Торью

Через пару минут дом пополнился ещё двумя людьми: врач и её ассистентка. Девушки уверенно прошли на кухню, не замедляясь и доставая какие-то неизвестные Тобираме инструменты. Мальчишку быстро выдворили со словами: «Ты и без того уже насмотрелся, иди-ка лучше отсюда». Он хмыкнул недовольно, но ослушаться не смел. Гулять ему больше не хотелось: уже нагулялся, братьев тоже нет, значит докопаться не до кого. Лениво зайдя в комнату, мальчик зевнул и посмотрел в окно: где-то вдали был размашистый лес, который так и манил. Незаметно для себя, Тора погрузился в мысли. За мать он переживал не сильно, ведь она женщина не слабая, ничего ей от этого не будет. Он бы хотел ещё раз с ней потренироваться, а потом ещё и ещё, чтобы стать хоть чуть-чуть похожим на неё и отца. Из мыслей вырвал грохот доспехов Хаширамы и негодование грязного и пыльного Каварамы. Первый вернулся после миссии, второй — после тренировки. Только если Каварама болтал без умолку, ничего не замечая, то Хаширама лишь рассеянно кивал иногда и отвечал какими-то общими фразами. Мысли явно не на месте, это было видно. Тобирама медленно поднялся, посмотрел выразительно на Хашираму и кивнув ему с посылом «скоро поговорим, я мигом», взял Кавараму за руку и сказал ему с натянутой улыбкой: «Каварама, пойдём подготовим тебе ванну после такой бурной тренировки». Младший брат, не ожидая, что его так осекут, тихо согласился, толком и не поняв, что произошло. Тобирама за 2 минуты отвёл того куда надо и быстро вернулся в комнату, где, прислонившись к стене, сидел его абсолютно вымотанный старший брат. Непривычно видеть его таким. —Хаши, ты чего?—обеспокоенно поинтересовался Тобирама, присаживаясь перед братом на корточки. — Ничего. Где родители? — Матери сегодня прилетело от какого-то ненормального, они с отцом и с парой врачей сейчас на кухне, но всё в норме,—тараторил мальчик, желая побыстрее узнать, что случилось со старшим братом. — Плохо,— безучастно ответил тот. — Можешь со мной поделиться?— с ноткой надежды спросил Тобирама. — Рано тебе ещё о таком знать. Поймёшь когда на миссии будешь ходить самостоятельно,— Хаширама вроде даже постарался усмехнуться. — Но… может хоть что-то?— в такие моменты Тобирама больше всего жалел о том, что на миссии ещё не выходил. Желание поддержать было, но он не сталкивался с таким, потому и сказать ничего толкового не мог. — Знаешь чем ты можешь мне помочь? Иди сюда,— Хаширама расставил руки. Тобираме пришлось опуститься на колени и поддаться чуть вперед, старший брат тут же притянул его к себе, обнимая так, что казалось скоро захрустят кости. Мальчик был ошарашен, но на объятия ответил, понимая, что Хашираме они сейчас нужны. Тобирама почувствовал, как тот задрожал, почти срываясь на слёзы. Оба не сказали ни слова. Через час мать уже уложили спать, а Хаширама ушёл к отцу, с которым проговорил всю оставшуюся ночь. Время летело, наступило уже 19 февраля. День рождения! Завтра будет его первая миссия . Обычно всех юнцов отправляют поначалу в патрули, дабы не погубить ростки на этапе зарождения, и это почти всегда работало, но было одно но… Для сыновей главы и всех ему приближенных статистика была иная. С этого момента для них начиналась настоящая гонка за выживание, ведь даже несмотря на строгую секретность данных о миссиях детей высокопоставленных личностей, враги всегда были на шаг впереди. Хашираму в первую его миссию чудом удалось уберечь, но ожог на боку ему приходится носить до сих пор; история отца была почти такой же, с одним только отличием: рана у него была резаная. Для них это было своего рода посвящение в воины. Вот и настал этот день, Тобирама безумно переживал, хоть и не показывал этого, ему хотелось просто спрятаться где-то, но разве таким растила его мать? Пусть боится, станет лишь сильнее. Тревога, казалось, съедала до самых костей. С ней бороться было уже невозможно, оставалось только лишь спрятать поглубже. Новые доспехи уже ждали его в комнате, а меч, все также неподходящий ему по размеру, лежал на столе на ткани. Напряжение сковало мальчишку окончательно, когда он взял в руки оружие. Вроде такой же, как и всегда, как на тренировках, но почему-то сейчас он казался тяжелее обычного. Сглотнув вязкую слюну, Тобирама посмотрел в окно. Снег мягко падал на землю, было довольно пасмурно — как и почти всегда зимой. Февраль всегда такой: холодный, неприветливый, отталкивающий, но… Ещё чуть-чуть и придёт весна, верно? Нерешительно надев доспехи, Тобирама убрал меч в ножны. В этот самый момент, он услышал голос матери,— Переживаешь, Торью?— она стояла, прислонившись к дверному косяку, глядя на сына своими карминно-красными глазами. Мальчик обернулся, вздрагивая от неожиданности, потом многозначительно вздохнул и отвернулся обратно к окну, бросая тихое,— Да, переживаю,— он то и дело ёжился и ёрзал, сейчас доспехи казались ему какими-то особенно тесными. Аяме посмотрела на него своим особенно тёплыми взглядом и слегка улыбнулась. Оттолкнувшись от косяка, она подошла к Тобираме и положила руку ему на плечо. Когда он вновь к ней повернулся, женщина одухотворенно набрала воздуха в легкие, дабы что-то сказать, но осеклась и выдохнула. Присев на корточки, она крепко обняла сына, тихо говоря,— Всё бывает впервые, к тому же ты знаешь в отряде некоторых людей. Не бойся, в случае чего тебе помогут. Скорее всего у вас сегодня не будет ничего интересного,— Аяме также тихо закончила, понимая, что это наглая ложь, но она надеялась что это успокоит Тобираму, который тоже прекрасно был осведомлен о неправдивости её суждения. Улыбнувшись как-то не по-настоящему, он сказал,— Мам, я справлюсь. Не могу не справится. Если я облажаюсь на первой же миссии, то это будет не только на мне позор, но и на тебе с отцом и на моих учителях, а я… Я этого не вынесу. Будет успех. Разобьюсь, но добьюсь,— он тепло её обнял, так, что Аяме даже и не поняла кто кого сейчас успокаивает. Женщина сначала просто хихикнула, потом же полноценно рассмеялась,— Дурак, если ты провалишь свою первую миссию, то никого ты не опозоришь, Торью. Откуда в тебе такие мысли? В этом клане живут люди понимающие, все знают, что от ребенка семи лет не стоит ожидать подвигов заядлого воина,— она поцеловала сына в нос, вставая с корточек и разминая затекшие после этого ноги.— Тебе бы с отцом поговорить тоже было бы неплохо, может даже пару советов перепадет,— женщина кивнула в сторону дверного проема, Тобирама пару секунд тушевался, но потом все же кивнул и вышел. Тихо ступая по деревянным полам, мальчик шел к кабинету Буцумы. Тора явно медлил, подготавливая себя к разговору. Как это все кончится? От отца можно ждать буквально все что угодно: кнут и пряник он применяет как-то сумбурно. Собравшись с мыслями, он все-таки вошёл в кабинет. Отец сидел за какими-то бумажками, его фигура сейчас выглядела как-то чуждо, может даже немного угрожающе. Услышав шум, мужчина, не откладывая документов, потёр устало переносицу и тяжело выдохнул, спрашивая,— Чего тебе, малец?— разомкнув тяжелые веки, Буцуме устало посмотрел на сына. Тобирама посмотрел на него как-то безынициативно,— Я на миссию первую ухожу скоро. Мама сказала к тебе заглянуть,— мальчик отвёл взгляд куда-то в сторону, не выдержав контакта с отцом. Тот в свою очередь слегка растерялся, протягивая негромкое — Хмм…— отведя глаза к потолку и приставив большой палец к нижней губе, он ненадолго задумался. «Привычку от матери перенял»,— пронеслось в голове у Тобирамы. Уже через пару секунд отец серьезно глянул на сына, проговаривая довольно доходчиво,— Я думал, что же тебе такого сказать, чтобы ты не повторил ни моих ошибок, ни ошибок своего брата и вот до меня дошло. Тобирама, не пытайся лезть в эпицентр битвы. Если на вас и нападут, а я уверен в этом на 90%, то оставь лучше это дело тем, кто уже закален в битвах. Бой без надобности тебя скорее всего лишь погубит на данном этапе, поэтому будь осторожен,— не без уверенности закончил Буцуме. Поколебавшись пару секунд, он рывком встал стула, подошел к сыну и крепко его обнял,— Если с тобой что-то случится мы с Аяме совсем себе места не найдём. После Хаширамы я уже могу ожидать чего угодно, так что молю, Тора, аккуратнее,— это были одни из самых искренних его слов, которые Тобирама когда либо слышал. Он не ожидал такого от отца, но был несказанно рад ответить ему на объятия. Уткнувшись носом в его плечо, Тора лишь выдал тихое,- Я не подведу, пап,— он задумчиво прикрыл глаза, пока Буцуме окончательно не отпустил его. Уже у выхода мальчика встретил старший брат, который решил вместо всяких напутствий просто крепко обнять младшего, и всунуть ему в руку самодельный небольшой оберег со словами,— Я в тебя верю, Тора!— Хаширама был как всегда лучезарен. Благодарная улыбка растеклась по лицу: такую заботу открыто в семье почти никогда не проявляли, почувствовать себя любимым было приятно настолько, что даже мысли о предстоящем патруле ушли на второй план. Тобирама одним ловким движением закинул оберег под кофту, направляясь к пункту отправления. Там уже стояли все, дожидаясь только его и командира. Тобирама не опаздывал, просто многие подошли раньше. Йоши уже был там, непривычно серьёзный. Ещё пара взрослых и один из тренеров тоже там были. Когда присутствующие увидели Тобираму, тут же притихли. В воздухе повисла неловкость. Йоши первый слегка сконфуженно посмеялся, говоря,— Ну что, в отряде пополнение? Чем больше народу, тем веселее, так что стоит познакомиться поближе, я считаю?— он обернулся на товарищей, те облегчённо выдохнули, один из них сказал,— Нет лучше способа сблизиться с человеком, чем побывать с ним на миссии, поэтому не стоит даже переживать,— молодой парень улыбнулся, рукой подзывая Тобираму подойти ближе. Тот послушно подошёл, его потрепали по голове, что вызвало улыбку у всех и у мальчишки в том числе. Командир вскоре подошёл, извиняясь за небольшое опоздание, отряд выдвинулся на патруль. Через приличный промежуток времени, который, благо, протекал абсолютно спокойно, можно было и устроить перевал. Голодный отряд быстро разбрёлся: кто-то доставал свитки с продовольствием, кто-то отправился за хворостом, кто-то их всех сторожил. Наконец все собрались и уселись, двое из отряда начали пытаться разжечь огонь, то в условиях погоды было довольно тяжело, но один из них владел простейшими техниками огня, так что успехи были. Тобирама откинул голову к небу и «прошерстил» близлежащую местность своими сенсорными навыками. В момент он заметил приближающихся Учих, встрепенулся и поспешил об этом доложить. Товарищи переглянулись недоверчиво, но мальчика услышали и не зря: через минуту уже вовсю шла пылкая битва. В голове промелькнуло сразу, что это очень в стиле Учих: подкараулить и напасть тогда, когда враг будет ждать этого меньше всего. Тобираму всегда это бесило, когда ему о таком рассказывали старшие товарищи, а сейчас он прочувствовал это и сам. Огромное количество огненных техник шквалом свалилось на отряд, но все были к этому готовы — кто кого подкарауливал стоило ещё подумать. Водяной купол, который сделал Тобирама, выдержал удар, а после пропал по приказу хозяина. Кто-то из старших довольно усмехнулся: всё шло как по маслу. Тобирама тоже довольно улыбнулся, потому что это его первый маленький успех. Несмотря на всеобщую усталость, отпор получалось дать достойный, но долго распинаться ему не дали: мальчика быстро окружили члены его отряда, дабы усложнить доступ к нему. Даже ещё относительно маленький Йоши был готов сражаться за соклановца. У него была стихия земли, что значительно помогало при битве с техниками огня, так как камень несгибаем, но единственное, что могло его подвести — скорость, но он был не один, переживать не стоило. Тобирама прислушался к сенсорным навыкам и вихрь ощущений опустился на его голову, отдавая болью в висках. Процедура неприятная, ей ещё надо научиться управлять как надо, но стало ясно, что кто-то из вражеского отряда отсиживается, поджидая лучшего момента,— Одного не хватает,— выпалил он старшему товарищу. Мужчина нахмурился,— Йоши, пусти волков,— мальчик кивнул, концентрируясь на технике, через пару секунд с поля боя побежали на разведку земляные псовые. Бегая взглядом по уже отвлеченным боем членам отряда, Тобирама осознавал, что в момент, когда все будут отвлечены, и будет нанесен удар по нему. Сейчас он лишь смотрел за техникой Учих, подчёркивая для себя какие-то моменты. Вдруг послышалось громкое «Пригнись!» и после того как Тобирама резко присел на корточки, у него над головой пролетела с огромной скоростью глыба. Мальчик усмехнулся, потому что этот огромный камень бросил Йоши. Врагу пришлось бы изрядно попотеть, чтоб отразить этот удар. Только Йоши услышал приближение с другой стороны, обернулся для атаки, но это неосторожное действие быстро покаралось: на нём использовали генджютсю. Легкая ругань и попытки сопротивления, но противник явно превосходил ребенка по силе, поэтому все было бесполезно, борьба в сознании парнишки продолжалась недолго, но буквально первое, чему учат Сенджу — высвобождаться из генджютсю самому и уметь высвобождать товарищей. Тобирама в один скачок оказался у друга, приложив ладонь к его спине, попутно уклоняясь от его же атаки, после чего пропустил через него свою чакру. Друг быстро пришел в себя, но посмотрел на него как-то напряженно, с легкой опаской, всё же произнося,—Спасибо…— на свету слегка сияла капля пота, стекавшая по виску Йоши, но сейчас не время было отвлекаться на такие мелочи. Вот и для Тобирамы настало время принять бой. Противнику было всего в районе 16, но он уже умел задать серьезный темп битве, увеличивая напор. В какой-то момент последовал тяжелый удар, Тобираме пришлось придерживать лезвие второй рукой, но, быстро сообразив, он сконцентрировал чакру на клинке, который начала охватывать водная стихия. Волна несильно отбросила соперника, но медлить было нельзя. Следующая атака Учихи была раздраженная, неосмотрительная, размашистая, поэтому небольшому и прыткому мальчику удалось под неё нырнуть и нанести контрудар, который оказался для противника роковым. Тобираме просто повезло. На него брызнула кровь врага, тот мертвым грузом упал на землю. Тора испуганно отшатнулся. Это точно он сделал? Белый снег окрасился красными пятнами, вокруг смешались крики товарищей и противников, но разобрать чьи из них чьи было сложно, в ушах все ещё стоял звон мечей. Мальчугана тут же схватили за шиворот, притянули к себе и схватили за запястье. Благо это были свои, потому что если бы это были Учихи, то Тобирама наврятли смог бы сопротивляться. Их отряд спешил отступить, пока противники были заняты своей потерей. Это было наилучшим решением. Где-то над головой послышалось глухое,— Всё будет в порядке парень,— окровавленная одежда прилипала к телу, что в условиях мороза могло плохо сказаться на здоровье мальчишки. Пока его вели куда-то, Тобирама пытался стереть уже остывшую кровь с щеки, но лишь размазывал её. Глаза щипало от подступавших слез, которые он упорно пытался проглотить. Всё произошло слишком быстро. Неужели он его убил? Дальше все было как в тумане, от которого он очнулся только когда сидел у костра. Запланированное на патруль время медленно, но верно подходило к концу, скоро надо было возвращаться в клан. Сидя у костра мальчик переводил взгляд с огня на товарищей и обратно, молчание было тяжёлым. В какой-то момент Йоши оттянул край своего рукава, смочил его слюной и принялся стирать с бровей Тобирамы попавшую на них кровь,— С волос тяжелее всего отходит, тут хоть как-то помогу,— сочувственно, но уверенно проговаривал друг. В голове у него промелькнуло, что внешность Тобирамы чем-то напоминала ему ту самую кровь на снегу. Йоши и самому было не по себе, ему не часто приходилось наблюдать чью-то смерть. Кто-то из отряда протянул,— М-дааа, тяжелый случай… Пареньку было ещё всего ничего, ему б жить да жить,— мужчина покачал головой, после чего скрючился из-за того что получил в бок от капитана, который боялся, что после слов соклановца ситуация усугубиться ещё сильнее. Другой член отряда, прислонившийся к какому-то дереву, проронил,— Он всё равно умер бы рано или поздно, война таких не щадит. Да и какое тебе дело до Учих? Он бы вырос и стал бы выкашивать наших солдат, это уже закономерность. —А вдруг нет? Если ему было суждено положить конец войне или что-то в этом духе. Ему было всего лет 16, мало ли кем он мог стать. —История не терпит сослагательного наклонения. Мог стать как спасителем, так и страшным убийцей. Да и тем более какой Учиха захочет положить конец войне? Они не успокоятся пока последний Сенджу не испустит свой последний вздох,— раздраженно выплюнул старший. —Мне кажется война уже у всех стоит поперёк горла, поэтому я надеюсь, что хотя бы на моем веку это все прекратиться. Я пожить хочу спокойно. —Все хотят да не всем дано. Я тоже надеюсь на лучшее, но тут,— мужчина постучал показательно пальцами по лбу,— есть осознание, что лучше уже не будет. Эта война старше всех нас вместе взятых в несколько раз, попытки заключить мир уже были, и они провалились. Надежды нет, судьбы продолжат хрустеть и с треском ломаться,— он болезненно прикрыл глаза, потирая переносицу и тяжело выдохнул. Его собеседник осёкся, не находя слов для ответа. Капитан лишь недовольно покачал головой. Йоши тяжело выдохнул, переводя взгляд со споривших на Тобираму, который тоже наблюдал за ходом этой беседы, после чего спросил тихо,— Ну как ты? Отошёл?— искреннее беспокойство в голосе вынудило дать ответ, но он был короток: Тобирама просто пожал плечами. Хотелось домой. Очень сильно. Вскоре отряд начал собираться, пришло время возвращаться. До клана было километра четыре, что в условиях ещё не отступившего февральского мороза было довольно приличным расстоянием. Пальцы немели, нос мёрз так, что даже дышать было тяжело, но мысли Тобирамы были сейчас не об этом. Из-за замерзшей крови одежда в некоторых местах прилипла к телу, но прохлада от талисмана во внутреннем кармане, как бы это странно не звучало сейчас, грела. Мальчик приложил руки ко рту, выдыхая на них горячий воздух, дабы хоть на секунду ослабить болезненные ощущения. Угораздило же его родиться в феврале. Заходили в клан все уже спокойно, Тобираму вновь потрепал по голове, казалось, весь отряд. Все помнили, что они чувствовали после первого убийства. Все хотели его поддержать, но слов не находили. Любопытный народ потихоньку собирался, первой к ним выбежала обеспокоенная Аяме, с ходу задавая вопрос,— Чья кровь?— она взяла Тобираму за подбородок, поворачивая его лицо на себя. Командир ответил коротко,— Врага,— помедлил и добавил,— Тобирама держался молодцом,— после чего разогнал отряд. Тора сейчас хватался за руку матери, будто утопающий за спасательный круг. Воспоминания об этом дне скорее всего долго будут преследовать его, вызывая мурашки по телу. Это будет явно не последнее убийство на его совести. Он повинен в чьей-то смерти, пусть даже это был какой-то неизвестный вражеский солдат. Аяме взяла мальчишку за руку, ведя домой. Уже на подходе она спросила,— Тобирама, как ты? Я подозревала что нечто подобное может случится, но надеялась на лучшее, а тут,— она поглядела на него с жалостью — он весь дрожал от холода и эмоций. Аяме тяжело выдохнула. Отведя его домой она тут же отдала приказ погреть воду для ванны. Тобирама быстро минул комнаты братьев, пока они не узнали, что он вернулся, и пошёл к отцу, который по обыкновению был быть у себя в кабинете. Прошмыгнув в его рабочую комнату, мальчик Буцуме не нашёл. Тот был на совещании. Тяжело выдохнув, он сел на пол. Невыносимо. Отца нет дома почти всегда, надеяться на что-то было довольно глупо. За стеной раздались торопливые шаги, через секунду в комнату заглянула мать, облегчённо произнося,— Я уже испугалась. Думала, как бы не убежал куда, а то такое явление не редкость,— она села перед Тобирамой на корточки, успокаивающе заглядывая ему в глаза.— Пошли, парень, отмоем тебя, а то не дело это,— она осторожно взяла его за руку, он не сопротивлялся. Заведя Тобираму в купальню, Аяме быстро помогла сыну раздеться, после чего загнала того в воду, которая быстро начала окрашиваться в красный. Женщина осторожно помогала ему, не говоря ни слова. В горле у неё стоял ком, потому что так рано или поздно доломают и Кавараму с Итамой. Тора окончательно расслабился и согрелся, но вволю расплакаться так и не смог, хотя очень хотел. Аяме аккуратно намыливала белые волосы сына, разбивая окровавленные слипшиеся пряди. Взяв ковшик с тёплой водой, она постепенно вылила его ему на голову, смывая пену. Через 10 минут с процедурой покончено, Тобирама тихо поблагодарил мать, после чего хотел было удалиться, но Аяме его придержала,— Тобирама, скажи хоть что-нибудь о произошедшем. Я хочу тебе помочь, но я не смогу это сделать, если ты продолжишь молчать,—женщина проницательно на него посмотрела. Тора чуть-чуть помолчал, а после неуверенно произнёс,— Ведь то что я сделал — неправильно? В сказках, что ты мне рассказывала, да и в книгах тоже ценится добро взаимопомощь там… А я… Я просто убил человека. Я ведь даже не хотел, не планировал… Я…— мальчик не находил слов, потерянно озираясь. Аяме начала,— Ты сделал то, что было нужно, даже если это и неправильно,— женщина закусила губу, пытаясь объяснить такую сложную вещь ребенку простыми словами.— Тебе ещё не раз придётся убить, Торью, но потом ты просто огрубеешь к этому явлению как бы плохо это ни звучало. Кланы погрязли в войне, а на войне для морали нет места,— эти разговоры заставили её глубоко задуматься, а Тобирама из произошедшего подчеркнул для себя одно: в этой войне победителя не будет. Осознание, что сама система, что война — всё это уродливо и несправедливо, прошибло на холодный пот.