Консонанс (18+)

Пак Юнсу не выглядел пристыженным или напуганным, нет. Ему сорвали охоту, его жутко разочаровали — и это было сразу и откровенно видно. Он и выглядел разочарованным и обозлённым. Оглядывал непримиримо нахохленного Чимина, который сжимал руку перепуганного Сокджина и всё норовил потянуть его на себя, чтобы затолкать себе глубже за спину и совсем уж спрятать от недовольных жадных взглядов отца, который не мог себя удержать от них. Это Чимина возмущало до глубины души, от этого его коробило: отец и не скрывал своих намерений! Для этого человека Джин был почти сорвавшейся рыбкой, несостоявшимся развлечением! И да, Пак Юнсу явно отлично понимал Намджуна, который еле сдерживался, чтобы не кинуться на него, и невольно скалил зубы и хрипло дышал, когда Юнсу дольше положенного задерживал взгляд на алом от смущения лице Джина и его прекрасных, полных слёз глазах. До Чимина не сразу дошло, что Намджун в предгоне, так как отличные сильные блокаторы, принимаемые альфой, видимо, на постоянной основе, до последнего работали на "пять". А вот Юнсу сразу это понял, так что он тоже невольно скалился на соперника и именно присутствие предгонного альфы, как подозревал Чимин, и не давало отцу лучше шифроваться и выдавало его с головой: инстинкты никуда не деть, они сдают чёрные души и чёрствые сердца с потрохами. Если Намджун в своём предгоне, сделав свой выбор и не будучи более в силах ему противиться, пришёл признаваться своему избраннику и умолять его о милости, то Юнсу, подталкиваемый гормонами, похотливо облизывался и откровенно лапал юношу-бету взглядами, желая лишь одного: завладеть им, развлечься, насытить своё тело и гордыню. И увы, скрыть это сейчас старшему альфе было невозможно. Его выдавало буквально всё: от запаха до дрожи в пальцах. Они сидели в большой комнате, выгнав охрану за дверь. Чимин и Джин мостились на небольшом уютном диване, Намджун — на стуле рядом, со стороны Джина, а Юнсу — напротив них в широком кресле. И пока шла эта игра взглядов, запахов, молчаливых обещаний и угроз, они ни слова не произнесли. Джин еле держался, понимая, что именно он сейчас в центре назревающего эпика, и Чимин ощущал всем телом, к которому со спины прижимался бета, как дрожит его друг, как неудобно ему видеть столкновение мрачных и злобных взглядов двух альф. Но при этом... Одна рука Джина лежала на подлокотнике и была накрыта ладонью Намджуна. Иногда Чимин косился на эти руки, и небольшая, но жаркая надежда грела его. Может, всё же... а? Потому что Джин не убирал руки. На Намджуна он не смотрел, но и руки не убирал. — Отец, не мог бы ты объяснить, что ты делаешь здесь? — начал Чимин, которого томило это странное и жуткое молчаливое выяснение отношений. — Что... — Я пришёл спасти твоего чудесного друга, сынок, — перебил его решительно и слегка раздражённо Юнсу. — Моя охрана уже несколько дней рядом с этой квартирой, бережёт его от тех, кто охотится на него. Как я понимаю, вы знаете... — Что ты открыл на него охоту? — Чимина слегка передёрнуло от того, что он говорит об этом со своим отцом. Отцом! Как вообще... М-да. Но он продолжил, уловив во взгляде старшего альфы некоторую растерянность: — Чёрный клуб, поганые ваши альфьи игры, мерзкая охота на омег и бет — да, мы в курсе. — Ты хоть понимаешь, Ким Намджун, что тебе грозит за то, что ты всё выболтал? — процедил вдруг Пак Юнсу, обратив свой мечущий молнии взгляд на Кима. — Ты хоть... — А при чём тут Джун? — внезапно резко перебил его Джин. — Он ничего не говорил! Ему и не надо было! — Вот именно, — подхватил Чимин, чьё сердце вновь озарилось розовой и чистой надеждой от того, сколько в голосе Джина было трепета: он явно испугался за молодого альфу. И это звонкое и ласковое "Джун"... — При чём тут господин Ким? Мне лично рассказал господин Чон. А я рассказал Джину. — Чон Хебом? — изумлённо приподнял бровь Юнсо. — Враньё, причём тупое: он сам дал понять, что будет участвовать! Чимин задохнулся от цинизма этого уверенного заявления, но не дал себя сбить, лишь сжал руку Джина крепче и шикнул на невольно зарычавшего Намджуна. — Тихо! Нет, я не об отце Чонгука. Я о его деде. Это он сказал брать Джина в охапку и бежать из вашего серпентария! — Что? — Глаза старшего Пака полезли на лоб. — Гос... Господин Чон? Он что... Он рассказал тебе? — Именно! — Чимин торжествующе приподнял голову и раздул ноздри в праведном гневе. — На вашу совесть было рассчитывать никак нельзя, так что мы спрятали его! — Хреново спрятали! — зло окрысился Юнсу, который явно что-то быстро решал для себя, поглядывая остро на Джина и на Намджуна и убегая от бешеного взгляда сына. — Я отыскал его уже пару недель назад. Не подпускал остальных, всё думал, как объясниться с милым Сокджином, извиниться за то, что начал этот отвратительный фарс, и предложить свою самую искреннюю помощь! Что и делаю сейчас! — Он вдруг решительно посмотрел прямо в лицо замершему бете и сказал ласково и мягко, низким, чуть хрипловатым голосом: — Послушай, Джини, я знаю, что раньше не вёл себя как приличный человек. И судя по всему, все здесь об этом знают. Только это меня и останавливало от того, чтобы сразу прийти к тебе и, повинившись, умолять тебя о внимании! Я ведь на самом деле без ума от тебя! Искренне! Никаких игр! Я... — Хватит врать! — вдруг зло зарычал Намджун, поднимаясь и делая два шага, чтобы прикрыть Джина и Чимина от старшего альфы. — Вы отчаялись, вы сами говорили об этом Со Инсону, я слышал! И от игры вы отказаться не можете: слишком много на ней завязано! Вы... — Заткнись! — крикнул в бешенстве Юнсу, тоже поднимаясь. — Или я кликну своих, они тебя живо спустят с лестницы! Тебе ли меня упрекать! Что тебе вообще за дело до него! Ты с такой лёгкостью поверил в то, что этот нежнейший и чистейший бета — грязный преследователь, охочий до денег! И стараться не пришлось! — Я виноват! — в ярости взревел Намджун, теряя окончательно способность спокойно говорить. — Виноват! Что поверил вам и вашим шавкам! Вы ловко меня окружили, подготовили и взяли тёпленьким! Это я признаю, как и то, что это ужасно! Но я ни за что не позволю вам использовать Сокджина для своих мерзких похотливых целей! — Я пришёл предложить ему всю свою власть и мощь, чтобы сберечь его честь! А надо будет — предложу и большее! Я на всё готов! — страстно и решительно ответил Юнсу и властно приказал мгновенно застывшему Намджуну: — Отойди! — Нет... — растерянно ответил тот. — Нет! У вас контракт с домом Мин, вы обязались взять в мужья их беременного фигляра... — О, у тебя устаревшие сведения, Джуни, — с издёвкой усмехнулся Пак, — милейшего Джиу уже просватали за Чон Чондо! Правда, этот высокомерный засранец Чон не знает о приплоде, но до свадьбы его вытравят. А Джиу давно сохнет по Чондо. Так что убедить его было несложно! Поэтому — вон отсюда! Мне надо поговорить с тем, кто мне дорог! — Нет. — Намджун почти шептал, но в этом шёпоте было столько мольбы... И обращался он явно не к Юнсу, хотя на Джина не смотрел, стоял к нему по-прежнему спиной. — Что — нет? — почти истерически взвился голос старшего альфы. — Забери моего сына, ему давно пора домой к мужу! И убирайся сам с моей дороги! Тебе меня не победить! Ты ничего — слышишь? — ничего не можешь предложить таком шикарному бете, как Ким Сокджин! Да сейчас нет такого богача в Сеуле, кто не желает его! Захочет — любого на колени поставит! И кто ты такой для него?! Ты ему явно не пара! Вы сыграли не на руку бедному Джину, что спрятали его: только разогрели интерес, зажгли охотничий азарт, подняли цену! Вы и не представляете себе, на что способны мы в нашем Чёрном клубе, чтобы выиграть! А ты спроси у своего босса, Ким Намджун, что ему предлагали, когда разыграли его! Он тебе многое может рассказать! Я не участвовал тогда, мне он никогда не был интересен, но, говорят, там и до убийства чуть не дошло! Чондо выиграл почти, получил почти, что хотел, а потом валялся три месяца в больничке! Вот и сейчас будет то же! Что ты можешь сделать для того, чтобы чудесный наш бета не пострадал?! И чем перебьёшь цену остальных?! — Я не собираюсь его покупать! — в ярости зарычал Намджун. — Как вы смеете так о нём говорить?! Он не игрушка! А вы сделали из него добычу! Вы ёбаные ублюдки, а не альфы! А я... Я всё сделаю... — Голос Намджуна упал, он заговорил глухо, опустив, будто в бессилии и отчаянии голову. Взгляд Пак Юнсу метался между его мощной фигурой и забившимся в угол дивана бетой, прикрываемым совершенно потерянным и напуганным этими разборками двух очень сильных альф Чимином. Кроме прочего, старший альфа нагло пытался давить своим запахом, но сквозь блокаторы это было трудно, так что Чимин, конечно, трясся от ужаса, но давление гонного запаха Намджуна, пока спутанного, как и всегда в это время, если альфа не был девственником, чувствовал явственнее. И сам не совсем понимал, кого из этих двоих боится больше. — Ты не сделаешь достаточно, — между тем торжествующе отрезал Юнсу. — Ты никто! И звать тебя никак! Ты не спрячешь, не скроешь его от нас, не... — Тогда я умру за него, — сквозь зубы, с мучительным всхрипом выдохнул Намджун. — Я сдохну, но не отдам его вам! Пусть отвергнет, пусть откажется потом, но я не дам сделать с ним то же, что вы делаете со своими жертвами! — Он не станет жертвой! — злобно возразил Юнсу. — Если будет со мной... Джини, мальчик мой, если только ты согласишься! — Альфа картинно протянул руку к тут же судорожно сжавшему предплечье Чимина Джину. — Только согласись быть рядом — и я спасу тебя! Только я! Мои деньги, моя власть — я сам! Весь! Весь буду твоим! Подумай о себе! Только рядом со мной ты будешь в безопасности! Зачем тебе этот? — Юнсу злобно покосился на Намджуна, а потом вдруг, блеснув глазами, обратился именно к нему: — А ты, идиот! Зачем тебе это! Ты-то знаешь, с кем связываешься! Ты знаешь, что тебе грозить может! Зачем? Сильный, свободный... ты всегда говорил, что одиночкой умрёшь, потому что... — Я был идиотом, — мучительно прохрипел Намджун. — Был. Но больше не буду. И за него буду драться. — Да это ты сейчас такой смелый, — пренебрежительно и зло фыркнул старший Пак. — Гон, да, Джуни? Ищешь свободную задницу, чтобы натрахаться вдоволь? — Отец! — выкрикнул в ужасе Чимин. — Как ты... — Заткнись! — огрызнулся на него Юнсу, опьянённый феромонами соперника и уже не контролирующий, что говорит. — Тебя вообще не должно было здесь быть! Мои всё сделали, чтобы Джини остался один! Как ты вообще сюда попал, тебе же муж должен был запретить! За тобой же установили слежку, чтобы твой туповатый альфач испугался за тебя! — Это мерзко, отец, — выговорил в ужасе Чимин. — Это так отвратительно... — Это жизнь, Пак Чимин! И ты с ней не знаком только потому, что твой муж слишком тебя бережёт, как до этого берёг я! — Альфа ухмыльнулся и снова обратился к Джину: — Малыш мой, я на всё готов! — Он с силой оттолкнул Намджуна, который, пошатнувшись, невольно отступил вбок. Старший, воспользовавшись этим, протянул руку глядящему на него широко распахнутыми глазами Джину. — Пойдём со мной, Ким Сокджин! Ты стал жертвой жестокой игры, тебе нельзя никому верить! А я смогу дать тебе защиту! Я клянусь, что не трону тебя, пока ты сам не попросишь об этом! Я... — Нет!.. — хрипло и сломленно выкрикнул Намджун, развернулся к Джину и умоляюще посмотрел на него. — Нет, прошу! Джин... Я люблю тебя! Люблю! — У него гон, Джини, — перебил его Юнсу, — не стоит верить альфе в гоне, ты и сам зна... — Я тоже тебя люблю, — тихо сказал Джин, не сводя глаз с бледного и несчастного лица Намджуна. — Ты ведь больше не бросишь меня, альфа? — Никогда! — страстно и уверенно ответил Намджун и протянул ему руку. — Прошу тебя, Джин... Прошу!.. — О чём? — отрешённо спросил Джин, уставившись на эту руку. — Нет! — прошипел ядовитой змеёй Юнсу. — Не смей! Я уничтожу тебя и твою карьеру, я, как и обещал, разрушу твою жизнь! — Прошу тебя, будь моим мужем! — выговорил, умоляюще глядя на бету, Намджун. — Согласен! — тут же ответил Сокджин и, легко поднявшись с дивана, шагнул в раскрытые объятия альфы. Намджун обнял его, тут же поворачивая и закрывая спиной от в бешенстве зашипевшего Пака, прижал к себе, и они замерли так, словно прислушиваясь к сердцебиению друг друга. Джун чуть наклонился к уху Джина и что-то ему прошептал. И бета, бледно улыбнувшись, вдруг покорно опустил голову на его плечо и обнял за талию, прижимаясь. — Вы пожалеете об этом. — Голос Пак Юнсу был полон ярости, в его тяжёлом запахе была дикая, агрессивная горечь: ему было плохо, он был готов убить, но не смел. Повернувшись в Чимину, который сидел, пришибленный произошедшим, на диване каменной статуей, Юнсу приказал: — Марш домой! Я не оставлю тебя в одном доме с гонным альфой! Быстро! — Уходи, отец, — покачал головой, едва отмирая, Чимин. — Ты же понимаешь, что теперь, когда я всё это увидел и услышал, наше с тобой общение будет сведено к минимуму... И только попробуй что-то сделать моему другу и... — Чимин запнулся, но, снова быстро охватив взглядом обнимающихся альфу и бету, глаза которых были прикрыты, а тела крепко сплетены. — ...и его мужу. Мы с Чонгуком и Т... Мы не пощадим ни репутацию твою, ни бизнес. — Тебе этот человек, — Юнсу пренебрежительно подбородком указал на парочку, — дороже отца и семьи? Что скажет твой муж, если узнает, что ты нас на него променял? — Мой муж тут ни при чём, — покачал головой Чимин. — И мне кажется, что он никогда не поддержит главу Чёрного клуба. — Омега поймал тут же забегавший взгляд отца и прямо усмехнулся ему в лицо. — Мне почему-то кажется, что у него будут претензии к тебе, когда он узнает, что именно ты теперь возглавляешь его. Пак Юнсу скривил лицо в презрительную гримасу, шикнул недовольно и быстро вышел из комнаты. Трое оставшихся замерли, прислушиваясь, и лишь когда захлопнулась с грохотом за разгневанным старшим входная дверь, вместе выдохнули. И тут же Джин попытался вывернуться из объятий Намджуна. Но тот и не подумал его отпустить, наоборот, поймал момент и крепче сжал руки. — Нет, — шепнул он. — Пусти же, — завозился снова Джин, пытаясь высвободиться, — ну, Ким, давай... Он ушёл, можно больше не притворяться. — Нет, не пущу, — глухо уркнув, ответил Намджун и уткнулся Джину в основание шеи. Бета замер, коротко и ломко вздохнул и сказал чуть изменившимся голосом, ниже и мягче, чем раньше: — Я благодарен, Джун, очень, ты... Но сейчас всё, давай... тебе надо домой, или к омеге, с которым ты проведёшь гон, или... — Не-е-ет, — протянул шёпотом Намджун и безмятежно улыбнулся, щурясь. — Никуда я не уйду. Джин хмыкнул и растерянно посмотрел на недоверчиво на них глядящего Чимина. И только тогда омега спросил: — Так вы... э-э-эээ... Притворялись? — Да! — Нет. Они ответили одновременно. Чимин захлопал ресницами и неуверенно переспросил: — Так вы э-э-э... не выходите замуж? — Нет! — Выходим. Ситуация повторилась. — Я не пойду за тебя! — возмущённо сказал Джин, разворачиваясь к альфе и тут же попадая в ещё более тугой плен его крепких наглых рук, а Намджун блокировал его кисти сзади одной своей и, урча, снова опустил лицо на его шею. Он ничего не ответил. Так что Джин продолжил как бы сам с собой: — Ни за что! Ты сейчас в гоне, а кончится он, ты снова исчезнешь, и в лучшем случае меня ждёт очередной букет! Нахрен мне это надо? — Не исчезну, — прошептал Намджун едва слышно, и Чимин увидел, как томно прикрылись глаза Джина, когда горячее дыхание альфы обожгло его шею. — Никогда не исчезну. Больше не смогу, больше никогда не оставлю... Не отдам. Потому что мой. — Я не верю тебе, — упрямо пробормотал Джин и дёрнулся снова. — Пус... пусти!.. Чим, скажи ему!.. — Чимин, я не отпущу его, — глухо и низко выговорил Намджун. — Уходи. Он мой. Твой запах... Блокаторы перестают действовать, я не хочу, чтобы ты пострадал. — А-а-а-а... Э... Чимин на самом деле растерялся, так как представления не имел, как поступить правильно. Однако он и сам чувствовал, как сильный и приятный, полностью проступивший на поверхность аромат чего-то дымно-табачного, с призвуком перца стал сильнее, более властным и... притягательным. Он звал, он манил... Но Намджун не смотрел на него, он был весь занят тем, что прижимался всем телом к Джину. — Ты отдашь меня ему? — жалобно и робко спросил бета, находя глазами растерянный взгляд Чимина из-за плеча тихо урчащего альфы. — Намджун, — тихо сказал Чимин. — Если он не хочет быть в гон с тобой... — Я не собираюсь проводить здесь гон, — низко и глухо проурчал Намджун. От его голоса томные мурашки заискрили по телу Чимина, и он понял, что на самом деле ему прямо пора. А альфа продолжил: — Я просто хочу кое-что пообещать ему... Моему... моему, только мой... бета... мой бета... Голос Намджуна совсем упал в хриплое рычание, и Чимин, которого начало пронимать от запаха, лишь сказал напоследок: — Джини, слушай... Я здесь, и мои блоки кончаются, а он, хотя уже почти в гоне... — ...не смотрит на тебя... — прошептал бета и вдруг сладко застонал, цепляясь за плечи Намджуна и откидывая под его горячим языком на своей шее голову. — Уходи... Иди, Чими... Не бойся... — выстонал он и вскрикнул, когда Намджун поднял его на руки. Не оглядываясь, Чимин, которого чуть не снесло волной запаха, кинулся к выходу.