everybody loves somebody

— Вам не кажется, что Лука ведет себя странно?       Тишина. Наиб откладывает попытки разобраться с экселем и раздраженно захлопывает ноутбук, Нортон резко прекращает заплетать Вайту косички под руководством Эммы, от чего они грустно расплетаются у него в пальцах. Все теперь смотрят на Инференса с немым вопросом. — Почему? По моему, все как обычно, — Нортон снова берет в зубы резинку и переводит внимание на белые пряди. — Он уже давно не заходил, — Эмма задумчиво почесала щеку. — Нортон, нет, берешь сначала правую прядь, потом крайнюю, вот так… Нортон. Правую. Правую! — Так твое право или мое? — раздраженно процедил он сквозь зубы, все еще удерживая крошечную резинку для волос.       Вайт болезненно зажмурился, когда Нортон неаккуратно потянул за прядь, но ничего не сказал. — Он унес две чашки кофе в тот раз. Думаете, это для кого-то? — Наиб, а ты когда стал таким сплетником? — Нортон закончил одну косичку и наконец закрепил. Она получилась кривая и куцая, но Вайт не решился ее расплетать после стольких мучений и стараний.       Инференс невозмутимо посмотрел на него. — Я детектив. Я обязан замечать все мелочи. — И сплетничать с подружками о них, — Нортон посмеялся. — Да брось, думаешь, он себе кого-то нашел? — Я знаю его сто лет, если он и нашел кого, это ненадолго, — он отпил кофе. — Почему? — подал голос Вайт, и тут же замялся, когда на него обратили внимание. — Ну… Мистер Бальза же, вроде, хороший человек… — Он будет на первом свидании рассказывать о тридцати шести видах пепла, по которым он определил, что преступником являлся дворник. Не каждая девушка такое выдержит.       Эмма рассмеялась, представив эту картину, а Нортон напрягся. — А ты откуда знаешь, что за чушь он несет на первом свидании? — Нортон, не начинай. — Нет, подожди, мне просто интересно, в каких обстоятельствах была получена эта информация-       Лука действительно вел себя необычно в последнее время. Он унес две чашки кофе в прошлый раз, когда был здесь, подолгу пялился в телефон с глупой улыбкой, в целом заходил в агентство намного реже, хотя раньше от скуки буквально проводил тут все свободное время. Либо появился кто-то, кто занял его мысли и сердце, либо…       Вариантов больше особо не было, просто идея сама по себе была тревожной. Наиб знал Луку и знал, что тот ныряет с головой в чувства каждый раз, как у него появляются новые отношения, отдает всего себя, ни разу не подумав — у него просто начисто срывает тормоза. Он наивный в этом и дает себя читать, как открытую книгу, для него каждые отношения — любовь навек, а каждое расставание — вдребезги разбитое сердце. И Наиб меньше всего хочет иметь дело с Лукой, которому разбили сердце.       Поэтому в следующий раз, когда он заглядывает в агентство и наливает себе чай вместо кофе, заставляя Нортона от удивления уронить наушники в тарелку, Наиб останавливает его у чайника. — Что происходит?       Лука, к его ужасу, расплывается в улыбке и хихикает. — А что не так, мой дорогой друг? — он оплел его шею рукой и приобнял. — Твой зоркий глаз заметил что-то странное?       Наиб вырвался и теперь точно был в ужасе, потому что, когда Лука такой тактильный, это очень, очень плохо. Это просто катастрофа. — Кто она, кто она? — Эмма выглядывает из-за двери, искрясь любопытством. За ней выглядывают Нортон и Вайт. — Самая лучшая женщина на свете! — Лука мечтательно прижимает телефон к груди, выскальзывает из пространства между Наибом и кофемашиной и порхает на выход. — Я вас обязательно познакомлю! — Так она правда существует? И вы идете на свидание? — Мы уже были на нескольких!       Вот это уже заставляет Наиба поперхнуться воздухом. Эмма ахает, прикрывая ладонью улыбку, Вайт зеркалит ее жест и машет рукой на прощание. — Удачи вам, мистер Бальза! — искренне пожелал он, и Лука расплылся в улыбке еще больше. Наверное, пора начинать носить солнечные очки, думает Наиб, потому что глаза болят от того, как ярко он сверкает радостью. Энтузиазм его заразителен, и Эмма с Вайтом сразу бегут за картами таро, как только дверь за Лукой закрывается. — Что вы делаете? — Нортон заканчивает реанимировать наушники и садится рядом с детьми, внимательно наблюдая за их действиями: Вайт мастерски мешает карты и достает одну за другой, выкладывая их на стол. — Расклад на отношения, — объясняет Эмма, сложив руки в ожидании. Наиб тем временем все еще отходит от слов Луки. — Он идет на свидание. С женщиной. И оно не первое, — Инференс трет переносицу. — И она продолжает соглашаться. Она… слепая? — Или страдает повреждениями мозга, — прыснул Нортон. — Вы злые! — воскликнула Эмма, но фыркнула, удерживая смех. — Может, он нашел свою любовь. — Он нашел себе- мне проблемы, — вздыхает детектив. — Наиб, это ужасно, — всхлипнул Лука, обтирая слезы о чужую — новую — рубашку. — Чувствую себя отвратительно. Я больше никого не полюблю. — Перестань. — Инференс ждал, пока он успокоится и сможет нормально разговаривать. — Просто вы друг другу не подошли. — Просто я опять кому-то не подошел. — Поехали за ним? — предлагает Нортон, — Заодно увидим, что там за женщина такая сказочная. — Слежка? Серьезно? У него должна быть личная жиз- — Влюбленные! — Вайт хлопает в ладоши, как только последняя карта оказывается на столе. Все переводят взгляд на картинку с двумя возлюбленными, которые держатся за руки в окружении облаков. — Они точно пара! Союз, созданный на небесах!       Вайт выглядит так, будто сейчас загорится, как лампочка. Эмма берет его за руки и они смеются. Наиб чувствует настигающий его нервный тик. — А я говорила! — Я могу посмотреть дату их свадьбы! — Нортон, поехали, — Наиб, не говоря больше ни слова, хватает того за локоть и утаскивает за собой. Нортон роняет наушники поверх карт, спотыкается об стол и ругается сквозь зубы, чтобы дети не слышали.       Они ушли из цирка, но цирк, видимо, из них не ушел.

***

      Медленно и незаметно их машина следовала за дорогущим автомобилем Луки. Такой было ни с чем не спутать — ослепительно белый, без верха, фары давали не просто свет, они его преломляли, отливая всеми цветами радуги, будто ловцы солнца, натыканные у Луки повсюду, где можно. Иногда Наиб забывал, что его друг богат, а у богатых свои причуды: вот у Луки, например, нелепая фиксация на ловцах солнца и призмах. Даже его рабочее место было похоже на какую-то хрустальную шкатулку.       Он остановился у цветочного магазина и вошел внутрь. Походка его пружинила. — Он ведет себя, как типичный влюбленный придурок, — усмехнулся Нортон. Наиб покачал головой. — Как бы ему это боком не вышло. — Эй, раньше ты поддерживал мои подколы. Переживаешь за него, что ли? — Он мой друг, в конце концов. — Мой тоже. Может, будем хоть немного в него верить?       Их внимание привлек Лука, который пытался протащить гигантский букет абсолютно безвкусных красных роз через дверной проем. Ему пришлось напрячься, парочка цветов примялись, но, когда он наконец справился, даже его глаз не было видно за этим монструозным букетом, и всё довершала розовая лента, завязанная крупным бантом в форме сердечка. Нортон зажал рот рукой и беззвучно засмеялся, лбом стукаясь о бардачок. — Что за… — Пиздец, — Наиб лег головой на руль. — Нортон. Не смешно. Нортон. — Да блять, я не могу. — Ему уже не хватало воздуха от смеха и он стучал кулаком по сидению. — Что это. Что это такое. — Блять, она ему этот букет в жопу засунет, вот увидишь.       Нортон издал хрипящий звук, оповещающий, что ему уже очень плохо. Наиб сам не заметил, как заразился этим смехом, и спрятал лицо в локоть. Все разговоры про «верить в него» сразу рассыпались — они забыли, что речь идет о Луке.       Нортон отдышался и стал быстро печатать Эмме сообщение с последними новостями, а Наиб завел машину и поехал вслед за белым чудовищем, у которого на заднем сидении теперь лежал жуткий в своих размерах красный букет.       Далее Лука остановился у чьего-то дома. Сразу стало понятно, что это дом той самой девушки, которая заняла одинокое сердце паранормального детектива. Наиб прильнул к окну, Нортон передал от Эммы, что букет — кринж, но он уже алым зонтом плыл в чьих-то тонких руках к двери. Даже позвонить в звонок с таким грузом было тяжело, но Лука справился и стал дожидаться свою даму.       Наиб с Нортоном замерли в напряжении. — А прикинь там бабка. — Чт- да ты сам в него не веришь, — Наиб спихнул его руку со своего бедра, когда Нортон потянулся ближе к окну. — Это наш Лука, от него можно ожидать что угодно. — Главное, чтобы букетом случайно не зашиб.       Нортон всхрюкнул и тут внезапно ткнул пальцем в стекло. — Вон! Вон она!       Они, затаив дыхание, пялились на то, как дверь открывается и за ней показывается причудливо одетая низенькая девушка. Она тут же прикрывает рот ладошкой при виде букета, сначала выглядит смущенной, а потом внезапно смеется, когда Лука что-то говорит. Она берет его за руку, заставляя немного наклониться, и скромно целует в уголок губ, забирая букет и унося его внутрь.       Лука остается у дверей, и даже с такого расстояния было видно, как улыбка не сползает с его лица. Он мечтательно вздыхает и пальцами касается места поцелуя. Уши его ярко-алые в цвет букета. — Видал? — почему-то шепотом спрашивает Нортон. Наиб молча продолжает пялиться, провожает их взглядом, когда они под руку идут к машине, когда Лука по-джентельменски открывает для девушки дверь, когда она мягко хихикает и смотрит на него также, как он на нее.       В голове у него что-то щелкает, и он заводит машину. — Едем дальше или?.. — Нортон спрашивает уже без энтузиазма. — Нет. Едем домой.       В ответ ему лишь кивок. Белая машина скрывается из виду, а они разворачиваются обратно. Дома дети будут ждать подробностей свидания, но они этого не получат, только заверение, что с Лукой все хорошо и букет действительно приняли. — Это любовь, я знаю, — говорит Вайт, мягко улыбаясь и мешая карты в пальцах, чтобы сложить их в коробочку. — У них в раскладе «влюбленные», как у вас с мистером Кэмпбеллом. Правда, у них всё менее сложно, но тем не менее… Но и они не так долго вместе, как вы, наверное, поэтому…       Он затихает, когда осознает, что все резко замолчали. Брук слетает с его плеча, оставляя его одного с последствиями своих слов. Первой молчание нарушает Эмма — она сгибается пополам, хихикая в диванную подушку, и с каждой волной смеха Вайт все больше напрягается. — Я- я что-то не то сказал?       Нортон выглядит так, будто его водой окатили, Наиб же как всегда невозмутим, только сейчас за этой невозмутимостью он прятал глубокий шок. Он берет эту ношу на себя, глубоко вздыхает, кладет руку Вайту на плечо и делает настолько нестрашный тон, насколько вообще умеет. — Вайт. Мы не вместе.       Парень замирает на мгновение, а потом его брови ползут вверх и он прикрывает рот ладонью. Эмма начинает смеяться в голос. Нортон напряженно молчит. — И вы не женаты? — тихонечко спрашивает Вайт, провоцируя у Эммы истерику. Наиб собирает все свое самообладание. — Нет. Нет, мы не женаты. — Вы разведены?!       Нортон роняет наушники и давится воздухом, абсолютно лишенный дара речи, Эмма задыхается, Наиб какое-то время молчит, и лицо его напоминает камень, так что не понятно, о чем он думает. — Мы не были вместе. Вообще, — из последних сил договаривает он. Ему срочно нужно покурить. — Но… — Вайт выглядит потерянным настолько, что его становится даже жалко. — Простите, я- я правда думал… кажется, я ошибся…       Его лицо становится красным. Наиб, испугавшись, что он сейчас заплачет, похлопал его по плечу. — Ничего, никто на тебя не злится, — все еще слегка пришибленным голосом отзывается Инференс. — Боже, мне так стыдно, — он прячет лицо в ладонях. — Все хорошо. — А мне нехорошо, — всхлипывает Эмма, стирая выступившие слезы. — Вы буквально… боже, неудивительно, что мальчик запутался. — Мистер Кэмпбелл… — негромко зовет Вайт, видя, что Нортон так и пялится на выпавшие из рук наушники. Тот мгновенно просыпается и подбирает их. — Я тут… я короче… того это самого… капец, эм… я пойду подышу. — Простите, пожалуйста, — Вайт чуть ли не плачет. Нортон тут же подрывается и трепет его по голове. — Да что ты зачастил, все же нормально, — он слегка дергает парня за косичку. — Не парься по этому поводу.       Хотя Вайт провел весь вечер, пытаясь извиниться перед ними, Наиба не отпускали определенные… чувства. Он до ночи плавал в мыслях, которые являлись абсолютно несвоевременными, опоздавшими, нелепыми. Вроде как, то, как Лука смотрел на ту девушку, не сильно отличалось от того, как Нортон иногда смотрит на него. Вроде как, Наиб иногда касается его так же нежно. Может, в этом вовсе нет принципиальной разницы.       Они никогда не говорили об этом, даже если часто поздно ночью Нортон выходил из его комнаты и шел к Наибу, даже если Эмма заставала их за ссорой, а потом видела, как один со злости цепляет другого за ворот рубашки и целует. Даже тогда, когда в тяжелые моменты одно касание руки было способно успокоить и заземлить. Они никогда это не обговаривали, ни единого слова, вообще.       Можно ли считать, что они «вместе», если не было даже попытки это обсудить? Если их разделяет только вот эта необходимость подтверждения, необратимо связывающая их друг с другом?       Нортон вернулся под ночь. Наиб слышал, как тот топчется у его двери, не решаясь войти, и в конце концов ушел — его шаги затихали, пока совсем не исчезли. Сон и сегодня был отвратительный, старые шрамы ныли от сырости, мысли роились пчелами, спальня казалась холодной.       Они поговорят об этом, но когда это случится — ни один не знал.