It's been a long time since I rock and rolled, It's been a long time since I did the Stroll. Ooh, let me get it back, let me get it back, Let me get it back, baby, where I come from. It's been a long time, been a long time, Been a long lonely, lonely, lonely, lonely, lonely time. Yes it has. Rock and roll — Led Zeppelin
Солнце вовсю жарило с неба, и Мирабель сделала очередной глоток ледяного лимонада. Она сидела на крыльце их дома и чувствовала, как на нее медленно наползала тень от апельсинового дерева. Еще пара часов и жара спадет, главное, выдержать эту пару часов… Из дома доносились голоса родителей и абуэлы, перемежавшиеся репликами tío Феликса и tía Пепы — семья обсуждала самый животрепещущий вопрос этого лета: куда их дети собираются поступать для высшего образования. Мирабель страдальчески поморщилась: ей так и не хватило смелости признаться, что она не планирует поступать в университет, а собирается провести год «в свободном полете», работая в магазине у мамы Хуанчо — сеньора Эскадо держала собственную кондитерскую и была бы рада помощнице. Звук мотора в тишине сиесты прозвучал особенно громко, и Мирабель, повернув голову, с удивлением взглянула на подъезжавшую к дому машину tío Бруно. После того «музыкального» вечера Бруно пропал почти на месяц, отговариваясь работой и общей усталостью. Припарковавшись рядом с машиной tía Пепы, он выбрался наружу и на мгновение замер, заметив Мирабель. Она помахала ему рукой, и Бруно двинулся к ней. — Надо же, кто вернулся, — Мирабель приветливо отсалютовала ему стаканом, и Бруно с улыбкой пожал плечами. — Ты сегодня не на работе? Тío Бруно помотал головой, садясь рядом на крыльцо: — Внеплановый выходной… Наконец-то. Думал, протяну ноги, месяц выдался… — он скривился, опуская большой палец вниз. — Поделишься с умирающим от жажды? — Если тебя не смутит пить после меня… — Мирабель пожала плечами, протягивая стакан, и Бруно моментально его ополовинил. Мирабель проследила за его кадыком и обвела языком сухие губы. Сегодня было слишком жарко, а ей нужно держать свои мысли под контролем. Она была бы рада сказать, что наваждение того вечера исчезло без следа, но вот беда — на протяжении этого месяца он ей снился в эротических (хотя, скорее, порнографических) снах. Мирабель откинулась назад, заложив руки за голову, и прикрыла глаза, вслушиваясь в родительские голоса. — Итак… почему ты тут жаришься, а не сидишь в прохладе родного дома? — Бруно дотронулся до ее колена и тут же убрал руку. Мирабель, не открывая глаз, покачала головой. — Потому что сейчас наша семья обсуждает, куда я поступлю. — А ты?.. — А я никуда не хочу поступать. Во всяком случае, сейчас. Мне нужно… — она неопределенно взмахнула рукой в воздухе и открыла глаза. — Найти себя. — Искать себя можно долго, — Бруно смотрел прямо перед собой, и Мирабель разглядывала его спину, обтянутую песочного цвета футболкой. — Уж поверь мне, Мирабель. Иногда можно даже заблудиться в процессе… И нужен кто-то, кто выведет обратно на дорогу. — Ты не выглядишь потерявшимся. Да и… у тебя хотя бы есть работа, — возразила она, и Бруно хмыкнул, поводя плечами, словно чувствуя ее взгляд. — На стройке, ага. С другой стороны, никто не шпаклюет стены лучше, чем я. — И все-таки. У тебя есть работа, есть приятели, ты знаешь, что тебе нравится и чего ты хочешь… А я не знаю, — она бездумно протянула руку, проводя кончиками пальцев по его спине. — Какие-то планы на год уже есть? — tío Бруно обернулся к ней, и Мирабель осторожно поднялась, упираясь локтями в колени. Он протянул ей стакан, и она допила остатки лимонада. — Поработаю у сеньоры Эскадо. Она только за. Теперь, главное, чтобы наша семья согласилась с моим выбором. Если нет… — Мирабель вздохнула, и Бруно положил ей ладонь на плечо, чуть сжав пальцы. — Ты знаешь, что двери моего дома для тебя открыты. — Знаю. Спасибо, Бруно, — Мирабель прислонилась к его плечу лбом. Он был горячим, но отодвигаться не хотелось. — Знаешь, ты абсолютно точно мой самый любимый tío в семье. — Буду нести это звание с гордостью и закажу себе мемориальную табличку на дверь, — Бруно чуть подтолкнул ее локтем. — Давай, малыш, а то мы сейчас приклеимся друг к другу на такой жаре. — Так… а почему ты вдруг решил к нам нагрянуть? — Мирабель поправила очки, с интересом глядя на него. Бруно загадочно улыбнулся. — О, это сюрприз…***
— Я была уверена, что ты уже перерос свое увлечение этой музыкой, — абуэла недовольно поджала губы, и Бруно пожал плечами, даже не потрудившись изобразить раскаяние. — Ох, прости, мами, я все еще твое главное семейное разочарование. — Нет, Бруно, это исключено! — tía Пепа резко взмахнула руками, чуть не опрокинув чашку мятного чая себе на колени. — Мне сколько лет, не забыл? — Столько же, сколько и мне, — парировал Бруно, постукивая пальцем по столу. — И, поверь, ты выглядишь моложе. — Лесть тебя не спасет, — отрезала tía Пепа, хотя по лицу было видно, что комплимент от брата ей приятен. — Нет, hermano, я уже не девочка, чтобы не спать три ночи подряд, а днем питаться какой-то дрянью в местной забегаловке. — Я так тем более, — поддакнула Джульетта, и Бруно трагически воздел руки к небу. — Вы две вредные старушенции, которые подменили моих сестер! Я вас зову на Rock al Parque, а вы носами крутите. — Они не носами крутят, а проявляют благоразумие, как и любой нормальный взрослый человек, — возразила абуэла, с гордостью глядя на своих дочерей. Tío Бруно закатил глаза. — Как ты деликатно сейчас намекнула, что я ненормальный… — Нет, я просто хочу сказать, что в твоем возрасте, Бруно, стоит уже думать о более… важных вещах, — абуэла сложила руки на груди. — Семья, дети… — У меня уже есть семья, — tío Бруно обвел рукой сидевших за столом. — А что до детей — так я помогал Джул и Пепе нянчить их старшеньких, и мне с головой этого опыта хватило. — И, поверь, мы тебе очень благодарны, — подхватила Джульетта, и Пепа хмуро кивнула. — Но вопрос с этим рок-фестивалем закрыт… — Погодите! — Камило протестующее поднял руки. — Tío Бруно, а почему ты не спрашиваешь подрастающее поколение? Я вот, например, очень хочу туда попасть! Tía Пепа замахала руками, словно ветряная мельница, чуть не опрокинув стакан с холодным чаем. — И думать забудь! Можно подумать, я не знаю, как все эти рок-фестивали проходят… — Ни за что! — поддакнула абуэла, схватившись за грудь. — Мило, ты же всегда был таким хорошим мальчиком! Мирабель сдавленно хрюкнула в ладонь, вспомнив, как этот хороший мальчик мог ругаться, а еще — скольким девушкам он уже успел разбить сердца. — Вот именно! — Камило уставился на маму и абуэлу тем самым особенным щенячьим взглядом, благодаря которому в детстве часто получал лишнюю порцию мороженого. — Я хороший и приличный мальчик, веду себя идеально, и моя юность уже почти закончилась. И когда мне будет столько же, сколько вам, я буду сидеть в одиночестве над бутылкой агуардиенте и лить слезы, оплакивая эти золотые годы… — Не драматизируй! Ох, это у тебя точно от Бруно, — tía Пепа покачала головой и решительно сложила руки на груди. — Вот именно, я не хочу, чтобы ты там напился, сделал татуировку, о которой пожалеешь уже на следующий день… — Эй, ни у кого из вас нет татуировок… ведь нет же? — глаза у Камило загорелись, и Мирабель потрясенно уставилась на свою маму, которая, смущенно кашлянув, отвела глаза в сторону. — Tía Джульетта?! Что?! — Джули! — голос абуэлы прозвучал, словно гром с небес. — Это еще как понимать?! Мирабель заметила взгляд папы — тот смотрел на свою супругу с плохо скрываемым восхищением и, судя по всему, только что заново в нее влюбился. — Нет. Ничего не… — Джульетта, все еще смущенная, прикрыла лицо ладонями, и Агустин, ни капельки не смущаясь, приобнял ее за плечи. — Mi amor, ты не устаешь меня поражать. — Я ее вытащил из тату-салона за пять минут до того, как она набила себе татуировку с изображением какого-то цветка на… — tío Бруно, оживившись, уперся локтями на стол, хитро поглядывая на сестру, и Джульетта, вспыхнув, хлопнула ладонью по столу: — Бруно Мадригаль! — Почему ты мне об этом не рассказал?! — рявкнула абуэла, и Бруно прищурился. — Потому что она моя hermana, разумеется. И вообще, все, что происходит на фестивале — остается на фестивале. — Нет, слушайте, это нечестно, — Камило возмущенно постучал кулаком по столу, заработав сердитый взгляд от своей мамы. — Мами, если я клятвенно пообещаю, что не буду пить, курить, а так же делать тату, ты просто обязана будешь меня отпустить! — И речи быть не может!.. Положение неожиданно спас tío Феликс. Схватив жену за руку и пылко поцеловав ее запястье, он широко улыбнулся: — Пепи, mi vida, я думаю, нам нужно отпустить нашего мальчика. Мы не можем всю жизнь держать наших детей под колпаком, оберегая от малейшего дуновения ветерка… Абуэла, ну правда, пусть мальчик немного отдохнет перед учебой! Альма скорбно покачала головой. — Я боюсь, что он пойдет той же дорожкой, что… — Мама. Поверь, я так поступил не потому что люблю рок-музыку, — огрызнулся Бруно, и абуэла хмыкнула. — Да неужели? — Феликс, но это же не ветерок, это ураган!.. Ох, ладно, — tía Пепа тяжело вздохнула. — Ладно. Но, Бруно, если мой сын вернется с татуировкой или я узнаю, что он пил, или пробовал что-то похуже — я тебя убью, и в суде сама себе буду адвокатом, и меня оправдают по всем статьям! — Я тебя понял, Señora Tormenta , — tío Бруно, просияв, обернулся к Джульетте. — А ты точно не хочешь? — Абсолютно, ты же знаешь, Брунито, я не была поклонницей рока даже в юности… — А я хочу, — выпалила Мирабель, и взгляды всей семьи скрестились на ней. Она даже поежилась от такого внимания, но настойчиво повторила. — Я тоже хочу туда поехать. Правда. — Эти фестивали не место для молодой девушки, — отрезала абуэла, и тут же осеклась, бросив сердитый взгляд на Джульетту, которая негромко кашлянула. — Ну почему? Если Мирабель будет поближе к Бруно, то ничего плохого не произойдет. Я уверена, что моя дочь не из тех, кто теряет голову, почуяв свободу, правда ведь, mi vida? — Спасибо! — Мирабель просияла и только потом спохватившись, обернулась к tío Бруно. — Ты ведь не против? — Следить за двумя буйными подростками вместо одного? Я в восторге, — tío Бруно пожал плечами, сохраняя улыбку. — Все хорошо, малыш, я рад, что ты тоже поедешь. Продолжим приучать тебя к хорошей музыке… Ладно, тогда я покупаю три билета, и ура. Рок-н-ролл никогда не умрет! Он вскинул руку, и tía Пепа обменялась снисходительно-веселым взглядом со своей сестрой. Абуэла прижала ладонь к лицу и голосом пророчицы изрекла: «Добром это не кончится!»***
Камило многозначительно покачал головой, разглядывая багажник машины tío Бруно. — Что? — с легким раздражением поинтересовалась Мирабель. — Ребят, вы какие-то странные, причем, оба сразу, — заявил он, вытаскивая ее куртку с вышитой на спине бабочкой. — Это ненормально — то, сколько вы тусуетесь вместе. — Ох, Мило, и когда ты успел стать экспертом в семейных отношениях? — Мирабель всплеснула руками. — Да не нужно быть экспертом, просто… у него в машине твои вещи, ты остаешься у него с ночевкой, вы вспоминаете какие-то ваши личные шутки… — Камило поежился. — Нет, серьезно, звучит жутковато. — Мило, я у него жила неделю, — бесстрастно сказала Мирабель, складывая руки на груди. — Ты не забыл? Милое семейное торжество, разбитая свеча… Естественно, что он для меня теперь — лучший tío в мире. «Ох, если бы только это» — мысленно добавила она, но Камило уже сконфужено притих. — Извини, — выдавил он, и Мирабель, улыбнувшись, махнула рукой. — Расслабься. Мы едем на рок-фестиваль, веришь? — Ха. Твоя мама чуть не сделала тату, ты в это веришь? Я-то думал, что tía Джульетта всегда была послушной и скромной… Tío Бруно, подошедший к машине, громко рассмеялся на этих словах. — Да если бы. Чтоб вы знали, ваши мамы были теми еще… заразами в молодости. — А ты прям был ангелочком? — поддела его Мирабель, и tío Бруно смущенно хмыкнул, отводя взгляд. — Ладно, признаюсь, я тоже был той еще занозой в… ну да. — Эй, tío Бруно, нам уже восемнадцать исполнилось, ты можешь говорить слово на букву «З» не опасаясь, что испортишь детишек, — развеселился Камило, и tío Бруно отвесил ему шутливый подзатыльник. — Давайте, детишки, забирайтесь в машину. Нам пора выезжать… если вы, конечно, не передумали. Камило поспешно нырнул на заднее сиденье, с комфортом вытягиваясь на всю длину. В ответ на сердитый взгляд Мирабель, он только пожал плечами: — Что? Ты ведь все равно впереди сидишь. — Ну… твоя правда, — Мирабель села на свое обычное место, пристегиваясь и бросая на tío Бруно веселый взгляд. Он выглядел гораздо оживленней, чем обычно, тихо подпевая песням из их сборника, который они составляли вдвоем, ругаясь за каждую песню. На секунду она снова увидела его молодым — того же возраста, что и она сама. Мирабель скользнула взглядом по волосам, собранным в хвост, по тонким губам, и опустила глаза ниже, останавливаясь на руках, державших руль. — Что, малыш? Нервничаешь? — tío Бруно по-своему истолковал ее взгляд, и Мирабель поспешно кивнула. — Ага. Первый фест в моей жизни. — Главное правило — и эй, Мило, тебя это тоже касается, — не разбредайтесь. Людей много, три сцены, везде шум и музыка. Алкоголь, сигареты и все прочее запрещены, как и металлические пряжки, так что имейте это в виду. Но все равно, если вдруг потеряетесь — не мечитесь, как перепуганные цыплята, а тихо-спокойно идите к закусочной. Там точно будет палатка с едой, я вам это гарантирую. Запомнили? — Так точно, команданте, — козырнул Камило и tío Бруно пригрозил ему кулаком. — Все будет хорошо, tío, расслабься. — Ну да, от тебя, по крайней мере, не придется отгонять мужчин, жаждущих близкого знакомства, — хмыкнул tío Бруно, выруливая на шоссе на Боготу, и Камило картинно захлопал глазами. — А вдруг мое очарование сразит всех без разбора? — Камило, я тебя сейчас высажу и будешь добираться пешком, — отозвался tío Бруно, делая музыку погромче. Под Rolling Stones и Led Zeppelin ехать было всяко лучше, чем под ворчание Камило, который никак не мог найти удобное положение. — Такое чувство, что я отец одного очень вредного пятилетнего мальчика, — проворчал tío Бруно, и Камило тут же подхватил: — Папи, мы уже приехали? А теперь? А теперь? — Боже, Камило, заткнись, — застонала Мирабель, и tío Бруно рассмеялся: — Вы, двое, если не успокоитесь, мы расшибемся и попадем на рок-н-ролльные небеса все втроем! Уже на въезде в Боготу ощущалась атмосфера феста — количество машин и людей в характерной одежде просто зашкаливало. Мирабель прерывисто вздохнула, чувствуя сладкую дрожь предвкушения. Все-таки, tío Бруно за прошедшие годы основательно повлиял на ее музыкальные вкусы. Припарковавшись и оплатив стоянку за три дня, Бруно вытащил их багаж из машины, и прищурился. — Так, для начала — отель, потом уже пойдем на площадь… — Срань. Господня. Мадригаль, ах ты старый хрыч! — раздался чей-то голос со спины, и Мирабель оглянулась, замечая двух мужчин — очень смутно напомнивших ей… Бруно обернулся и расхохотался. — Черт побери, Хорхе, Эрнандо! Где б еще встретились! — Это кто? — с ноткой паники прошипел Камило, и Мирабель только покачала головой. Эрнандо — он был почти таким же, как и на той записи, разве что теперь стал чуть полнее, заметил их и звучно хлопнул Бруно по плечу. — Брунито, колись, где ты умудрился подцепить такую горячую штучку? Что, седина в патлы, а бесы в ребра и куда пониже? Бруно нахмурившись, кашлянул, и отступил назад, машинально положив руку на плечо Мирабель. — Эй, Нандо. Это, вообще-то, моя sobrina Мирабель, так что язык попридержи. Эрнандо картинно прижал руки к сердцу и поднял голову к небу: — Боженька, почему ты так несправедлив? Мало того, что у этого патлатого хрыча две горячие сестрички… — Господи, я не хочу об этом знать, — прошептал Камило в священном ужасе, пока Эрнандо продолжал свое пылкое обращение к небесам: — Так еще и его sobrina выглядит так, что я готов умереть у ее ног, а еще лучше между ними… — Заткнись, — Хорхе, уже без длинных волос, беззлобно ткнул его локтем. — Ты смущаешь сеньориту. — Тысяча извинений, — Эрнандо протянул ей руку, и Мирабель неуверенно ее пожала. — Я несу всякую хрень в присутствии красивых женщин. — Не матерись, — сурово отозвался Бруно, но в опасные огоньки в его глазах уже погасли. Неугомонный Эрнандо, не обращая внимания на его слова, с интересом взглянул на Камило: — А этот пацан кто? Тоже родственник или сын? — Упаси меня Боже, — tío Бруно содрогнулся, пока Камило заходился в кашле. — Это мой второй sobrino… — Видимо, сын Хосефы? — Хорхе дружелюбно улыбнулся ему и протянул руку. — Он похож на свою маму… а девушка — дочь Джульетты? Красавица, как и ее мать. — Ладно, мы тут пришли обсуждать семьи, или радоваться жизни? — Эрнандо снова хлопнул Бруно по спине. — Пошли, Rey de las Ratas … — Как-как? — заинтересовался Камило, идя следом, и Эрнандо удивленно оглянулся на него через плечо. — Брунито, ты им что, не рассказывал? — Нет, и вовсе не горю желанием… — А мы горим! — перебил его Камило, с любопытством глядя на Эрнандо. — Правда, Мира?.. Стоп, ты… ты знала?! И ничего мне не сказала?! — Я же не думала, что тебе это интересно, — фыркнула Мирабель, на всякий случай прячась за спиной Бруно. Тот лишь закатил глаза, приобнимая ее за плечи. Камило возмущенно схватился за голову. — Tío Бруно, и ты еще говоришь, что у тебя нет фаворитов среди племянников! — Расслабься, парень, мы тебе обо всем расскажем. — Эрнандо, рассмеявшись, пожал Камило руку. — Мы были шикарнейшей группой, и ваши мамы, к слову, были нашими самыми горячими поклонницами… Ох, до сих пор помню тот помидор, который в меня швырнула Пепита… Мирабель рассмеялась, идя рядом с Бруно (tío Бруно) и чувствуя тепло от его руки на своем плече.***
От грохота музыки внутри все дрожало и вибрировало. Мирабель даже показалось, что она сейчас взорвется изнутри, и она испуганно схватилась за руку tío Бруно. Тот встревожено обернулся к ней и наклонился к уху. — Малыш, все нормально? — спросил он, и от воздуха, скользнувшего по коже, у нее пробежали мурашки. — Просто непривычно, — Мирабель закинула руку ему на шею, почти касаясь губами уха, и попыталась подавить мысль, что ей хочется его поцеловать. Tío Бруно кивнул ей, отодвигаясь, но руки не отнял. Она выдохнула, пытаясь обрести спокойствие, и сосредоточилась на музыке. Мирабель прослушала название группы, но, если не обращать внимания на басы и барабаны, от которых внутри все дрожало, играли они неплохо. Вскоре ее уши привыкли к шуму и она даже несмело подпевала тем песням, которые слышала. Во время небольшого перерыва она огляделась — людей было полным полно, несмотря на поздний час. Неподалеку стояли Эрнандо и Хорхе, отсалютовавшие ей, и она неловко кивнула в ответ, и, заодно убедилась, что Камило никуда не сбежал под шумок. Кузен выглядел таким довольным, что ей даже стало завидно. Мирабель перевела взгляд на tío Бруно, и у нее оборвалось дыхание. Он выглядел настолько… живым и счастливым, что ей почти стало больно. Почувствовав ее взгляд, Бруно снова обернулся к ней. — Нравится? — спросил он — сейчас, пока музыки не было, можно было говорить спокойно. Мирабель кивнула. — Когда-то мы мечтали, что тоже сыграем здесь, — Бруно взглянул на сцену с легкой грустью и пожал плечами. — К счастью, наша группа развалилась раньше, чем мы опозорились на всю страну. А сейчас, малыш, приготовься, будет громко! — он поддел е подбородок пальцем, и Мирабель изнутри пробрало ознобом, не имеющим ничего общего с легким ветерком, обдувшим спину. Мирабель не знала сколько прошло времени, только чувствовала, что еще немного — и она отключится прямо тут, под грохот музыки и хор голосов. Она протерла глаза, в которые словно щедро песка сыпанули, и покосилась на Бруно, который казался таким же бодрым, как и с утра. — Что такое, малыш? Спать хочешь? — спросил он, обхватив рукой за плечи, и Мирабель кивнула, борясь с зевотой. — Мы в палаточном городке ночуем, — отозвался Хорхе. — Если что — пусть девочка поспит, спальники чистые… ну, мой точно чистый. — Мы в отеле остановились, — tío Бруно покачал головой и безошибочно нашел взглядом Камило, который на ногах держался только из чистого упрямства. — Эй, Мило! Давай, ноги в руки и пошли… — Семейный парень, вы только гляньте, — умилился Эрнандо, и Бруно устало взглянул на него. — Я без обид, просто вы смотритесь очень мило. — Иди в задницу, — посоветовал ему Бруно, и Камило захихикал. — О, tío Бруно сказал слово на букву «З»! Я обязательно передам моей маме… — Да-да, пошли… До отеля было минут десять медленным шагом, и Мирабель большую часть пути просто висела на tío Бруно, который терпеливо придерживал ее за талию. — Извини. Мешаем тебе отдыхать, — пробормотала Мирабель, глядя на зевающего Камило, который демонстративно шагал впереди. Бруно слегка прижал ее к себе ближе. — Не переживай. Я, все-таки, тоже не железный, чтобы двое суток не спать. Утром и днем можно будет отдохнуть, или, если хочешь, погулять по городу. — Угу… — в данный момент перспектива пойти куда-то, кроме как в кровать, казалась ей ужасной, и Бруно поняв это, тихо хмыкнул ей в волосы. В отеле они сняли два номера — одноместный для «сеньориты», и двухместный для «сеньоров», и к себе Мирабель добиралась на автопилоте. На кровать она рухнула не раздеваясь, пообещав себе, что примет душ утром… или днем, когда проснется. Шум фестиваля слабо доносился даже через закрытые окна, и Мирабель отключилась на середине какой-то очередной рок-баллады. Проснуться ближе к полудню было довольно необычным опытом, и Мирабель несколько минут сидела в кровати, осоловело хлопая глазами и пытаясь понять, где она, кто она, и какое сейчас тысячелетие. Кое-как придя в себя, она отправилась в душ и сразу почувствовала себя живым человеком. Набросив полотенце на плечи, чтобы не капало с волос, она стукнула в соседнюю дверь, и, услышав бодрое кузеновское: «Заходи!», шагнула внутрь. Камило сидел на кровати, пытаясь расчесать мокрые волосы — видимо, тоже недавно проснулся, из-за двери ванной доносился шум воды. — Ну что, не оглохла? — весело спросил он, и Мирабель картинно приставила ладонь к уху. — А? Что говоришь? Камило расхохотался, падая спиной на кровать. — Круто, — прокомментировал он. — Наш tío играл в группе, он умеет материться и у него в друзьях — потрясающие придурки. Честное слово, еще немного, и я буду считать его нормальным человеком. — Мило, он и так прекрасный человек! — огрызнулась Мирабель с неожиданной злостью. Кузен запнулся и приподнялся на локтях, удивленно косясь на нее. — Да я ведь ничего такого не имел в виду, — пробормотал он, почесывая затылок. — Черт, меня вчера, кажется, комары покусали… Дверь ванной скрипнула, приоткрываясь, и Мирабель успела заметить фигуру tío Бруно в клубах пара. Камило выкрикнул: «Тут Мирабель!» и дверь поспешно захлопнулась. — Черт побери, Камило, спасибо, что хоть предупредил, и я не вышел в чем есть, — раздался голос tío Бруно, и Мирабель покраснев, шарахнулась назад, ударившись спиной в стену. Если ее собственное зрение не соврало, то tío Бруно был раздет. Вообще — не считая полотенца на плечах. — Дай мою сумку… — Я уже ушла! — Мирабель поспешно крутанулась на месте, чуть не врезавшись в дверь. Камило и tío Бруно присоединились к ней в столовой через двадцать минут, когда она почти успокоилась. Во всяком случае, у нее получилось не покраснеть, взглянув на Бруно, что можно было смело считать успехом. — Какие-то пожелания на сегодняшний день? — tío Бруно вел себя как обычно, и Мирабель попыталась расслабиться и не пялиться на него, как озабоченная нимфоманка. Камило пожал плечами. — Может, пойдем на площадь Боливара к твоим приятелям, и вы будете рассказывать о своей молодости? — Нет! — tío Бруно коротко рассмеялся. — Вам это знать совсем не нужно… — Ну уж нет! — Камило взмахнул вилкой, чуть не заехав Мирабель в глаз. — Ой, прости-прости. Нет, tío, я, может, только вчера поверил, что ты не робот, а живой человек… — О, ну да, твоя вера — это то, на чем держится весь белый свет, — беззлобно отозвался Бруно, скользнув взглядом по Мирабель. — Малыш, ты что, не выспалась? Или от сбитого режима штормит? — Ага, именно, — Мирабель поспешно засунула в рот почти половину омлета и чуть не подавилась. — Но я тоже за то, чтобы пойти к Хорхе и Эрнандо. Вдруг они расскажут что-то такое, что ты мне не говорил? — добавила она, и Бруно, застонав, поднял руки, сдаваясь. — О боже мой… Ладно, тогда пойдем в лагерь. Надеюсь, эти двое будут спать сном праведников и ничего вам не расскажут. Камило, прищурившись, перевел взгляд с него на Мирабель. — Эй, tío Бруно, — окликнул он, подтягивая к себе блюдо с эмпанадами. — А если Мира у тебя попросит Луну с неба, ты начнешь строить космический корабль? — Нет, я запущу тебя из катапульты, чтобы ты ее сбил на землю, а сам сиял своим самомнением, заменяя сразу и Луну, и Солнце, — ответил Бруно, и Мирабель сдавленно захихикала, почти падая в свою тарелку.