***
— Чонгук, это восхитительно! — мычит в блаженстве омега, запихивая в рот ещё один сочный кубик манго. — Попробуй, — почти требует, подходя к мужчине, сидящему в кресле. Собственно, он-то для него фрукт и нарезал. Альфа качает головой, слегка улыбаясь, тянет мальчика на себя, который едва удерживает тарелку, когда скромно устраивается на мощных бёдрах. Еле проглатывает манго, глядя на старшего, пока тот внимательно следит за капельками стекающего с губ жёлтого сока. Охает, когда он слизывает сладкие струйки и скалится сыто, толкаясь языком в щёку, что теплом отдаётся в животе омеги. — Попробовал, — хмыкает. — И хочу ещё, — шепчет в губы и ворует который по счёту поцелуй. Ну, как ворует… Тэхён сам ему отдаёт, подаваясь вперёд и вслепую убирая тарелку с позабытым манго на маленький столик. Чонгук усмехается, прижимая мальчика к себе, руки на попе размещает, впиваясь пальцами в мягкие половинки и немного разводя их в стороны, пока младший сладко выдыхает в поцелуй и зарывается в его волосы. Целовать Тэхёна за такой короткий срок стало уже чем-то привычным и жизненно необходимым. Альфа слишком полюбил эти мягкие малиновые губы. Чувствует себя беспомощным волчонком перед ними. Разорвав поцелуй с громким чмоком, мужчина утыкается носом в нежную шею, трётся о пахучую жилку и рычит, желая оставить на омеге свой запах. Лижет, покусывает, всё ещё крепко держа ягодицы, но метку не ставит. Хочет, чтобы этот процесс принёс Тэхёну максимальное удовольствие, а потому временит. Любуется расцветающими розовыми пятнами и тяжело дышащим мальчишкой, так сексуально восседающим на нём. Невесомо целует ключицы, улыбается тому, как омега ему подставляется, хнычет, стараясь прижаться грудью к его лицу. — Что ты пытаешься сделать? — тихо задаёт вопрос альфа, хотя и так всё понятно. — Я? Я ничего. — Глаза под пушистыми ресницами прячет, заливаясь бордовым цветом. — А честно? — приподнимает бровь Чон, а его ладонь уже медленно скользит по Тэхёнову животику вверх. — Я просто… — М-м? — Откидывается на спинку кресла, опуская взгляд на топорщащиеся под футболкой соски омеги. — Малыш, чем быстрее ты мне скажешь, чего хочешь, тем быстрее я это сделаю. — Я просто подумал, что ты ещё раз сделаешь… Ну, как вчера… Милый волчонок. — Вот так? — интересуется Чонгук, надавливая большим пальцем на просящий внимания сосок. Слышит тихое мычание, следит за парнем, который закрывает глаза и невольно закусывает губу, запрокидывая голову. И трёт твёрдую вершинку интенсивнее. — Да-ах… — Подними футболку. Тэхён раскрывает веки, застенчиво смотря на ухмылку мужчины, что, убрав руку с его груди, ждёт действий. Непослушными пальцами хватает хлопковую ткань и ужасно медленно задирает её наверх, жмурясь от стыда, но вместе с тем желая поскорее ощутить вчерашнюю ласку. — Такой умничка. — И наконец подаётся вперёд, чтобы обхватить зубами чувствительную горошинку. Омега скромно стонет, с силой сжимая в кулаках сложенную гармошкой футболку у своего лица. Хватается за неё ещё и зубами, когда Чонгук принимается часто толкаться напряжённым языком в набухший сосок. До покраснения второй натирает, выбивая из парня прерывистый скулёж, и отстраняется лишь для того, чтобы горячо прошептать: — Ты — единственная во всей вселенной сладость, которую я готов пробовать бесконечно.***
***
— У вас с Чонгуком всё серьёзно? — спрашивает Минхёк, продолжая нарезать мясо. Тэхён из-за вопроса теряется. Опускает голову, не смотрит на хёна, продолжая тщательно промывать овощи в большом тазике. На кухне сегодня четверо: они с Минхёком, Сокджин, который и составляет всегда график дежурства, и молодой альфа шестнадцати лет. Но эти двое куда-то запропастились, и уже как минут десять их нет, а Тэхён подвергается неловким расспросам… Не то чтобы он категорически против, Хёк ему очень нравится, но комфортно он чувствует себя в подобных разговорах, что случаются не так часто, по-прежнему только с Чимином. — Ну… Наверное, да, — бормочет мальчишка себе под нос. — Это славно, что тебе под силу обуздать его ненасытность, — мягко улыбается Минхёк. — В юности это было практически невозможно. Хотя сейчас, видимо, он стал старше и терпеливее, а оттого и позарился на маленького неопытного мальчика… — Что? О чём ты, хён? — Тэхён совсем не понимает, почему старший завёл с ним такую беседу. Не знает, какую цель преследует. Но не может отрицать, что его слова разожгли в нём интерес, сопровождающийся странным и не очень приятным давлением в груди. — Ты и он… — Не озвучивает до конца, замолкая и отворачиваясь обратно к огурцам с помидорами, которые уже давно пора вытаскивать и резать. — Солнце, ну не думал же ты, что вожак до сей поры нецелованным цветочком ходил? — Минхёк добродушно и снисходительно смеётся, кладя ладонь на плечо нахмуренного омеги. — Это до гона и течки можно спокойно жить без секса, а как нагрянет, так хоть вешайся, хоть на стенку лезь, а без… — Хёк-и, чего это ты тут развёл? — На кухню наконец возвращается Сокджин с пакетом замороженных ягод для компота. — Ничего такого, — отмахивается омега, отступая от поникшего Тэхёна. — Схожу за хлебом. Парень неоднозначно вздыхает, не глядя на подошедшего к нему Джина. Слишком медленно выкладывает овощи на полотенце, полностью ушедший в свои мысли. Даже не знает, о чём думает, если честно. — Тэ, я тут краем уха услышал… Ну нет. Тэхёну хватит. Он любит Сокджина всем сердцем, но не хочет больше слушать про прошлое вожака. Только если от него лично. А то неправильно это. — Джини-хён, я пойду, ладно? Извини, что бросаю, потом поставь меня вместо кого-нибудь. — Постой, а обедать? — кричит старший ему вслед. — Я не хочу. — И скрывается за дверью. Направляется к реке. Впервые за полтора месяца нарушает главный и единственный запрет Чонгука — никуда не ходить одному. Уверенно топает по тропинке, периодически шмыгая носом и вытирая кулаком пару скатившихся по лицу слезинок необоснованной обиды. Тэхёну не пять лет. Разумеется, он понимал, что такой альфа вниманием омег обделён не был и никогда не будет. Понимал, но почему-то никогда об этом сильно не думал. И уж тем более не задумывался, что это были омеги из поселения. Хотя, казалось бы, куда очевиднее… Просто не считал слишком важным и тем, что может повлиять на его чувства, да и сейчас, вообще-то, не считает. Но почему-то всё равно сидит на берегу и плачет, положив подбородок на свои колени, прижатые к груди. Грустно вздыхает, смотрит на искрящуюся рябь воды, в которой отражается жаркое полуденное солнце, и дует губы. — Что случилось у моего волчонка? Омега подпрыгивает на месте и удивлённо таращится на сидящего рядом Чонгука. Мгновенно сопли-слёзы вытирает, громко шмыгая, и вместо ответа на заданный вопрос спрашивает: — Ты как здесь? — Пошёл за тобой, когда ты пронёсся мимо и даже не взглянул, — пожимает плечами альфа. — Да и неужели не нашёл бы тебя по запаху? — А-а… Понятно. — Так ты поделишься, чем так расстроен? Чонгук внимательно смотрит на мальчишку, который взгляда не выдерживает, отворачиваясь. Он встревожен. И видно, как изо всех сил старается не выглядеть перед старшим обиженным. Но альфу провести невозможно — он слишком хорошо улавливает даже малейшие изменения в настроении и запахе своего омеги. — Всё нормально… — Врёшь ведь, малыш. — Чонгук пододвигается ближе и, положив руку на тонкую талию, тянет мальчика на себя и устраивает его боком на своих коленях. — Мы пара, Тэ? — В ответ омега лишь невнятно кивает, не понимая, к чему вообще мужчина задаёт такие странные вопросы. — Тогда почему мне каждый раз приходится вытягивать из тебя то, что беспокоит, что хочется, что расстраивает? Разве не я должен быть для тебя тем, кто узнаёт о таком первым? — Должен, — бубнит и голову не поднимает. — Тогда в чём проблема? — Ни в чём. Просто мне неудобно тебя о таком спрашивать. И это совсем не моё дело. Да и не так важно… — Если это касается меня, то это твоё дело, Тэхён. И в обратную сторону, кстати, тоже работает, — строго и серьёзно говорит Чон, беря пальцами чужой подбородок и поворачивая лицо омеги к своему. — Если тебя что-то заботит, то это важно. — Сухие губы прикасаются к нежной щеке. Слова альфы мягким одеялом укрывают сердце. Но Тэхён по-прежнему молчит. Ему до ужаса стыдно, что ревность окутала с ног до головы, что поддался ей просто так. И даже представлять не хочет, насколько глупо сейчас выглядит перед мужчиной, который всё ещё ждёт, мягко поглаживая его по спине. Чонгук последний человек, в котором парень должен сомневаться. Да и не сомневается он… Просто в себе не очень уверен и до сих пор нуждается в периодическом подтверждении того, что нужен альфе так же, как тот нужен ему. — Ты и Минхёк. Ты… Тэхён с омегой проводит не так много времени, как с Чимином, но всё-таки успел узнать его. Добрый и отзывчивый хён, весёлый, рассказывает много всего и редко выступает в разговорах слушателем, вечно болтая обо всём и ни о чём сразу. Тэхёну комфортно, ему такое нравится, хотя, по идее, должно быть наоборот, ведь именно Хёк старше на десять лет. Но бывает и так, что Минхёк внезапно заводит беседу о Чонгуке, спрашивает что-то об их личной жизни, и теперь мальчишка, постоянно увиливающий от подобных тем и сменяющий их другими, понимает, что, вероятно, у омеги всё ещё есть к вожаку чувства. — Спал ли я с ним? — договаривает за младшего Чон. — Да, — подтверждает после едва заметного кивка. — В этом дело? Ты ревнуешь? — Я не знаю… Да? — на грани слышимости мямлит Тэхён, пунцовея на глазах. — Мне кажется, он тебя люб… — Любит? — вскидывает брови вожак, а омега снова кивает. — Нам было по шестнадцать, в нас бурлили гормоны и интерес. Увлечение, взаимная симпатия, вожделение — всё, что угодно, но никак не любовь. И длилось всё не больше года, Минхёк параллельно с другими альфами спал, меня это никак не заботило, потому что парой мы никогда не были и преследовали одну цель — облегчить друг другу гон и течку. После того, как я занял место отца и всё между нами прекратил, раз в какое-то время он мог приходить ко мне, предлагать быть вместе. Иногда истерики устраивал. Был уверен, что хоть это он давно перерос, как и был уверен в том, что он успокоился с твоим появлением в моей жизни, но, как я понимаю, Хёк сказал тебе что-то, — хмыкает. — Просто, как бы правильно сказать… — Чонгук задумывается, разглядывая своего мальчика, который притих и внимательно впитывает каждое слово. — Минхёк всегда был тем, кто не терпит, когда у него отнимают любимую игрушку. Это касалось не только меня, но и других альф тоже. Он не встретил ещё свою пару, поэтому считает это всё глупостью, а обычную жадность и желание внимания может принимать за чувства. Это не любовь, Тэ, это не ушедшее с годами ребячество. — Понятно… — Тэхён, это было больше десяти лет назад. Давным-давно всё в прошлом и совершенно не стоит твоего внимания. — А кроме Минхёка? — Больше ни с одним омегой из стаи у меня ничего не было. — А гон? — кидает и кидает вопросы, зная, что потом его сожрёт совесть. — Уезжал в город. Тэхён издаёт понятливое «угу» и молчит продолжительное время, переваривая услышанное. Альфа с ним честен, откровенен, ничего не скрывает, и это греет всё внутри. Не ругается на него, а гладит и мягко целует плечо, всем своим видом показывая, что омега может спрашивать его о чём угодно и никогда не получит за это даже намёка на грубость. — А тебе нравилось? — задаёт самый нелепый вопрос из сегодняшнего перечня. — Нравилось. Особенно не чувствовать агрессию в отношении каждого встречного и желание отыметь первое попавшееся дерево. Чонгук усмехается, услышав неловкий смешок омеги, гладит его коленку, пальцами шагает по ноге и вновь ждёт. — Прости меня, пожалуйста, — после долгой паузы вздыхает Тэхён. — Я не должен был всё вот это начинать. — Наконец в глаза смотрит и обнимает за шею мужчину, что понимающе ему улыбается. — Я растерялся и… переживал. — Парень утыкается носом Чону в щёку и бормочет: — Просто мне не с чем сравнивать, а тебе… — Мне тоже не с чем, волчонок, — перебивает, запуская пятерню в русые волосы. — Всё, что было у меня раньше, попросту несравнимо даже с одним твоим прикосновением. — Потому что у нас любовь? — уточняет, хлопая своими большими невинными глазами. — Потому что у нас любовь.