Консонанс (18+)

Чон Хебом встретил их ласковой улыбкой, адресованной в основном именно Чимину. Стоящий же с ним рядом Мо Кандже, напротив, окатил приторной сладостью расплывшихся губ именно Чонгука, который скупо дёрнул губами в ответ, изображая приветливость, и хотел было уже потянуть Чимина в глубь дома, как вдруг Хебом нахмурился и спросил: — А где же господин Ким? Голос его не предвещал ничего хорошего, так что Чимин ощутил, как у него внутри мгновенно скрутился неприятный ком. — Разве он не позвонил тебе, чтобы предупредить, что болеет, отец? — приподнял бровь Чонгук. — Позвонил, — кивнул головой Хебом, — вчера. Но я настоятельно посоветовал ему выздороветь к сегодняшнему вечеру, и он обещал хорошо поразмыслить над моими словами. Чимин замер в страхе и почувствовал, как напрягся Чонгук. Они не видели Тэхёна три дня: он настоял, что для того, чтобы их легенда "сыграла", он должен провести это время в своей квартире, тщательно отыгрывая болезнь. И даже официально уведомил персонал фирмы, что болеет. С персоналом получилось, но вот Чон Хебому, видимо, было глубоко наплевать на все оправдания Тэхёна. — Но если он болеет... — начал Чонгук едва сдерживая гнев, однако отец не дал ему закончить. — Если даже он умирает, Гук, это не повод пренебрегать моим приглашением, — высокомерно ответил он. — Это вопрос преданности дому и семье, которая была к нему так добра. — Добра? — Голос Чонгука дрогнул от бешенства, и Чимин невольно прижался к мужу теснее: "Не надо, прошу! Только не скандал..." Чимину было на самом деле страшно: таким злобно-надменным он старшего Чона никогда не видел, но и Чонгук был жутко на взводе. И что случится, если открыто, да ещё и по такому щекотливому вопросу, столкнутся эти двое сильных альф, Чимину не хотелось даже представлять. И так уже от одного звука их рычания Чимин не мог удержать предательскую нутряную омежью дрожь. Да и Кандже выглядел не лучше. Он кидал на своего престарелого жениха испуганные взгляды и жалобно морщил губы: видеть Тэхёна ему, очевидно, не хотелось, но было понятно, что он бы многое отдал, чтобы сейчас бета был здесь. Почувствовав дрожь своей пары, Чонгук, видимо, взял себя в руки, опустил глаза и начал тише и с интонацией просьбы: — Послушай, отец, это, в конце концов, жестоко... Слова замерли на его губах: дверь открылась, и они увидели входящего в дом Тэхёна. Бета был немного бледен, но эта бледность лишь особым образом подчёркивала аристократическую безупречность его красоты. Да, выглядел Тэхён просто потрясающе: идеальный сине-голубой костюм в тонко прорисованную клетку, светло-голубая рубашка и тёмный галстук, волосы, зачёсаны назад и открывают благородный высокий лоб, глаза сияют гордым блеском... Идеально выточенные губы тут же, как он увидел всю честную компанию "встречающих", сложились в безупречно-вежливую улыбку, и она сразу осветила мягким теплом его слегка отстранённое до этого лицо. Смотрел Тэхён на Чон Хебома, и только на него. Подойдя, склонился перед ним в традиционном почтительном поклоне со словами поздравления. — Как вы себя чувствуете, Ким Тэхён-щи? — с явным удовольствием оглядывая ладную худощавую фигуру беты, спросил Хебом, и его взгляд невольно замаслился и стал похотливо-сладким. — Вам, как я вижу, гораздо... гораздо лучше? — Гораздо, Председатель Чон, — ответил Тэхён своим потрясающе глубоким бархатным голосом, и замерший от восхищения Чимин почувствовал, как дёрнулся под его рукой Чонгук, а потом увидел, как прикрылись и подёрнулись ленивым хищным блеском глаза мужа. Он и сам ощутил, как от такого Тэхёна его повело, и тут же захотелось затащить бету в ближайшую кладовку и искусать всего нахрен, чтобы не смел вот так для всех сиять своим звёздным, принадлежащим только им с Чонгуком блеском. А Тэхён уже повернулся к ним и, склонив голову набок, вежливо приветствовал: — Доброго вечера, господа, рад вас видеть. — И, чуть отвернувшись от старших, быстро облизал губы, сука. — Мы тоже... — начал Чонгук слегка севшим голосом. — ...рады, — закончил за него Чимин и очень выразительно посмотрел на Тэхёна. Соскучился... Как же он соскучился по своему бете! О, боже, он и не понял сразу! Они не виделись всего-то три дня, несколько раз говорили по видеосвязи, но ведь это было всё не то! А сейчас было просто невыносимо видеть его, такого, и не иметь возможности прикоснуться, кинуться на шею, зацеловать! Ведь Чимин точно знал: Тэхён ответил бы со всей страстью, подхватил бы его, понёс в спаль... Он быстро выдохнул и сжал руку Чонгука, который твёрдо поддержал его, когда у него от желания слегка ослабли ноги. И Чимин вознёс хвалу современной фармацевтике, которая подарила ему дорогие блокаторы, не позволившие ему только что выдать себя явно усилившимся ароматом. Тэхён же лишь едва заметно усмехнулся и склонился перед ними всё в том же раздражающем поклоне. А потом, повинуясь нетерпеливому приглашающему жесту Хебома, который это их представление явно не оценил, гордо выпрямил спину и пошёл по холлу к коридору, ведущему в большую столовую, где должно было разворачиваться основное действо. И Чонгук с Чимином, словно дети за дудочкой крысолова, развернулись было за ним. Однако Хебом попытался задержать Чимина, потянув его за рукав со словами: — Не хотите ли присоединиться ко мне и встретить остальных гостей, милый? Но Чонгук, невольно зарычав, дёрнул мужа на себя и тут же, извиняясь, поклонился старшему альфе: — Прости, отец, но я бы предпочёл, чтобы мой Чими был рядом со мной в этом доме. Учитывая прошлый печальный опыт. — Звучит как оскорбление, Чонгук-щи, — вдруг ни с того ни с сего отморозился Кандже и кокетливо надул губы. — Ты как будто не веришь в безопасность нашего дома? — Ну, что вы, — поспешно вступил Чимин, заметив неприязненный взгляд тут же насупившегося Чонгука, уже явно готового к хамству, — он доверяет! Но мне на самом деле бы посетить омежью комнату и привести себя в порядок. Так что прошу вас, отец... — Он низко поклонился Чон Хебому, который досадливо хмурился. — ...отпустите нас пока. И хозяину ничего не осталось, кроме как отпустить их... вслед за Тэхёном. Они зажали бету в тесном коридоре второго этажа, куда тот внезапно поднялся, ускорив шаг. Шёл Тэхён, не оглядываясь, но не мог не чувствовать, что его преследуют. Когда позади остались снующие слуги и освещённые комнаты, Чимин с Чонгуком, не сговариваясь, нагнали и дружно прижали его к стене. На лицо Тэ падал свет фонаря из большого окна, и поэтому его лукавые глаза сверкали просто неприлично яркой насмешкой. Все трое молчали — и всем было понятно, что сейчас произойдёт. Чонгук пожирал Тэхёна глазами, опершись на руку около его головы. Другая рука была на поясе Чимина, который точно так же опирался на свою руку с другой стороны от головы Тэхёна. Вторая его рука, словно даже помимо его воли, быстро заскользила по пуговицам пиджака Кима, опускаясь от шеи к дорогому ремню. — Чего-то хотели, господа Чон? — хрипло спросил Тэхён, поиграв бровями, а потом со свистом втянул воздух и прикрыл глаза, когда пальцы Чимина оказались у него на ширинке. — Как тебе сказать, сладкий, — вкрадчиво ответил Чонгук, склоняясь к лицу беты и хищно оглядывая его. — Есть пара вопросов по поводу невыполненных договорённостей... Но сейчас хотелось бы... Очень хотелось бы. — Чим... Чими... С ума не сходите, а? — изменившимся голосом проговорил Тэхён, чуть отстраняя лицо от Чонгукова и кладя подрагивающие руки на плечи альфы и омеги. — Ребят... Нас же это... Ждут же... Вы чего, а?.. Ммм... Чим! Чими, омеж... а-ха... Чимин его не слушал: он был занят тем, что гипнотизировал шею Тэхёна, быстро пытаясь сообразить, можно ли прямо сейчас поставить ему засос, или всё же не стоит. А пальцы его между тем уже вовсю мяли и поглаживали стремительно твердеющий член беты. Чонгук нагнулся сильнее и впился в губы Кима, а рука его переместилась на Чиминову задницу и стала её жадно сминать и оглаживать, заставляя тихо охнувшего омегу прогнуться и притиснуться к Тэхёну плотнее. Чимину тут же стало не до размышлений. Он быстро расстегнул пиджак и рубашку Кима, вытянувшегося под их руками в струнку, но галстук оставил на месте: дорогая, с тонким узором ткань потрясающе смотрелась на груди Тэ. И пока Чонгук со сладким рычанием терзал губы постанывающего жалобно и нежно беты, Чимин, недолго думая, приник к соску Тэхёна, сразу всасывая с силой и проходясь по горошинке зубами, не забывая уже откровенно дрочить ему через ткань. — Иди... оты... — задыхаясь, низко и жарко выстонал Тэхён. — Ка-ахха-ко... го... ху...я... Чимин и Чонгук, который в это время уже вылизывал шею Тэхёна, оторвались от своего соблазнительного занятия и посмотрели друг на друга в изумлении. — Хуя? — повторил с сомнением Чонгук. — Да ну, показалось, — хитро усмехнулся Чимин, быстро облизнулся и вернулся к груди Тэхёна, который, отчаянно постанывая и запрокидывая голову, сминал его плечо сильными пальцами, но оттолкнуть был не в силах. — Наш бета на взводе, — прошептал Чонгук, начиная языком, зубами и губами снова ласкать шею Тэхёна. — Хоть сейчас бери тепленьким... Чимин, едва оторвавшись от сладких сосков Кима, точно так же нырнул к его шее с другой стороны. — Тэ-э, — выдохнул он горячо прямо в ухо Тэхёну, — хочешь нас? И тут же почувствовал, как откровенно дёрнулся в его руке член беты. Всем троим было понятно, что придётся доводить дело до конца, потому что шутка зашла слишком далеко, чтобы вот так всё бросить. Да и не смогли бы прерваться ни Чимин, ни тем более Чонгук, который уже залез в штаны им обоим и щупал их задницы с остервенением, явно едва удерживаясь от того, чтобы толкнуть пальцами внутрь. Но держался, продолжал лишь выцеловывать и кусать шею Тэхёна и сладострастно урчать огромным довольным тигром. Облизав ухо тяжело дышащего Тэхёна ещё раз, Чимин кинул томный взгляд на Чонгука и увидел, что тот пристально смотрит на него в ответ. Глаза альфы загорелись бешеным огнём, и Чимин, ухмыльнувшись, кивнул. Они одновременно опустились на колени. Пряжка на ремне Тэхёна расстёгивалась легко, а застёжка молнии его брюк в зубах Чонгука смотрелась очень горячо. Таким же горячим был и заполошный, яростный шёпот Тэхёна, когда они с двух сторон приникли к нему губами: — Да что ж вы... Здесь?! О, б... Бож-же... Чим... Чим... Гук... Останови-ахха-а-а... Нет. Не... Н... Бля-я-я... О... Ммм... Как же... Как... Омеж... Гук-и-ии... Ребя... Да... Да... Ещё... Ещё... Это было восхитительно и одновременно неправильно. Это было грязно, пошло и... жутко неправильно! Но целовать вот так Чонгука, касаясь его губ прямо там, пока он вбирал в себя член Тэхёна, было невыносимо, невероятно сладко... Как и самому ощущать поцелуи альфы и его укусы в подбородок и шею, пока Тэхён жёстко вбивался в омежье горло. Кончил Тэ бурно, со стоном, заглушаемым его собственным кулаком, который он сунул в рот, пока второй рукой вжимал голову Чонгука в свой пах, заставляя проглотить. Чимин в это время покусывал напряжённое упругое бедро беты и даже ухитрился оставить засос на его ягодице сбоку, потому что мычание Чонгука, которого имеют в рот, было просто невероятно возбуждающим. А потом Тэхён с жарким "Теперь ты! Вылижи начисто!" схватил омегу за волосы и притянул к своему паху. Чимин был не против и сделал, как требовалось. А потом ещё и облизнулся, глядя прищуренными глазами на тяжело дышащего Чонгука. Этого хватило. Чтобы кончить самим, им с Чоном оказалось достаточно нескольких сильных движений широкой ладони альфы с зажатыми в ней членам. И благо, Чимин держал их рубашки, так что одежда не пострадала. Чуть позже, когда они приводили себя в порядок, забившись в небольшой туалет в старой комнате Чонгука, их пробивало то на ржач, то на жутко пошлые шутки. Тэхён попытался было ругаться, но сил у него не было. Как и у Чонгука, чтобы что-то предъявлять по поводу появления беты, вопреки их договору, в доме Чон. И они оставили все объяснения на потом, просто начав яростно целоваться втроём перед тем, как выйти и спуститься вниз, туда, где их уже нетерпеливо ждали родственники. Сначала ушёл Тэхён. А потом, спустя несколько минут, проведённых в объятиях друг друга, пошли вместе и Чимин с Чонгуком. И игривые взгляды Чон Хебома, подсказали, что все списали их опоздание на спонтанный супружеский секс. Об этой же идее говорили и завистливое презрение в глазах Мо Кандже, и яростная ненависть, откровенно сверкнувшая во взгляде Чон Чондо, который успел уже приехать и которого уже посадили рядом с вызывающе красивым омегой — тем самым Мин Джиу. "Что же, — краснея под пристальным взглядом Чон Хебома, подумал Чимин. — Не так уж они и неправы. Главное, чтобы не увидели свежие засосы на шее Тэхёна. Чонгук, скотина похотливая, не смог уж удержаться".

***

Стол был накрыт богато, рядом с изысканными блюдами европейской кухни были выставлены и традиционные закуски корейской, так как хозяин, как он сам сказал, желал угодить всем. А так как ужин был чисто семейным, особенно заморачиваться с единообразием, стилем и всякими аристократическими изысками не стали. И Чимин, к своему удивлению, страшно проголодавшийся после приключений в коридоре, налегал на еду с усердием, почти не вслушиваясь в мерный и скучноватый стандартный застольный разговор. Он с наслаждением ел свои любимые тушёные морепродукты в томатном соусе и думал о том, что в принципе Чон Хебом, конечно, высокомерный и хитрый старик, жестокий и суровый, как и любой в его возрасте и его круга, но когда смеётся и вот так ласково смотрит, то похож на милого старого волшебника из какой-нибудь немудрящей сказки. А вообще Чонгук на него не очень похож. Только когда злится и на его лице появляется эта жуткая хищная маска, то — да, проявляется нерушимое семейной сходство. Кстати, надо бы как-нибудь попросить Чонгука показать семейные фото, а то на могилу папы его они уже ходили, и не раз, но ведь были же и радостные какие-то моменты в их жизни, может, даже запечатлённые на видео. Чонгуку, кстати, такие вот костюмы с стиле кэжуал очень идут, в вырезе расстёгнутой на две верхние пуговицы сливочного цвета рубашке так соблазнительно сияет смуглая кожа, что... что лучше об этом сейчас не думать. И всё же хорошо, что Чон Хебом специально оговорил запрет на официоз в одежде. Хотя Тэхён, например, не смог отказаться ни от классики, ни от галстука, но думать о галстуке на обнажённой груди беты тоже нельзя... нельзя сейчас, но они к этой теме ещё вернутся обязательно. Впрочем, Тэхёну всё к лицу, он и на приём к королю может прийти в футболке и джинсах и быть краше всех. Ему даже никто ничего и не скажет: красоте всё прощается. Особенно такой манящей и зачаровывающей, как красота их беты. Их... Только их с Чонгуком беты... Вот он — улыбается в ответ на какое-то очередное ехидное замечание Кандже — и сразу, одной этой улыбкой ставит эту дрянь на место. И говорить-то ему ничего не надо: Кандже сам злобно хмурится, понимая, что облажался. А смех Чонгука — негромкий, мягкий, низкий — это подтверждает. Смех Чонгука — это вообще отдельный Чиминов фетиш. Омега, кажется, готов его слушать часто, много, с наслажде... — ...Чимин? Он вздрогнул и, трепеща ресницами, виновато уставился на Кандже, который явно его о чём-то спросил. Чимин торопливо дожевал нежнейшую креветку и, быстро склонив голову, пробормотал: — Простите, я не... Что? Хебом и Чонгук засмеялись, Тэхён ласково усмехнулся, качая головой, а Кандже, сморщив в раздражении на мгновение нос, терпеливо повторил: — Как дела у вашего чудесного друга, Ким Сокджина? — У него всё отлично, — краснея, ответил Чимин, — они сейчас в Канаде у брата Намджуна гостят. Там племянник родился, так что они помогают... Ну, то есть Джин помогает, а Намджун там по делам фирмы. — Счастливая жизнь, с бетой-то, не так ли? — прощебетал, легко улыбаясь, Кандже. — Ни тебе лишних скандалов, они так разумны, так спокойны! И никаких проблем с нежеланными детьми! Красота! Чимин замер от это дикой двусторонней бестактности и невольно кинул взгляд на Мин Джиу. Тот побледнел и упорно продолжил сверлить взглядом тарелку, в которой почти нетронутой была еда. Чимин перевёл взгляд на Чондо и чуть дрогнул от того, насколько злобной была улыбка, исказившая его губы. — Вы правы, Кандже-щи, — хрипло сказал Чондо. — Беты — счастье этого мира. Наверно, самые спокойные и красивые люди на Земле на самом деле беты. И это большое счастье быть рядом с бетой. Правда, насчёт разумности и беспроблемности я бы поспорил. Иногда и беты жестоко ошибаются и упорствуют в своих ошибках, и это невыносимо — видеть таких прекрасных людей в руках, не достойных их. Но, как и у всех, у них есть возможность исправиться. Правда, для этого нужны мозги и смелость, а вот смелости иногда нам всем не хватает, не так ли, господа? Чондо умолк и глотнул из бокала, пристально глядя наискось от себя. И Чимину не надо было отслеживать его взгляд, чтобы понять, на кого именно сейчас он смотрит. Но глаза Чимина невольно нашли Тэхёна. Он сидел прямо и равнодушно смотрел в окно, никак не реагируя на слова Чондо, хотя и был здесь единственным бетой. И никто не сомневался, что именно его и имеет в виду альфа, потому что не было, наверно, за этим столом человека, который не знал бы историю Чондо и Тэхёна. Рядом с Чимином тяжелее и жёстче задышал Чонгук, и омега быстро под столом сжал бедро мужа, приказывая молчать и не дёргаться. Краем глаза он увидел, как сжал Чонгук в руках палочки, грозя сломать их, но ничего не говорил, умница. — Мне кажется, гендер — неудачная тема для семейного ужина, — принуждённо доброжелательным голосом сказал Хебом, — и я прошу прощения за своего омегу, который её начал. — Прошу прощения, — растерянно пробормотал Кандже, явно не ожидавший, что его дерзкий выпад, направленный на то, чтобы задеть неприятного ему Тэхёна, а заодно трепануть нервы Джиу, которого он тоже, видимо, недолюбливал, перерастёт в такое напряжение, что обернётся против него самого. — Я вовсе не... — Достаточно об этом, — жёстко оборвал его Хебом. — Предлагаю забыть и... — Ну, что вы, отец, — вдруг перебил его Чондо, — это как раз очень актуальная тема для нашей семьи. — Чондо! — сердито окрикнул его Хебом. — Как ты... — Прости, отец, ты хотел сказать тост, — снова дерзко перебил его Чондо. — Но я прошу предоставить мне эту честь! — Хебом нахмурился и хотел было что-то ответить, но Чондо смиренно опустил глаза и поклоном попросил прощения. Так что старший, тяжело вздохнув, нехотя кивнул. Чондо встал. Его глаза горели каким-то болезненно-вдохновенным огнём, он явно был уже нетрезв, но на ногах держался крепко. — Предлагаю выпить за семью и семейственность! — провозгласил он, и все взяли в руки бокалы. — И общие семейные черты! О общность судеб альф этой семьи! Это ведь просто поразительно, насколько одинаковых омег судьба подсовывает альфам нашей семьи! Милые лапочки с виду, а на самом деле — жёсткие, сильные, расчётливые! Чимин в ужасе вскинул глаза на Чондо, и с внутренней дрожью увидел, что альфа смотрит на него, не отрываясь, и в глазах у него сияет злобное торжество. И когда он продолжил, Чимин уже понял, что сейчас будет очень больно. И не ошибся. — О, да! — Чондо отсалютовал ему бокалом. — Даже если они выглядят, словно невинные овечки, даже если такие милые и светлые на вид, они способны на всё. В том числе и на убийство. — Нарочито медленно он перевёл взгляд на Чонгука, и Чимин ощутил, как напрягся под его рукой муж. — Кстати, дорогой братец. Ты не так давно позволил себе весьма резко высказаться насчёт моих отношений с омегой, который убил своего ребёнка, чтобы заполучить меня в свою постель, не так ли? И тогда я думал, что ты, может, и имеешь на это право, хотя и мог бы проявить ко мне хотя бы чисто альфью солидарность... — Чондо! — вдруг крикнул Хебом. — Немедленно... — О, нет, отец, — почти истерически хохотнул Чондо. — Иначе я попробую что-нибудь вспомнить и о твоём омеге. Как я и сказал, это просто удивительно, не так ли? Так что... Я закончу, да? — Хебом в ярости сжал в пальцах салфетку, его глаза налились кровью, он прожигал взглядом стоящего напротив наглеца — но молчал. — Пусть скажет, отец, — внезапно холодно и жёстко сказал Чонгук и сжал руку умирающего от тоски Чимина, который уже понял, что сейчас будет. Поэтому и трепыхнулся слабо в попытке вынуть из тёплой ладони мужа свои пальцы. Но Чонгук зло нахмурился и сжал пальцы сильнее, до боли. — Да, отец, почему нет? — Чондо издевательски усмехнулся и покачал бокалом с кроваво-красным вином. — Сегодня такой милый семейный вечер, так когда, если не сейчас? — Хебом глухо зарычал, но Чондо уже было всё равно: он чуял кровь и шёл на этот запах. — Вы ведь уже поняли, о чём я, дражайший зять? — глумливо обратился он к едва держащемуся, чтобы не упасть в обморок Чимину, чьё сердце, словно облитое кислотой, шипело и плавилось от боли. — Вы ведь, как и мой милейший жених, так отчаянно навязываемый мне моими родственниками, тоже убили ребёнка, который оказался для вас менее ценным, чем спокойная привычная жизнь под крылышком у богатого папаши? Упс... — Чондо по-клоунски широко улыбнулся и вытаращил глаза. — Или я открыл страшную тайну? Вы ведь честно и открыто, как и положено примерному супругу, открыли братишке эту тайну? Сразу после того, как он рассказал вам, что трахает своего милого дружка-бету на каждой поверхности в офисе и чуть не на глазах у всех работников? — Он с дикой улыбкой переводил взгляд с Чимина на Чонгука и обратно, со сладострастным упоением выискивая на их лицах признаки начинающегося разрушения. Но если Чимин на самом деле едва держался, задеревенев внутри от ужаса и боли, то вот выражение лица Чонгука Чондо явно не нравилось. И словно издалека, Чимин услышал голос проклятого альфы: — Я как-то невнятно выразился, братец? Ты как-то странно... — Моему бедному мужу было шестнадцать, Чондо, — неожиданно спокойно ответил Чонгук. Чимин взметнулся на него растерянным взглядом и дрогнул от того, как смотрел на него Чонгук. Нежность, боль, мягкий упрёк — всё это совершенно неправильно, но очень явно было там, в этом взгляде. А потом альфа перевёл взгляд на Чондо, и там загорелся алый огонь. — К чему вообще было поднимать эту историю? — глухо спросил Чонгук. — Напомнить тебе, что ты сам творил в этом возрасте? Нам ведь есть, что вспомнить, да, сука? Думаю, твой жених тоже не в курсе ни об истории с Хоёном? Ни об аварии? М? И ты — ты! — смеешь в чём-то упрекать моего любимого? И Чимин чуть не задохнулся от лавиной нахлынувших на него рыданий. Он задышал громко и отчаянно, Чонгук быстро встал и дёрнул его на себя, поднимая и пряча в своих объятиях, а в голосе у него задрожало бешенство: — Ты мразь, Чондо. Какая же ты мразь... Бегите от него, Мин Джиу-ши. Я ошибался: это он вас недостоин. Несмотря ни на что. В тишине, придавившей после этих слов всех в столовой, были слышны только судорожные всхлипывания Чимина, который цеплялся за пиджак Чонгука в попытке не потерять сознание. А потом прозвучал спокойный, размеренный голос Тэхёна: — Что-то вам отчаянно не везёт в последнее время, Чон Чондо-ши... Может, стоит карму почистить?