Укрощение мажора

      Солнце давно зашло за горизонт, а на смену дня пришла ночь. В больнице загорался свет в окнах, пациенты готовились к ужину, а время посещения давно закончилось, что не мешало Кириллу продолжать свои посиделки у Макарова.       Домой ему вовсе не хотелось. Гречкин был уверен, что Оксана, будучи той еще хитрой лисицей, каким-то неведомым образом отмазала его от отца. Впрочем, проверить это парень не мог, так как мобильный все еще был у Александра Николаевича. Хотя, в какой-то степени, Кирилл подобному исходу был даже рад, ведь звонков от Гречкина-старшего получать также не хотелось, а досуг ему прекрасно скрашивал владелец палаты.       - Уже стемнело. Не собираешься домой? – Поинтересовался в один момент Леша, прерывая занимательную беседу о тяжелом дне мажора.       - Не охота возвращаться… - Честно признался Кирилл. – Я весь день был с отцом. Так устал от него, что хочется быть подальше. К тому же, - он улыбнулся, глядя на Макарова, - мы с тобой потеряли много времени. Хочу наверстать упущенное.       - Когда это похождения ко мне в больницу, стали приносить тебе такое удовольствие? – Алексей игриво повел бровками, с насмешкой глядя на парня.       - С тех самых пор, как ты перестал меня отсюда прогонять. – Парировал Гречкин, усмехнувшись. – Скажи честно, я все еще противен тебе, как в день нашей первой встречи?       Парнишка улыбнулся, отводя взгляд, словно задумавшись. Если вспомнить их первую встречу, которая могла стоить Макарову жизни, то, конечно, в то время он мог с легкостью сказать, что ненавидит этого нахального богатенького сыночка. Весь из себя надменный и бесстыдный, он выводил одним своим присутствием. Но, конечно, время многое меняет. Кирилл и Леша проводили целые дни вместе, привыкая и сближаясь. Очевидно, что от неприязни в их отношениях не осталось ни следа.       - Ты стал человеком. – Коротко ответил Леша. – А как я могу испытывать отвращение к человеку?       Кирилл расплылся в улыбке и аккуратно коснулся ладони парня пальцами. Рука Макарова дрогнула, но мальчишка не торопился ее убирать, что служило безмолвным согласием.       - Что же делать? - Гречкин наигранно вздохнул. – Домой идти совсем нет желания. А в этой палате так уютно. Может, хозяин разрешит своему рабу остаться на ночь?       - Насколько я помню, тебе здесь не нравилось. – Напомнил Леша с укором в голосе. – Как ты там говорил… «Я готов предоставить тебе лучшую палату. С кондиционером, телевизором, едой из ресторанов». Помнится, в перечень еще красавицы медсестры входили. – Вспомнил Макаров последнее и окинул мажора многозначительным взглядом. – А как же теперь? Великий Кирилл Гречкин снизошел до того, чтобы добровольно ночевать с каким-то сиротой в такой простой палате?       - При условии, что я буду спать здесь. – Парень ткнул пальцем в белую простынь рядом с Алексеем.       Мальчишка заметно сменился в лице, глядя на самодовольное выражение Кирилла, но не успел сказать ни слова, когда в палату вошла медсестра с ужином, прервав его негодование. Лишь после того, как девушка оставила все необходимое, они вновь оказались одни.       - Сегодня я не смогу заказать тебе еды, прости. – Вздохнул Гречкин, глядя на предоставленную трапезу для Леши, и его, казалось, в самом деле охватила печаль, что не могло укрыться от глаз его собеседника.       - Забей. – Отмахнулся Макаров с легкой улыбкой на губах. - Это вполне съедобно. Поможешь?       Кирилл коротко кивнул и подсел ближе к парню, беря тарелку с жижей, которую здесь называли супом, в руки. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с той едой, которой Гречкин кормил Алексея последние несколько дней, но парень старательно делал вид, что вкуснее он никогда ничего не пробовал.       После не особо приятного, но вполне питательного ужина, мажор помог Макарову умыться и убрал пустую посуду в сторону, после чего присел на край кровати парня, глядя на того сверху-вниз.       - Твой отец правда пытался свести тебя с какой-то девушкой? – Поинтересовался вдруг Леша, прерывая затянувшееся молчание.       Кирилл вымученно улыбнулся, словно это воспоминание ему было не особо приятно. Признаться, подобные вопросы от мальчишки не очень хотелось слушать, а уж тем более отвечать на них. Ведь, например, историю про то, как он поцеловал Оксану и уже готов был провести с ней приятный вечер, но все обернулось разговором по душам, в ходе которого мажор осознал свое влечение к Макарову, стоило умолчать. Однако именно она невольно посещала мысли, не давая рассуждать здраво, чтобы не спугнуть невинного подростка, каковым еще являлся Леша, не смотря на то, что был он в разы более ответственным и здравомыслящим, чем многие его сверстники.       Для Гречкина это было слишком странным. Он не привык к тому, что свою тягу к другому человеку приходилось преподносить более аккуратно. Сколько раз Кирилл испытывал сексуальное влечение к девушкам в барах и клубах? Множество раз. Со сколькими из них он доходил до разрядки в уборных комнатах тех же самых заведений? Практически с каждой. Но чувства к Леше отличались от того, что он испытывал к тем девушкам, готовым залезть к нему в штаны после первого же подката. С Макаровым хотелось действовать куда осторожнее, да и сам Алексей отличался кардинально от прошлых пассий Гречкина. Очевидно, что по проторенной дорожке с ним идти не было никакого смысла. Пошлет куда подальше и никогда больше не захочет видеть Кирилла.       - Правда. – Наконец ответил мажор. – Благо, это была моя подруга детства. Она помогла мне свалить оттуда и приехать к тебе.       - Видимо, хорошая девушка. – Тише проговорил Леша. – Отец не будет злиться, что ты здесь?       Упоминание отца для мажора было, очевидно, очень неприятным, так как выражение его лица сменилось, а голос стал грубее, когда он наконец решился ответить.       - Пусть злится. Он знает, что я ненавижу официальные мероприятия, но всегда меня туда таскает. – Недовольно поделился Кирилл. – С самого детства так ко мне относится, словно я его вещь, а не сын.       Макаров уловил грусть вперемешку с бушующим внутри парня чувством гнева. Он не первый раз слышал о тяжелых отношениях в семье Гречкиных, но каждый раз, как Кирилл делился с ним вкратце тем, что творил отец, Алексей замечал ту палитру эмоций, которые пробирали его. Парень уложил руку поверх ладони мажора, чуть сжимая, тем самым выражая поддержку.       - Ты не вещь. Ты Кирилл Гречкин. Бесячий, упрямый и вспыльчивый засранец, который куда человечнее, чем пытается казаться. – Леша улыбнулся, глядя в глаза собеседника. – Ладно, в виде исключения, позволю тебе спать сегодня со мной на кровати и рыдать мне в плечо. Любезно подставлю его тебе в этот раз.       Кирилл улыбнулся, не смея оторвать взгляд от небесных глаз парнишки. Как так получилось, что впервые он ощутил подобную тягу именно к этому сиротскому мальчику, он не имел ни малейшего понятия. Но знал, что выбор этот был сделан абсолютно правильно. Леша вызывал в нем странные чувства. Сердце, которое, казалось, заледенело уже давным-давно, пропускало жгучие удары от одного взгляда, брошенного на Макарова, а тело рвалось за сознанием прямиком к нему. Гречкин знал, что с этого дня, когда осознание его настигло, он ни за что не позволит, чтобы судьба развела его с Лешей.       Парень поднялся на ноги и стянул с себя пиджак, откинув куда подальше. Следом пальцы ловко принялись расстегивать белую рубашку.       - Постой, постой. Ты чего это? – Удивленно спросил его Макаров, в недоумении наблюдая за каждым движением Кирилла.       - А на что это похоже? - Бросил в ответ мажор, не прекращая свое занятие. – По-твоему, я должен в одежде спать? Скажи спасибо, что я в брюках останусь.       Рубашка небрежно распахнулась, обнажая торс Кирилла. Для богатенького сыночка, который вел не самый здоровый образ жизни, тело у парня было весьма красивым. Слегка подкачанное с выделяющимися на прессе кубиками, оно заставило Лешу от чего-то испытать неловкость, из-за которой взор мальчишки зацепился за настенные часы за спиной мажора. Сам он спортом не увлекался никогда, находя для себя более размеренные и неактивные виды занятий, и телосложение у него было соответствующим образу жизни.       Кирилл медлить не стал, и вскоре рубашка приземлилась рядом с пиджаком, а сам парень возле Макарова, который продолжал сверлить часы взглядом, словно ожидая чего-то необычного от этого примитивного механизма.       - Чего завис? – Подперев голову, поинтересовался Гречкин.       - Да вот думаю, что больше не смогу раздеваться рядом с тобой… - Выдавил из себя Алексей, подавляя застенчивость, которая проявилась так не вовремя.       - Почему это? Я тебя смущаю? – Парень усмехнулся и ткнул пальцем в щечку пациента, заставив того отстраниться. – Или тебе нравится? Тогда, как насчет потрогать? Я не против касаний.       Макаров поджал губы, ничего не отвечая на вопрос мажора. Тогда Кирилл взял его за руку, аккуратно стиснув, и медленно, чтобы не спугнуть, приблизил ладонь парнишки к себе. Гречкин несколько напрягся, когда пальцы Леши коснулись его обнаженной кожи.       Сам парень все так же старался не смотреть на то, что сейчас ощущал под рукой. Он неуверенно скользнул по бицепсу выше, и кожа под пальцами покрылась мурашками. Хоть эту игру затеял именно Кирилл, реакция его тела была соответствующей. А какие еще должны быть ощущения, когда тебя касается человек, который тебе интересен? Сердце отбивало бешеный ритм, который, Гречкин был уверен, Леша прекрасно ощущал, но по какой-то причине ни слова не сказал на этот счет.       Пальцы пробежались по плечу и опустились к груди Кирилла, параллельно задев шею, от чего парень чуть вздрогнул, и опустились ниже. Ощутив твердый пресс, Леша осекся и отстранился, окончательно потеряв терпение.       - Все, хватит. Понял я, что у тебя хорошее тело. – Затараторил он и накинул на Гречкина свое одеяло, не глядя. – Вот так получше будет.       Мажор не сдержал улыбки, наблюдая за тем, как Макаров сгорал от стыда. Каким бы вспыльчивым и упрямым он ни был, застенчивости в нем тоже хватало с лихвой. И это странное сочетание идеально подходило Алексею, делая его в глазах Гречкина до одури очаровательным.       Кирилл натянул одеяло по грудь и взял Лешу за руку, утягивая к себе, чтобы тот, наконец, перестал глазеть в одну точку и обратил на него свое внимание.       - Все, можешь уже смотреть, стесняшка. – Он усмехнулся и пальцем провел по щеке Макарова, поворачивая его голову к себе. На деле, Гречкин даже не приложил сил в этот жест. Леша просто послушно проследовал за движением на своей коже. В его взгляде проскользнуло облегчение.       - Не делай так больше. – Он недовольно свел брови к переносице. – Это странно…       - В последнее время я не частый гость в барах и клубах. Должен же я кому-то хвастаться своим трудом, вложенным в эту красоту. – Кирилл самодовольно улыбнулся, возвращая беседе более непринужденный лад. Алексей то ли понял этот великодушный жест со стороны мажора, то ли неосознанно поддался ему, но выражение его лица стало вновь расслабленным, и он поспешил сменить тему.       - Не верится, что ты перестал туда ходить. – Недоверчиво протянул Макаров. – Девчонки, наверное, расстроены твоим отсутствием.       - Пофиг. Больше, чем на одну ночь, я обычно связи не заводил ни с кем из них. – Бросил Кирилл и тут же умолк, переводя взгляд на Лешу и коря себя за длинный язык. Не самое лучшее, что можно было сказать, если не худшее.       - Так… У тебя никогда не было желания завести серьезные отношения с кем-нибудь? – Спокойно поинтересовался парень.       - Не знаю… - Честно признался Гречкин, тяжело вздыхая и прикрывая от усталости глаза. Он сцепил руки за головой и продолжил. – Не видел смысла в этом. Разве возможно кому-то довериться на все сто процентов, чтобы хотеть провести с ним всю жизнь? Я семье-то своей не доверяю с тех пор, как мама умерла.       Гречкина Ирина Дмитриевна, мать Кирилла, была тем самым светлым пятном в доме семейства, которая держала на своих плечах благополучие и тепло в отношениях отца с сыном. Если с Александром Николаевичем у парня с малых лет не ладилось взаимопонимание ввиду тяжелого нрава мужчины, то мать Гречкин-младший любил всем сердцем. Она была доброй, но в меру строгой, женщиной, которая всем своим видом подчеркивала статус образованной и мудрой особы из высшего общества. Вместе с тем не любила кичиться своим достатком, а людей судила по их поступкам, а не числу банкнот в кармане.       - Тогда я впервые столкнулся с тем, что деньги не все решают. – Кирилл печально улыбнулся. - Моя мать умерла от рака. Слишком поздно обнаружили и ничего не смогли сделать.       Макаров поджал губы, не зная, что ответить, и взял парня за руку, стискивая крепче, выражая тем самым тихую поддержку.       - Это нормально, что ты по ней скучаешь. – Проговорил Леша, переводя взгляд на мажора. – Я тоже скучаю по родителям. Они умерли в аварии, когда какой-то ненормальный врезался в их машину на полной скорости. Я тогда был в школе, а Лиза в детском садике. Я до сих пор помню, как меня забрали с урока и отвезли куда-то. Мы с Лизой там провели всю ночь. Она все время плакала, спрашивая, где мама с папой. А на утро нас отправили в приют, так как некому было оформить опеку над нами. Так и живем там уже пять лет. Лиза выросла и теперь уже, понятное дело, не спрашивает о родителях.       - После того, как ты уйдешь из приюта, что планируешь делать? – Гречкин, наконец, взглянул на парня.       - Устроюсь на работу, найду жилье получше и оформлю опеку над Лизой. – Словно заготовленной фразой ответил Макаров. – Я не хочу оставлять ее там. Наш приют, конечно, хороший, да и Татьяна Михайловна о нас заботится, но бросить сестру я не смогу.       - Уверен, что потянешь заботу о ребенке? – Поинтересовался Кирилл, продолжая держать Лешу за руку и тихонько поглаживая ее большим пальцем. – Не хочешь никуда поступить?       Конечно, он хотел. Алексей много раз представлял себя в образе студента, у которого впереди прекрасное будущее, но столько же раз он отметал эту затею, понимая, что не сможет реализовать ее. Чтобы содержать и себя, и Лизу, парню следовало отдавать всего себя работе. К этому же накладывалась забота о сестре.       - Слишком тяжело. Лучше сразу работу искать. – Отмахнулся Макаров. – Я должен думать о Лизе, а не о себе.       - Итак уже много думал. – Недовольно напомнил Гречкин. – Сколько раз при ней или ком-то из приюта ты позволял себе расслабиться? Поплакать о родителях? Или показаться хоть немного слабым? Дай угадаю. Ни разу. – Голос парня стал жестче. - Хватит строить из себя всесильного. Даже сегодня. Когда ты ел ту непонятную дребедень, которую принесла медсестра, тебе же явно не нравилось, но ты, как придурок, улыбался, чтобы не обидеть меня.       Леша отвел взгляд, не зная, что ответить на внезапную тираду Кирилла. Он знал и прекрасно сознавал, что быть всегда сильным не сможет, но старался, как мог. Вселял уверенность в сестру, чтобы та не чувствовала себя уязвимой из-за отсутствия родителей. Со временем это стало простой привычкой. У Макарова невольно навернулись слезы на глаза от того, что скопилось внутри за все прошедшие пять лет.       Кирилл погладил его свободной рукой по волосам и притянул аккуратно к себе, чтобы не создать дискомфорт из-за гипса.       - Я уже говорил, что ты не умеешь врать. – Он мягко улыбнулся. – Хочешь казаться всемогущим перед Лизой – вперед. Но передо мной не надо притворяться.       Это было последней каплей для Леши. Он уткнулся Гречкину в плечо и больше не стал сдерживать слезы, которые горячим градом покатились из глаз. Гречкин молча позволял ему выплеснуть всю боль и тихонько гладил по голове, словно маленького ребенка. Макарову большего было не нужно. Он не хотел слышать никаких слов поддержки. Парню было достаточно того, что кто-то подставил свое плечо и позволил ему выплакаться. Быть может, Кирилл и правда идеально для этого подходил. Леша все еще боялся, что это может оказаться ошибкой, вот так довериться Гречкину. Но, по крайней мере, сейчас он был уверен, что может себе позволить подобную вольность.       Макаров вытрясал душу достаточно долго, а, когда сил на это уже не было, парень молча продолжал обнимать Кирилла, словно самую надежную и непоколебимую опору. Они больше не разговаривали в ту ночь. Им это было и не нужно. Никакие слова не могли подарить им те покой и уверенность, какие дарили эти простые прикосновения. И, когда на утро первые лучи солнца осветили одиночную палату больницы, от прошедшей ночи остались только крепкие объятия двух разных, но очень похожих людей.