***
Серые улицы Лондона обступали со всех сторон. Они давили. Воздух влажным смогом пробирался внутрь. Не давал дышать. Регулус потерял счет времени. Сколько часов он пробыл здесь? Он уже не понимал. Последние дни и ночи слились воедино, и он терялся и тонул, не зная, где искать знак, где искать опору. Он не мог спать и возненавидел ночи, вернулся в недалекое прошлое, из которого, полагал, уже успел убежать. Ошибка за ошибкой. Оплошность за оплошностью. Весь его мир пошел трещинами, он старался удерживать его, успел понадеяться, что на этом все остановится. Все с грохотом обрушилось, прибив его к земле. Регулус ощущал себя призраком, которому оставалось лишь бесконечно думать, анализировать и осознавать. Неведение и заблуждение — лучшие усыпальницы для здравого смысла. Человек всегда верит тем, кому поверить проще, верит в то, что легче воспринять, натянуть на образ своей жизни. Но кто и когда говорил, что это правильно? Если все предельно ясно, значит, ты обманут, значит, тебя заставили думать именно так. Шаги по брусчатке мостовой. Он не видел, куда идет, не думал зачем. Но он не мог остановиться, ощущая, что миг промедления — и из-под тяжести накопленных мыслей будет уже не выбраться. Регулус не замечал, как глядели на него люди, и ему было бы неясно, что так привлекает их внимание. Муки собственного разума, который изводил и путал, так ясно отображались на лице. Походка мертвеца. Отрешенность от всего, что окружало его в те минуты. Он отрезал себя от мира. Он представал перед всеми городским сумасшедшим. А может быть, чужие домыслы и не были так уж далеки от правды. Он начинал сходить с ума, где-то в глубине души желал безумия, в котором не придется цепляться за твердую почву сознания, не придется искать себя среди образов, которыми одарили другие люди и он сам. Час за часом он возвращался в бревенчатый дом у кромки леса. Сбегая оттуда, он тут же возвращался. Как в самом жутком сне, в непрекращающемся кошмаре, только все наяву. И когда он понял, что уже навечно привязан к этому воспоминанию он попытался разобраться, увидеть что-то, что не замечал раньше. Зачем он так мучается? Что так прочно ударило прямо в средостение, что он не может избавиться от чувства отравляющей неправильности? Так много лет он знал и верил в то, что ему преподносили как истину. Оставалась ли эта вера нерушимой сейчас? Он не предаст свои идеалы, он не опустится так низко. И все же, что с ним? Регулус искал причину в объяснениях Рудольфуса. Не все способны на жестокость, не все могут насладиться ей. Дело в границе, которую Блэк не мог переступить, позволив себе отпустить с цепи что-то дикое и неконтролируемое, что преследует лишь удовлетворение инстинктов. Он чувствовал, что если позволит себе, то вздохнет спокойно, и в то же время перестанет быть собой, потеряет себя среди животных импульсов. Но только ли собственное отношение к насилию, на которое он оказался не способен, виновато в его обездушенном состоянии? Нет? Нет… Девушка в Гринхилле — жертва войны, случайность, вероятность, сопутствующая расчетам. От них не укрыться, порой они необходимы. Он повторял это снова и снова. Брат и сестра, которые пострадали от их рук. Их мать. Огонь, самоубийство, испытанные муки, смерть, кровь, крики. В голове становилось болезненно тесно. Но он не убивал, он не виноват. — Ты лжешь! — зарычал Регулус, остервенело хватаясь за волосы. — Я виноват. «Я убил». Женщина, проходящая рядом, испуганно отшатнулась, перейдя на другую сторону дороги. Все было не так. Они не просто пострадали. И не просто безликие родители и дети. У них были имена, Элизабет, Роберт, Элен, Херши. Это были люди. Их убийство — это не та жестокость, которую можно оправдать. Это было зверство, это было физическое воплощение боли и страдания. Даже если кровь их не так чиста, даже если они запятнали себя связями с Орденом Феникса и Дамблдором, разве заслужили они такой смерти? Разве заслужили испытанный ужас дети, которые едва ли понимали, за что сейчас сражается мир вокруг них и за что погибли их мать и отец? Будь это маггл, магглорожденный волшебник, полукровка, неважно, с какой целью на них направлены это насилие и бесчеловечность? Из одной только ненависти? Из одного только убеждения, что они низшие, что они достойны меньшего? Нет причины достаточно веской, чтобы подобное можно было принять за необходимость. Это не было привлечением внимания Ордена, это не была провокация, это даже не было демонстрацией силы. Только необузданная природа, непозволительная свобода. Если они чистокровны, могут ли они, имеют ли право так распоряжаться чужой жизнью? Он хотел менять сложившиеся устои, делать что-то стоящее — в этих пределах лежали все его амбиции. Теперь он часть террористической группировки, как писали в газетах. За их насилием никто не разглядит истинных, достойных мотивов. Вот почему повсюду они встречают такое ярое сопротивление. В каждом сражении, в каждом нападении гибнут люди, волшебники, какой бы ни была их родословная. Стоит ли это таких трат магии? Регулус всегда верил в постулат: браки с магглами, смешение крови ослабляют генетически заложенные способности волшебника — у каждого нового поколения все больше. Они вырождались. Почему же решение проблемы нашли в убийствах? Почему это позволяют и поощряют? Почему никто не может задуматься над последствиями? Почему это никак не пресекает Темный Лорд? От него ничто не укроется, так почему это происходит? Если кто-то уже награжден магией, он не заслуживает смерти. А магглы? Они ничтожнее, слабее. Зачем тогда каждого волшебника с колыбели пугали зверствами, на которые они способны, говорили об опасном оружии, придуманным ими, о жестокости, к которой они склонны? Зачем волшебники сейчас применяют ту же жестокость, как оружие против этих вроде бы слабых людей? В этом не было смысла, один лишь сумбур, отсутствие всякой логики. О каком торжестве магии, о какой силе тех, кто ей обладает, можно говорить, если эта бесценная возможность направлена на нападения на беззащитных деревенских жителей. Его с детства учили, что они опасны. Уничтожение магглов — предупредительный выстрел, а обоснование — страх волшебников перед ними? Картина не складывалась. А ведь раньше казалась такой цельной, почти идеальной. Регулус верил, что должны быть другие пути. Такой великий человек, как Темный Лорд, должен понимать, что путь, залитый кровью, не самый удобный, правильный и легкий. Или же… Или же он лучше всех сознавал происходящее, преследуя цели, которые были скрыты от всех остальных. Может быть, он лишь внушал своим сторонникам то, чего они жаждали услышать. Он же направлял этот поток, контролируя его и бросая туда, куда ему было нужно. Может быть, кровь, омывающая Англию, это именно то, что ему нужно. Регулус хотел не этого, преклонив колени перед этим человеком и пообещав следовать за ним. Кем он стал? К этому ли шел? Так теперь вынужден существовать? Беллатриса и остальные пытаются воспитать из них истинный кошмар, воплощенный в реальности, спрятанный под серебристым оскалом маски. Хотя, конечно, были те, кому сложившаяся ситуация на руку. Те, кто лишь ждал момента чтобы обнажить скрытую часть себя и просто отпустить любые рамки, любой контроль. Но большинство — всего-навсего оружие, бездушное и беспощадное. Вот, чего все ждут от него, от всех, кто принимает метку, вот, для чего разжигают в них самое ужасное, животное. Убивай, причиняй боль, пока не взвоешь, и чтобы унять голос внутри, просто поверь, что это необходимо. Так ведь, Рудольфус? Оттого ты тенью следуешь за женой, но пытаешься удержать ее от тех, кто еще не сломлен? Если кто-нибудь узнает о том, что творится в его голове, если кто-то увидит, его убьют за эти мысли. Он убьет. И ясность этого лишь служила подтверждением собственных заблуждений, собственной глупости. Дверь распахнулась. Орион с недоумением смотрел на сына, стоявшего на пороге. Насквозь мокрый он хмуро глядел на серую стену дома. Внешний вид вдруг сильно встревожил и испугал его. Время было к вечеру. — Регулус? — все еще с трудом веря своим глазам, сказал Орион. Молодой мужчина вздрогнул и поднял туманный взгляд на отца. Он словно не узнавал нахмуренные брови, сжатые челюсти. Он долго всматривался, наконец в глазах мелькнула тень понимания. — Отец, — прошептал он и огляделся по сторонам. — Что я здесь… Я дома? Что я здесь делаю? — Ты пьян? — серьезно спросил Орион. — Не знаю, я не пил, — он замолк. — Мне пора. Он шагнул вниз с крыльца, но рука отца крепко легла ему на плечо, остановив. — Зайди в дом, ты попал под дождь, тебе нужно отогреться. Потом уже пойдешь, куда хотел. Регулус задумался на секунду и позволил завести себя внутрь. Орион захлопнул дверь и повел сына в гостиную, думая, как же сейчас выйти из неловкой ситуации, в которой они оказались. Благо, что Вальбурга еще не вернулась от Розье. Как только они зашли в комнату с горящим камином, Эстель со звоном отставила чашку и поднялась на ноги. — Что с ним? — обеспокоенно произнесла она, подхватывая его руку и проводя к креслу. — Не о чем волноваться, милая. Уж прости, что так вышло. Тебе лучше поехать домой, — с натянутой улыбкой проговорил Орион, стягивая с Регулуса мантию. — Нет уж, — твердо сказала Эстель, сжав его ладони в своих. — Я вам не чужая. Я вас не оставлю, тем более что ваш домовик нездоров и помочь вам больше некому. Мужчина некоторое время колебался, но наконец кивнул. — Я схожу за зельями. Девушка осталась с Регулусом. Он мрачно разглядывал огонь, не замечая ничего вокруг. В голове у Эстель всплывал один вопрос за другим, и она с трудом заставила все их утихнуть. Она отбросила снятую наполовину мантию, пуговицы на рубашке скользили между пальцев. Он резко схватил ее за руку, Эстель вздрогнула, испугавшись. — Я так виноват перед тобой. — Не говори ничего, — она приложила ко лбу вторую ладонь и прежде, чем и ее перехватили, успела ощутить исходящий от него жар. — Ты весь горишь. Тебе нужно раздеться, иначе ты не согреешься. — Я подвел тебя, я ее подвел, мою Си. — Тише, — шептала Эстель, — поговорим после. Он отпустил ее ладони, последние пуговицы остались оторванными на полу. — Снимай брюки, Блэк. Эстель старалась ни о чем не думать в эту конкретную минуту и во все последующие, голова кружилась, она поспешила к дивану, на который был накинут плед. Когда она вернулась к камину, Регулус едва не рухнул на пол, она придержала его и кое-как закутала в принесенную ткань. Его колотило. Холодные руки, горячие щеки. Она начала обтирать его кожу, боясь, что заклинание подействует слишком резко и неприязненно. Чтобы было удобнее, обошла его, встав прямо перед ним. Он уткнулся лбом ей в живот, снова сжав ее ладони почти болезненно. — Я все исправлю. Прости меня, — сдавленно шептал он. — Тише, — не чувствуя, как бешено стучит сердце, как от растерянности все плывет перед глазами, говорила Эстель. — Тебе нужно выпить зелья и поспать. Утром станет легче. — Не станет, — замотал он головой. — Я ужасный человек, меня ничто не спасет. — Не говори так, — ее пальцы теперь путались в его волосах, успокаивая. Наконец в комнату забежал Орион. Тяжело дыша, он доковылял до камина, положил на столик тяжелый ящик. Девушка, все еще одной рукой поглаживая Блэка и чувствуя, как его руки мнут ткань платья, высмотрела знакомый блеск бодроперцового зелья и белый перламутр успокоительного отвара. — Ну-ка, дружок, — проговорил Орион, отрывая сына от хрупкой фигуры Эстель и заставляя его откинуться на спинку. Де Фуа протянула мужчине склянки, и он быстро влил их в рот сына. Спустя минуту все успокоилось: Регулус заснул, уронив голову на плечо, жар понемногу сходил. Мистер Блэк устало потирал лоб, сидя в соседнем кресле. — Отдохните немного, — тихо сказала Эстель. — Я посижу до утра, вы и так за сегодняшний день уже намучились. — Тебя же ждут дома, — ответил он. — Мама на работе в ночную смену, дома никто не ждет. Поспите немного, — доверительно улыбнувшись, опять настояла девушка. Орион благодарно кивнул и медленно двинулся в сторону спальни. Здоровье после побега Сириуса все больше отказывало ему. Эстель услышала, как хлопнула на втором этаже дверь и как во всем доме повисла тишина. Только треск прогорающих поленьев в такт танцующему пламени. Она придвинула кресло ближе и удобнее устроилась в нем так, чтобы согреться и видеть спящего Блэка. Она и подумать не могла, когда собралась наведаться на Гриммо, что все так обернется. Только она решилась побывать в комнате Регулуса и изучить найденную им информацию о Темном Лорде, он сам заявился в дом. Эстель могла бы подняться наверх сейчас, но отчего-то теперь не могла позволить себе даже с места двинуться. Она всматривалась в лицо сидящего напротив мужчины и вспоминала сказанные им слова. Что же с ним происходит? И почему внутри появляется так много волнений и так много сочувствия по отношению к нему? Когда на улице стало светать, Эстель потушила тлеющие угли, осторожно перешагнула ноги Регулуса и вышла из гостиной. Теплое пальто, замотанный шарф, она обернулась, прислушалась и вышла из дома в утреннюю мокрую стужу.***
Дождь стучал в окна, и от затянувших небо туч стемнело раньше. В комнате было почти темно, теплоту разгонял только гуляющий в ногах сквозняк. Сесиль сидела, поджав под себя ноги и рассматривая капли на стекле. Они ударялись о поверхность, проделывали путь, сливаясь с другими и срываясь вниз. Нарцисса сидела на диване рядом, играясь с волосами подруги, она то заплетала косу, то расплетала ее и снова расчесывала длинные пряди. Разговор тек медленно, большие паузы встревали между словами. Нарцисса не торопила, понимая, что так просто себя не выпотрошишь. Она продолжала успокоительно переплетать волосы, периодически кладя ладонь на живот. — Я не могу принять все, что происходит. Разве можно закрыть глаза на эту жестокость? И Регулус приложил к этому руку, — тихо заговорила Сесиль. — Это сложно, я знаю. Но иначе никак, остается лишь терпеть. Подумай, каково ему. Думаешь ему или Люциусу легче? Сесиль нахмурилась, чувствуя подступающую злость. Она все это знала, она обдумала и передумала все, что только можно. Все внутри уже разрывалось. Остается лишь терпеть. — Погибают невинные. Маленькие дети, Нарцисса. Ты можешь спать спокойно, зная об этом и вынашивая своего ребенка? — холодно спросила она. Девушка непроизвольно вновь прикоснулась к животу, Сесиль отсела, повернувшись в ее сторону и наблюдая за сменяющимися на лице эмоциями. — Я не могу и пытаться не стану. Я много думала последние дни и нашла выход, я уверена, мне станет легче: я стану работать в больнице, как волонтер, я отправлю средства, которые у меня остались после свадьбы, на помощь пострадавшим семьям. — А если об этом кто-то узнает? — прошептала Нарцисса. — Если узнает Белла, а если сам Повелитель? Что станет с тобой и Регулусом? Ты будешь помогать врагу. — Ничего подобного! — возразила она. — Если бы я хотела помочь, то отправилась бы к мракоборцам и рассказала, что знаю. Я бы бесконечно следила и подслушивала во время каждой встречи Регулуса. О, я могу это сделать. Я бы стала бомбой замедленного действия в ваших руках, — дрожа от гнева, говорила Сесиль. — Но я не предам Регулуса. А ты не смей грозить мне. — Я не хотела, Сесиль, — испуганно сказала Нарцисса. — Я не это имела в виду. Регулус — мой брат, а ты мне стала дороже всех подруг. Я никогда не пожелаю вам несчастья, только лишь волнуюсь, как бы все задуманное тобой не обернулось боком. — Я не стану больше держаться в стороне, — спустя минуту уверила девушка. — Есть еще кое-что, о чем я хотела с тобой поговорить. Я подумала, что было бы правильно организовать сейчас что-то вроде благотворительных вечеров, где собирались бы деньги на военные нужды. У тебя здесь много состоятельных знакомых и родственников. Их участие было бы очень оценено. — Боюсь, это будет сложно, Сесиль, едва ли кого-то привлечет мысль добровольно жертвовать часть состояния в такое тяжелое время, — задумалась Нарцисса, взяв со стола кружку остывшего чая. — Необязательно заявлять обо всем прямо, можно надавить на самолюбие. Большинство людей жертвуют что-то не из мук совести или искреннего желания помочь, а просто чтобы выглядеть в чужих глазах солиднее и благодетельнее. Главное, верно все преподнести. С твоей помощью все получится и заработает как надо уже через пару недель. Пожалуйста, Нарцисса, — перехватила она взгляд, желая ее согласия. Девушка задумалась. Впервые за последний год кто-то ясно показал ей другой путь. Миссис Малфой искала внутри себя прежнюю Цисси, которая была так похожа на Сесиль. Но подруга была сильнее и храбрее. Нарцисса вновь посмотрела на ее отчаянное выражение лица, вдруг явственно ощутила беспокойство за нее. Предчувствие редко подводило ее. Она вновь погрузилась в свои мысли: оставить ее одну она не могла; согласившись, хотя бы будет рядом, чтобы удержать от чересчур рискованных решений и фатальных ошибок. — Хорошо. Займемся этим завтра, — кивнула она, и на лице Сесиль наконец-то появилась улыбка.***
Деревья мотало из стороны в сторону, обрывая последние листья. Ветер с воем прорывался сквозь оконные щели. Регулус стоял у книжного шкафа, смотря в отражение на стеклянной дверце. За столом сидел Рудольфус, по комнате вышагивала Беллатриса, они, кажется, ссорились. Блэк же с трудом разбирал их слова и не мог узнать себя, как будто из зазеркалья смотрел кто-то другой, кто-то желающий занять его место. — Темный Лорд считает, что все неспроста. Они появились в Гринхилле слишком быстро, кто в маггловской деревне мог сообщить им? Эта чертова глушь. Они заранее знали, что мы нападем, — раздраженно говорила Белла. Регулус наконец прислушался к разговору. — Считаешь, эти святоши позволили бы людям умирать и специально появились позже, чтобы себя не скомпрометировать? — Лестрейндж рассмеялся, откидываясь на стуле назад. — Хорошо, допустим, — игнорируя ее гневный взгляд, согласился он. — Тогда кто донес информацию Ордену? — Мне кажется, этот сопляк Петтигрю нечист на руку, — остановившись и уперев руки в бока, сказала она. Регулус удивленно посмотрел на нее. — Питер Петтигрю? Дружок Сириуса? — уточнил он. — Именно. Вижу, ты ожил наконец-то. Мальчишка пришел к нам пару месяцев назад и теперь сливает нам все, что слышит и видит на собраниях Ордена. Но предателям нельзя доверять, — прошипела женщина, вновь принявшись ходить от стены к стене. Послышался стук в окно. Сова билась в стекло, кое-как удерживаясь в воздухе под порывами ветра. Беллатриса распахнула раму, сквозняк утащил со стола разложенные там бумаги. Резкая рука выдернула из клюва письмо, быстрый взгляд пробежался по строчкам, и Лестрейндж тут же поспешила написать ответ на лежавшем рядом листе. Кое-как запечатав конверт, она вытолкнула сову на улицу и захлопнула окно. Регулус увидел, как он протягивает руку с письмом ему, и вытянулся, вопросительно посмотрев на сестру. — С такой погодой чертова птица будет лететь до вечера, а это очень срочно, — объяснила она, всовывая бумагу в ладонь Блэка. — Передай Люциусу прямо в руки. И не задерживайся. Регулус лишь кивнул вышел из кабинета, поспешив к камину. Конверт был запечатан, просто так не прочтешь. Он отмел любые мысли о содержимом, ему все равно, узнать что-то неположенное — как последний гвоздь в крышку гроба. Шаг в камин. Горсть пороха и адрес. Регулус, отряхиваясь от черных пылинок, вышагнул в небольшую зашторенную комнату. Он не задержался здесь дольше и поспешил выйти в холодный коридор особняка Малфоев. На стенах висели факелы, как в средневековом замке, в этой части помещения картин почти не было. Как будто и вовсе никто не жил. Блэк каждый раз задумывался над тем, каково здесь живется Цисси? Свернув к лестнице, Регулус едва не врезался в появившегося на пути эльфа. Тот испуганно вскрикнул, прижав к глазам уши, но через секунду боязливо посмотрел на неожиданного гостя, в больших глазах мелькнуло узнавание. — Мистер Блэк. Вы пришли к Хозяйке? Она отправилась по делам в обед, — окончательно успокоившись, тонко заговорил он. — Нет, мне нужен Люциус. Домовик опять отчего-то задрожал и стал заламывать руки. — Тинни проведет вас до западного крыла, но дальше он не сможет, у него много работы. — Ничего, я найду Люциуса сам, — ответил Регулус. — У Господина гость, мистер Блэк, — доверительно зашептал эльф и припустил вниз по лестнице, уводя за собой задумавшегося мужчину. Они петляли по темным коридорам, пока домовик не толкнул тяжелую дверь и не отступил в сторону. Один за другим впереди зажглись огни. Регулус знал это место, в конце находилась одна из гостевых комнат. Тинни попятился, когда Блэк ступил внутрь, и захлопнул за ним дверь. Здесь царила тишина, но в виднеющейся впереди комнате было светло, сквозь дверные щели этот свет немного рассеивал полутьму. Регулус шагал, не чувствуя собственного дыхания, продолжая сжимать в руке плотную бумагу. Наконец в глухой тишине стал слышен другой звук. Человеческий голос. Нет. Почти змеиное шипение. — Ты подвел меня, Люциус. Эти интонации. Эта холодность. Это был он. — Я все исправлю, мой лорд, — почти не дрогнув, отвечал Малфой. Регулус замер в двух шагах от двери, боясь, что даже кровь по венам гуляет слишком шумно. По комнате прошелся Темный Лорд, медленно, почти бесшумно, только его тень легла неподалеку. — Конечно, исправишь, — заговорил он вновь, теперь в воздухе почти дребезжала его злость. — Но чтобы полностью осознать свою ошибку и впредь не совершать новых, тебе необходимо прочувствовать ее. — Прошу вас, м-м-мой… — теперь уже зашептал Люциус. Крик стал таким неожиданным и таким громким в этом глухом коридоре, что Регулус едва не отшатнулся. Неужели это кричал Малфой? Блэк не верил в это, совершенно немыслимо. Люциус — один из самых приближенных людей Темного Лорда, почти что правая рука. Хриплый вопль прекратился, слышались лишь шаги и тяжелое дыхание у пола. — Это необходимость, Люциус, — говорил мужчина за дверью. — Круцио! Регулус вздрогнул, и вместо того, чтобы уйти отсюда и скрыться где-нибудь в укромном углу, он приблизился к двери почти вплотную, наклонился к дверной щели. Его взгляду предстало просторное помещение с горящим камином у левой стены. В центре комнаты, на ковре лежал Малфой, он оперся на дрожащие и подгибающиеся руки и переводил дыхание после очередной порции Круциатуса. Темный Лорд стоял спиной к двери, прокручивал в длинных пальцах палочку. Он потянул носом воздух и посмотрел на лежащего перед ним Малфоя. — Л-ю-ю-циус, — протянул он. — Кажется, я отвлекаю тебя от важной встречи. У тебя гость. Сердце пропустило удар, все внутри Регулуса похолодело. Он на тяжелых ногах сделал шаг назад, как раз когда дверь отлетела к стене, открывшись и едва его не задев. Лорд размял шею и повернулся к замершему Блэку. На бледных губах лежала усмешка, а черты стали еще более размыты, скрывая возраст. Блэк не дышал. — Добрый вечер, Регулус, — почти дружелюбно произнес он. Он не смотрел в глаза, он наблюдал за Люциусом, который мутным и неясным взглядом следил за происходящим в комнате. — Что же ты здесь делаешь, мой друг? — продолжил он, как бы случайно загородив собой измученного мужчину. — Беллатриса просила передать это Люциусу, — почти твердо сказал Регулус и протянул измятый конверт. — Кажется, ты немного задержался с корреспонденцией, — улыбнулся он, забирая письмо. — Нехорошо подслушивать чужие разговоры, Регулус, — в голосе зазвучала опасность. — Не хотел отвлекать вас, Повелитель, — опустив взгляд ему в ноги, ответил Блэк. — Вышло иначе, как видишь, — возразил Лорд. Регулус слышал стук часов где-то поблизости, чужой взгляд и чужое присутствие едва ли не душили. Что же теперь будет? Он уже приготовился лечь рядом с Малфоем и так же разрывать глотку в криках, когда Темный Лорд заговорил вновь. — Можешь идти обратно к сестре, ты выполнил ее поручение. Он вновь повернулся спиной, и Регулус попятился, склонившись, как только шагнул за порог, дернул дверную ручку, захлопнув дверь. Свет погас, Блэк с трудом удержался, чтобы тут же не сорваться с места. Быстрые шаги. Он вышел из этого коридора и поспешил наугад. Извитая лестница, узкий коридор, гостиная. Регулус судорожно искал горшок с порохом у камина. Ему казалось, что минута промедления будет стоить ему жизни. Драгоценный порошок нашелся у цветочного горшка. Он не помнил, как добрался до особняка Лестрейнджей, не помнил, какими словами встречала его Беллатриса. Он помнил лишь, как подходил к воротам собственного дома. Мы не последователи. Мы даже не наученная убивать армия. Мы пушечное мясо, которое кидают на поле боя. Мы шахматные фигуры на черно-белых клетках. Лишь средство для достижения его целей. Иначе он к нам никогда и не относился. Нас привлекали словами о наших талантах, о том, чего мы сможем добиться, присоединившись к нему. Все вокруг твердили, что нам откроется путь к могуществу. Все это чушь. Мы для него не выше рабов, не лучше магглов. Нам лишь позволено думать, что у нас есть свои мотивы и свои цели, что у нас есть свобода. Как это удобно. Регулус рассмеялся, почти истерически. Чистокровные волшебники, которые ценят власть и легенду о собственном превосходстве. Так легко пообещать то, чего они хотят, так легко завлечь. Всего лишь изобрази, что для тебя это так же важно, манипулируй, говоря о великих целях, о великих благах, которые нас ждут. Так легко направить чужой гнев, когда чистокровные семьи сами сажали семя ненависти, воспитывая детей в своих традициях всеобщего презрения, ему оставалось лишь взрастить его. Мы клейменное стадо, которое бездумно пойдет туда, куда нас поведут. За одну лишь идеологию мы готовы расчистить этот мир для его господства. За что гибнут люди, из-за чего рискуют? За что мы сражаемся? За лучший мир или за чужие амбиции?***
Регулус проснулся от режущей боли, которая расходилась от предплечья по всему телу. Поначалу, не приходя в себя, он думал, что ему это снится — очередной отвратительный кошмар. Но в открытых глазах была темнота, от этой боли все меркло. Он кое-как поднялся на локтях, увидел рядом с собой испуганную Сесиль. Она сидела на кровати, прижав к груди колени и обхватив себя руками, она выглядела такой беззащитной и маленькой, но во взгляде читался почти суеверный ужас и боль. Она смотрела прямо на ожившую на коже метку. Чернильно-черная. Змея извивалась, отравляя собой тело Регулуса. Он не мог сосредоточиться ни на чем, все вокруг плыло, но он заставил себя подняться и одеться. Опять Пожирательская мантия, маска, палочка, крепко сжатая в руке. Регулус прижал к себе левую руку в попытке унять боль и шагнул за порог комнаты. Теплое тело прильнуло к нему сзади, обняв. — Останься, — прошептала Сесиль. — Пожалуйста. Он отнял от себя ее руки и повернулся. Долго всматривался в заплаканное лицо, она опустила глаза, словно ей стало стыдно. Регулус коснулся мокрой щеки, рука опустилась, и он стремительно скрылся в темноте ночи. Сесиль так и осталась стоять у двери, чувствуя себя совершенно ничтожной и бесполезной. Регулус выметал из головы все мысли. Слишком много. Слишком быстро. Сейчас нужно было забыть обо всем, пережить очередную ночь, ничем не выдать себя. Он трансгрессировал, повинуясь зову метки. Пригород Лондона. Он оказался у мусорных баков в тупике глухой улочки. Невысокие обветшалые здания. Он быстро осмотрелся и, не заметив никого, свернул за угол, продолжая идти вдоль стены. В сотне метров слышались крики, звуки сражения, звон разбитого стекла, грохот рушившихся зданий. Прямо за поворотом он сможет не только услышать, но и увидеть. Небо над домами опять полыхало. Натренированные мышцы среагировали быстрее, чем он сумел сообразить, что произошло. Заклинание выскочившего навстречу мужчины ударилось о выставленный щит. Он ударил вновь, но безуспешно. Регулус пригнулся, свистящая вспышка ударила в стену позади, послышался треск. — Конъюнктивитус! — Блэк вильнул вправо, пока палочка врага пыталась угадать его местоположение, но ослепший человек слишком поздно заметил его перемещение. — Остолбеней-Дуо! Мужчина отлетел, с силой ударившись о фундамент здания и неподвижно упав на землю. Регулус поспешил дальше, туда, где разгорался бой. Фигуры Пожирателей с белыми неживыми лицами. Застывшие в ярости выражения мракоборцев и членов Ордена. Лучи заклинаний. Выкрики. То там, то тут падали люди. Перед Регулусом появились двое. Отточенные движения. Редукто попало точно в грудь тому, что был крупнее и злее на вид. На лице долговязого парнишки появился короткий испуг, он неловко отступил, укрываясь от нового заклятия, промазал в ответ. Регулус почти с кошачьей ловкостью перепрыгнул развалины стены, разделявшие их. Два заклинания пролетели мимо, долговязый окончательно поддался панике, попятился, запнулся, позволяя Инкарцеро с силой врезаться веревками в кожу. Блэк перешагнул через него, замечая, как один из мракоборцев оттесняет Пожирателя в тупик. Короткий взмах, заклинание ударило в поясницу, и мракоборец замер, медленно осев на землю и больше не шевелясь. Пожиратель заметил Регулуса, коротко кивнул и скрылся среди сражающихся людей. Было нестерпимо жарко. Хотелось сдернуть себя мантию, маску, прилипающую к потному лицу. Несколько зданий в округе полыхало. Почти половина была разрушена взрывами и случайными заклятиями. Сколько людей погребло заживо под обломками? Регулус стоял спиной к спине с неизвестным ему Пожирателем. Они отбивались от четырех мракоборцев, взявших их в круг. Блэк анализировал двух, стоявших перед ним. У левого значительный опыт, он не гнушается использовать темную магию, с ним и один на один было бы опасно встречаться, но он ранен.Неловко подволакивал левую ногу, с трудом работал корпусом. Его напарник — молодая женщина, быстрая, почти неуловимая в нападении, но слишком медлительная в обороне. Регулус начал действовать жестче. Заклинание за заклинанием отправлялось в сторону противников. Но бывалый мракоборец успевал защитить и себя, и девушку. Его вспышка едва не поразила Регулуса. Послышался грохот, второй этаж здания, находившегося в двух метрах от них, накренился, готовый рухнуть прямо на них. Блэк усилил натиск, уводя их прямо к зданию. Будто землетрясение. Груда бетона обвалилась, падая на дорогу. Мракоборец схватил девушку и вытолкнул ее из-под завала. Поднялась пыль, Регулус по наитию выстрелил. Позади тот, кто прикрывал ему тыл, уже справился со своими двумя и, кивнув в сторону видневшейся площади, побежал туда. Вновь появилась видимость. Девушка лежала на спине у обломков, из которых торчала рука со сломанной палочкой. Регулус отвернулся. Отправился в сторону белого сломанного фонтана, куда переместилось сражение. Взрыв позади почти оглушил его. Он упал на колени, чувствуя звон в ушах. Картинка перед глазами постепенно размывалась. Кружащиеся вспышки. Он должен встать, он знал это. Но контроль все больше терялся. — Эй! — словно через толщи воды он услышал голос. — Эй! Кто-то с силой ударил его по щеке. Регулус напряг зрение и смог разглядеть глаза, смотревшие на него. — Поднимайся, Блэк, — прошипел человек. И он наконец смог узнать в нем Барти. — Остолбеней, — прокричал он, попав в кого-то позади Регулуса. Он постепенно приходил в себя и схватился за плечи Крауча, поднимаясь на ноги. Он все еще с трудом слышал через перезвон в собственной голове, но уже мог понимать происходящее и ясно видеть все, что окружало его. — Там Рабастан, — крикнул Барти, когда они, осмотревшись, спрятались у припаркованной машины. Регулус взглянул в указанном направлении и заметил полуразрушенный дом. Верхних этажей уже не было, стены постепенно обрушивались вниз, оставляя лишь оголенную площадку, на которой сражались двое в масках и еще четыре мракоборца. К этому дому стекались и другие Орденцы. Блэк, не думая больше ни секунды, рванул туда, не обращая внимание на головокружение, едва не мотавшее его из стороны в сторону. Путь преграждали спины противников. — Орбис! Сразу двое по колено провалились в размягченную землю, которая все глубже заглатывала их, тем быстрее, чем больше они дергались. — Эверте Статум! Еще один отлетел по воздуху, несколько раз перевернувшись и с силой ударившись о брусчатку. Регулус подбежал к расходящейся треском лестнице и начал подниматься наверх, чувствуя, как ступени под ногами почти оседают вниз. В оставшихся обломках стен виднелись дыры. Как только он оказался на втором этаже, уже готовый подняться выше, услышал голоса где-то совсем рядом. Здесь тоже шла дуэль, но нужно было поспешить к Рабастану. И все же Регулус сжал зубы и осторожно пошел в сторону звуков, чтобы не привлечь внимание прежде времени и не спровоцировать обвал. Широкую сутулую спину и басовитый голос он узнал сразу. Крэбб. Он атаковал девушку, замершую у края бетонной плиты. Всего пара сантиметров, и она упадет вниз, прямо на острые обломки здания. Короткие пшеничные волосы развевались на ветру. Она выглядела воительницей на фоне полуразрушенного и догорающего города. Он не успел разглядеть ее лица. Заклинание Крэбба попало в потолок. Послышалось дребезжание, все вокруг задрожало. Трещины молниями прочертили бетон. Регулус пошатнулся, схватившись за стену. Он видел, как Крэбб, хохоча, отправил Остолбеней в девушку, и она исчезла с глаз Блэка всего за секунду. Звук удара слился с грохотом обрушавшегося дома. Крэбб спрыгнул вниз, и Регулус поспешил сделать то же самое. Здание с жутким шумом осело, сложившись как карточный домик. Ничего не видно. Блэк не мог дышать в поднявшемся тумане штукатурки. Он не мог ощутить свое тело, лежа на груде камней и с трудом обретая чувствительность. На дрожащих мышцах он поднялся на корточки, нащупал палочку, проверив ее целостность. Видимость понемногу возвращалась, Регулус пополз в сторону раскинувшегося тела, как на единственный ориентир. Острые плиты не давали нормальной опоры, оседая под ногами и руками. Дышать по-прежнему было тяжело, и все тело ныло от недавнего приземления. Девушка лежала на каменной глыбе, раскинув в стороны руки. Светлые волосы слиплись от крови, залившей голову и лицо. Из живота торчал ржавый прут из арматуры. Регулус замер, глядя на нее. Сердце внутри истошно забилось. Мысль зарождалась в голове, но он чертовски боялся осознать ее. Приблизившись еще, он дрожащей рукой убрал волосы с лица, размазывая кровь. С лица, которое он поначалу не узнал. Ладони не слушались, он кое-как зажал рану на животе, из которой вытекала кровь, заливая футболку. Девушка приоткрыла глаза, глядя куда-то в небо. Потом, словно ощутив чужое присутствие, она перевела взгляд на Регулуса. — Доркас, — прошептал он, срывая с лица маску. — Это правда ты? — хрипя и захлебываясь подступающей к горлу кровью, спросила она. — Правда, — закивал Регулус, глядя на то, как разгладились ее черты, как на губах появилась улыбка. — Я… — вновь заговорила она. — Мне… — Не говори. Ты тратишь много сил, — остановил ее Блэк, оглядываясь по сторонам в поисках хоть кого-то, кто мог бы помочь. Но он понимал, как понимала и она: теперь уже поздно. — Спасибо, — едва слышно прошептала она, наощупь найдя его руку у своей раны и крепко обхватив. Регулус, держа холодную ладонь, вновь заглянул в лицо Доркас. Ее взгляд снова был направлен наверх. Совершенно неподвижный. В нем отражалось чистое небо, открывшееся из-за туч. На иссохших губах читалась улыбка. Регулус прижал ее ладонь к лицу, закрыв глаза. Вот она дразнит его на Защите от Темных Искусств, вот подкидывает в сумку жабью икру, а потом посмеивается, стоя за углом. Взлетает под самое небо на своей новенькой метле, уводя прямо из-под носа снитч. Отчитывает за то, что задирал первокурсников-гриффиндорцев. Она хмурит лоб, поджимает губы. Она громко смеется. Она плачет в одиночестве, сидя на подоконнике в северной башне. Она улыбается, пожимая ему руку после его победы в финальном матче. Она стоит в своем выпускном платье после того, как поцеловала его. «Не хочу пожалеть, что не сделала этого», — сказала она тогда. Регулус услышал шумные шаги позади себя, медленно выпрямился. Ругательства Крэбба были все ближе. Несколько метров. Он остановился. — Расшиблась все-таки, а жаль, — сказал он. — Так хотел с ней еще поразвлечься, — он загоготал, искренне забавляясь. Остекленевшие глаза Кэсси. Крики сгорающей заживо Лиззи. Мать, выпрыгнувшая из окна вместе с маленьким сыном. Девушка в белой сорочке на газоне собственного дома. — Ты слабак, Регулус! Настоящее ничтожество! Заплаканная Сесиль, умоляюще глядящая на него. — Ты чего так замер, Блэк? Привидение увидел что ли? — глупо заржал он. Регулус поднялся на ноги, разворачиваясь к нему. — Я слышал, что ты всегда избирателен в способах развлечений. Сьюзан Кристи нашли лишь неделю назад. В канаве на окраине Лондона. Много у тебя их было? — Хочешь, чтобы я поделился подвигами? — ухмыльнулся он. — В газетах многое замалчивают, а у нас в рядах только шепчутся. Это ведь я напал на семейку Маккиннонов и убил их сынишку-сквиба, жаль только девчонки дома не было, но она бегает где-то здесь, я точно знаю. Я видел. Они с этой, — мотнул он головой в сторону Доркас, — были лучшие подружки. Губы Регулуса сами разъезжались в ненормальной улыбке. Крэбб в непонимании заморгал, увидев направленную на него палочку. — Авада Кедавра. В душе лопнул тугой канат. Оглушительно. Зеленый луч ударил прямо в сердце. С тем же растерянным выражением лица он свалился навзничь на подогнувшихся ногах. Регулус со странным равнодушием смотрел на мертвое тело.