***
(От лица Вики) Среди непроглядного дыма и всполохов огня к нам, распластавшимся на дрожащей от недавнего взрыва земле, подлетают Мими и Сэми. «О Шепфа, они пришли на помощь!» — твердит мозг, не веря такому счастью. Дёрнув за руку, Мамоновна трясёт меня, шипит что-то невнятное, едва слышимое из-за колоссального звона в перепонках. Что хочет? Никак не пойму… А вот клагосцы, кажется, вполне понимают активно жестикулирующего Сэми, объясняющего план дальнейших действий. — Мы должны бежать, светлая девочка, — или мне почудилось, или Мими правда сказала это, поскольку не проходит и пяти секунд, как мы вместе с клагосцами со всех крыльев бросаемся к востоку. Ещё совсем немного и сможем призвать водоворот, но на душе так паршиво! Сердце сжимается от мысли побега вместо того, чтобы помочь маме! «Сделаю всё возможное, чтобы спасти Ребекку, но ты выполнишь указания Лэйхо. Если увижу, что ослушалась, брошу всё и выберу твоё спасение», — уверена, слова Люцифера не были шуткой. Я должна слушаться и бежать… он ведь сдержит слово, правда? Но где же мой демон? Где мама? Где Мальбонте и его воины? Едва вижу перед собой — так сильно здесь всё заволокла чернота. Что если Люци сражается с Наследником прямо сейчас? Шепфа, пусть он будет цел, умоляю… Водоворот. Его свет — это единственное относительно чёткое явление, на пути к которому встречаются несколько вражеских солдат. Мы натыкаемся на них, как на мины, расположение которых — тайна, покрытая мраком. Лэйхо умудряется прозвать нападающих «ежами в тумане», ведь никогда не знаешь, когда и с какой стороны их стальные колючки захотят вспороть наши тела. Одного из врагов убивает этот даритель кличек, ещё двоих — его друзья и разгневанная из-за сломанного ногтя Мими. Вот уж правду говорят — мы, девочки, страшны в гневе. Вспышка яркого света, и всё заканчивается. Приземлившись по ту сторону спасительного водоворота, оказываемся на территории, подозрительно похожей на монастырскую. Нет, я уверена — мы точно во внутреннем дворике какого-то монастыря, причём, судя по энергии, в Раю. Интересный выбор места для нашей разношёрстной компании беглецов — сплошь одних демонов. Неужели похоже, что мы удачно сольёмся с обстановкой? — Ах, воздух монастыря, меня всегда сюда тянуло! — выдаёт своим особым акцентом Лэйхо, ноздрями втягивая здешний кислород. — Само собой, тянуло, монастырь-то женский, — уперев руки в бока, дерзит клагосцу Мамонова. — Братья, — обращается к соратникам Вагнер, хватаясь за сердце, — эта дьяволица не только прекрасно отнимает жизни, но и ест мужские сердца! — Придурок, — при других обстоятельствах, уверена, дочь Мамона хорошенько бы поколотила Лэйхо, однако сейчас она ограничивается благим матом, показывая парню средний палец. — Как ты красиво ругаешься, у меня сразу всё набухает, — Шепфа, Вагнер правда сказал то, о чём я подумала? Стыд какой! — Понимаю, — растягивает дочь Мамона сладким голоском, — возбуждать — это моя слабость, но тебе советую упиться голодными слюнями, лесник, — взгляд демонессы вместе с тоном наполняется жгучей спесью и, ох, какой эффект она производит на потерявшего дар речи Лэйхо! — Очень опасно встретить женщину, которая полностью тебя понимает, брат, — хлопает Вагнера по плечу один из его друзей, — это обычно кончается женитьбой. — Да ну их, пошли отсюда, — взяв за руку и оставив на попечении бедолаги Сэми хохочущих демонов, Мими тянет меня в монастырь. Бедный ангел, Мамоновна же капусте козлов доверила! Выдержать стайку клагосцев — это вам не шутки, его сожрут и не подавятся! Мы уже практически скрываемся за белыми стенами, когда из вновь возникшего посреди дворика водоворота появляются Ади и Розалин. В груди что-то ёкает в эту же секунду, ведь мамы и Люцифера с ними нет. Неужели мой демон остался с Мальбонте и его прихвостнями в одиночку?! — Ади, где они? Люци и мама всё ещё там?! Как ты додумался оставить их одних?! — крылья сами несут меня к младшему Принцу, руки автономно цепляются за ворот его одежды, колотят грудь, не заботясь даже о намёке на приличие или сдержанность. К чертям всё, мне срочно надо знать! — Эй, Ангелочек, с каких пор такая агрессивная? Всё-всё расскажу, только прекращай выплёскивать свою женскую ярость, — узнаю этот нетипичный для Ади сосредоточенный прищур, рыжий лис явно читает мысли, пытаясь задобрить сладкими словечками. Больше на такое не куплюсь! — Отвечай, когда спрашиваю! — злющую меня прерывает появление очередного водоворота. Все собравшиеся в дворике напрягаются, синхронно хватаясь за оружие, и только у меня его нет, иначе и быть не могло! Раз нас нашли, буду отбиваться зубами, ногтями и плохим чувством юмора. — Po ǵavolite, Luciferum, za malku ḱe ti go iseckavme mlitavoto telo!— убирая меч в ножны, плюётся Лэйхо, с каким-то подрасстроенным выражением лица разглядывая появившегося во второй ипостаси Люцифера. Драки ожидал, что ли, неугомонный? Всё пытаюсь заглянуть за гигантскую спину демона, высматривая там материнский силуэт. И так кручу головой и этак, но не вижу. Огромный и тёмный, словно опавший на землю пепел, исполин всё собой заслоняет. Текущие по его венам реки лавы мерцают буйством непокорной ярости, неподвластной чужим мнениям и желаниям. Таким Люцифер олицетворяет собой вселяющее страх величие и дрожь перед собственной разрушительной силой. Таким он вселяет ужас в сердца многих, но только не в моё, ведь я знаю, что где-то там, внутри, демон, которого люблю. Отыскав взглядом меня, Люци постепенно принимает прежний облик. Процесс это явно болезненный, хотя он не показывает даже толики эмоций, беспокойным шагом направляясь в нашу с Ади и Розалин сторону. Лишь когда демон обнимает меня, в ужасе понимаю — он один… — Тебе не понравится то, что сейчас скажу, Незабудка, но прошу, держи себя в руках, — шепчет, чтобы слышала только я, крепко кутает в объятьях, ладонями натягивая ткань на талии, чтобы не посмела дрогнуть, пасть, чтобы стойко вынесла неизбежные слова из любимых губ. Всё в до боли знакомых жестах Люцифера кричит о фатальном исходе его обещания, о жгучем провале и о боли, которую я вот-вот испытаю от услышанного. — Люци… — тело колотит, на глаза наворачивается пелена дурацких слёз. Впервые осознанно презираю себя за подобную слабость, нехватку воли, страх. Я росла не зная отца, с грустью представляла, как живой папа со мной играет, учит летать, кормит вредными вкусностями втайне от мамы. Больно было расти так, но тем ценнее всегда была забота мамочки, ставшей нам с братом единственным оплотом родительской любви. Потерять её равносильно самой ужасающей боли, и я молю, Шепфа, если Ты слышишь, не допусти… — Ребекка жива, девочка, жива, слышишь? — обхватив ладонями мою голову, Люц заставляет посмотреть в его глаза и показывает воспоминание. Там, посреди Ада, развёрнутого на "райской" земле Клагоса, он намеревался ввязаться в смертельный бой с Мальбонте, готов был поставить на чашу весов Немезиды свою бессмертную жизнь, только бы сдержать данное мне слово. Но брат Люцифера на эту отчаянную попытку вызова лишь усмехнулся и, грубо схватив маму за локоть, ускользающим призраком исчез, изрекая: «Если Виктория не явится ко мне сама, на закате третьего дня я казню её и твою матерей». Хвала Шепфе, Люци не сказал мне самых страшных в мире слов, но показал, как легко и скоро они способны по одному велению Наследника стать ужасающей действительностью. Гиперопека моего демона сейчас давит похуже верёвки на шее. Наверняка этот чёртов стратег и распорядитель моих не действий по совместительству удерживает, чтобы не ринулась бежать, — знает, без колебаний пожертвую собой ради мамы. В конце концов, дети должны так поступать, и дело даже не в понятиях должного или правильного. Просто… почему не могу поставить жизнь дорогого сердцу бессмертного выше собственной? Такова моя дочерняя любовь, честная, искренняя, какая есть. С другой стороны, если умру сама — не испытаю боли, но подвергну ей спасённого. Эгоизм. Куда ни глянь, как ни поступи — всюду нездоровый эгоизм! Люци удерживает меня по той же причине? Эгоист! — Пожалуйста, отпусти, — хочется добавить "эгоист", но он же не Ади, мысли не читает, и спасибо за это огромное! Что бы я делала, обладай Люцифер таким даром? Наверное, посоветовала бы самой себе бояться собственных желаний. — Почему, хоть и став демонессой, ты продолжаешь быть заядлой альтруисткой? Даже те, за чьими плечами реально белые крылья, не ведут себя так опрометчиво, Вики, — нотации от некогда затворника и самого хмурого Принца всея Преисподней. Вот до чего я дожила? — Сущности не изменить мой характер, Люцифер. Ты не понимаешь, что, только пойдя на уступки, мы сохраним жизни матерей?! — супер, скатилась, назвала манипуляции Мальбонте уступками. — Неужели так сложно доверять тому, кого выбрала в партнёры, Незабудка? — обхватившие мою голову руки демона подушками больших пальцев гладят нижнюю губу. Вправо-влево ведут неспешную дорожку, столь незатейливым жестом расписывая все прелести смиренного молчания, пока он, весь такой "умнее тебя глупой", смотрит, как на несмышлённое дитё с высоты своих полётов. — Понял, что тебя, непробиваемую, не изменить. Да и больно надо, неугомонная. Просто вместо того, чтобы кидаться в ноги этому придурку, предлагаю напасть на Тартар и сразиться. Твой железобетонный папаша как раз армию с Астаротом подсобрал, чем не ресурс? Кошмар. Вокруг такое, а он про ресурсы, возможности лепечет. Наверняка чтобы успокоить, и, о Шепфа, трюк работает. Близость к этому мужчине, его поддержка калачиком кутает в ментальный, самый тёплый на свете плед. Тот случай, когда веришь беспрекословно, без намёка на "я сама, такая сильная и независимая, справлюсь, и вообще тащите все проблемы сюда, им каюк". С Люци могу позволить себе быть самой собой — запуганной до дрожи в коленках Вики Уокер-Арден. Не скажу, что мне нравится слабоволие, но когда рядом ощутимо плечо колоссальной поддержки, мысли о собственной незначительности ретируются, бегут как крысы с тонущего корабля. Становится не обязательным стремление быть сильнее, чем я есть на самом деле, ведь меня не осудят. — Я доверяю тебе, но теперь отказываюсь оставаться в стороне. Нападение на Тартар? Я в деле, и только попробуй сказать обратное! — рубиновый взгляд застывает на мне предвещающим скорое сидение под замком пророчеством. Если бы не грубоватое вмешательство Вагнера, так бы вот-вот и произошло, сомнений нет. — Porealno e da se držite do izduvnata cevka na pogrebnata kola otkolku da go ubedite ovoj dzver. Izbirajḱi go, ne baravte lesni načini, Luciferum, — цокает, разглядывая меня исподлобья. Надоело не понимать их язык, однажды выучу, честное слово. Внесу это в список обязательных дел на ближайшие пару лет. — Закройся, Лэйхо, — вовсе не придавая значения клагосцу, Люци продолжает разглядывать меня, анализируя наглым образом высказанное желание участвовать в касающемся меня напрямую дурдоме. Хочу и буду, никто права не имеет запрещать мне что-то! — Повтори. Что. Сказала. — выдерживая нехорошую паузу между словами, обращается уже ко мне алоглазый, заставляя волосы на затылке встать дыбом. — Что отказываюсь отсиживаться в сторонке, пока все будут штурмовать Тартар, — гордо поднимаю подбородок, пусть видит — не шутки тут шучу. — Эй, отпусти меня! — Люцифер совсем с катушек съезжает, закинув на плечо, тащит в монастырь. Успеваю только рот открыть и безвольной тушкой повиснуть на мужском теле. Что-то мне эта картина напоминает… опять он за свои фокусы. — Я быстро, здесь ждите, — раскомандовался остальным ребятам, сильно шлёпая по моей попе и скрываясь за белокаменными стенами. — Ты отвратительный! Отпусти-и-и! — на мои крики то и дело оборачиваются упоминающие Шепфа монашки, но демона, кажется, этот крупнейший позор всей моей жизни только веселит, судя по бархатному смеху. — Почему ты такая ядовитая только со мной, а не с другими? — лишь зайдя в пустующую келью, Люци отпускает меня. Претензия от сына Сатаны? Что-то "новенькое". — Потому что заслужил! — впечатывает собой в холодную стенку, прям дыхание перехватывает. — Я обещал, что спасу Ребекку, и сделаю это, просто… — Люцифер нервно взъерошивает смоляные пряди, — не заставляй переживать ещё и за тебя, не бросайся в огонь. Мальбонте — настоящий псих, Вики, не представляю, что у него на уме на наш счёт, но это явно не желание провести нам свадебную церемонию. — Причём тут это сейчас? Весь свадебный фарс давно позади… — Для тебя, но не для него, — шумно вдохнув аромат у моей шеи, Люци продолжает, — несказанно бесит ощущать шлейф Мальбонте на тебе, дурацкий след от нелепой помолвки, которой я же поспособствовал. — Ты переводишь тему, Люцифер! — Да, перевожу, — не отрицает, с некой похвалой глядя на меня, — посиди здесь всего пару дней, и лично распахну перед тобой врата Ада, моя kralicata. Так сложно? — Kra-li…cata? Что за слово такое, похожее на кролика? — Расскажу, — ухмыляется забавности моего сравнения, — когда придёт время, только не спорь, останься в монастыре. — Только сюда ты меня ещё не затаскивал, — развожу руки, обрисовывая место, в котором оказались, а затем как-то рефлекторно закатываю глаза, довольствуясь мужской реакцией на это действо. Ловлю себя на мысли, что ему… нравится? — Поверь, если и затащу куда-то, это точно будет не монастырь, Незабудка. Такой, как ты, под стать места куда более изысканные. — Моё место там, где ты, — ухмыляется моим словам, оставляя на губах юношеский чмок, думает, наверное, что смиренно остаюсь здесь, но, услышав продолжение, хмурится, — и я смогу за себя постоять на поле битвы. — Какая же ты невыносимая! — Люц сильно меняется в лице, срываясь на крик. — Хоть когда-нибудь приходилось отнимать чужую жизнь? Даже на испытании ты не смогла нанести решающий удар Ости, когда была такая возможность! Упрямая дура! — его слова пробуждают чёткую картину, проносящуюся перед глазами. — Шепфа… я убила его, Люци! Солдат Мальбонте притронулся ко мне и… умер… — едва ли не сажусь на пол, вспоминая последний взгляд бессмертного, чью жизнь недавно отняла. Осознание содеянного только сейчас доходит до мозга, холодной дрожью растекаясь по всему телу. Трясущиеся руки, негнущиеся ноги — если бы переполошившийся Люцифер не поддерживал сейчас за талию, я бы точно упала. Как-то спешно накатывает темнота и тошнота, заставляя скрутиться и вырвать содержимое желудка на пол. Спазмы невыносимо долго сжимают живот пульсирующими тисками, а уши закладывает, не позволяя толком понять, что говорит демон, держа мои волосы. Скорее всего, ругается, сама бы с удовольствием произнесла что-нибудь этакое, если бы могла. Как-то незаметно очутившись в постели, нахожу себя пьющей воду из стакана в другой келье. Становится легче, хоть меня и продолжает бить мелкий озноб. Удаётся разглядеть, что рядом по-прежнему Люци, но теперь ещё и Мими с Фасолькой, появление которых стало неожиданным. Первая показывала несущему меня на руках Люциферу дорогу сюда — Сэми предусмотрел покои для каждого беженца из неспокойного Ада, а вторая, та, что из-за меня осталась на попечении дочери Мамона, удивила своим к ней дружелюбием. Видимо, пока Мими ухаживала за питомицей, они поладили, да так, что пушистая совсем фыркать на демонессу перестала. — Что ты натворил со светлой девочкой? Она вся зелёная! — в ответ на перепуганную претензию Люцифер одаривает Мамоновну злым взглядом. Желваки ходуном играют по его точёным скулам, так сильно мужчину тянет съязвить в ответ нечто грубое, однако он сдерживает себя, обращаясь к немного оклемавшейся от потрясения мне. — Каждый, кто сделал тебе больно, — покойник. Если бы его не убила ты, это сделал бы я, — сев на корточки, Люцифер лелейно гладит мою щёку, — не смей винить себя за самозащиту, Вики. Называет меня по имени либо когда слишком доволен, либо когда зол. Готова поставить на кон что угодно, сейчас дело во втором. Взять хотя бы эти красиво, но зловеще сжатые губы, а брови, их хмурый изгиб полон осуждения! Я не выдумываю, просто знаю демона как свои два крыла, будто целую вечность. — Не успокаивай меня, Люцифер. — И не планирую, — хмыкает, отворачиваясь и убирая ладонь, без которой теперь становится пусто, что ли, — просто, собираясь на войну, советую лишний раз подумать, готова ли ты отнимать чужие жизни без колебаний. Я приду завтра на рассвете и обещаю принять любой твой ответ. — Даже если он тебе не понравится? — спрашиваю, созерцая удаляющуюся спину дорогого сердцу демона. Ответом становится его резко зависшая у двери рука и молчание, плавно перетекающее в побег. Ненавижу, когда Люцифер так делает — превращает меня в цыганку-дилетантку, гадающую, что же будет дальше, а затем испаряется с зоны видимости. Избегает вступать в конфликт? (От лица Люцифера) О Ад, это не женщина, это катастрофа! Хотела, чтобы согласился на все её безумства? Поздравляю, добилась своего! Разве можно продолжать спорить и говорить о том, что убивать — явно не её, когда она в таком состоянии? Пусть дойдёт до этой мысли самостоятельно, ду-ра… Не с первым же убийством девочку поздравлять, вступая в очередную конфронтацию! Надеюсь Мими по-бабски с ней поговорит и утешит, пока найду способ выплеснуть переполняющую злость и решить проблемы, из-за которых мы оказались в такой всеобъемлющей заднице. Как же напугала меня, свела с ума и лишила покоя, заставила, скрипя зубами, смириться с незавидной перспективой правления ебучим Адом. Дорогуша, а таком случае придётся сделать тебя его Королевой, ибо по определению ими становятся жёны правителей. Но сначала дай мне устранить угрозу, спасти обожаемую тёщу и твою будущую свекровь, а там уже обсудим детали свадьбы. Я в своём решении уверен и в помолвке, как некоторые тупицы, не нуждаюсь. Заодно сотрём с тебя след его энергии, а то бесит, уже не могу. Во внутреннем дворике этого пропахшего девственностью притона Шепфы остались стоять клагосцы и рыжик со своим обожаемым ангелочком. Послушные, даже повода избить себя не дали, собаки, а я надеялся. Ещё раз оглядывая местность, всё-таки соглашаюсь с мнением, что затащить нашу компанию сюда — идея недурная. Да, она и не блистает изощрённостью, но и не тотальное фиаско, как раз в духе моего брата и его любовничка. Женский монастырь к западу от райских врат — оптимальный вариант, пока в Преисподней творится чёрт-те что. В адской неразберихе доверие — вещь чересчур сомнительная, знаете ли, тем более пока ублюдок Лилит у руля. — Ваша помощь пришлась кстати, — поочерёдно жму руки клагосцам, в кой-то веки сталкиваясь с адекватным их поведением. Кивают, пожимают, молчат — а сразу так можно было? Даже Лэйхо, чертила этакий, не несёт свой сумасбродный бред… ну, практически. — Что такого случилось, раз ты красотулю к монашкам окрикнул? — ну вот, недолго музыка играла, Вагнер, очевидно, недовольный уходом Мими с поля видимости, открывает рот. — Она, Вики, — разглядываю всех присутствующих, — и Сэми, здесь останутся, а мы отправляемся в лагерь. — Очень надеемся, что в лагерь мы ненадолго и только для того, чтобы спланировать, как именно будем бить морды ушлёпков, напавших на наш дом. — Всё верно, — подтверждаю слова одного из клагосцев, замечая, как все они оживляются. — Бро, можно тебя на минутку? — вместе со своим ангелом рыжик отводит меня в сторонку, — может я тоже останусь? — Твоя способность читать мысли — это хорошее стратегическое преимущество, Ади. Ты полезнее на поле боя. — «Что за фокусы такие?» — Это понятно, но у Сэми было видение… — в первый раз вижу, чтобы этот прохвост глаза стыдливо прятал. — Блядство, вместо того, чтобы мяться, как школьница, обоснуй свой трёп, Ади, или вообще не делай мне нервы. — Мои видения довольно расплывчаты и порой служат намёком, а не транслируют то, что случится на самом деле, — оправдывается белокрылый, пока медленно, но верно закипаю. — Я видел, как Вики убивает кого-то очень близкого, действительно любимого, и делает это с улыбкой на лице. — Кого убивает? — едва сдерживаю смех, потому что сочетание "Вики убивает" сжигает последние нервные клетки, — мать, брата или, может, меня? — Бро, в том и дело, неясно! Но мне б остаться, посидеть с Ангелочком. Её мысли для меня открыты и мо… — Представим, что я не слышал этого бреда, Ади, — прерываю нескончаемый поток дерьма взмахом руки. — Ты идёшь со мной и клагосцами, а Сэми проследит за безопасностью Вики и Мими.***
(От лица Автора) Сыро, темно. Звук приземлившейся в застоялую лужицу капли привычным эхом ползёт по обсидиановой породе, но на сей раз вместе с шагами того, кто решился нарушить покой похороненной в каменном саркофаге демонессы. Реагируя на окровавленный меч в руках мужчины, гуляющий по катакомбам сквозняк свистит предрекающие ужасное действо свирели. Их звук подобен реквиему — заупокойной мессе во имя кого-то, чья жизнь вот-вот станет жертвенной платой. Налитые золотом зрачки Барбатоса блестят в мерцании зажжённых по периметру пентаграммы факелов. Их насыщенный цвет подобен солнцу в объятиях кромешной тьмы за тем исключением, что светило зеркала его души не сулит добра в тривиальном понимании. Положа руку на ледяное, слегка шершавое надгробие любимой, демон испытывает тягу к блаженному табаку — так хочется ухватиться за трубку и сделать затяг, способный пусть на миг, но даровать ощущение катарсиса. Сдержать столь низменный порыв сейчас важно, а потому Маркиз лишь прикрывает глаза в шумном выдохе — впервые за пять сотен лет он здесь не для скорби. Сегодня великая ночь, подходящая для особого, будоражащего демоническое нутро ритуала переселения души умершего в живое тело. Барбатос долго выжидал нужного часа, предельно осторожно, так, чтобы ни в ком не закралась даже малейшая тень подозрения к его персоне, собирал необходимые ритуалу "ингредиенты", главным из которых является кровь Вики Уокер. Столь важный компонент для воскрешения любимой Маркиз набрал в шприц ещё тогда, когда бессознательная Виктория пребывала в лазарете после второго испытания. Теперь, получается, самого труднодоступного элемента для предстоящего ритуала у мужчины навалом, и это вселяет уверенность в том, что его демонесса будет обладать полным контролем над новой оболочкой. В конце концов, стоит считаться с силой кровных уз, связывающих Викторию и Айкири. Лишь Вики Уокер достойна стать для хранительницы его сердца билетом в новую жизнь… идеально прекрасным и подходящим билетом. Ритуал строится на крови и плоти. Жертва, чьё тело станет пристанищем умершего, должна испить три особых снадобья с частицами его плоти. Первый такой пузырёк под видом совсем другого варева, Барбатос отдал Мальбонте в день помолвки, а тот силком влил в новоиспечённую невесту, делая за Маркиза грязную работу. Еще парочка склянок с необходимым для воскрешения варевом были выданы за лекарства ничего не подозревающей Виктории. Кто этот Барбатос, если не злобный гений? Кукловод, переигравший и уничтоживший всех? — Моя душа, — его медленно разливающийся голос надломлен, правая рука отчаянно гладит холодную крышку, по ту сторону которой находится безвозвратно канувшая в Небытие бессмертная, — моя любовь, я клялся, что верну тебя, и сдержал слово. Как старомодно, но очаровательно Маркиз держит обещание. Последнее касание бездушной могильной плиты становится отправной точкой для ритуала столь тёмного, что с его началом умирает двадцать новорождённых бессмертных, так и не познавших этой жизни. Пугающая дрожь сотрясает недра катакомб. Каждый уголок обсидиановой породы словно молит о невозможной пощаде, а начертанные вокруг гроба проклятые символы разгораются перламутровым сиянием. Вжух! Золотые зрачки смеющегося безумца отражают поднявшуюся в воздух крышку саркофага. Кха-а-а! Вслед за кружащей в воздухе каменной плитой вздымается скелет. Видя её такой, Барбатос не сдерживает одинокой слезы. Останки демонессы тем временем начинают неистовую пляску смерти, вихрем кружа в воздушном пространстве до тех пор, пока пепельной дымкой не обращаются в мерцающий прах. Тлеющие хлопья смерти уносит воздушным потоком. К той, кто неизбежно станет сосудом воскресшей демонессы. Стремящийся к Виктории прах кружит в лунном свете, подобно невинным цветам порока, разглядеть который в силах не каждый…***
Розовый сад монастыря благоухает калейдоскопом тонких ароматов. Их букет кружит измученную терзаниями голову, уже не знающую иного решения, кроме отчаянной молитвы. Стоя на коленях под сводчатой крышей кованой беседки, Вики уповает на милость безучастного Шепфы. Надежда на его участливость меркнет в её не опороченной душе, подобно растаявшему снегу. Да и была ли она вовсе? Обращение ко Всеотцу — скорее способ успокоения. Лишь сейчас вернувшийся из повстанческого лагеря Люцифер находит своё успокоение в созерцании любимой. Она и не догадывается, что демон наблюдает за её мольбами, равно как и не знает, что отчаяния в глубине его души ничуть не меньше. Неожиданный порыв ветра странным образом вызывает в демоне жгучее желание крепко укутать Незабудку и прижать к своей груди. Сентиментальным он становится только рядом со своей безумной, бросающейся в огонь женщиной. Тошно, но блядь, так хорошо! Разбушевавшийся ветер вкусным коктейлем доносит до обоняния Люцифера её запах — до дрожи любимую корицу в горячем шоколаде с клубничным ликёром. Шумно вдыхая, демон веками бы смотрел, как её непослушные прядки щекочут лицо и как безуспешно тонкие пальчики пытаются убрать их за ухо. Так и любовался бы, но Вики внезапно теряет сознание, падая на землю. Сердце Сына Сатаны совершает кульбит. Подхватив на руки девушку, он в панике зовёт на помощь.***