Трудовые будни личного ассистента

Задремав на пути к гостинице, убаюканная спокойным покачиванием автомобиля, я проснулась как только он остановился и послышались голоса окружающего меня народа. Все начали вставать со своих мест и тянуться в сторону выхода. Приоткрыв глаза, я тут же неприятно поморщилась, с раздражением отмечая боль в горле и неприятную слабость в теле. Ну супер, что еще можно сказать! Умудриться подцепить где-то простуду в вечер важного разговора с Юрой... Это просто "божественно", и такое могло произойти только со мной. Нет, я, конечно, с самого утра чувствовала себя не очень хорошо, но списала все это на банальный недосып и усталость, накопившуюся за время тура. А оно вон как, оказывается. Пересилив себя и протерев сонные глаза, я поднялась со своего кресла последней, когда уже словила на себе вопросительный взгляд обернувшегося Шатунова. Когда мы выбрались из автобуса, Юра подхватил мой чемоданчик и, взяв за руку, помог спуститься со ступенек. Тепло подмигнул, шагнул на миг вперед и сказал беззвучно, одними губами, чтобы слышала только я: — Мы должны поговорить, помнишь? Не желая привлекать к нам лишнее внимание и прекрасно видя, что около автобуса еще полно людей, я быстро кивнула. Мужчина улыбнулся шире, тронув меня за плечо, а после повел за собой, увлекая ко входу в гостиницу. Но почти сразу оказался остановлен странным возгласом Аркадия. Он то ли хрюкнул, то ли хмыкнул, заставив меня непроизвольно издать смешок. В который раз мне напомнил Синьора Помидора из мультфильма "Чиполлино ", отчего смешно стало вдвойне. Вынужденно остановившись перед ним, я интуитивно прижалась к теплому боку Юрия в поисках защиты, тут же растеряв всю свою мимолетную веселость из-за вперившегося в меня взгляда Кудряшова. Даже дрожащее тело из-за определенно поднимающейся температуры не так сильно волновало в данный момент, как это ощущение опрокинувшейся на меня целой порции неприязни. Скептически пройдясь по мне глазами, директор приподнял бровь, заметив чемодан в руках у Юры. К моему удивлению, в ту же секунду по его лицу пробежало едва уловимое разочарование. Не знаю, как именно мы виделись ему со стороны, однако я по большей части испытывала комфорт из-за присутствия Шатунова рядом. Несмотря на дурацкую простуду, усталость и на всю сложность сложившейся ситуации, мне было, действительно, тепло и уютно. На лице играла еле заметная, сияющая и умиротворенная улыбка. Понимаю, что радоваться особо нечему, так как оказалась я не в самом завидном положении, но повлиять на свои чувства и эмоции никак не могу. В этот момент все чувства были чётко выражены на моём лице, что, скорее всего, бесило Аркадия еще сильнее. И казалось даже, что мы вдвоем, только я и Юра, находимся в каком-то сияющем круге светлого, солнечного тепла, куда не мог попасть никто другой. И это было настолько прекрасно, что я хотела продлить этот миг на как можно больше времени. Отчего-то уверена, что сам мужчина ощущает нечто похожее, потому как отпускать меня он не торопился, смело и уверенно отвечая на уничтожающий взор своего директора. — Аркаш, ты в молчанку играть надумал? Давай быстрее, я очень устал и хочу отдыхать. Что вообще с тобой, что за взгляд? Будто в первый раз меня видишь, — Юрий переступил с ноги на ногу и раздражённо повёл плечом. — Нам с Машей еще нужно обсудить кое-что важное. Мы торопимся. Это "мы", кажется, особо остро и крайне неприятно резануло по слуху Аркадию. Словно и вовсе его физически обожгло. — Конечно, Юра, я понимаю. Я ВСЁ понимаю, — сделав акцент на слове "всё", он саркастично улыбнулся и добавил, одарив меня очередным ядовитым взором: — Просто хотел тебе передать привет от Светы, твоей жены. Она не смогла до тебя дозвониться и попросила меня сообщить тебе об этом. Как он наверняка и ожидал, подобные слова не могли остаться без должного внимания. Он добился нужного эффекта, так как меня тут же окатило ледяной волной суровой реальности. Однако останавливаться на достигнутом Кудряшов не торопился. — А еще просила передать, что очень ждет тебя домой через две недели. Ты не переживай, я, конечно же, уверил ее, что только твой напряжённый, крайне напряжённый график помешал тебе с ней связаться лично. С видом доброго дядюшки он все продолжал и продолжал свой монолог, следя внимательно и за моей реакцией, и за выражением лица Юры. Улыбался так едко и приторно одновременно, что меня передернуло. Наконец-то замолчав, стал смаковать послевкусие своей тирады. Мое же сердце пропустило глухой удар, а после возобновило движение медленным и усталым ритмом. Стало невыносимо горько, неприятно и противно от этого всего. Появилось ощущение, словно только что Кудряшов влепил мне звонкую пощёчину. Я была готова к тому, что вот-вот стоящий рядом со мной артист отреагирует должным для своего статуса образом. Оттолкнет меня, в конце концов! Но ничего этого не произошло. Он вдруг повернулся ко мне, наклонил голову и так тепло и любяще обнял своим взглядом, что у меня едва не подкосились ноги. Прикрыл на мгновение глаза и глубоко вздохнул, как будто принял для себя какое-то серьезное решение и окончательно распрощался с остатками внутренних сомнений. Безмятежно улыбаясь и глядя на нетерпеливо ожидающего его реакции Аркадия, произнёс: — Хорошо, спасибо. Я перезвоню ей завтра утром, мне тоже не терпится с ней увидеться и переговорить один вопрос. Так что всё складывается удачно, будь спокоен. Я все решу и со всем разберусь. Чувствуя себя до крайности странно, первый раз наблюдаю у Юры такую непривычно спокойную реакцию при упоминании супруги за последние пару недель. И это меня заметно настораживает, только пока не знаю, в каком конкретном смысле. Желая как можно скорее сбежать от общества Кудряшова и понимая, что ноги уже реально становятся ватными от ухудшающегося самочувствия, запоздало догадываюсь, что этот тёплый круг света был просто-напросто моей резко устремившейся вверх температурой. Никаких чудес. Не постеснявшись влезть в чужой диалог, неловко произношу, обратившись к единственному из них двоих человеку, к которому испытываю уважение: — Простите. У меня, кажется, температура поднялась. Можно я пойду? Выйдя, наконец, таким образом из этого, до крайности напряжённого, разговора с Аркадием, Юра тут же нахмурился. Повернулся ко мне всем телом и озабоченно приложил свою холодную, как мне показалось, руку к моему лбу. Глаза его озадаченно и обеспокоенно сверкнули, а затем, не обращая больше ни на кого внимания и не сказав ни слова, он вновь приобнял меня за плечи. Быстрым, но осторожным шагом повел к гостинице, обойдя по-прежнему стоящего на нашем пути директора. Облегченно выдохнув, когда мы уже оказались на пороге здания, я обернулась с легкой толикой раздражения. Нам снова пришлось задержаться. — Маш, погоди! — догнал нас новенький, Антон. Затормозил на расстоянии пары шагов и с сияющим лицом преданного друга проговорил: — Я тут краем уха услышал, что тебе нездоровится. А у меня как раз имеется с собой порошок от простуды и температуры, таскаю с собой в поездки на всякий случай. С удовольствием с тобой поделюсь. Давай, я сейчас вещи разберу и загляну к тебе. Только скажи, в каком ты номере остано... Будто нарочито игнорируя присутствие находящегося рядом Шатунова, молодой человек смотрел только на меня, не переставая радушно улыбаться. Сам же Юрий во время этой воодушевленной и зажигательной речи с нескрываемым раздражением прожигал своим взором в пареньке дыру практически не моргая. В конце концов ему это надоело, и он почти что грубо перебил его. Обратился к Антону, намеренно придав своему голосу той жёсткой суровости, которую обычные поклонники никогда не слышали из уст своего кумира. — Мы ценим твое предложение, парень. Но не волнуйся за Машу, я в состоянии позаботиться о моей помощнице. Она в надежных руках и не нуждается в постороннем уходе. Сделав внушительное ударение на слове "моей", певец не стал дожидаться какого-либо ответа и, толкнув дверь, увлек меня в теплое здание гостиницы. Я же немало растерялась от всего произошедшего за последние полчаса, а потому не знала толком, как реагировать.