Тэхён блаженно прикрывает глаза, впуская в лёгкие аромат медового кедра и невесомо водя пальчиком по обнажённой груди, на которой удобно устроил голову. Альфа, что лежит рядом на сочной траве поляны, размеренно дышит, шелковистые волосы медленно перебирает и ловит шкодливую ладошку, поднося ту к губам и целуя каждую подушечку поочерёдно. Парню так хорошо и спокойно… Смотрит со смущённой улыбкой на чужие губы, ласкающие уже его запястье, и приподнимается, одним лишь взглядом прося свой поцелуй, которого не случалось уже целых пять минут.
Чонгук смотрит на него, хитро прищурившись, и исполняет то, что хочет его пара. Целует без напора, со всей нежностью сминает тёплые сахарные губы, вновь и вновь пробуя свою личную зависимость на вкус. Спускает руку, что до этого покоилась на макушке, на спину и помогает омеге перебраться на себя. Парень складывает ладошки на горячей груди и морщит довольно нос, когда альфа потирается о него своим, а потом чмокает в самый кончик.
— Твой папа сказал, что в стае через месяц открытие сезона охоты, — говорит Тэхён, поправляя съехавший на бок венок из колокольчиков, и слышит согласное мычание, удобнее устраиваясь на сильном теле. — А ещё сказал, что парочки соревнуются между собой… Вот. — Взгляд застенчиво на красивое лицо поднимает, замечая слабую улыбку.
— Ты хочешь участвовать? — догадывается Чонгук, дотрагиваясь до румяной щеки и чуть жмурясь от светящего в лицо солнца.
— Это звучит интересно… И я бы хотел, ну, с тобой. Но Хэвон не разрешал уходить из поселения, поэтому я никогда не охотился и ничего не умею. Не хочу, чтобы мы проиграли из-за меня, — признаётся мальчик, грустно вздыхая.
Прошло два месяца, но парень всё ещё чувствует себя не совсем подходящим омегой для вожака. Чонгук запретил ему как-то о таком даже думать, и он очень старается, видя и чувствуя отношение старшего к себе. Альфа очень трепетно с ним обходится. Чимин однажды сказал, что никогда не видел своего брата настолько нежным и бережным. Разве что только с племянниками, и то можно поставить под сомнение, что Тэхён не единственный, с которого вожак буквально сдувает пылинки.
— У нас ещё целый месяц для того, чтобы подготовиться, волчонок.
— Ты меня научишь охотиться? — загорается мальчишка, растягивая губы в обворожительной улыбке, что каждый раз разливает в душе альфы парное молоко.
— Научу, — подтверждает, наблюдая за неподдельной радостью на юном лице. — Сделаю всё, что только захочешь.
Чонгук вечно о нём заботится, балует, учит чему-то. Недавно вот учил пользоваться стиральной машинкой, когда по чистой случайности зашёл в ванную и увидел, что омега стирает свою одежду в тазике. Он, вообще-то, уже показывал ему, на какие кнопки нажимать надо, и Тэхён оправдался тем, что всё равно боится нажать что-то не то и сломать. Мужчина уверил, что ничего страшного не случится, начал вещи в стиралку загружать, забрав у засмущавшегося парня тазик.
— Давай я сам! — пискнул он. — Там бельё…
— Я не все твои трусы видел?
— Все…
— Вопросы?
— Никаких, закидывай уже. — И отвернулся, вызвав смешок у альфы.
На днях учил на велосипеде кататься. Ну, учил минут десять, а потом просто катал довольного парня по асфальтированной дорожке возле фермы. А ещё медленно, шаг за шагом учит познавать своё тело, доставляет удовольствие и каждый раз находит новые чувствительные зоны, о которых Тэхён раньше даже не подозревал.
— А верховой езде научишь?
— Да, — кивает Чонгук, искренне стараясь тоже думать о лошадях.
— А машину водить?
— Да.
— И грозным волком быть?
— Ага, — усмехается альфа, сгребая младшего, что задорно болтает ногами в воздухе, лёжа на нём, в охапку, — будешь вселяющим ужас волком. Все ежи и ужики в округе будут тебя бояться.
Тэхён на открытую насмешку обиженно дует губы, которые мужчина вмиг ловит своими, заставляя сразу забыть обо всём. Засовывает руки в задние карманы омежьих шортиков, с удовольствием жмякая упругие ягодицы. Парень покорно выдыхает, раскрывая рот и пуская внутрь горячий язык, который медленно проходится по ряду ровных зубов и чуть щекочет нёбо.
Нежность альфы сладко сдавливает сердце и кружит голову…
— Если бы я только узнал про тебя раньше… — с сожалением шепчет Чонгук, поднимаясь и садясь на траве с омегой на себе. Жадно скользит взглядом по красивым чертам и целует в скулу. — Тебе говорили, что ты очень похож на своего папу?
— Ты знал моего папу? — В ласкающем слух голосе неподдельное удивление, в оленьих глазах — привычная растерянность.
— Я был ребёнком, когда мой отец и Хэвон разругались, — говорит альфа, опираясь ладонью на траву позади себя.
— А-а… Вот почему Хэвон сказал, что помнит тебя ещё маленьким… — Альфа в ответ согласно хмыкает.
— Он не поддерживал вожака в желании отстроить стае дома со всеми удобствами, где не будет необходимости зимовать в волчьем обличии, расширять бизнес, тесно сотрудничать с людьми… Нашлись сторонники, среди них был твой отец и…
— Мой папа? — договаривает омега.
— Самая нашумевшая история среди оборотней, — слабо улыбается Чон, кивая, — волк взял в мужья человека, что младше его на двадцать пять лет… Они ушли из стаи, образовав новую. Твой папа как раз с большим животом был, не думаю, что он разделял взгляды Хэвона, просто не волновался лишний раз и следовал за своим альфой. Он жил с нами в стае недолго, я не пересекался с ним часто, но помню его красивую и добрую улыбку. У тебя такая же. — Смотрит на губы, сейчас сжатые в тонкую полосу, и невесомо перебирает пальцами за ушком. — Если бы я только знал, — повторяется, прижимаясь своим лбом к чужому, — поговорил бы с отцом, не знаю… Постарался бы не допустить такой жизни для тебя, малыш. Оберегал бы, защищал… Ждал бы тебя покорным псом у твоих ног, — продолжает и продолжает, пока на его губы не ложится худой пальчик.
— Но ты же не виноват, — жалобно тянет Тэхён. — Почему говоришь так, будто был властен над ситуацией, но ничего не сделал? — Он хмурится и берёт лицо мужчины в свои тёплые ладошки.
— Мне не нравится знать, что тебя до сих пор преследует прошлое. Всё ещё боишься оставаться дома один, тебе снятся кошмары, если я тебя не обнимаю…
— Тогда просто всегда обнимай меня, я люблю, когда ты это делаешь, — перебивает мальчишка и сам крепко-крепко обнимает Чонгука, положив подбородок на его плечо. — И я вовсе не боюсь, просто не хочу быть там без тебя, — бубнит и слышит тихий смех. — Чонгук, я так счастлив на протяжении двух месяцев. Из-за тебя, — жмётся ближе, оставляя мимолётный поцелуй на горячей коже.
— Нормальную жизнь принимаешь за счастье, — качает головой, гладя спину своего разнеженного в объятиях мальчика.
— Я принимаю за счастье жизнь
с тобой, — уверенно поправляет омега и улыбается, чувствуя губы на своей шее.
Мужчина не отвечает, продолжает оставлять частые поцелуи на тонкой коже, обнимает крепко, утыкаясь носом в висок и нежно прижимаясь губами к вспыхнувшей щеке. Благодарен Тэхёну за всё. За искренний, немного наивный взгляд, за каждую подаренную улыбку и прикосновение, за долгие и невероятно вкусные поцелуи, что заставляют взрослого волка внутри покорно скулить и прижимать к голове уши, трепетно держа в руках хрупкое для оборотня тело. Не только у омеги это были лучшие два месяца в жизни…
Под рёбрами приятно горит — даже летнее солнце не печёт так сильно, как обжигают Чонгуковы касания. Тэхён, довольный очередной лаской, оплетает руками мужскую шею и первым начинает поцелуй. Хочет толкнуться языком дальше, но его опережают, и омега совсем не против, выдыхает жалобно и жмурится, теснее прижимаясь к альфьему телу. Его чувства с каждой секундой растут всё больше, распирая грудную клетку до приятно ноющей боли.
— Не ёрзай так сильно, Тэхён, — внезапно рычит Чонгук в рот забывшемуся парню, у которого мурашки ползут от затылка к позвоночнику из-за хрипотцы в низком голосе.
— Прости, — виновато и одновременно смущённо шепчет и немного отодвигается от чужого паха.
— Я подумаю, — ухмыляется альфа, заправляя за ушко русую прядку немного отросших волос, и прикусывает нижнюю губу парнишки, слегка оттягивая ту и сразу же отпуская. — Вы с Чимином очень близки, да? — не очень, по мнению Тэхёна, к месту интересуется Чон.
— Ну, эм… да. Ещё с Минхёком, Чонмином, Джином. Но с Чимином, конечно, больше… — в растерянности рассуждает омега, не замечая дьявольского блеска в глазах напротив.
— Он меня вчера отчитал, как волчонка. — На непонимающий взгляд продолжает, выводя кончиками пальцев невидимые узоры на пояснице: — Ругался, говорил, что мало удовольствия тебе доставляю,
не вылизываю, и что из меня вообще так себе альфа. Не пояснишь, что происходит?
— Что? — Парень пугается, бледнея на глазах. — Чонгук, ты не подумай, — принимается тараторить, тряся ладошками перед лицом мужчины, — я не обсуждаю с Чимином тебя… нас… всё это… Я не жаловался ему ни на что! Честно! — с мольбой в голосе уверяет, почти плача от стыда и неловкости. — Он мне про них с Юнги кое-что рассказывал, а потом просто спросил… а я ответил… Нет, ну я сначала не понял, что это значит, спросил, что он имеет в виду, а затем ответил… — хнычет, не зная, как ещё оправдаться. — Это всё между делом было, мы потом вообще на волчат переключились. Я даже не думал…
Хотя тут-то, кстати, удивляться и нечему. Чимину только дай высосанный из пальца повод выклевать мозг старшему брату и немножко залезть не в своё дело чисто ради прикола.
— Чимин записался в твои секс-просветители?
— Да нет же! — взвизгивает, по груди непробиваемой шлёпает, а бледность вновь сменяется краской. — Я же объяснил уже. Ну и… — Тэхён замолкает на несколько секунд, размышляя, стоит ли вообще ещё говорить что-то, ведь и без того жутко неловко. — Вообще-то, это показалось мне интересным.
Имея идеальный слух волка, Чонгук еле разбирает этот тихий лепет.
— Ты про что?
— Ты ведь понял…
— Всё-то тебе интересно. Маленький, — широкая ладонь ложится на затылок, — любопытный волчонок.
Тэхён даже ещё раз смутиться не успевает, как их губы снова сталкиваются. Альфа без ума от того, что он с каждым днём становится смелее. Сейчас вот почти прямо намекнул его вылизать, опять удивил Чона, который и здесь не хотел торопиться, чтоб не спугнуть. А омега из раза в раз даёт ему понять, что с ним ничего не испугается… Чонгук аккуратно забирается под футболку парня, сжимая в ладони изящную талию, а вторую на поясницу возвращает, немного пролезая пальцами в шорты. Ловит рваный выдох и отрывается от любимых губ, чтобы внимательно проследить за чужими эмоциями.
— Можно? — на всякий случай спрашивает разрешение, нащупывая кромку нижнего белья.
Мальчишка не до конца понимает, что разрешает, пару раз кивая. Просто верит Чонгуку и знает, что ему можно всё.
Выделяя скулы, мужчина пробирается под нижнее бельё, скользит меж ягодиц, касаясь двумя пальцами рефлекторно сжавшегося входа. Улыбается, чувствуя вокруг горячую влагу, пока омега, не в силах побороть свой ступор, неотрывно смотрит в тёмные глаза, горя щеками и ушами и робко сжимая плечи с литыми мышцами. Он вздрагивает, когда Чонгук начинает осторожно массировать промежность, то и дело несильно надавливая на чувствительное колечко, но не проникая. Роняет неуверенный стон и успевает подумать, что взбунтовавшееся сердце вот-вот сломает ему рёбра.
Совсем не справляется с новыми ощущениями, скулит от тёплых спазмов в животе и наконец прикрывает глаза, беспомощно прислоняясь лбом к альфьему. Дышит тяжело и громко, обжигая лёгкие воздухом, наполненным желанным ароматом, пока Чонгук только подливает масла, мягкими поглаживаниями поднимаясь с талии к соскам.
— Так любишь, когда я их трогаю, — не спрашивает, а утверждает после плаксивого стона омеги, нежит сосок, не переставая дразняще кружить между половинок.
— Очень… — безропотно соглашается, впиваясь короткими ногтями в загорелую кожу.
— С ума просто сходишь.
— Схожу, — скулит и разочарованно выдыхает, потому что в следующее мгновение альфа вынимает руку из его шорт.
— Слезай.
— Что? Но почему? — Тэхён смотрит удивлённо, даже обиженно. А потом и вовсе капризно выпячивает нижнюю губу, заявляя: — Не слезу.
— С каких пор ты такой дерзкий? — открыто смеётся альфа над надутой моськой. — В коленно-локтевую, Тэхён, — резко и строго, не получив ничего в ответ.
Омега поднимает на него невинный и озадаченный взгляд, пытаясь разобраться, что от него только что потребовали, да и к тому же так… Возбуждающе.
— Это типа… На колени и локти? — Чонгук насмешливо выгибает бровь и получает неподдельное удовольствие, наблюдая за тем, как до парня стремительно доходит, что он спросил вообще. — А. Ой…
Альфа чувствует себя невообразимо прекрасно, смотря на размышляющего о чём-то младшего. Тихо посмеивается над ним и неизменно терпеливо ждёт. Тэхён чертовски милый… Такой милый, что Чон на распутье между просто обнять мальчика, укрыв от любого вида разврата, и подмять его под себя прямо здесь и сейчас.
— А если кто-то увидит? — неуверенно шепчет омега, на всякий случай даже опасливо по сторонам смотрит, но ничего, кроме огромной поляны, окружённой лесом, и бабочек не обнаруживает.
— Мы далеко от поселения, малыш.
— Ну тогда ладно, — соглашается, нервно облизнув розовые губы, и наконец слезает с мужских бёдер.
Тэхён неловко встаёт на четвереньки, оглядываясь через плечо и встречаясь с потяжелевшим взглядом, что заставляет невольно вздрогнуть и стыдливо отвернуться, опустившись локтями на ранее примятую их телами траву. Послушно прогибается, чувствуя, как тяжёлая рука с силой давит на его поясницу. Задерживает дыхание, как только альфа, встав позади на колени, на ощупь расстёгивает пуговицу и ширинку на его шортах, специально задев давно вставший орган, и через мгновение приспускает их вниз вместе с намокшим бельём.
— Самый лучший вид, — низко говорит Чонгук и кладёт сухие ладони на персиковые половинки.
— Я это… Я, кажется, передумал… — лепечет омега, но только сильнее отставляет попу, вновь ощутив, как грубоватые пальцы гладят вокруг входа.
— Твои тело и запах говорят мне обратное, малыш, — произносит нежно, вдыхая ставший ярче малиновый аромат. — Пахнешь возбуждением, смятением и любопытством.
Он абсолютно прав. Тэхён вовсе не передумал, просто стесняется жутко.
Задрав футболку омеги к лопаткам, Чонгук наклоняется и целует изящно выгнутую спинку с едва заметными бледными полосками, которые совсем скоро исчезнут с нежной кожи. Целует и целует, плавно добираясь до поясницы и чувствуя дрожь своего мальчика, который прерывисто хватает ртом тёплый воздух и стыдится обернуться. Сжав полные ягодицы, он разводит их в стороны, любуясь блестящей дырочкой и слыша смущённый скулёж омеги, что не может не умилять и не сдавливать вены тисками возбуждения.
Тэхён, чувствуя на попе тёплое дыхание, впадает в лёгкую панику, беспорядочно водя ладошками по невысокой траве. Любопытство временно заменяется страхом, пока альфа не касается горячим кончиком языка промежности. И тогда, стыдливо проскулив, мальчишка падает лбом на свои руки, роняя с головы прелестный венок из колокольчиков, который полчаса старательно плёл, пока мужчина просто сидел рядом, положив подбородок на его плечо и отдыхая от тяжёлого дня.
Сладкая смазка выделяется тугими толчками, стекая мужчине на язык, а тот и рад, присасываясь к конвульсивно сжимающемуся колечку. Руку мягко на поясницу кладёт, замечая, как мальчик старается расставить ноги пошире, но сталкивается с препятствием в виде не снятых до конца шортиков. Вторую к затвердевшим соскам тянет, ласкает один из них по кругу и одновременно широко и мокро лижет меж половинками, выбивая наконец сладкий стон с обожаемых уст.
Омега в смятении, жутко смущён, но вопреки этому только попу сильнее отставляет, каждой клеточкой желая ещё раз почувствовать приятное скольжение. Чонгук ему и не отказывает, усмехнувшись себе под нос. Опять припадает к дырочке, легонько толкаясь языком внутрь и чувствуя, как неподатливые края входа мгновенно сжимают его вокруг себя.
— Чонгук… — сгорая, скулит Тэхён и комкает до белых костяшек зелень, ощущая, как его член часто дёргается. Альфа всасывает чувствительную кожицу, чуть прикусывает, языком по кругу обводит и вновь принимается слабо толкаться им в пульсирующую дырочку. — Там, там! — вскрикивает омега и жалобно стонет. — Там, Чонгук, пожалуйста… Ещё раз. Там очень приятно… — бессвязно просит, растеряв где-то весь стыд, а мужчина всё разбирает и повторяет понравившиеся мальчику действия.
Голова кружится, Тэхён давится вдохами, ослабевшие руки разъезжаются в стороны, пачкаясь сухой землёй, и он падает грудью на траву, подрагивая от того, как та щекочет соски.
— Сладкий мальчик, — оглаживая трясущиеся бёдра, рычит между ягодиц Чонгук и руку на болезненно ноющий пах опускает, с силой сжимая и продолжая вылизывать свою пару, изредка прерываясь на укусы мягких половинок. Пробует его, бесстыдно слизывает вязкие выделения, наслаждаясь вкусом и стонами, ставшими немного развязнее. Сходит с ума вместе с ним, широко скользит языком и несколько раз целует.
Омега совсем не контролирует себя, громко скуля и подставляясь под ласку, чувствует, как тягучие капли вытекают из головки до предела напряжённого члена. Практически плачет от того, как жарко скручивает все внутренности, и даже прохладный ветерок не помогает остудиться, а лишь ерошит его взмокшие волосы…
— Я… я сейчас… — хрипит Тэхён, напрягаясь всем телом.
Оргазм накрывает точно волной. Сдавливает органы и заставляет подавиться протяжным стоном, пуская спазмы наслаждения. Омега обильно кончает, пачкая тугими струйками маленькие цветочки под собой, трясётся и жмурится до ярких бликов под веками, пока Чонгук начисто собирает ртом всю смазку.
Как сквозь вату, Тэхён слышит тихий шорох за спиной. Хочет уже отползти немного и оглянуться, но ему не дают, надавив на поясницу и оставив в прежнем положении. И парень, плохо соображая, слушается. Не боится, разнеженный полученным удовольствием и окутанный густым ароматом кедра и мёда, слушает шум листвы неподалёку и тяжёлое дыхание альфы, что гладит его задницу и быстро водит кольцом из пальцев по своему члену.
Чонгук касается головкой одной из его половинок и рычит почти по-волчьи, и мальчик ощущает, как тёплая сперма брызгает на поясницу. Охает удивлённо, а старший принимается растирать вязкую жидкость, вынуждая кожу впитывать его запах, и урчит удовлетворённо, наклоняясь и ласково целуя в лопатку.
— Первое правило охоты: быть тихим, не привлекать внимание, — хрипит альфа, заботливо натягивая обратно на красивую попу трусы и шорты. — Ты провалился, волчонок. Распугал всю добычу в радиусе пяти километров, — смеётся, похлопывая по-прежнему дрожащие бёдра, а Тэхён смущённо хнычет, полагая, что здесь «не провалиться» было попросту невозможно.
***
***
Стакан с дешёвым коньяком опускается на землю рядом с небольшим бревном, на котором сидит успевший захмелеть альфа. Смотрит в ночи на костёр перед собой, на его оранжево-жёлтые прожилки, но видит только юного омегу, которого нагло и без права на то отобрали у него два месяца назад.
Хэвон сжимает в мозолистых пальцах рубашку, некогда принадлежавшую мальчишке, подносит её к отёкшему из-за алкоголя лицу и вдыхает совсем слабый малиновый запах, что всё ещё хранит на себе ткань. Вспоминает молодое тело, представляет, какая бы упругая и нежная оказалась его кожа, какими сладкими оказались бы его губы, и злится. Даёт себе очередное обещание, что обязательно заберёт своего законного жениха, воспитает должным образом, раз с этой задачей не справился его покойный отец, выбьет всю дурь и детскую дерзость.
— Если ты опять пришёл ни с чем, то лучше не открывай рот, — выплёвывает вожак, услышав сбоку волчье дыхание.
Джэхван перекидывается в человека и грузно плюхается рядом с альфой, случайно опрокидывая коньяк. Дышит агрессивно сквозь зубы, капли пота ползут по вискам к небритому подбородку, а в расширенных зрачках отражаются языки пламени.
— К нему нереально подобраться, — со злостью говорит оборотень. — С ним постоянно рядом кто-то есть. Да и ближе не подойти — запах учуют. Стаю покидает только с Чоном. Нас с Ёнмином мало для того, чтобы его убить…
— Я сказал тебе не открывать пасть, если не можешь сказать мне ничего нового! — пьяным криком обрывает его Хэвон. Напрягает скулы, с ненавистью кидая тряпку в огонь, и поднимается, бросая через плечо: — Скоро открытие сезона охоты, будет много суеты и приготовлений, они это любят, — с презрением фыркает. — Мне плевать, как вы это сделаете: выкрадите сами или прибегните к чьей-то помощи. Не позже, чем через месяц, омежка должен быть у меня.
