Консонанс (18+)

Чимин замер на лестнице, изумлённо глядя на человека, который только что вошёл в дом. До этого Тэхёна он видел вблизи только тогда, в машине. На свадьбе вряд ли считается: всё, что было в церемониальном зале, для Чимина покрылось туманом нервической мути. Бета поднял глаза и широко улыбнулся. У него была странная улыбка: квадратная, смешная, на неё нельзя было не ответить. Так что Чимин робко улыбнулся в ответ и тихо сказал: — А... А Чонгука ещё нет. — А я не к нему, — с готовностью снова улыбнулся Тэхён, — я к вам... Брови Чимина взметнулись, и он молча показал Тэхёну на зал. Конечно, логичнее было бы на кухню, где можно было бы сразу предложить чай, но там сейчас был повар Ан Ханён, который заканчивал уборку перед тем, как уйти. И почему-то мысль о том, что его могли застать с любовником своего мужа, заставила Чимина внутренне задрожать и покраснеть. Тэхён быстро разулся и, мягко, по-тигриному ступая, быстро пошёл вперёд: где находится зал, он точно знал. Ну... ещё бы. — Чаю? — запоздало встрепенулся Чимин, когда уже сел в кресло, тогда как Ким примостился в углу огромного дивана. — Нет, нет, Чимин-щи, не стоит, — замахал руками бета и снова очаровательно и немного смущённо улыбнулся. — Я с делового ужина, так что... Там Чонгука задержали, делегация из Китая, очень важный контракт, так что он чуть позже будет. Не волнуйтесь. — Я не... — начал было Чимин, но тут же умолк: знать о подробностях их фиолетовых отношений с мужем Тэхёну было необязательно, если, конечно, он не знал. Да и пофиг. — Я вот по какому делу. — Тэхёну явно было неудобно, он мялся и чуть нервно поправлял манжеты своей белоснежной рубашки. — У Чонгука через несколько дней начнётся гон. — Бета остановился и пытливо глянул на застывшего от неожиданности Чимина, но, не поймав никакой адекватной реакции, продолжил: — Надеюсь, вы понимаете, Чимин-щи, что это будет опасным для вас... Вы слишком долго прожили под одной крышей, альфа Чонгука, скорее всего, признал вас... — Что мне делать? — хрипло перебил его Чимин, чувствуя, что тонет в алом горячем мареве смущения и злости. — Вы же понимаете, что я ни за что... — О, нет, — как-то даже испуганно ответил Тэхён и замахал руками. — Нет, нет! Что вы?! Я ни за что бы вас о таком не просил! Наоборот: я хочу оградить вас от этого! — Не понимаю, в чём проблема, — отчуждённо проговорил Чимин, чувствуя, что в груди у него что-то болезненно трескается. — Приходите сюда и помогите ему. Вы же для него самый желанный партнёр? Лучше любого омеги. Если вы спрашиваете на это разрешения — я не... — У нас с ним не те отношения, чтобы я мог ему помочь, — негромко, но отчётливо и по-странному строго прервал его Тэхён. — Да, мы с ним любовники, это правда. Но у нас не бывает проникающего секса. Чимин прикрыл глаза и пожелал себе провалиться сквозь землю. Сука! Что на него нашло? Откуда эта ядовитая горечь в словах? Как он мог так сказать! — Простите меня, — дрожащими губами выговорил он. — Я не знал и не имел в виду, что вы... что... вы как омега... Простите. — За что же вы извиняетесь? — Голос Тэхёна звучал мягко, он лил бальзам на сочащуюся стыдом душу Чимина. — Всё это должно быть вам неприятно. Всё же, как бы вы ни относились к Чонгуку, он ваш муж, Чимин-щи. И наши с ним отношения были вам предъявлены столь неприглядным образом, что вы вправе были думать о них всё, что хотели, — и были правы. Он вдруг поднялся и пересел на кресло, что стояло рядом с креслом Пака, который жался в нём, желая стать невидимым. Омега испуганно вскинул на него глаза, но Тэхён улыбнулся так ободряюще и ласково, что Чимин невольно чуть расслабился. А бета между тем продолжил, склоняясь к нему чуть ближе: — Поверьте, Чимин, Чонгук, хоть и не говорит — он у нас с вами грубоват, понимаете? — но очень ценит то, что вы так терпимо относитесь к нему и его... мхм... увлечению мною. — Увлечению? — тихо переспросил Чимин. — Всего лишь? — Л-ладно, — немного смутился Тэхён и потёр затылок. — Не это сейчас важно. А то, что гон у Чонгука — это по большей части время ярости и дикости, он сильный альфа, и всё, что он всё же худо-бедно держит при себе в обычные дни, обрушивается на этот мир в дни его гона в полном объёме. А я бы не хотел... — Он вдруг мягко взял руку Чимина, сжимающую подлокотник, и чуть погладил её пальцами. — ...чтобы вы увидели его таким. Не хочу, чтобы вы думали о нём ещё хуже, понимаете? Чимин беспомощно приоткрыл губы и чуть качнул головой, судорожно пытаясь осознать, почему он не в силах вырвать свою руку из тёплой, чуть шершавой ладони беты. Тэхён всего лишь гладил и смотрел так ласково, так... Не хотелось его обижать. — Я не понимаю, чего вы хотите от меня, — почти прошептал Чимин. — Разве у него нет места, где бы он мог... ну... провести это время? — За ним же следят, — покачал головой Тэхён. — Его отец над вашим браком бьётся, как над своим не бился никогда. Он пилит Чонгука денно и нощно по поводу того, не обижает ли он вас, делает ли всё, чтобы вам было комфортно. И если он узнает, что Чонгук проводит гон в... хм... ну, там, где обычно, то... Вашему мужу несдобровать. Понимаете? — Я не понимаю, чего вы от меня хотите, Тэхён-щи, — тихо сказал Чимин и нерешительно потянул свою руку из тёплой ладони беты. — Если туда нельзя, а сюда опасно для... меня, то... — Я предлагаю вам взять в университете выходные, объяснив их гоном мужа, и уехать в безопасное место. А сюда... мы тайно пригласим тех, кто сможет помочь Чонгуку. — Тех? — изумлённо переспросил Чимин. — Может, того? Тэхён вдруг усмехнулся и покачал головой. — Тех, Чимин-щи. Именно — тех. Так... вы согласны? — Хорошо, — кивнул Чимин, — я могу на старую свою квартиру... — Нет, — тут же нахмурился Тэхён. — Нужно новое и неожиданное для всех место, где ушлые папарацци не станут вас искать. Ни ваша квартира, ни дом господина Ким Сокджина для этого не подходят. — Чимин было раскрыл рот, но Тэхён опередил его: — И отель тоже, как вы понимаете. Пак растерянно округлил глаза: — Но тогда... что? — Я предлагаю вам своё гостеприимство, — решительно сказал Тэхён и тут же торопливо добавил, увидев, как возмущённо взметнулись брови омеги: — Нет, нет! Вы не поняли: меня в моей квартире не будет, я скроюсь здесь, у вас, но все будут думать, что я в отъезде. Просто за Чонгуком надо ухаживать в это время. — Чимин вскинул на него вопросительный взгляд, и Тэхён робко вздохнул: — Еда, ванна... И ещё ему нужны... объятия, Чимин. Не просто грубый тр... акт. Он очень раним в это время. И если вы не хотите... — Хорошо, хорошо, — поспешно закивал головой Чимин. — Я понимаю. Вы ему нужны. Но от вашего гостеприимства я решительно отказываюсь. Мы с вами не знакомы, да и находимся совсем уж в диких отношениях. И если кто-то — например, отец Чонгука — обнаружит меня у вас, то это что же... — Никто вас у меня не обнаружит, — проникновенно сказал Тэхён. — Мы запрём вас на замок, у вас будет всё необходимое, чтобы ни в чём не нуждаться, поверьте. И я клянусь, вам... — Нет, — решительно сказал Чимин и встал. — Я найду себе отель, хороший. Уеду, в конце концов, подальше от Сеула. Туда, где меня никто не знает! Простите, но я не понимаю, как вы можете даже предлагать мне такое: вы меня не знаете, пустить чужого человека к себе... Мы можем, в конце концов, снять мне квартиру! Так же запрёмся, так же купим всё необходимое... — Да, я понимаю, — помолчав и что-то напряжённо обдумав, терпеливо начал Тэхён. Он не собирался вставать, так что Чимин вынужден был тоже сесть. Омега нахмурился, но Ким продолжил: — Простите мне мою настойчивость, но я должен быть уверен в том месте, куда вы направитесь. А съёмная квартира — это риск. Как и отель. Там люди, соседи, администрация, хозяин квартиры... Мы отключим вам связь, у вас будет, конечно, возможность позвать нас, если вдруг что, но только в самом крайнем случае! А вообще вы должны быть полностью недоступны, понимаете? И при этом в полной безопасности. Я себе не прощу, если что-то с вами случится! Да и Чонгук ни за что не согласится... — О, вот я полностью уверен, что уж Чонгуку-то прямо наплевать на меня с высокой колокольни! — раздражённо прервал излияния беты Чимин. — И я не маленький! Смогу посидеть один и постоять за себя тоже! Так что... — Ёнтан будет очень рад вашей компании, Чимин, — вдруг тихо сказал Тэхён. Он посмотрел прямо в глаза остолбеневшему от неожиданности омеге и твёрдо добавил: — Прошу вас, Чимин... Присмотрите за моим сынулей, пока я... буду присматривать за вашим мужем. В комнате повисла пауза весом в пару тонн. Тэхён не сводил пристального взгляда с медленно моргавшего омеги, а тот пытался сообразить, что он только что услышал. — Вы... Ви?.. — наконец, еле выговорил Чимин. У него в голове взрывались звёзды, так что думать ему было очень трудно. Как и подбирать слова. — Но... как же... Обида и боль, которые принесло осознание, что его обманули, обрушились на него огненной лавиной. Чимин вскочил и ломанулся к двери. Чтобы убежать! Чтобы не видеть этого лица! Чтобы забыть то, что он думал, о чём мечтал, когда думал о Ви! Ви стал для него утешением, Ви был его другом! Он поддерживал, он советовал, он увещевал! Ви был... идеальным! Именно это и должно было насторожить, не так ли?! Задыхаясь, он успел лишь подбежать к дверям, когда крепкие руки перехватили его и прижали к твёрдой груди. — Прости меня! — выдохнул ему в ухо Тэхён. — Прости, прости, Чими, прости! Я не лгал, я ни словом, ни мыслью не лгал тебе! Всё правда — всё, что говорил и писал! Что волнуюсь, что желаю счастья, что ты прекрасен, что ты лучший! Прости меня, омеженька, прости! Ну... Ну же, не рвись, умоляю! — Но Чимин продолжал настырно вырываться из его рук, толкаясь в плечи и отворачивая голову, чтобы не поддаваться сладкому и такому приятному, отчаянно-бархатному голосу подлого беты. А тот всё звучал и звучал у него в ушах: — Прости! Я всего лишь хотел узнать что-то о том, кому отдают моего любимого, понимаешь? Думал, что буду ненавидеть! Думал, что не смогу смириться! Но увидел фото, а потом посмотрел, как ты танцуешь... В твоём танце душа, Чими, понимаешь? Мог ли я пройти мимо неё? Нет! Чими... Чими... Прошу... ну же... послушай меня, ладно? Просто давай вот так постоим — и ты меня попробуешь услышать... У Чимина сдавливало горло, он жутко не хотел расплакаться в руках у обманщика-беты, но чувствовал, что и вырваться из них не сможет. Поэтому он провернулся, впился пальцами за обнимающие его теперь через талию и грудь руки Тэхёна и замер, трусливо прикрывая глаза. Ким тут же прильнул к его спине грудью, сжал крепче — и заговорил, дыша в висок: — Всё, что я говорил тебе, Чимин, всё, о чём мы с тобой говорили, — всё было правдой! До слова! Ви — это я. Можешь проверить: этот ник у меня в сети гораздо раньше был, чем мы с тобой познакомились. И я никогда никем не притворялся перед тобой! Да, я недоговаривал, но это так трудно сказать! И наши с тобой переписки так быстро стали дружескими, такими, каких у меня ни с кем никогда не было! Я дорожить стал этими отношениями, Чими! Я так боялся всё разрушить своим признанием, хотя, видит бог, хотел, несколько раз хотел всё тебе рассказать! Я боялся... боялся потерять тебя! Пусть это трусливо — пусть! Но я бета, мне можно... бояться! — Чонгук... — сквозь силу выговорил Чимин. — Он знает о... Ви? Или ты врал и ему? Тэхён молчал, лишь прижимал омегу к себе крепче, категорически не желая отпускать, хотя Чимин томительно ёрзал у него в объятиях, испытывая их на прочность. — Я всё ему рассказал, — тихо ответил, наконец, бета. — У нас с ним нет секретов, понимаешь? — Он видел? — прошептал Чимин, смаргивая слёзы. — Видел переписку? — Нет! — возмущённо ответил Тэхён. — Нет, конечно! Я сказал, что переписываюсь с тобой, что обманываю тебя бессовестно в отношении своей персоны — и никогда уже не смогу одобрять его дурное к тебе отношение, потому что если узнать тебя поближе, то невозможно остаться к тебе равнодушным, Чими... Ты невероятный, ты такой милый, такой добрый, такой... — Глупый, легковерный, наивный идиот, да, Ви? — выкрикнул Чимин и, сделав усилие, разорвал объятия, начавшие его не на шутку напрягать: слишком приятно, уютно и тепло ему было в них. Так нельзя! Этот человек обманул его! Воспользовался его доверчивостью! Выведывал его секреты, а потом шёл трахаться... ну, или как там у них это происходит... с альфой, на которого Чимин ему иногда искренне и по-детски откровенно жаловался! То-то, верно, они поржали с него с долбаным Чонгуком! Не показывал он, как же! Верить ему сейчас — себя не уважать! И Чимин, ловко увернувшись от вновь протянутых к нему рук, дал стрекача наверх, к себе, закрылся на замок и опустился на пол рядом с дверью. Силы покинули его, и он заплакал. Слёзы жгли ему щёки, он хлюпал носом, пытался судорожно вдохнуть поглубже, но получалось лишь яростно всхлипывать и скулить в ладони брошенным щенком — жалким и убогим. Нет, ему было не жаль себя. Не так часто его в жизни обманывали на самом деле. Скорее, он сам обманывался, как, в принципе, было и в этот раз. Поверил ласковым словам, купился на похвалу — его и взяли. Тёпленьким. Но было безумно, болезненно жаль этих отношений. Таких добрых и доверительных, в которых он чуть было не утонул с головой. Возможно, ему бы и не дали — обидно было, что он был готов к этому. Возможно, что и хорошо, что всё вот так выяснилось, — и больше никаких надежд, никаких волнений, никаких... — Прости меня, Чимин... — Голос из-за двери звучал странно. И Чимин вздрогнул от того, что он был почти на его уровне: видимо, Ви... то есть Тэхён тоже сел на пол. Первым движением было вскочить и убежать на свою постель, но... — Я полюбил тебя, Чимин. Искренне, понимаешь? Тебя невозможно не полюбить. Ты мне его напомнил, понимаешь? Чонгука. Он такой же, если снять с него всю грубость, жестокость и показную мужественность. Там, внутри, он такой же почти: ранимый, добродушный и весёлый. Мой зайчонок... Понимаю, что ты не видишь его таким, что для тебя, как и для всех, на самом деле, он — долбаный альфач, который только о себе и думает и пытается дотянуться до всего, что видит, чтобы прибрать к рукам. Я не буду оправдываться, Чимин. Я всё тебе сказал там, внизу. Я был искренним с тобой. Возможно... Возможно, никогда и ни с кем в жизни я не был таким искренним, как с тобой в этой переписке. Даже с ним. Потому что никому не нужна была моя такая искренность. Даже ему. И потом, понимаешь, всё же онлайн общение даёт преимущества: не глядя в глаза, как ни странно, удобнее не только лгать, но и открываться до конца. А анонимность снимает очень многие зажимы. Что тоже, в общем-то, понятно. Одно непонятно: как потом смотреть в глаза тому, кому так откровенно показал себя. Тэхён тяжело вздохнул и немного повозился, очевидно, устраиваясь поудобнее. Чимин сидел, притаившись, и лишь иногда торопливо утирал слёзы, которые всё текли по щекам, не желая останавливаться. Но он слушал... слушал, боясь пропустить и слово. А Тэхён, чуть помедлив, продолжил: — Мы познакомились с Чонгуком в школе-интернате, одной из самых лучших и элитных в Корее, здесь, в Сеуле. И я там оказался потому, что был умным и считался перспективным. Но мои родители погибли, когда мне было пять. Я жил в детдоме, а потом по госпрограмме, которая позволяла вот таким вот элитным школам получать преференции от государства за счёт того, что они брали на обучение сирот, попал туда. И понятно было, что я там делаю на полном пансионе. А вот Чонгук... Его сплавили туда ещё раньше, лет в одиннадцать что ли. Он никогда никому не жаловался, и уже потом я понял, почему он там оказался при живом отце — но тоже на полном пансионе. Тэхён тяжело вздохнул и умолк. Чимин затаил дыхание, тревожно вслушиваясь, и даже прикрыл глаза, чтобы быть тише. Бета снова повозился и продолжил: — Когда его папа умер, Чонгук не принял категорически желание своего отца забыть своё горе, трахая направо и налево всё, что движется. Я уже говорил тебе, что наш Гуки — сильный альфа. У них были ссоры. Частые и страшные. Поэтому от него избавились. А он умный, наш Чонгук. Он быстро понял, что отец за его счёт просто облегчил свою жизнь. И обозлился. Дрался, как чёрт. Громил всё, что попадалось под руку. Хотел, чтобы его выгнали, чтобы вернули домой — хотя бы так. Но отец приезжал, молча оплачивал ущерб, давал ему пару оплеух, после которых у него лечили сотрясение, и уезжал, приказывая жить там и не отсвечивать. Гуки озлобился, что было понятно. Стал дико агрессивным и грубым альфачом. Иногда мне казалось, когда я издали наблюдал за ним, что единственное, чего он хотел в жизни, — это доказать всем и вся, что его не зря сплавили из дома: его сила альфы настолько велика, что победит и уничтожит всё и вся. Я и сам с трудом понимаю, как мы с ним сошлись. Я закончил среднюю школу с опережением на год, так как смог последний класс сдать экстерном. Поэтому, хотя я и не намного его старше, учился на класс выше. Мне нелегко приходилось там, в этой школе, в этой среде. Детишки, чьи родители платили огромные деньги за обучение, смотрели свысока на таких, как я. Но мне было похрен, веришь? Я был счастлив, что могу учиться и смело смотреть в будущее. Хотя и ходил периодически с разбитым носом и подранной рубашкой. Он вмешался в одну такую вот драку двух альф со мной. Я не дал списать на контрольной, потому что мне надоело быть использованным и я попробовал дать отпор. Получил по полной и был бы ещё сильнее покалечен, но... Чонгук почему-то вмешался. Его авторитет был слишком высок, чтобы эти два товарища могли ему противостоять. Да и дрался тогда Гуки, как боженька. Потому что ему было наплевать на то, что сделают с ним. Он мне как-то сказал, что драку выигрывает только тот, кто готов сдохнуть на поле боя — но не отступить. — Тэхён тяжело вздохнул. — Чим? Ты... Ты здесь? Сердце Чимина подпрыгнуло от неожиданности, он нелепо всхлипнул, пытаясь взять дыхание, и Тэхён услышал. — Не плачь, маленький, — сказал он так мягко и ласково, что душа омеги, истерзанная мукой неопределённости, шевельнулась и потянулась на звук этого голоса. — Умоляю, только не плачь... Я не стою того, поверь, Чими. Мне продолжить? — Да, — одними губами произнёс Чимин, но Тэхён, видимо, как-то его услышал. — Хорошо, — тихо ответил он. — Мы... Мы тогда и сошлись. Сразу и тесно. Чонгук не умеет по-другому. Ему надо или всё — или ничего. Может, мне не стоило настолько привечать его, давать ему волю. Но он... Ему иногда просто нельзя отказать. При всей своей топорной грубости, при том, что он жесток иногда в своих желаниях, он обладает такой силой жизни, таким упорством в том, чтобы добиться и получить желаемое... Я восхищаюсь им, знаешь? Хотя лично я сдался слишком быстро и позорно мало продержался. Утешало одно: он хотел не только брать и... Хм... — Тэхён явно замялся, так что продолжил не сразу: — У нас с ним полностью равные отношения. Надеюсь, ты понимаешь меня, потому что я не знаю, как сказать иначе, чтобы не задеть твою невинность. На эти слова Чимин невольно улыбнулся — и поразился себе. Слёзы высохли. Он уже просто сидел, опираясь спиной и затылком на стену и перебирая пальцами ворс пушистого ковра. Дышать стало легче. И не хотелось больше плакать. — Ты ведь улыбаешься, да? — Тэхён спросил это так нежно, что Чимин невольно содрогнулся от волнительных мурашек, побежавших по телу. — Пусть будет так. Мне было бы приятно, если бы это было так. Меньше всего на свете я хотел бы тебя обижать и расстраивать. Ты мне так дорог, Чими... Ты нам так дорог... Чимин нахмурился и сжал губы. "Нам. Ага, как же, — сердито подумал он. — Ты ври, ври, да не завирайся, Ви-Тэтэ". — Нет, правда, не злись, пожалуйста, — как будто отвечая на его мысли, сказал Тэхён, и Чимин в очередной раз поражённо распахнул глаза. Откуда... А бета как ни в чём не бывало продолжил: — О нас дальше... Ну, Чонгук поступил вслед за мной на факультет бизнеса и управления в Сеульский национальный. И отказался от квартиры, которую ему предложил отец в обмен на то, что он перестанет общаться со мной. Пошёл в общагу, дал на лапу администратору — и нас поселили вместе. Его отец пытался нас разлучить не раз. Просто ему донесли, что у нас, как он сказал, "неразумные и позорные для альфы отношения". Вроде как его прихвостни сняли видео, как Гуки мне... как он меня ублажает. Вот. Раз уж мы откровенно... — Чимин почувствовал, как заливается краской, перед глазами снова мелькнула картинка со дня свадьбы, он кашлянул и смутился ещё больше. — Не стесняйся, Чими... — В голосе Тэхёна светилась улыбка. — Это всё — всего лишь дела телесные, не больше. Гораздо больше и важнее то, что я на самом деле люблю его, этого остолопа. Он злой и огромный. Когда он рычит на подчинённых, те в штаны ходят от ужаса. Но он у нас очень талантливый, Гуки. Он видит на сто ходов вперёд, у него чуйка на сделки, которые могут провалиться, он подозрительный, как чёрт, и поэтому собрал вокруг себя таких же айтишников-параноиков, как он сам, поэтому мы не прогорели ни разу, вовремя сворачивая хвосты оттуда, где пахло провалом. Без него огромная компания его отца была бы постоянно под ударом, так как зубы, как ты понимаешь, на неё точат слишком многие. А он стоит на её страже. И отец им доволен, очень доволен, хотя, по-моему, ни разу его не похвалил. Я восхищаюсь им. Он достоин восхищения, наш Гук, поверь, Чими... Вот только отношения со мной всё портят в его жизни... Внезапно до Чимина донёсся глухой рык, странный, угрожающий. Он подобрался и нахмурился, прислушиваясь. И вдруг понял, что его томило вот уже какое-то время: запах... Тот самый, знакомый, ставший таким почти... родным что ли. Томный, землисто-травяной, шелковистый, обволакивающий и обещающий покой. Запах Чонгука. Он был рядом с его дверью. Он сидел там, рядом с Тэхёном, и бета признавался ему в любви, глядя, скорее всего, прямо в его горячие тёмные глаза. Красивые... Они оба там сейчас — такие красивые... Вдруг до Чимина, в тоске запрокинувшего голову, снова донеслось рычание — другое... Не рычание — поскуливание какое-то. Он распахнул глаза и с удивлением прислушался. — Не печалься, Чим, — снова заговорил Тэхён, теплом своего голоса прикрывая отчаянно стынущее сердце омеги. — Прошу... Не грусти, не надо... Мы не хотели тебя обманывать. Мы не хотели делать тебе больно. Ты ни в чём не виноват перед нами — наоборот, нас двое, а ты справляешься со всем этим ужасом один. Поэтому я просто хочу тебе помочь и избежать опасности из-за гона нашего альфы, понимаешь? И... — Тэхён снова тяжело вздохнул и вдруг хмыкнул. — И Ёнтан на самом деле будет просто счастлив познакомиться с тобой. Ёнтан... Чимин невольно снова улыбнулся. Этот пёсик стал ему очень дорог, потому что не раз утешал его в печальные моменты его жизни. Жаловался Ви он нечасто, так, иногда, когда уж очень всё доставало, и тот помогал словом и советом, но лучше всех слов помогали фото и видео с весёлым и жизнерадостным шпицем. Так что — хотя бы ради него! — Чимину, наверно, следовало согласиться на предложение коварного беты. Потому что он, видимо, на самом деле будет безвылазно рядом со своим любезным Чонгуком, а кто же позаботится о малыше Ёнтане? Нет, нет, Чимин не мог его бросить. Да и, честно говоря, хотелось посмотреть, как живёт Ви. Да и как выглядит — тоже хотелось всегда знать. Чимин подозревал, что бета очень красив. Ну, с таким голосом, с такими пальцами — он всё же видел их на нескольких фото... Но чтобы вот настолько — это было приятным сюрпризом. То есть... просто сюрпризом, конечно. Ещё чего. Чимин поднялся, решительно открыл дверь — и застыл на пороге. У стены, рядом с его дверью, сидел Тэхён, прямо на полу, вытянув свои длинные ноги. И они касались так же вытянутых ног Чонгука, который сидел у противоположной стены, почти напротив беты. Чон пристально смотрел на Чимина, застывшего испуганным птенчиком под его взглядом, а потом на губах альфы появилась очень грустная и непривычно тихая улыбка. Чимин приоткрыл рот, чтобы высказаться, но... Тэхён смотрел на него, задрав голову и не улыбаясь. Внимательно. Строго. Странно. — Когда я должен переехать... то есть... уехать к вам? — тихо спросил Чимин, стараясь не замечать прожигающего его взгляда Чонгука и фокусируясь только на звёздочках ласковой радости, заигравших в глазах Тэхёна. — Лучше завтра, прямо с утра, — хрипло ответил Чонгук. — Не бойся, Чим... Чимин. Я держу себя в руках, всё будет... Нормально всё будет. Чимин в ответ на эти слова повёл носом: запах альфы был сильным, насыщенным, приятным до солнечных бликов в сознании. — Я останусь сегодня здесь на ночь, чтобы в случае чего?.. — робко и просительно сказал Тэхён. Чимин поджал губы и пожал плечами. — Это не мой дом, — резковато ответил он. — Пусть хозяин и решает. Завтра в восемь я буду готов и с вещами. — И ушёл к себе, стараясь не вслушиваться в сердитое ворчание альфы и тяжёлые вздохи беты. Да пошли вы. Я вообще на вас обиделся.

***

Квартира Тэхёна была большой, очень чистой и комфортной. В стиле лофт, в светлых тонах, без лишней мебели — много пространства и воздуха. Стены, отделанные под светлый кирпич, одна стена — сплошная книжная стойка с множеством отделений, почти полностью заполненная книгами. Огромная постель в небольшой спальной зоне, в которой вместо внешней стены было окно, переходящее в застеклённый выход на небольшую площадку на крыше — что-то вроде террасы, часть которой была укрыта деревянной крышей, и там стояли квадратом несколько диванов вокруг небольшого деревянного стола, деревянные качели и стойка с какой-то летней посудой. Остальная часть была свободна, и Чимину до жути захотелось вытащить сюда плед, расстелить прямо на деревянном настиле и поваляться, глядя в звёздное ночное небо. От мысли, что он так и сможет сделать уже сегодня — только одеться надо бы потеплее — настроение у него улучшилось. А когда в квартиру вбежал гостивший у соседа Ёнтан и, деловито обнюхав замершего Чимина, завилял хвостиком и стал тыкаться мордочкой ему в руки, то и вообще жизнь заиграла радугой и омега не смог удержаться от счастливого смеха. Он подхватил собачку на руки и обернулся к Чонгуку и Тэхёну, которые молча за всем этим действом наблюдали. Они оба ему улыбнулись. Чонгук — чуть насмешливо, хотя смотрел на Ёнтана он со странной на его обычно сердитом или надменном лице нежностью и даже протянул руку, чтобы погладить пёсика, а тот радостно лизнул ему пальцы. Тэхён улыбался ласково и чуть виновато. Он уже показал все, что составляло в его квартире "хозяйство Ёнтана", и теперь просто откровенно наслаждался тем, как смотрятся на его диване эти двое — омега и собачка у него на руках. — Мы запрём тебя, Чими, — чуть позже, уже у двери, сказал он. — Никто не должен сюда прийти, так что если вдруг звонок — просто замри и никому не открывай. Твой телефон дома остался? — Чимин кивнул, и Тэхён удовлетворённо потёр руки. — Отлично, значит, по геолокации твой отец не сможет тебя отследить. Номер мой помнишь? Где одноразовый лежит, помнишь? Если что — сразу! — Чимин снова кивнул, переминаясь с ноги на ногу. Бета окинул его тревожным взглядом и спросил нерешительно: — Ну... всё? — Всё, — с готовностью ответил Чимин, которого уже некоторое время до сворачивающегося внизу живота нехорошего кома томил сильный и властный запах Чонгука, а тёмные взгляды, которые альфа стал вдруг кидать на него, сжимая зубы и стараясь вдыхать поверхностно, немного пугали и... отчаянно возбуждали. Чёрт, чёрт! Идите уже... — Всё будет хорошо, не... мхм... Он поперхнулся, потому что запах вдруг стал агрессивным, настойчивым, в нём появились призывные пряно-сладкие ноты, он стал коварно обволакивать сознание Чимина, притягивать, заставляя сердце биться чаще, а нос — жадно вдыхать. Этот запах... он явно собрался забрать омегу себе. — И... Идите уже, — мучительно выдохнул Чимин, желая только одного — обнять себя покрепче руками и спуститься пальцами вниз... О, боги... — Чонгук, — строго нахмурился Тэхён. — Хорош! Не смей! Пошли. — Ты так вкусно пахнешь, омега, — тихо и низко, глухо, почти рыча, сказал Чонгук, не сводя со сжавшегося и невольно отступившего за Тэхёна Чимина горячих глаз. — Так вкусно... Ммм... Я бы тебя никуда не отпустил, я бы так хотел... Ммм... Иди ко... Тэхён зло цокнул, схватил альфу за руку и дёрнул на себя, прижимая к боку, а потом внезапно приник к приоткрытым в жарком дыхании губам Чона ртом, будто желая это дыхание выпить. Чонгук тут же глухо прорычал, обхватил Кима за пояс и плечи, поменялся с ним местами и вжал гибкое тело беты в стену, яростно отвечая на поцелуй. Тэхён коротко и низко выстонал, оторвался от альфы, который тут же стал посасывать кожу на его шее, и нашёл чуть омутнённым взглядом широко раскрытые глаза едва дышащего Чимина. Ёнтан давно спрыгнул с его рук, он где-то деловито чем-то шуршал — и ничто не отрывало Чимина от созерцания этого поцелуя — невероятного, жаркого, страстного, такого дикого, такого... такого... Тэхён было открыл рот, чтобы что-то сказать — но так и замер, глядя прямо в глаза омеге. Чонгук продолжал покрывать жадными поцелуями его шею, а он вдруг прикрыл глаза и сладко, гулко, бархатно застонал. От этого стона у Чимина тут же встал, а сзади бесстыже повлажнело. Он и сам не ожидал от себя такого. Но ещё меньше он ожидал того, что Чонгук вдруг оторвётся от шеи вытягивающегося у него в руках Тэхёна, оглянется на него и жадно облизнётся, скользя взглядом по телу омеги. То, о чём подумал в этот момент Чимин, было настолько пошлым и ужасным, что он испуганно заморгал, судорожно облизал мгновенно пересохшие губы и сделал шаг назад. Чонгук явно напрягся, следя за ним хищно блеснувшим взглядом, а потом вдруг протянул к нему руку с растопыренными пальцами и проурчал — гулко, сладко, маняще: — Иди ко мне, омега! Просто подойди, маленький... ну же... Но в это время, слава богу, очнулся Тэхён, он крепче схватил альфу за плечи и яростно сверкнул на Чимина глазами: — На террасу! Живо! И дверь... Чонгук зарычал, но бета перехватил его и сильнее вжал в себя, а Чимин, затормозив лишь на секунду, сорвался к террасе.