Seems like a touch, A touch too much Too much for my body Too much for my brain This damn woman's gonna drive me insane She got a touch A touch too much Touch too much — AC/DC. Здесь и далее цитируется эта песня
К искреннему сожалению Бруно, Хорхе и Эрнандо не спали, и Камило сразу начал атаковать их вопросами, которые сыпались, как зерна кофе из дырявого мешка. — Как долго вы играли, какой стиль, какие песни, сколько девчонок успел облапать наш tío, и, Боже, пожалуйста, не отвечайте, но что творили наши мамы?! Хорхе рассмеялся, хлопая себя по колену. — Брунито, ты что, действительно ничего им не рассказывал? — И вам бы не советовал, — проворчал Бруно, садясь рядом с Эрнандо. Мирабель, поколебавшись, устроилась сбоку, поближе к Камило. — О девчонках уж точно нечего рассказывать… — О да, потому что мы сбились со счета, — подхватил Эрнандо, и Бруно ткнул его локтем. — Для тебя все цифры больше нуля — это уже высшая математика, Нандо. — Ну, мы в основном играли чужие песни. Наше собственное творчество было чем-то вроде: «Собери лучшее из всех групп, которые знаешь, и сделай их этого чудовищную какофонию, приправив пафосными текстами, где в конце все обязательно умирают», — Хорхе, запрокинул голову, посмеиваясь в небо. — А как долго… всю среднюю и старшую школу, потом уже нам пришлось уехать сюда. Что про ваших мам — это была наша группа поддержки, за что им, конечно, спасибо. Но Пепита и правда могла запустить в нас то помидором, то виноградиной… Правда, мы все научились уворачиваться, — закончил он со смехом. Мирабель еще никогда не чувствовала себя так хорошо — ей хотелось, чтобы этот фестиваль никогда не заканчивался. Близился вечер, солнце потихоньку ползло вниз, и удушающая жара отступала. А когда Хорхе, хмыкнув, нырнул в их с Эрнандо палатку и достал гитару, они с Камило дружно завопили, топая ногами по земле. — Давай, Брунито, не ломайся, как монашка перед священником, — Эрнандо подтолкнул его локтем. — И не надо рассказывать, что у тебя пальцы уже не те, или практики не хватает, игра на гитаре — это как секс, главное начать, а там уже тело само все вспомнит и пойдет, как по маслу. Мирабель подавилась воздухом от такой аналогии, но кроме нее, кажется, больше никто не смутился. Бруно, поворчав, что эту гитару в последний раз настраивали не иначе как лет двадцать назад, начал играть. Хорхе, кивнув, отбивал ритм по своему колену, а Эрнандо запел — и, на удивление, голос у него оказался действительно неплохим, и теперь он уже не фальшивил: — I see a red door and I want it painted black… Остальные тоже подтянулись ближе, и скоро старый хит пела уже половина лагеря. Мирабель молча смотрела на tío Бруно и его друзей, остро жалея, что забыла телефон в номере — ей бы хотелось заснять это на видео. — Они были бы звездами Youtube, — пробормотал Камило и громко засвистел, когда песня закончилась. — Tío, ты крут! Какая-то девушка, может, на пару лет старше самой Мирабель, громко свистнула, показывая Бруно большой палец. — А ты здорово играешь! Может, научишь меня? — она рассмеялась, и Эрнандо горестно взвыл. — Сеньорита, да зачем вам этот старый хрыч, я вас тоже всему научу! — девушка замотала головой, с хохотом прячась за спину подруги, Камило почти лежал на земле, сдавленно хихикая, а Мирабель застыла с улыбкой, которая словно приклеилась к губам. Внутри скрутился водоворот из злости и темной, глухой ревности. Хотелось рявкнуть: «Он мой!..» Верно. Он ее tío, и стоило бы напоминать себе об этом почаще. Обернувшись, Мирабель увидела, что Бруно очень внимательно смотрел на нее. Второй вечер пошел легче — возможно, ее уши уже достаточно адаптировались к грохоту, или звукооператоры что-то подкрутили в настройках, но Мирабель не казалось, что ее сейчас разорвет изнутри на кусочки. Сцены, правда, видно не было, и она то и дело подпрыгивала на цыпочках, пытаясь разобрать хоть что-то. — Эй, девочка, — Эрнандо осторожно похлопал ее по руке, и Мирабель обернулась к нему. — Хочешь, могу подсадить? Он показал на свои плечи, и Мирабель замялась, растерянно глядя на него. — Я… ну, не очень легкая, — пробормотала она, и Эрнандо подмигнул. — Девочка, поверь, мужчины гораздо крепче, чем ты думаешь. Опять же, уж прости, что снова несу хрень, но если я умру с твоими бедрами на плечах — это будет пропуск в рай… — Нандо. — Мирабель подпрыгнула, почувствовав ладонь tío Бруно у себя на плече. — Я тебя, конечно, очень рад видеть и считаю почти что своим братом, но если ты не перестанешь подкатывать к моей sobrina, я тебя убью. Эрнандо беззлобно рассмеялся, вскидывая руки ладонями вперед. — Я понял, понял! Не рычи так на меня, Брунито, она твоя девочка… Внутри словно что-то взорвалось от этих слов, и Мирабель быстро повернулась к сцене, делая вид, что это сейчас — единственное, что ее интересует. «Твоя девочка» — Извини за него, — Бруно продолжал придерживать ее за плечо, и Мирабель чувствовала расходящийся от этого места жар. — Нандо периодически действительно ведет себя, как придурок… но идея неплохая. Хочешь? Мирабель страдальчески взглянула на него, пытаясь понять: tío Бруно шутит или издевается над ней? Однако, он был серьезен, и в ответ на ее взгляд только пожал плечами. — Я не думаю, что сломаюсь под тобой, малыш. Мирабель покосилась на Камило, который очень талантливо изобразил избирательную глухоту, слепоту и общий паралич, и кивнула. Она вряд ли бы сказала, какая группа выступала на сцене, какие были песни и что вообще происходило вокруг, потому что все мысли были сосредоточены на том, что ее tío Бруно, черт побери у нее между ног. Она испуганно вцепилась в его волосы, и, когда Бруно качнулся, почувствовала его ладони на своих коленях, что вызывало волну мурашек, прокатившихся у нее по позвоночнику. — У тебя все хорошо, Мирабель? — Бруно чуть повернул голову, бросая на нее короткий взгляд, и Мирабель вымучено улыбнулась. — Я в полном порядке. Господи, я сейчас кончу посреди парка Симона Боливара, потому что голова моего tío у меня между ног. Видит бог, было очень сложно воспринимать Бруно, как своего родственника, особенно сейчас. Мирабель глубоко вздохнула, пытаясь обрести дзен, и сосредоточилась на музыке. Через три песни она вернулась с небес на землю, и Бруно с хрустом размял шею. — Я говорила, что слишком тяжелая, — виновато протянула она, пользуясь временным затишьем, и Бруно небрежно махнул рукой. — Мирабель, не говори ерунды, а? Черт, где Камило?.. — Мирабель встревожено завертела головой, пытаясь найти кузена взглядом. — Спокойно, пацан с Хорхе, — Эрнандо, заметив их беспокойство, помахал рукой. — Ты же знаешь моего брата, рядом с ним парнишка все равно что у ангела под крылышком… — Хорхе из нас самый уравновешенный, — пояснил Бруно в ответ на непонимающий взгляд Мирабель. — Эрнандо самый раздражающий… — Вообще-то, я самый обаятельный, а Бруно — самый умный. Мы идеальное трио, — Эрнандо расправил плечи и гордо выпятил грудь вперед. — ¡Reyes de las Ratas! Мирабель рассмеялась — она уже знала, что будет скучать по приятелям Бруно, и по нему самому, такому, каким он был в эти дни: расслабленный, веселый, словно превратившийся в ее ровесника. Показались Хорхе и Камило, держащие в руках стаканы с газировкой. — К сожалению, у меня нет третьей руки, а тащить в зубах я постеснялся, — заявил Камило, протягивая Мирабель стакан. — Сейчас сгоняю за еще одним… — Да мы и из одного выпьем, да? — спросила Мирабель, оборачиваясь к Бруно, и он рассеянно кивнул. Камило скривился. — Фу, Господи. Это все равно что целоваться через стакан… — Только если ты сверх-озабоченный человек, которой и в фонарном столбе что-то не то увидит, — отозвался Бруно, беря газировку. — Что завтра? — А завтра мы вас покидаем, — развел руками Хорхе, и Эрнандо с кислой миной кивнул, подтверждая его слова. — Там уже нет ничего интересного, ну, для нас, да и… За мамитой надо следить, сам понимаешь. — Передавайте от меня привет сеньоре Розе, — искренне отозвался Бруно, и Эрнандо кивнул, теряя дурашливость. — Брунито, старый ты хрыч, не пропадай опять, ладно? — Бруно шагнул вперед, и Хорхе и Эрнандо крепко стиснули его. — Я к вам заеду на следующих выходных? — Если ты серьезно, то да. Мы тебе рады всегда… Мирабель деликатно отошла в сторону, мелкими глотками цедя газировку. Камило смерил ее странным взглядом. — Тебя реально не смущает, что tío Бруно пил из этого стакана? — И это у меня спрашивает человек, который в детстве зубы чистил раз в неделю, — Мирабель показала ему язык, и Камило кивнул. — Ладно, уела.***
Единственное, что омрачало следующий день, так это понимание, что завтра после полудня они двинутся домой. Хорхе и Эрнандо уехали после обеда, снова взяв с Бруно обещание не пропадать, и Эрнандо на прощание попросил передать «страстный привет с поцелуем огненной Пепите», на что Камило притворился, что его сейчас стошнит. — Я и забыл, как люблю этих двух придурков, — задумчиво признал Бруно, пока они сидели в столовой отеля. — Tío, слушай… а почему ты так не любишь говорить о своем прошлом? — Камило деловито уплетал обед, и Мирабель только позавидовала его метаболизму — кузен мог есть, как слон, но выглядел при этом тощим, как жердь. — Потому что. — Очень исчерпывающий ответ… Мира, а ты давай, спроси, — развеселился Камило, и Мирабель бросила на него тяжелый взгляд. — Камило, ешь молча, а? На третий день оставили не такие «тяжелые» жанры, и Мирабель вскоре поняла, что отбивает ногой ритм одной из песен. — Это кто? — перекрикивая музыку спросила она, и Бруно наклонился к ней, машинально положив руку на поясницу. — The Black Cat Bone. Нравится? — Очень! — Мирабель притопнула, чуть покачивая бедрами, и ойкнула, когда Бруно крутанул ее на месте. — Давай-ка, малыш, потанцуем! Вот поэтому рок-н-ролл никогда не умрет! Она расхохоталась, следуя за музыкой и его движениями. К счастью, не только они танцевали, так что никто не смотрел на них, как на чудиков. Мирабель вскрикнула, когда Бруно резко закрутил ее волчком, а затем наклонил ее к земле и поднял, так, что очки чуть не слетели у нее с носа. Все еще посмеиваясь — и совсем немного задыхаясь, — она поправила их и машинально закинула руки ему за шею, слегка покачиваясь из стороны в сторону… и замерла, осознав как они выглядят со стороны. Даже странно, что Камило никак не прокомментировал эту ситуа… Стоп. А где?.. — Где Камило?! — tío Бруно вскинул голову, моментально разжав руки. — Черт, Пепита мне голову оторвет… — Он же не мог потеряться, правда? — Мирабель завертела головой, пытаясь найти ярко-желтую футболку, но в пестрой толпе это было не самой простой задачей. — Так, пошли к палатке с едой… Надеюсь, он там. Возле палатки его не оказалось, возле туалетов и внутри — тоже, и они принялись кружить по парку, вскидываясь на каждое желтое пятно, попадавшее в поле зрения. — Боже, я чувствую себя нерадивой мамашей, которая потеряла своего гиперактивного ребенка в парке аттракционов, — пробормотала Мирабель, привстав на цыпочки. Бруно понимающе хмыкнул. — Ну а я тогда — нерадивый папаша… Стоп, вот он! Камило, где-то уже ухитрившийся напиться, отчаянно клеился к какой-то фигуритстой блондинке, совсем не замечая двух мрачного вида парней, следивших за каждым его движением. Tío Бруно быстро обхватил Камило за плечи, настойчиво уводя в сторону, и послал парням извиняющуюся улыбку. — Простите, это наш семейный чудик, он хороший, но иногда ведет себя, как придурок, — выпалила Мирабель, и парни, переглянувшись, миролюбиво кивнули ей. Дотащить пьяного кузена до отеля было той еще задачей, учитывая, что Камило порывался то продолжить знакомство с блондинкой, то доказать мрачным бугаям, что он тоже ого-го как силен… — Больше никогда, — выдохнул Бруно, заталкивая Камило в их номер. К счастью, кузен перешел из буйной стадии в тихую, и мирно рухнул на кровать, крепко прижав к себе подушку. — Чтоб я еще раз поехал на рок-фестиваль хоть с кем-то… — Эй, а я? — возмутилась Мирабель. Камило сонно всхрапнул, обнимая подушку. — Ладно, с тобой еще согласен, ты хотя бы не пристаешь к блондинкам, не напиваешься и даже не рвешься в тату-салон с воплем: «Пусть наша мамуля утрется, я хочу ландыш на за…» — Бруно осекся, и сухо откашлялся. — Я тебе этого не говорил. В общем, ведешь себя как приличный человек. Мирабель еле слышно хрюкнула, представив свою маму — вот только в два раза так младше — рвущуюся к тату-мастеру с грозным воплем… — Дайте поспать, а? — простонал Камило, накрывая голову подушкой. — Не знаю как ты, а я хочу ему на голову мусорное ведро вывернуть, — пробормотала Мирабель, и Бруно негромко рассмеялся. — О да, малыш, ты не одинока в этом… — Господи, да заткнитесь вы уже! — Камило брыкнул ногой, чуть не свалившись с кровати, и Мирабель поспешно зажала рот ладонью, пытаясь удержаться от хохота. Его футболка задралась, обнажая поясницу, и Мирабель почувствовала, как внутри все аж зазудело от жгучего желания мести. — Бруно, — прошептала она, молитвенно сложив руки на груди. — Скажи, что ты думаешь о том же, о чем и я! Бруно посмотрел на спящего sobrino и расплылся в коварной улыбке. — Определенно! Давясь хихиканьем, они осторожно, чтобы не разбудить похрапывающего Камило, вытащили из сумки Бруно черный маркер. Рисовать взялась Мирабель — как человек с более прямыми руками, по словам Бруно. Устроившись сбоку от своего кузена, она на мгновение застыла с занесенной рукой. — Нет, ну «клеймо проститутки» я ему не нарисую, так уж и быть… — пробормотала она и начала аккуратно водить маркером по спине кузена, пока Бруно караулил его сон, напевая колыбельную, когда Камило начинал ерзать. Закончив рисунок, Мирабель кивнула и они вдвоем выскочили из номера отеля, уже за дверью заходясь в хохоте. — И вот так каждый раз, — Бруно, все еще посмеиваясь, привалился спиной к стене, и Мирабель непонимающе глянула на него. — Любой рок-фестиваль обязательно закончится либо пьянкой, либо случайным сексом. — Или татуировкой, — подхватила Мирабель, и Бруно снова рассмеялся. Он скользнул взглядом по ее ногам, чуть задерживаясь на крае ее шорт, и быстро поднял глаза к ее лицу. — Или татуировкой… Кстати, что ты ему нарисовала? — Хамелеона. Как ты думаешь… — Думаю, Пепита меня убьет, но черт возьми, оно того стоило… Ну что, малыш, как впечатления? — Потрясающе, — искренне отозвалась она. — Вы трое — вы должны чаще встречаться, и, черт, tío, ты отлично играешь! — Ты мне безбожно льстишь, — Бруно рассмеялся, наклоняя голову. — Расходимся по кроватям? Мирабель глубоко вдохнула, и выпалила: — Пошли в бар. Нет, я серьезно, — быстро добавила она, когда Бруно ошарашено взглянул на нее. — Камило, значит, светится, как рождественский вертеп, а мы с тобой трезвые? Это нечестно. — Беру свои слова назад. Отныне я буду ездить на рок-фестивали в гордом одиночестве, — Бруно покачал головой и протянул ей руку. — Пошли. Восстановим мировую справедливость.***
Бар, что ожидаемо, был набит битком, но им удалось занять два освободившихся стула возле стойки. — И чем же ты, querida, решила напиться? — уточнил Бруно, и Мирабель беззаботно пожала плечами. — Полагаюсь на твой вкус. — Madre de Dios, чем мы занимаемся, — Бруно на секунду прижал ладонь ко лбу и махнул рукой. — Пять шотов «Медельина» мне и сеньорите. Учти, если начнешь вешаться на шею охраннику — я сделаю вид, что мы незнакомы. — А вот и неправда, — Мирабель показала ему язык, подпирая голову ладонью. — Ты меня любишь и не дашь в обиду. — Да уж, малыш, в этом и беда, — Бруно выпил первый шот и знаком предложил ей последовать его примеру. Мирабель с трудом продышалась от крепкого рома и с сомнением покосилась на оставшиеся четыре стопки. — Итак, — она с деловым видом обернулась к Бруно. — Настало время приоткрыть еще одну семейную тайну. Что было у Эрнандо и моей tía Пепы?! Я клянусь, что ни за что и никому не расскажу… Бруно сдавленно рассмеялся. — Ха, тут не обойтись без предыстории. Эрнандо был вечным троечником, и однажды Пепа сказала, что если он сдаст переводные экзамены на одни E и S — она его поцелует. Мирабель подавилась воздухом и раскашлялась, роняя голову на барную стойку, и Бруно похлопал ее по спине. — Только не говори мне, что… — Да! Эрнандо сделал невозможное. Его мама была в шоке, учителя не верили глазам, но… — Бруно, все еще посмеиваясь, смотрел на нее, машинально поглаживая по спине, и Мирабель сглотнула. Поспешно отвернувшись, она прикончила второй шот и Бруно, хлопнув себя по лбу, выпил стопку. — Так… это была история любви? Разбитые сердца, драма и накал страстей? — уточнила Мирабель, и Бруно покачал головой. — Нет, нет, что ты. Просто поцелуй, и только. Мы были редкими придурками… Впрочем, я и сейчас недалеко ушел, взять хотя бы то, что я сижу в баре с тобой, — он улыбнулся, и Мирабель шутливо ткнула его под ребра. Музыка в баре играла не так громко, как на самом фесте, но все равно ощутимо. Положив голову на барную стойку, она прикрыла глаза, машинально отбивая ритм новой песни. — Ого, они решили поставить AC/DC? — одобрительно пробормотал tío Бруно и поперхнулся, когда началась сама песня.It was one of those nights when you turn out the lights And everything comes into view She was takin' her time I was losin’ my mind There was nothin' that she wouldn't do It wasn't the first, it wasn't the last She knew we was makin' love I was so satisfied, deep down inside, Like a hand in a velvet glove
Мирабель приоткрыла один глаз, затем второй, чувствуя, как щеки начинают гореть. — В этом альбоме у них очень… вольные тексты, — пробормотал Бруно, не глядя в ее сторону. Мирабель кивнула, рассматривая оставшиеся три шота. Пить уже не хотелось, а слова песни отдавались гулом внутри тела.She had the face of an angel smilin' with sin The body of Venus with arms Dealin' with danger strokin' my skin Like a thunder and lightnin' storm It wasn't the first, it wasn't the last It wasn't that she didn't care She wanted it hard, wanted it fast She liked it done medium rare
Она не хотела смотреть на Бруно — но все равно взгляд то и дело соскальзывал на его профиль. Она следила, как он еле ощутимо постукивал по барной стойке пальцами, отбивая ритм, как его губы беззвучно шевелились, подпевая словам. «Просто одно прикосновение — и этого уже слишком много». Мирабель поняла, что смотрит на его губы слишком пристально, когда Бруно обернулся к ней и непонимающе приподнял бровь. — Что, малыш? — Ничего, — Мирабель спешно отвернулась, понимая, что у нее горят щеки. — Думаю, нам уже пора. Бруно легко поднялся на ноги и протянул ей руки. «Одного прикосновения уже слишком много» — Мирабель качнуло, и Бруно обхватил ее за талию. — Голова сильно кружится? Мирабель? — он дотронулся до ее подбородка, приподнимая лицо, и Мирабель зачарованно уставилась на его губы. — Что такое? — Бруно… — медленно сказала она, машинально перебирая волосы у него на затылке и чувствуя, как его пальцы подрагивают на ее талии. — Ты очень красивый. Был раньше. И сейчас. — Ты просто выпила слишком много. Мирабель покачала головой, чувствуя, как шумит кровь в ушах. — Нет, серьезно. Ты красивый. Веселый. Умный. Знаешь, о чем я думала, когда смотрела ту запись с вашим выступлением? — Что мы лажаем в пяти случаях из шести? — Бруно пытался говорить весело и беспечно, но она чувствовала его руку у себя на талии, чувствовала расходящийся от нее жар. — Что я хочу тебя. И я все еще хочу тебя, tío. — Малыш. Ты выпила. И я тоже, — глаза у него казались черными, и Мирабель упрямо мотнула головой. — Я знаю, что говорю. Я думаю об этом весь последний месяц. — Мирабель… — Поцелуй меня. Если ты тоже хочешь этого, то поцелуй меня, Бруно, — шепнула она. «А сейчас он отшатнется с гримасой ужаса и скажет, что я отвратительная…» — все эти мысли пронеслись вихрем, но Бруно скользнул языком по ее губам, и в голове осталась только звенящая пустота. Видит Бог, она действительно пыталась относиться к нему, как к родственнику, но сейчас, когда Бруно прижимал ее к стене бара, а его руки сжимали ее спину под футболкой с принтом Нирваны, она видела в нем мужчину. Мирабель шевельнулась, закидывая на него ногу, и его ладонь моментально обхватила ее бедро, слишком близко к краю шорт. — Гореть мне в аду, — пробормотал он, целуя ее под челюстью. — Гореть мне в аду, малыш, мы не должны… — Я буду гореть рядом, — выдохнула Мирабель, двинув бедрами по его ноге — в глазах вспыхнули яркие пятна, и ей пришлось крепко сжать зубы, чтобы не застонать слишком громко. — Идем? — Куда? В моем номере спит пьяный племянник, — Бруно тяжело дышал, а его пальцы вытанцовывали у нее на бедре, скользя под край шорт. — Ну, у меня такой проблемы нет… — Значит, отель? — Бруно с видимым усилием отступил назад, глядя ей в глаза, и Мирабель кивнула. — Тогда не уходи далеко. Она проследила, как Бруно расплачивался с барменом, и заметила его очень понимающе-равнодушный взгляд, скользнувший по ним: действительно, сколько таких парочек он видел, сколько еще увидит… Бруно прижал ее к двери номера, стоило ей закрыться. Еще один поцелуй, и еще, с каждым разом все глубже, все смелее, и Мирабель протестующее замычала, когда его руки поползли ниже пояса шорт. — Что? Остановиться? — Бруно оторвался от ее губ, и она замотала головой. — Может, переместимся в более удобное место? Кровать, например?.. — Все, что захочешь, — Бруно неожиданно лизнул ее шею, и она судорожно вздохнула, цепляясь за его футболку. — Все нормально? — Будет еще лучше, если ты снимешь вот это, — ткань медленно поползла наверх, и Мирабель стиснула зубы, борясь с желанием самостоятельно ее сдернуть. Бруно швырнул смятую футболку на пол, и Мирабель, толкнула его к кровати, мгновенно забираясь верхом. Бруно подергал ее за футболку, и Мирабель кивнула, поднимая руки и позволяя ее снять. Очки, зацепившись за воротник, съехали с лица, и она небрежно отбросила их на тумбочку. Его губы сразу прижались к ее ключицам, и Мирабель вздрогнула, зарываясь пальцами в его волосы, пока застежка ее лифчика расстегнулась, словно по волшебству. Они были ближе друг другу, чем обычно, между их телами — ну, сверху так точно, не было никаких преград, и это было очень далеко от привычного положения вещей. Она видела россыпь веснушек на его плечах и прошлась по ним губами, слегка прикусив его шею. Бруно тихо рассмеялся, скользя ладонями выше по ее телу. — И как мы это объясним, м? — Комары покусали, — пробормотала Мирабель, оставляя еще один след, на этот раз у него на ключице. Его ладони осторожно сжали грудь, обводя большими пальцами возбужденные соски, и у нее вырвался полу-стон, полу-всхлип. Мирабель поерзала, чувствуя, как шов джинсовых шорт впивается в промежность, и тихо охнула, когда Бруно опустил руки на ее ягодицы, прижимая к себе еще ближе. — Не мешает? — тихо спросил Бруно, проводя ногтями по ткани. — Немного мешает… Хочешь их снять? — она чувствовала себя непривычно смелой и решительной, и Бруно расстегнул пуговицу ее шорт. Его руки были в опасной зоне, и воздух стал еще жарче, когда молния с еле слышным потрескиванием разошлась. Мирабель рвано хватанула воздух ртом, приподнимаясь на коленях, и он потянул шорты вниз. Не удержавшись, она соскользнула на кровать и услышала, как ее одежда упала на пол с глухим звуком. Бруно развел ее ноги коленом, нависая над ней на согнутых руках и глядя в глаза, и Мирабель обвела руками его спину, чувствуя крепкие мышцы — и бегущие по коже мурашки. — А тебе ничего не мешает? — поддразнила она его, закидывая ногу ему на пояс и красноречиво двинув бедрами. Бруно куснул ее за основание шеи, и она вскрикнула, выгибаясь навстречу. — Может, ты хочешь помочь с этим? — тихо спросил он, и Мирабель кивнула. — Хочу. Я очень хочу этого. Бруно медленно выпрямился, садясь на колени, и она осторожно дотронулась до пояса его джинсов. Это ведь будет точкой невозврата, верно? Бруно обхватил ее лицо ладонями, заглядывая в глаза. — Мирабель. Не бойся меня остановить и сказать: «Нет». Я услышу тебя. Хорошо? Она кивнула и потянулась к его губам. Уже неторопливо, уже без спешки, наслаждаясь каждым касанием, запоминая… Пальцы словно сами собой расстегнули молнию джинсов и она на секунду дотронулась до его возбужденного члена. Бруно содрогнулся, рефлекторно толкаясь в ее ладонь, и низ живота налился тягучим жаром. — То, что сказал Эрнандо, — пробормотала она ему в губы, продолжая ласкать его через ткань боксеров, и Бруно чуть отстранился, придерживая ее за бедра. — То, что игра на гитаре — это как секс. Это правда? — Что-то общее есть, — он слегка сжал пальцы, вызвав у нее тихий стон. — Ты меня научишь? — Играть на гитаре? — он улыбнулся ей в губы, проводя пальцами по резинке ее трусов, и Мирабель решительно выдохнула: — И этому тоже. — Да. Он уронил ее обратно на кровать, его джинсы свалились на пол, и Мирабель часто задышала, чувствуя его губы на своей груди, и скользнувшую под пояс нижнего белья ладонь. Мирабель застонала, подаваясь навстречу. Бруно негромко рассмеялся, дразня соски языком и неторопливо лаская ее снизу. У него действительно были охуенно чуткие пальцы. Мирабель застонала, ерзая в кровати, впиваясь ногтями в его плечи. — Бруно! Пожалуйста… — Все, что ты захочешь, querida… — Бруно приподнялся на локте, заглядывая ей в лицо, и Мирабель, задыхаясь от желания, шепнула: — Ты можешь меня поцеловать… ниже? — Ты станешь причиной моей смерти, — он замер, а затем, быстро поцеловав ее в губы, опустился ниже. Мирабель приподняла бедра, помогая снять белье и, вскрикнув, прижала ладони ко рту, гася звуки. Бруно целовал внутреннюю сторону бедер, дразнящее неторопливо, и когда его язык скользнул между половых губ, ее словно ударило током. Мирабель хрипло вскрикнула, подаваясь навстречу его прикосновениям, зажимая рот ладонью. Она читала много любовных романов, но никакие, даже самые откровенные книги не могли подготовить ее к тому, как это ощущалось на самом деле. Всего было слишком много для нее, это почти оглушало, доводя до истерических всхлипов. Она дрожала, машинально стискивая ноги и тут же пытаясь их раздвинуть, перед глазами плавало желтое марево, от которого становилось все жарче и жарче, и… Мирабель выгнулась, глядя в пустоту широко распахнутыми глазами. Дыхание сбилось, все внутри кричало от удовольствия, но у нее вырвался только еле слышный вздох. Бруно поднял голову, и Мирабель, даже не раздумывая, села в кровати, притягивая его к себе. Это не было чем-то нежным и целомудренным, это был абсолютно голодный, жадный поцелуй, и Мирабель чувствовала слабый привкус рома — общий для них обоих, чувствовала, как борода покалывает ее кожу, чувствовала собственный вкус — и черт возьми, этого тоже было слишком много! Она резко опустила руки, поддевая край его белья. — Я хочу этого, Бруно, я… — Мир-рабел-ль? Мира-а-а! — в дверь заколотили, и они замерли, глядя друг на друга. Камило снова постучал в дверь. — Мира-а-а? Ты тут? Где tío Бруно? Ему звонит м-моя мама, а ес-сли я ей щ-щас отвечу, она нас-с убьет… Мира-а? Твою мать, мне крышка… Тихо причитая, Камило, судя по звукам, отошел от двери. Мирабель, словно сквозь вату, услышала приглушенный звонок своего телефона и испуганно взглянула на Бруно. На своего tío Бруно. С которым она только что… Бруно сел, проводя рукой по лицу, словно стирая наваждение, а мобильник продолжал надрываться где-то в тумбочке. Мирабель перевернулась, открывая ящик и глядя на фотографию своей мамы, высветившуюся на экране. — Д-да? — Ох, mi vida, вот ты где! — взволнованно сказала Джульетта. — Мира, у вас все хорошо? Пепа пыталась дозвониться Камило, но у него выключен телефон, а мой брат не отвечает… Да. Ее брат, который сейчас надевал джинсы, не производя никакого шума. Ее брат, который только что довел ее до оргазма языком, и если бы не звонок семьи, они бы пошли гораздо дальше. — Все отлично, мами, — Мирабель сглотнула, глядя на то, как Бруно натягивает футболку. — Мы были все вместе, сейчас как раз вернулись в отель. Мило просто забыл телефон в номере, и тот, наверное, разрядился, а Бру… tío Бруно, наверное, в ванной. Я сейчас загляну к ним… — Не торопись, — Джульетта, выдохнув, передала информацию tía Пепе. — Просто мы немного волнуемся за вас. — Все хорошо, — повторила Мирабель, глядя на Бруно, стоявшего у двери. — Все просто отлично, мама. Отключив телефон она закрыла лицо ладонями, мечтая провалиться сквозь землю. Следы от его поцелуев все еще горели на коже. — Я подышу воздухом. Надо… остыть, — Бруно вышел из ее номера, и Мирабель очень захотелось рассмеяться. Или разреветься.***
Первые полчаса она провела лежа в кровати и бездумно таращась в потолок номера. В коридоре раздались заплетающиеся шаги Камило и тот снова пару раз стукнул в ее дверь, завывая, как заправский зомби из старых хорроров, разве что вместо: «Мозги-и-и!» он твердил: «Мира-а-а-а!». Через час она нашла в себе силы встать и собрать валявшуюся на полу одежду. Через два часа она поняла, что больше не выдержит этого молчаливого диалога с самой собой. Мирабель надела джинсы вместо шорт, самую плотную футболку и очень жалела, что куртка осталась в машине у Бруно. Заглянув в соседний номер, она увидела спящего поперек кровати Камило и вышла из отеля. Бруно стоял возле низкого заборчика с декоративными цветочками, и она подошла к нему. — Мирабель. — Она молча взглянула на него, и Бруно выдохнул, на секунду запрокидывая голову к небу. — Я мудак и повел себя по-мудацки. И я не говорю «Прости», только потому, что такие вещи, вообще-то, нельзя прощать… — Подожди, — Мирабель протестующее вскинула руку, но Бруно покачал головой. — Нет, малыш… Мирабель. Я договорю. Мы выпили. Мы родственники. И это… то, что почти случилось — это оши… — Не говори, что это было ошибкой! — прошипела Мирабель, перебивая его. Из парка все еще слышалась музыка, рок-фестиваль догорал последние часы, а небо уже начало терять черноту на востоке. — Когда ты меня забрал с остановки, три года назад, это было ошибкой? — Нет, и именно поэтому то, что случилось — это полный пи… — Тогда какого черта?! — Мирабель, не выдержав, топнула ногой. — Я принимала более чем активное участие во всем происходящем, если ты не забыл. И поверь, когда ты меня посадил себе на плечи на концерте, я была трезвой, и знаешь, чего я тогда хотела? Оказаться с другой стороны твоей головы. Мы с тобой танцевали трезвыми, и я видела, как ты на меня смотришь — тоже трезвый! Если уж так хочешь кого-то обвинить, то вот тебе такой вариант: мы оба мудаки сегодня. Потому что это я потащила тебя в бар. — Нет, девочка моя, — Бруно взглянул ей в глаза. — В этом случае у нас нет никакой справедливости. Я старше. Ответственность на мне. То, что я с тобой сделал — да меня убить за это мало. Мирабель молчала, глядя в землю. Это все было… неправильно. Она была неправильной. Вся ее жизнь была неправильной. Бруно дотронулся до ее плеча. — Малыш. Твоей вины здесь нет. Ты меня слышишь? — Иди ты к черту, — Мирабель сжала зубы, цепляясь за его руку. — Я тоже виновата. Я хотела этого. Я хотела тебя. И ты… — Вся беда в том, что я не должен тебя хотеть! Мы не должны хотеть друг друга! Они оба замолчали. Небо постепенно светлело, и наконец, Мирабель нарушила тишину. — Ты сказал, все что происходит на фесте — остается на фесте. — Мирабель… — Нет, дослушай, — она упрямо мотнула головой. — Если мы оба притворимся, что ничего не было… — Это невозможно. Я это помню. Ты это помнишь. Ничего не выйдет, — Бруно передернул плечами. — Мы не сможем мило улыбаться за семейным ужином, сидя бок о бок, как будто ничего не было. — Тогда… все закончится здесь? — Мирабель было тяжело говорить, горло словно забило песком, и Бруно коротко кивнул. Утром Камило бледной тенью выполз из номера. Держась за голову, он кое-как доковылял до столовой, где с немой благодарностью взглянул на Бруно, заказавшего ему тарелку Caldo de costilla. — Обещаю, больше никогда ничего крепче пива в рот не возьму, — поклялся он, ополовинив тарелку. Мирабель хмыкнула, рассеянно размешивая панелу в своем кофе. Они с Бруно так старались вести себя естественно и непринужденно, что даже страдающий от похмелья Камило понял, что что-то не так. — Вы вчера что, поссорились? — спросил он, переводя взгляд с Бруно на Мирабель и обратно. — С чего ты взял? Все в порядке. Правда ведь, Мирабель? — Бруно пожал плечами, коротко улыбнувшись Мирабель — внутри все словно сжалось, от воспоминания о его губах, его вкусе, его… — Абсолютно! — Мирабель подперла голову кулаком. — Тебе просто кажется. — Ладно. Кажется — так кажется, — покладисто согласился Камило, все еще бросая подозрительные взгляды в их сторону. — А где вас ночью носило? Я к тебе стучал… — На фесте были. Дотащили тебя до номера и пошли дальше веселиться, — Бруно смотрел в сторону, и Мирабель прикусила щеку изнутри. Да уж, повеселились. Камило смущенно кашлянул и постучал ложкой по тарелке. — Пожалуйста, tío, Мира… Не говорите маме, ладно? — Договорились, — Мирабель кивнула ему, поднимаясь с места. Стоило собрать вещи, и найти в себе силы чтобы выдержать три с лишним часа в дороге рядом с Бруно. С tío Бруно. Она как раз закончила складывать футболку с принтом Нирваны, уже пообещав себе ее сжечь, едва они вернутся домой, когда из соседнего номера раздался вопль. Уронив футболку на кровать, Мирабель выскочила в коридор, врываясь к Бруно и Камило — и прижала ладонь ко рту, давясь хохотом. Разъяренный Камило в одних только трусах стоял в дверях ванной, тыкая пальцем себе за спину. — Кто?! Кто из вас, гадов, это сделал?! — Понятия не имею, о чем ты, — Бруно обернулся на звук, встречаясь взглядом с Мирабель. Камило громко фыркнул, поворачиваясь к ним спиной. — Вот об этом! Мира! Это точно ты сделала! — хамелеон на спине слегка растекся и побледнел от воды, но все еще был заметен. — Сама будешь объяснять моей маме, почему у меня на спине эти каракули и как они там оказались! — Расслабься, — Мирабель махнула рукой. — Скажем tía Пепе, что ты просто решил так пошутить. И вообще, por el amor de Dios, оденься! Не хочу, чтоб твоя задница мне в кошмарах снилась… «У меня теперь будут другие кошмары» — подумала она, выходя из комнаты. В машине она привычно села вперед, вот только теперь все ее внимание было приковано к пейзажу за окном. Бруно тоже молчал, и только когда в плейлисте заиграли The Doors — Indian Summer, он быстро переключил на следующую песню. — Ну как вам поездка? — tía Пепа нервно уставилась на своего сына, и Камило невинно улыбнулся, потея, как грешник в церкви. — В-все было отлично! Правда же? — Да. Камило был просто ангелочком, — Бруно не смотрел в глаза сестрам, и Мирабель закивала. — Все было хорошо! Ничего крепче газировки мы не пили, никаких татуровок или наркотиков, — она скрестила пальцы за спиной, потому что, наверное, оказаться в постели со своим tío было гораздо хуже, чем выпивка или тату.