***
Неприглядный каменный дом стоял на вершине холма. Со стороны гор и ревущего морского берега его обдували ветры небывалой силы. Пронизывающий холод не останавливали даже булыжники, сложившие стены этой хижины. Ближайший населенный пункт находился в ста километрах отсюда. И даже если бы кто-то случайно набрел на это место, то не увидел бы ничего. Пустой холм. Дикие порывы. Здесь расположилась одна из штаб-квартир Ордена Феникса. Одна из самых надежных, поскольку находилась далеко от Лондона и потому что хранителем чар здесь был Грюм. Поговаривали, что это и был его дом, молодняк особенно потешался над тем, что такое жилище ему под стать. Но правда никому не была известна. Сириус не любил это место. В холодном доме воздух промораживал до костей, и даже огонь в камине ни капли не грел. Здесь всегда было чертовски тихо, словно старые камни поглощали любые звуки, любое слово тонуло где-то под потолком. Оказываясь здесь, Блэк всегда мечтал поскорее выбраться на волю. Сидя на диване в подобии гостиной и потирая руки, он глядел, как изо рта вырывались облачка пара. Раздражающе холодно. Он прибыл сюда для какого-то очень важного разговора с Кингсли, но тот до сих пор был занят, чем невероятно бесил. Спустя десять минут ожидание осточертело, и мерзнуть на месте дальше стало невозможно. Сириус поднялся на ноги, прошелся по полу, который промораживал даже через подошву обуви. За окном подвывало, морские волны пожирали скалы, раздирали их. Мрачный коридор. Десять шагов направо. Десять шагов налево. Направо. Налево. Он прошел к лестнице, ведущей вниз, в подвальные помещения, где и происходили особенно важные встречи, там хранилась важная документация, секретная информация, там же обитали и командиры Ордена. Сириус медленно спускался вниз и остановился и вовсе, когда расслышал голоса внизу. Свет мигающей лампы, две тени на полу. Блэк напрягся, не зная, стоит ли вообще скрываться. Но чутье подсказало, что происходит что-то важное. — Ты был у Грюма? — тихий голос Люпина, без сомнений. — Да, он допрашивал меня битый час, а потом еще и заставил отдать воспоминания, — Пруэтт, не разобрать: Фабиан или Гидеон. — Значит, все так серьезно, — задумчиво прошептал Ремус. — Так это правда — все, что говорят? — Уж не знаю, кто и что тебе говорил, — он сделал паузу, — но я все видел своими глазами. Он был едва ли старше меня, но ни один из тех, кто был на площади в тот момент, не прошел мимо него. Он ни слова не говорил и как будто совсем без труда выкосил десять наших человек. Он был не в себе, это точно, на нем не было маски, и его заклинания даже его же дружков задели. Я был в одном из зданий, когда началась эта заварушка, эвакуировал раненых, но, Годрик меня подери, я думал, что уже не выберусь, — он нервно хохотнул. — Никогда не думал, что буду благодарен кому-то из Пожирателей, но кто-то из них преградил ему дорогу, а потом они трансгрессировали. Ни у кого даже не было сил на то, чтобы остановить его, все тайно мечтали, чтобы он исчез. — Но кто это был? — после пары секунд спросил Ремус. — Не знаю, я раньше его никогда не видел. — Ты ведь говорил, он был без маски, — напомнил Люпин. — Да, но разве там что-то разглядишь. Кругом пыль, вспышки заклинаний, суматоха, крики. Скажу тебе не больше, чем Грюму. В один момент мне показалось, что он смертельно похож на Сириуса. Но это чушь, разве у него есть брат-близнец? — Близнец — нет, — проговорил Ремус, — а вот брат… Спасибо, Фабиан. Послышались отдаляющиеся шаги. Тяжелый вздох. У лестницы появился Люпин. Случайный взгляд наверх. Блэк стоял неподвижно, глядя на друга, но тут же стремительно побежал по ступеням, открывая дверь в коридор. — Сириус! Подожди! — закричал Ремус, догоняя его. Он пронесся мимо пресловутой гостиной с камином, пустой кухни, кованой вешалки в прихожей, ветер накинулся, свирепо растрепывая волосы и одежду. Сигарета в дрожащих пальцах. Огонек на палочке никак не зажигался. — Черт! Он накрыл ее ладонью, чтобы закрыть от ветра, но безуспешно. Искры пламени тут же затухали. — Сириус. С зажигалкой то же самое. А ему так адски хотелось курить. До зуда в зубах. Зажигалка полетела куда-то вниз с широкого размаха Блэка. Он тяжело дышал. — Сириус. — Да что тебе нужно, Люпин? — рявкнул он, повернувшись к печальному Ремусу, почти готовый накинуться на него. — Ты ведь и сам знаешь, что он с ними. Мы еще в школе это понимали, — рассудительно, как заучка-староста, сказал он. — Да пошел-ка ты, — выплюнул он, пружинистыми шагами направившись вниз по склону. — Сириус, прошу тебя, выслушай, я не могу утверждать, что это Регулус, — он последовал за ним, едва поспевая. — И даже если я откину все подозрения, Грюм уже крепко взялся за это дело. Но ведь на площади погибла Доркас и еще несколько ребят, которые едва выпустились из школы. Если он причастен к их смерти… Слова уносил ветер. Приходилось кричать. Упоминание Доркас — как лезвие по сердцу. Похороны уже через два дня. — Закрой пасть, — прорычал Блэк, резко развернувшись и схватив Ремуса за ворот свитера. — Мой брат не убийца. И не надо делать вид, что ты знаешь его лучше меня. У Пруэтта в голове помутилось, а ты воспользовался случаем поиграть в детектива, чтобы хоть как-то развлечься, когда перестал быть кому-то нужен. Люпин нахмурился, смотря в пылающие яростью серые глаза Сириуса. — Ты готов на все закрыть глаза, лишь бы не видеть правду. Пора уже понять, что мы не дети и что идет война. И как бы тебе ни было больно это признавать, Регулус — тебе враг. Удар пришелся на скулу. Блэк оттолкнул Ремуса и отправился дальше, оступаясь на мерзлой траве. В него прилетали пронзающие, как иглы, капли. Шум ударяющих волн оглушал.***
Она росла в семье, где считалось важным и правильным воспитать, в первую очередь, достойных людей. Но она не знала строгих рамок и ежовых рукавиц, любовь и понимание руководили родительским отношением. Просторный особняк, утопавший в свете, тенистый сад с никогда не вянущими цветами. Там же был искусственный пруд, в котором без разрешения купались они с сестрой. Кто-то из домовиков, приставленный присматривать за ними, охал и обеспокоенно бегал у берега, готовый в любой момент кинуться на помощь. Сесиль не любила частое солнце, но обожала тепло, ощутимое даже под серыми тучами, слоями облаков. Любила мягкую траву под босыми ногами. Любила качели под старым ясенем, который посадил еще прапрапрадед. Любила полянку за розарием, где она читала журналы Ведьмополитена, мечтая стать модельером. Игра Эстель на рояле темным вечером, после ужина. То, как папа катал ее на своих плечах даже в четырнадцать лет; как мама, хохоча, навешивала на нее все украшения, какие только были в ее шкатулках, а Сесиль с тремя перстнями на каждом пальце чувствовала себя королевой, не меньше. Как они с сестрой устраивали ночевки, сбегали ночью в сад и на страшный темный чердак, где стоял телескоп. Она думала, что не сможет без этого жить. Без сияющих звезд на ее потолке, без букетиков и венков, которые тащила Эстель со своих прогулок, без песка, проходящего сквозь пальцы, когда они отправлялись на пляж. Сесиль любила это все так сильно, что клялась никогда не потерять. Но она не сдержала это обещание перед собой же. Погиб отец. Самые теплые воспоминания о нем приносили такую боль, что хотелось насовсем забыть. Вслед за ними меркли и другие, связанные с семьей. Эстель перестала быть прежней, как и мама, как и она сама, в частности. Взгляд натыкался на эти неточности, на эти изменения, и понимание того, что ничего уже не вернуть, что никогда не будет как прежде, тоской поселилось в сердце. Утекало детство, заканчивались и школьные годы, Сесиль рвалась на волю, хотела начать что-то новое, чтобы перестать сожалеть об уходящем. Англия. Древний особняк Блэков. Любимый муж. Светское общество, с которым никак не вязались теплые отношения. Новая подруга. Новый дом. Новая жизнь. Она почти не вспоминала о прошлом, думала, наконец отпустила. Сесиль качалась на качели, платье и край мантии цеплялись за мокрую от идущего дождя траву. Ей было холодно, согревающие чары быстро выветривались. Она смотрела на искореженные непогодой кусты, на увядающие цветы в клумбах, о которых так заботилась. И все показалось таким неважным, пустым, проходящим. Жизнь состоит из взлетов и падений. Такая банальность. Но такая искренняя и правдивая. Кроме потери отца у Сесиль не было в жизни трагических историй, сильных потрясений и разочарований, и сейчас она должна быть полностью счастлива. Должна, но была ли на самом деле? В детстве у нее был котенок, серый, с мягкой, пушистой шерстью, в которой утопали маленькие пальчики. Она всей душой привязалась к нему, таскала повсюду, даже усаживала рядом за обеденным столом, пока мама не замечала. У него было все, но в один день он пропал, потерялся в саду, сбежал. Сесиль много плакала, жалуясь Блэкам, которым так хотела продемонстрировать мохнатое чудо, она даже в письме Сириусу обещала, что он сможет его погладить. Тогда же были три их кузины, Андромеда, которую она больше не видела и которую впоследствии выжгли с родового полотнища, Беллатриса и Нарцисса, которая показалась ей жуткой гордячкой. Белла сказала не быть нюней, назвала котенка безмозглой тварью, к которой нужен особый подход. Минимум свободы, наказания, чтобы знал, кто его хозяин, тогда он не посмеет сбежать и ослушаться. Те принципы, которые преследовала Беллатриса, по сей день откликались неприязнью среди взглядов Сесиль. Она никогда не принимала жестокость, ненавидела ее в уличных мальчишках, истязающих животных, в огорченных тяжелой жизнью людях, обещала избегать тех, кто на нее способен. И опять не сдержала. Или же просто заблуждалась тогда или сейчас. Совесть грызла и мучила. Сесиль не пряталась от чувства вины, приняла его как свой крест. — Я хочу помогать, выступить как доброволец, — с прямой спиной сидя на диване в комнате отдыха в Мунго и сцепив руки в плотный замок, говорила она. Напротив сидел главный целитель Асклепиус, рядом с ним — Лили Поттер, у окна нервно прохаживалась мама, помешивая мед в кружке чая. — Ты не понимаешь всей серьезности, — в очередной раз проговорила Изабель, как заезженная пластинка. — Что скажет Регулус? Он знает об этом? В этих вопросах было больше, чем могли понять посторонние. — Я не его рабыня, чтобы получать разрешение на что-либо, — холодно отметила Сесиль и вновь обратилась к пожилому мужчине в кресле. — У меня почти никакого опыта, но меня всему учила мама, мои способности могут быть весьма полезны. Думаю, у вас сейчас нет лишних рук, поэтому есть причина подумать, прежде чем отказывать под натиском убеждений моей матери. Асклепиус озорно улыбнулся, искоса взглянув на возмутившуюся Изабель. Лили про себя отметила, что еще одна де Фуа, теперь уже Блэк, начинала вызывать в ее душе глубокое чувство уважения и принятия. — Могу я спросить, Сесиль, — осторожно поинтересовалась Поттер, тепло улыбнувшись, — почему вы решились прийти к нам сейчас, в такое тяжелое время? Нет четкого графика, бесконечный поток больных. Это работа на износ, и могу вам признать тяжело не только физически. — Я чувствую себя ответственной за все, что происходит. Я как будто являюсь соучастницей, пока стою в стороне. Я возненавидела читать газеты, потому что нет ни дня без ужасающей новости. Я не смогу сделать что-то невероятное, но, по крайней мере, буду стараться делать больше, чем есть в моих силах, — уверенный тон, уверенный взгляд, а внутри маленькая дрожащая Си, которая ощущала себя настоящей предательницей. Асклепиус переглянулся с Лили, потом посмотрел на Изабель, которая, отчаявшись, покачала головой и отвернулась. — Что ж, я вижу, что вы вполне взрослая и самостоятельная девушка, способная принимать решения и нести ответственность за них. Вы приняты, — подбадривающая улыбка немного потухла. — Однако хочу еще раз предупредить, вам придется непросто. И хотя поначалу вам не будут поручать ничего сложного, вам стоит понимать, что в ваших руках живые люди, а вы дадите клятву, которую ни при каких условиях нельзя нарушить. Желаю вам удачи, миссис Блэк. Они пожали руки. — В курс дел вас введет Лили. Рыжая девушка озарила приветливым взглядом и приятной лучистой улыбкой. Изабель вышла из кабинета под тихие увещевания главного целителя. С той встречи прошла неделя, не больше. Но Сесиль уже в тот же день приступила к выполнению своих обязанностей, за которые не получит ни кната, но она чувствовала себя куда богаче после благодарностей больных во время обхода и после справок о выписке. Случилось и мелкая стычка с Пожирателями где-то в Лондоне. Пострадавших было немного. Сесиль была на смене, когда стали поступать тяжело раненые после сражения в пригороде. И это уже было по-настоящему. Болезненные крики, заставленные койками коридоры, лимонные мантии, спешащие по коридорам от палаты к палате, закинутые тканью тела, плач, въевшийся в кожу запах крови, треск переломанных костей, душок обгоревшей плоти. Один из кругов ада. Лили по утру принесла ей чай с мятой, чтобы немного успокоить. У Сесиль дрожали сердце и руки, не столько от пережитых часов тяжелых беспокойств и тревог за чужие жизни, сколько от иронии происходящего. Сколько из пациентов оказалось здесь по вине Регулуса? Сесиль надеялась, что она помогла сегодня в два раза большему количеству. Аннулировала грехи, которые теперь делились на двоих. Регулус вернется с передовой, она — со второго фронта. Оба будут делать вид, что ничего не происходит, что они живут обычной жизнью. Может, в этом и было их счастье: они умели притворяться, чтобы чувствовать себя нормально. Хотя так не было на самом деле. Сесиль, снимая халат и оставляя его на вешалке, не знала, что вернется домой и испытает искренний ужас, глядя на остывшее тело мужа и панический испуг на лице Рабастана. Они путались в собственной лжи, терялись в своих душивших мыслях. И Сесиль осознавала, что так не может длиться вечно. Очень скоро все рухнет, случится что-то, с чем им уже будет не справиться. Когда и с кем, пока неясно. Но это будет чертовски горько. Чувство тревожности в преддверии подступающей бури не отпускало ее. И она не знала, что сделать, чтобы почувствовать себя спокойно, не знала, возможно ли это вообще. Они поужинали в обычное время, задавали друг другу пропитанные сухостью вопросы о том, как прошел день, словно настороженные животные, приглядывались. Сесиль боялась себя выдать, корила себя за то, что лгала тогда, когда сама жутко злилась на укрывание правды Регулусом. Ужасная лицемерка. Вот кем она в сущности была. Он сидел в кресле, ворочая кочергой угли, которые рассыпались искрами, она же не решилась подойти, только шагнула от двери, но половица выдала ее, надсадно скрипнув. Регулус обернулся, встретился с ней взглядами и ей вдруг стало так стыдно, щеки покрылись румянцем. Сесиль прошла к нему сбивчивым шагом, он едва успел подняться, когда она судорожно обняла его, прижавшись всем телом. Она дрожала. Он обхватил ее крепче, ладони успокаивающе поглаживали по спине. Поцелуй в макушку. Тихий всхлип. Она опять плакала, как слабая, как нюня, все верно, Белла, — в этом ты права. Все окончилось, как только она почувствовала себя хоть на каплю лучше. Его вызвали. Не прошло и недели с нападения в Лондоне. Темный Лорд словно озверел, решив переломить ход войны в их сторону за рекордные месяцы. Сесиль больше не стала зря ронять слезы — как только Регулус трансгрессировал, она взяла готовую сумочку, мантию и стала ждать своего вызова. Серебряная лань появилась через полчаса, когда девушка уже почти сорвалась в Мунго. Больничный ритм стал уже привычным, Сесиль отключила лишние эмоции. В холле ее встретила Линда, которая по пути в целительскую ввела в курс дела. Лимонный халат, собранные волосы, палочка в руке, в карманах уменьшенные копии флаконов с самыми необходимыми зельями. Первый пациент — мужчина, в грудь которого прилетело Релашио. Его сердечный ритм был крайне слабым, дыхание — рваным и затрудненным, все органы грудной клетки оказались практически сожжены заклинанием. Нежилец. Так шепнул целитель Сметвик, который обреченно опустил палочку над девушкой, задушенной чьим-то проклятьем. Но Сесиль пыталась изо всех сил: восстанавливающее ткани зелье; она выверено просканировала дыхательные пути, следила за расширением легких, сокращением сердечной мышцы, которое все затухало — необратимые повреждения, а на мертвых тканях стимуляторы не смогут подействовать. Удар. Удар потише. И все замерло. Сметвик за локоть отвел ее от койки. Уйдя глубоко в себя, она обрабатывала ожоги, сращивала кости, предварительно вытаскивая их осколки из мягких тканей и внутренних органов, попутно восстанавливая повреждения, лишавшие организм такой драгоценной крови. Девушка-мракоборец мелко подрагивала, сидя на полу в коридоре и глядя перед собой, оторванная нога была крепко перемотана чистым бинтом. Даже магия бессильна. Истекающие кровью больные все прибывали и прибывали. Весь отдел был заполнен. Стали занимать и соседние этажи. Рук не хватало. Сесиль буквально носилась по лестнице вверх и вниз, пересекала коридоры, поминутно извиняясь. Ее ждали в пяти местах одновременно. В третью палату — три настойки Бадьяна, в коридор у случайных проклятий — умиротворяющий бальзам, двойную дозу. У Лили закончились бинты, Линда говорила, что на этаже волшебных вирусов еще три пострадавших, которым еще никто не оказал помощь. Нужно было торопиться. Нужно было успеть везде. Как ни странно, Сесиль чувствовала себя так живо, как никогда, готовая в бившем в крови адреналине решиться на самые большие безрассудства. Ноги легко носили и держали ее, руки без лишней дрожи выводили руны нужных заклинаний. Она успевала успокаивать и ободрять тех, кто был в сознании. Кругом сыпались вопросы о родных и их участи. Где мой сын, моя мать, сестра? У нее белые курчавые волосы. Она очень старая женщина. На нем была темно-зеленая мантия. Но то были волшебники. Куда страшнее было магглам, они настороженно озирались по сторонам, Сесиль улыбалась, предлагая успокоительное, от которого они не отказывались. Для них было непонятно, кто враг, почему на них обрушилось это несчастье, их премьер-министр говорил о серии нападений какой-то преступной банды, которую вот-вот поймает маггловская полиция. Когда она шла обработать кровоточащую рану на животе молодой девушки, ее за руку поймала Лили. — Ей займется Бэрбоун. Мне нужна твоя помощь. Она завела ее в просторную комнату, один из пунктов перемещения с помощью порт-ключей. Сюда переносили с места сражения раненых и передавали в руки целителей. — Слишком много пострадавших, а мракоборцам сейчас совсем не до того. Я должна отправиться туда, Кортни уже помогает переносить их. Подмени меня. Последние три палаты… — она взволнованно тараторила, крепко держа Сесиль за запястья и судорожно потрясая их. — Лили, ты нужнее здесь. У тебя куда больше опыта, — твердо ответила девушка. — Отправлюсь я. — Нет, я не позволю тебе так рисковать, — воспротивилась Поттер, замотав головой. — Мысли рационально, Лили! — прикрикнула Сесиль. — Твои способности пригодятся здесь. Если ты погибнешь, то без твоей помощи пострадают десятки людей. Никаких обсуждений. Она протянула руку в ожидании порт-ключа. Незатейливый браслет оказался на запястье. — Чтобы переместиться, скажи cardiacus craterum. — Лили, сильно сжав губы, схватилась за ее ладонь. — Будь осторожна. Сесиль серьезно кивнула, отошла на специальную площадку, взглянула на замершую в дверях рыжую девушку и прикрыла глаза, закружившись в знакомом вихре портала. Звуки взрывов оглушили ее, она отшатнулась от пролетевшей мимо красной вспышки. Каждый сантиметр пространства был пропитан ожесточением. Она никак не могла собраться и сориентироваться. Ад на земле. Сесиль чувствовала себя такой беспомощной, такой уязвимой. Внутри забился исступленно ужас. Она тяжело дышала, ослепленная яркими вспышками. Совсем рядом послышались крики, которые вывели ее из оцепенения. Вспомнив о палочке, она разгребала себе путь внутрь обвалившегося дома. Прибавился плач ребенка. Она торопилась, кашляла от поднимающейся пыли. Последняя часть обрушенной стены едва не свалилась на нее сзади, в последний момент она успела отскочить. В темноте на первом этаже она зажгла палочку. — Эй, — окликнула она. — Где вы? Не бойтесь, я целитель. И хотя она еще не заслужила права называть себя так, это сработало. — Мы здесь, — хрипло закричала женщина. — Ох, пожалуйста, быстрее, у меня маленькая дочь. В углу у разрушенной лестницы Сесиль обнаружила бедняжку. Ее ноги придавила тяжелая плита, на руках она покачивала трехлетнюю девочку, которая испуганно жалась к матери. — Заберите ее в безопасное место, — почти плача, взмолилась женщина. — Ее отец, он работает автомехаником, он всегда задерживается на работе. Его зовут Дэвид Мортинсен, найдите его, отдайте Джудит ему. Прошу вас. — Не волнуйтесь, я заберу вас вместе с дочерью, — спокойно произнесла Сесиль, хотя внутреннюю дрожь было не унять. Тяжелый камень поддался заклинанию лишь с третьего раза и с большим трудом; чтобы не причинить еще большего вреда, Блэк все же освободила пострадавшую. Подняв взгляд, она увидела в лице и позе не только боль, женщина затравленно прижимала к себе ребенка в защитном жесте. Сесиль спрятала палочку. — Ничего не бойтесь. Я не причиню вам вреда. Если хотите выбраться, вам надо довериться мне, — заговорила она. Молодая мать смотрела с сомнением, потом оглядела свои недвижимые ноги, которые совсем не чувствовала, слезы покатились по ее щекам, когда девочка в руках опять заплакала. Она рьяно закивала головой. Сесиль крепко схватилась за ее предплечья и произнесла нужные слова.***
Он действовал механически. Он не рассуждал и не пытался анализировать. Он отдавался своей ненависти, которая прожигала стенки сосудов, курсируя вместе с кровью и ускоряя ее в несколько раз. Заклинание за заклинанием вылетало из его палочки. Короткие дуэли с безликими силуэтами. Темный Лорд был им доволен в прошлой битве, даже простил его постыдное ослабленное состояние. Беллатриса чуть не вытрясла из него остатки живого человека, поцеловала в щеку. Она была горда своим учеником, который наконец доказал, что достоин носить фамилию Блэк. Теперь он заслужил присутствовать на собраниях Пожирателей Смерти. Экспульсо не глядя. Крик и удар. Отбил летящий Экспеллиармус. Как глупо. Пустота в голове, натренированная сосредоточенность. Он, кажется, омертвел совсем, не чувствовал в себе биение пульса, не чувствовал, что дышал. Инфернал. Человекоподобное орудие убийства. Регулус издалека увидел Роули и решил присоединиться, чтобы не слишком оторваться и не потеряться в пылу боя. Решил срезать через двор, шмыгнул в открытую калитку. Еле слышный вздох заставил его направить палочку мгновенно. Сесиль в целительской мантии испуганно сжимала древко, готовясь произнести заклинание. Подбородок ее затрясся, она сделала судорожный вдох, палочка в дрогнувшей руке опустилась. Регулус кинулся к ней, ощущая, как страх разевает глотку где-то внутри. — Что ты здесь делаешь? — закричал он, оглядываясь по сторонам и потряхивая ее за плечи. — Уходи, сейчас же! — И не подумаю, — упрямо возразила Сесиль, сбрасывая с себя его руки. — Я оказываю помощь раненым. Регулус отступил, но тут же вновь приблизился, грубо хватая ее за руку и утаскивая подальше от дороги. Она отчаянно сопротивлялась. — Отпусти! — Ты должна… — начал Блэк, но женская ладонь с силой ударилась о его лицо. — Я ничего не должна, не смей требовать от меня все бросить, — пылая злостью, говорила девушка. — Посмотри на себя. Эта маска, метка на руке, палочка, готовая причинять страдания другим людям. И это твой выбор, который я не могу оспорить и все равно остаюсь рядом. Так что ты не имеешь никакого права запрещать что-либо. Я тоже приняла решение, на которое не повлияет никто. — Ты совершенная дура! — закричал Регулус. — Захотела поиграть в сестру милосердия? Готова умереть за правое дело? Сесиль замерла, лицо ее ожесточилось, глаза стали холодны. Она выдернула свою руку из ослабевшей хватки мужа и поспешила в противоположном от него направлении. Сердце Регулуса рухнуло куда-то вниз. — Сесиль! — окликнул он, пытаясь угнаться за ней. — Прошу тебя, подожди! Она выбежала на голую улицу, оглядываясь вокруг. Блэку оставалось совсем немного, чтобы оказаться рядом с Сесиль, чтобы удержать ее, защитить от опасностей, которые ее ждут. Она с ужасом в глазах обернулась к нему, кинувшись куда-то влево, потянувшись к нему руками. Он прижал ее к себе, облегченно выдыхая. Теперь он вернет ее домой. Он не сразу понял, что что-то не так. Сесиль не отвечала ему. Регулус почувствовал, как она тяжелела в его руках, обмякая. Он отстранился, ее голова ослаблено откинулась назад, взгляд быстро затухал, прячась под закрывающимися веками. Камень, сдвинувшийся под чужим ботинком. Мракоборец, стоявший у стены, быстро перепрыгнул через забор, скрывшись.