***
Впервые за эти дни Тэхён выходит из дома. Погода пасмурная — дождь точно хлынет. Красивые разноцветные ленты, что два дня назад были подготовлены к празднику и повязаны на деревья, сейчас не вызывают восторг. Все оборотни и думать позабыли об открытии сезона охоты после случившегося. Парень медленно проходит мимо домов, их двери и окна плотно закрыты, дрова, что альфы не успели доколоть, убраны под навесы и в поленницы, дабы не намокли. Со стороны гор дует прохладный ветер, топятся бани, на что указывают вылетающие из труб на крышах тонкие столбики дыма. На поселение опустилась мутная дымка, пахнет приближающейся грозой — духотой и влажной землёй. Омега чувствует, как покрывается мурашками. На него смотрят. Не с ненавистью, а как-то испуганно, потерянно и сочувствующе. Из-за этого не по себе только больше. К нему подбегают волчата и наперебой щебечут о том, как скучали по хёну и как всем было страшно. Тэхён вот-вот расплачется. Он даёт детворе заключить себя в объятия, улыбается искренне, трепля тёмные макушки и всё ещё ловя взгляды взрослых. Незнание давит сильнее, а очевидные догадки пускают дрожь по всему телу. Он не может ждать до возвращения Чонгука. Омега аккуратно отстраняется от детей и уверенно направляется в дом Юнги и Чимина, ёжится немного, получше кутаясь в рубаху своего альфы. Дом молодых родителей встречает уютной тишиной. Альфа, открывший ему дверь, не удивлён, смотрит мягко и по-доброму, пропуская внутрь. — Чимин укладывает детей, это надолго. — Юнги хмыкает, пока омега ему понимающе кивает. — Налить тебе чай? Положив руку на спину, альфа осторожно подталкивает парня к креслу в гостиной, предлагая посидеть, пока его муж не освободится. Но Тэхён отказывается и от чая, и от посидеть. — Мы можем поговорить? — спрашивает он, умоляюще глядя на мужчину, что вздыхает так невозмутимо, будто только этого и ждал от него. — Тэ, Чонгук и Чимин… — Чонгук и Чимин мне ничего не говорят, — хмурится омега. — Я, признаться честно, тоже не хочу, чтобы ты сейчас переживал. — А из-за вашего молчания я, по-твоему, не переживаю? — Тэхён вскидывает подбородок, упрямо смотрит на оборотня и чуть ли ногой не топает. — Они, — неопределённо машет рукой в сторону окна, — все на меня так смотрят… Как будто вожак им запретил меня осуждать. — Никто и не думал осуждать тебя, Тэхён. — Хён… — Давай выйдем на улицу, — вздыхая, сдаётся Юнги. Омега с готовностью кивает и уже поворачивается к входной двери, однако чувствует несильную хватку на локте и вопросительно смотрит на мужчину, который просит подождать минуту. Он скрывается в одной из комнат и возвращается к парню с тёплым пледом в руках, молча накидывая тот на хрупкие плечи и хорошенько кутая в него перед выходом на улицу. — Мой муж и твой альфа мне потом хвост с обеих сторон погрызут, если заморожу тебя, — с напускной серьёзностью поясняет альфа свои действия, чем вызывает лёгкую улыбку напротив. Они выходят на ставший холоднее воздух, который сразу обнимает парня, вызывая дрожь по всему телу. Юнги в одной майке — ему, как и всем остальным в поселении, хоть бы хны внезапно взбунтовавшаяся ранняя осень. Тэхён же прячет нос в любезно предоставленный плед. — Что произошло тогда? — Хочешь знать, мёртв ли Хэвон? — тихо спрашивает в ответ Юнги, пока у омеги болезненным спазмом стягивает желудок от упоминания ненавистного имени. — Ты ведь и так знаешь, Тэ. Верно, он знает — странно было бы не догадаться. Не понимает, для чего ему необходимо услышать. Убедиться, что кошмар оставил его навсегда? Возможно. — Он мёртв. Мы не успели остановить. К собственному ужасу, Тэхён не чувствует абсолютно ничего после озвученного. Разве что благодарности Чонгуку. По телу растекается нездоровое облегчение, и омега точно ощутил бы себя отвратительно из-за этого, если бы не ворох вопросов в его голове. — Зачем Чонгуку оттягивать со мной разговор об этом? Не боится же он, что его смерть… — Он боится, что ты не из-за смерти его переживать будешь, а из-за последствий, — не дав договорить, бесцветным голосом сообщает Юнги. — Потому и оттягивает. Как любящий и оберегающий свою пару альфа я его понимаю. Ты не обижайся на него, Тэ. Вы обязательно поговорите, это неизбежно в любом случае. — Какие последствия? О чём ты говоришь, хён? — Прослушав половину, омега испуганно смотрит на Юнги, в чьём взгляде видит сожаление. — Не о сэндо* же, верно? — едва слышно бормочет, не осознавая, сколько в голосе надежды и внезапного отчаяния. Опровержений не слышит. Мужчина смотрит на него с болью и сочувствием. Воздух будто в секунду выбивают из лёгких — Тэхён задыхается, оседая на сухой ствол поваленного дерева за домом Минов. Понимание — точно раскат грома в тишине. Сердце его стучит быстро и беспокойно, что наверняка не скрывается от альфы перед ним. Подкрадывающаяся паника наводит на него холодный ужас. В голове так много мыслей и пусто одновременно, что начинает подташнивать. — Глупость какая, это же неправильно, — дрожа вовсе не из-за прохладного ветра, лепечет парень, всё ожидая, что Юнги его сейчас успокоит, скажет, что омега неправильно понял. — Чонгук ведь не просто так… Он мне жизнь спас! — Это знаешь ты, знаю я, знает наша стая. — Альфа садится перед ним на корточки, успокаивающе поглаживая предплечья, укрытые пледом. — Для остальных это стычка не поделивших омегу альф. — Я просто всё расскажу. — Тэхён, глядя себе под ноги, заламывает пальцы. — Мы все расскажем, Тэ. Но решение будут принимать другие. И слишком очевидно, что мы заинтересованы в оправдании своего вожака. Все наши слова будут делить пополам как минимум. Убийство себе подобного во все времена считалось преступлением. Раньше такое деяние ещё можно было оправдать борьбой за еду, территорию… Сегодня, учитывая, что Хэвон слывёт сволочью только в очень узких кругах, а его стая продолжает возносить своего вожака… Тэхён вдруг осознаёт, что ему действительно с большой вероятностью могут не поверить. На волчий суд собираются вожаки всех стай страны. Они заслушивают свидетелей и потерпевших обеих сторон произошедшего — всё почти как у обычных людей, — долго обсуждают, делясь мыслями по поводу виновности обвиняемого. Бывает не в один этап. К решению, разумеется, приходят голосованием. Если оборотня признают виновным, наказание, как правило, одно — изгнание, клеймо убийцы. Существенно реже — передача людским властям. Невыносимо даже допускать мысль о том, что Чонгуку придётся предстать перед судом. Тэхён знает лишь то, что вожаки стай могут быть крайне жестокими и беспощадными, особенно когда речь идёт о предателях, насильниках и убийцах. Все те, кто знает его альфу как ответственного и заботливого вожака, как любящего сына и мужчину, теперь взглянут на него иначе, определяя дальнейшую судьбу. — Зачем Чонгук уехал в город? — после долгого молчания вдруг спрашивает омега, утирая слёзы тыльной стороной ладони. — Не по делам же бизнеса. — Ему нужно подстраховаться, Тэ. Ему необходимо обезопасить тебя и стаю на случай, если исход будет плачевным. Голос Юнги звучит мягко, он заботливо пытается донести истину как можно безболезненнее. И Тэхёну действительно жаль, что это абсолютно бесполезно. — О чём ты говоришь? — Он сам тебе расскажет, ладно? Тэхён неопределённо мотает головой, по новой льёт слёзы, крепко жмурясь и ощущая, как его лицо прячут на своём плече. От Юнги насыщенно пахнет елью, смолой и немного табаком, он в успокаивающем жесте гладит затылок и полушёпотом обещает, что всё будет хорошо. Уговаривает и себя, и рыдающего парня.***
Плотный пар пронизывает каждый уголок бани, витая по периметру деревянных стен. Горячий воздух, наполненный ароматами берёзовых веников, мяты и можжевельника, слегка обжигает лёгкие омеги. А ведь он ещё даже не зашёл в парилку… Душистые масла, запах тёплой древесины подкупают, успокаивают, и Тэхён вдыхает поглубже, без труда улавливая в банной смеси запахов любимый кедр с мёдом. Он пошёл сюда за Чонгуком сразу, как увидел того, направляющегося в баню. Его весь день потряхивало от волнения, травяной чай, который всё-таки заварил ему Юнги, совсем не поспособствовал успокоению, как и разговоры Чимина и Джина. Тэхён быстро избавляется от своей одежды, накидывая халат на нагое тело, и хватается за ручку двери, ведущей в парилку. Альфа сидит к нему спиной на дубовой скамье, почему-то не став забираться на полок, его загорелые плечи покрыты мелкими капельками, волосы влажные. — Не закрывай дверь, — хрипло звучит в тишине, — не стоит перегревать пока спину. Омега кивает, пусть его и не видят, подходит к мужчине, укладывая трясущиеся ладошки тому на плечи. Кожа под подушечками горячая, Тэхён скользит к предплечьям, медленно возвращаясь наверх, наклоняется и вжимается губами в затылок, тихо делая вдох и прикрывая глаза. — Твоё сердце так громко бьётся. — Альфа перехватывает дрожащие пальцы, чуть разворачиваясь и подзывая парня к себе, чтобы встал напротив. Любовно гладит тыльные стороны ладоней, целует их мягко и щекой трётся, пока Тэхён из последних сил старается не всхлипывать. — Весь день проплакал? — спрашивает, но ответ и так знает, заглядывая в глаза. — И сейчас снова собираешься. Он не собирался… Шёл сюда с чёткой целью, а сейчас все запланированные слова застряли в глотке, стоило столкнуться с родным взглядом и почувствовать нежные прикосновения сильных рук. — Зачем ты уезжал? — Голос парня звучит совсем тихо. — Ты ведь говорил с Юнги. Разумеется, он знает об этом. Странно было молчать и думать, что его омега будет спокойно сидеть и ждать, когда Чонгук ему всё расскажет, перестав пытаться оберегать чужое спокойствие. — Он не сказал мне почти ничего из того, чего бы я не знал. Объясни мне наконец, Чонгук, — просит Тэхён, заламывая брови, — я не понимаю… — Юнги по моей просьбе нашёл для тебя учителей, — вздохнув, начинает альфа, руки осторожно на талии размещает, наслаждаясь ласковыми прикосновениями, что дарит маленькая ладонь, лёгшая на его щёку. — Я ездил, чтобы договориться о времени и месте проведения занятий. — Разве мы не решили, что я буду поступать только в следующем году? — не понимает Тэхён, боясь даже предположить, для чего вожаку так внезапно понадобилось отправлять его учиться. — Верно, но придётся заняться этим раньше. Как и придётся отложить идею с филологическим, — пытается как можно мягче подобраться к сути, но выходит с трудом. Тэхён смотрит на него сверху вниз, тяжело дышит, снова и снова обжигая нос горячим и сухим воздухом. Нервничает. Голова немного кружится от нескончаемого потока мыслей и переживаний, и он опирается на крепкие плечи, чтобы не упасть. — Чонгук… — Стае нужен тот, кто возьмёт на себя управление ею, конезаводом и остальными делами, если я этого больше делать не смогу. Ты, Тэхён, — ласково уточняет он, пока омега бледнеет, несмотря на окружающую его жару. — Конезавод и ферма теперь юридически принадлежат тебе. Первое время, пока ты будешь учиться, Юнги поможет и- — Что такое ты говоришь? — почти выкрикивает омега, прерывая. — Ты себя слышишь, Чонгук?! — Бьёт по оголённым плечам, пытаясь вразумить и заходясь в рыданиях. — Я не стану! Он лупит мужчину, не принося тому никакой боли, но зато выпуская всё накопившееся негодование и страх, пока его запястья опять не ловят, бережно целуя. — Ты же обещал, что не оставишь! А теперь спокойно говоришь мне такие вещи?! — Тэхён пытается освободить свои руки из мягкого захвата, но ему не дают отстраниться, крепко обнимая и утыкаясь лицом в грудь. — Тише, волчонок, — просит Чонгук, целуя через ткань халата в области сердца. — А ты обижался, что я сразу на тебя всё это не вывалил. Разве можно быть готовым к тому, чтобы вновь увидеть твои слёзы, м? Они без ножа меня режут, Тэ. Но ведь альфа поступает сейчас с ним точно так же… — Я не останусь здесь без тебя. — Ты — пара вожака. Долг заботиться о стае, если со мной что-нибудь случится, ложится именно на твои плечи, Тэхён. — Чонгук, ты понимаешь, что говоришь вообще? — Слёзы нескончаемым потоком стекают по щекам, заплаканные глаза загнанно бегают по любимому лицу, на котором лишь поразительное спокойствие. Только во взгляде можно разглядеть бурю, что бушует внутри. Омега хочет сказать ещё очень много, убедить старшего в глупости и необдуманности сказанного. Настоять, что с ним уйдёт, что от него здесь толку всё равно никакого не будет, а ему без Чонгука не будет жизни где бы то ни было. Он даже злится на альфу за то, что допустил мысль оставить его после стольких обещаний, что так холодно рассудил и продумал, не спросив. Хочет накричать, отругать, назвать глупым альфой, раз подумал, что Тэхён согласится на такое даже пока что лишь в перспективе. Но на деле просто плачет, не в силах совладать с эмоциями и связать хотя бы пару слов. — Иди ко мне, волчонок, — шепчет вожак и тянет всхлипывающего мальчика на себя, чтобы устроился на коленях. — Не плачь, — просит, нежно стирая солёные капли с мягких красных щёк, — ещё ничего неизвестно, я даже не получил пока вызов на сэндо. Для тебя никакое решение не должно стать неожиданностью, поэтому я сказал, что будет в случае одного из исходов. «Пока…» — Всё из-за меня. Вся стая сейчас страдает, не зная, что будет завтра, из-за меня. И ты тоже. — Не смей так думать, Тэхён. Взгляд альфы становится строгим, он берёт в ладони горячее лицо и прислоняется своим лбом к чужому. — Ты ни в чём не виноват, слышишь? Ни в чём, волчонок, — сцеловывает слёзы, продолжая шептать: — все в поселении это знают и понимают, малыш. Прекрати плакать, м? — Трётся кончиком носа о его. — Ещё ничего плохого не произошло. — Чонгук… — хнычет. — Тш-ш. Альфа прижимается к солёным и тёплым губам, ловя ртом судорожный выдох. Целует аккуратно, затылок гладит, утешая, а вторую руку спускает на талию, сжимая ту через махровый халат. Тэхён медленно успокаивается под ласковыми прикосновениями, чувствует, как его тело расслабляется, подставляясь под руки и губы. В ушах слышно лихорадочное биение собственного сердца — волнение и страх не отпускают. Омега с силой жмурится, вздрагивая, когда чужой язык легко касается шеи, трепещет от приятных ощущений. Он обнимает мужчину за шею, а ладонь того скользит ниже, забираясь под белую ткань и ложась на бедро. Сжимает, поглаживает, и омега вдруг напрягается, немного отстраняясь. — Чонгук… — только и выдыхает парень. Становится ужасно стыдно за охватившее тело желание, когда вся стая и он сам боятся неизвестности ближайшего будущего. Кажется, что совсем не время чувствовать такое. А мужчина видит его насквозь. — Малыш, — теснее прижимая к себе, негромко мурчит в шею, после чего оставляет на ней влажный поцелуй, — завтра так много всего нужно сделать, всем всё объяснить… А я только и могу, что думать о том, как ужасно по тебе соскучился, — губы поднимаются к уху, — как хочу всего зацеловать и обласкать, — доверительно шепчет, цепляя пальцами пояс на халате и принимаясь неторопливо его развязывать. Уже давно не поддавали, поэтому в бане плавно спадает удушающая жара, в груди Тэхёна — только сильнее разгорается пламя из всех возможных чувств. Их так много, что под рёбрами ноет, а в носу вновь свербит из-за подступивших слёз. — Ты с ума сошёл, — звучит тихо и жалобно. — И это единственное, в чём ты можешь себя винить, — улыбается Чонгук, — сошёл с ума от любви сразу, как только впервые увидел тебя. Тэхён всё-таки шмыгает носом, подаваясь вперёд и целуя альфу. Сам делает поцелуй напористым, более влажным и глубоким, пока ловкие пальцы избавляют его от халата и кидают на дощатый пол за ненадобностью. Чонгук играет с языком, покусывает всё ещё солоноватые губы и самозабвенно блуждает ладонями по желанному телу. Предельно осторожно касается спины, всё ещё боясь сделать больно. — Расслабься, — просит альфа, двумя пальцами дотрагиваясь до влажной и чувствительной кожи меж ягодиц, — тебе страшно? — Нет, я… — Тэхён мотает головой, закусывая губу и пытаясь выполнить просьбу, — мне просто очень нравится. Ему всё ещё неловко в таком признаваться. Чонгук улыбается ласково, медленно проникая в омегу, к груди припадает, слабо покусывая и тут же зализывая вставшие соски, на что парень едва слышно стонет и сжимает влажные волосы на его затылке. Кожа под языком покрыта испариной, чуть солёная и восхитительно горячая. Тэхён обнимает его, выгибается и вздрагивает от каждого движения внутри себя. Требовательно тянет за волосы, вынуждая оторваться от груди и запрокинуть голову, и целует. Жадно, быстро, много кусаясь и настойчиво толкаясь языком, чему Чонгук немного удивляется, но ни в коем случае не противится, быстрее двигая рукой и провоцируя этим задушенный стон своей пары. — Пожалуйста… — Омега неловко касается края полотенца, повязанного на бёдрах мужчины, что усмехается, окидывая возбуждённым взглядом еле дышащего мальчика. — Чонгук, — зовёт, просит поцелуя, который незамедлительно получает, трётся о торс альфы, безмолвно умоляя не медлить. Альфа лижет губы, вслепую стягивает полотенце, кидая то к халату, прижимает разгорячённое тело к себе, притянув за ягодицы. Рассыпает нежные поцелуи на шее, ключицах, груди, опаляет горячим дыханием расцелованные места и с удовольствием слушает скромные просьбы сквозь стоны. Тэхён скулит мужчине в рот, с его помощью медленно опускаясь на твёрдую плоть. Вскрикивает, когда альфа резко вскидывает бёдрами, входя полностью, протяжно стонет, оставляет розовые полосы на скользкой из-за влаги спине, ближе жмётся, сжимая коленями бока и шепча на ухо о том, как сильно любит. Вдыхает у шеи густой аромат кедра и мёда, жмурится блаженно, чувствуя яркую примесь собственной малины. Он двигается неуверенно и медленно, направляемый руками, лежащими на ягодицах, всё внутри и снаружи охвачено жаром, и парень запрокидывает голову, раскрывая рот в немом крике, потому что невыносимо хорошо. Каждое прикосновение, каждый поцелуй Чонгука вызывают сладкие волны, что пускают неконтролируемую дрожь до самых кончиков пальцев на ногах. Альфа гладит, ласкает, точно знает, где и в какой момент коснуться, чтобы очередной манящий стон покинул искусанные от удовольствия губы, а мальчик невольно сжал в себе сильнее. У Тэхёна внезапно сводит бёдра и мышцы живота, отчего он крепче хватается за мужчину, дышит громко и неровно, стонет, смело заглядывая в глаза напротив. И Чонгук не успевает распознать этого взгляда, смотрит завороженно на вдруг выглянувшие клычки, доводя свою пару до пика и понимая, что сам на пределе. Тёплое семя брызгает на крепкий торс, а шею неожиданно пронзает болью от вонзившихся в неё зубов. Чонгук шокированно охает, рычит, пока омега и не думает отстраняться, сильнее прокусывая кожу. Он чувствует, как кровь вытекает из раны, а Тэхён неумело зализывает место укуса, после чего поднимает голову, чтобы посмотреть на находящегося в оцепенении альфу. Омеги крайне редко метят свою пару в ответ. Ставят метку раньше альфы — практически никогда. Тэхён не смирился с решением вожака. На инстинктах сделал всё, чтобы остаться с ним при любом исходе.