стены в её воспоминании. Она сидит на коленях, качается и шепчет «не хочу». Бойд опускается рядом с ней и обнимает трясущимися руками. – Я не знал. Прости меня, я не знал… Она смотрит на него невидящим взглядом, но шептать перестает. Бойд гладит её по голове, отводит волосы от лица. В его глазах блестят слезы. – Эрика… я здесь, малышка. И больше ничего не скажу про детей. Никаких детей, не такой ценой. Малыш, я люблю тебя, прости, прости… Воспоминание. Я выкинул нас всех в воспоминание Эрики и создал пространство из него. Не контролируя силу, не понимая. А ведь думал, что подобное возможно лишь с Альфой. Моя рука сжимает пустоту, но я знаю, что держался за косяк двери. Я концентрируюсь на этом, пытаясь вернусь нас в реальность. – Стайлз… Зажмуриваю глаза и не сразу понимаю, что меня встревоженно окликивают. Эрика прижимается к груди Бойда и плачет, а он в ужасе смотрит на меня. – Стайлз, у тебя кровь! Стайлз! Мне чудится вой Альфы перед тем, как я отключаюсь. Первая сознательная мысль – Дерек слишком много воет последние дни, а лучше б обратился и говорил. Я не открываю глаз, тело ватное; на лице тряпица, пахнет настоем. Где-то справа Эрика и Бойд тихо переговариваются. Я слышу обрывки их диалога, то погружаясь в спасительную дремоту, то выныривая из неё. Голова болит, а ощущение связи со стаей, пропало. Всплеск силы с последующим её «отключением» на время. Привычно и чертовски не вовремя. Я сжимаю в кулаки простынь и всхлипываю, но слез нет. Беты поглощены разговором и не замечают моих потуг. Моя сила спровоцировала их на откровения, а нужда ухаживать за моим за отключившимся телом дала им возможность собраться с мыслями прежде, чем говорить. – Я правда скучаю по братьям и сестрам. С ними было легче переживать нищету и визиты алкоголика-отца. – Я не думала, что буду хорошей мамой. Размышляла, пока Эллисон была беременна, но последние месяцы и… Роды добили меня. –Почему ты ничего не сказала? – Когда тебе дали подержать одного из них, ты не испугался. Ты улыбался. Ты сказал: «Смотри, таким же родиться наш! Хочу первым взять его на руки!» Они помолчали. Заскрипело кресло, послышалось трение ткани. Видимо беты сидели на нем и обнимались. – И? – Я думала ты бросишь меня. Что лучше уйти первой, потому что не смогу… Но я не могу уйти, я хочу быть с тобой, но ты говорил о детях постоянно, а я слишком тебя люблю и я… Я запуталась. Я уже не та сексуальная классная девчонка, с которой легко, я та, которую сомнения и страхи едят маленькой ложечкой изнутри. С полным бардаком в мыслях. Ты любил другую меня. Теперь ты меня бросишь? – Нет, Эрика! Я не брошу тебя. Мы все меняемся, а быть вместе это не вечный праздник. Скорее даже наоборот, вечный быт. Но я здесь, с тобой. Чтобы ни случилось, что бы не происходило! Какой бы бардак не был! – Даже в моей голове? – Даже в твоей голове. Я давлю в груди стон зависти и разочарования, чтоб не спугнуть их. Но почти сразу чувство вины затмевает неуместные сравнения меня и Дерека с бетами. – Знаешь, когда Стайлз передает нам мысли друг друга, такие разговоры даются проще. – Нет. Больше переживать тот момент я не хочу. Я причинил боль Эрике. Сейчас они помирились, раскрылось то, что её мучало. Но я заставил Эрику пережить травмирующий момент второй раз. Великая сила – великая ответственность, мать её. С лица исчезает ткань. Я не открываю глаза. – Ничего, он научится управлять этим и все будет нормально. Мне бы уверенность Бойда! Над ухом булькает вода и влажную ткань кладут обратно. Прохладные капли скользят па вискам. Я засыпаю. Меня будят слишком рано, за окном только-только светает. Но Айзек уже вернулся и отпаивает меня отварами, пока остальная стая собирается. Эрика готовится к приезду Эллисон, Бойд делает завтрак. Я выпиваю кружек пять настоев и физические силы возвращаются ко мне. Только голова продолжает болеть. Я извиняюсь перед Эрикой, но та гладит меня по плечу и мотает головой. – Ты это не контролируешь, я знаю. Айзек единственный, кто спрашивает: – Если сила отключилась, как мы узнаем, что ты в опасности? – По старинке. Позвоню по телефону или буду громко кричать. Мы напряженно смеемся. Айзек тычется головой мне в плечо и забирает крупицы боли. Голова перестает ныть. Я поднимаюсь к себе переодеться в чистое, а на обратном пути становлюсь свидетелем монолога Бойда. Бета в очередной раз, как и я, пытается достучатся до Альфы. – Мы не справляемся без тебя. Стайлз тоже не справляется. Обращайся обратно, пожалуйста. Ради нас, ты нужен нам, Дерек. Мне так хочется передать свои чувства Дереку, дополнить слова Бойда чувством нужды. Своими мыслями о том, что Дерек мне тоже нужен. Но я не ощущаю потоков связи со стаей, а нарушать чужой момент возможного единения не хочу. Я ещё раз собираю стаю, мы повторяем план и немного меняем стратегию. Нам действительно придется больше полагаться на мобильники, а бетам на обычное стайное ощущение друг друга. Но в остальном план неизменен. Пока едем, окончательно расцветает. В назначенный час мы прибываем на место. Айзек остается у джипа, Бойд уже движется в обход к другому входу, а меня встречает человек Дюка. Специалист по связям, тот же, что был на представлении пар Альф и следил за всем. Арка входа перетянута запретительной лентой, и он приподнимает её для меня. – Доброе утро, проходите прямо к постаменту. Дюкалион ждет. Я подныриваю под ленту и оглядываюсь. Айзек напряженно смотрит мне в след, его глаза горят желтым.