Оne hundred and one steps

Хенджину снова снился кошмар про змей. Он мучился от них годами, и даже его собственные отвары не помогали избавиться от навязчивых образов. Эти создания внушали ему ужас, ведь одна такая змея однажды чуть не отправила его на тот свет и навсегда лишила свободы. В повторяющихся изматывающих снах десятки этих жутких пресмыкающихся обвивали его ноги и руки, ползли вдоль позвоночника и жгутами закручивались вокруг груди и шеи; они душили и кусали, парализуя Хенджина, который отчаянно хотел кричать, но не мог — лишь тихий хрип вырывался из горла. — Хенджин, — позвал голос сквозь удушающую темноту. — Хенджин-а, я здесь, — продолжал звать кто-то. — Это всего лишь сон. Раздался звук похожий на щелчок пальцев, и все вокруг Хвана залил золотой свет, в нем же потонули и мерзкие змеи. Сон рассыпался на осколки, а Хенджин очнулся от кошмара и увидел перед собой взволнованного Чана. Казалось, воздух вокруг него мерцал. Более того, все лампы и светильники горели ярким светом, а потом медленно погасли сами собой. Неужели это проявление магии Криса? Значит, это он прогнал кошмары? Хенджин разбито выдохнул, а Чан мягко обнял его и успокаивающе погладил по спине. — Я не позволю ничему плохому случиться с тобой, — сказал он тихо. Эти слова и надежные объятия заставили Хенджина почувствовать себя защищенным. Он всегда держался, справлялся со сложностями самостоятельно, но вдруг осознал, что может доверить кому-то и свою уязвимость. Он и не догадывался, как нуждался в этом на самом деле. Следующие несколько недель были похожи на прекрасный сон, о котором можно было только мечтать. Хенджин с Чаном устраивали домашние свидания, наблюдали за переменчивым небом с веток дуба, жарили зефир на костре, разведенном во дворике, много разговаривали, держались за руки, теряли счет времени, целуясь, и неизменно спали вместе на диване в гостиной. Одно только не давало Хвану покоя: он чувствовал, что лишает Чана свободы. На второй неделе их отношений, Чан начал ездить в Сеул для работы над саундтреком, и было видно, что дорога выматывает его. Будь на месте Хенджина любой другой человек, они могли бы вместе поехать в столицу. Крис не высыпался, стараясь справляться с работой и уделять побольше времени Хенджину. Через какое-то время кошмары Хвана изменились, теперь в них присутствовал Чан, и они оба тонули в змеином болоте. Эти сны были куда хуже привычных. Каждый раз после пробуждения, сердце Хенджина разбивалось на куски от боли, а тревога отдавалась мигренью в висках. Когда в один из вечеров Хенджин заметил, что у Чана пошла кровь из носа от переутомления, то принял одно из самых тяжелых и болезненных решений в своей жизни. Нужно было закрыть дверь. Он не мог позволить своим чувствам ограничить мир Чана. Чана, который мечтал о путешествиях, жил в Австралии, управлял магией света и делал успехи в мире музыки. Его жизнь должна быть грандиозной, и его любимый человек не должен стать обузой. Хван вспомнил разговор про Японию, восстановил в памяти загоревшиеся идеей путешествия глаза Чана. Он не мог отнять у дорогого ему человека эту легкость и искру. Но как можно резко оборвать их только начавшиеся отношения, которые так ярко цвели сейчас, в которых оба были счастливы? Хенджин знал, что не выдержит взгляда Чана, если придется говорить с ним лицом к лицу. Завершить все одним сообщением казалось слишком холодно и неуважительно, поэтому Хенджин решил написать письмо от руки. Так он сможет все объяснить, не путаясь в словах, а бумага и чернила впитают его искренность. «Прости, хен… Я эгоистично позволил себе забыть о том, кто я и какой жизнью живу. Мне нельзя было поддаваться чувствам… Но я не жалею о них. Жалею лишь о том, что причиняю тебе боль. Мне бесконечно жаль! Прости… Хотя, нет, ты имеешь полное право злиться и обижаться. И спасибо тебе! Последние недели были лучшими в моей жизни. Спасибо тебе, что разукрасил мое темное небо фейерверками. И, пожалуйста, будь счастлив и береги себя, кушай и спи хорошо!». Хенджин попросил Феликса передать это письмо Чану, когда тот вернется из Сеула, а сам закрылся в доме, и нырнул с головой в свое безопасное место — в рисование. Он выплескивал на холст эмоции, которые стискивали ребра и обжигали глаза непрошенными слезами, так дышать на какое-то время становилось чуточку легче. Краски вбирали часть его боли, ложась мятежными мазками на полотна. На одном из холстов родилась буря, на втором — профиль юноши, напоминающий Чана, в темных глазах которого золотом мерцал свет заходящего солнца. Вечером того же дня телефон Хвана настойчиво завибрировал, но парень отключил его, не желая видеть уведомления, а потом раздался частый стук в дверь. Из маленького треугольного окошка мансарды Хенджин увидел край знакомого худи Чана, топтавшегося у входа. Хван не думал, что игнорировать близкого человека — такая мука. Шло время, небо уже начало темнеть, но Банчан не собирался уходить, он сидел на ступеньках крыльца уже пару часов, поэтому пришлось спуститься. — Хён, пожалуйста, уходи, — Хенджину приходилось прикладывать усилия, чтобы голос звучал уверенно и не дрожал. Он стоял перед закрытой дверью, отделяющей его от Криса, который наверняка хмурился сейчас. Хенджин сжимал кулаки, пытаясь не выдать своих истинных эмоций. Он ненавидел, когда герои дорам так делали, но теперь он понимал, что и сам не может поступить иначе. — Джин-и, давай поговорим… В этом нет смысла, все ведь было хорошо, — Чан говорил так мягко, что Хвану стало физически больно. Желание поддаться чувствам и открыть чертову дверь было невыносимым. — Прости, — тихо выдохнул Хенджин. — Если я впущу тебя, то поменяю своё мнение… И еще раз спасибо тебе за всё. Хенджин вновь спешно поднялся на второй этаж, закрылся в своей комнате, задернул шторы и дал волю слезам, которые пытался сдерживать до этого. Хенджин думал, что разбитое сердце ему не грозит в этой жизни, но он и представить не мог, что в его мирок ворвется кто-то вроде Криса, кто-то, способный озарить своим внутреннем светом все вокруг. Следующие несколько дней Чан продолжал писать сообщения, но не звонил и не приходил к дому Хвана, за что тот был искренне благодарен. Чувство вины и горечь боли и так не давали ему есть и спать. Вместо Криса к Хенджину пришёл Феликс, он принёс большую банку мороженого, домашний брауни и пакеты с фруктами. В периоды, когда Хван был в подавленном настроении, Феликс старался составлять ему компанию и приглядывать за тем, чтобы он кушал и хотя бы немного спал. — Расскажешь, в чем дело или посмотрим какой-нибудь фильм? — спросил Ликс, обнимая Хвана. — Все так запуталось из-за меня, Енбок-и, прости, — пробормотал Хенджин в плечо Ли. Ему было не по себе от того, что его лучший друг застрял меж двух огней. Пока Хенджин разбирал сумки с продуктами, Ликс устроился на одном из стульев и с печальным, но понимающим взглядом сказал: — Перестань, жизнь, в принципе, штука запутанная. Но мое сердце болит, потому что два моих близких человека страдают. Если я могу что-то сделать… — Енбоки, я не знаю… — Хенджин тяжело вздохнул, отправив в холодильник пакет фруктов. — Я влюблён в Чана, но я не хочу привязывать его к себе. Ты знаешь, как именно я живу, ты знаешь Чана… Ты ведь тоже видишь, что тут что-то неправильно. Он выматывается из-за поездок в Сеул, а что будет, если у него появятся проекты за границей? Ему нужно быть свободным. И отдыхать вместо того, чтобы ехать посреди ночи в эту глушь. Кроме того, я никогда не смогу приехать к нему или поддержать его на важном мероприятии… Я не хочу, чтобы он жертвовал своим временем и здоровьем, ради этих отношений… Наконец-то, Хенджин смог озвучить кому-то часть переживаний, которые грызли его изнутри уже не первую неделю. — Я понимаю твои чувства. Думаю, я тоже не хотел бы такой судьбы для близкого, но… Ты делаешь Чан-хена счастливым. Я давно не видел его таким. Он всегда старается сохранять оптимизм, конечно, но, когда вы были вместе… Он сиял, — на лице Енбока блеснула мимолетная улыбка. — Возможно, стоит дать ему право выбирать самому. За окном пошёл дождь. Тяжёлые капли забарабанили по стеклу, вдали раздался грозовой раскат. После бесконечных дней жары погода наконец изменилась, вот только Хенджин не испытывал ни радости, ни облегчения от этого. Из-за мрачного тяжелого неба на сердце стало лишь беспокойнее. Они с Феликсом открыли мороженое и начали смотреть фантастических тварей, чтобы немного отвлечься от реальности, когда в дверь обрывисто постучали. Друзья переглянулись. Ликс решил сам открыть незваному гостю. На пороге оказался Чан, его лицо было бледным, футболка и шорты — промокшими до нитки, и он еле держался на ногах. Он выдохнул короткое: — Меня укусила странная змея. После этого его ноги подкосились, и он бы упал на пол, если бы Феликс вовремя не подхватил его. Хенджин, увидев неладное, тоже поспешил на помощь. Ребята уложили Чана на диван, Хенджин осмотрел место укуса на правой щиколотке, вокруг которого появились фиолетовые пятнышки. Цвет крови не изменился. Парень поблагодарил Небеса — это была не демоническая змея, а всего лишь хрустальный уж. Смерть Крису не грозила, но все же яд мог вызвать лихорадку, поэтому Хван побежал на кухню, вытащил несколько стеклянных банок с травами и цветами, смешал их и заварил в кипящей воде, затем добавил туда же пыльцу фей и жидкость загустела, превратившись в вязкую мазь. Хенджин осторожно нанес лекарство на кровоточащий укус. Его руки не дрожали, но сердце билось, как сумасшедшее. Пусть Чана, судя по ране, укусила не самая опасная змея, младший очень за него переживал. Феликс сделал Чану компресс, а хозяин дома заварил еще и противовоспалительный чай. Хван опустился на колени рядом с диваном, взял непривычно прохладную руку старшего в свою и тихо попросил: — Пожалуйста, будь в порядке. — Буду, только не отпускай мою руку еще пару минут, — неожиданно заговорил Крис подсевшим голосом, не открывая глаз. Друзья с облегчением выдохнули. — Ладно, — сдался Хенджин и погладил большим пальцем тыльную сторону ладони Чана. Чуть позже, когда пострадавшему стало лучше, а Феликс убедился, что больше здесь его помощь не требуется, и пошел к себе спать, Чан с Хваном сидели за столом на кухне, пили какао и говорили. Все же Хенджину не удалось убежать от этого сложного разговора. — Мы найдем способ изменить это или преодолеть. Но я не отпущу тебя, если причина только в дурацких чарах, — Хенджину казалось, что Чан одновременно заботится о нем и отчитывает его. — Я перечитал все, что можно было, чуть не сошел с ума, пытаясь откопать способ снять заклятие, но ничего так и не нашел. Мой отец, у которого, куда больше опыта и знаний в этой сфере, тоже не смог решить эту задачку, так что… — младший сделал паузу, пожевав губу. — Было сложно отказаться от надежды, но пришлось принять свою судьбу. Не думаю, что есть другое решение, хен. Хенджин боялся вновь дать себе ложную надежду, а потом разбиться о скалы реальности. — Я не собираюсь сдаваться… И опыт ожидания у меня есть, ты же помнишь, что я много лет не мог раскрыть свои силы? Давай хотя бы попытаемся? — уговаривал Банчан. Хенджин вздохнул, опустил взгляд, избегая проницательных глаз Чана, крепче обхватив ладонями чашку, и со смиренной улыбкой покачал головой. — Давай… Моя стратегия снова рухнула из-за змеи — забавно даже. Кстати, как ты умудрился с ней столкнуться? — вспомнил Хенджин о беспокоящем его вопросе. — Устроил пробежку в лесу. Ликс предупреждал, что там небезопасно, но мне нужно было проветрить голову… — Прости, — еще раз извинился Хван, чувствуя на себе ответственность за несчастный случай. — Все в порядке, я рад, что все случилось, как случилось, — признался Чан. - Теперь мы здесь. За окном сверкнула молния, Хенджин вздрогнул от неожиданности, а потом раздался оглушительный рокот. В этот раз гроза была ближе, и гром звучал трескуче. На третьем раскате, свет замигал и выключился. — Ох, нет! — Хенджин подошел к окну, чтобы проверить соседские окна и фонари. — Кажется, снова проблемы с электричеством. Такое бывает во время грозы и штормов. Хван включил фонарик на телефоне и покопался в выдвижных ящичках кухонной тумбы, потом радостно воскликнул «вот оно» и поставил на стол несколько свечей. — Внезапное свидание при свечах? Я не против, — улыбнулся Чан и помог зажечь свечки. По кухне разлетелись ароматы ванили, апельсина и кофе. В пляшущем теплом свете огня Чан казался еще более невероятным, даже в одолженной у младшего ничем не примечательной серой пижаме. Атмосфера момента по-настоящему завораживала. Хенджин не мог вынырнуть из кофейных омутов глаз Банчана. Они молча смотрели друг на друга, передавая взглядами эмоции и чувства, для которых слова были слишком малы и неуместны. А потом Крис приподнялся и задул свечи. Приятный аромат дыма обволок Хенджина, но юноша сразу же встрепенулся: — Что ты де… — хотел спросить Хенджин, но Чан потянул его за руку, заставив тем самым подняться на ноги. — Хочу кое-что показать, — сказал Крис. Он зашуршал чем-то в темноте, и через мгновение в воздухе, отбрасывая блики на их лица, появился огонек — амулет из минерала, светящейся изнутри, словно колдовское пламя. — Это тебе, — Чан повесил ожерелье на шею Хенджина. — Мы с Ликси сделали его вместе. Его защитные чары плюс моя магия света — это должно помочь от кошмаров. Хотел сделать прощальный подарок в случае, если ты отказался бы дать нам второй шанс. Хенджин был тронут такой искренней и бескорыстной заботой. Он любил Чана не за нее, но это лишь больше подогревало чувства. Хван крепко обнял Чана. — Спасибо, — выдохнул он, но едва ли благодарность могла бы уместиться в одно слово. Вместо ответа Чан осторожно усадил младшего на стул и мягко поцеловал его в лоб, потом — в висок, нежно провел кончиком носа по скуле и наконец оставил поцелуй на губах. Хенджин закрыл глаза, полностью растворившись в моменте. Он почти потерял Чана, и от этой мысли, минуты близости казались еще более ценными и окрыляющими. А когда Хенджин открыл глаза, и ненадолго отстранился от Криса, чтобы перевести дыхание, то заметил в комнате парящие шарики желтого, белого и лазурного света — блуждающие огни. Эти создания обитали в лесах, заброшенных храмах и горных пещерах, они помогали заблудившимся путникам, иногда они появлялись в домах людей, но это была большая редкость. Хенджин застыл на месте от удивления и даже протер глаза, Чан не удержался от смешка. — Это все ты, да? Твоя магия? — спросил младший, выставив ладонь вперед. Один из огоньков мягко приземлился на его руку, но от этого стало щекотно, и юноша хихикнул. Чан кивнул, смущенно улыбнувшись. Пара шариков света уже устроилась в его мягких кудряшках — сердце Хенджина переполнилось нежностью и теплом. — Я так скучал, — признался он быстрее, чем осознал.