Бежать. Бежать. Бежать.
Затуманенный адреналином разум ещё пытался размышлять логически, анализировать и делать выводы. Почему так вышло? Она чем-то провинилась перед ними? Но она была крайне вежливой и послушной. Старалась помогать по дому, убираться и готовить еду. Но и за то получала по шее. Сколько времени это длилось? Как давно она живёт в этом доме? С момента смерти родителей прошло около двух лет. Но встреть она сейчас кого-либо из своих знакомых — не узнали бы. Впалые скулы и глубокие мешки под глазами. Ссадины и синяки на лице, глубокий рваный шрам на левой щеке. Запястья покрыты круглыми ожогами, зажившими и не очень. Дрожащие пальцы со сбившимися мозолями. Бледные потрескавшиеся губы. Нижняя была опухшей и окрашена свежим багровым пятном, из неё немного сочилась кровь. И пустой взгляд, лишь на короткое время загоревшийся страшным огнём ненависти в роковой момент. От чего же она так отчаянно бежала? От собственных мыслей? Если бы родители не погибли, она не попала бы сюда. Если бы Баджи был рядом, если бы она не ушла тогда от Чифую, то они бы вытащили её. Если бы…«Не создавай лишних проблем».
Снова эта фраза громом разнеслась по просторному разуму. Нет! Она не хотела вновь взваливать свои проблемы на чужие плечи. Так она делала всю свою жизнь. Она всегда стремилась стать опорой и поддержкой для своих близких. Но в итоге только тянула их, загружая и доставляя проблемы. И соулмейт… Чифую сказал, что знает его. Он ни за что не должен её найти. Наверняка он ненавидит её за причинённую моральную боль, за её переживания. Она не сможет даже смотреть ему в глаза. Самое глупое решение в её жизни — выбрать своё внутреннее состояние в качестве связи. Она просто надеялась, что это всё-таки выдумки и никаких соулмейтов не существует. Сейчас же она бежала. Неизвестно куда, неизвестно, что ждало дальше. Но бежала, разрывая лёгкие, без отдыха и передышек.*следующее утро после гибели родителей*
— Она вообще живая? — Да. Спит просто. — Ты возишься с ней так, что мне иногда кажется, будто ты действительно влюбился… — Тц, я просто играюсь, отъеби. — У нас нет времени держать её здесь. Скоро битва. Надо всё подготовить… — Да знаю я. Но всё же идёт по твоему плану, разве нет? — Ты заебёшь напоминать мне об этом. Ну накосячил, признаю. Кому сбагрить эту игрушку на уничтожение я уже нашёл. К тому же и заплатят ещё. Не хорошо ли? — А за что заплатят? — Ты думаешь, я намерен оставить её в здравом уме? Есть парочка извращенцев, которые будут очень рады игрушке для битья и унижения. — О-о-оу, братик, ты жесток… Мне нравится, — Риндо притворно улыбнулся, но в глазах на мгновение мелькнул ужас. — Через полчаса выезжаем. Приведи её в порядок, — последнее, что бросил Ран, удаляясь из комнаты брата. Младший только утвердительно мыкнул, глубоко вздыхая. К сожалению, Масу не слышала этот диалог. Помутнённый рассудок не позволял ей даже открыть глаза и подать признаков жизни. Всё тело ломило, будто её переехал каток. Она не помнила практически ничего. Тёплые ладони коснулись её щёк, слегка похлопывая. Девушка сдавленно втянула воздух через зубы, будто это были не чьи-то пальцы, а раскалённое железо. — Малышка, пора просыпаться, — промурлыкал Риндо у самого уха. Масу с трудом попробовала разлепить глаза, но ничего толкового не вышло. Щёки обдало холодом, когда парень убрал ладони. Спустя секунды она вновь почувствовала его руку, но уже под головой. Губ коснулась приятная влага. Она инстинктивно приоткрыла рот, жадно проглатывая живящую влагу. — Вот умничка, — снова этот тон, в любой другой ситуации заставивший бы залиться краской или смущённо улыбнуться в ответ. — Нам надо собираться, так что тебе стоит позавтракать. «Позавтракать? Выдвигаться? Что происходит?» — первые осмысленные вопросы, которые Масу смогла себе задать. Она протёрла одной рукой глаза, пытаясь принять сидячее положение. В этом ей также помогла крепкая ладонь Риндо. Он и правда подозрительно активно возился с ней, как подметил Ран. — Куда? — хрипло выдавила Масу, упираясь заплывшим взглядом в пол. — В твой новый дом. Ты совсем ничего не помнишь от шока? — сперва с усмешкой, а затем более серьёзно спросил Риндо, отходя от девушки, когда та уверенно села самостоятельно. Он поднёс к ней подготовленный заранее поднос с простым завтраком из яичницы с беконом. Масу неуверенно посмотрела на блюдо, переводя такой же неуверенный взгляд с немым вопросом на парня, имя которого, к слову, она так и не узнала. — Да, это тебе, не смотри так, меня это настораживает. Тебя будто дома никогда не кормили, — фыркнул он, устраивая поднос на её коленях. — Почему? Я всегда ужинала с родителями, — её переклинило и она выронила вилку, которую только что успела взять в слабые пальцы. — Родителями… Риндо слегка удивлённо посмотрел на неё, сделав вывод, что память всё-таки немного потёрлась. Неудивительно. Так устроен мозг: стирает, забывает плохие моменты, чтобы твоя психика в конец не поехала. Он хмыкнул и поднял столовый прибор с подноса, помогая принять завтрак. Это выглядело бы как забота, если бы не тот факт, что ему просто надо поскорее привести её в порядок перед передачей «покупателям». — Слушай, — аккуратно начал он, отламывая кусок яичницы, — я понимаю, что это всё не самые лучшие воспоминания, но ничего не изменить. Да, твоих родителей больше нет, но не усугубляй ситуацию. Ты-то жива. Мы отвезём тебя в новый дом и разберёмся с документами, чтобы тебя не забрали в приют. И всё наладится. Взгляд Масу снова стал отстранённым. Как кукла, она открыла рот, когда к нему поднесли вилку с едой. — Вот и отлично, что ты не устраиваешь истерик. Братишка очень разозлится, если появятся новые проблемы. «Проблемы», — повторила про себя Масу. Снова это слово, которое, казалось, преследовало её. Провода вновь замкнуло. Она передёрнула плечами и смиренно принялась за еду самостоятельно. Сломленная. — Я нашёл, как ею манипулировать, — самодовольно бросил Ран, когда Риндо вышел из комнаты, где оставил Масуйо, — чтобы не доставляла хлопот. — И как же? — не удивившись спросил младший, наливая себе чай. — У неё есть какой-то триггер, что ли, на проблемы. Ты не заметил, как она переключилась, когда я сказал, чтобы она не доставляла никаких проблем? Как по щелчку пальцев решила следовать за нами, аж смешно стало, — тон Рана был наполнен удовольствием. Он будто стоял на вершине, победителем в этой жизни. — Не особо. — Конечно, ты же был занят тем, что раздевал её глазами. — Придурок, — Риндо уже устал от этих подколов, поэтому только выдохнул и сел на диван рядом с братом, ставя кружку на столик. — Да-да, помню. Но имей в виду этот факт, Риндо. Если она начинает задавать лишние вопросы или сомневаться в действиях, просто напомни, что она может доставить проблемы, если не послушается. Ставлю тысячу йен, что это будет работать безотказно, — Ран бросил томный взгляд на брата, лицо которого отражало подобие мыслительного процесса, а губы слегка подрагивали. — Боже, я надеюсь, тебе её не жалко? — С чего бы? — тут же отозвался тот. — Ты бы себя видел. Если ты действительно решил влюбиться в дочь легавых, то я самолично прибью её. Тебе это не нужно, — Ран нагло схватился за кружку с горячим напитком и смачно отхлебнул. — Вкусно, спасибо. — Эй, я себе вообще-то делал! Пока Масу заканчивала завтрак, Риндо взялся за гребень, с нотками грусти глядя на девушку. Молча он забрался на кровать позади неё и без разрешения принялся расчёсывать растрепавшиеся волосы. Пальцы ловко разделили ровный пробор. Он ни раз делал это с волосами брата, поэтому выходило быстро и аккуратно. Масу же даже не дёрнулась, всё так же смотря перед собой. Абсолютно безвольная, безжизненная марионетка. — Эй, мелкий, вы готовы там? — в комнату без стука вошёл Ран и тут же замер, наблюдая эту картину. Его голос стал более раздражительным. — Ты серьёзно, блять? — Ну а что, не отдавать же её в таком виде, — безвинный тон Риндо лишь пуще разозлил старшего. Парень уложил одну косу на плечо Масу, на что она, к удивлению, отреагировала. Покосилась с опаской и осторожно взяла в руку. Она и не замечала, насколько длинные и густые у неё волосы. Коса получилось такой толстой, при том, что была довольно тугой. Девушка потеребила пальцами хвостик, свисающий после резинки, и вернула голову в прежнее положение. Сразу вспомнилось, как мать заплетала её в младшей школе. Такие же нежные прикосновения, невесомые, будто с любовью. — У тебя пять минут, чтобы закончить это пиздоделие и сидеть в машине. Дверь за ним громко захлопнулась, сопровождаясь вздохом младшего. Пальцы Риндо всё так же ловко и быстро продолжали плести вторую косу. Нет, он не испытывал к девушке каких-то романтических чувств. Просто она напомнила ему себя же в детстве. Только вот у него был Ран, а у неё кто? Никого. Она обречена. — А ему косы тоже ты заплетаешь? — тихо спросила девушка, набравшись смелости. — Угм, — коротко промычал Риндо, держа губами резинку. Снова молчание, давящее на сознание Масуйо. Она оставила попытки сложить какой-то пазл. Её состояние было сложно описать. Такое чувство, что она резко привязалась к этим людям, что забрали её с улицы, потерянную и разбитую, как напуганного щенка. Но она никак не могла понять, почему пошла за ними. И пошла ли она вообще или её никто не спрашивал? Но судя по тому, как с ней обращаются, всё в порядке. Пока что. — А кто те люди? Ну, к которым вы меня повезёте. — Не важно, — всё так же коротко бросил Риндо, опуская на второе плечо девушки густую косу. — Хорошо. Спасибо, — прошептала она в ответ. — Переоденешься сама? Или тоже помочь? — снова эта заигрывающая улыбка и хитрый прищур. Только сейчас Масу заметила, что находилась чуть ли не в одной футболке — к слову, вовсе не её. — Сама, — тихо отозвалась она. На кровать рядом с ней упала её чистая и сухая одежда. — Только быстро, Ран нетерпеливый сегодня, — он не спешил выходить из комнаты, а наоборот, сам начал стягивать с себя футболку. Взгляд Масуйо невольно упал на открывшийся торс, пробегаясь по чёрным линиям татуировки. Всё же даже в таком состоянии щёки дали румянец. Чуть ли не первый раз она видела оголённое мужское тело в такой обстановке, наедине, в небольшой комнате. Она быстро отвернулась, поднимаясь с кровати и поворачиваясь спиной к парню. Где-то позади послышался короткий смешок. — Поторопись, — приказным тоном бросил Риндо, шурша одеждой, и вновь сменил интонацию на ласковую. — Или ты думала, что я выйду из своей комнаты? — Нет, прости, — снова отрешённый голос Масу, снова занывшая внутри неё зияющая дыра. Закрыв глаза на ситуацию, она рывком стянула с себя футболку, ловко переодеваясь в свежую одежду. Видимо, успели постирать, пока она спала. Девушка не смела даже на сантиметр повернуться в сторону Риндо, но чувствовала, как её прожигают взглядом. Дверь снова резко без стука открылась и тут же захлопнулась обратно, под тихие ругательства Рана с другой стороны. Масуйо даже не дрогнула, нагибаясь в тот момент, чтобы натянуть штанину. — Не выдумывай там себе, братишка, — весело крикнул Риндо, смеясь в кулак. — Пару минут — и выходим. — Конечно, тебя на дольше и не хватит, — раздражённый укол, приглушённый разделяющей их стеной. Недовольный вздох младшего. И свободное от эмоций сознание девушки, даже не уловившее смысл брошенной фразы. Риндо, к слову, даже не посмел приблизиться к ней, пока та переодевалась. Просто терпеливо ждал, скрестив руки на груди и прислонившись к стене. — Молодец, быстро справилась. Я думал, выйдет дольше, — разбавил напрягающую тишину Хайтани-младший и поправил очки, когда девушка наконец повернулась к нему, собранная и готовая ехать, куда бы ту ни повезли эти двое. Масу коротко поклонилась, сама не поняла зачем. Риндо только озадаченно хмыкнул и вышел из комнаты, позвав девушку за собой. Та послушно последовала, не осмеливаясь полностью поднять голову. Будто провинившегося ребёнка вели в угол для наказания. — Сказал же, надолго не хватит, — высокомерно улыбнулся Ран, встречая их у входной двери. Он уже обулся и только ждал Риндо с Масуйо. — Ещё один подобный подъеб — и я тебе руки сломаю. — Да-да, слышал уже, — лениво протянул старший, театрально зевнув. — Пойдёмте уже, опоздаем. Нам ещё по делам сегодня, если ты забыл.***
Машина ехала плавно, соблюдая скоростной режим. Риндо вновь сидел на заднем сидении вместе с Масу. В этот раз она не лежала у него на коленях без сознания, а он не мог запустить пятерню в её шелковистые волосы. Парень тряхнул головой, прогоняя дурацкую мысль, и нахмурился. Бросив кроткий взгляд на девушку, он заметил её подрагивающие пальцы. Переживает. Масу тревожило одно — она не извинилась перед Чифую. А он наверняка ищет её. И телефона нет. А спросить у «покровителей» она не решалась. Забрали, значит, так нужно. Чтобы не доставить проблем. Проглотив горькие мысли, она устало прикрыла глаза и протяжно выдохнула. Можно даже сказать, расслабилась, как вдруг её ладонь накрыла другая, в белоснежной перчатке. Она слегка вздрогнула, поворачивая голову в сторону парня и вопросительно приподнимая одну бровь. — Я уже думал, ты опять сознание терять собралась, — улыбнулся Риндо и, слегка сжав девичью ладонь, вновь отстранился, отворачиваясь к окну. Ехали недолго. Когда машина остановилась в одном из небольших переулков, Ран бросил взгляд на девушку через зеркало заднего вида, слегка хмурясь. — Надеюсь, ты умеешь внятно разговаривать? — строго спросил он, на что Масу слегка склонила голову. — Да, умею, — тихо, но достаточно уверенно ответила она. Риндо же не отрывал от неё странного взгляда. Кажется, в нём было сожаление или сочувствие, что определённо не нравилось старшему брату. Жалеть свою жертву — непозволительная слабость, которую Риндо ещё никогда не показывал. Ран вышел первым. Риндо за ним. Когда же Масу собиралась открыть дверь, та распахнулась сама: перед её глазами мелькнула всё та же белоснежная перчатка. Без колебаний она ухватилась за неё, молча принимая помощь. До слуха донеслось недовольное цвырканье Рана, на что младший только закатил глаза, убирая руки в карманы, когда Масу поднялась на ноги. Она вновь плелась за уже знакомой спиной. Они поднялись по невысокой лесенке на крыльцо. Звонок глухо раздался с другой стороны двери. Послышались торопливые шаги. Дверь открылась, выпуская из дома не самый приятный запах табака вперемешку с чем-то ещё, незнакомым для Масу. Она не видела, но зрачки Риндо на мгновение сжались, а нос с отвращением дёрнулся. — Добрый день, господа, — послышался высокий женский голос, водящий по слуху будто ржавый гвоздь по стеклу. — Не ожидала вашего визита столь рано… Риндо возмущённо и при этом удивлённо посмотрел на брата. Он же их торопил. Однако отпустил ситуацию, внимательно разглядывая встречающую их женщину. На вид той было порядка тридцати пяти, даже ближе к сорока. Сухие тонкие губы, морщинки у глаз и мешки под ними. Картина за ней заставляла Риндо где-то глубоко внутри себя ужаснуться. «Ран поистине жесток, если решил устроить девчонку сюда», — разочарованно пронеслась в голове мысль. Один запах чего стоил. Краем взгляда Риндо заметил разбросанные бычки, разорванные мусорные пакеты, какие-то непонятные упаковки. Скорее всего, от таблеток. Местами валялись осколки посуды. Не самое приятное зрелище. И вот это готово платить деньги за личную «игрушку»? Риндо всё так же непонимающе косился на Рана. Тот в ответ лишь утвердительно коротко кивнул ему головой, мол, всё в порядке. «Ну да, план идеальный. Девочка просто сгниёт здесь морально. А судя по упаковкам… наркота. Значит, когда-то просто помрёт от передоза. И руки марать не нужно», — заключил логическую цепочку Хайтани-младший, не слушая разговор между этой не самой приятной на вид женщиной и братом. Только под конец диалога он вернулся мыслями в реальность. Масу всё это время стояла, склонив голову. — К вам будет приезжать раз в какое-то время наш человек, документы вам передаст водитель, — видимо, это был самый конец диалога, потому что Ран уже подтолкнул Масу вперёд, заставляя перейти за порог дома. Парень подчеркнул интонацией свою последнюю фразу, заставляя плечи девушки коротко дёрнутся, будто в её спину выстрелили. — Надеюсь, она не доставит вам никаких проблем. Они ушли. Ушли, оставив её одну в этом ужасном месте. А эта фраза всё ещё вертелась в голове Масу. Как только дверь со скрипом закрылась, женщина присела на корточки рядом с девушкой. — М-да, ты красавица, но выглядишь при этом отвратительно, — снисходительно бросила она, взявшись за подбородок Масуйо и крутя голову, внимательно осматривала её. — Надеюсь, ты не так быстро помрёшь… «Не так быстро, как кто? — на мгновение ужаснулась Масу, но обречённость ударила по голове, заставляя закрыть глаза на красные флаги, маячащие перед глазами, — Я не должна доставлять проблем». Решающая все вопросы фраза. Систему вновь замкнуло, и Масу низко поклонилась. — Что я могу сделать для Вас? — учтивый вопрос, вызвавший хохот у женщины. Та только легонько толкнула её вглубь дома. — Будь добра, вылижи тут всё. Вечером, в восемь часов, придёт важный человек. А я скоро уйду по делам. Поэтому не хочу, чтобы возникли проблемы.Проблемы. Проблемы. Проблемы.
*настоящее время*
Да. Именно от проблем она и бежала. От проблем, которые могли снести её огромной волной и утащить за собой. Зрачки были расширены донельзя, так, что радужку практически не было видно. Всё ещё не останавливалась. Не останавливалась уже порядка часа, как ей казалось. Насколько далеко ей удалось уйти? И можно ли уже сделать остановку? Нет. Она слышала. Позади неё раздавались такие же быстрые шаги. Иногда даже казалось, что они догоняют её: тогда она сворачивала за угол и продолжала бежать. Несколько раз она падала, получая новые ссадины. Холодный дождь не был в силах привести её в чувства. Обернуться не позволяла паника, бьющаяся в ней, как дикая птица в клетке. Но она была полна уверенности, что теперь сможет всё решить, всё в её руках. Она готова была начать искать убийц её родителей прямо сейчас. Наполненная абсолютной решимостью, знала, что сможет их убить. Но эти настойчивые шаги позади неё… Снова свернула за угол. Поскользнулась, разбивая в очередной раз колено. Подорвалась, пытаясь вновь бежать, но ноги повязли в скользкой грязи, заставляя вновь опуститься вниз. Подняв голову, она увидела перед собой тупик из мокрых кирпичей. Раздались всхлипы. Она зарыдала, безудержно, сама не понимая почему. Тело неконтролируемо тряслось то ли от холода, то ли ещё от чего. Опустилась в эту проклятую лужу, слегка завалившись на бок. Только плечи истерично вздрагивали. Шагов за ней больше не было слышно. Подавившись очередным всхлипом, она закашлялась, лихорадочно, сплёвывая на землю кровь. Перед глазами плыло, а головная боль заставляла мучиться ещё больше. Бледные тощие пальцы крупно дрожали, судорожно сжимая хлюпающую грязь. Снова кашель, снова сгусток крови падает перед руками. Но пульс становился таким спокойным, несмотря на продолжительный бег. Плохо, тошнит, кружит, плывёт. Больно. Лёгкие жжёт, а в виски вбивают железный кол. Она невольно закрывает глаза, оставаясь в таком отвратительном состоянии под холодным дождём, в грязном подобии лужи.*несколько часов назад*
Масу сидела в своей «комнате», закрыв уши руками и поджав к себе колени. Это была какая-то маленькая кладовка, заваленная непонятными инструментами. На полу валялся местами рваный матрац, а в углу стопкой лежали остатки вещей. Всего два комплекта. Уличной одежды не было. Да она и не требовалась: всё равно никуда нельзя было выходить. Прошло много времени с того дня, как те двое парней оставили её здесь. Масуйо не считала. Только раз она видела, как один из них приходил. Она узнала его по притворно-ласковому голосу и по тем самым белым перчаткам. Она всегда встречала низким поклоном у дверей, кто бы то ни был. Не смела поднять головы и тем более взгляда. Он сам к ней подошёл, когда эта женщина, которую ей было велено называть «хозяйка» или «госпожа», отошла в другую комнату. Аккуратно приподнял её подбородок, держа большим и указательным пальцами в бархате, и странно взглянул в её глаза, которые были всё так же пусты. Только зрачки более широкие, чем обычно. — Прости, — с горечью выдавил он тогда, невесомо проводя кончиками пальцев по глубокому розовому шраму на щеке. Даже капля осмысленности не блеснула во взгляде Масу. Она только вновь склонилась, когда он убрал руку. Краем глаза он заметил красные отметины на запястьях. «Сигареты тушат», — только успел цыкнуть он про себя, как та женщина вернулась, что-то лепеча. Брат был против того, что Риндо сам поедет в этот дом. Но что-то внутри тянуло его к этому месту. Хотелось удостовериться, что девушка хотя бы жива. Он не смирился с планом Рана, ведь Масу, если посмотреть, была действительно не причастна к делам родителей. На душе было отвратительно от этого. — Вот, здесь вся сумма, можете пересчитать, господин, — царапала она по слуху. — Обязательно этим займусь, — непривычно строгий голос Риндо мог бы удивить, только некого. — Всё в порядке? Ей не требуется медицинская помощь? — Что вы! С ней всё хорошо, можете быть уверены. Мой муж регулярно проводит ей осмотры. Он же у меня врач, — снова скрежет хозяйки с притворно ласковыми интонациями. А Масу так и стояла, не смея шелохнуться, будто собака, которой отдали приказ «к ноге». — Ладно, с вами свяжется наш человек, — ушёл, не дожидаясь ответа. С улицы приглушённо донёсся звук мотора, стремительно отдаляющийся от дома. Уехал. Уехал с камнем на душе, погруженный в спутавшиеся мысли. С того дня она больше его не видела, временами вспоминая отрывками те прикосновения. Они отдали её в это омерзительное место, а он перед этим так двояко себя с ней вёл. Такие же двоякие чувства она испытывала к Риндо. Если это можно было так назвать. Всё выбили руки мужика, который приходил каждый вечер ровно в восемь. Заставлял проглотить какую-то разноцветную пилюлю. А затем избивал: ногами, ремнём, всем, что попадёт под руку. За любой неверный взгляд или шорох ног. А после раздевал ту женщину, усадив Масу напротив, не разрешая закрывать глаза. Стоило сомкнуть — удар. Издать лишний звук — удар. Отвести взгляд, когда не велено — удар. Однажды в неё прилетела предварительно разбитая бутылка. Она не увернулась, так как не смела этого сделать — приказа не было. Никто даже не стал обрабатывать рану на щеке. Только в уделённое для сна время Масу неумело промыла разрез и замотала на ночь рукавом быстро постаревшей кофты. Зажило плохо, много раз расходилось от новых ударов. В итоге получился рваный, уродливый шрам на скуле, от самого края овала лица, где желваки, до переносицы. Но она не видела. Она вообще не помнила, как выглядела с того момента, как попала сюда. Заметила только, что тех длинных волос больше нет. Только огрызки теперь болтаются по бокам. Настолько короткие, что едва можно было ухватиться за них. Её сломали здесь очень быстро. Время. Ровно восемь часов вечера. Она знала, что сейчас будет. Отдалённо звякнули ключи, отчего девушка коротко вдохнула, тут же закрывая ладонью рот. Она подскочила, спешно направляясь к входной двери. Низко поклонилась и ждала, когда откроется дверь и начнутся очередные «пытки». — Ой, ой, ой, смотри-ка, дорогуша, наша псинка выучила команду, — раздался мерзкий гогот, полный самодовольства. Грубая ладонь легла на голову Масу, но она не вздрогнула. Слёз тоже не было. Уже привыкла и молча проглатывала очередную порцию дерьма, даже не морщась. — Фу, убери от неё руки, котёнок! — не менее мерзкий пищащий женский голос, пропитанный пренебрежением. — Эй, шавка, сними мои туфли! Без колебаний Масу присела около высокой женщины, не поднимая головы, и протянула руки к застёжке. Но в тот же миг по её лицу прошёлся каблук, рассекая нижнюю губу. Девушка отлетела на спину, но не издала и звука. В прихожей раздался издевательский хохот обоих пришедших.Пусто.
Масу незамедлительно поднялась на ноги, закусив кровоточащую губу и сглатывая набегающую жидкость. Не упаси, она капнет на пол. Снова согнулась в поклоне, ожидая новых команд и ударов. Уже не было страшно. Она была готова. И знала, чем закончится этот вечер. — Ох, я уж думал, она откинется, — бросил грузный мужчина, закрывая наконец дверь. — Ты удивительно тихая сегодня, псинка. Такими темпами заслужишь полноценный ужин… — Ну, это мы ещё посмотрим. А сейчас — живо разлей нам коньяка, сегодня у нас праздник!Праздник.
Масу только кивнула и бесшумно удалилась на кухню. Она научилась делать всё так, чтобы эти двое не замечали её присутствия. Она всего лишь их прислуга. Обиды и боль постепенно накапливались. Но у любого сосуда есть края. Даже у самого глубокого. Две рюмки были наполнены коньяком, несколько кубиков льда и закуска на блюдечке. Всё было сделано быстро и аккуратно, придраться было не к чему. Но эти двое всегда находили причину, чтобы выплеснуть на ней свои эмоции. Масу призраком прошла в комнату, где на диване уже развалилась омерзительная парочка «опекунов». Когда Масу приехала в этот дом после «удочерения», то застала здесь в прямом смысле свалку. Пол был покрыт слоем жира и грязи, в комнатах стояла рваная мебель, повсюду валялись горы мусора. Впервые проводя здесь уборку, она находила использованные презервативы на каждом шагу. Ещё её внимание привлекали пустые пачки из-под таблеток. Название она так и не разобрала. Однако общая картина сложилась быстро и подкрепилась первым ударом. Мужчина этой женщины, имя которого она даже не запоминала, в первый же день огрел её кулаком по щеке, оставив крупный синяк. В ответ на свои слёзы она получила ещё один, по спине, непонятным для неё предметом. Но тогда было невыносимо больно. Воздух из лёгких выбило, и она не могла некоторое время дышать. Когда же пришла в чувства, то её уже держали за волосы, низко рыча над ухом, что «вшивые псины в этом доме не нужны». В следующий миг она осталась без своей длины, которой раньше всегда могла похвастаться. Поднос с рюмками и закуской мягко опустился на журнальный столик перед диваном. Мужчина рукой подозвал Масу к себе. Когда она подошла, его ладонь вновь упала на её безобразную макушку. Он силой заставил её наклониться ближе к его заплывшему жиром лицу. — Открой ротик, — притворно ласково улыбнулся он. Как робот, Масу приоткрыла рот. Два шершавых пальца протолкнули в её горло цветную капсулу. Она проглотила, не дёрнув ни одним мускулом. Снова. А после ладонь одобрительно похлопала её по щеке, где красовался шрам. Словно специально. Но она не пискнула, не сморщилась. Масу начала обратный отсчёт. У неё было минут десять от силы, прежде чем вещество подействует и введёт её в непонятное состояние, которому она так и не смогла дать название. Эффект всегда был разный, но итог один: она неожиданно для себя оказывалась в ванной, бесконтрольно блюя кровью и желчной кислотой, потому что больше было нечем. — Умничка, а теперь встань вон в тот угол, — махнул мужчина в сторону, расстёгивая брюки. Она послушалась и отошла на несколько шагов к стене, чтобы не вызвать подозрений. Женщина же воодушевлённо приподнялась с дивана и опустилась на колени перед первым, издавая мокрые звуки. Снова. В который раз Масу видела это. В этот раз её не избивали и не заставляли сидеть напротив, а отправили стоять позади. Теперь она всё решит. Надоело. Тьма накрывала её новой волной. Её выработанный навык быть призраком в этом доме сыграл плохую шутку с хозяевами. Девушка выпустила из своего рукава запрятанный кухонный нож и бесшумно проплыла обратно к дивану. Мужчина блаженно закрыл глаза и слегка откинул голову. Идеальная позиция. Одна половина разума Масу кричала, что в этом нет необходимости и можно просто убежать, заявить в полицию. Но вторая половина, овладев телом, побуждала действовать. Тьма. Одно резкое движение с характерным звуком, который даже доставил Масу некоторое удовольствие — и горячая кровь рывками потекла из открывшейся раны. Хриплый сопящий стон, а затем испуганный визг женщины. Та ошарашено подскочила, делая неосторожный шаг назад, и упала на журнальный столик, ударяясь головой. Масу уже не могла остановиться. Спокойно приблизилась, наступая на горло и перекрывая воздух. Женщина пыталась сопротивляться, но гнев и отчаяние Кикути, охватившие её, были в разы сильнее напуганной жертвы. Масу пяткой с непривычной силой втаптывала лицо своей «опекунши», из раза в раз прикладывая всё больше, вымещая всю накопившуюся боль, не сдерживаясь. Сосуд переполнился, и жидкость лилась через край, выплёскиваясь из Масу очередными ударами. Когда всхлипы женщины стихли, Кикути наконец отстранилась и попятилась назад, осматривая опустошёнными глазами содеянное. Скатилась вниз по входной двери, с почти беззвучным шорохом. Широко улыбалась. Сколько нужно времени для осознания того, что ты убил человека? Она просидела так, словно статуя на Нотр-Даме, неопределённое время. Только глухие удары сердца отбивали счёт, стремительно учащаясь. Заливистый хохот девушки разрушил эту тишину, после сменяясь необъятной паникой. Безумная, как и всё произошедшее до этого, идея вспыхнула в голове. Чифую. Из глубины порядком потрепанной памяти она вытянула образ друга. И тот день предстал перед глазами. Она бросила его одного и пропала, так и не извинившись. Поднялась на ноги, слегка качаясь, и дрожащими руками обхватила трубку стационарного телефона. Прижала плечом к уху, пытаясь вспомнить нужную комбинацию. Первая попытка была безуспешной. Автоответчик лишь монотонно сообщил, что номера не существует. Масу нервно выдохнула, меняя последние цифры. Сердцебиение наращивало темп, с каждым ударом всё больнее отдавая в груди. Ещё несколько раз меняет местами цифры и наконец слышит гудки дозвона. Дыхание замирает, а Масу лишь надеется на то, что трубку действительно возьмёт Чифую. Не знала, что говорить, стоит ли вообще рассказывать о произошедшем, впутывать его в свои проблемы. Закусил губу, не обращая внимания на жгучую боль от раны. Незатейливый рингтон раздался в квартире Чифую. Он лениво потянулся к телефону. Устал после подработки, а завтра в школу, не хотелось начать отставать в начале учебного года. Тут ещё и незнакомый номер. Пощурившись, он принял вызов, прикладывая телефон к уху. — Слушаю, — бросил он, уже готовясь снова погрузиться в приятную дрёму. — Чифушка, — задорный голос с другого конца заставил парня подскочить, широко раскрыв глаза. — Я так и не извинилась за тот раз. Прости. — М-масуйо? — голос подрагивал, а сам Чифую не решался двинуться, боясь, что этот голос растворится, как сон. — Т-ты… Ты как? Мы тебя так долго искали… — У меня всё отлично, — как-то безумно посмеялась она. — Прости ещё раз, что заставила беспокоиться. Я думала, что ты сменил номер, а оказывается, просто набирала не те цифры, — ещё один нервный смешок сорвался с её губ. — Ты чего? Тебе не за что извиняться. Это должен делать я. Я ведь так и не смог помочь тебе тогда… — Ну! Я же сказала, что мне не нужна помощь! — всё ещё смеялась. — Где ты теперь живёшь? Я хочу с тобой встретиться. Считай, два года не виделись. И Доракен с Майки тебя обыскались. Столько всего произошло… — Прости-и-и, — протянула она уже более истерично и как-то нервно, перейдя на таинственный шепот, — но это секрет. А теперь, мне надо бежать. Я наберу тебе, когда будет возможность. Хорошо? — Да, конечно, буду ждать, — растерянности Чифую не было предела. Всем сердцем он был рад этому звонку. Но эта интонация… На душе заскребли кошки, когда раздались короткие гудки. Он незамедлительно набрал номер Доракена, уже тяжело дыша. Страх обуздал его, прямо как в тот день. — Что случилось? — сразу спросил Кен. Чифую редко звонил просто так, чаще заходил сам. — Масуйо, — одно имя, заставившее уже второго человека за это короткое время впасть в ступор. — Она позвонила, но… Что-то не так. — Слушай, — спустя длительное молчание ответил Доракен, — мне кажется, нам не стоить больше в это лезть. Помнишь, что сказал Майки в день роспуска? После собрания, я имею в виду. — Да, помню. Просто… — Никаких «просто». Я понимаю, что она была твоей близкой подругой. Но вспомни, что она сама отказалась от твоей помощи, при этом неплохо так побив. Прошло грёбанных два года. Пора оставить это всё… — Навевает воспоминания, не так ли? Майки ведь сделал так же. И соври мне, что ты ему поверил…— Забудьте обо мне и о Кикути. Просто не лезьте в это дело.
Я сам разберусь.
Живите своими заботами и мечтами.
Будьте счастливы!
— Чифую! — рыкнул Дракен. — Не выводи меня. Я не хочу больше в это лезть. И ты не лезь. Не маленькие, справятся как-нибудь, в конце-то концов. — Но что, если Майки из-за этого… — его прервали короткие гудки, и он закончил фразу уже только для себя: —… из-за этого стал таким…***
Тошно. Больно. Противно. Снова провал в памяти. В который раз? Однако под головой было что-то немного мягкое, отдалённо напоминающее подушку. Не пошевелиться. Каждая попытка сделать хоть малейшее движение отдавалась тянущей болью, заставляя тяжело дышать, что, к слову, тоже приносило дискомфорт. Привкус железа ещё присутствовал на языке. Во рту было неимоверно сухо, губы будто сшили тонкой леской. Мышцы периодически сокращались в судорогах. Было неимоверно жарко, душно, будто она лежала у раскалённой печи, но одновременно холодно, как в снегу. Что-то влажное и холодное легло на её лоб. Капли скатились по вискам, оставляя блестящие дорожки. Дышать стало немного легче. К губам приложилось что-то ещё более мокрое, вода буквально стекала на губы, понемногу просачиваясь в рот. Отдалённо, на грани сознания, Масу услышала хриплый шёпот и такое же тихое шуршание ткани. На её плечи легло что-то тёплое, окутывающее приятным уютом. Она снова погружалась в забвение, где не было никакой боли. Так повторялось несколько раз. Она приходила в состояние, которое едва можно было бы назвать сознанием, скорее, просто начинала чувствовать прикосновения. Тело пылало, затем живящая влага и холод успокаивали её и она вновь засыпала. В этот раз ей удалось немного раскрыть глаза. Мутно, но она увидела спину долговязого парня, который сидел неподалёку и курил в приоткрытую дверь. Волосы были мокрыми и прядками свисали, едва касаясь плеч. В тусклом свете блеснула длинная серьга в левом ухе. Он шумно выпустил сигаретный дым, слегка закинув голову вверх, и прищурившись обернулся. Его губы с лёгкой улыбкой зашевелились, но разобрать что-то Масу не смогла. Лишь зарылась носом в подушку. Устала. Сил нет. Но рассудок уже более трезвый, чем до этого. Она не отключилась сразу, почувствовала холодные костяшки длинных пальцев на своём лбу. Парень недовольно цыкнул. Его голос раздался совсем рядом, но всё ещё через некую пелену, приглушённо, гулко отзываясь в ушах. — Не хило тебя потрепало, мелкая, хьи, — какого-то рода усмешка слетела с его губ. Послышались более отчётливые звуки капающей воды. На горячую кожу в очередной раз легла влажная ткань, позволяя вдохнуть более глубоко. Лёгкие болезненно обожгло, а мышцы вновь свело судорогой. От слишком резкой порции воздуха Масу закашлялась, сгибаясь пополам. Ловко, но довольно грубо, её подняли в сидячее положение, крепко держа под спину и за плечо. С новым приступом удалось раскрыть глаза. Перед собой она увидела только окровавленный таз. На мгновение в её опустошённых глазах мелькнул ужас. Перед девушкой предстала та самая картина совершённого ею преступления. И окровавленный нож в такой же запачканной руке. Масу осторожно подняла трясущуюся ладонь, глядя на неё с уже широко раскрытыми от страха глазами. Реальность отрывками подменялась на воспоминания, будто мираж, наваждение. Она вновь сложилась пополам, всё ещё поддерживаемая крепкими руками, выплёвывая очередной сгусток крови. — М-мда, пиздец, конечно, — тихо сказанная фраза разлилась громом в голове Масуйо, отчего она попыталась закрыть уши ладонями. Казалось, что он кричит. Желваки напряглись, заставляя зубы заскрежетать. Раздалось приглушённое, слабое рыдание. Парень только кивнул сам себе, делая какие-то выводы. Продолжая удерживать Масуйо одной рукой, он потянулся к ведру с чистой водой. Не сильно заботясь о других вещах, он намочил большое полотенце и, почти не выжимая, осторожно приложил к лицу девушки. Он уже заранее перехватил её запястья, которые тут же задёргались в попытках высвободиться. Силой заставил принять полулежащее положение, устроив её голову в сгибе своего локтя. Той же рукой он придерживал подбородок, чтобы она не вертела головой. — Тш-ш, — прошипел он, когда девушка вновь всхлипнула. — Угомонись и дай себя умыть. Он старался говорить максимально тихо, ровно, без напряжённых интонаций, будто опасался чего-то. Когда Масу перестала дёргаться, парень ещё более аккуратными движениями начал протирать её лицо. Вода стекала по её вискам и шее, скатываясь на одежду обоих, но он не обращал на это ни малейшего внимания. — Закрой глаза, — она тут же выполнила просьбу, пряча вновь опустевший взгляд за раскалёнными векам. По ним сразу прошлось полотенце. — Если ты сможешь самостоятельно сидеть, то я нормально обработаю твои раны. Хорошо? А то ты сильно дёргалась от любого прикосновения. Ответа не было. Когда он поднял её и усадил, она не смела пошевелиться, словно кукла. Ни капли осознания происходящего. Парень только чертыхнулся под нос и встал напротив неё. Достав фонарик, он быстро посветил ей в глаза. Она сощурилась, но не дрогнула, не отвела взгляд. Пальцами раскрыл её веки и, увидев слабую, но реакцию зрачка, удовлетворённо кивнул самому себе, отстраняясь к подобию стола. Эффект проглоченных таблеток отступал благодаря болезненной, но необходимой рвоте. — Как тебя зовут? — всё ещё пытался разговорить её парень. Он погремел посудой, отчего Масу недовольно дёрнула щекой. Противный звон ложки бил по её слуху. Парень вернулся к ней с кружкой и ящичком — видимо, аптечка. — Я вот — Ханма Шуджи. А ты?