***
На первой тренировке после Гринхилльского сражения Беллатриса особенно не щадила своего ученика. И хотя и раньше она подходила к учебному процессу с особой жестокостью, не взирая на то, что это был двоюродный брат, даже наоборот, она считала это за причину своей свирепости, теперь было хуже. Еще не затянувшаяся рана на спине снова начала кровоточить, опаленная огнем правая рука почти не двигалась, недавним заклинанием его ударило о пол с такой силой, что из головы сочилась кровь, заливая уши. Ей же все его выпады были нипочем. Регулус приходил в ярость, но явственно ощущал, что тело подводит его. Беллатриса кружила вокруг него, смеряя уничижительным взглядом и крутя в пальцах свою палочку. Он сделал взмах, вспоминая о недавно вычитанном заклинании, от которого одежда начинала душить противника. Но девушка опередила его, выпустив черный дым, оглушивший и лишивший зрения. Регулус очнулся на полу, чувствуя себя совершенно разбитым. Он осторожно, чуть морщась, приподнялся на локтях и заметил Беллу, стоящую над ним с презрительным выражением лица. — Поднимайся, — грубо сказала она, и Регулус послушно выполнил приказ, встав прямо и крепко сжав в руке палочку. — Ты позоришь наше имя, нашу семью, наших великих предков, — прошипела она ему в лицо, подойдя ближе. Блэк никак не реагировал, лишь смотрел ей в глаза сверху вниз. Сестра прищурилась, хмыкнув. — Наглый мальчишка, который думает о себе слишком много. Ты позволяешь себя ранить, позволяешь использовать против себя самую простую магию. И все ради того, чтобы покрасоваться своими бесполезными умениями. Это тебе не школьная дуэль и не театральное представление. Никому не нужны твои изящные пасы палочкой. Здесь важны скорость, быстрота реакции. Зачем тебе эти заклинания, вычитанные из книжек, когда в бою нужно мгновенно обезвреживать человека. Она опять забродила вокруг него, порой нашептывая в ухо, Регулус не шелохнулся и не показал ни одной эмоции. — И ты знаешь, какое заклинание тебе нужно. Короткий взмах. Два слова. И у человека нет шанса. — И в этом наша магия? — спросил он. — В возможности топорного и бессмысленного убийства? Те же магглы могут убить одним ударом, и это будет даже быстрее наших заклинаний. Разве мы они? Разве нас не учили, что магия — это искусство, которое могут познать лишь избранные. Об этом говорил Темный Лорд. — Ссылаешься на слова нашего Повелителя? — рассмеялась Беллатриса. — Все уже у тебя слишком высокое мнение о себе. Если ты хочешь пережить эту войну и стать полезным сторонником Темного Лорда, ты прислушаешься к моим словам. Они снова задержали друг на друге нечитаемый взгляд. — Домовик принесет мышей. Теперь ты каждый день будешь стоять у клетки, пока они не умрут от твоей палочки. Лишь один раз в воздух вылетели размытые искры зеленого, а время близилось к ночи. Регулус с остервенением пнул клетку, мыши засуетились, попадав друг на друга и истошно запищали. Он уже успел возненавидеть этот звук. Кое-как залеченные самостоятельно раны ныли и отвлекали. Темное небо за окном с полосами от бегущих капель. Регулус закрыл глаза, но мир все равно кружился вокруг. Он не хотел возвращаться домой, не хотел оставаться здесь, в данный момент он не хотел ничего. Просто исчезнуть, распасться на молекулы и атомы и замереть вне пространства. Все, что мучило, сплеталось в единый комок, тяжело осевший в груди, не дающий ни вдохнуть, ни выдохнуть. Он опять не услышал приближение этого человека, узнавая о его присутствии лишь по голосу. — Паршиво выглядишь, — прокомментировал Лестрейндж, остановившись посреди зала, одна рука его расслабленно лежала в кармане, другая держала бокал с огневиски. Регулус не хотел фальшивить, скрываясь за язвительной усмешкой или ядовитым ответом. — Белла опять устроила пыточную для бедных мышей? — кивнул он в сторону перевернутой клетки. — Если бы. Неудавшийся лагерь смерти, — ответил Блэк, и Руди как-то понятливо кивнул, отпив из стакана. — Странно, что после Империуса она не стала учить тебя Круциатусу. — Разве она не говорила, что я слабак и бездарность? Думаю, в этом причина, — с натянутой ухмылкой пояснил Регулус. — Ты-то у нас слабак и бездарность? — рассмеялся Лестрейндж. — Просто Белле стоит понять, что не все, как она, обладают природной склонностью к причинению страданий другим людям. Думаешь, я сразу смог убить, а потом еще спать, как младенец? После первого Круциатуса, который мне пришлось использовать, меня чуть не стошнило. А убитый мной маггл не уходил из мыслей еще неделю. — И как ты с этим справился? — серьезно спросил Регулус, внимательно слушая. — Ты просто привыкаешь, а после уже понимаешь всю важность. Порой может казаться, что ты просто ужасный человек, а пострадавшие от твоей руки — это невинные жертвы. Будешь думать, что ты истинное зло, что в каждой пытке или убийстве нет смысла. Но это не так. Нужно вспомнить о том, кто они на самом деле, на какие зверства они способны, какими бы беззащитными ни казались, какие бы красивые лица ни носили. Мы, те, кто меняет мир — какие бы великие цели у нас ни были, мы всегда будем по горло в крови. Если бы все и всегда можно было решить путем дипломатии, то войн бы не существовало. Но это невозможно. Ты не тот человек, который станет убивать ради удовольствия и наслаждаться чужой болью, я знаю. Но придется смириться и осознать, что это необходимость: переступать через себя и не забывать, ради чего все это. Регулус ощутил, что дышать стало чуть легче, и ясность приходила на место сумятицы мыслей. — Тебе сложно, не потому что ты бесталанный, а потому что тебе сложно захотеть увидеть боль в глазах этой бедной мышки или захотеть ее смерти. Очень важно, чтобы желание исходило отсюда, — он ткнул Блэка в грудь, а не отсюда, — показал на голову. — Ты слишком много думаешь. Непростительные — это не о силе разума, это о силе эмоций и умении направить их. Ты стоишь и думаешь, что же тебе сделало это бедное животное, а надо всего лишь ощутить внутри себя злость, ненависть, настоящую и сильную боль — она может прийти откуда угодно, и тебе останется лишь направить ее по своим венам прямо в острие палочки. — То есть достаточно будет лишь сосредоточиться на каком-то воспоминании, которое может разжечь во мне ярость? — задумавшись, сказал Регулус. — Это может быть не только воспоминание: человек, которого ты хотел бы видеть на месте этой мыши; это могут быть обстоятельства, да сама жизнь иногда разжигает в нас желание уничтожить весь мир. Пробуй, копайся в себе. Нет единой инструкции для разных людей. Магия для каждого работает по-своему. Блэк стоял и пытался осознать все, что только что услышал. И наконец-то паззлы вставали на место, и он уже не находился в неизвестности, из которой не было выхода. — Что ж, мне пора, — взглянув на наручные часы и поправив отросшие пряди челки, сказал Рудольфус. — И ты уже уматывай из моего дома. Как будто у тебя своего нет и как будто там тебя никто не ждет. Давай-давай, — проговорил он, игнорируя все попытки Регулуса задержаться здесь и обняв его одной рукой, чтобы увести в сторону выхода. Идя потом по широкому коридору, шаги в котором отдавались эхом, Блэк ощущал едва ли не счастье. Все возвращалось, он уже не чувствовал себя ничтожным существом, предавшим все, во что верил. Он лишь ненадолго сбился пути и теперь вернулся. Одно оставалось непонятным: как рассудительный Рудольфус с такими взглядами на мир уживался с его кузиной, еще и самым искренним образом умудрялся ее любить.***
Спустя пару дней Регулус и вовсе стал воспринимать свое состояние после сражения как легкое помутнение сознания. Он впервые столкнулся с реальностью, конечно, не мог не испугаться ее поначалу. Теперь же он все проанализировал и чувствовал себя на своем месте еще больше, чем это было до Гринхилла. Слова Рудольфуса нашли отклик в душе Блэка и глубоко засели в мысли. Он прислушался ко всем советам и с еще большим запалом приступал к тренировкам. Беллатрису на неделю отправили на секретное задание, и Регулус воспринял это как передышку от ее постоянного присутствия. Он занимался самостоятельно по семь-восемь часов в день, и что было особенно приятно для Сесиль, делал это дома, а не в особняке Лестрейнджей. Старый дуэльный зал был расчищен, и мужчина был предоставлен сам себе, экспериментам с Непростительными и изучению магии, которая так не нравилась кузине. Сесиль никогда не отвлекала его во время тренировок, просто была счастлива видеть его на приемах пищи, гулять перед полдником в саду и сидеть у камина по вечерам. Ей так катастрофически не хватало совместного времени, что даже такой минимум сейчас казался подарком свыше. Регулус понимал, что его жена — настоящее золото, и порой он чувствовал себя виноватым перед ней за то, что прямо сейчас не мог обеспечить ей ту жизнь, которую она заслуживает. Но именно для этого он так много работал. И, чтобы дольше сохранять на ее лице улыбку, он лгал о реформах, которые они готовят, говоря то, что когда-то рассказывал Барти о своей работе. Он знал, что она догадывалась о его истинной деятельности, но то ли сейчас задушила свою подозрительность, то ли ей просто было легче верить в его непричастность к тому, что ее глубоко ранило. Регулус не знал, как долго продлится эта ложь, но желал оттягивать момент ее раскрытия как можно дальше. В любом случае, он чувствовал собственный душевный подъем, желая прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик, добиться того, к чему так долго шел. Прогресс в тренировках был налицо, но все-таки до стоящего результата было далеко. Главное, что теперь он не забывал, зачем это делает, помнил о своих мотивах. И с таким настроем дела действительно пошли в гору. Руди брал его на несложные задания и личные поручения Темного Лорда. В основном это были приказы поймать и доставить нужных ему людей, достать информацию из тех, кто не желал ей делиться. С этим Регулус справлялся на ура. Среди этих заданий особенно интересной была поимка Сиерро Альенти, итальянского контрабандиста, который с недавнего времени начал вести свои делишки в Лютном. Он продавал рог двурога, скорлупу яиц окками, шерсть камуфлори, опасные яды, среди которых была и концентрированная эмульсия яда пикирующего злыдня. Для начала Регулус наведался в Боргин и Бэркс, где наверняка должны были знать об иностранце, которой мог обеспечить их новым интересным товаром. Даже известная и уважаемая фамилия не помогла Регулусу выяснить нужную информацию у хитрого Боргина, елейно улыбающегося и отнекивающегося от любых заявлений о его связи с Альенти. — Что это? — спросил Блэк, указав на хрустальную чашу на полке. — Выглядит бесполезно. И неизвестный предмет со звоном разбился, ударившись о пол. Хозяин лавки взвыл, схватившись за голову и выдирая редкие седые волосы. — Вы хоть знаете, какой артефакт уничтожили? Это бокал Талоны, который любую жидкость может превратить в яд, ему почти триста пятьдесят лет! — А это что за вещица? — указал он на перчатки, надетые на костлявые кисти рук. — Я бы советовал тебе дать, что прошу, прежде чем я разрушу весь твой магазин, разнеся его по кирпичикам. Боргин, глядя в потемневшие глаза Блэка, наконец осознал, что мальчишка вырос и представляет собой не меньшую опасность, чем его родственники. Он торопливо загородил товар, на который заглядывался Регулус, и заискивающе проговорил: — Мистер Альенти требовал от меня анонимности. Но даже теперь понимая всю серьезность, я не могу ничем помочь, я не видел его лица и не слышал голоса и скажу не больше, чем все остальные. — Ты, кажется, не понимаешь, по чьему приказу я здесь, — с ухмылкой наклонился к нему Блэк, вглядываясь в серое рябое лицо. Осмотрев все, что продал в лавку итальянец, Регулус еще раз пригрозил Боргину и вышел на темную душную улицу, не зная, где искать зацепки. Он медленно шел по Лютному, размышляя, когда заметил странного человека, идущего за ним. Регулус насторожился, но продолжал делать вид, что не видел ничего подозрительного. Свернув в ближайший закрытый двор, он резко развернулся, по наитию выстреливая заклинанием в темную фигуру. Но щит Протего отразил его нападение. Неизвестный поднял вверх руки, как бы не желая продолжать завязавшуюся дуэль. — Вам ничто не угрожает, — произнес мужчина, лицо которого было скрыто капюшоном, Регулус не спускал его с прицела. — Я слышал, вы ищите Сиерро Альенти, он готов вас встретить прямо сейчас. — Почему я должен в это верить? — усмехнулся Блэк. — У вас нет другого выбора. Либо вы следуете за мной, либо никогда не увидите его, — безапелляционно ответил незнакомец. Пару секунд Регулус обдумывал, как лучше поступить. Хотя он понимал, что больше всего это похоже на ловушку, не мог не рискнуть и упустить шанс. — Веди, — сказал он, спрятав медальон, висевший на шее, за ворот мантии. Они не пытались заговорить друг с другом. Пятнадцать минут прошли в тревожном ожидании. Регулус шагал за странным провожатым, который был весьма невысокого роста, но крепкого телосложения. Он не оборачивался и не следил, идет ли за ним Блэк, как будто ему было совершенно все равно. Вскоре они остановились у серого в грязных пятнах фундамента дома, чья левая половина оседала вместе с брусчаткой. Прогнившая дверь скрипнула, они вошли в здание, где можно было ощутить все прелести жизни в Лютном переулке. Вонь была настолько ужасной, что оседала вязкой слизью в легких и резала глаза. Лестница с проваливающимися бетонными ступенями, в углу у двери в квартиру на втором этаже сидел полусумасшедший мужчина лет тридцати. Он царапал стену, невнятно шепча, и когда Регулус прошел мимо, огибая его, он резко повернулся, схватив его за ногу. — Мертвец среди живых. Твое сердце гниет, отравляя плоть. Я вижу, как ты умрешь, — широко раскрыв желтые безумные глаза, шептал он. — Ты пойдешь на дно вместе с другими мертвецами. Он звонко захохотал, и Регулус с трудом вырвал ногу, едва не оставшись без брючины, и, одернув мантию, поспешил за уже исчезнувшим на лестничном пролете спутнике. На следующем этаже одна из квартирных дверей уже была настежь распахнута. Блэк замер, напрягая слух и оглядываясь по сторонам. Палочка наготове, он медленно зашел. Коридор с голыми стенами никак не освещен, Регулус двинулся по нему, проходя в комнату с заклеенными окнами, там не было ничего кроме криво сколоченного стола, трехногой табуретки и заляпанной неизвестно чем кушетки. Комнатка была маленькой и насквозь прокуренной. За грязной уборной находилась запертая дверь. Блэк коснулся ручки, потянув на себя, но она не поддалась, едва уловимый человеческим слухом свист послышался сзади. Он резко, поддаваясь внутреннему чутью, отшатнулся, в деревянную поверхность впились три дротика, и тут же дерево начало жутко разъедать, почти прожигая его насквозь. Регулус никак не успел среагировать, почувствовав накинутую на шею ткань, затянувшуюся вокруг, словно змея. Спасительный воздух никак не попадал внутрь, Блэк ощущал чужое присутствие в двух метрах от себя, пытался снять шарф с помощью палочки, затем содрать руками. В глазах начинало темнеть, когда он сумел развернуться и попасть Диффиндо в наблюдавшего человека. Ткань ослабла, Регулус вмиг содрал ее с себя, отпнув подальше и, не успев отдышаться, направил палочку на растянувшегося на полу человека, который корчился от боли и зло смотрел из-под капюшона. Регулус был зол не меньше, он подошел к нему, содрав с головы мешавшие лохмотья. Но прищуренный яростный взгляд принадлежал вовсе не мужчине, черные волосы, заплетенные в косу, были закреплены вокруг головы, лицо с болезненным румянцем, исполосованная недавним заклинанием грудь. Незнакомцем оказалась девушка, которой не дашь больше двадцати лет. — Кто ты? — спросил Блэк. — Тот, кого вы искали, — ухмыльнулась она. — Так Сиерро Альенти лишь псевдоним, за которым ты легко скрываешь реальную личность? Неплохо, — прокомментировал он. — Твои умения и сноровка в поиске и создании опасных артефактов отлично послужат Темному Лорду. — Я работаю сама на себя, — прошипела девушка. — Как же сказать более ясно? — улыбнулся Регулус, прокручивая в пальцах палочку. — У тебя нет выбора. Либо идешь за мной самостоятельно, либо тебя доставляет мой друг, а он не любит церемониться. — Хорошо, — задумавшись ненадолго, ответила она. — Но хотя бы помоги мне подняться, раз уж ранил. Блэк насмешливо приподнял брови, оглядывая ее, и в момент, когда он небрежно протянул ей руку, из кармана ее мантии вылетело нечто, что направилось прямо к его лицу, желая выжрать глазницы. Щит растворился под действием выплеснутой из глотки животного жидкости. От крыльев остался глубокий порез на ладони. Пикирующий злыдень, а это был именно он, был раскромсан на кусочки прямо в воздухе, хоть все еще и оставался привязанным к руке девушки. Она зарычала от отчаяния и вдруг повалилась навзничь, скошенная чьим-то ударом. Из темноты коридора вышел Рудольфус, стряхивающий с себя пылинки. — Вот ведь упрямая итальянка, — выругался он. — Хорошо ты придумал с этими медальонами, — сказал Лестрейндж, схватившись за свою цепочку на шее. Я почти сразу понял, куда вы направляетесь. Видок у тебя потрепанный, — поцокал он языком, осматривая Регулуса. — Не тебя трижды за последние десять минут пытались убить, — рявкнул Блэк. — Не мог еще позже появиться. — Мне было слишком интересно наблюдать за этим зрелищем, — беззлобно рассмеялся мужчина. — Ладно, я ее забираю, жди через полчаса здесь же. И ничего не трогай, — предостерег он, — если, конечно, пока хочешь жить. Как только Руди исчез вместе с контрабандисткой, Регулус стал подбирать подходящие отпирающие чары, чтобы проникнуть в закрытую комнату. Вынести ее с шумом было бы слишком опрометчивым решением: он не знал, что внутри. Немного разочаровавшись, он прошел в первую комнату, обошел ее кругом, осматривая каждый угол, но так и не нашел ничего примечательного. Туалет и душ представляли собой зрелище не из приятных, Регулус не задержался там надолго. На самом деле вся квартира представляла собой необжитое, заброшенное помещение. Если бы он оказался здесь случайно, то непременно бы решил, что это необитаемое жилище того же сумасшедшего, который предпочел лестничную клетку. На маленькой кухне тоже не было ни посуды, ни крошек на столе, шкафы были пусты. А ведь по предоставленным данным теперь уже мисс Альенти находилась в Лондоне почти неделю. После безрезультатного осмотра у Регулуса еще больше чесались руки проникнуть в ту самую комнату, в которой должна быть спрятана целая жизнь. Рудольфус вернулся не так скоро, как обещал, зато в руке его был амулет со странной гравировкой, который он приложил к центру двери. На дереве зажглись рунические символы и с тихим щелчком и протяжным скрипом она отворилась. Затем Лестрейндж внимательно огляделся, чтобы убедиться в отсутствии ловушек, и шагнул внутрь. Регулус поспешил следом. В одной этой комнате помещалось огромное пространство, накладывать заклинание незримого расширения на большие объекты было весьма непростой магией. Блэк ощущал все большее восхищение по мере того, как они продвигались вперед. Здесь, казалось, было все: предметы мебели викторианской эпохи, украшения, посуда, побрякушки под потолком, качающиеся маятники, оружие, целый стеллаж с клинками, стойка с шарфами, один из которых едва не придушил сегодня Регулуса. Рулонами были сложены ковры, где-то раскиданы подушки, стену занимали осколки зеркал, в которых была видна лишь темнота. Блэк прошел к ним, некоторые были подвешены к высокому потолку, усеянному созвездиями, почти как в Хогвартсе. Как он ни вглядывался в гладь зеркала, не мог увидеть собственное отражение. Наклонившись ближе, он все смотрел и смотрел, чувствуя жажду понять, что же прячется в нем или за ним. Пальцы почти коснулись поверхности. — Как маленький ребенок, Салазар тебя дери! — зло прошипел Рудольфус, резко отдернув его от зеркала, но тут же усмирил эмоции, испуганно вглядываясь в почерневшие глаза Регулуса, медленно обретающие свой цвет. — Что это… — Не трогай ничего, — тихим и серьезным голосом сказал Лестрейндж. — Черт знает, что у нее здесь лежит и как оно действует. Наша задача осмотреться и выйти живыми, а со всей этой дрянью будут разбираться специалисты. Регулус кивнул, и они вновь продолжили путь по огромному залу с кучами, казалось бы, бесполезного барахла. В зеркале появилось отражение Блэка, он стоял, зловеще улыбаясь, и повернул голову, всматриваясь в спину уходящим мужчинам. Больше Регулус не позволял себе расслабляться или поддаваться детскому и опасному любопытству. Теперь его пугала эта комната, но единственное, что разожгло интерес и теперь грело ладони — это книги. — Держи, твой трофей за храбрость и отвагу, — с наигранной величественностью Рудольфус протянул ему стопку, которую собрал сам минутами ранее. — Такого нигде не найдешь, ты оценишь по достоинству, книжный червь, — уже без иронии пояснил он. Регулус покачал головой, слыша усмешку в его словах, но был действительно благодарен. Он открыл лежавшую сверху книгу в ветхой обложке и пробежался глазами по предисловию, написанному староанглийским языком. Предложение в конце страницы захватило его внимание неясным чувством дежавю. «Что до крестража, наипорочнейшего из всех волховских измышлений, мы о нем ни говорить не станем, ни указаний никаких не дадим…». Чуть позже он узнал, что ночью, после того, как девушку доставили в поместье Лестрейнджей, и до того, как Темный Лорд успел к ней наведаться, она задушилась на прутьях решетки. — Фабио, — шептала она, теряя сознание, пока Рудольфус пытался освободить ее из пут обмотанных лоскутов одежды. — Фабио… Он не спас ее. И никто так и не смог понять, откуда у такой молодой девушки был такой запас артефактов. Работала ли она одна? Кем был Фабио, которого она вспоминала, умирая?***
Под моросящим неприятным дождем никто и никогда не любил гулять. Все мечтали о ясной погоде или яркой грозе, впечатляющей разум. Но Сесиль любила осень именно за плачущее небо, обнажившиеся деревья, любила шагать по серым от отразившегося неба лужам, в которых листья плавно плыли от берега к берегу. Идя под зонтом, который крепко держал ее муж, и положив руку ему на предплечье, она ощущала себя совершенно счастливой. В аллее не было никого, перегнувшиеся к вымощенной дорожке деревья укрывали их от лишних глаз. Си прислушивалась к собственному сбивчивому биению сердца, наблюдала, как переливаются глянцевые листья клена, бросая короткие взгляды на задумчивого Регулуса. Он так часто был где-то не здесь, не в этом мире, не в это время, в такие моменты она особенно любила запечатлевать его образ у себя в голове. На протяжении многих лет он был для нее особенным человеком. Она любила его, это бесспорно, но в этом было что-то еще, более глубокое, более сильное, как связь, которая была еще до их первой встречи. Сесиль верила в предсказания, верила в гадания и верила в судьбу. Ты не разлюбишь до самой смерти. Так однажды сказала одна старуха на кладбище, когда хоронили отца. Тогда же много ужасного наговорили Эстель, и Сесиль до сих пор вспоминала те слова с ужасом. И все же, в чем-то же был смысл их жизни, несмотря ни на что, Регулус был с ней сейчас, значит, это приведет к чему-то новому, к чему-то хорошему, может быть, и не только для них двоих. Она вновь повернулась к Регулусу и вздрогнула, заметив, что теперь он не отрывает от нее взгляда. И в его глазах было все, она видела в них все, и не нужны были слова или громкие поступки. Он так хотел сказать ей прямо сейчас: «Люблю. Я счастлив, что ты рядом со мной». Но он промолчал, в любимом ею жесте перехватив ее ладонь и прижав к губам. Глаза его были закрыты, и сердце дрожало от нежности. Сесиль смущенно уткнулась носом ему в плечо. — Знаешь, — заговорила она, кутаясь в пальто посильнее, — я, наверное, скажу не очень хорошую вещь. — Регулус с вниманием обратился к ней. — После смерти папы я не могла вновь почувствовать себя дома, без него я уже не могла ощутить себя частью семьи, как будто вместе с его уходом я лишилась этого всего. Я дорожу мамой и Эстель, ближе их нет никого, но только с тобой я вновь смогла обрести дом, только с тобой я могу сказать, что мы… — Семья, — закончил он, заставив ее улыбнуться, а ее щеки — порозоветь. — И я надеюсь, что когда-нибудь наша семья будет больше и в нашем доме будет так же шумно и беззаботно, как было на Гриммо, когда наши родители были дружны, а мы были неугомонными детьми, — она с надеждой вглядывалась в немного удивленное лицо Блэка. — Когда-нибудь обязательно будет так, как ты того хочешь, — пообещал ей Регулус.***
Наверное, с трудом можно передать словами то разочарование, которое ощутил Регулус, когда получил письмо от Беллатрисы. Время ее отсутствия пролетело немыслимо быстро, и возвращаться в прежнее русло жизни совсем не хотелось. Жестокость и упрямство сестры сказывалось неблагоприятно, гораздо больший прогресс был от наставлений Рудольфуса. Но Блэк понимал, что выбора у него нет, метка на его плече, прежде всего, заслуга сестры, как и боевые навыки в начале его пути. Уже было к ночи, и Регулус видел с какой грустью, разочарованием и глубоким пониманием происходящего следила за его сборами Сесиль, сидя на кровати. Он застегнул рубашку, подхватил из шкафа черную мантию и замер. — Не жди меня. Белла вернулась с важными новостями, мы просидим за обсуждением до утра. Регулус невесомо поцеловал ее на прощание и в молчании вышел за двери спальни. Он предполагал, даже почти был уверен, что ждет его ночью, и был готов, и кровь ответно вскипала, отвечая его настроению. Сегодня все будет иначе. Он пройдет очередную проверку Беллатрисы и докажет ей, что он Блэк не только по рождению, но и по характеру. Она вместе с Рудольфусом уже ждала его появления на лужайке у ворот в особняк Лестрейнджей. То ли нервно, то ли от предвкушения и нетерпения девушка прохаживалась из стороны в сторону, почти подскакивая при каждом шаге. Кудри опять осыпали плечи и спину, вторя каждому движению хозяйки, словно змеи на голове Медузы Горгоны. — Ну, наконец-то! — недовольно вздохнула она, остановившись и резко оправив корсет на платье. Сверкающие в темноте черные глаза дали Регулусу ответ. Вряд ли она хотя бы присела после своего возвращения, он чувствовал в ее лице и движениях усталость. Но при этом она была в самом замечательном расположении духа, а такое было лишь в самые исключительные моменты, например, когда впереди вся ночь, а она отправлялась… — Холихед. Южнее от него, — быстро объясняла она, пока втроем они шагали к месту аппарации. Рудольфус был странно молчалив и серьезен, шел чуть поодаль и постоянно огибал взглядом жену. Регулус заметил это, но постарался сфокусироваться на том, что говорила Беллатриса. — Я больше недели провела в этой глуши. Все-таки было очень глупо использовать обычное заклинание охраны, а не чары Фиделиус. Может быть, у них бы и был еще шанс, если бы не их самонадеянность, — она оскалилась, сдерживая смех. — Магический след и старуха-маггла привели меня в одно и то же место, сегодня мы разрушим его так, что и намека не будет на то, что там что-то было. — Но кого ты искала? — спросил Регулус, когда они остановились у подножия холма. — Невыразимец Боунс, его рассекретили месяц назад, и тут же Дамблдор припрятал его, чтобы Темный Лорд не добрался до него, — Белла наконец не стала сдерживать смех. — Старик опять переоценил себя. Несмотря на то, что Боунс уже неактивный работник Отдела Тайн, он точно знает многое. Его нужно взять живым, — строго произнесла она. — А остальные без надобности, только если захочешь развлечься. Она ухмыльнулась и протянула руки своим спутникам. Регулус схватился за ладонь, но Рудольфус повторил этот жест с заметным опозданием. Беллатриса презрительно искривила губы, и их затянуло в вихрь трансгрессии. Они оказались в глухом лесу. Неизвестная птица кричала где-то над головой, слышался стук ветвей и хлопот крыльев. Сквозь верхушки деревьев с трудом можно было рассмотреть разрозненные клочки неба. Хруст листьев под ногами отдавался эхом, но Беллу это не заботило, она быстро шагала в точном направлении, ища взглядом ориентиры. — Вот оно, — прошептала она, указав на сломанное от старости дерево. — Прямо за ним защитные щиты, самые заурядные. Ты, Регулус, вместе с Рудольфусом займешься этим, в запасе не больше десяти секунд, иначе все впустую. Я в это время наложу антиаппарационный барьер. Главное, не упустить их: заблокировать камин, выходы и не допустить использование порталов. Все ясно? — она оглядела лица мужчин. — Вперед и без лишнего шума. Они перешагнули рухнувший ствол диаметром с полметра и осторожно двинулись вперед, выходя на опушку, усеянную развалинами камней. Маски не были на лицах в эту ночь, палочки зависли в воздухе, готовые творить магию. Беллатриса кивнула. Регулус проверял все защитные чары, какие только знал, чувствуя, что часть из них уже спадает, как бы растворяясь в воздухе. Рудольфус с настоящим профессионализмом проводил тонкую работу, чтобы энергия от наложенных друг на друга чар не сработали с опасным взрывом при воздействии контрзаклятий. Регулус помог с последним щитом, и картинка перед его глазами разошлась волнами, как будто горячий воздух жарким днем. Местность изменилась. Леса впереди не стало, он возвышался лишь сзади; поляна стала шире, она простиралась теперь до самого горизонта, и небо стало видно во всей необъятной высоте. И посреди этого вида стоял небольшой деревянный дом, сколоченный грубо и по старинке, но оттого он был прочнее и внушительнее на вид. Беллатриса мрачной и безмолвной тенью уже приближалась к спящему жилищу. Рудольфус поймал взгляд Регулуса и мотнул головой, как бы показывая «иди за ней, а я за тобой». Блэк поспешил за девушкой и вздрогнул от неожиданно раздавшегося взрыва и тонкого смеха, от которого каждый раз шел холодок по коже. Раскуроченная дверь отлетела на траву. Рудольфус раздосадованно зашипел, догоняя Регулуса и подхватывая его под локоть. Он нашептывал что-то об осторожности и язвительно высказался о желании Беллы эффектно появиться. Слышались визги, оклики девушки. Когда они вбежали в дом, Регулус почти сразу сориентировался. Беллатриса стояла на лестнице, сражаясь с мужчиной в одной клетчатой пижаме, который ожесточенно отбивался, не пропуская ее наверх. Значит, остальная семья пряталась в спальнях на втором этаже или они прямо сейчас пытаются сбежать. Регулус помнил предостережение. Никто не должен уйти. Мужчина, вероятно и являющийся невыразимцем Боунсом, сместил Беллатрису вниз, на первый этаж, ближе к кухонной двери. Регулус присоединился к дуэли, понимая этот маневр, он стал атаковать сбоку, оттесняя Боунса в комнату вслед за сестрой. И как только он спустился с последней ступени, Рудольфус, пустив заклинание ему в спину, перепрыгнул через перила и за пару секунд взбежал по лестнице. Боунс зарычал от ярости и отчаяния и стал сражаться с удвоенной силой. Он был серьезным противником, Регулус уже сумел оценить его навыки, но он был один, а наверху его жена и дети оставались наедине с Руди, пока он бился с двумя искусными противниками. Блэк понимал, они выйдут победителями, только если не случится что-то непредвиденное. Вдвоем с Беллатрисой они загнали его в угол, пока они наседали, ему пришлось уйти в глухую оборону. Мигал свет. Вокруг трещали стены, звенели разбитые лампы и посуда, хруст которой ощущался под подошвами, мебель валялась зубастыми ошметками. Но Боунс продолжал биться. Заклинание по косой обошло Регулуса, не сильно, но ощутимо его задев. Стало невероятно горячо, бок как будто опалило пламенем, но времени на то, чтобы отвлечься совершенно не было. Беллатриса с рвущимся из груди смехом не задумывалась над заклинаниями, которые отправляла по направлению к противнику. Азарт боя поглощал ее целиком, в ней пробуждался аппетит и жажда, которые могла утолить только кровь. И она уже чувствовала ее запах в воздухе. Даже с возрастом она не переставала его пугать. Он гордо смотрел прямо в глаза Темному Лорду, но опасался безумия сестры. Наверху слышались удары и крики, словно кто-то убегал, сшибая все на своем пути. Звук разбитого стекла. Короткий визг. Послышался глухой удар о землю. И хотя никто из троих сражающихся не видел произошедшего, каждый понял, что произошло. На лице Беллы изобразилось неприкрытое торжество и извращенное счастье. Регулус старался заставить свое сердце искусственно биться, после того как оно заглохло и стало пропускать удары. Боунс из неутомимого воина превратился в старика в одно лишь мгновение. Его руки опустились, глаза изобразили настоящий ужас, посеребренные сединой волосы, казалось, с висков перешли и на затылок. — Элен, — почти без звука произнес он. В этот момент Белла ударила его особенно сильно. Он накренился вперед и упал лицом вниз, палочка выскользнула из руки и откатилась по дощатому полу в сторону Регулуса. Блэк поспешил ее подобрать. Девушка подошла к обездвиженному мужчине, пнула его в бок и разочарованно выдохнула, положив ладони на бедра. — Как не вовремя он отключился, черт, — выругалась она. — Все пошло совсем не по плану. Мрачный Рудольфус тихо спустился по лестнице и сел на третьей ступени. — Ты должен был оставить их в живых, чтобы мы могли угрожать ему. Что теперь? Я надеялась, что в итоге их убьет Реджи. Ты все испортил, Рудольфус, в очередной раз. Как теперь разговорить эту министерскую крысу? Он даже сражаться перестал, а значит, мы ничего не добьемся! — она начинала приходить в настоящее бешенство. — Так, значит, пытай его для острастки, а потом направь к Темному Лорду, который без труда вытащит ту информацию, которую тебе узнать не по силам, — устало ответил Лестрейндж. По лицу Беллатрисы прошел какой-то нервный спазм, губы побелели, и она резко отвернулась от мужа, отлевитировав тело Боунса к стене и крепко связав его. Струя воды ударила ему в лицо. Он очнулся, потеряно водя вокруг себя головой, взгляд его наконец сфокусировался, с ненавистью направленный на Беллу. — Ну что, милый, — прошептала она, приблизившись к самому его уху, — спасать теперь некого, значит, можно спокойно поговорить. Она вновь отдалилась, но между их лицами все равно оставалось лишь тяжелое дыхание мужчины. В ее лицо прилетел плевок, который почти коснулся глаз Беллатрисы. Она, не теряя самообладания в эту самую секунду и не сдвигаясь ни на миллиметр, стерла слюну голой ладонью, а руку вытерла об одежду мужчины. — Ни черта ты не узнаешь, адская тварь, — прошипел он. Беллатриса же со странным спокойствием всматривалась в его черты, проводя палочкой по бьющимся венам на шее. — Руди, — безмятежно проговорила она. — Притащи сюда его жену и сына. У тебя ведь совсем маленький сын. Он с ужасом слушал ее, краем глаза наблюдая, как мужчина поднялся с лестницы и вышел в пустой проем, через который морозный сквозняк остужал душу, гуляя от человека к человеку. — Сколько ему? Годик? Полтора? — она изобразила страдание. — Мне жутко интересно, сколько же костей он сломал, когда долетел вниз. Регулус наблюдал за всем происходящим из угла гостиной, прямо у перевернутого дивана. Рудольфус затащил в дом окровавленное тело с ненормально изогнутыми переломанными ногами, лицо женщины и все волосы были залиты кровью, она расшиблась о те камни, что были раскиданы повсюду и у дома в том числе. В руках ее все еще был зажат младенец. Регулус ощущал подступающий страх, который сковывал тело, он знал: сейчас Беллатриса способна на все. Он прошла к мертвой жене Боунса и попыталась вытащить из крепко сжатых ладоней сверток с малышом. Когда попытка не увенчалась успехом, она с холодностью сломала ей руку легким заклинанием, и под крик Боунса ребенок оказался в ее руках. На самом деле он кричал все это время, с того момента, как только увидел жену, его лицо заливали слезы, смешиваясь с кровью. Он трясся всем телом и рыдал. Белла покачивала мальчика на руках, поднося к Боунсу, потом наклонилась к его губам и прислушалась. — Твоя жена хотела погубить твоего сына, но его ангел-хранитель сохранил ему жизнь, — она засмеялась, глядя на муки, которые испытывал мужчина, словно он сгорал заживо или его сотню раз пытали Круциатусом. — К сожалению, этот ангел очень глуп, спасать не стоило. Но я позволю тебе закончить его страдания, я даже развяжу тебе руки. Она и вправду разрезала веревку на его запястьях, но ноги все еще крепко схватывали путы. Беллатриса протянула ему ребенка, дрожащие руки приняли его и прижали к груди. Рыдания стали сильнее. Регулусу было физически больно, он не мог думать ни о чем. Боунс прижимал подрагивающий сверток, целуя лоб малыша и шепча что-то. — Сделай это, — холодно произнесла она. — Или это сделает кто-то другой. Мужчина развернулся к стене, закрывая собой сына, но Белла откинула его в сторону, вырывая ребенка. — Регулус? Милый? — ласково прошелестела она, подходя к Блэку. — Попробуй ты. Все равно что лабораторная мышь. Регулус отшатнулся, с неподдельным ужасом глядя на нее. Сумасшествие. В ее черных глаза было только оно. Он не желал верить, что все это было придумано здоровым умом, который здраво оценивал происходящее. Боунс на полу качался из стороны в сторону, пытаясь содрать веревки. — Нет? — разочарованно спросила она. — Что ж. Вспышка зеленого, которую он увидел за прикрытыми веками. Надрывный крик. И Регулус зажмурился, как маленький мальчик. Как шестилетний Реджи, который боялся гроз и ярких вспышек молний, как в семь лет он увидел, как Беллатриса задушила кролика. Из интереса. Он вспомнил мягкие руки Эстель, успокаивающие его. Он видел застывшие в мертвой хватке руки женщины, до конца не отпускавшей свое дитя. Он выбежал на улицу. Стало нестерпимо. Он слышал, как Беллатриса в очередной раз назвала его слабым и требовала вернуться. — Оставь его в покое, — прошипел ей в лицо Рудольфус, грубо схватив за руку. Регулус сидел на траве, прижимая ладони к ушам. И ему было все равно, как глупо это выглядит, как потом его будут порицать. Если это слабость, то пусть. Он действительно был слаб, потому что сейчас не мог слышать крики мужчины, которого вот уже полчаса пытали. Он был крепким, но, чтобы не потерять рассудок, нужно остановиться в скором времени. Регулус уже наблюдал действие этого заклинания в руках Рудольфуса, неделю назад и сам смог его применить. В том была необходимость, они узнавали нужную информацию за короткое время, и Регулус не чувствовал себя пропитанным кровью, пропитанным ужасом, настоящим кошмаром. Зачем? Этот вопрос крутился и бился в виски. Из интереса. Убивать ради удовольствия, наслаждаться чужой болью. Так сказал Руди. — Проверь дом, чертов трус, еще бы зарылся в болотную муть, как келпи, — зло процедила Беллатриса и пошла вокруг железной оградки. Регулус тяжело поднялся на ноги и отправился к разрушенному крыльцу. Его встречала тишина. Боунс лежал без сознания с гримасой страдания на лице. Рудольфус сидел на коленях подле него и смотрел пустым взглядом куда-то за него. Блэк не мог прочитать его эмоции и с трудом мог понять его. Регулус обогнул тело женщины и поднялся на второй этаж. На постеленном ковролине лежал перевернутый детский паровозик, напоминавший Хогвартс-экспресс. Первой была спальня, почти полностью разрушенная, оставшаяся в щепках, накрытая порванным постельным бельем. Детская следом была в таком же состоянии. Он шагнул внутрь, и игрушка под ногой отдалась пронзительным писком. Успокоив дыхание и ненавидя себя за полную потерю хладнокровия, он зашел дальше, но шкаф был разломан, кроватка перевернута. Игрушки разбросаны. Здесь же было разбитое окно. Последней комнатой был кабинет и домашняя библиотека в одном помещении. Досюда уже не добрались. Регулус прошел до приоткрытого окна, огляделся и, потерев переносицу, посмотрел вниз. Из-под стола выглядывала маленькая ладонь, которая тут же спряталась. Он тихо присел, проверив, что в коридоре никого не было. Перед ним предстала маленькая напуганная девочка, наверное, ей было лет шесть. Она сбивчиво дышала, в широких голубых глазах плескалось горе и страх. И опять голубой, который он видит ежедневно в других глазах. И я надеюсь, что когда-нибудь наша семья будет больше и в нашем доме будет так же шумно и беззаботно, как было на Гриммо, когда наши родители были дружны, а мы были неугомонными детьми. Эти глаза светились счастьем при этих словах. Другие смотрели прямо внутрь, где гнило его сердце. У этой девочки нет больше семьи, она слышала все, что происходило внутри. Ее жизнь разрушена по его вине. Ей было шесть лет. Ее брат еще даже не говорил. Регулус приложил палец к губам и коснулся ее головы палочкой, замечая, как она сжалась в один комочек. Пара секунд. Заклятие невидимости окатило ее холодной волной. Регулус вышел на улицу, где его уже с нетерпением, как и пару часов назад, ждали. Только теперь у ног Рудольфуса сидел бессознательный Боунс. Блэк подошел к ним, чувствуя, как от напряжения все внутри дрожит. Его голос не дрогнул, когда он произнес: — Все чисто, в доме никого. Брови Рудольфуса дрогнули в неясной эмоции. Беллатриса лишь кивнула и подошла к Регулусу чуть ближе, обнимая его. — Ты помнишь, чему я тебя учила? Он молчал. — Важно всегда заметать следы, чтобы не доставлять проблем себе, но доставить остальным. Регулус внутри себя закричал от бессильной злобы. Руки в хищном жесте прижимали его к себе, он почувствовал за позвонками ее палочку. Увидел запылавшее над собой небо, когда огонь за его спиной ударил в дом и пламя быстро стало пожирать деревянную постройку. Желтый, от поднявшегося зарева, и зеленый, от метки в небе. Регулус вырвался, рухнув на колени и не в силах осознать происходящее, лишь кое-как отполз от кузины. Он встал и опять свалился, как будто ноги уже не могли удержать его тело. На подгибающихся и ломающихся коленях он пытался подобраться к дому. Она медленно следовала за ним. — Гляди, что сделало твое милосердие, — как мама нашкодившему ребенку спокойно, но строго говорила Беллатриса. — Ты захотел спасти бедняжку Лиззи. Неужели ты думал, что я не узнаю? Неужели ты думал, что могу забыть про такую незначительную деталь, как шестилетняя девчонка? Регулус смотрел на слепящий огонь, который уже подбирался к окнам на втором этаже. Его трясло от собственной беспомощности, но тело было словно парализовано. — Ты мог обеспечить ей легкую смерть, но обрек на страдания. Знаешь, как больно гореть заживо? — она схватила его за волосы, запрокинув назад голову. — Смотри и слушай, как она будет мучиться. И всему виной ты. Оттолкнул ее, с силой ударив в живот, он кинулся вперед. Все было в огне, от исходящего жара раскалялся воздух и как будто горел сам Регулус. — Избавься от этой слабости! Он бросил палочку на траву, бездумно шагая под прогорающую балку в дверном проеме, которая рухнула с треском, едва он прошел. Он слышал крики где-то рядом. Он слеп от яркого света. Он чувствовал, что еще один шаг, и он окажется погребенным заживо под сгорающими обломками дома. Но он шагал на голос маленькой девочки о помощи. Деревянные потолки уже начинали трещать и обваливаться. Он зашелся кашлем, чувствуя, как не хватает в легких воздуха. Заклятие головного пузыря. Но палочка лежала в траве. Голос затихал. Серые льдины в глазах таяли от отражающихся в них языков пламени. По щеками катились слезы, которых он не чувствовал. Сильные руки обхватили его и потащили куда-то.