***
Наиб молчал. Нортон, уже не выдерживая тишины, нервозно стучал ногой по полу. — Перестань. — Тогда скажи что-нибудь. Наиб правда пытался придумать, что сказать, но правильных слов будто вообще не существовало. Он явно не этого ожидал, когда начал переживать из-за букета сегодня утром. — И ты несколько лет… — Да, — негромко ответил Нортон, подпирая щеку кулаком. — У него была жена, но они с дочерью переехали года два назад. У него никого нет. Никто, кроме меня, не станет оплачивать его поддержание. Наиб вздохнул, потирая виски. Это будет тяжело. — Нортон, это неправильно. — Что значит «неправильно»? — То, что ты все эти годы чего-то ждешь. Нортон нахмурился. Он всегда очень легко начинал злиться. — Уж извини, что я не согласен просто оставить его умирать, — каждое его слово стало ядовитым. — Я думал, ты поймешь. — Я знаю, что отпустить бывает очень тяжело, но это — это просто… пытка, — Наиб посмотрел на него, но не нашел ни единого намека на то, что Нортон его хотя бы слушает. — И для тебя, и для него. — Ни черта ты не знаешь, — он резко встал. — Гарри еще жив, что значит «отпустить»? Он не умер! — Нортон, люди не… — Наиб чувствовал, что ничего хорошего не выйдет из этого разговора, но назад пути уже не было. Он старался говорить спокойно и не делать ситуацию еще хуже, чем она есть, но с каждым словом Нортона у него кончалось терпение. — Люди не выживают после такого. Нортон опять надел эту злую усмешку, которую Наиб надеялся не видеть больше никогда — будто спазм, укрывающий боль, гнев, обиду. — Я выжил, — сказал он, и Наиб понял, что всё выходит из-под контроля. — Это не то же самое. — И почему это? — Потому что ты не был в коме несколько лет, — он встал, приближаясь к его лицу. — И если бы ты хоть на секунду посмотрел дальше своего носа, ты бы понял, почему я не поддерживаю этот мазохизм. — Потому что тебя там не было, — Нортон отвернулся, не выдерживая его взгляда. — У меня никого не было, и я был почти в порядке, а все остальные… И тогда я узнал, что он еще жив… Ты не поймешь. Наиб смотрел на него несколько долгих секунд, прежде чем тяжело вздохнуть. — Ты прав. Я не пойму, почему тебе так нравится продолжать эти страдания. Нортон хмыкнул. — Буду иметь ввиду, что этого от тебя ждать не стоит. Он прошел мимо и схватил с вешалки пальто. Наиб в ступоре наблюдал, как он собирается на выход. — Куда ты?.. — Проветриться, — Нортон оглянулся, стоя в дверном проеме. Его тон лишь слегка смягчился, когда он увидел, насколько потерянным выглядел Наиб. — Я вернусь. Дверь за ним захлопнулась. Он снова остался один. После этого не было ни единого варианта, в котором он бы вернулся к работе. Единственное, что ему сейчас хотелось — это покурить. Чудовищно хотелось курить, но он не притрагивался к трубке уже пару дней, а когда он увидел, в каком дерьмовом состоянии легкие Нортона, он вовсе подумывал бросить. Наиб опустился в кресло и потер переносицу. Почему он вообще этим занимается? Действительно ли он неправ, потому что не хочет, чтобы Нортон продолжал это мучение? Он делает недостаточно? Он слишком давит? Анализируя эту ситуацию раз за разом, Наиб не сразу услышал шаги на лестнице. — Доброе утро?.. Он повернул голову и увидел, как Вайт выглядывает из-за дверного косяка, обеспокоенно хмурясь. Может, он уже ощущал тяжелую атмосферу. Или просто заметил, что на нем лица нет. — Ага. Доброе, — вяло отозвался Наиб. — Что-то случилось? — Не волнуйся об этом, — он уже хотел встать и уйти в свой кабинет, чтобы не расклеиваться на глазах у Вайта, но тот остановил его. — Вы поссорились. — Откуда ты… увидел, да? Вайт кивнул. Он еще не успел заплестись и, видимо, только недавно проснулся, весь растрепанный и смешной. — Все будет в порядке, — мягко заверил он. — Это предсказание? — Это предчувствие. Я просто знаю. Он не умеет долго на в- на тебя злиться. Наиб устало посмеялся. Тут Вайт был неправ — Нортон отлично умел злиться, долго и сильно, пока ярость совсем не иссякнет, и только тогда можно было сесть и поговорить с ним. — Спасибо, — он глянул на часы. — Ты уже завтракал? — Еще нет, только вышел. Наиб жестом позвал его за собой на кухню, вспоминая, что сам кроме кофе еще ничего не ел. — Идем.***
Спустя пару часов Вайт вновь ушел в комнату, но благодаря нему Наиб почувствовал себя чуть лучше и отвлекся. Кто знал, что существует так много толкований одних и тех же карт таро? Несмотря на то, что Нортон еще не вернулся, Наиб нашел в себе силы покопаться в других делах, сделал что-то по дому, прошелся до ресторана, из которого они обычно берут еду навынос. Он подумал, что даже чувствует себя неплохо, пока дверь агентства внезапно не распахнулась и внутрь не вбежал Лука — весь в мыле, с бешеными глазами и смятой газетой в руках. — Где Наиб, как посадили, за что?! Я помогу нанять адвокатов, мы его вытащим, я уверен он… Он внезапно затих, когда Наиб спустился по лестнице, услыхав его крики. — …невиновен? Он выглядел так, будто перед ним стоял не Наиб, а призрак. Тот оглядел Луку с ног до головы и даже уже не понимал, смеяться ему или плакать. — Это было почти две недели назад, — бессердечно констатировал Наиб. Лука стал спешно разворачивать газету. — Но, подожди, вот тут сказано, что сегодня. — Ты опять перепутал шесть и восемь, — Наиб ткнул пальцем в номер. — Вот тут. Глаза Луки расширились. Он еще раз внимательно посмотрел в газету, на нужное число, а потом опять на Наиба, все еще не веря, что его помощь опоздала на целых две недели. — Почему вы мне не написали? — он предпринял последнюю попытку себя реабилитировать. — Тебе писали, придурок, — проворчал Наиб беззлобно. — Ты не отвечал. Лука побежденно опустил газету. Теперь он выглядел расстроенным и виноватым. — Вот черт… мне очень жаль. Что я за друг такой? — вздохнул он. Наиб пихнул его в плечо. Он даже не злился — такое было не в первый раз. — Меня все равно вытащили. Что с волосами? Лука мгновенно отвлекся и дотронулся рукой до собранных на затылке волос. От его висков шли две косы, уходящие в хвост, и, наверное, за всю историю человечества его челка впервые не была повсюду — она очень даже аккуратно лежала. Лука мечтательно улыбнулся. — Трейси настояла на том, чтобы меня заплести, — он крутанулся на месте и провел рукой по одной из косичек, выглядя теперь неприлично счастливым. — Я так ее люблю, мы недавно ходили в одно место, уже не помню, как называется… Наиб непроизвольно вспомнил о Нортоне и мысленно посчитал, сколько его уже не было. Казалось, будто прошла вечность, и с каждой минутой без него становилось все более невыносимо — каждая ссора была такой, мучительно долгой, изматывающей. Лука бы и дальше продолжал рассказывать о «лучшей женщине на свете», но вовремя заметил, что Наиб мрачнеет с каждым его словом. — Эй, ты-то в порядке? — он склонил голову набок, наблюдая за переменами в его лице. — Выглядишь так, будто что-то случилось. — С Нортоном поцапались, — Наиб вяло отмахнулся, не желая делать из этого драму. — Ничего серьезного. — Ну уж нет, расскажи старому доброму Луке все подробности, — он плюхнулся в кресло, предлагая Наибу сесть рядом на диван. — Опять счет в ресторане не поделили? Наиб закатил глаза и сел. — Я не расскажу тебе всего, это не только мое дело. — Да-да, понимаю, храните свои секреты, — Лука двинулся ближе, любопытно склоняясь к нему. — Давай, не томи.***
Теперь настала очередь Луки напряженно молчать. И это было самое страшное — когда Лука молчит, это значит, грядет что-то нехорошее, а Наиб-то думал, что на сегодня с него уже хватит. — Не смотри на меня так. — Поражаюсь. — Чем? — Вами, — он выпрямился. — А зачем следил-то за ним? — Мне нужно было узнать, в чем дело, — еще раз объяснил Наиб. — Он бы сам не рассказал. — Но рассказал ведь в итоге, — Лука посмотрел на него так, как Наиб обычно смотрел, когда кто-то делает глупость, и его от этого аж передернуло. — Еще раз спрошу, чтобы ты сам себе признался, не злись — зачем следил? — Я волновался, — проворчал Наиб. Ему не нравилось, в какое русло уходит диалог. Лука вновь покачал головой. — Ты ему не доверяешь. — Я доверял ему и чуть не потерял из-за этого, — Наиб провел рукой по лицу. — И что такого? Я постоянно за кем-то слежу по работе. — Нортон — не твоя работа, — Лука вздохнул. — Как ты собираешься ему помочь, если между вами даже доверия нет? Погоди, нет, он-то как раз пытается доверять, раз сам обо всем рассказал, — он потер подбородок. — А вот ты пока не можешь. Ты не обязан знать и контролировать все, понимаешь? Наиб ушам своим не верил. Лука, который раз двадцать приходил в слезах из-за того, что его бросила очередная девушка? Действительно дает хорошие советы? Как все повернулось — теперь это он выступает тем самым другом, который разгребает чужие проблемы. Наиб чувствовал себя как минимум не в своей тарелке. Это было, пока он вдруг четко не осознал, что проебался. Кто вообще в здравом уме устраивает слежку за дорогими людьми? Никто так не делает. Никто, кроме него, до этого бы не додумался, потому что он детектив и его работа захватила его мозг, и эта профессиональная деформация заставила его повести себя, как последний мудак, заставила поверить, что это нормально. Если бы Нортон узнал, что за ним следили, он бы никогда больше не вернулся в агентство. Он сам, без вопросов, рассказал ему обо всем. Доверился. И это для него тяжелее, чем что угодно другое. Эта слежка была абсолютно бессмысленна, и если бы Наиб тогда опередил его и начал задавать вопросы… — Эй? Земля вызывает, эй? — Я проебался, — бесцветно отозвался Наиб. Лука облегченно вздохнул. — Первый шаг — это признать вину, — он хлопнул его по плечу. — Я так сильно проебался. — Да ну, не кори себя. Когда там Нортон возвращается? — Я не знаю, — Наиб потер переносицу. Вина его потихоньку съедала. — Он не уточнял. Лука присвистнул. — Ну, он ведь сказал, что вернется, так? Не кисни, вы поговорите и все опять наладится. Наиб фыркнул, особо в это не веря. — У тебя всё так просто. — Это и есть просто, — Лука мягко улыбнулся. — Вы очень любите усложнять, поэтому вы все еще не вместе. — Да откуда вы все взяли… — Не все такие слепые, как вы с нашим дорогим Кэмпбеллом. Ты его любишь, скажи. Наиб тяжело посмотрел на него, но Лука не сдавался и не отказывался от своих слов. В каких-то вопросах он был до ужаса настойчивым. — Я слишком сильно провинился, чтобы сейчас об этом думать, — в конце концов произнес Наиб, не отрицая и не подтверждая. — Разве тебе не разбивали сердце? Почему ты все еще так легко это делаешь? Ему показалось, что улыбка Луки на мгновение стала горькой, но это быстро прошло. Он вновь дотронулся до косы, идущей от виска. — Лучше сказать, чем потом жалеть. Я так думаю. Кто знает, может, после двадцати неудачных попыток все получится в двадцать первую? Наиб усмехнулся. Он чувствовал себя уставшим, но день все не кончался и не кончался. У него не было в запасе двадцати попыток — он может все испортить уже с первой, и это будет конец, и он такого не допустит. Больше нет. Неужели Лука прав и они просто «усложняют»? Неужели он все это время мог подойти и все ему рассказать? Даже звучит дико. Готов ли Нортон к этому? Готов ли он сам? Когда Лука убежал по делам, Наиб еще пару часов пытался прийти хоть к какому-нибудь плану на случай, если Нортон вернется, но ничего не лезло в голову. Он просто надеялся, что на сегодня открытия кончились и он сможет хотя бы немного передохнуть и подготовиться. Нортон не отвечал на звонки — это не было чем-то необычным, но добавляло по капле в чашу его беспокойства. Ближе к вечеру Наиб засел в гостиной, не выдерживая пустоту собственной комнаты — усталость его побеждала, его вымотали его же бесконечные догадки, и сейчас он даже внимания не обращал на то, что происходит на экране телевизора. Он просто ждал, отгоняя от себя мысль, что Нортон просто не захотел сегодня возвращаться в агентство. Ближе к ночи Эмма написала, что остается у подруги, но Наиб уже не мог прочитать — его страшно клонило в сон, Нортона все еще не было, и держать глаза открытыми становилось всё труднее. Кажется, это он сегодня ночует на диване. Шея будет болеть с утра, подумал Наиб, прежде чем окончательно сдаться усталости.***
Тишину нарушил скрип досок на лестнице. Нортон поднялся в квартиру, не включая свет и внимательно оглядываясь. Сразу увидев свет от телевизора, он пошел в гостиную, тут же замечая чью-то фигуру в углу дивана. Наиб спал, самым неудобным образом лежа на подлокотнике. Он даже не переоделся, но кто-то накинул на него сверху плед. Даже во сне его брови были нахмурены, словно он даже так не мог по-настоящему расслабиться. Нортон смотрел на него пару секунд, ощущая что-то среднее между виной и чем-то, чему он пока не хочет давать названия. Получается, он все это время его ждал? Наиб вздохнул и попытался устроиться удобнее, но это было невозможно, поэтому он просто продолжил спать. Нортон аккуратно, насколько мог, убрал прядь с его лица, наклонился, едва целуя его в висок, и уже хотел уйти, но тут Наиб хватает его за руку. — Стой, — он медленно приподнялся, морщась от боли в шее. — Давно ты тут? Нортон даже растерялся. Он шел домой и репетировал то, что мог бы сказать, но сейчас все словно вылетело из головы. — Я- да нет, только пришел. Наиб неопределенно хмыкнул, все еще сонный. Нортон не придумал ничего лучше, чем сесть рядом с ним и позволить положить голову себе на плечо. Они молчали какое-то время, не зная, с чего начать разговор. Полумрак будто скрывал их от остального мира, позволяя быть немного более честными, чем при свете. — Где ты был? — спросил Наиб, без осуждения или упрека. — Меня вызвали в суд. Представляешь, Фредди свалил и его незаконченные дела отошли мне. Не знаю, сколько времени заняло все переоформить. Наиб подозрительно на него скосился. — Только свалил? — Только свалил, — Нортон поморщился. — Крысы живучие. Он будет в порядке. Снова молчание, на этот раз менее требовательное. Наиб просто понял, насколько по нему соскучился и насколько без него нечего делать — некуда деть руки, не с кем обсудить дело, не с кем поспорить из-за ерунды. Никто не шутит в самый неподходящий момент, никто не включает музыку на весь квартал и не достает детей. — Прости, — негромко произнес Наиб. Нортон опешил. — Ты чего? За что? — Мне нужно было больше в тебя верить. Я знаю, что у тебя есть голова на плечах, и вижу, как ты стараешься быть лучше, — Наиб вздохнул. — Просто не могу смириться, что не все зависит от меня. — Ну, все, прекращай, мне теперь стыдно, — шутливо отмахнулся Нортон. — Я тоже хотел извиниться. Ты пытался спокойно поговорить, а я повел себя, как истеричка последняя. — А я даже не попытался тебя понять. — А я… а я дверью хлопнул. Скрипит теперь. — Какой ужас, — посмеялся Наиб. — Как же я смогу это простить. Напряжение растаяло, и он наконец почувствовал, что тяжести на душе больше нет. Если все действительно так просто, как говорит Лука, то они оба идиоты, которые любят усложнять и потом страдать из-за этого. — Я тут… эм… купил тебе кое-что, — Нортон достал откуда-то пакет, в котором гремели какие-то баночки. — Твой табак пропал при загадочных обстоятельствах — не спрашивай, — так что я взял тебе другой. Наиб заглянул в пакет, внимательно читая надписи на этикетках. Он с ужасом узнал дорогущий качественный табак, который вечно хотел купить, но жадничал. — Нортон, я… — он не знал, что на это ответить. — Я- подумывал бросить, вообще-то. Он посмотрел на него круглыми глазами. — Смеешься? Ты уже лет десять куришь, с чего вдруг? — Тебе ведь нельзя этим дышать, — Наиб теперь чувствовал себя неловко, все еще не выпуская пакет из рук. Нортон выглядел тронутым до глубины души. — Вот и… Они молчали пару секунд, прежде чем рассмеяться. Ситуация была почти комичной. Наиб вновь положил голову ему на плечо — теперь он чувствовал, будто что-то теплое заполняет собой все его существо, что-то знакомое. Он чувствовал себя почти счастливым, как будто им снова по восемнадцать и единственная проблема — заваленный зачет. Нортон потрепал его по плечу, когда увидел, что Наиб опять засыпает. — Идем в комнату? — Ага, — он широко зевнул. Даже после работы он не чувствовал себя таким уставшим, как после эмоциональной нервотрепки длиною в день. Нортон тоже выглядел так, словно только и мечтает встретить головой подушку. Устраиваясь поудобнее у него на плече, Наиб почему-то знал, что сегодня Нортон никуда не уйдет. Он вспоминал слова Луки, предсказания Вайта, подколы Эммы, без конца думая о том, какие же они двое все-таки жуткие тупицы, насколько же им нравится день за днем ходить вокруг да около. Наверное, всем было уже мучительно за ними наблюдать. Ты его любишь, скажи. Пошел к черту Лука, пошли к черту все остальные — Наиб уже почти спит, но все не может перестать об этом думать, оно будто сверлит его изнутри. Лучше сказать, чем жалеть, верно? — Спокойной ночи, — шепчет он, чувствуя, как все внутри у него переворачивается. — Я люблю тебя. И Нортон только крепче обхватывает его руками, даже не открывая глаз, чтобы посмотреть. Если сейчас окажется, что он уже спит и не слышит, Наиб просто… — И я тебя, — бормочет Нортон. Так легко. Будто они просто подтвердили то, что уже давно было известно. Будто все эти переживания были в самом деле ни к чему. Наиб прикрыл глаза, ощущая, насколько Нортон теплый. Он просто надеется, что наутро это ощущение никуда не пропадет — что он впервые останется с ним, никуда не денется и они проснутся рядом, в мире, где почти ничего не изменилось, кроме одной маленькой, но важной детали. Теперь, наверное, можно спокойно спать. Дети будут в шоке.***
С самого утра Нортон чувствовал, что что-то изменилось. Во-первых, то, что Наиб его разбудил. Обычно он просто заводил будильник, но вчера вечером так и не поставил телефон на зарядку, поэтому тот был выключен, и только благодаря Наибу Нортон никуда не опоздал. Сонно глядя на часы, он вздохнул, не желая вылезать из постели в холодный недружелюбный мир, но у него все еще висели дела со вчера. — Доброе утро, — он зевнул. Тогда произошло еще кое-что странное — Наиб лениво поцеловал его в плечо, прежде чем встать и начать собираться. — Доброе утро. Какого черта. Нортон напрягся. Что-то случилось, пока он спал? Может, он просто что-то не так понял? Да, он впервые просыпается с ним в одной постели, но… Тогда он вспомнил странное ощущение, почти как сон — может, ему правда это приснилось, — будто бы Наиб ему кое-что сказал, пока они лежали вместе. Это вспоминалось так смутно, что Нортон даже сомневался в том, что оно было реально — в конце концов, он был таким уставшим за весь день… неделю… месяц. Но поведение Наиба доказывало обратное. Все утро Нортон пытался уловить и объяснить это странное изменение, но каждый раз мысль о том, что это был просто сон, его побеждала, и он не решался прямо спросить — это было бы неловко, что ли. Если Наиб действительно… Нортон сморгнул наваждение и достал из чехла наушники, выбирая музыку перед выходом. Ему уже пора идти, он не может продолжать об этом думать. — Я ушел, — он повернул ручку и открыл дверь — ее теперь правда надо было смазать. — До вечера, — Наиб махнул ему рукой на прощание, не отвлекаясь от дела. Нортон почувствовал, что уже не выдерживает. Он резко обернулся, стоя в дверном проеме и не решаясь выйти — к черту страх, ему нужно было знать. — То, что было вчера… — он глубоко вдохнул. — Мне не приснилось? Наиб обернулся на него. — Ты о чем? — спросил он совершенно искренне. — Ты… — Нортон запнулся, открывая рот, чтобы что-то сказать, но ничего не вышло. Дальше он не продумал. Он не мог заставить себя произнести свои догадки вслух, но увидев, насколько Нортон растерялся, Наиб внезапно всё понял. — Нет, — ответил он, по-доброму усмехаясь. — Не приснилось. Хочешь, повторю? Тут Нортон сорвался с места, влетел в него и прижал к себе так сильно, как только мог. Он все еще не верил, что это действительно происходит и что все действительно оказалось так просто — могли ли они сделать так раньше или только сейчас оказались готовы? — И сейчас тоже? — Нортон заглянул ему в лицо, выискивая хоть намек на неправду, но его не было. Подумать только. — Сейчас тоже не снится? Наиб посмеялся — его такая реакция явно веселила, и Нортон не мог на него насмотреться, будто видел в первый и последний раз, и голова чуть-чуть кружилась, будто ему не двадцать восемь, а восемнадцать. — Обещаю, что все взаправду, — Наиб обнял его одной рукой, а другой щипнул за щеку. — Видишь? — Поверю, если поцелуешь, — внезапно выдал Нортон. — Ты опоздаешь. — Да к черту, и без меня справятся. Вайт, все это время прячущийся на лестнице, подхватил полы одежды и взбежал наверх за телефоном — нужно было срочно рассказать об этом Эмме, она будет в ужасе, когда узнает, что пропустила нечто такое.