***
(От лица Вики) Не знаю, как так получилось. В какой момент мы с Дино взялись за руки? А когда успели прижаться друг к другу, сидя на этой ветхой лавочке? Я даже не заметила, как мы с ангелом забрели в безлюдный уголок острова-сада, это же надо было так увлечься! Вряд ли сейчас способна описать калейдоскоп переполняющих эмоций. Хотя, судя по сердечной пляске канкана, так оно и есть — не способна. Просто счастлива, трепещу нутром от эйфории, витаю в воздухе, подобно пёрышку от крыла и… мне хорошо. Ещё минут пятнадцать назад просто лопала шоколадное мороженое, купленное для меня Дино, а сейчас сижу в его объятьях, наверное, любезно решил меня обмороженную согреть. Тем временем улыбка на лице становится шире с каждой минутой и дело тут вовсе не в рожке блаженной радости, скрывшемся в моём желудке… Я влюбилась? Это и есть то самое чувство? Кожа покрывается стайкой мурашек, стоит ангелу едва заметно провести пальцами по моей влажной ладони. О Шепфа, надеюсь он не подумает чего плохого, не специально я — ладошка сама мокрая стала! Посмотрев будто в самую душу своим серо-голубым зеркалом души, парень произносит то, от чего у меня останавливается дыхание, не иначе: — Ты нравишься мне, Вики. Очень. Я давно хотел тебе в этом признаться, но всё никак не получалось подгадать подходящий момент. — Нет момента более подходящего, чем послевкусие от любимого мороженного, хи-хик. — Это значит, что я тоже тебе… нравлюсь? Шепфа, почему я глупенькая такая? Парень, по которому с детства сохну, наконец признаётся в своих чувствах, а я шучу в ответ? Дура, исправляй ситуацию или сны так и останутся несбыточными мечтами! Проще подумать, чем произнести вслух… — Ты тоже нравишься мне, Дино. Объятия Дино становятся крепче, увереннее, а его губы неминуемо ближе. Вот он, мой первый поцелуй: робкий и застенчивый, аккуратный и нежный, мягкий и тёплый. Я не ощущаю лютый приток страсти, не понимаю отчего столько шумихи вокруг лобзаний, но осознаю, что с данного момента этот крылатый парень — мой парень. Инстинктивно закрываю глаза, фокусируясь только на ощущении танца наших губ, который стремительно подходит к финалу, но не является единственным в шоу-программе. Дино целует меня в щёку, потом ещё раз, чуть ближе к уху. Наверное, чтобы я точно услышала его сбивчивый шёпот: — Стань моей девушкой, Вики. Начнём встречаться? Джекпот. Самый лучший день. Удача в придачу. Как назвать момент, когда мечты сбываются? Я киваю ему, будто припадочная, естественно, мы начнём встречаться, кто я такая, чтобы отказываться от столь заманчивого предложения? С сегодняшнего дня зовите меня не просто Вики Уокер, а девушкой ангела Дино, хи-хик. На этот раз сама обнимаю теперь уже своего парня покрепче. К собственному стыду позволяю его устам примкнуть к шее, которую Дино с не присущей ему пылкостью расцеловывает пока нас не прерывает мама. Ребекка Уокер, ка́к, скажи мне на милость Шепфы, ну как ты так правильно подгадала момент для звонка на мой сотовый? Оторвавшийся от прекрасного занятия, несомненно доставляющего мне массу приятных ощущений, Дино кивает на мою сумочку, из которой доносится уже третий звонок подряд: — Ответь, может, срочное что-то. Конечно, отвечу, милый мой ангел, тем более что выбора особо уже нет. Достав из сумки телефон, кстати, весьма распространённый среди бессмертных гаджет, отвечаю на очередной продолжительный звонок от мамы. Бедная, в слезах и едва внятно просит срочно вернуться домой, что я и делаю, а Дино заботливо мне в этом помогает, по дороге всё задавая вопросы, ответ на которые я не знаю. Добравшись до состоящего из одних многоэтажек спального острова-района Тона́лис, где моя семья снимает квартиру, прощаюсь с проводившим меня парнем, чмокнув его в идеально выбритую щёку. День начался хорошо, но теперь я ни о чём думать нормально не могу, кроме как о причине, которая так сильно расстроила маму. В квартиру прилетаю быстро, впопыхах сокращая путь всевозможными закоулками меж монолитных желтовато-песочных блоков. Игнорируя приветственное мурлыканье моей чёрненькой кошки Фасольки, которую однажды случайно нашла на улице, а после выходила и оставила у себя, двигаюсь в зал. Мама не просто плачет, то, что разворачивается передо мной похоже на истерику, не меньше! Присев рядом и взяв её за дрожащие руки, аккуратно спрашиваю: — Что случилось, мамочка? — С… Себастьян… в… тюрьме… М-меня к нему н-не пускают! — Как?! За что?! — З-за нарушение а-ангельских обетов его могут к-казнить… Ох, сыночек мой! Всё, что говорит мама дальше, разобрать почти нереально. Приходится пускать в ход сильнодействующее успокоительное в попытке прекратить её плач. Ах, Себастьян, братик, что ты натворил такого? Да, ты у меня не эталон праведности, тот ещё бунтарь, малость оболтус, и куришь, и с сомнительного рода барышнями якшаешься, но чтобы за это казнили? Шепфа, миленький, даже в Раю после такой чистки жителей не останется! Уже ближе к закату, дождавшись пока мама уснёт и налив Фасольке молочка, улепётываю из дому. Мне надо попасть к Себастьяну, очень надо! К сожалению, только меня там и ждали! Салют, парад и персональное приглашение для Вики Уокер, сестры злостного преступника, пожалуйста! Охрана меня и на порог не пускает, правда один из этих глыб-бегемотов уходит куда-то, услышав моё имя. Скорее всего, вещи эти не связаны между собой, действительно нелегко стоять на страже часами, нужда естественная и прочее — нормальное явление. — Ну господин начальник, пусти по-братски, нам на пару минуточек, туда и обратно. — Не положено, а демонам — тем более. Грозно, ужасающе хо́лодно отвечает стражник подошедшей парочке ангела и демона, которые подобно мне пытаются прорвать тюремную блокаду, ну или хотя бы растопить ледяное сердце пропускающего. — Такие глыбы не тают, ребята! — «Ой, я это вслух сказала?» — Да, хуже адских церберов, с теми и то проще договориться! — Рыжий невысокий демон крепкого телосложения всё не унимается, обращаясь уже ко мне, видимо, в попытке хоть куда-то испустить своё негодование местной пропускной системой. — Тише, Ади, услышит, ещё и тебя к Себастьяну запихнёт. — Аккурат кивая на бдительно нахмурившегося стражника, говорит рыжему высокий ангел несколько худощавого телосложения с тёмно-каштановой шевелюрой. — Вы знаете Себастьяна? Сказать, что я удивлена — ничего не сказать. Впервые вижу этих странных бессмертных, по виду смахивающих на наших с братцем сверстников. «Брат водится с этими сомнительными личностями?» — За личностей благодарочка, а вот с сомнительными ты мале́нько перегнула, ангелочек. — Выразительно приподняв бровь выпаливает рыжий демон. — «Я что, опять вслух сказала?» — Нет, ангелочек, но ты очень громко подумала. — Ади, не пугай девушку, а? Неприлично лезть в чужие мысли без спросу. — Ну не виноват я, что сестра нашего Себастьяна очень громкая! Приятно познакомиться, кстати, — галантно целует мою руку, — я Ади, а вот этот ослепительный красавчик — мой парень Сэми. Редкая коллаборация. Дело не в ориентации, а в их сущности — ангел и демон. Такое случается редко из-за некоторой неприязни сторон, оставшейся в качестве пережитка прошлого. Уж больно сложны подобные отношения обилием компромиссов, проблем и прочего. Ладно, надо срочно натянуть на лицо приветственную улыбку и наконец представиться. — Вики. — Ну, это не новость, ангелочек. Нам Басти говорил, что сестрица у него красивая, но, вот же чертяга этакий, не передал словами наско́лько! Интересно, все демоны такие подхалимы? Этот первый, которого вижу так близко и с кем вообще общаюсь. Из демонического в моей жизни была лишь кошка Фасолька, которую подобрала недалеко от больницы. Таких обычно продают на чёрном рынке в Чистилище по причине их мистической природы. Родом кошка из Ада, но только кроме чёрной шёрстки и неприлично долгой жизни об этом ничто не намекает. Обычно подобные ей животные имеют крохотные крылья на спине и могут перевоплощаться в хищного зверя, а моя… любит мурлыкать, тереться об меня, чтобы я её от души погладила в ответ, ну и пожалуй, молоко. Так себе зверюга, но люблю её страшно. Пока я во всю разлеталась в собственных мыслишках, зеленоглазый Ади начал активно что-то показывать Сэми, этак намекая очень странными жестами на что-то. Могу понять Сэми, в непонимании выпучившего свои чёрненькие глазки на парня, я, наверное, с таким же выражением лица тут стою. — Ну вы и шляпы, говорю же, к нам идёт какой-то стражник! Действительно, в сторону нашей честной компании движется тот самый страж, ушедший при упоминании моего имени и цели визита в тюрьму. Склонившись надо мной своим малокрасивым лицом, эта глыба сухо произносит: — Вики Уокер приказано пропустить. У вас есть пять минут. — А нас? Может, и мы можем пройти? — С надеждой в голосе говорит Сэми. — А вас не приказано, только девушка. Вот так я ухожу по-английски за стражником, не прощаясь с новыми знакомыми. К Себастьяну приходим достаточно быстро, открыв камеру и пустив меня к брату, стражник закрывает нас и уходит, напомнив лишь о пятиминутном ограничении, чтоб его. Оглядев пустующее, но, слава Шепфе, не грязное блочное помещеньице, сразу нахожу угол, к которому прислонился братец. Подлетаю к нему шустро, опустившись на коленки, беру за ледяные руки родненького. — Вики? Что ты здесь… Удивлён. Ещё бы, маму-то к нему не пустили! Ах, ну и видок у Себастьяна: грязный, пахучий далеко не розами и лилиями, со слипшимися белыми прядками, некогда прекрасно уложенными в стрижку "британка", впалыми щеками, ещё больше подчёркивающими остро очерченные скулы и вытянутый овал лица брата. Даже привычно идеально налаженный фиолетовый костюмчик сейчас смят где только можно, вдобавок ещё и дыры зияют куда ни глянь. Таких парней обычно называют смазливыми, но сейчас мой дорогой родственник вызывает скорее жалобную ассоциацию. Шмыгнув вытянутым носом и нахмурив густые бровки, Себастьян так и смотрит на меня своими серыми глазами в три копейки, мягко говоря, ошарашенно. — Говори, что ты нарушил такого, раз тебя казнить собираются. — Вот ты вроде младшая, а клюёшь мозг, как старшая, Ви. — Я младше тебя всего на пару минут и вообще, не переводи тему! Вот так, руки в бока и пускай знает — я не шутки шутить пришла, а помочь. — Да я сам в шоке, систер. Отдыхали с ребятами в одном злачном баре на острове Амаде́юс и тут херакс, повязали ни за что. — Ты был пьян? — Там все были пьяны, но ангельская дружина только меня упаковала, скоты! — Прости Шепфа, не ругайся! — Систер, извини, забыл, какая ты у меня нежная. Прошу, не нервничай, я вырулю, придумаю что-нибудь. — Если бы вёл себя как порядочный ангел, такого бы не было, а теперь, — смахиваю нахлынувшие слёзы, — как быть? — Вот бы я мог стать падшим! — Не говори так, грех! Мерзкий лязг металлической ручки внезапно режет слух. Следом за этим какофоничным верещанием появляется уже подбешивающий меня фейс стражника, который, собственно, меня сюда привёл. Неужели пять минут закончились так быстро? Как же это?! — Время закончилось. На выход, живее. Неожиданным порывом заключив меня в объятья, брат тихонько шепчет, попутно вытирая безостановочный поток моих слёз: — Не переживай, Ви, всё обязательно будет хорошо. Ты же веришь мне, сестрёнка? — Угу. Приходится уйти, напоследок лишь встретившись взглядами с улыбающимся братиком. Он специально пытается нацепить свой типичный вид оболтуса, чтобы я не волновалась, но это не работает, совсем. Приходится следовать за глыбой-стражником ещё в большем стрессе, чем была пять минут назад. К моему непомерному удивлению глыба приводит меня не к выходу из тюрьмы, а к какой-то вычурной, пафосной двери с позолоченной гравировкой. — Заходи. — Зачем это? Что там? — Никаких вопросов. Заходи. Приплыли. Вид у архангела такой, будто если не зайду, он обязательно "поможет" мне это сделать. Что ж, отсутствие выбора — тоже выбор. Зайдя в комнату, по всем параметрам являющуюся богатым кабинетом, обнаруживаю в ней Серафима Фенцио собственной персоной. Златокрылый, сероглазый, среднего роста и с неизменно выглядывающим из-под мантии хмельным животиком, он словно сошёл со скамьи проповедей, на которых я его видела прежде, вдали правда, вон, даже посох с золотым изображением ангельской фигуры тот же. Седые волосы Серафима бережно зализаны назад таким образом, что концы их от лопаток переходят в серебристого оттенка шлейф, а венчает голову златая тиара с инкрустированными каменьями, названия которых я знать не знаю, никогда меня брюлики не прельщали. Вблизи отчётливо можно разглядеть каждый из его многочисленных перстней и печаток, кои на каждом пальце имеются, не по одному даже, а по два или три. Окинув меня непонятным, немного высокомерным, что ли, взглядом, Серафим Фенцио отрывается от созерцания раскрывающегося из панорамного окна вида, полностью переключая своё внимание на мою персону. Этикет в подобном случае прост — я падаю на колени и благочестиво склоняю голову: — Приветствую Ваше Святейшество Серафима Фенцио, одну из дланей Господних, проповедующего пути Его истинные. — Встань, дитя. Вижу, ты воспитана лучше брата своего грешного, души пропащей. Насчёт него и позвал тебя. Серафим указывает мне на стул, а сам присаживается за письменный стол напротив, больно дотошно, а оттого и долго расправляя подол белоснежной мантии. Сразу, как только высокопоставленное святейшество всем своим видом даёт понять, что готово слушать мою, дай Шепфа, связную речь, я открываю рот, переходя к штурму его высокопоставленного терпения: — Молю Вас, Серафим Фенцио, мой брат не мог сотворить того, что заслуживало бы столь жестокой кары. Помилуйте, Ваше Святейшество! — Неоднократное, к стыду, регулярное нарушение ангельских обетов, в числе коих посещение борделей и совокупление с… кхм… неподобающими особами презренного демонского рода. Милочка моя, я вообще молчу про его пьянку, ставшую причиной драки в публичном месте! Вот, взгляни, дитя, — протягивает мне кипу бумаг, — сколько жалоб поступило на твоего братца-оболтуса. — Но закон гласит, подобное карается плетью, не казнью, Ваше Святейшество! — Я тут закон, Виктория. Захочу, плетью истягаю твоего Себастьяна так, что мать родная попрощаться с ним не успеет перед смертью. Заслужил и поделом. Другое дело, на что ты готова пойти, чтобы непутёвого своего братца из опалы вытащить? Шепфа, что же хочет Его Святейшество? Взгляд пронизывающий, хищный, так и норовит меня сожрать… Так, Вики, дыши, он же Великий и непорочный Серафим, может, общественные работы повесить не на кого, вот он и наводит страху? — Выполню любую вашу волю, Шепфе угодную, если в силах моих… — О, это в силах, милое дитя. Шепфе угодно отдать тебя Аду в качестве невесты одному из сыновей Сатаны. Что? Я наверное с первого раза не въехала в суть дела и слышу не то, что Серафим мне вещает. Отдать меня кому? Чему? Что? За-че-е-м? Ма-моч-ки… — В смысле отдать? — Такова воля Шепфы, Виктория. Ты должна не только стать невестой наследника Сатаны, который будет объявлен на балу через месяц, но и обольстить его своими чарами, любыми способами расположить беса к себе, дабы после докладывать Раю о всех делах адских. Ты же не посмеешь перечить воле Шепфы, дорогая? Да и братец твой вряд ли подобное переживёт. — Если я соглашусь… Себастьян будет свободен? — Как прежде, продолжит наслаждаться жизнью и свободой, Виктория. До тех пор, пока ты будешь следовать воле Шепфы. — Ваше Святейшество, это ошибка какая-то… По-вашему, я похожа на великую соблазнительницу? Да я в этом разбираюсь, как свинья в апельсинах! — Мы это исправим, ещё месяц до бала есть, дело не хитрое. — А другой вариант есть? Быть может, Себастьян искупит свои проступки общественными работами? — Как порой наивны бывают ангельские создания со столь чистым сердцем, Виктория. Лишь тако́му сердцу Рай может доверить свою нелёгкую судьбу, вверив дело высочайшей важности. Ты должна понимать, отказ огорчит не только Высочайшую Цитадель, дитя, в первую очередь пожинать плоды придётся Себастьяну. Вот это поворот. Не пойму только, честь мне оказана, или она же завернула в изысканный шантажный лаваш. В любом случае, объяснение весьма доходчивое: придётся плясать под предоставленную дудку, чтобы брата не казнили. Ради него… соглашусь. — Я терпелив, но всякое терпение имеет свой предел. Готовить ли палача к утру? — Стойте! Я… выполню наказ Шепфы.***