Желудь мечтает о дубе

Возраст в этом кадре Джендри: 21 Арья: 17 «Это честь высшей степени быть приглашенной на чай с принцессой. Арья, ешь завтрак быстрее, нам нужно много времени, чтобы подготовить тебя» «Мама, это Ширен», Арья закатывает глаза. Она переглядывается с Джендри, сидящим за столом в гостиной их покоев в Красном Замке вместе с другими личными охранниками. Ей больше нравилось быть с ним, а не обсуждать платья и встречи за обедом в саду с матерью. Она встала всего три часа назад и уже хочет покончить с собой. Ее мать поджала губы, неодобрительное выражение преобразило ее лицо, и Арья издалека видит, как Джендри поднимает брови. «Это больше не Ширен, Арья; Через несколько дней она будет назначена официальной наследницей Трона и помазана Верховным септоном как принцесса Драконьего Камня. Вы больше не дети, и я ожидаю, что ты будешь вести себя соответственно. Хорошо, что вы дружите с детства, но теперь мы должны быть осторожны и хорошо разыграть наши карты; Мы сильно рискуем, поддерживая короля в его решении». «Твоя мать права, волчонок», — прерывает ее отец. Он подает ей еще одну чашку чая и вздыхает. «Многие Дома недовольны Станнисом за то, что он назвал дочь своим официальным наследником; они говорят, что Великий Совет 101 г. от З.Э. постановил, что ни женщина, ни потомок женщины мужского пола не могут сидеть на Железном Троне. «Это чушь», — Арья протыкает вилкой бекон на своей тарелке. «Женщины так же способны управлять, как и мужчины». «И именно поэтому Дом Старков поддерживает притязания Ширен, — говорит ее отец, — точно так же, как Эллард Старк поддерживал притязания Лейэнора Велариона, сына Рейнис Таргариен в 101 году. Но Лейенор проиграл голосование на этом Великом Совете, и это установило приоритет; Так что ты должена вести себя наилучшим образом, если не хочешь, чтобы кто-то использовал тебя или твои действия в качестве предлога, чтобы причинить неприятности Ширен, хорошо? Арья неохотно кивает; она не думала об этом таким образом. — Итак, посиделки в саду. Замечательно.» — Не говори так, как будто это пытка, дорогая. Я уверена, что вы прекрасно проведете время. Я помню, когда я была девочкой и пришла ко двору с моим лордом-отцом перед войной… Эти вечеринки в саду, на них всегда было весело, мы сплетничали о молодых людях и о том, кто за кем ухаживает». На лице Арьи мелькает отвращение, и даже если ее мать слишком потеряна в прошлом, чтобы это заметить, ее отцу приходится притворно кашлять, чтобы скрыть свой смех, глядя на ее выражение лица. То, что описывает ее мать, действительно пытка, по крайней мере, для них обоих. Она бросает на него обвиняющий взгляд, наполовину возмущенная тем, что ее обычный защитник бросил ее на растерзание волкам, но ее отец только пожимает плечами. Предатель. «У тебя будут хорошие темы для разговора, дорогая», — продолжает говорить ее мать, не подозревая об их взглядах. — Не думай, что я не заметила, как Бен Блэквуд и Эдрик Дейн души не чаяли в тебе на днях на пиру. «Что?» Арья и ее отец каркают одновременно. «Они оба хорошие женихи, из старых и респектабельных семей. Мы должны воспользоваться возможностью дамских собраний, чтобы узнать больше об их характере, посмотреть, что люди говорят о них». — Мама, о чем ты говоришь? У меня был только короткий разговор с ними, как и с десятками других людей». «О, Арья, такая умная в одних вещах, но такая невнимательная в других». Арья ненавидит снисходительный взгляд матери. — Они оба явно заинтересованы тобой. Представляешь, Нед? Может быть, мы все-таки вернемся в Винтерфелл с обрученными обеими дочерьми. Кейтилин вздыхает от волнения, и Арья чувствует, как ее сердце замирает. Санса, добрая Санса, которая слишком похожа на Леди, чтобы проснуться в такой ранний час, чтобы позавтракать с прислугой, идеальная Санса, которая не сказала «нет», когда Станнис попросил ее отца выдать одну из его дочерей замуж за Теона, чтобы Железные острова находились под контролем и даже не думали снова восставать. Все знают, что у Сансы было детское увлечение Теоном, когда они были детьми, и что они, по крайней мере, друзья, но часть Арьи восстает против идеи о их браке, потому что это полезно для Станниса. Что если…? Нет, Арья уничтожает эту мысль еще до того, как она обретает форму в ее сознании. — Спросил ли ее отец у Сансы, прежде чем согласиться с идеей Станниса. Они же не смогут обручить ее без согласия, не так ли? Внезапный звук стула, царапающего пол, отвлекает ее от внутренней суматохи как раз вовремя, чтобы увидеть Джендри, поспешно встающего со своего места, с темной тенью на лице, когда он выходит из комнаты, несмотря на вопросы Джори. Арья закрывает глаза. Блядь. Какого черта у ее матери такой большой рот? «Кстати, о свадьбах, любовь моя, знаешь ли ты, что Болтон только что женился на одной из дочерей Уолтера Фрея? По-видимому, старик предлагал вес невесты в золоте тому, кто женится на одной из них, и Русе выбирал самую толстую». Она знает, что ее отец пытается сделать ей одолжение, отвлекая ее мать, но точно знает, что она не может думать ни о чем другом, кроме как о глазах Джендри, пока он уходил. Ей нужно найти его, поскорее. Джендри ненавидит Королевскую Гавань. Он ненавидит невыносимую жару, толпы людей, толпящиеся на улицах, запах дерьма, где бы ты ни был, убожество, видимое в каждом из нищих, просящих объедки на каждом углу, дурные воспоминания об ужасном детстве; больше всего он ненавидит двор с его фальшивыми любезностями, ядовитыми взглядами и напыщенными маленькими лордами. Он всем сердцем ненавидит этих высокородных молодых людей с их легкой жизнью, респектабельными именами, дорогой одеждой, высоким положением и возможностью открыто ухаживать за Арьей Старк из Винтерфелла, если они того пожелают. Он бьет молотом в последний раз, ударяя по нагруднику, над которым работает, с такой силой, что вмятина, которую он пытался исправить несколько минут, наконец сглаживается. Боги, как он ненавидит Королевскую Гавань. Мастер Мотт насвистывает с другой стороны кузницы. — Что на тебя нашло, мальчик? Ты должен это исправить, а не разрушить больше, чем уже было. Джендри мрачно смотрит на него. «Это фиксированный. Вам нужна помощь с чем-то еще, или я могу работать над своим проектом прямо сейчас?» Старик качает головой. «Не знаю, настроен ли ты на тонкую работу, но у меня больше ничего нет, по чем нужно было бы стучать. Ты собираешься рассказать мне, что тебя так беспокоит?» «Нет.» Мотт фыркает и качает головой. — Я вижу, Север не изменил твоего веселого поведения. Не обращая на него внимания, Джендри поворачивается, чтобы убрать нагрудник, а затем ищет кинжалы, над которыми он работал с тех пор, как свита Старков прибыла в город месяц назад. Это произведение искусства, он не боится это сказать; возможно, его лучшее творение, если быть честным. Это набор из пяти экземпляров разных размеров, два из которых близнецы, все с одинаковой эстетикой, но разными стилями и деталями. Самый маленький размером с палец, идеально подходит для маскировки, в то время как близнецы находятся как раз на границе между маленьким мечом и длинным кинжалом. Ему пришлось ждать прибытия в Королевскую Гавань, чтобы достать лучшие материалы, но оно того стоило: мягкая черная кожа для ручек, серебро для украшений и сталь самого высокого качества, которую мог предоставить мастер Мотт. Кинжалы были закончены несколько дней назад, и остаток утра он кропотливо работает над ножнами, чтобы сделать их одновременно красивыми и практичными. На самом деле он обычно этого не делал, предпочитая поручить эту задачу кожевнику из магазина, но этот конкретный набор кинжалов особенный; он хочет вложить свою душу в каждую мелочь. Это также занимает его в свободное время и помогает ему не возвращаться снова и снова к мыслям, которые съедали его изнутри с тех пор, как он ступил в крепость… и столкнулся лицом к лицу с Беном Блэквудом и Эдриком Дейном. Дело не в том, что он завидует их вниманию к Арье или боится, что она бросит его ради кого-то из них (маленькая, ноющая часть его действительно ревнует и боится, но он отказывается быть таким человеком). Обнадеживающий тон Кейтилин Старк, когда она этим утром обсуждала возможных женихов Арьи, причиняет ему боль. Или, вернее, то, что она никогда так о нем не скажет; что она даже не знает о нем и Арье, что он даже не знает, смогут ли они остаться вместе. Потому что у него нет дворянского воспитания и почтенного имени, потому что признанные бастарды покойных толстых королей все-таки бастарды. В Винтерфелле они живут в изолированном пузыре, где он может позволить Арье заставить его забыть обо всем этом. Но здесь он встречает свою недостойность на каждом шагу, в каждом уголке этого гребаного замка, и он ненавидит это. Он ненавидит быть особенно осторожным, потому что повсюду глаза, он ненавидит уродливые чувства, которые бушуют в его груди, когда он видит благородных придурков, танцующих с Арьей на пиру, потому что они могут, в то время как ему приходится сдерживать себя, чтобы не давать повода для шепота. Боги, он даже не любит танцевать. «Если ты будешь так пристально смотреть на эти ножны, они загорятся». Он вскакивает на свое место, пораженный. «Черт возьми, Арья. Когда-нибудь кто-то вставит в тебя колокольчик. Что ты здесь делаешь?» Через всю лавку он видит, как Тобхо бросает на него неодобрительный взгляд, когда тот подходит к Арье. Ему никогда не нравилась его фамильярность с дамой из Великого Дома, и он всегда старался напоминать об этом Джендри. «Доброе утро, моя леди. Чем я обязан вашему визиту в мою скромную лавку? Арья направляет на него добрую улыбку. «Нет нужды принижать себя, мастер Мотт; все знают, что это лучшая кузница в городе. Джендри видит, как грудь Мотта вздымается от гордости от ее комментария, и качает головой; она всегда умела обращаться с людьми. « Могу ли я поговорить с Джендри, если вы не возражаете? Наедине?» Вот он, дворянский способ приказать, не приказывая на самом деле. Арья может ненавидеть, когда ее называют леди, но даже она не может сбежать от своего воспитания. Она ждет, пока Мотт не уйдет, чтобы повернуться к нему. У нее тревожное выражение лица. «Эй, ты в порядке? Сегодня утром ты резко ушел с завтрака.» Он хмыкает; Он не хочет об этом говорить. Арья вздыхает. «Послушай, не слушай мою маму. Она просто такая… — выдыхает она в отчаянии. «Она ошибается. И даже если бы она не была, это не имело бы значения». Она тянется к его руке, не обращая внимания на грязь на костяшках пальцев. «Ты знаешь, что это правильно?» Джендри делает глубокий вдох и приближает ее к себе, обнимая ее руками и позволяя ее запаху проникнуть в его ноздри. «Ага. Это просто…» — Я знаю, — бормочет Арья. Она всегда знала его лучше, чем кто-либо. «Я просто хочу, чтобы мы могли вернуться в Винтерфелл прямо сейчас», — шепчет он. Он чувствует улыбку Арьи на своей шее. «Я тоже, но Ширен была бы так разочарована, если бы ее любимый кузен не был тут в день ее коронации». Джендри усмехается. — Она единственная причина, по которой я здесь, поверь мне. Арья смотрит на него. «Только она?» Он гладит ее по голове, забавляясь. Он не знает как, но ей всегда удается поднять ему настроение. — Не ревнуй, миледи. Это очень некрасиво». Она слегка бьет его кулаком в живот, ухмыляясь. «Иди в пекло». Затем она поворачивается лицом к его рабочему столу и ахает. — Хотя, возможно, я завидую владельцу этих кинжалов. Она подходит и прикасается к одному из них пальцем, так легко, что кажется, будто она его ласкает. — Они великолепны, Джендри! Он прислоняется к столбу и какое-то время изучает ее, решая, сказать ей или подождать еще немного; но она смотрит на оружие таким влюбленным взглядом, что он не может удержаться. — Было бы довольно глупо ревновать к себе, тебе не кажется? «Что? Джендри! Он пытается запечатлеть в своей памяти искреннее изумление на ее лица, большие глаза и широко растянутую улыбку, чтобы помнить ее в моменты, когда он ни в чем не сомневается. «Ты серьезно?» Джендри кивает, и ему приходится собраться, чтобы поймать ее, когда она прыгает и цепляется за него, как за дерево. Он хихикает, почти не в силах понять ее бормотание у него на шее. «Спасибо! Спасибо! Спасибо!» Наконец она поднимает на него взгляд, и от ее лучезарной улыбки у него перехватывает дыхание. «Но зачем?» Он пожимает плечами. «Я хотел… Я не могу ухаживать за тобой открыто, но я могу сделать это.» — Клянусь, ты мой мужчина, Джендри Уотерс. Она мельком оглядывается назад, в направлении, в котором Тобхо Мотт исчез внутри здания, и когда она уверена, что они одни, она целует его из засады. Поцелуй короткий и торопливый, но он выпивает его так, как будто он измученный жаждой посреди пустыни. Когда они расходятся и ее ноги снова стоят на земле, она закусывает губу и вздыхает. «Я должна сейчас идти, или моя мать убьет меня. Увидимся вечером?» Он кивает. Он был категорически против того, чтобы заходить в ее комнату, пока они здесь, но он не идеален; он должен чувствовать ее рядом сегодня вечером. Через мгновение после ее ухода Тобхо снова возвращается, и уже по выражению его лица Джендри понимает, что он услышал больше, чем следовало бы. Он хмурится, все его хорошее настроение летит в окно, но возвращается к своей работе над кинжалами, надеясь, может быть, он ничего не скажет? Некоторое время они молчат, каждый работает над своим проектом, и Джендри начинает верить, что он ничего не скажет. Но действительно, когда мир был добр к нему? — Смотри, Джендри. Никогда… вот никогда. — Я знаю, что какое-то время я отвечал за тебя, но… «Правильно, я не такой. Вы можете оставить свои комментарии при себе». Он говорит это, глядя человеку прямо в глаза, пытаясь прояснить свою точку зрения. Тобхо в отчаянии отпускает молот. «Ты играешь с огнем, парень; Я думал, что научил тебя лучшему». Он опускает взгляд к своим ногам, чувствуя себя 9-летним учеником, которого снова ругают, поскольку неуверенность и гнев сегодняшнего утра побеждают хорошее настроение, которое Арья снова оставила ему. Тобхо прав, он всегда это знал. Это проблема. Старик вздыхает. — Я просто беспокоюсь о тебе, вот и все. — Я знаю, мастер Мотт; Я знаю.»