Демон, который шёл по головам

      Всё болит.       Бенджамин сел на кровать, вяло протёр глаза и с явным недовольством взял чистые бинты. Старые снова пропитались темно-бордовой, почти черной кровью. Надо бы сменить.       Голова кружилась и неприятно трещала. Бенди снял бинты, что были на нем сейчас, достал перекись с тумбочки, обработал небольшую рану на руке. Всё тело как-то странно болело и было покрыто мелкими ссадинами и порезами, а сам демон чувствовал себя невероятно обессиленным.       «Они меня испинали или что...»       Шумно вздохнув, он ловким движением перебинтовал грудь в том месте, куда пришелся выстрел. Обновил и охладил повязку на голове — от попадания в тело серебра, несмотря на то, что пулю давно вытащили, у рогатого поднялась температура, которую необходимо было как-то сбрасывать. Бендс, собственно, подсмотрел этот способ у родителей — в детстве мальчик часто болел и чётко запомнил кучу лекарств, таблеток, бинты и повязки, скопом лежавшие на тумбочке рядом с кроватью.       «Как же ты править-то будешь, Бенни...»       Голос мамы надолго застрял в голове. Даже сейчас, шипя и обливая свежие раны перекисью, нежная речь матери звенела в ушах, будто была совсем рядом.       Бенни... Так его звала только Лилит, и это прозвище кроме тёплых воспоминаний приносило ещё и жгучую боль.       Повезло, что те придурки с факелами сочли его мёртвым и быстро ушли, после чего Бенджамина без сознания подобрал Сатана и забрал в Ад в поместье Рэвенджей. Демон, собственно, приходился парнише дядей по отцовской линии, коего племяшка, честно говоря, не очень-то и любил. "Санти", как его называл Люцифер (хоть Сатана и был его старше), был личностью крайне амбициозной, общительной и просто несносной — полная противоположность Бенди и его отца. И если старший Рэвендж ещё терпел брата, то вот его сын подобного позитива не выносил и сильно выматывался. Впрочем, сейчас Сатана не дома — видимо, уехал куда-то на важную встречу. Как и всегда.       Бенджамин устало плюхнулся обратно на кровать, смотря на тонкую корочку льда в паре метров над ним. Вокруг была одна вода — специальная, лечебная для демонов. В детстве Бендс очень любил купаться в таком бассейне, спускаясь по маленькой лесенке в углу помещения и ныряя в комнатку под прозрачным полом. Повышал иммунитет.       Дышать под водой он, конечно, не мог, а использовал для этого особый амулет, который всегда держал с собой на случай непредвиденных ситуаций. Такую штуку и несколько других ему дал отец ещё в детстве, благо Люцифер имел огромную коллекцию различных магических вещичек, передаваемых ему по наследству несколько поколений подряд.       Демон продолжал лежать на серой кровати, тупо глядя в одну точку и вслушиваясь в бульканье кристально-бирюзовой воды, которая в абсолютной тишине комнаты выше всегда казалась какой-то слишком громкой и раздражающей. Он уже было закрыл глаза, наслаждаясь относительной тишиной, как вдруг резная дверь над ним скрипнула и в комнату вошла девушка с коньками в руках.       Оглядевшись, она присела на скамейку рядом с дверью и стала надевать обувь. Темно-русые густые волосы то и дело лезли к глазам и мешали зашнуровать нежно-розовые коньки, которые несколько раз успели развязаться, пока девочка убирала кудрявые пряди от лица. Наконец надев их, она вышла на лёд. Бендс облегченно вздохнул. Краешки тонких губ чуть приподнялись.        «Это Шарлотта. Ей четырнадцать, она полукровка и очень жизнерадостная. А, ещё её родителей тоже убили в той перепалке со священником, убившим мою семью», — да, что-то вроде того Бенджамин сказал дяде, когда тот впервые увидел девочку.        Семьи Лауэр и Рэвендж хорошо ладили, и, ясное дело, Бенди с Чарли с самого рождения почти каждый день проводили вместе. В тот злополучный день до Лауэров дошла весть, что семья мальчика погибла, и они прибыли на землю, чтобы забрать то, что от них осталось. Вот только они сами попали под обстрел оставшихся священников и прибывшего подкрепления. После этого, когда умирающие Лауэры умоляли бегущего демоненка забрать и их дочь, ребята и вовсе стали неразлучны. По правде говоря, мальчик и сам не помнил точно, почему именно те люди из церкви напали на семью Шарлотты и обстоятельства новых смертей. Наверное, потому, что сам отходил от шока потери родителей и долго рыдал на руках у дяди. Но одну фразу Бендс чуть ли не заучил наизусть:       «Позаботься о ней... хорошо? Ты последний, кому она доверяет».       Бенджамин обещание сдержал. Пытался жить с девочкой в церкви, воровал для неё еду из забегаловок в поселении, даже собрал ей сиденье, где она спала, иногда ещё и параллельно подрабатывал в детских постановках одной из студий, куда его отправили родители ещё в пять лет. Шарли, как по-ласковому он ее называл, никак не реагировала, молчала и почти не ела. Каждый день она сидела на своем маленьком диванчике рядом с пианино, где так любила слушать песни Бенди, и просто моргала, глядя в одну точку. Ни слез, ни криков. Ничего. Девочка даже не пыталась рассказывать о своих чувствах и переживаниях другу, и отсутствие проявления хоть какой-то активности очень беспокоило и пугало.       Мальчик не мог видеть её такой, а ухаживать за увядающей Чарли становилось всё сложнее — в конце концов, он сам ещё был ребенком и переживал потерю собственной семьи, потому после смерти её родителей объяснил ситуацию Сатане и попросил его забрать девочку к себе. Тот не был против.       Пока демон предавался воспоминаниям, Шарлотта выделывала круги на льду. Попыталась сделать одиночный аксель. Упала. Неуверенно встала, попробовала ещё раз. Снова упала. И снова. И опять.        Прозрачные, как мысли, капли воды мерно стекали с потолка, и, падая на ледяную кромку пола, разбивались вдребезги. Средь шума раздавался только скрип коньков, рассекающих замёрзшее покрытие.        Голова абсолютно пуста, и было ощущение, что все мысли переварены не раз, а темы обговорены и забыты. А когда такое происходило, в Аду обычно начинали сходить с ума.       Бенджамин медленно провёл рукой по тёмным угольным волосам, отвёл за немного заострённые уши две длинные передние пряди, поправил воротник расстёгнутой тускло-серой рубашки цвета, как он его называл, благородной пыли.        Постарался отогнать от себя мысли, что однажды не будет ни одной песни, которую можно было бы спеть, ни одних слов, которые жаждали бы услышать. Но даже в этой всепоглощающей звенящей тьме демон, потерявший всё — семью, любовь и веру, продолжал петь лишь для той единственной, что у него осталась. Для той, что в ту проклятую ночь он смог уберечь и защитить, не брезгуя своей никчёмной жизнью. Во что верил, чем дорожил, что любил остатками своих чувств и доверия.       Бум. Бум. Бум. Ладони будто бы инстинктивно застучали по кровати, создавая будущую мелодию. Бенди полностью расслабился, задавая ритм для песни, и, казалось, почти не дышал. Звук эхом отражался о стены зала, звоном капель бил по водной глади, рисуя причудливую дрожь и играя с волнами бассейна, рождающимися от полной величественности и меланхолии мелодии. По залу словно стучало несколько треугольников — лёгких и мягких, идеально вписывающихся в шум от коньков и плещущейся воды в бассейне.       «Всё моё внимание к тебе одной, Шарлотта Лауэр».       Хлопок, стук и ещё хлопок.       — I still watch you when you're groovin'       As if through water from the bottom of a pool       You're movin' without movin'       And when you move, I'm moved...       Удивительно, что Бендс вообще смог петь, находясь в таком состоянии. Хоть и было слышно, что голос его хрипит и сам он слаб, да и песня звучала тихо, дабы лишний раз не напрягать связки, пел он несомненно красиво.       Шарлотта тоже была невыносимой. Сказать точнее — его окружали НЕВЫНОСИМЫЕ люди и демоны. Или, может, это оттого, что сам он был замкнутым, серьёзным и не любил, когда его лишний раз теребят. Но девушка действительно вызывала у него восхищение. Хотя бы тем, что даже в самых безвыходных ситуациях она никогда не сдавалась. Даже когда видела, как догорают тела её близких. Было горестно, но она выдержала.        — When you move,       I'm put to mind of all that I wanna be, — Бенджамин кое-как встал и, покачиваясь, подошёл к лестнице. Затем схватился за перила одной рукой и неспешно начал подниматься, всё так же смотря на Лауэр и одновременно застегивая рубашку.       — When you move,       I could never define all that you are to me...       Капли стекали с мокрых волос, оголивших и без того большие и длинные рога, со звонким «плюх!» падали на пол и растворялись в мелодии. Немного усилий — и Бенди почти на льду. Держась за бортик импровизированного катка, демон с лёгкой улыбкой наблюдал за прыжками Чарли. У неё получалось не всё, но девочка раз за разом пробовала вновь выполнить прыжки. А трудолюбие и упорство Рэвендж ценил.       — So move me, baby!       Shake like the bough of a willow tree, — Бендс прогнулся в спине и налег на поручень так, что блестящие и прямые волосы откинулись назад, а картинка перед лицом была перевёрнутой. Улыбка по-прежнему никуда не пропадала.       — You do it naturally, — ловко вернувшись в исходное положение, Бенджамин перешёл на крик, поддерживая девушку и улыбаясь ей ещё шире. Кричать было довольно больно, но он терпел.       — M-o-ove-ove me, baby-y! — последнюю ноту демон все же не вытянул — подставил предательски дрогнувший и охрипший голос. Рогатого подкосило и он, держась за единственную опору, закашлял. Шарли тут же прикатилась к нему.       — Всё в порядке, Бенди? — обеспокоенно спросила она. Ее бархатный мягкий голос всё такой же, как раньше...       — Да, всё в норме. Я... в норме, — ещё раз кашлянув, проговорил Бендс и упёрся руками об перила. Между ними на секунду возникла тишина, прерываемая разве что стуком капель откуда-то с потолка. Девочка осторожно коснулась оголенной ладони демона, и, не получив никакой реакции, погладила её. Бенди редко когда позволял прикасаться к себе, но сейчас он, видимо, слишком вымотан для замечаний.       — You are the rite of movement, — с болезненной улыбкой пропел Бенджамин и поправил сползший с груди бинт. Петь пока было сложно, лучше голос не срывать...       И вновь фраза за фразой, в которых была одна лишь нежность, тонкими струнками тянущаяся где-то в душе и струящаяся, как самый мягкий и гладкий шёлк.       — You're less Polunin leapin'       Or Fred Astaire in sequins       Honey, you, you're Atlas in his sleepin'       And when you move, I'm moved.       Взгляд голодных чернильных глаз упал на чёрные коньки с белой шнуровкой, лежавшие на холодном полу. Наверное, дядя подумал, что Бенди захочет прокатиться, даже несмотря на свою усталость и ослабленность. Катался он, честно говоря, неумело, так как конкретно катание не очень любил и в улучшении навыков заинтересован не был, в отличие от Шарлотты. Хотя мама заставляла...       Чарли, сделав ещё пару изящных кругов, вновь проскользила к Бендсу и с надеждой взглянула на него. Ей всегда нравилось, когда они катались вместе, будучи еще детьми.       — Хорошо, только будь со мной нежнее, а то кажется что вот-вот на части развалюсь, — закатив глаза, хмыкнул демон.       Бенджамин медленно, словно сомневаясь в принятом решении, закреплял коньки на тонких, как у скелета, ногах.       — When you move,        I can recall somethin' that's gone from me, — он отвёл глаза в сторону — вновь подступали старые воспоминания.       «Нет, мне нужно успокоиться».       Бенди помотал головой, избавляясь от навязчивых картинок в голове, и перевёл взгляд на Шарли.       — When you move,       Honey, I'm put in awe of somethin' so flawed and free...       Его взгляд, кажется, невозможно было оторвать от движений Шарлотты — такими лёгкими и грациозными они были. Девочка широко улыбнулась и подала ему руку.       Демон вышел на лёд, и, по-прежнему сжимая руку Лауэр, проскользил за ней.       «Надо же, мои хрупкие ноги ещё помнят, как держаться на льду...»       Ещё один припев, но голос будто стал громче, словно подпитываясь бесконечно лучезарной улыбкой Чарли.        «Пусть она всегда улыбается. Пожалуйста, пусть она никогда больше не узнает печали, пусть хотя бы это светлое существо она не тронет».       — So move me, baby!       Like you've nothin' left to prove       And nothin' to lo-ose       Mo-o-ove me, baby!       Бендс катился за девушкой и вскоре отпустил её ладонь, решив прокатиться самостоятельно. Ноги и вправду держали не очень, но двигаться демон мог. В такт мелодии Бенджамин методично хлопал ладонями у себя над головой, после чего медленно и сосредоточенно провальсировал вокруг Шарли, сделав так называемую «калеситу» и невольно расплываясь в очередной улыбке. В этой кромешной тьме он был готов танцевать с ней вечность.       — Move like grey skies,       Move like a bird of paradise,       Move like an odd sight come out at n-i-i-ight!       Два щелчка большими пальцами ладоней, и весь зал оглушился раскатом льющегося водопадом тающего льда с потолка. Позади Бенди эта картина с узорами из потоков воды выглядела крайне эффектно. Девочка восхищённо замерла и подкатилась к другу.       И вновь знакомые строки припева, снова эхо и шум воды, захлестнувшей разум и все чувства, оставив лишь полный жизни мелодичный, сильный голос. На сей раз он был громче.       Демон взял девушку на руки и прокрутился с ней. Та засмеялась, он тоже. Поставив Шарлотту вновь на ноги, демон нежно, как делал только он, взял её за руку, после чего та сделала пируэт в пару оборотов и со звонким скрежетом лезвий коньков остановилась, наблюдая за действиями Бендса, пока в маленьком девичьем сердце бушевала по-детски наивная, молодая радость, которую были не в силах потушить даже ужасы прошлого.       — So move me, baby,        Like you've nothin' left to lose, — на долю секунды в его глазах промелькнула какая-то печаль, но он тут же отогнал её прочь.       – And nothin' to pro-ove... — рогатый провёл ладонью по щеке Лауэр и чуть улыбнулся, продолжив петь и кружиться, выделывая разнообразные узоры и прыжки на льду. Лутц, одиночный аксель, тулуп, и, наконец, под раскаты водяных потоков, изящный тройной аксель.       А после снова припев в унисон с визжащими брызгами и скинутая в порыве страсти повязка со лба. Демон, максимально наполненный энергией, уже не обращал внимания ни на жгучую боль, ни на то, что вся его одежда и даже лакированные туфли насквозь промокли.       — Mo-o-ove me, baby! — Бенджамин встал в максимально величавую позу и поднял руки вверх, явно довольный собой и тем, что смог и покататься, и даже песню проорать.       Шарлотта рассмеялась и хотела подкатиться к Бенди и попытаться обнять, но резко раскрывшиеся двери отвлекли её внимание, заставив инстинктивно повернуть голову в сторону звука.       – Бенджамин! — зал, и без того гулкий от остатков стекающей воды и былого величия, оглушился рычащим голосом. Отдалённо он напоминал голос Бендса — такой же чёткий и звучный, но цветущий возраст и лёгкая хрипота (тем не менее, приятная на слух) выдавали довольно взрослого и крупного мужчину. Улыбка рогатого, еще несколько мгновений назад ликовавшего под струями воды, медленно сползла.       — Уже вернулся... Эх, а я надеялся подольше побыть в компании адекватов, — закатив глаза, нарочито произнёс демон нараспев и мельком бросил взгляд на Шарли.       — Не провоцируй, знаю я эти трюки, — высокий мужчина замер в дверях и шумно вздохнул, остановив взгляд на лужах воды на льду и стенах. Часть капель всё ещё стекала с потолка.       — Снова ты напрудил с озеро Коцит... — цокнул обладатель бордовой рубашки и провел рукой по большим рогам. — Может прекратишь уже заливать мне нижние этажи своими неуемными понтами? Я вообще думал, что моя маленькая смерть с рогами зализывает раны, — широкие плечи, а затем и грудь с идеально прямой спиной протиснулись в проход. Он ещё раз демонстративно выдохнул и сложил руки на груди, около небрежно повязанного белого платка.       — Ладно, Бендс, дело есть. Идём, — и рукой поманил к себе. Бенди, прокатившись к лавочке, поменял коньки на обувь, а после с явной неохотой направился к посетителю. Чарли последовала было за другом, но старший демон отмахнулся и покачал головой.       — Принцессу свою тут оставляй.       Бенджамина из комнаты чуть ли не выволокли, грубо схватив за тонкую руку так, что лёгкий и худощавый Рэвендж, казалось, пролетел несколько метров за шкафоподобным мужчиной.       — Приехал Сатана, бегите кто куда... — пробормотал Бенди стишок, который они с Шарлоттой часто использовали в детстве, когда играли с дядей в прятки. Сатана постоянно был в отъездах, потому дети охарактеризовывали его как «очень занятого».       — Захлопни свою неуемную пасть, — реакция была мгновенной — собеседник сильнее сжал руку «жертвы», на что шутник тихо прошипел. Да, мужчина почему-то всегда приходил в ярость от этой детской считалки, особенно слыша её из уст уже давно подросшего племянника.       — Ай! Да понял я насчёт потопа, не буду больше. Спасибо хоть, что не перед ней лекцию зачтешь, — Бендс выглядел как намокший под дождём котёнок, которого, ко всему прочему, ещё и отчитывают, как маленького. В сердце неприятно кольнуло — демон жутко не любил, когда задевают его эго, особенно подобные типажи.       «И вправду, хорошо, что не перед Шарлоттой...»       — Да забыл я уже про это, заноза, — со смешком ответил дядя и отчего-то тут же помрачнел.       Рэвенджи поднялись по лестнице, миновали длинный, как змея, коридор с алыми стенами и множеством дверей (маленький демоненок всегда называл этот этаж «отельным»), прошли мимо арки с благоухающими розами. Сатана остановился и бережно провёл ладонью по лепестку большой красной розы, стоявшей в вазе на полке одного из коридоров.       — Семейная реликвия... Такое чудо, даже не вянут никогда. Помнишь, как ухаживал за ними? — он посмотрел на племянника, и тот кивнул.       — Твои родители их ужасно любили. Говорили, что эти розы род Рэвенджей выращивал веками.       — Да-да, я об этом слышал вечность раз, прекрати постоянно ностальгировать, — отмахнулся Бенди и, развернувшись, направился в сторону, куда они шли изначально.       — Хэй, Бендс, ты, это, извини, забыл, что тебе... — с неловкой улыбкой начал старший демон.       — Неважно, всё нормально, — рявкнула рогатая голова с явной обидой в голосе и скрылась за поворотом.       «...забыл, что тебе больно о них вспоминать».        Пройдя ещё немного, они наконец вышли на балкон. Он был огромным — достаточно, чтобы вместить, по крайней мере, демонов десять, но обычно на нём отдыхали только сами Рэвенджи и лишь изредка важные гости дома и просто друзья семьи. Стенки из дорогого красного камня неизменно образовывали полукруг, а золотые элементы на полу и перилах блестели в лучах закатного кровавого солнца.       Дядя отпустил Бенджамина и, оперевшись руками о перила, как бы невзначай поинтересовался:       — Ну что, как жизнь, как самочувствие? — вопрос был задан вскользь и, очевидно, являлся подводкой к чему-то более серьёзному.       Бенди пощупал туго перевязанную грудь, где совсем недавно зияла дыра от пули. Бинты на месте.       — Всё более-менее, — этот ответ относился к обоим вопросам сразу, поэтому Сатана, понимающе хмыкнув, кивнул и замолчал на некоторое время.       — Недавно демоны снова спрашивали насчёт тебя. Типа, им не нравится, что правитель не сын Рэвенджей, как должно быть, а брат погибшего Люца. Наверное, невольно его вспоминают.       — Либо в бешенстве, что вместо нормального правления ты просиживаешь зад... — выдохнул Бендс, засунув руки в карманы и опустив голову, задумавшись о чём-то.       — Они постоянно про тебя спрашивают, а я уже устал отвечать на их возмущения. — Проигнорировав фразу племянника, продолжил мужчина. — Тебе же плевать, кто там на троне. Удивительно, даже твой народ интересуется Адом больше, чем...       — Мне не плевать! — огрызнулся демон, чуть обнажив острые клыки. Промокнув губы языком и сделав прерывистый неровный вдох, он продолжил:       — Мы обсуждали это бесконечное количество раз. Ангел побери, да что мы не обсуждали и по какому поводу не собачились каждый день? Я не хочу быть правителем сейчас, я не хотел быть им еще с малых лет, видя, сколько всего ежедневно взваливается на плечи отца. И да, я не хочу как и он нести всё это на себе и постоянно переживать за свой народ, не спать ночами, выслушивать оскорбления и тонну глупых вопросов, смотреть, как тебе завидуют и ненавидят лучшие друзья (настолько, что даже с войной идут!), и всё это чтобы потом сдохнуть от тупой молитвы?! — Бенджамина так и трясло от злости. Он активно жестикулировал, тыкал в дядю длинным и тонким пальцем, бросал ему колкие фразы и насмехающиеся взгляды щурящимися глазами. — Неужели я должен повторять это взрослому мужику? Я, обычный подросток с идиотскими песнями и непроработанными детскими травмами? — с усмешкой продолжил он уже спокойнее, но тем же высоким надрывным голосом, нервно взлохматив волосы. — Это тебе плевать. Ты просто хочешь сплавить трон мне. Что, уже надоело быть на коне, работы много? А так Люциферу завидовал...       Былая ухмылка канула в никуда. Он сглотнул и добавил:       — Я сам не знаю, чего я хочу, я не знаю, кем вижу себя в будущем, не знаю, что вообще хочу от жизни, так зачем ты мне что-то навязываешь?       — Бенджамин Рэвендж, — Сатана вплотную подошёл к племяннику, почти касаясь макушки Бендса заострённым подбородком. — Не смей так говорить о своих родителях. Они были слишком ослаблены войной и у них украли почти все амулеты, которые могли их защитить или вылечить.       — Да тебе всегда на них плевать было! К тому же то, что у них была война, вовсе не отменяет того, что они были правителями Ада! Серьёзно, Рэвенджи были настолько слабыми? Мне всегда говорили, что их вся преисподня боялась!       Эта фраза осталась проигнорированной, и мужчина, перебив наглого собеседника, продолжил:       — Кроме того, не было бы тебе насрать, ты бы сразу после того нападения вернулся в Ад, а не торчал как отшельник в церкви. — Угрожающе отчеканил старший демон, в голосе которого тоже чувствовались нотки вскипающей ярости. — Сделать из меня беса мало кто способен, но такая недотрога как ты с этим всегда отлично справляется, — проскрежетал он сквозь зубы, потрепав тёмную бородку.       – Благодарю. — Лаконично ответил Бенди, неожиданно осветив милой улыбкой секунду назад ослепленное гневом лицо и отведя руки за спину. Мужчина только молча хлопнул себя по лбу.       — Устал с тобой спорить. Ещё когда мелким был меня изматывал, — Сатана тоже улыбнулся — обстановка была разряжена, но после будто вспомнил о чём-то и поджал губы. — Ладно, Бендс, у меня для тебя есть кое-что важное.       Дядя выглядел по-непривычному серьёзно и обеспокоенно, поэтому племянник также сменил веселье на обыденную хмурость, но конкретно сейчас напряжённую. Так Сатана не шутит, да и суровым бывает реже, чем на девятый круг попадают.       Мужчина деловито осмотрелся и убедившись, что внизу и наверху никого нет, засунул немного волосатую руку в карман чёрных брюк, а затем достал немного мятый конверт.       — Эту штуку мне дали год назад. Говорят, было чертовски сложно её достать, но справились.       — Ты о чем, дядь, — сомневающийся взгляд уткнулся в красный конверт с белой сургучной печатью. Бенджамин нахмурился, не припомнив такой ни у кого. У Рэвенджей была своя, фамильная, а все остальные Бенди хорошо знал, не говоря уже о том, что подобными печатями обладали только знаменитые и значимые личности, часть которых была известна даже в Раю.       — Не задавайся лишними вопросами, окей? — брови дяди, казалось, вот-вот коснутся темно-алых глаз — так сильно Сатана был напряжён. — Я знаю, это ты отлично умеешь.       — Здесь я буду серьезен, если там действительно что-то важное, — рогатый поднял взгляд на дядю.       — Да. Адски важное, — заговорщически заверил старший демон. — Открывай, —мужчина осторожно передал конверт демону в руки. Бендс, облокотившись о балкон, с опаской снял печать и неуверенно отогнул треугольную вершинку. Затем, переглянувшись с дядей, медленно достал из упаковки сложенный вчетверо листок.       Сатана безмолвно кивнул, подтверждая догадку племянника, и тот развернул бумагу.       Шесть имен. И больше ничего — только приписка наверху.       «Ты знаешь, что делать, Рэвендж».       Бенджамин зажал рот рукой, сдерживая смех, но в итоге всё же расхохотался.       — Это такая шутка? Ну ты даёшь, дядь, — с облегченной улыбкой демон свернул листок и уже хотел убрать обратно в конверт, как мужчина остановил его.       — Нет, Бенджамин, это не шутка, — в глазах дяди вспыхнул огонёк беспокойства. — Демон, имя которого я не могу назвать, дал мне этот конверт. Я не знаю, кто именно, мы не знакомы, но она сказала, что это откуда-то сверху. — головой он мотнул наверх, в сторону Рая.       — И в чем прикол этой бумажки?       Сатана в очередной раз за вечер шумно выдохнул, подготавливаясь к предстоящим словам.       — Это имена всех тех, кто был причастен к убийству Люцифера и Лилит.        Бенди показалось, что кто-то вновь выстрелил в него, в ту же самую дыру, которая только поджила. Он не смог выдавить ни слова — только распахнул удивлённые глаза с тёмными мешками под ними.       — Да, ты не веришь, наверное, но это реально так. Я имена тоже видел, скажу больше — та тётка, видимо, думала, что я пойду их резать, но мне не очень хочется с этим всем возиться, честно говоря. Да и я в курсе, что ты с детства мечтаешь отомстить всем виновным, так что я счёл более... — демон задумался, подбирая нужные слова, — разумным дать этот конверт тебе. Вообще, скорее всего он тебе и предназначался, просто тебя ж в Аду нет никогда.       От такого подкола Бенди стиснул зубы и сжал кусок красной бумаги в руках так, будто в ней было его спасение.       — Ну и насчёт достоверности, а то вдруг королевский сын кого-то не того грохнет, — хихикнул мужчина, хотя было видно, что он волновался. — Раз информация с Рая, вывод делай сам. Кроме того, насчёт того, как именно с ними расправляться, нигде не указано, поэтому решать тебе.       Некоторое время они молчали.       — Ладно, Бендс, пойду я, — Сатана отошёл от племянника. — Выздоравливай давай, демонюга, – ухмыльнулся мужчина кривоватой улыбкой с немного желтыми зубами, — и обдумай эту вещицу, — он указал на конверт и удалился, оставив Бенджамина одного со своими мыслями.       Демон саркастически сжал губы в ниточку, усердно пытаясь переварить всё произошедшее за вечер. Во взгляде читалось явное «кто-нибудь, убейте меня, пожалуйста».       После невозмутимо убрал конверт в карман и, пожав плечами, направился вглубь поместья.        — Ну, хоть что-то свеженькое.