***
Чанбин привалился к простенку и листал в телефоне меню столовой. Нос подсказывал, что там точно есть жареный рис и кимчи-тиге. Очередь двигалась медленно, и Со то и дело оглядывал толпу. Слегка болезненное чувство дрожало в груди, пока взгляд скользил по школьникам, и угасало, когда он не находил Хёнджина. «Боже, мы бы не отлипали друг от друга, если бы…» – Чанбин? – позвал девичий голос. Со оторвался от экрана. Милашка с родинкой под глазом кокетливо заправила прядь за ухо. – Э-э Миндзи? Вроде девочку-с-родинкой-под-глазом звали Миндзи. «Прямо как у Хёнджина» – это сходство заставило Чанбина дёрнуть уголком губ. – Чанбин, ты не хотел бы поделать домашку вместе? Я завалила прошлую контрольную по математике, а ты лучший в классе, и вот я подумала… – она закусила губу и опустила глаза, только чтобы хищно вскинуть их снова. – Мы могли бы- Кто-то ударил по гипсокартону над головой. – Не могли. Чанбин аж встрепенулся от голоса над ухом. В нём было столько холода, что хватило бы заморозить Олимпийский стадион. Хёнджин облокотился на стену позади, закинул ногу за ногу и взирал сверху-вниз. Он влез в очередь, и никто даже не пикнул. – Миндзи, – в его исполнении это имя звенело, – твоя... сумка. Школьница побелела, её коленки мелко затряслись под юбкой. – М-моя сумка? – она смотрела наверх огромными глазами. – Да, – Хёнджин ещё раз оглядел её, точно не знал, к чему придраться. – Она слишком… розовая. – Т-тебе не нравится розовый? – Совсем глупенькая или мне повторить? – Хван повёл бровью. Мидзи не стала испытывать терпение и испарилась, стоило ему перевести взгляд на Чанбина. Тот сложил руки на груди и, нахмурившись, уставился наверх. – Что, всей школе запретишь розовый носить?! Я бы всё равно отказался, – и добавил одними губами: – Ревнивый придурок. Хёнджин ухмыльнулся и пригнулся к уху: – Сам такого выбрал. Попытался смыться из очереди, но Чанбин за пояс брюк притянул его обратно, потянулся к чужому галстуку. Хван отбил его руку. – Я не закончил, – Со понизил голос. Хёнджин незаметно посмотрел по сторонам, наклонился. – Закончим наедине, – он улыбнулся и подмигнул.***
– На дом будет параграф о половой системе и вопросы в конце. Обязательно выучите схему – буду вызывать к доске! А через тему напишем проверочную… Чанбин записал всё в планер и пометил дату теста по биологии – учительница Кан всегда предупреждала, и за это он ей был благодарен. – Можно вопрос? – раздалось с задней парты. Чанбин страдальчески вздохнул. Другие закатили глаза или переглянулись с соседями. Отморозки из банды считали очень смешным задавать «провокационные» вопросы молодой учительнице, хотя на самом деле вопросы были тупые. – Спрашивай, Чону, – преподавательница не дрогнула в лице, хотя прекрасно знала, что эта шайка не слушала её даже в пол уха. – Размножение – одна из функций организма, так? А те, кто не может её выполнить, потому что любит представителей своего пола, получается, нарушают естественный порядок. Это ошибка природы, как Вы считаете? Спину прошило током, в кабинете повисла тишина. «Ошибка природы». Чанбин оглядел класс, не делая резких движений: кто-то замер в неудобной позе, кто-то приоткрыл рот, нахмурил брови. Затылок зудел. Чанбин жуть как хотел обернуться на Хёнджина, сказать ему взглядом «Да забей ты на них». Но тем самым сдал бы их с потрохами. – Я отвечу, – госпожа Кан присела на край стола и скрестила руки на груди, – если вы все сдадите запасные телефоны. Банда недовольно загудела, повторяя имя Чону. Он вывалился из-за парты и бросил на учительский стол потрёпанный самсунг. Остальные не спешили. В классе жужжала муха. Стул проехался по паркету с металлическим скипом. Стук лаковых туфель. Тепло ширилось в груди, Чанбин улыбнулся уголком. Хван обернулся на своих приспешников и вынул из кармана айфон прошлой модели. Показательно опустил его на столешницу. – Спасибо, Хёнджин. Он развернулся в проходе между партами, и на секунду Чанбин перехватил его взгляд. Тепло расходилось от сердца как круги на воде. Он хотел сказать ему так много, поддержать, обнять, но мог только смотреть. Хёнджин едва заметно кивнул и прикрыл глаза. Он не вернулся к шайке. Опустился за единственную свободную парту в среднем ряду, слева от Чанбина. Поставил локти на стол, сцепил руки в замок и сидел, будто на воскресной службе. – Я попросила сдать телефоны, потому что многим может не понравиться то, что я скажу. – Преподавательница оглядела класс поверх голов. – Это может не понравиться даже вашим родителям. По партам прокатились шепотки: учительница скажет то, что не нравится взрослым? Все навострили уши. У солнечного сплетения покалывало, а волоски на руках вздыбились. Чанбин дышал на четыре счёта. – Гомосексуальность – это не ошибка, мутация или болезнь, и не существует никакого гена, что отличает человека одной ориентации от другой. Она встречается не только у людей: львы, киты, фламинго… Они образуют стабильные пары, даже будучи разными подвидами, и проявляют родительские инстинкты. Я бы сказала, что это один из вариантов нормы. Напряжение лопнуло внутри. Чанбин часто-часто заморгал. Хотелось оказаться наедине с Хёнджином, взять его за руку и крепко сжать. Заглянуть в лицо и прошептать: «Слышишь? С нами всё в порядке». Но Со не мог даже повернуть голову. – Надеюсь, я ответила на вопрос. Давайте сохраним этот разговор в секрете, хорошо? – учительница легко улыбнулась, будто они обсуждали тычинки и пестики. Одноклассники закивали. Секрет, разделённый на тридцать одного школьника. И Чанбин знал, что они его сохранят. А иначе сплетникам придётся тягаться и с бандой, и со студсоветом.***
– Возвращаю долг, – Чанбин поставил запечатанный гель к другим флаконам. В душевой стоял пар, и очертания всего размывались, словно через заляпанную камеру. Тёплый и влажный воздух заполонил лёгкие. Чанбин прошлёпал по воде в кабинку и обнял Хёнджина со спины. Скромно поцеловал его между лопаток. Хван положил ладони поверх других на своём животе. Кожа почти трещала от того, как хотелось остаться наедине. – Не нужно было задерживаться, – прошептал Хёнджин. – Почему? – Чанбин попытался заглянуть в его лицо, но Хван отвернулся. – Из-за того, что мы проворачиваем это вторую физру подряд? Хёнджин молчал. Его спина напряглась, закаменела. – Ты всё ещё боишься? – Да, боюсь! – ответил он резче, чем нужно. Осознал, выдохнул. – Прости… Хёнджин перекрутился в руках Чанбина и повернулся к нему лицом. Слова вертелись на языке, Хван вдыхал, а затем поджимал губы. И Со терпеливо ждал, пока он созреет. – Но рядом с тобой мне не так страшно. Чанбин улыбнулся, чуть привстал на носочки и коснулся чужих губ. Хёнджин поймал его и утянул в поцелуй, опустил руки ниже поясницы и сжал. Притянул пахом к себе. Горячая волна удовольствия прокатилась по телу. Чанбин жарко выдохнул в губы, впился в стройную талию Хёнджина до белых пальцев. Он проник в его рот языком, целовал до головокружения, подмахивал бёдрами, отчего внутри коротило. Достоинство Чанбина упиралось куда-то Хвану в ногу. И этого было явно недостаточно для того, как Со скучал. Но поцелуи – только начало. – Так же лучше, – выдохнул он, когда они прервались. – Гораздо. Чанбин отлепился от своего парня, взял упаковку геля и распечатал. Вспенил обе мочалки. Нежно тереть Хёнджину плечи и грудь, когда хотелось развернуть и толкаться между бёдер – отдельный вид мучений. Но Чанбин взял Хвана за кисть и покрыл душистой пеной его руку. Казалось, будто они оба наэлектризованы – вот-вот пробежит искра. Сердце замирало от того, как все сто восемьдесят сантиметров Хёнджина складывались к твоим стопам, чтобы намылить ноги. И пожирать его взглядом сверху-вниз – тоже что-то на интимном. Лопающиеся пузырьки щекотали кожу. Щекотка несколько другого рода заставляла Чанбина прикусывать губу, чтобы молча выдержать это. «Как никто ещё не заметил, что мы пахнем одинаково?» – Со водил мочалкой по чётким икрам Хёнджина, а другой рукой гладил внутреннюю сторону бедра. Наклонился и чмокнул под коленкой. Вода забарабанила по коже. Заливала глаза и затекала в хаотичные поцелуи. – Кролем или брасом? – Со потянулся к другому флакону. Хёнджин проследил за его движением. – Чанбин, это… не шампунь, – он зарумянился. «Не шампунь?» – Со сморгнул и взвесил в руке полегчавшую бутылку. Открутил дозатор. «Вот тебе и матрёшка» – внутри болтался флакон смазки. Пульс ускорился. Кончики пальцев покалывало. – Баттерфляем? Хёнджин скосил взгляд, облизнул губы, задержался языком в уголке рта, как змея. Его кадык ухнул вниз на секунду. – Мы ещё вольным… не плавали, – к концу фразы лицо Хвана стало пунцовым, взгляд уткнулся в пол. Мурашки табуном пробежали по рукам и спине. Чанбин вскинул подбородок. С обожанием оглядел своего парня. – Мы попробуем всё, что ты захочешь, – выдохнул он и подошёл ближе. Погладил спину Хвана, спустился и чуть развёл ягодицы. Кровь снова собралась внизу живота. – А говорил, что мне не стоило приходить. Хёнджин хмыкнул и закатил глаза, чуть выгнулся. – Я всегда так: боюсь, но делаю. – Ты готовился? – Со продолжал водить кончиками пальцев по тонкой коже. – Растянуться не успел. Чанбин выдавил на палец немного смазки и обвёл вход, просто чтобы Хёнджин привык. Со оставлял мокрые поцелуи на плечах и лопатках, вдоль позвонков, чувствуя, как Хван расслабляется. Чуть надавил на сжатые мышцы. Мизерными толчками продвинулся на полторы фаланги. Всё тело вздрагивало от мандража напополам с желанием. Чанбин до этого проделывал такое только с собой. И он чувствовал ответственность за каждый вздох и каждый шик через плечо. За то, чтобы Хёнджину понравилось. Тугие стенки обхватили указательный до основания. Чанбин выскальзывал обратно, чуть надавливая по пути. Хван вскрикнул, зажал рот ладонью и… прогнулся. Жар прокатился до плеч и свернулся в паху. Хёнджин чуть расставил длинные ноги. Чанбин намёк понял. Кружил подушечкой вокруг комка нервов, раздвигая кольцо мышц. Потихоньку добавил другой палец, ещё смазки, что она начала пошло хлюпать при каждом толчке. Чанбин иногда притрагивался к себе. Чтобы не сойти, блин, с ума от напряжения. С усмешкой смотрел, как Хёнджин не может выбрать: держаться за край кабинки или помочь себе рукой. – Ты готов? – Тебе виднее, – волнение прорывалось из Хёнджина колкостями. Со только улыбнулся одним краем. Приставил набухшую головку ко входу. Опёрся лбом о мокрое плечо – слушать тяжелое дыхание. Хёнджин ведь ни за что не скажет, что ему больно. Чанбин качнулся вперёд, держа чужую талию, и, похоже, прошла вечность, пока он оказался внутри. Цветные точки заплясали перед глазами. Тесно и горячо. Другая рука гладила живот Хёнджина, пока он привыкал. – Какой же ты неженка, – прошипел он, больно ухватив запястье. – Трахни меня уже. – Смотри – сидеть не сможешь, – посмеялся Со. Толкнулся несильно. Сладкий вскрик прорвался через ладонь. «Вау» – Чанбин на миг замер. Кажется, он задел то, что нужно. Двинулся снова, стараясь повторить угол. Наслаждение расползалось теплом: вниз по внутренней стороне ног, от живота к груди. Хёнджин вздрагивал, будто плакал, и стонал в сомкнутые губы. – Почему мы просто не пошли в мотель? – Нервишки не щекочет, – прошептал Со ему в ухо. Он вбивался в это идеальное тело до шлепков кожи о кожу. Воображение добавляло недостающие стоны. Хван бы умолял, ругался и пел под ним, Хвану, очевидно, хотелось быть громким. А Чанбину хотелось рычать и звонко хлопнуть его по заду. Но взамен он засасывал кожу на шее и плечах до красноты, а потом – чуть прикусывал. Хёнджин потянулся к себе, Чанбин перехватил его за локоть. «Без рук» – единственное правило Со. И значило только то, что он хотел довести до предела сам. Хёнджин схватился за перегородку, уткнулся лицом в свою руку. Чанбин взял в ладонь его возбуждение. Горячая, бархатистая тяжесть. Растёр смазку и задвигался упруго. Так даже лучше. Хёнджин подвиливал задом, насаживался на член, затем резче толкался в руку Со. Чанбин терял способность думать. Душно. Комок жара внизу ширился, заполняя всё тело. Щёки горели. – Можно я внутрь? – Прибью. Им хотелось быстрее, но быстрее они уже не могли. В горле пересохло. Напряжение выворачивало кости и жгло кожу. Всё внимание – на ощущениях. Сейчас они не остановились бы, даже если бы сюда ввалилась команда по водному поло. Хёнджин вздрогнул. Забился мелко, всем телом, обмяк… А в ладони – тепло и мокро. Сквозь туман собственного накала Чанбин улыбнулся. Вжался сильнее, ещё, прилип кожа к коже и в последний момент вынул. Всё поплыло перед глазами... Чанбин нашёл себя уткнувшимся Хёнджину между лопаток и шепчущим его имя одними губами. Свежего воздуха, и воды бы… Белесые капли сползали по пояснице в мелких синячках и розовым пятнам на ягодицах. – Хёнджин? – прохрипел Со. – Я люблю тебя. В ответ Хван только перевернулся лицом и врубил душ посильнее. Повёл бровью. Притянул за челюсть и накрыл поцелуем, как ураганом. – И я тебя. Давай почаще оставаться наедине.