Консонанс (18+)

Чимин подхватил бокал с шампанским с подноса пролетавшего мимо официанта и сделал несколько жадных глотков. Внутри всё горело и рвалось от жгучей смеси чувств: напряжение и азарт, удовольствие от того, что тот самый всесильный дед Чонгука его признал, — и растерянность от того, что он оказался таким проницательным, злоба из-за ситуации с Сокджином (хотя спроси, удивлён ли он — нет, не удивлён!) и томительный страх от того, что он не знает на самом деле, как тут можно помочь. И много-много вопросов в голове: что делать? К кому броситься за помощью? Или — попробовать справиться самому? Он рыскал глазами по залу недолго: Сокджина трудно было не заметить или потерять. Статный, широкоплечий, весь какой-то устремлённый ввысь, изящный в каждом своём движении, с этой его фирменной полуулыбкой на пухлых розовых губах... Чимин снова припал к тонкому хрусталю бокала. Он был на самом деле здесь самым красивым — Ким Сокджин. Идеальным. Чимин замер буквально на несколько секунд, не в силах оторвать взгляда от очаровательно смеющегося друга, около которого стояло несколько юных омег, которые ласково улыбались ему и, кажется, расспрашивали о чём-то. И бета с удовольствием отвечал, заговорщически подмигивал и играл бровями, поводил глазами от одного к другому, очаровывая, пленяя, заманивая... Чимин тревожно вздохнул. Этот расслабленный вид Сокджина мог обмануть любого, наверно, но не его, это точно. Такое вот настроение бывало у Джина редко, но всегда свидетельствовало об одном: бета очень нервничал или был сильно растерян. Весь зажатый до звона внутри, он начинал отчаянно флиртовать со всеми подряд, выпускал дремавшего в его душе очаровательного павлина — и распускал свой шикарный хвост перед первым, кто попадал под руку, — просто чтобы защититься от этого мира, который часто бывал несправедлив к Джину. Слишком красив. Бета. Не сдаёт своих. Старается принимать всех такими, какие они есть. Претензий к Киму у мира было много. Ну, а тот отвечал с гордо поднятой головой и блистающими искрами весёлости глазами. Пусть и напускной весёлости. Пусть и дрожа всей своей ранимой и чистой душой. Вот такая странная реакция организма на стресс. Да и нужно было Сокджину, чтобы в такие минуты кто-то смотрел на него с восхищением. Возможно, чтобы доказать себе, что может... Просто — может всё. Но правда, сейчас Сокджин совсем не выглядел растерянным или напряжённым. Наоборот, он весь светился доброжелательностью и был... ну, да, самим очарованием. Чимин одним глотком допил и подхватил ещё бокал. Шампанское было вкусным и, кажется, остужало пожар, зажжённый в его сердце Чон Богомом. На самом деле Чимину горько было осознавать, что он и не удивился тому, что именно его отец был Председателем Чёрного клуба мерзавцев, которые на спор разводили молоденьких омег на секс. И то, что даже не сам омега и не сам секс были в центре, а конкуренция и возможность блеснуть своими возможностями и померяться членами, делали эту затею такой отвратительной. На этот бал, который был похож на все остальные подобные, было не так-то легко попасть со стороны. Молодёжь приводила сюда своих менее богатых друзей, которые ради такого шанса часто были готовы на многое. А уже если к ним начинали клеиться такие вот богатые и солидные мужики... Чимин тяжело вздохнул и снова пригубил бокал. Многие из жаждущих попасть на такой бал за такой шанс душу продать готовы. Что там тело и честь. И Чимин не осуждал их, нет. Ему самому такое не нужно было, и помыслить о таком иначе, чем с отвращением, он не мог. Но ведь он горя не знал с рождения. Именно по праву рождения ему было дано всё то, что этим юным и жаждущим только присниться в сладких снах могло. А Чимин лишь верить мог, что — окажись он на их месте — он всё равно не стал бы подставляться ради положения и лёгких денег. Верить в то, что он лучше их. Проверить вот только это он никак не мог. И хорошо это понимал. Так что... Но вот Сокджин был совершенно точно не таким. Более того, у него была светлая и нежная душа, доброе и щедрое сердце и огромное сострадание ко всем, кто попадал в беду. В общем, он был не просто лёгкой — он был очень лёгкой добычей любого ушлого и умелого альфы. Правда, жизнь в этом чудеснейшем из миров и работа среди представителей высшего света помогли Сокджину нарастить кое-какой панцирь, но Чимин понимал, что разбить его, подойдя умело и со слезой, можно будет достаточно легко. Чон Богом прав: Джина надо забирать и прятать. Вот только... Надолго ли Чимин сможет его спрятать? Да и как? От жизни не спрятать человека, который должен платить за квартиру, есть на что-то и вообще... Муж? Чимин тяжело вздохнул. Да где ж ему мужа-то взять? Ведь это Сокджин! Он со своей щепетильностью и сыграть-то убедительно с кем-то жениховство не сможет... Блядь, блядь! Ладно... Чимин с тоской глянул на часы. Просто так взять и уехать с этого чёртового бала он, конечно, не мог: оскорблять новую родню, тем более которой он в какой-то мере и так пренебрегал всё это время, прикрываемый суровым нравом мужа, ему не хотелось. А официально до того момента, когда можно будет спокойно распрощаться и достойно покинуть это мероприятие, оставалось ещё часа два, не меньше. Значит, надо просто выгонять Джина, брать ему такси и прятать пока в своей квартире... И он сделал несколько шагов к бете, решив оторвать его от его новых друзей и, всё ему рассказав, попросить уехать от греха. Уже потом они вместе решат, что делать дальше, возможно, прибегнут к помощи Чонгука и Тэхёна. Именно мысль о том, что они у него есть, не дала Чимину сразу перепугаться до смерти, пока он слушал рассказ Чон Богома. Их трое, они решат эту проблему — так он сразу подумал. Потом сомнения в том, что их стоит впутывать, забились в мозгу, но теперь, поразмыслив, он понял: сами они с Сокджином не справятся никак. Хотя бы в силу их неопытности. А вот Чонгук, который в этом обществе, несмотря на репутацию, всё же свой... Хотя... Чимин нахмурился и невольно прикусил губу. Кажется, у его мужа есть кое-какой и более серьёзный опыт в таких играх? Хотелось бы знать подробности. У Чимина всё в груди поднималось и занималось алым пламенем от мысли, что Чонгука разыграли и что он поддался на такую игру. Нет, выводов преждевременно делать Чимин не будет, но разговор с муженьком предстоит интересный. Он снова скользнул взглядом к Сокджину. Тот вдруг что-то быстро сказал — и омеги в его кругу расхохотались молодыми, звонкими голосами. И бета хохотал с ними — счастливый, с яркими, полными огней глазами. Потом он махнул рукой и сделал пальцами обеих рук сердечки кому-то из них — и они снова засмеялись, загалдели и, как показалось Чимину, плотнее сгрудились около него. Сокджину было весело... На самом деле, если вспомнить, то Чимин не так уж часто и видел своего лучшего и единственного друга вот таким — счастливым... Может... Не стоит портить ему вечер? Вон, как плотно окружили его юные омежки, вон, как горят их глаза, когда они, приоткрыв рот, слушают его... Наверняка он рассказывает им что-то о знаменитостях, посещающих его салон. Не называя имён, но так, что это всегда было занимательно, остроумно и совсем не обидно, хотя зубы не покрываешь, постоянно смеясь. Только вот сам Сокджин обычно просто коварно улыбался — и в его улыбке всегда была грусть. А сейчас... Смеётся. Громко и радостно... Странно... Но так счастлив, так счастлив... Пусть... Полчаса-час погоды не сделают. Пусть побудет вот таким — самой яркой и чистой звездой на этом небосклоне, забитом звёздами. Чимин улыбнулся вслед за Сокджином, который снова что-то рассказывал, ловя польщённым взглядом восторги и ахи-охи со всех сторон. Пусть... Чимин вздохнул, допил и поискал по залу глазами. Чонгука не было, как и его отца. Пак Хебом о чём-то деловито беседовал с огромным толстым альфой и, судя по виду, был чем-то недоволен. Ему явно было не до Джина. Намджуна Чимин не увидел. И вообще никто не обращал внимания на пёструю группу, в центре которой стоял Сокджин, лишь проходя мимо, на них кидали взгляды старшие, но по большей части умиления и фальшивого умиления. Вроде опасности не было. Так что можно было пока расслабиться. Только поняв это, Чимин немного успокоился и стал искать по залу совсем другое. И когда его взгляд, наконец, зацепился за желанную стройную фигуру, он широко и счастливо улыбнулся. Тэ... Тэхён был не один. Рядом с ним хищным полукругом стояли Ким Югём, Ким Банхо и Юн Мичон, самые вредные и язвительные омеги из всех, кого знал Чимин, его частые противники по словесным баталиям на таких вот мероприятиях. Он их как-то раньше не заметил и совершенно не ожидал увидеть рядом со своим бетой. Потому что именно Банхо шипел ему в ухо на репетиционном ужине тогда, что к Ким Тэхёну надо бы присмотреться будущему мужу Чон Чонгука, так как этот бета о-о-очень подозрительно дружен с его будущим супружником. Это именно Банхо с постной улыбкой на вытянутой, на лошадь похожей морде выражал манерное сочувствие Чимину по поводу того, что такой грубиян и хам, как Чонгук будет иметь право на его, Чиминову, задницу. И даже, кажется, имел наглость намекнуть, что знает чудесного омеголога, спеца по зашиванию разорванных альфой омег. Так что не приходилось ожидать чего-то милого и доброго от этих трёх пауков, которые уже явно вили свою сеть вокруг несколько бледного, хотя и внешне спокойного Тэхёна, чья улыбка была напряжённой, но вполне пока доброжелательной. И Чимин, резко перестав улыбаться и нацепив на физиономию лёгкую пренебрежительную ухмылку, поспешил на помощь люб... Ким Тэхёну.

***

— ...и, может, научите нас, как вот так быть хорошим для всех? — Голос Югёма, низкий, бархатистый, был, хотя и явно насмешливым, но странно-приятным. И Тэхён уже принуждённо улыбнулся, поднимая на него тёмные и печальные глаза, но Чимин успел раньше. Он подошёл сбоку и, бесцеремонно отодвинув стоящего у него на пути Банхо, который так-то был на полголовы выше его, сказал: — Ты слишком хорошо живёшь, любезный Ким Югём, чтобы стать хорошим человеком... — Он сделал слишком явную паузу и закончил: — ...для всех хорошим. Добрый вечер, господин Тэхён, — обратился он к бете, который, встрепенувшись, повернулся к нему всем корпусом, и на лице его невольно отразилось облегчение. Бедный Тэ... Эти сволочи явно его обижали. И в Чимине стало просыпаться то, что он благополучно забыл когда-то давно и думал — навсегда — его сучий нрав. После того как он выдержал пытку общественным насмешливым сочувствием на репетиционном ужине, он уже было подумал, что не способен больше проявлять его. А тут... Чимин прямо почувствовал хищно дрогнувшей душой, как поднимает голову внутри него светская дрянь. Он окинул высокомерным взглядом с неприязнью и удивлением глядящих на него омег, которые точно никак не ожидали, что он подойдёт сюда, к любовнику своего мужа, и сейчас вообще не понимали, как на это реагировать. А Пак просто перевёл уверенный взгляд на бету и широко и светло ему улыбнулся. — Ты почему не подходишь к нам? — спросил он, чуть обидчиво надувая губы. — Разве наша компания тебе не будет... — Он иронично покосился на нахмурившегося Банхо. — ...более рада? — Но... — Тэ прищурился, в его глазах мелькнул озорной огонёк. — Вы были заняты, господин Пак... — Он запнулся под ставшим недовольным взглядом Чимина. А тот приподнял бровь и спросил резковато: — А мы снова на вы? С какой стати? Или мы больше не хорошие друзья? Тэхён приподнял брови и отвёл глаза. Вот теперь он явно почувствовал себя неуютно, и у Чимина сжалось сердце. Бета всегда представал перед ним уверенным в себе, в своих отношениях, хитроватым, иногда даже коварным и соблазнительным, очень умным и всегда знающим, что сказать, а тут... Кажется, слова Чимина о том, что тот собирается всем продемонстрировать дружественное отношение к нему на балу, Тэхён не воспринял всерьёз. И сейчас не меньше, чем остолбеневшие от его слов омеги, был растерян. Но Чимин всё же был омегой из этого самого высшего света, так что он очаровательно улыбнулся и сказал, понижая голос: — Не стоит смущаться, здесь же все свои, не так ли, господа? — И он, играя бровями с откровенной насмешкой оглядел мнущихся в непонимании омег. — Вы — лучший друг моего супруга, так что ничего неожиданного в том, что мы с вами дружны же нет? — Мы, конечно, наслышаны о дружбе господина Кима и господина Чона, — первым отморозился Югём, который всегда был посообразительнее остальных, — только никак не думали, что ты впишешься в эту дружбу, Пак Чимин. — Может, вы просто как-то не так понимаете слово "дружба"? — доверительно улыбнулся Чимин и сочувствующе похлопал Югёма по плечу. — Впрочем, ничего удивительного, не так ли? Откуда бы при такой-то сладкой жизни? Однако... — Он одарил Тэхёна ласковой улыбкой, не обращая внимания на злобно прищурившегося на него Югёма и его ощетинившихся "друзей". — ...я не из тех, кто заставляет мужа выбирать между собой и друзьями. Особенно такими чудесными, как Тэхён. Сердце Чимина сладко сжалось от того, каким тёмным и глубоким, а также... кажется, очень многообещающим... стал взгляд беты. Да, в себя Тэхён пришёл быстро. Он ответил Чимину ласковой улыбкой и кивнул. — Конечно, и мы с господином Чоном это очень ценим, Чи... Чимин... А, нет, всё же дрогнул голосок, дрогнул. Чимин искоса кинул взгляд прямо в чудные глаза беты и краем губ коротко улыбнулся. А ты думал, что я невинный омежка, Тэ? Ни на что не способный? Так подумай ещё раз... милый. Но Тэхён уже взял себя в руки и снова вежливо поклонился Югёму. — Господин Ким не раз выражал своё восхищение нашей с Чон Чонгуком дружбой, — сказал он, — и расспрашивал, как у меня получилось наладить такие хорошие отношения с таким суровым господином, как твой муж Чи... мин. — Снова с лёгким придыханием, от которого у Чимина тёплой волной толкнулось что-то неприличное глубоко внутри. — Так вот могу сказать: теперь, когда рядом с господином Чоном есть такой прекрасный омега, как Пак Чимин, это общение стало и легче, и в разы приятнее. — Не сомневаюсь, — сказал с откровенной насмешкой Югём. — Наш Чимин-хён был всегда самым приятным во всех смыслах омегой. И главное — умел со всяким найти общий язык, даже с тем, с кем вроде как не должен бы был. — За это мы все всегда его и любили, — подхватил, сладко улыбаясь, Банхо, — до того как он перестал с нами общаться и стал уделять внимание только своему красавчику-дружку. Кажется, его зовут Сокджин? — Он кинул взгляд поверх их голов, явно найдя глазами Джина. — И вот теперь, когда я вижу его, наконец, вживую, кажется, начинаю понимать, почему нашему обществу милый Чимин предпочёл общение с этим великолепным бетой. Скажи... — Он прямо посмотрел на принуждённо улыбающегося Чимина. — А этот бета — он по омегам или тоже... — Тут он кинул взгляд на пристально глядящего на него Тэхёна. — ...по альфам? — Он по умным и честным, — ответил ему Чимин. — Поэтому уйми свой исследовательский интерес, Банхо, мы тут все ему будем мало интересны в каком бы то ни было плане. Тэхён быстро опустил голову, скрывая лукавую улыбку. — Ну, с тобой-то он дружит, — поиграл бровями Банхо, не желая сдаваться, — а после твоих проделок пятилетней давности... деточка... или и ему ты ничего не рассказал? О том... — Хо, — вдруг резко прервал его Мичон, — хватит. — Он тревожно посмотрел на мгновенно побледневшего Чимина. — Прошу прощения, Чимин-щи, господин Ким, нам с друзьями надо отойти, я вижу тех, с кем нам надо поздороваться. Югём довольно откровенно фыркнул, однако возражать не стал, а Мичон крепко схватил вызывающе усмехающегося прямо в глаза Чимину Банхо за руку, но тот успел ещё сказать так, что слышали все: — А вот, может, с Мичоном у твоего Сокджина бы всё получилось? Не хочешь их познакомить? Вы ведь и с Юном были когда-то хорошими приятелями, да? Видишь, он до сих пор защищает тебя? Эй... — Он недовольно шикнул на Мичона, который зло дёрнул его, утягивая за собой. — Осторожнее, это Питер Йорген! Порвёшь — я тебя разорю! Они скрылись в толпе, когда на плечо Чимину, который всё ещё пытался унять болезненным стуком заходящееся сердце, легла тёплая рука. — Пойдём, — повелительно сказал Тэхён. — Просто иди за мной. Чимин прикрыл глаза и позволил бете вести его. Почему именно вот так?.. За всё это время мысль о том, чтобы рассказать бете и альфе о своём неродившемся ребёнке, ни разу не пришла ему в голову. Он знал, что эту историю его семья замяла тщательно, но никогда не был настолько наивным, чтобы думать, что никто и никогда об этом не узнает. Просто был совершенно не готов к тому, что здесь и сейчас, вот так, перед Тэхёном, ему ткнут этой историей в нос. Намекнут так грубо и откровенно, что он не успеет сообразить и отыграть равнодушие или непонимание, выдаст себя так глупо. Глупо... как же глупо! Он зажмурился, но покорно шёл за Тэхёном, понимая, что избежать вопросов не получится в любом случае. Что же... Хорошо, что это хотя бы Тэхён. Если бы вот так узнал Чонгук... — Я знаю о той истории только то, что ты потерял ребёнка, Чимин, — вдруг тихо сказал Тэхён, оборачиваясь к нему. Они остановились в небольшой нише между комнатами, кажется. Чимин, потерявшись, не отследил, куда привёл его бета. Он вздрогнул и поднял в ужасе на Тэхёна глаза. Во мраке, царившем здесь, он смутно различал лицо беты, но понимал, что тот смотрит на него пристально. — Что? — прошептал он. — Ты... — Мы проверяли всю доступную инфу о тебе, Чими, — мягко сказал Тэхён и вдруг осторожно привлёк к себе, обнимая с такой нежностью, что у Чимина немедленно защипало в носу. Он открыл рот, чтобы что-то сказать — что, и сам не знал, — но лишь тихо всхлипнул. И Тэхён продолжил: — Наш Юнги, который этим занимался, откопал эту историю. Но рассказал только мне. И всё, что я знаю: у тебя был зачатый случайно ребёнок, которого ты потерял, а с его отцом расстался быстро и вроде как без проблем. А после этого твой отец вернул тебя домой и продал твою квартиру. Всё. Чимин зажмурился и сжал в кулаках полы Тэхёнова пиджака. — Я... — начал он, задыхаясь, — я не просто... — Я знаю именно эту историю, — перебил его Тэхён, — и она меня устраивает, Чим-Чим. Насколько я понимаю, ты пока не планировал нам об этом рассказывать, и чёрт возьми, омеженька, это понятно! — Он прижал Пака к себе крепче и зашептал в ухо: — Мы ведь не так чтобы давно стали... ммм... понимаешь? И выворачивать перед нами душу тебе совсем необязательно. И я не стал рассказывать об этом Чонгуку. Как ты понимаешь, у него не хватило бы выдержки быть с тобой деликатным. Особенно тогда, когда он был настроен против вашего брака и тебя лично. Он бы полез выяснять, он бы всё разрушил в своей жизни, если бы попытался сыграть на этом. Я его знаю... Он был в таком состоянии тогда... — А сейчас? — шмыгнув носом, спросил Чимин. — Что сейчас? — Не надо, Чими, — мягко ответил Тэхён. — Однажды он будет готов воспринять правду. Но сейчас ему трудно и так. Он заслуживает того, чтобы её не знать, потому хотя бы, что она его никак не касается. Тогда его не было в твоей жизни. А тебе было шестнадцать. И если подумать: ты тоже не хочешь знать о тех ошибках, которые тогда совершал Чонгук. Так что... — Он немного отстранился от Чимина, чтобы заглянуть ему в лицо. Глаза Тэхёна немного мерцали в скупом свете, который доходил до них из коридора. — Просто пока можно об этом забыть, да? Чимин невольно затаил дыхание, рыдания отступили, вместо них в груди зажглось что-то совсем иное. Музыка долетала до них переливами и отзвуками, коридор был пуст, а здесь, в нешироком простенке, бархатная тьма окутывала их, скрывала от посторонних глаз, уступая нехотя лишь теням их силуэтов и иногда — глазам Тэхёна, который стоял лицом к коридору. К губам беты Чимин потянулся первым. Коснулся — и закрыл глаза. Тёплые и плотные... Они на самом деле, наверно, были самым вкусным, что пробовал Чимин в своей жизни. — Тэ... — прошептал он. — Я... — Чш-ш... Иди ко мне... Тэхён целовал так нежно и бережно, что Чимин утонул в ощущениях. Бета посасывал ему губы, сжимая в объятиях крепко, но ласково, его руки помогали Чимину не падать: омега ослабел мгновенно, чувствуя себя таким защищённым в них, в этих руках. Потом, не отрываясь от его губ, Тэхён приподнял Чимина и усадил на небольшую тумбу, которая стояла у стены. Омега её не видел, так что дрогнул в руках Кима, но тот лишь шепнул: — Чш-ш.. Так удобнее... — И снова припал к приоткрытым губам Чимина. В этот раз он был настойчивей, сосал мокро, сладко причмокивая, покусывал и оттягивал нижнюю губку Чимина, совершенно безвольно отдавшегося своим ощущениям и ни в чём ему не отказывавшего. Тэхён оглаживал его спину и бёдра, а потом стал нежно сжимать его половинки и толкаться языком в рот, прося о большем. Пак, со стоном вздохнув, разжал зубы, впуская... Они ласкали друг друга языками, Чимин несколько раз остро прикусил Тэхёну губы, когда бета стал оглаживать прямо по рубашке его грудь, нарочно задевая остро стоящие соски. Сжимая в пальцах волосы беты, Чимин, чуть отстранившись, откинулся назад и опёрся на стену, когда губы Тэхёна стали горячо и влажно ласкать его шею. Чувствуя, что ещё немного — и он потечёт, Чимин снова тихо простонал и попытался отстраниться, но Тэхён, забывшись, уже расстегнул первые две пуговицы на его рубахе, и с наслаждением вылизывал ему ключицы, ямочку и кадык. — Тэ... Тэ... — задыхаясь, умоляюще прошептал Чимин. — Я потеку — и что... что... что делать... будем... Тэхён нашёл губами его ухо и жарко шепнул: — Тут недалеко комната Чонгука... Хочешь... — Он жадно облизал выгнувшемуся от наслаждения Чимину раковинку и прикусил кончик ушка. — Я больше не могу... держаться... Ты слишком... мой... Никому до нас нет сейчас дела... Гук с отцом... Твой друг... "Сокджин! — яркой молнией высветилось в затуманенном возбуждением мозгу Чимина. — Бля-я-я..." — Тэ! — Чимин вцепился в плечи беты, останавливая его. — Тэ! Там же Джин! Тэ... Погоди, Тэ, нет! Он... Ах-х-х, нет! Он в опасности! Тэ, мой Джин в опасности!.. Тэхён нехотя отстранился и придержал покачнувшегося Чимина за плечи. — В опасности? — его голос был хриплым, подсевшим, но в нём и следа не было от ярости возбуждения. — Сокджин? — Они его разыграть хотят, — выпалил Чимин, хватаясь руками за руки Тэхёна. — Понимаешь? Старики... Моего Джина... Мой отец... — Чёрный клуб? — В голосе Тэхёна вдруг послышалась такая ненависть, смешанная с изумлением, что Чимин поёжился. — Не может быть! Они же... Больше не должны были... Мне... Мне обещали... — Что? — изумился Чимин. — Те... тебе? — Мысль молнией мелькнула в его голове. — Тэ... — прошептал он в ужасе. — Тебя... Тебя разыгрывали тоже? — Меня ещё как разыгрывали, — сквозь зубы процедил Тэхён и потянул Чимина на себя. — Пойдём. Если эти уроды взялись за старое... Твой Сокджин ещё в какой опасности.

***

Чимин с ужасом смотрел на качающегося, как былинка на ветру, Сокджина, который едва не падал на широкую грудь удерживающего его Намджуна. Они с Тэхёном нашли их на заднем дворе, куда выбежали от отчаяния из-за безрезультатных поисков пропавшего Джина по залам, комнатам и даже по саду. И две высокие фигуры в беседке у высокого забора, увитого виноградом, заметил именно Тэхён и дёрнул почти плачущего от страха и осознания своей вины Чимина за руку. Ещё на подходе Чимин услышал тихий и отчаянный голос Намджуна: — ...малыш... Слушай, да послушай же! П... ох... Погоди, да что ж ты... Нет, нет, Джини, нет... — Не хочеш-шь… да? Снова броси-и-ишь... — слёзно протянул совершенно пьяным голосом Джин, и Чимин с рухнувшим в желудок сердцем кинулся к ним. — Чи-и-им! — радостно завопил Сокджин и рванул из рук Намджуна, чуть не опрокинув его мощным толчком, но тот удержал бету, который снёс бы Пака или упал бы на него, придавив собой. Сокджин силы и мужества Намджуна не оценил, нахмурился, пытаясь собрать глаза в кучку и сосредоточиться на мешающем ему альфе, дёрнулся снова, а потом обиженно простонал, поводя плечами: — Пусти-и-и... Ненавижу тебя... Обманщик! Ты мерзкий обманщик, Ким-м-м Намджу-у-ун! Ещё и не хо-о-очешь меня, пусти-и-и... Пусти, сука така-а-ая-я-я... — Он почти плакал, когда Чимин подбежал к нему и обнял за талию, прижимаясь к груди. — Джини! — задыхаясь, шептал он. — Я уж думал... Что с тобой?.. Что они с тобой сделали?! — Напоили шампанским с кое-чем особенным, — сквозь зубы прошипел Намджун, удерживая Сокджина за плечи и талию, чтобы тот не упал на Чимина. — Вы видели кто? — быстро спросил Тэхён, подошедший сбоку и хмуро оглядывающий их странно сплетённое трио. — Видел бы — не дал бы напоить, — мотнул зло головой Намджун. — Подали, скорее всего, через официанта, никто палиться не будет. Он выпил — и его повело. И развозит его быстро и всё больше. Первый раз вижу, чтобы вот так с дозы... — Он же не пьёт у меня почти, — со слезами в голосе откликнулся Чимин. — Он же... Джини... Скажи, тебя не тронули? — Но Джин лишь обнимал его и что-то напевал, покачиваясь в двойных объятиях с глупой улыбкой на губах. — Попытались, — снова ответил за него Намджун. — Чьи были, я не узнал, но, видимо, не решились прилюдно настаивать. Пытались у меня отбить, но я шуганул посерьёзней — ушли быстро. Только вот он не желает идти никуда, то кричит, что с вами приехал, с вами и уедет, а то вообще это... — Он вдруг смутился и продолжил неуверенно: — И не сладить с ним... — Чимин, — вдруг жалобно позвал Сокджин и прижал омегу к себе. — Он здесь, Чимин... Зачем он снова здесь, Чимин? Мне так плохо, так плохо!.. Он так смотрел на меня, так смотрел! Только вот я никогда, Чимин, слышишь? Никогда не уступал ему! Я знал, что он будет тут, знал, но не думал, что он так будет смотреть! Думал, что ему будет стыдно вот так, при тебе! А стыдно только мне, Чим... Так стыдно! Он руку мне целовал, он лапал меня! Как тогда смотрел, и мне так страшно, Чими! Но я ни в чём не виноват! Не виноват! Я никогда не стал бы, ведь это... — Он вдруг стал задыхаться и заплакал сильнее. Чимин с ужасом поднял голову и почувствовал, как Намджун потянул Сокджина на себя. Тогда он отступил, альфа повернул плачущего, закрывающего руками лицо Джина к себе и прижал, крепко обнимая. — Джини... Мой Джини... — прошептал он, и Чимин увидел, как в его тёмных, узких глазах блеснула влага. — Прости меня, слышишь? Прости... Прости, что поверил этой сволочи, что предал тебя... Прости меня, милый мой, любимый мой... — Нет! — вдруг крикнул Джин и попытался вырваться из его рук. — Убирайся! Ты только и можешь... — Намджун невольно ослабил объятия, но ноги не держали бету, он зашатался, и альфа снова подхватил его и прижал к груди, зажмуриваясь и стискивая зубы. А Сокджин рвано вздохнул и проговорил ломким голосом: — Не верю больше... Никому из вас не поверю... Чим... Чим... Чим... — Он задышал коротко, как будто задыхаясь. — Чими... Убери его... Прости меня... Чимин было рванул к нему, но тут сильные руки удержали его за талию, потянули назад, и он, не удержавшись, завалился спиной на крепкую грудь Ким Тэхёна. — Нет, — тихо, но твёрдо сказал бета. — Не надо. Пусть... разберутся. — Нет, — упрямо пробормотал Чимин в ответ, пытаясь вырваться, — Джин не хочет... — Джин пьян, — шепнул ему на ухо Тэхён. — И ему нужен муж... Ты ведь знаешь. Не мешай. — Чим! — ломко вскрикнул Сокджин, которого Намджун держал крепко, несмотря на то, что высокий и широкоплечий бета старательно выдирался из его рук. — Он снова бросит, ты же знаешь! Напьётся и бросит! А с твоим отцом я никогда не был, Чими! Всегда только "нет" говорил! Ты ведь не бросишь меня, Чими... Хотя бы ты-ы-ы... Чимин застыл от ужаса, как и Тэхён, который тоже замер, даже дышать вроде перестал Паку в ухо. Замер и Намджун. Но Джина не отпустил, лишь крепче стиснул сведённые крест-накрест на его спине руки. А потом громко и яростно выдохнул: — Вот сука! Сука! Значит, не показалось! — Он перевёл злобный взгляд на бледного и пытающегося хоть что-то понять Чимина и, яростно оскалившись, прорычал: — Передайте отцу, господин Пак, что я увольняюсь. И если увижу рядом с моим бетой хоть кого-то из Чёрного клуба, о его существовании узнают. И ни он, ни эти... все остальные не отмоются вовек. Ясно? Чимин заторможенно кивнул. — Куда вы его? — вдруг резко спросил Тэхён у него из-за плеча. — Домой, — отрывисто кинул Намджун, перехватывая Сокджина, чтобы его было удобнее вести. — Куда же. — Нельзя, нет, — сказал Тэхён. — Пока он в таком состоянии и пока свободен, его надо прятать. И ваш шантаж, как вы понимаете, сработает, только если вы будете живы. А там такие люди, что... — Я никого не подпущу, и мне плевать... — начал было Намджун, злобно косясь на него. — В лучшем случае вас изобьют и отправят в больничку, — отрезал Тэхён. — В коме. Пока вы ему никто, вы всего лишь препятствие на дороге. Поверьте, господин Ким, это всё не шутки... — Не надо мне рассказывать, — перебил его раздражённо Намджун и поудобнее перехватил Сокджина, который, казалось, после вспышки активности решил поспать у него на плече. — Я слишком хорошо со всем этим знаком. — Тогда вы знаете, что надо делать, — холодно сказал, хмурясь, Тэхён. — Знаю, — с вызовом ответил Намджун. — А вот вы откуда... — Вы тогда ещё не участвовали в этом, когда меня разыграли так же, как этого бету, — ответил Тэхён. — И только то, что у меня был Чонгук, который порвал тогда несколько серьёзных глоток, так как не мог, конечно, сделать для меня ничего существенного, меня спасло. За это он подчистую лишился своего первого бизнеса, как настоял его отец, чтобы замять скандал с несколькими семьями. Но если бы он на это не пошёл, то меня бы сломали и уничтожили, как и большинство из тех, с кем эти сволочи играют. На несколько мгновений воцарилась тишина, прерываемая только тихими жалобными всхлипами Сокджина, которому и во сне не было покоя. Намджун смотрел прямо перед собой, Чимин замер в руках Тэхёна, пытаясь невольно прижаться к нему потеснее, чтобы... чтобы согреть что ли, потому что его душу пронизывала тоска, он как будто сам ощутил ту боль, что испытал, вспоминая об этом кошмаре, Тэхён, и хотел собой как-то хоть немного компенсировать эту боль. Но Ким лишь тяжело вздохнул и снова начал говорить, ровно и почти спокойно: — Я не претендую на вашего бету, как вы понимаете, Намджун-ши. Я лишь хочу помочь другу Чимина. Поэтому предлагаю устроить Сокджина пока на нашей с Ч... на тайной квартире. Он должен протрезветь, вы должны с ним поговорить и объясниться. Я так понял, между вами всё очень сложно. Намджун покраснел и кинул виноватый взгляд на зашипевшего на этих словах Чимина. Но Тэхён сжал омегу покрепче и, склонившись к его уху, шикнул на него. Пак фыркнул, но умолк. И бета продолжил: — Кроме того, надо объяснить Сокджину, что именно может его спасти... — Он ни за что... — начал было Чимин. — ...не согласится, — разбито усмехаясь, горько покачал головой Намджун. — Я слишком виноват перед ним. Поверил в то, что он... — Намджун прервался и снова с тоской глянул на Чимина, а потом поджал губы. — В общем, поверил в то, что он не так чист и невинен, как есть на самом деле. Эти суки умеют иногда делать потрясающие вещи с видео. И только сегодня понял, что всё с точностью до наоборот. Это не он... Это его преследуют. Это он — жертва. А я... — Он горестно вздохнул и прижал Сокджина к себе, прикрывая глаза. — Я не достоин его. Я такой идиот... Чимину вдруг стало физически больно. Его друг, всегда такой спокойный и милый, такой уверенно поддерживающий его, выслушивающий всё его нытьё, утешающий, терпящий его капризы, — его лучший и единственный друг Ким Сокджин всё это время так страдал, а он — ни сном, ни духом! Страшная мысль о том, что преследовал Джина его, Чимина, отец, только сейчас в полной мере стала доходить до него, и он крупно задрожал и прикусил палец, чтобы не зарыдать. И тут же почувствовал, как бережно обняли его руки Тэхёна. — Ты ни в чём не виноват, омеженька, — тихо прошелестел его мягкий голос рядом. — Только не загоняйся. Он молчал, потому что благороден и берёг тебя. Ты не виноват. Слышишь? — Виноват, — всхлипнул Чимин. — Ну, страдать по этому поводу у нас нет ни времени, ни права, — уже жёстче сказал Тэхён и осторожно отстранился от Чимина, предупредив: — Стой. Держись. Он быстро обогнул его и подошёл к понурившемуся Намджуну, прижимавшему к себе Джина, как нечто бесценное. — Я отвезу вас, — сказал Тэхён. — И вы примете нашу помощь. Одно условие: вы должны его спасти. Слышите? И у спасителя не может быть такого кислого лица, господин Ким. Выше нос. — Он отвернулся от встрепенувшегося Намджуна, не обращая внимания на его сердитое рычание, и сказал Чимину: — Найди Чонгука и уходите отсюда. Мне очень не понравилось, как к нему лез омега его отца. Вытащишь его и увезёшь на нашу квартиру, ясно? Только не вздумай сам за руль, ты два бокала выпил. И его не пускай, а то он будет рваться, так не смейте, ясно? Чимин от этого властного голоса как будто проснулся. Он резко выдохнул, встряхнулся, сосредоточил взгляд на суровом лице Тэхёна и кивнул. Развернулся и твёрдыми шагами пошёл в зал. Ну, если эта дрянь полезла к его мужу... Эй, где там внутренняя сука? Пора выпускать когти.