Ласковый Волчонок

      — Подними хвост, Тэхён, — строго требует Чонгук, стоя перед сложившим свои мягкие ушки волком, — ты — пара вожака.       А Тэхён стесняется. Мордочку серую на Чоновом бедре прячет и фырчит смущённо, пока альфа, смягчившись, гладит его за ушком. До открытия сезона осталось два дня, и если весь месяц Чонгук занимался с ним наедине, оставив весь молодняк на Юнги и других опытных оборотней, то сегодня намечается небольшое соревнование между новичками, чтобы те продемонстрировали вожаку свои навыки в охоте. Оттого Тэхёну и неуютно находиться здесь, особенно учитывая то, что из новичков он самый старший.       — Хвост, Тэ, — повторяет мужчина и присаживается на корточки перед омегой, — ну же, волчонок, не переживай, — ласково шепчет он, не обращая внимания на ждущих только его пару волков-подростков и взрослых, которые тактично отвернулись, дабы не быть свидетелями нежностей между вожаком и его юным омегой. — Даже если гусеницу поймаешь, ты должен держаться гордо, малыш, — говорит и в мокрый носик целует, — так что подними хвостик и будь умницей. Вечером получишь вознаграждение, — совсем тихо, чтобы слышал только его мальчик, обещает.       Волк издаёт негромкий скулёж, наполненный смущением и возмущением одновременно, по сторонам смотрит, убеждаясь, что за ними не наблюдают, и скромно лижет щёку альфы, который хмыкает довольно и подбадривающе хлопает омегу по мохнатой попе. Тэхён оборачивается и пару секунд неуверенно глядит на беснующийся молодняк. Самому старшему из них четырнадцать, поэтому парень не может перестать чувствовать себя не в своей тарелке. Хотя по размеру они не отличаются совсем…       Омега, наконец задрав хвост, как и велел вожак, рысцой добирается до остальных и становится с краю. Дожидается команды и вместе со всеми бежит в лес, зная, что Чонгук будет неподалёку.       Погода в начале осени чудесная. Солнце взошло, воздух тёплый и свежий, отчего легко дышится. Оторвавшись от остальных, Тэхён выбегает на вытоптанную тропу и замедляется, стараясь лишний раз не наступать на засохшие ветки. Далеко забредать не хочет — всё ещё осторожничает, — а потому выходит на ближайшую опушку. Видит поваленное большое дерево и множество кустарников, чья листва шумит от каждого дуновения ветра.       Омега оседает на траве, уши пушистые поднимает, прислушиваясь к каждому малейшему шороху. Не издаёт ни звука, как и учил Чонгук, настораживается, улавливая справа от себя шуршание, и крадётся к кустам, выжидая подходящий момент для прыжка. Действует осторожно, не желая спугнуть свою первую добычу, чьи коричневые хвостовые перья выглядывают из зелени и немного отливают медью в лучах яркого солнца. Открывшаяся картина будоражит молодого волка, но долго насладиться этим ощущением не получается: куропатка замечает оборотня. Но среагировать не успевает — Тэхён оказывается быстрее, в один прыжок настигая птицу. Мгновенно шею перекусывает, чтоб уж совсем птичку не мучить, и чувствует вкус крови на языке.       Радостно рычит и, довольный собой, спешит вернуться, чтобы показать Чонгуку пойманную дичь. Не лось, конечно, но для первого раза и это отлично. Да и вожак похвалил бы его даже за лягушку… А ещё обнял бы, поцеловал бы, нежное что-нибудь на ушко прошептал бы. В общем-то, в ожидании всего перечисленного омега, гордо виляя хвостом, бежит рысью, ловко перепрыгивая выступающие корни и небольшие стволы упавших деревьев.       В считанные минуты добирается туда, где ждёт Чонгук и остальные, обнаруживая, что вернулся не первым. Уже расстроиться хочет, но вздёрнутый в гордости подбородок вожака и его тёплый взгляд, направленный единственно на свою пару, придаёт Тэхёну уверенности. Он подходит ближе и осторожно кладёт добычу рядом с альфой, поднимая на него полные невинности и радости глаза.       Не показал лучший результат, будучи самым старшим, но Чонгука это заботит меньше всего. Он не стыдится своего омеги, смотрит на него серьёзно и нежно, руки в стороны раскидывает, присаживаясь, чтобы волчонку было удобнее получить свои объятия.       — Ты молодец, малыш. Послезавтра победа за нами, — уверяет на ушко альфа, смотря на мило виляющий хвостик.

***

      — Это было так круто, Чонгук! — воодушевлённо делится омега и почти взвизгивает от восторга. — И очень легко! Я даже не думал, что так просто и быстро будет! — Скачет, пока альфа наблюдает за ним с лёгкой улыбкой. — Я только на опушку вышел, а она в кустах сидит! Я её схватил и убежал, — заливисто смеётся, распуская цветы в душе Чонгука. — Поскорей бы уже открытие сезона, — мечтательно тянет парень и ойкает, когда мужчина ловит его за талию и тянет к себе на кровать.       — Всех куропаток переловишь? — уточняет вожак, гладя зарумянившееся щёчки.       — Это плохо, что я поймал только куропатку? — расстроенно бормочет мальчишка, неправильно истолковав слова старшего.       — Разве я сказал, что это плохо, Тэхён? — Омега в ответ отрицательно мотает головой. — Мне всё равно, кого ты поймал. Свои навыки ты продемонстрировал. И они ничуть не хуже тех, что получили остальные.       — То есть ты правда считаешь, что мы победим послезавтра?       — Да.       — И тебе правда за меня не стыдно?       Чонгук не злится на него за эти вопросы. Отец очень долгое время ни во что не ставил сына, обижал его и считал своим главным позором. И омегу нельзя винить в желании каждый раз получать подтверждение своей нужности, в желании знать, что его принимают таким, какой есть, что действительно не стыдятся.       — Сколько должно пройти времени, чтобы ты усвоил всего пару элементарных истин? — вздыхает альфа и одаривает мальчика тяжёлым и строгим взглядом. — Я тебе уже говорил, что будет, если я такое от тебя услышу?       — Дашь мне по жопе…       Чонгук готов поклясться, что увидел промелькнувшую на несколько мгновений улыбку на любимых губах. Омега играет с ним? Что ж, это чертовски мило. И заводит… Сидит, хлопает своими пушистыми ресницами, разглядывая его лицо, но глаз избегает, чтоб не утонуть в них ненароком. Милый. До невозможности милый мальчик.       На Тэхёне сегодня прелестный топ, открывающий животик, к нежной коже которого мужчина не может не прикоснуться. Невесомо обводит пальцами вокруг пупка и переходит к талии, заключая ту в крепкое кольцо своих рук. Омега оживляется, за поцелуем тут же тянется, обнимая Чонгука за плечи и сталкиваясь с его губами. Мычит совсем тихонько и удовлетворённо, прижимается к сильному телу, самостоятельно пролезая языком в чужой рот.       Чонгук на эту смелость лишь хмыкает негромко, позволяя парню вести и утопая в нежности и невинности. Медленно откидывается на спину, осторожно за собой тянет омегу, которому так даже больше нравится: устраивается на мужчине удобнее, шире разводя ноги, чтобы быть ближе. Жадно покусывая Чонгуковы губы, сладко мычит от потяжелевшего аромата, чувствует ладони на своей попе, обтянутой голубой тканью пижамных шортиков.       Они целуются торопливо и резко, будто целая вечность прошла с их последнего поцелуя. Тэхён сжимает чёрную футболку на плечах альфы, растягивает её и жмурится, тяжело выдыхая через рот прямо в поцелуй. Ему хочется громко заскулить от того, как сильно стягивает низ живота приятными узелками, но только нетерпеливо ёрзает на паху Чона, через тонкий материал шорт ощущая твёрдость чужого возбуждения.       — Тэхён, прекрати так о меня тереться, — несдержанно рычит мужчина, шлёпая по оттопыренной заднице.       — Почему? — растерявшись, шепчет омега и соприкасается носами с Чоном. — Тебе не нравится?       — В том-то и проблема, что нравится, Тэ.       — Тогда я не понимаю, — выпрямляясь, мило дуется, теперь восседая на альфьих бёдрах и упираясь ладошками в его торс.       — Я не железный, волчонок, — объясняет ему почти на пальцах альфа, тоже садясь, чтобы погладить надутую щёчку. — Слишком хочу тебя, чтобы оставаться непоколебимым.       Тэхён вздрагивает от ощущений, что вызвали слова мужчины. В животе всё сладко запульсировало, а пальцы на ногах невольно поджались, что от Чона, конечно же, не укрылось. Щёки густо залились красным, глаза забегали из стороны в сторону от неловкости и неуверенности в том, что сказать хочется.       — Почему тогда ты никогда не заходишь дальше? — спрашивает шёпотом, смущаясь, и начинает теребить футболку на груди Чона, чтобы изобразить хоть какую-то деятельность. — Я ведь тоже… хочу тебя. Ну, по-взрослому. Как омега альфу, — признаётся и взгляд под длинными ресницами прячет, не давая Чонгуку посмотреть в глаза. — Если ты думаешь, что я буду плох… Это так, но… — вновь принимается за своё мальчик, но вмиг прикусывает язык, ловя суровый взгляд. И, немного пожевав щёку изнутри, продолжает так же тихо: — Я буду стараться, правда. Хочу научиться… делать тебе хорошо. Чтобы нам обоим было приятно. Одновременно. Вот.       — Сколько раз мне повторять, что ты уже делаешь мне хорошо? — Чонгук тянется к шее, чтобы оставить на ней пару поцелуев, но удивлённо вскидывает брови, когда младший отстраняет его голову и серьёзно смотрит, пусть и краснея всем, чем только можно.       — Ты меня слышишь вообще? — почти возмущённо бубнит парень. — Мне же не два года, Чонгук. Целуешь меня по-всякому, трогаешь везде, а потом обычно в душ или в баню уходишь. Думаешь, я совсем глупый и не понимаю, зачем?       — И что же ты понимаешь? — ухмыляется альфа. — Что я дрочу на самого красивого омегу? — Вожак не склонен к смущению, озвучивает всё напрямую и не стесняется, а вот у Тэхёна скоро уши обуглятся.       — Прекрати, — пищит мальчишка, слабо пихая старшего в плечо. — Я не к этому совсем… А к тому, что я хочу вместе.       — Заняться сексом? — Спрашивает вовсе не из-за того, что не понимает, просто ему очень нравится наблюдать за смущённым мальчишкой, который слишком прекрасен в своей откровенности.       — Мне больше нравится, когда это называют любовью, — скромно поправляет Тэхён, рассматривая нежную улыбку напротив.       Чонгук сейчас задохнётся в своих чувствах…       — С тобой только любовью, — шепчет альфа и заправляет русую прядку, — никак иначе. — И мягко целует в распахнутые губы.       Щедро мазнув языком меж малиновых подушечек, мужчина пробирается под свободный топ, гладит изящно выгнутую спину и глухо рычит, потому что слишком любит то, как омега отзывается на его прикосновения, ещё просит, жалобно хныча и с удовольствием подставляясь под поцелуи, что приходятся на шею и ключицы. Возвращается к губам, целует напористо и властно, так, что у Тэхёна в одно мгновение дыхание спирает и пальцы, оттягивающие чёрные вихры на затылке альфы, слабеют.       Смело настоял на большем, а сам снова не справляется с простейшей лаской.       Чонгук аккуратно меняет их местами, укладывая омегу под собой на простынях, и опирается на локоть около его плеча. Коротко в губы чмокает и разглядывает своего волчонка, что отважно старается смотреть в ответ, храбрится, обнимая своего альфу за шею.       — Малыш, — зовёт вожак, — я не хочу, чтобы ты просил об этом только из тех соображений, что должен сделать мне приятно. Перестань, пожалуйста, жить с вечным чувством вины. Мы зайдём дальше только тогда, когда ты будешь готов. Не только физически.       — Я готов, — упирается мальчишка, умудряясь закинуть на мужское тело одну ногу на случай, если альфа вдруг решит отстраниться.       — Ты пахнешь страхом, волчонок.       — Ну и что? — хнычет Тэхён. — Это же нормально, когда люди немного боятся чего-то неизвестного. А я ведь наполовину человек… У меня вон, температура тела ниже твоей, царапины медленнее заживают, обоняние и слух несовершенны, — нервничая, перечисляет он Чонгуку, будто тот не знает, — и вот, смелость хромает… Ну и что? — повторяется. — Если мне страшно, это не значит, что я не верю тебе. Я верю… И знаю, что хорошо сделаешь.       — Малыш…       — Ты обещал мне вознаграждение! — напоминает. — Вот все удивятся, когда узнают, что вожак обещания свои не вып…       Последнее слово обрывается на половине, потому что рот занимают более интересным делом. Чонгуку одновременно и забавно, и умилительно с бубнежа, а ещё горячо очень, потому что омега под ним слишком сексуальный, особенно когда пытается угрожать вожаку.       Альфа отрывается и только две секундочки улыбается ему нежно и с запредельным обожанием во взгляде, разглядывая своё личное чудо с самой прекрасной родинкой на кончике носа, а потом меняется в лице, по новой вгрызаясь в малиновые губы, но только впервые с лёгкой грубостью, от которой у юного омеги голова сразу идёт кругом.       Рядом с истинной парой всегда невообразимо сложно себя контролировать, но Чонгук упорно делает это на протяжении всего времени, что живёт с младшим. Постоянно сдерживает себя даже в обычных поцелуях, действует аккуратно и бережно, сжимает тело мальчика сильно, но внимательно следит за тем, чтобы не причинить даже малейшего дискомфорта. По заднице шлёпает, но никогда не переходит грань, когда возбуждение от таких действий перерастает в боль, которая уже не приносит удовольствия.       Тэхён больше силён духом, нежели телом, ментально ещё обязательно подрастёт и окрепнет, физически — вряд ли. Парень меньше него, но не тощий — наоборот, недавно в усладу альфе прибавив в весе из-за хорошего питания, со здоровым румянцем и приятными глазу плавными формами, каждый мягкий изгиб которых Чонгук уже давно изучил и чертовски обожает. Навсегда останется для Чона его маленьким омегой, самым дорогим сокровищем в мире, которое обязательно надо греть у сердца, иначе озябнет, потухнет и станет грустным. Защищать от ёжиков, ужиков и грозы надо, целовать и обнимать, раскрашивая щёки в любимый алый, гладить, дарить необходимую обоим ласку, чтобы в сердце покой и радость обретать каждый раз, когда касаешься любимого человека.       Тэхён с каждым днём всё смелее, но совершенно не ведает, что мужчина, ведясь на его откровенные просьбы и намёки, не теряет бдительности, пусть и хочется сорваться, вмять в матрас и взять парня до сорванного от криков наслаждения голоса. Он подождёт. Подождёт, когда омега лучше узнает своё тело, поймёт, что ему нравится больше, что меньше, а что не нравится вообще. Хотя пока что от всего, что делал Чонгук, мальчик был без ума…       Окно, что находится возле кровати, открыто и пропускает в дом чуть прохладный вечерний воздух, и Тэхён ненасытно хватает его ртом, когда альфа перестаёт терзать припухшие губы. Негромкий стон издаёт, цепляясь за нависшее над ним тело, пока Чонгук оставляет бордовые отметины на невинном теле. Наслаждается вкусом сладко пахнущей кожи, любовно и одновременно с тем жадно целует сантиметр за сантиметром, поглаживая мягкий животик, а омега, упёршись пятками в матрас, немного приподнимает таз в попытке потереться о бедро мужчины и хоть как-то облегчить горячую пульсацию в паху.       — Нетерпеливый волчонок, — усмехается вожак и слегка прикусывает подбородок перед тем, как выпрямиться. — Я сниму? — задаёт вопрос, ухватившись пальцами за резинку шортиков, под которыми отчётливо виден прелестный и совершенно недвусмысленный бугорок.       — Ты почти каждый день снимаешь… — бубнит Тэхён, поворачивая голову в сторону и разглядывая светло-коричневые шторы. — Зачем спрашиваешь… — добавляет совсем тихо, краем глаза наблюдая, как с него стягивают шорты и бельё.       — Ну мало ли. — Чонгук улыбается, опуская взгляд на прижимающийся к низу живота маленький член с покрасневшей и требующей внимания головкой.       Омега, будто растеряв всю уверенность в мгновение ока, робеет и зажимается, когда старший аккуратно берёт его ногу и укладывает к себе на плечо. К щиколотке губами прижимается, неторопливо спускаясь ниже, щекой о гладкую кожу трётся, посылая по юному телу крупные мурашки. Целует и целует, медленно двигаясь к коленке, пока Тэхён дыхание задерживает, наклоняется и оставляет несильные укусы на внутренней стороне бедра, специально игнорируя истекающее и дёргающееся от каждого прикосновения к телу возбуждение. Выжидает, когда его мальчик начнёт изнывать от желания.       Мягко водя ладонями по стройным ногам, Чонгук вновь возвышается над омегой, что дышит тяжело, то и дело облизывая распухшие губы, в которые мужчина тут же врезается своими. Целует настойчиво, но вместе с тем тягуче и вкусно, так, что Тэхён, зажмурившись, мычит и выгибается, царапая предплечья альфы.       С ума сходит, растворяется в ласке, в который раз доверчиво открывает шею, где Чон с утробным рыком удовлетворения оставляет расцветать бордовые засосы, метит свою пару, запах на ней оставляет, чтобы все знали, чей это омега, чувствовали, что может быть, если хотя бы один волос упадёт с его головы.       Разорвёт. Уничтожит даже за маленькую слезинку своего мальчика, пролитую по вине обидчика. Вдоха сделать не сможет, если не будет уверен в его безопасности.       — Ты куда? — Тэхён распахивает глаза и резко садится на постели, перестав чувствовать вес горячего тела. Смотрит потерянно на альфу, складывая руки меж бёдер и немного сводя согнутые коленки.       Взъерошенный, удивлённый, возбуждённый… И до безумия красивый мальчик. У Чонгука скручивает все внутренности при одном только взгляде.       Вожак не отвечает, двигаясь в направлении высокого деревянного шкафа, стоящего в паре метрах от кровати. Открывает, что-то доставая с самой верхней полки, до которой Тэхён без стула и не дотянулся бы.       — Это для чего? — хмурится парень, разглядывая полупрозрачную бутылочку в руке Чона.       — У тебя ещё не было течки, поэтому смазка не всегда может выделяться обильно. На всякий случай, — поясняет Чонгук и разрывает зубами прозрачную плёнку, снимая ту и кидая лубрикант на простыню. Футболку через голову с себя стаскивает и отбрасывает на пол.       Вид мальчика завораживает, заставляет затаить дыхание. При взгляде на рельефный торс с чёткими кубиками, мощную грудь с перекатывающимися в напряжении мышцами омега жалко скулит и сильнее сводит ноги, почувствовав, как больше заныло в паху от картины, которую видел уже не один раз. И даже трогал немножко, потому что множко стеснялся…       — Настолько нравится? — лукаво тянет Чонгук и тихо смеётся, когда омега часто кивает, заливаясь густой краской. Слишком эффектно, по убеждению младшего, расстёгивает ремень на джинсовых шортах до колен, звякая бляшкой, и быстро разделывается с пуговицей и ширинкой, избавляясь ещё от одной не нужной сейчас тряпки.       Тэхён широко раскрывает веки, слюну вязкую гулко сглатывает, когда обращает внимание на внушительных размеров стояк. Ощущение, что тот вот-вот с треском разорвёт ткань альфьих боксеров… Но ничего говорить не спешит, неуверенно поднимаясь взглядом обратно к мужскому лицу и сталкиваясь с тёмными глазами, внимательно за ним наблюдающими. Пойман на разглядывании, а оттого неловко…       Вожак подавляет в себе очередное желание наброситься голодным зверем на мальчика, так очаровательно сидящего на кремовых простынях и сжимающего оголённые бёдра от томительного давления в паху. Омега терпеливо ждёт его возвращения, наблюдая за тем, как он берёт с кресла жёсткую квадратную подушку, подходя с ней к озадаченному младшему.       — Ложись, волчонок. — Альфа забирается на кровать, а у Тэхёна крупные мурашки от низкого голоса. Он, рвано вдохнув густой запах медового кедра, послушно откидывается на спину, губы нервно облизывает и убирает руки с паха, всё поняв по одному только взгляду мужчины, вставшего на колени возле его ног. — Приподними попу.       Как только омега выполняет просьбу, Чонгук подкладывает подушку под его поясницу, выглядит сосредоточенным и серьёзным, не торопится, уделяет внимание каждой мелочи, удобно для себя располагая бёдра парня и обязательно уточняя, удобно ли ему самому. Тэхён на вопросы только кивает и ёрзает, чувствуя острую необходимость избавиться от своего топа, который альфа почему-то до сих пор с него не снял. Впрочем, это исправляется в следующую же минуту: вожак, заметив, как мальчик недовольно оттягивает ткань, стараясь самостоятельно стащить её, с удовольствием помогает и улыбается, слыша облегчённый выдох и рассматривая вставшие розовые соски.       Тэхён скромно разводит ноги в стороны, хнычет, руки тянет к мужчине, прося объятий, прикосновений обжигающих жаждет как глотка холодной воды в жаркий день. Думает, что не выживет, если альфа его сейчас же не поцелует.       А Чонгук не может им налюбоваться… Склоняется над омегой, в оба соска поочерёдно целует и переходит к губам, уже несколько минут изнывающим от отсутствия ласки. Углубляет поцелуй сразу, подкладывая руку под голову и запуская язык в горячий рот, оглаживает им Тэхёнов и всасывает, мягко нежа губами. Проходится ладонью по животу, пока омега беспорядочно трогает загорелые плечи, скуля от их мощи, и спускается к паху, невесомо перебирая поджатые яички. Тэхён стонет. Хватается покрепче за своего альфу и безмолвно требует больше прикосновений, пытаясь прижаться сочащимся членом к его руке, но Чонгук дразнит… Игнорирует все попытки и, оставив ломкий поцелуй на щеке, пробирается пальцами к пульсирующей дырочке. Молодое тело мгновенно отзывается, вновь покрываясь мурашками.       — Кажется, кому-то дополнительная смазка не понадобится, — улыбается альфа, массируя упругое мокрое колечко. — Так густо течёшь для меня.       — Это ведь хорошо? — уточняет мальчик шёпотом и взгляд отводит, слишком стесняясь своей реакции.       — Очень хорошо, маленький, — уверяет его Чон и в скулу целует, — так просишь меня.       Омегу от его слов в натуральную дрожь бросает, ему нравится, когда Чонгук говорит ему такие вещи. От них тугой узел в животе завязывается, вынуждая пальчики на ногах поджиматься, а спину выгибаться в ожидании чего-то потрясающего.       — Расслабься, малыш, — просит Чонгук, медленно проталкивая один палец внутрь только на одну фалангу. — Посмотри на меня. — Тэхён слушается и получает эфемерный поцелуй в нос и серьёзный взгляд. — Я никогда не сделаю тебе больно, Тэ.       — Знаю…       — Обязательно скажи мне, если захочешь остановиться. Неважно, насколько далеко мы зайдём. Одно твоё слово, волчонок, и мы прекратим, слышишь?       — Я не захочу… — мямлит омега, румянясь в свете закатного солнца, чья пара лучей пробралась в окошко, и неловко обнимает мужчину за шею.       — Ты меня услышал? — Чонгук добавляет в тон немного строгости, чтобы до омеги дошла серьёзность сказанного им.       — Я услышал.       — Умничка мой.       Улыбнувшись смущённому парню и поцеловав его в лоб, альфа аккуратно проникает пальцем до костяшки. Лихорадочный выдох губами ловит, сахарные губы сминает, принимаясь неторопливо двигать внутри. Сладкая малина сводит с ума… Пускает по венам настоящую лаву и заставляет Чона рычать в зацелованные уста своего мальчика, что глухо стонет от неожиданно добавленного второго пальца.       Смазки действительно достаточно, пальцы, сжимаемые узким девственным нутром, скользят плавно. Сердечный ритм сбивается окончательно, Тэхён прерывисто воздух хватает, скромным стоном показывая альфе, насколько ему нравится новая ласка. Шире разводя ножки, в волосы чёрные на затылке пробирается, перебирает их и сжимает, ойкая, когда Чонгук сгибает фаланги.       — Здесь приятно? — понимает альфа и сильнее давит на мокрые стеночки, стимулируя чувствительную железу.       — Да… я… Чонгу-ук, — стонет ему на ухо парень, ногу на мужскую поясницу закидывает, желая быть теснее.       — Точно не больно? — шепчет в шею, оставляя на ней ещё один засос и получая с силой оттянутые волосы.       — Точно, — спешит ответить мальчишка, — необычно, но… хорошо.       Чонгук, утопая исключительно в нежных чувствах, потирается носом о слегка взмокший висок, макушку гладит, не прекращая умело растягивать и наслаждаясь тихим скулежом. Заглядывает в большие блестящие глаза, в которых плещется обожание и всецелое доверие, и в груди горит от чувств, испытываемых к волчонку, что однажды сам прибежал в его объятия.       Прибежал в объятия, спрятавшись в них от всего злого, что есть в мире, поселился в сердце с самого первого дня, засел прочно в мыслях и влюбился сам. Чонгук не знал, что вообще способен себя так вести. Что способен наслаждаться только одним видом того, как кто-то спит, что способен нежничать и милашничать по утрам, даря море неразборчивых поцелуев в щёчки, глаза, уши, растянутые в смущённой улыбке губы и вообще туда, куда только может дотянуться, что способен сидеть с глупой ухмылкой и совсем не слушать то, что говорит собеседник. С появлением волчонка сам волчонком стал, который счастливо виляет хвостом, когда видит объект тёплых чувств…       — Третий примешь? — С упоением слушая негромкие стоны, лижет меж разомкнутых губ, а Тэхён облизывается и один раз кивает, окончательно теряясь в водовороте эмоций.       Тянется к шее Чонгука, впервые покрывает её смазанными поцелуями, лижет и давится хриплым стоном, чувствуя, как альфа добавляет третий палец. Растворяется в ощущениях, вздрагивает от каждого толчка внутри и поскуливает, не в силах справиться с подступающим оргазмом.       — А как же вместе… — плаксиво роняет Тэхён, пока альфа подушечками давит на простату и намеренно толкается в неё, хлюпая горячей смазкой. — Чонгу-ук… — закатывает глаза и выгибается, получая невесомые поцелуи за ушком, дрожит от тугих спазмов, теплом разливающихся от низа живота по всему телу.       — Сладкий малыш, — вынимая пальцы, хрипло говорит альфа и чмокает шумно дышащего парня в щёку. Взгляд затуманенный, губы распахнуты, а кулачки сжимаются и разжимаются в воздухе. Такой милый… — Полежи и подумай, точно ли ты хочешь большего.       У Чонгука от одного только вида этого растрёпанного и разнеженного мальчика в паху всё болезненно сводит, но на то он и старше, чтобы беречь свою пару. Не для красного словца сказал, что омеге достаточно только слово сказать, чтобы он остановился. И он обязательно остановится, если Тэхён ему об этом скажет.       — Полежал. Подумал. Точно хочу, — резко заявляет омега, вонзаясь до ужаса смущённым взором в вожака. — Мне понравилось.       — Да что ты говоришь? — Чонгук коротко смеётся и легонько сталкивается с застеснявшимся ещё больше мальчиком носами. — Моя любимая жадная попка.       И целует. Целует больше заботливо, нежели страстно, потихоньку заново возбуждая омегу, который с готовностью цепляется за него, оплетая и руками, и ногами, охотно на поцелуй отвечает, прижимаясь к каменному торсу и пачкая тот своей спермой, за что ему стыдно где-то на периферии сознания.       — Мне поласкать тебя языком? — обжигает красное ушко дыханием.       Тэхён отводит взгляд, смущённо кусая щёку изнутри и поглаживая Чонгукову спину.       — Я… люблю, когда ты так делаешь…       — Это значит «да»?       — Ты же понял…       — Не понял.       — Чонгук…       — Тэхён, ты полчаса назад открыто просил взять тебя. Почему тогда сейчас стесняешься? Здесь только я, малыш. Всё, что происходит между нами, не должно тебя смущать, — строго, так, чтоб не осталось сомнений. — Я хочу слышать обо всех твоих желаниях. В подробностях знать всё, чего тебе хочется, как хочется и хочется ли вооб…       — Хочется! — шёпотом выпаливает омега, не давая договорить.       — Да? — выгибает бровь.       — Да…       — Тогда скажи, что мне сделать с тобой.       — Чонгук… — натурально ноет и в негодовании ёрзает под мужчиной, вызывая у него абсолютно ребяческую улыбку.       — Такой стеснительный волчонок, — целует в уголок рта, бёдра гладит, — подержи свои ножки.       Тэхён, когда альфа отодвигается, опять повинуется, подхватывая ноги под коленями и наблюдая за старшим, что смотрит на него властно, так, что томление внизу живота возвращается слишком стремительно. Роняет пьянящий разум Чонгука стон, когда он, опустившись, покусывает мягкие бёдра, оставляет на них засосы и торопливо спускается к промежности. Полувставший член целует, маленькие яички лижет и укладывает ладони на персиковые ягодицы, раздвигая их и рассматривая розовую распухшую дырочку, из которой толчками вытекает густая смазка и пьянит альфу своим ароматом. И наконец врывается языком в растянутое колечко.       Омега сладко стонет, лаская слух мужчины. Отпускает ноги и цепляется дрожащими пальцами в уголки подушки, пока альфа смакует малиновую сладость на языке, проникает им глубже, слизывает с внутренних мягких стеночек смазку и мычит от удовольствия, потому что Тэхён действительно вкусный.       — Давай только… в этот раз вместе, — неожиданно просит омега и несильно тянет Чонгука за волосы, отстраняя его голову от себя. — Я не хочу один.       — Не хочешь один что? — вытирая подушечкой большого пальца каплю прозрачной смазки с нижней губы и тут же облизывая, интересуется альфа. — Кончать? — Тэхён в ответ угукает и жадно притягивает к себе альфу, ухватившись за его плечи. — Мой хороший.       — Твой, — соглашается, выдыхает томно и нехотя отпускает мужчину, чтобы тот наконец снял своё бельё.       Головка крупного члена покрасневшая, из неё вязкие капли предсемени вытекают, которые Чонгук размазывает по всей длине толстого ствола и шипит облегчённо, через тонкую пелену возбуждения следя за мальчишкой, рдеющим только так, но не отводящим любопытного взгляда от его паха.       — Ты его гипнотизируешь? — слышит омега смешок и отмирает.       — Я думал, он поменьше будет… — неловко делится Тэхён, хлопая густыми ресницами.       — Безумно приятно, что ты о нём думал, малыш.       Парень задохнётся сейчас либо от стыда, либо от возмущения.       — Чо…       — Чш-ш, — останавливает он смущённую тираду в самом начале, осторожно придавливает омегу собой, за ручку берёт, заводя её над русой макушкой и переплетая пальцы, и целует трепетно в приоткрытые губы. — Какой же ты сладкий. — Гладит податливое тело, поцелуи нежные оставляет, прислушиваясь к тяжёлому дыханию. — Ты всё ещё можешь передумать, — напоминает и ушко горячее прикусывает, аккуратно приставляя член к рефлекторно сжавшейся дырочке.       — Не могу, прекрати меня отговаривать уже, — хмурится и пытается казаться смелым, в глаза смотрит и тянется к лицу альфы, чтобы оставить на его скуле смазанный чмок.       Только Чонгук прекрасно чувствует его дрожь, слышит в голосе страх, когда несильно надавливает головкой на вход, просовывает ладонь под спину и за талию обнимает, поглаживая тёплую кожу и улыбаясь омеге, положившему свободную руку на его плечо. Боится немного, ничего не знает, но безоговорочно верит своей паре… Понимает, что переживать ему не о чем.       Стиснув зубы, альфа крайне осторожно проскальзывает внутрь и винит себя за больно поджатые губы напротив и негромкое мычание, наполненное совсем не удовольствием. Короткие ноготки всаживаются в спину, и мужчина понимает, что мальчику стало больнее, остановиться хочет, но Тэхён, будто предвидев, отважно скрещивает ноги на его пояснице и придвигает ближе.       — Постарайся расслабиться, малыш, — просит Чонгук, — не зажимайся. Очень больно?       Омега мотает головой в разные стороны, брови заламывает и глаза к потолку поднимает, чтоб не дать слезам скатиться по вискам. Руку, крепко держащую его, сжимает, чувствуя, как непривыкшие стеночки растягиваются, а предательская влага таки стекает на наволочку. Смотрит обиженно на Чонгука и искренне не понимает, почему все так хорошо отзываются об этом процессе.       — Так всегда будет? — хрипло спрашивает омега, пытаясь перестать плакать, и жмурится, когда старший с трепетом принимается сцеловывать солёные дорожки, проникая почти наполовину.       — Нет, Тэ, нет конечно, — уверяет в ответ и целует в лоб, щёчки, нос и губы. Нелепые нежности на ухо шептать начинает, лишь бы успокоить, отвлечь.       Тэхён верит ему, терпеливо ждёт, когда неприятные ощущения пройдут, выгибается, грудью к его рельефной прижимается и коротко стонет от соприкосновения их сосков. Судорожно вдыхает кедр с мёдом и постепенно успокаивается, глубже пропуская в лёгкие любимый аромат и лишь коротко вскрикивая, когда толстый член полностью оказывается в нём.       Боль не уходит мгновенно, но всё-таки постепенно притупляется — Чонгуковы поцелуи тому очень способствуют. Мужчина не двигается, чтобы омега привык, покусывает, пробует свою любимую ягоду и лижет мягкие губы, с которых срываются скромные постанывания и шумные выдохи. А сам скоро взорвётся от обволакивающей его узости…       — Как ты? — шепчет альфа, пытаясь поймать расфокусированный взгляд, на реснички слипшиеся любуется, радуясь, что слёзы на красивом лице потихоньку высыхают.       — Поцелуй меня, — всхлипнув, вместо ответа молит Тэхён так, будто мужчина ему отказать в состоянии.       С удовольствием к просящим устам примыкает, сладко терзает их и наконец делает первый несильный толчок, вырывая из парня стон. Он внутри весь изводится от возбуждения, сдавливает пальцами нежную кожу на талии, смелее входя. Отпускает губы и смотрит сверху вниз в оленьи глаза мальчика, что отчаянно цепляется за него и сжимает между ног мощное тело, жар его чувствует и скулит, снова прося своего поцелуя.       Малыш…       Чонгук ладошку маленькую не отпускает, держит крепко, большим пальцем поглаживая бархатную кожу и вжимая в матрас. Упивается омегой, чувствует его расслабленность и плавно скользит в горячем нутре, не торопясь и не делая резких движений. А Тэхёна распирает изнутри… мышцы с трудом поддаются, но он привыкает, ему больше не больно… Ощущение заполненности поглощает, заставляет мелко вздрагивать от неспешных проникновений и каждой клеточкой просить ещё, покрепче ухватившись за Чонгука.       Тело над ним такое крупное и надёжное, омеге нравится чувствовать себя защищённым даже сейчас. Нескончаемая забота видна во всех жестах, взглядах, действиях… Тэхёну тепло и запредельно хорошо, его нежат, его целуют и обнимают. На него смотрят, как на божество, делают всё, чтобы он получил удовольствие.       Хотя омега планировал сегодня доставлять его Чону…       — Тебе нравится? — робко шепчет парень, стыдясь посмотреть в глаза.       — Волчонок, — горячо выдыхает Чонгук в поцелуй, — мне не просто нравится. Я с ума сейчас сойду от тебя, — рычит почти по-волчьи и зарывается носом в ароматную шею…       В ответ не спрашивает, по закатанным в наслаждении глазам всё понимает и ускоряется немного, вырывая протяжные стоны из любимого мальчика. Поднимает голову и налюбоваться им не может, чёлку со взмокшего лба сдувает и улыбается, выцеловывая линию челюсти.       Тёплая смазка не перестаёт выделяться и пачкать пах альфы и простынь, её запах Чонгуку разум затуманивает, раскаляет до предела кровь в венах и забирает остатки самообладания. Омега под ним надрывно стонет, персональную мелодию ему дарит, смаргивая мелкие слёзки, только уже не из-за боли. Бёдрами старается двигать навстречу, поскуливает от очередной тёплой волны, прокатившейся по телу, когда головка члена снова задевает простату.       — Чонгук… — тянет омега, всаживая ноготки в тыльную сторону мужской ладони. — Ещё так… пожалуйста! — надсадно всхлипывает и слепым волчонком тычется носом в чужую щёку.       Волк в полном восторге, упивается мольбами, бёдрами крутит, меняя угол проникновения и ловя губами громкий стон.       — Так хорошо принимаешь меня, — воркует мужчина, низко стонет и глубоко толкается в потерянного в ощущениях мальчика.       Тэхёну кажется, что все нервные окончания огромным клубком скопились внизу живота. Он, совсем не справляясь с предвкушающей лихорадкой, задыхается, добровольно падает в пропасть и пальчики взволнованно на ногах поджимает от плавного скольжения в нём, слыша бешенное биение собственного сердца. Его вновь целуют, кусают, прижимаются близко-близко, отчего маленький член омеги оказывается плотно зажатым меж двух тел.       Омега на грани… Пятками на крепкие ягодицы давит, молча умоляя не останавливаться, не прекращать это безумие, требовательно мычит, желая больше поцелуев, которыми старший его и так не обделяет никогда. Но ему всё мало. Не может насытиться тем, чем насытиться в принципе невозможно.       Неразборчивый лепет вызывает у Чонгука нежную улыбку. Он резче двигается, слушает громкие шлепки двух разгорячённых тел друг о друга и постепенно подводит свою пару к самому главному, приближает к пику.       — Я… я… нет, Чонгук, я не хочу один, — повторяет уже ранее сказанное и роняет маленькие слёзки Тэхён, понимая, что не в силах больше держаться.       — Тише, малыш, — целует в мокрую щёку, — прекрати об этом думать. Ну же, кончи для меня ещё раз, — с этими словами входит предельно глубоко и не может сдержать улыбки, чувствуя на своём торсе тёплую жидкость и слыша сводящий с ума стон на ухо.       Омегу трясёт, он извивается под грузным телом от сладкой судороги в бёдрах, которая расползается дальше. Чонгук его утешительно целует, замедляясь, а немногим позже и вовсе покидая горячую узость, так и не доведя себя до оргазма.       — Обожаю смотреть на тебя такого разнеженного, — делится альфа, ложась на бок и смотря на дрожащие ножки парня. Гладит их и в висок невесомо чмокает.       — Давай продолжим, — хрипит Тэхён, делая попытку обнять альфу, — ты же опять не…       — Неважно, Тэ.       — Важно! — вновь упирается. — Мне очень важно, Чонгук. Хочу продолжить.       У альфы в груди теплеет, он щедро раскидывает мягкие поцелуи по красивому лицу, шее, а потом осторожно переворачивает парня, укладывая того на живот.       — Шлёпать будешь? — тихо интересуется Тэхён, оборачиваясь на мужчину, который, ухватившись за мягкие бёдра, тянет упругую попу вверх.       — Мне показалось, или я услышал надежду в твоём голосе? — Чонгук находит в себе силы хрипло засмеяться, наминая персиковые половинки. Наклоняется к ним и покусывает чувствительную кожу.       — Я просто спросил… — смущённо оправдывается и выгибается. — Что ты делаешь?       — Возбуждаю тебя, что непонятного? — бормочет уже где-то между ягодиц.       — Это необ…       — Обязательно, — рычит, отрезая и всё-таки шлёпая по заднице, — мы не продолжим, пока у тебя снова не встанет.       У Тэхёна нет сил переубеждать своего альфу. Он, разомлевший предыдущими оргазмами, просто слушается, роняя голову на свои сложенные ладошки и отставляя попу. Видел наверняка болезненно пульсирующий член и очень хочет помочь достичь мужчине разрядки…       Неторопливая ласка языком разбухшего колечка пускает крупные мурашки по телу, что скапливаются в паху. Тэхён устало и одновременно с тем сладко стонет, сам неуклюже насаживается на напряжённый язык и мелко дрожит от больших ладоней, скользящих по его бёдрам.       Позорно быстро возбуждается вновь…       Впившись пальцами в бёдра и не сдержав хриплого стона облегчения, альфа заполняет податливое тело. Разводит половинки в стороны и зачарованно следит за тем, как толстый член пропадает в растянутой вокруг него дырочке. Тэхён завтра не встанет… Будет измотан и не пойдёт плести никакие корзинки с Чимином и папой.       Мужчина тянет мальчика на себя, поперёк талии обнимает и шумно в шею дышит, быстрее двигая тазом. Тэхён надсадно всхлипывает, стонет задушено и совершенно беспомощно… Игнорирует лёгкую боль в пояснице, потому что всё внимание занимает новая тяжесть в паху, куда альфа спускает руку, обхватывая слишком чувствительный сейчас орган и принимаясь ритмично надрачивать задыхающемуся от наслаждения омеге.       — Давай, малыш, последний раз, — низко уговаривает Чонгук, зажимая меж пальцев сосок и понимая, что сам на грани. Начинает толкаться рвано, язык выпускает, скользя им по немного солоноватой от пота шее.       Их ароматы давно смешались, кружат голову обоим, уносят их за пределы сознания. Если б не Чон, Тэхён бы уже рухнул на не успевшие остыть простыни, но держится благодаря сильной хватке и крепко сжимает пальцы на шее вожака.       Тугой и болезненный узел в паху Чонгука распадается. Пускает по телу мужчины сильные импульсы блаженства, отчего тот опаляет дыханием кожу на плече сорвавшегося на крик парня, стонет низко и изливается внутрь измождённого тела, быстрее водя кольцом из пальцев по аккуратному члену и через пару мгновений пачкая их уже не в такой густой сперме. Его мальчик измотан…       Омега обессиленно падает на постель, отрешённо следя за вожаком, который рядом ложится и нежно убирает со лба чуть мокрые волосы. Спинку обнажённую гладит, ласково в плечо целует, улыбаясь, когда мальчик медленно перебирается к нему на грудь. Мягко целует в макушку, гладит её, тоже восстанавливая дыхание, и не перестаёт растягивать губы в счастливейшей улыбке. К себе прижимает, а Тэхён сам жмётся к нему, глубоко дышит и немного неуклюже закидывает оголённую ножку на крепкие бёдра, прикрытые уголком одеяла. Довольно трётся щекой о горячую грудь и губу закусывает, пряча смущённую улыбку.       Всё тело приятно гудит, и альфа продлевает удовольствие, просто зарываясь пятернёй в русые волосы и гладя мальчика по голове. Хорошо до сладких мурашек…       — Дай пульт, пожалуйста, — будто спохватившись о чём-то важном, севшим голосом просит омега.       — И правда, волчонок, самое время посмотреть вечерние новости, — с усмешкой комментирует Чонгук и, дотянувшись до пульта на тумбочке, передаёт его сосредоточенному омеге.       — Нет, сейчас Зверополис показывать будут.       — И ты собираешься…       — Я ждал неделю, конечно собираюсь.       Для Чона, видимо, навсегда останется загадкой, почему омега ничего не смотрит на телефоне или ноутбуке… ну да не об этом.       — Боже, — театрально сокрушается мужчина, — я только что совокуплялся с ребёнком, — смеётся, получая слабые пихания в бок. — Тебе этот мультяшный лис нравится больше, чем я.       Тэхён поднимает голову, упираясь в альфу обиженно-смущённым взглядом, чтобы понял, что глупость сказал. А Чонгук чувствует себя мальчишкой… Улыбается, притягивая парня к себе для поцелуя, и выдыхает в зацелованные губы:       — Люблю тебя. — И излюблено трётся об аккуратный носик.       У омеги сердце замирает, всё вокруг существовать перестаёт — остаются только чёрные глаза напротив, в которых искрятся неподдельные чувства. Смотрит в них и вдохнуть не может… Чонгук всегда демонстрировал свою любовь, нежности дарил, каждым прикосновением, взглядом и словом показывал. Сомнений у Тэхёна не было совсем. Но сейчас он говорит прямо… От этого в груди сладко сдавливает, а влага глаза наполняет слишком неожиданно.       — Можешь повторить? Пожалуйста… — нервно проведя языком по нижней губе, просит парень, почему-то краснея.       — Я тебя люблю, Тэхён, — незамедлительно говорит ещё раз. — Жизни не мыслю без моего маленького омеги.       Тэхён всхлипывает. Совсем забывает о мультике на экране телевизора за спиной и обниматься лезет, тычась носом в пахучую жилку и мыча. Скомкано сам слова любви бормочет и жадно дышит любимым кедром…       — Каждый день буду шептать на ушко, как сильно люблю тебя.