Обычно просторная машина Уильяма сейчас казалась тесной, словно металлический гроб на колесиках. Сзади, каким-то образом занимая все пространство своим небольшим телом, лежал Наиб, растянувшись вдоль сидений и положив под голову свою куртку. Бейсболка совсем закрывала его лицо, и он то ли досыпал свои положенные пять часов в сутки, то ли профессионально делал вид, что спит, лишь бы эти двое не придумали вовлекать его в разговор. Уильям закрыл глаза на то, что он уперся в стекло кроссовками, лишь потому, что был задобрен подарками, полученными за день, а сейчас они ехали к нему домой отмечать его день рождения.
Уильям, как отличный парень и хороший друг, любезно предложил подвезти их до вечеринки. Было видно, что он единственный имел какое-то подобие праздничного лука — если парадные красные спортивки такими считались. Нортон, восседающий спереди рядом с водителем, и зимой и летом был одинаковый, менялось только количество слоев и цвет подтяжек. Иногда для официальных мероприятий опционально добавлялся галстук. Несмотря на это, он почему-то всем нравился, как золотой червонец, и на этой вечеринке будет куча людей, которые уже заочно с ним знакомы через пару рукопожатий, одно из которых — Уильям.
Сам Уильям расслабленно вел машину одной рукой, не возражая, что Нортон взял выбор музыки в свои ненадежные руки. В такой хороший день его мало что могло вывести из равновесия, а перспектива пропить все выходные после сессий и стрессов дарила какое-то поистине буддистское спокойствие. Нортон еще пару километров назад устал уламывать его дать сесть за руль и теперь просто корпел над кучей дисков, веером разложенных на его коленях. Периодически у него в руках оказывалась банка, из которой он медленно попивал что-то слабоалкогольное. Наобум он выбирает тот диск, что поярче, и скармливает пластинку новехонькой магнитоле. На всю машину резко начинает играть какая-то паленая альтернатива. Идиллия.
Чудом пережившие первую сессию студенты обычно пьют как не в себя, Уильям и Наиб еще не начали лишь потому, что один за рулем, а другой старательно спит. Но стоило им причалить у нужной квартиры, как Уильяма тут же засосало в центр толпы, куда он с извиняющейся улыбкой радостно утёк. Команда по регби тут же принялась наперебой его поздравлять, будто не занимались этим весь день до этого, и их мощные голоса глушили даже гремящую музыку из колонок.
Нортон, не успевший еще даже отойти от машины, залпом допил своё пиво и кинул банку на заднее сидение.
— Проснись и пой, — приторно-энергичным тоном произнес он.
Из тьмы пассажирского сидения сначала показались ноги в массивных кроссовках, а потом уже омраченное тысячелетним недосыпом лицо Наиба. Он посмотрел на Нортона так, словно готов был драться насмерть за те две минуты сна, которые тот у него отнял, но вместо этого просто протер глаза, случайно забыв о пластыре на щеке. Нортон ещё пару дней назад успел и обеспокоенно покорпеть вокруг Субедара с вопросами о том, откуда пластырь, и поддеть того за хулиганский прикид. Наиб заправил выбившиеся после сна волосы под бейсболку и встряхнул куртку, надеясь, что она так разгладится. Все. Это были все его приготовления к вечеринке, ему большего не надо.
Чтобы хоть немного помочь ему раздуплиться, Нортон оперативно вложил ему в руки банку энергетика. Лицо Наиба тут же посветлело, и он передумал совать пустую емкость из-под пива в места, которые у Нортона для этого не предназначены, и просто выбросил ее в мусор.
— Ты тут хоть кого-нибудь знаешь? — чисто из интереса спросил Нортон.
— Тебя. И Уильяма, — ответил Наиб, с наслаждением отпивая газировку.
— Супер. Веселись, — он пихнул его в плечо и тут же получил в ответ удар кулаком по предплечью. Хмыкнув, оба двинулись внутрь за именинником.
Из раза в раз на всех вечеринках у них был один чек-лист: напиться, набрать еды домой и уйти до того, как все начнут убираться. Каждый раз работало безотказно, иногда удавалось ухватить невскрытую банку энергетика или бутылку пива, а потом в один день она просто исчезала из общего холодильника без следа. Нортон уже не ловил воришек за руки на месте преступления, потому что знал, что это Наиб берет плату за то, что между учебой и работой еще успевает готовить на них двоих. Нортон тоже вложился в перемирие и купил себе хорошие наушники, которые не заставляют всех вокруг слушать то же, что и он, и у Наиба улучшилось качество сна аж на одну десятую.
Едва они вошли, их тут же обволокло облаком дыма, которое успели надышать гости с химозными сигаретами и подозрительными самокрутками. То и дело туман разрезали яркие вспышки. Неизвестно, на какие гроши кто-то из студентов надыбал лазерный проектор, но для атмосферы вечеринки это было только во благо. Внушительная аудиосистема долбила пол басами так, что вибрировали даже напитки в пластиковых стаканчиках — они не стали терять время и быстро нашли, где и чего себе налить, а Наиб еще и вмешал к алкоголю оставшийся в банке энергетик. Нортон после этого куда-то слился, на прощание отсалютовав стаканом от виска, а потом оказалось, что он просто нашел своих бейсболистов и прибился к ним. Так Наиб остался один.
Угловой диван посреди комнаты идеально подходил для того, чтобы откисать на нем весь вечер, и Наиб без задней мысли плюхнулся на него, подогнув колено. Неподалеку располагались регбисты, поэтому можно было сделать вид, что он с ними; проход на кухню занимала компания девушек, обсуждающая что-то свое. Вскоре одна из них, получив одобрение от своих подруг, отделилась от группы и уверенно пошла к бейсболистам. Кажется, она была с его курса, Наиб не особо запоминал.
Девушка ловко выцепила из компании Нортона. Тот удивлено что-то у нее спросил, наклонившись ниже, а после ответа девушки глупо заулыбался. Они мгновенно переместились в более удобный для разговоров коридор, где какое-то время мило болтали, даже посмеялись над чем-то. Нортон опирался на стенку и что-то увлечено рассказывал, размахивая руками, пока девушка изо всех сил строила ему глазки. Она подошла ближе и, встав на носочки, что-то сказала Кемпбеллу на ухо, тот показал куда-то себе за спину, и девушка ушла в указанном направлении, напоследок улыбнувшись и помахав ему ладошкой. Нортон проводил ее взглядом, поправил рукава рубашки и пошел к столу налить себе еще. Наиб решил сделать то же самое.
На столе оказались еще и коробки с пиццей, которую спортсмены не успели умять, поэтому двойная победа.
— Подружка твоя? — насмешливо хмыкнул Наиб.
Нортон недоуменно на него посмотрел, а потом показал пальцем в сторону, куда ушла девушка. Он будто уронил все свое дружелюбие, как только заговорил с Наибом.
— Она? Я даже имени ее не знаю.
— А болтали так, будто знакомы, — с подозрением заметил он. Нортон отмахнулся.
— Она просто подошла спросить, знаю ли я Уильяма. Мы немного поболтали про спортивные команды. Она сказала, что ей нравится бейсбол, поэтому я пригласил ее на следующую игру, а потом она спросила, в какой стороне уборная, ну я и показал.
Только благодаря громкой музыке было не слышно, как скрипят шестеренки в голове у Наиба. Не может же Нортон быть таким наивным. Или может? Ему казалось, он прекрасно понимает, зачем она к нему подошла — выглядело все так, будто они взаимно друг с другом заигрывали. Насколько Наиб не улавливал социальные звоночки, но даже он это понял, а Нортон, казалось, в своей экстраверсии преисполнился и каждый день с кем-то общался, но сейчас вел себя так, будто ничего не понимает.
— Ты придурок или притворяешься? — спросил на всякий случай Наиб, жуя кусок пиццы. Нортон возмущенно всплеснул руками, чуть не пролив содержимое своего стаканчика.
— А сейчас-то я что сделал?!
Он решил оставить этот вопрос без ответа.
Каким-то образом в адекватной по размеру квартире собрались люди с нескольких курсов, а некоторые даже пришли с других универов и колледжей. Наиб старался хоть кого-то узнать, но из знакомых у него, действительно, были только Нортон и Уильям, которые, может, и знакомили его с кем-то из своих команд, но он не стал запоминать. Нортон отчасти переживал, что зря потащил его с собой, но, видимо, даже так Наибу было вполне комфортно. Он не тянулся к людям, люди не тянулись к нему.
— А тебе не много? — внезапно спросил Нортон. Наиб сначала не понял, к чему он, а потом увидел, что тот смотрит на его стакан.
— В смысле? — ощетинился он. — Я пью столько же, сколько и ты.
— Вот именно, — кивнул Нортон. — Но я ростом шесть и пять. Меня от трех стаканов не разнесет.
Наиб до сих пор не перестает удивляться, насколько у этого человека отсутствует инстинкт самосохранения. Наверное, это его вина — обычно его угрозы так и остаются угрозами, потому что Нортон как-то умеет всё сглаживать, и в итоге все его неосторожные слова сходят ему с рук. Да и бить ему лицо уже не так хотелось, как в начале знакомства.
Это не отменяло того, что Нортон невероятно наглый сукин сын без фильтра в речевом канале.
— Не смотри на меня так, это простая биология, — он беспечно закинул в рот чипсину и продолжил: — Алкоголя на твою массу тела нужно меньше, не моя вина, что ты гном-
— Ты поспорить хочешь? — прервал его Наиб. Нортон только фыркнул в свой стакан.
— А кто тебя потом в общагу потащит?
— Ты потом вообще до общаги не дойдешь.
— Да? — он изогнул бровь. — Ну и хер с тобой. Давай. Уильям, где у тебя еще выпивка?
Уильям, услышав, что они задумали, только посмеялся, вынося с кухни игриво звенящий ящик — он всегда был за любой движ, кроме голодовки, поэтому ему было не жалко. Теперь они вдвоем сидели посреди банок пива и дешевым виски, думая, во что ввязались, и даже те парочки, что были заняты друг другом, одарили их осуждающими взглядами. Были и те, кто с энтузиазмом их поддержал, но это в основном были друзья Уильяма и бейсболисты, уже подвыпившие и не разбирающие, кто с кем спорит.
— Я еще раз предупреждаю, что не буду тащить твою тушку в общагу, — на всякий случай говорит Нортон, откупоривая бутылку и мешая алкоголь с колой. Наиб закатил глаза и просто подставил свой стакан.
— Я еще раз скажу, чтоб ты шел нахуй.
— Да ты каждый день это говоришь.
— А ты почему-то не идешь.
Почувствовав, наконец, комфорт от привычных пререканий, они начали пить.
Наиб, к своему стыду, первый начал понимать, что его куда-то уносит. Энергетик с алкоголем был первой плохой идеей, второй плохой идеей было почти сразу после него пить пиво. Пока еще не до вертолетов, но Наиб уже был прилично пьян. Нортон, напротив, вел себя так же, как и обычно, за исключением увеличившегося количества тупых шуток и пустого взгляда в потолок, но можно было легко подумать, что это у него просто настроение такое.
— Я заметил, что ты каждый раз как лох в углу сидишь, — внезапно заявил Нортон. Вокруг них уже стояло приличное количество пивных банок, преимущественно пустых. Наиб перевел на него непонимающий взгляд и уже чувствовал, как глаза не успевали за головой. Нортон сидел, взбалтывая пиво на дне стакана так, будто там не дешевый алкоголь, а дорогущее вино, а он сам опытный сомелье.
— Че?
— Ты ни с кем не танцуешь и все такое, — зачем-то уточняет он. — Стесняешься что ли?
— Мне делать нечего?
— Это, типа. Вся суть вечеринок.
Наиб закатил глаза и вскрыл новую банку.
— Я сюда прихожу поесть и выпить. И ты тоже.
— Ну да, но надо же иногда с людьми общаться, — Нортон сделал то же самое, задумчиво наблюдая за веселящейся толпой.
— Зачем?
Последовало молчание, во время которого Наиб зацепился взглядом за бутылку виски и очень усердно вглядывался в этикетку, а Нортон просто пожал плечами, видимо, думая над умным ответом.
— Не знаю, — честно ответил он. — Просто так. Связи там, знакомства. Да и просто приятно.
Он прозвучал как-то совсем наивно, настолько, что даже не хотелось его чем-нибудь подколоть. Наибу сразу стало некомфортно от этого чувства, как будто шум тусовки немного притупился и они были только вдвоем в ограниченном вакууме на диване, в окружении пивных банок, бутылок виски и грязных тарелок. Он списывал это на алкоголь и со скрипом признавал, что его потихоньку кроет, но ведь была причина, по которой Нортон сейчас сидел здесь и с ним, а не общался с людьми, о чем говорил только что. Нортон сам себе противоречил. Наиб его не понимал.
— И вообще иди нахер, — он без энтузиазма послал его, чтоб затем выдать абсолютно тупейшую херню, лишь бы заполнить это мучительное философское молчание. — Я вообще-то в школе на брейк ходил.
Нортон сначала засмеялся, потом закашлялся, когда пиво пошло носом, и купол вокруг дивана лопнул, они снова стали частью окружающей их толпы, а не отдельной ячейкой. Наиб скрыл за стаканом то, что его тоже чуть не пробило на смех, но, скорее, от позора.
— Правда? — Нортон недоверчиво вскинул бровь, отсмеявшись. Его немного занесло, когда он потянулся за своим стаканом, и этот жест выдал степень его алкогольного опьянения, чему Наиб несказанно обрадовался. Он только сейчас вспомнил, что они, вообще-то, пили на спор, но через пару секунд снова это забыл. — И на руках вертеться умеешь?
— И на голове умею, — на полном серьезе кивнул он.
— Бля, покажи.
Наиб, которого после еще нескольких стаканов мотало из стороны в сторону даже от сквозняка, подумал, что это отличная идея. Просто гениальная. Он одним рывком поднялся с дивана, расшугал народ, чтобы освободить себе место, дождался, когда музыка заиграет подходящая, и грохнулся на пол. На самом деле это Нортон подумал, что он грохнулся на пол, потому что этот человек «среднего-роста-Кэмпбелл-ты-заебал» только что вливал в себя безбожное количество алкоголя, но Наиб резко начал вращаться, удерживаясь сначала на одном плече, а потом на голове. Дикий энергичный бит, заигравший из колонок, был только на руку этому ужасу.
Он даже не знал, ему смеяться, восхищаться, плакать? Хлопать? Что? Что происходит? Он проморгался, убедившись в том, что это не он надрался до вертолетов и начал действительно их видеть, а это ноги Наиба как-то движутся с нереальной скоростью, вообще не касаясь земли. Под конец его тоже занесло и пришлось резко встать, завершая представление на середине, но те, кто за ним наблюдали, разразились свистом и одобрительными криками. Наиб выглядел так, будто у него от таких финтов сейчас отвалится голова.
— Черт возьми, — выдавил Нортон, подходя к нему и от души хлопнув по спине — Наиба от этого шатнуло так, что тот чуть не упал. — Я вообще-то шутил, но ладно.
— Я щас блевану, — сдавленно пробормотал он. Сначала показалось, будто это просто угроза, но по тяжелому дыханию и страдальческому выражению на лице Нортон понял, что он абсолютно серьезен. С негромким протяжным «бля» он потащил Наиба за плечо на улицу. — Какого-
— Пошли проветримся.
Они вышли из квартиры, вываливаясь на улицу, словно тусовка их пережевала и выплюнула. Музыка все еще громыхала, и ее должно было быть слышно даже в соседнем районе. Наиб схватился за перила, слегка склонившись вперед и с шумом вздыхая, а Нортон, который понимал, к чему все это идет, на автомате начал убирать его волосы назад. Тут они поняли, что где-то оставили его бейсболку.
— Иди к черту, — Наиб стряхнул его руки со своих волос, не прекращая ругаться даже скрученный тошнотой. — Это все из-за тебя.
— А я-то тут причем? — Нортон по-честному оскорбился, потому что в его голове за этот вечер не было ни одного дурного намерения, а такую судьбу Наиб вообще навлек на себя сам.
— Потому что, — Наиб сам не понимал, к чему ведет, но уже не мог остановиться — все его вопросы и непонимание выходили наружу здесь и сейчас, видимо, рискуя последовать за сегодняшним ужином. — Чего ты ко мне пристал? Вечно таскаешь меня с собой, зачем-то ходишь за мной везде… Зачем?
Нортон посмотрел на него как-то странно, нахмурился, а потом сразу ушел в защиту.
— Потому что ты сидишь в своей комнате и днями света не видишь.
— А тебе какая разница? — Наиб ощетинился, с трудом выпрямившись, чтобы смотреть Нортону в лицо. — Сидел бы и сидел, тебя волновать не должно!
— Ну и что это за жизнь тогда? Тебе было бы лучше, если бы я просто тебя игнорировал и никуда не звал?
— Я тебя не просил это делать! Хватит относиться ко мне, как к немощному, который сам нихуя не может!
— Да блять, об этом не просят! — Нортон наконец повысил голос и толкнул его в грудь, разозлившись. — Друзья это делают просто так! Без просьб! Просто ты, долбоеб дикий, этого не понимаешь!
Они стояли, уставившись друг на друга. На фоне приглушенно заиграло что-то из старой школы, холод февральской ночи начал потихоньку их доставать. Они нерешительно топтались на месте, не зная, сейчас правильное время наконец набить друг другу морды или нет, но Наиб прервал это напряженное молчание, потому что его резко сложило пополам и вывернуло на припорошенную снегом траву возле лестницы. Нортон тактично отвернулся, придержав его волосы. И на кой ему такие длинные.
Когда Наиба отпустило, он не поспешил разогнуться, вместо этого бессильно повиснув на перилах и с шумом втягивая ртом воздух. Он ненавидел сейчас абсолютно все существующее и живое на этом свете — и Нортона, и Уильяма, с днем его, блять, рождения, пусть живет счастливо, и вечеринка эта тоже отстой. Желудок горел, во рту кислый привкус, который выплюнуть не получается, и теплая рука Нортона на шее, которая держит ему волосы. Как порядочный школьник, чтоб его.
Наиб сползает вниз и садится на холодную бетонную ступеньку, привалившись к периле головой. Вроде как выворачивать его больше не планирует, и слава богу. Нортон пару секунд пялится на него, а потом сползает рядом.
— Я же говорил, что тебя унесет.
— Завали, пожалуйста.
— Ого, ну раз «пожалуйста», — раздраженно фыркает Нортон и отворачивается. Наиб наплевательски вытирает лицо перчаткой, потом неловко шарится по карманам и непослушными руками выуживает зажигалку. Последняя пачка сигарет оказывается пустой, и он сам себя ненавидит.
Нортон тоже сует руки в карманы и достает такую же нищенскую пачку, с единственной помятой сигаретой в углу.
— Поделим?
Наиб кивает, готовый ради сигареты сейчас хоть родину продать. Нортон протягивает ему фильтром вперед, и их пальцы случайно соприкасаются — сначала Наиб чувствует, насколько у них руки перемерзли от сидения на морозе, а потом у него внутри все стягивает, и он не понимает, почему. Он греет руки о зажигалку и затягивается так, что чуть ли не всасывает сигарету полностью. Ему очень плохо, он с большим трудом держит свои глаза открытыми, и Нортон рядом ситуацию лучше не делает. Он раздражает, Наиб не понимает, что тот от него постоянно хочет, и от этого смотрит на каждое действие со стороны соседа через призму своей паранойи и тотального недоверия к людям. Он устал от этого непонятного чувства, иногда кажется, что было бы лучше, если бы он тогда Кемпбелла все-таки выгнал. Сейчас с ужасом понимает, что не смог бы этого сделать, во всяком случае, всерьез.
Он передает Нортону сигарету, опирается локтями о колени и на выдохе чувствует, как его немного отпускает.
Нортон сидит рядом неестественно молча, тоже затягивается, перекатывает сигарету между указательным и большим пальцами.
— Ты иногда можешь вести себя не как мудак?
Наиб едва слышит вопрос через шум собственных мыслей. Он от удивления не посылает его тут же. Наоборот, почему-то начинает оправдываться.
— Я не мудак.
— Ну, ведешь себя как мудак. Хотя мы тебе ничего плохого не сделали.
Наиб избегает смотреть ему в глаза и вместо этого отбирает сигарету, агрессивно затягивается, потому что в голове пусто после литров алкоголя и ответить ему нечего. Он знает, что он не мудак. Не совсем. Не настолько.
Просто как вести себя иначе?
— Я не знаю. Вы меня типа раздражаете, но… — Наиб изо всех сил старается выводить языком внятные предложения. — Блять, я просто не знаю, зачем я вам нужен. Я либо молчу, либо… у меня буквально ничего нет, я ещё понимаю, почему ты с Уильямом общаешься: он богатый и у него связей — хоть завались, а с меня ничего не поиметь, вообще. Если только тебе не нравится, когда тебя матом кроют.
Нортон смотрит на него со сложным лицом, потом моргает, словно проснувшись, и отворачивается, глядя на горку снега перед собой.
— Пиздец, это самое длинное предложение, которое я от тебя слышал за полгода, и это предложение о том, какой я по-твоему лицемерный и корыстный мудак.
— Да блять, я не об этом. Ты сам виноват, что такое впечатление создаешь. Сам же вечно говоришь, как это удобно, когда знакомых много и все такое.
Нортон хмурится, но, не найдя никакого аргумента в своей голове, просто вздыхает и упирается локтями в заледеневшую ступеньку позади себя.
— То, что я люблю деньги, не значит, что я с людьми только ради них общаюсь, дебил, — беззлобно отвечает Нортон. — И да, это удобно, но я не стремлюсь извлечь выгоду из каждого, с кем разговариваю. Это вот так ты обо мне думаешь?
Наиб неловко отводит взгляд и отдает остаток сигареты в знак мира. Нортон ее принимает. Нет, он так не думал, но он этого опасался. Наверное, поэтому вспылил. Было тяжело признать, что Нортон действительно сам по себе честный и, господи, надежный человек, у которого слова удивительно часто совпадают с действиями. Наиб физически не мог расслабиться и просто перестать относиться к нему с недоверием, хотя он не давал этому поводов все полгода, которые они вместе живут.
— Все равно не понимаю, почему ты меня терпишь и че-то там пытаешься общаться.
— Потому что с тобой весело ругаться и ты не самый худший сосед в мире. С тобой вообще-то неплохо так живется.
— Так тебе все-таки нравится, когда тебя посылают нахуй.
— Ага, чувствую себя как дома.
Наиб фыркает, чувствуя, как против воли губы тянутся в тупую улыбку, а Нортон ловит эту мимолетную гримасу и тоже не сдерживается — через секунду они уже вдвоем смеются непонятно из-за чего. Сигарету они докуривают вдвоем, и, потушив о горку снега тлеющий фильтр, еще немного сидят, глядя на пустую заснеженную дорогу. Время давно перевалило за полночь, а вечеринка и не планировала заканчиваться. Музыка стала звучать только громче, и единственная причина, по мнению тусовщиков, почему соседи все еще не вызвали полицию, это то, что, возможно, соседи были где-то среди гостей.
— Я все равно так и не понял, как именно ты ко мне относишься, — все-таки произносит Нортон. Наиб заторможенно моргает и переводит на него взгляд, с трудом ворочая ответы в мозгу.
— Да нормально я к тебе отношусь… нормально, — слегка скомкано отвечает Наиб. — Даже хорошо, наверное.
— Да?
— Ага.
Нортон кивает, неловко отводя взгляд.
— Хорошо.
У Нортона уже взмокли штаны от снега, но уходить сейчас, прерывая такой комфортный момент тишины и идиллии, было бы грехом. Вот вроде с Субедаром и собачатся в любую свободную минуту, но ни с кем в жизни ему пока что не было так комфортно просто сидеть и молчать. Это была не неловкая тишина, когда собеседники не понимают, как друг к другу подступиться, чтобы начать разговор, это была комфортная тишина, в которой все слова уже были высказаны и никто не требовал большего. Каждый по-своему отдыхал сейчас: Нортон от необходимости говорить что-то, чтобы его заметили, а Наиб — от надобности оправдываться за свой скверный характер.
Так бы они и сидели дальше, медленно перебирая вязкие от алкоголя мысли, если бы не рука, опустившаяся Нортону на макушку. Он слишком резко повернул голову к Наибу, поэтому тот раздвоился и было непонятно, что сейчас за эмоция на его лице. Собрать образы в кучу Нортон так и не успел, Субедар резко подорвался и скрылся в тумане вечеринки. Можно ли было считать это непроизнесенным вслух «спасибо», а если и да, то за что? Кемпбелл выпрямился и сфокусировал взгляд на собственных руках. Плохо поддающееся мимике из-за холода и опьянения лицо почему-то потеплело. Сколько бы алкоголя в него сегодня еще ни попало, он был обязан запомнить этот момент и спросить у Наиба завтра. Он встал и, отряхнув штаны от снега, вернулся в дом. Никто не заметил, что они вообще уходили.
***
На следующее утро Наиб проснулся с дичайшей головной болью, ломотой во всем теле и легким привкусом тошноты в горле. Свет из поднятых штор ударил ему по глазам, и он отвернулся, надеясь поспать еще, пока не полегчает, но заснуть снова не получилось. Тогда он по очереди продрал глаза и обнаружил, что каким-то чудом вчера добрался до общежития: знакомый потолок встретил его обшарпанной белизной.
Он лежал еще какое-то время, не до конца понимая, что происходит и почему стена внезапно с другой стороны, а когда попытался встать, то понял, что не может. Что-то конкретно тяжелое давит ему на грудь. Или
кто-то тяжелый.
Наиб поднял голову. Мозги прояснились сразу же, как только он узнал Нортона, который лежал на нем сверху, сложив голову ему на грудь и обхватив его поперек тела ногой. К сожалению, это был не сонный паралич — Нортон очень узнаваемо храпел, будто ржавая моторная лодка. Наиб в ужасе дернулся, но это не возымело никакого эффекта, спящий только заворчал и плотнее обхватил его рукой, будто плюшевого. Это еще больше навело на него панику, а еще кучу нелепых мыслей от том, как они вообще оказались в таком положении… нет. Нет.
Стоп.
Наиб медленно приподнял одеяло, которым был укрыт ровно по пояс, и с облегчением выдохнул, когда обнаружил, что они оба одеты — даже обувь не сняли. По всем правилам Нортон, вмазанный щекой ему в ребро, уже должен был проснуться от того, как громко у Наиба колотилось сердце. Он зачем-то подумал о том, что обычно ночью ему всегда холодно, а в этот раз, видимо, живая грелка сделала свое дело — он спал до отвратительного крепко. Дело было точно не в умопомрачительном количестве алкоголя.
Еще через пару минут пребывания в ступоре Наиб услышал громкий, явно не принадлежащий никому из них двоих писк. Он оглянулся, пытаясь понять, откуда он исходит, и тут увидел, как из-под широкой ладони Нортона выползает то ли оживший катышек пыли, то ли котенок. Мяукание наконец-то разбудило дрыхнущего студента, и Нортон недовольно поднял голову, уставившись на Наиба сонным взглядом.
— Какого черта ты мяукаешь? — хрипло спросил он.
— Это не я. Слезь с меня, блять, уже.
— Ты… в курсе, что ты на моей кровати?
А, подумал Наиб. Это объясняет, почему стена с другой стороны. Он тут же извернулся и змеей выскользнул из постели, проверяя, все ли на месте и все ли при нем. Ключ от комнаты оказался в кармане, а вот телефона не было. Наиб начал проверять все возможные нычки по комнате и перебирать кучи разбросанных вещей.
Нортон уже пытался лечь обратно спать, но орущий голодный котенок ему очень в этом мешал. Пришлось сесть, потирая затекшую за ночь руку, и посадить его на колени.
— А
это у нас откуда? — спросил наконец Наиб. Нортон опустил взгляд на котенка, будто только сейчас его увидел.
— Это же ты вчера достал его из помойки со словами «о, еда».
Его лишь одарили тяжелым взглядом с легким флером похмелья.
— Издеваешься?
— Конечно. Я-то откуда знаю? Я нихрена со вчера не помню.
Наиб только сейчас задумался и понял, что тоже не особо припоминает вчерашнюю ночь. Примерно после стакана шестого. Или это был пятый?.. Наиб без надежды перевернул свою сумку, но и там телефона не оказалось.
— Ты мой телефон вчера не брал?
— Блин, ща проверю.
Теперь они вдвоем ползали по комнате, пытаясь отыскать бедный мобильник. Нортон нашел свой, а вот Наиб откопал только студенческий билет и пустую упаковку от презерватива. Что еще больше привело его в замешательство, ведь вчера при нем его не было. Котенок все время мешался под ногами и в целом всячески напоминал о своем присутствии, и Наиб в какой-то момент психанул и посадил его в капюшон своей толстовки, где пушистая мелочь вдруг затихла.
— Надо будет купить тебе шампунь от блох, — пошутил Нортон, встряхивая одеяло и поднимая в воздух облако пыли, крошек и какого-то уличного мусора.
— Тебе тоже, — в ответ кинул Наиб. — Ты так ко мне жался ночью, думаешь, блохи на тебя не перебежали?
— Я не жался, — Нортон демонстративно еще раз встряхнул одеяло, а потом уже заправил постель, так и не найдя на ней ни телефона, ни чего-то еще, объясняющего события вчерашней ночи.
— Правда что ли? — Наиб усмехнулся, тут же вцепившись в повод поиздеваться над ним. Вообще гейские шуточки — это по части Нортона, но раз в год и палка стреляет. — А почему у меня вся толстовка в твоих слюнях?
— Ты так уверен, что это слюни? Ты принюхайся, может, это ушастый след оставил, — выпалил Нортон, задумчиво почесав нос и все еще не поворачиваясь к нему лицом. Стена же такая интересная.
Наиб закатил глаза и кинул в него клубком носков, аккуратно наклоняясь, чтоб заглянуть под кровать и не выронить кота из капюшона. Под ней между пустых банок энергетиков и пары кроссовок валялась наибова открытая раскладушка. Как и ожидалось, разряженная. Он решил не оттягивать и сразу поставить телефон на зарядку, но негромкий мат с другой стороны комнаты его отвлек.
Нортон, напряженно нахмурившись, считал пропущенные у себя в телефоне — все мало того, что были с разных номеров, так еще и добрую половину он впервые видит. Добавляли к сомнениям десятки сообщений, которые расшифровать можно только с бутылкой виски, потому что писали их такие же проспиртованные студенты одной рукой во время танцев.
— Я что, раздавал листовки со своим номером?
— Чего… — Наиб подошел, заглядывая ему через плечо и восхищенно свистнул. — Жесть. Ты об этом что-то помнишь?
— Вообще ноль, — Нортон хлопнул телефоном и положил обратно в карман, решив, что он еще недостаточно проснулся для этого. Время — двенадцать часов дня, на пары они уже безбожно опоздали, так что переживать немного поздно.
Наиб вздыхает с такой тяжестью, будто похмелье давит его к земле каменной плитой. То, что он помнит достаточно четко — вчера они закончили последнюю сигарету, и это расстраивает его больше, чем предполагаемый позор после пьянки. Он вынимает кота из капюшона, не обращая внимания на протестующие писки, и отдает Нортону, а сам ковыляет в душ.
— Смотри, чтоб нигде не нассал.
— Я или кот?
— Оба.
Нортон пожимает плечами, держит котенка на ладони и гладит всей лапищей так, что у того аж глаза на лоб. Мелкому почему-то нравится, и он впервые слышит от него мурлыкание. После него на руке остаются следы, и Нортон подозревает, что он не рыжий, а просто где-то в ржавчине обвалялся. Нужно будет реально его помыть — может, после канистры кофе он этим и займется.
Наиб, оглядываясь, бредет до общей душевой, всем сердцем надеясь, что никого не встретит и никто до него не докопается, и, кажется, впервые в жизни господь его услышал — в общаге хоть шаром покати, все либо отсыпаются, либо на учебе. Он спокойно вешает свои вещи на крючок, раздевается и тут замечает что-то странное. Какого-то черта его нога прямо под коленом замотана пищевой пленкой. Раньше он этого не ощущал за головной болью и общим дискомфортом, а сейчас конкретно выпал.
Естественно, он быстро ее вскрыл и принялся разматывать, но, когда вместе с пленкой начала отходить какая-то черная субстанция вперемешку с сукровицей, честно, Наиб напрягся. Он ускорился, выбросил комок пленки в мусорную корзину и со всех сторон оглядел свое колено, стоя без штанов и закинув ногу на раковину. Сзади под коленкой, замыленные вылезшими чернилами и кровью, темнели две жирные буквы N, одна над другой.
— Блять.
Наиб быстро сполоснулся под душем, но, только дотронувшись до букв, понял, что ничерта это не перманентный маркер. Зудит и чешется, как настоящая, ни в какую не смывается. Наиб хлопнул себя по лбу, провел ладонью по лицу с долгим выдохом.
Интересно, с какой скоростью его отчислят за татуировки?
Когда он вернулся в комнату, кот спал на кровати Наиба, Нортона там не оказалось, а на столе рядом с почти зарядившимся мобильником лежала записка.
Ушел за хавкой для кота. Оставь дверь открытой, я ключи не могу найти.
— А как ты в общагу зайдешь, если ты ключи с пропуском проебал, дебил? — пробурчал Наиб себе под нос, вытирая мокрые волосы полотенцем. Он еще раз опустил взгляд и извернул ногу так, чтоб была видна татуировка. Свежая, незажившая, она была до ужаса яркой. Вроде потом должна потускнеть, но его это тоже не радовало. Почему вообще две «N»? К чему? Зачем?
Через пару минут он спускается на первый этаж к выходу, чтобы впустить Нортона в общагу, поскольку уверен, что этот полуфабрикат сейчас стоит у турникета и пытается убедить охранника, что он точно тут живет и выходил всего лишь на две минуты. Вместо этого он застает Нортона с охранником, и они дружелюбно беседуют, обсуждая, что зарплаты нынче совсем нищенские, экономика падает и вообще все это из-за французов.
Он тысячу раз себя проклинает за то, что забыл, что Нортон общается
со всеми.
***
— Ты серьёзно-
Наиб хлопнул себя по колену, сгибаясь пополам от смеха. Нортон, у которого от ужаса волосы на затылке встали дыбом, пялился на абсолютно такую же татуировку на своем плече — две проклятые «N» жирнючим шрифтом, чтоб точно было заметно.
— Да блять, я просто через рукав снял пленку и не стал смотреть, — объяснил он на повышенных тонах. — Откуда я знал, что там
это!
Наиб еще пару раз стукнул по основанию кровати. С края на пол сползла рубашка, плечо которой было испачкано в рыжих крапинках, а сам Нортон в одних штанах гневно мерил шагами комнату, поглядывая в ужасе на татуировку. Наибу от этого было дико смешно, потому что сам он уже прожил этот стресс за пару минут в душе.
— Меня отчислят, — сокрушался Нортон, ладонью зачесав челку назад. — Завтра. Нет, просто сразу.
— Да, — подливал масло в огонь Наиб. — И наконец-то буду жить один.
— «Наконец-то буду жить один», — передразнил Нортон. — Нет, ты будешь жить в той же подворотне, что и я, потому что нас обоих отчислят, и мы умрем.
— От чего?
— От СПИДа, блять. Чья это была идея? Почему две «N»? Типа север и…
— И что? Новую сторону света придумаешь? — прыснул Наиб.
— Ты выглядишь слишком спокойным для человека, у которого теперь со мной парная татуировка на всю жизнь.
— Татуировку можно свести или перебить, — зевнул он, другой рукой почесывая кота за ухом. Он реально оказался белым после помывки и сразу, как его накормили, лег спать у Наиба на кровати. — В крайнем случае сколупать.
— Сколупай себе верхний слой кожи, потом поговорим.
— О, да завали. Заживет как попало, расплывется, и будешь говорить, что это родимое пятно. Делов-то.
— Нихуя себе, родимое пятно в форме двух букв.
Наиб скучающе подцепил мобильник со стола и наконец его включил. Старенькая раскладушка запускалась только со второго раза, и то с трудом, но, когда она все-таки ожила, Наиб тут же, без секунды промедления получил звонок от Уильяма, будто он уже какое-то время названивал ему без остановки. Не успев сообразить, он чуть машинально не сбросил.
— Да?
— Вы где?
Наиб, понимая, что он ничего не понимает, поставил на громкую. Нортон остановил свое хождение по мукам и кинул на него вопросительный взгляд.
— В общаге. Где еще?
— В смысле в общаге? Мы вас ждем уже несколько часов, — Уильям убрал мобильник от уха и обратился к кому-то, кто стоял рядом: — Бро, подожди, положи ящик лучше куда-нибудь под переднее сидение. Да-да… отлично…
— Какой ящик? Кого ждете? Мы куда-то собирались? — Наиб, нахмурившись, почесал лоб и перевел взгляд на Нортона. Тот непонимающе пожал плечами.
— Ты серьезно? Ты же сам вчера предлагал.
— Если ты не понял, во мне градусов вчера было больше, чем в водке. Что я там кому предлагал.?
— А… ну капец. Извиняйте, мужики, мы тогда без вас поехали, и так вас ждем второй час. Рыба сама себя не поймает.
— Какая- стой, какая рыба в феврале? Ты трезвел вообще?
— Это образное выражение, — важно ответил Уильям. — Ладно, давай, потом увидимся. Нортону привет.
— И тебе привет, придурок, — фыркнул Нортон, когда звонок уже сбросили.
Наиб со сложным лицом постукивал ногтем по крышке мобильника.
— Знаешь, теперь уже становится неуютно, — сказал он после долгой паузы. — Что я еще кому предлагал?
— Ну, упаковка от презика должна была на что-то намекать, — хохотнул Нортон. Наиб только сильнее напрягся. — По крайней мере, ты им пользовался.
— Восторг, — пробурчал Наиб.
Нортон ласково потрепал кота по голове.
— Его, кстати, будут звать Труба.
— Не давай ему имя, — Наиб отложил мобильник, локтем толкнул Нортона, чтобы подвинулся, и растянулся на кровати, тяжело вздохнув. — И почему «Труба»?
— Потому что ржавый.
Использованный презерватив они нашли через пять минут во дворе общежития — они надули его водой и сбросили с верхнего этажа перед тем, как завалиться в комнату и лечь спать. Лопнувшая капитошка грустно валялась на каменной кладке, и никто не решался пойти ее убрать, надеясь, что она как-нибудь сама всосется в землю и разложится не как обычный силикон, через миллион лет, а минут за пять, пока никто не заметил. Хотя было уже два часа дня, и все, кто шел утром на пары, должны были оценить инсталляцию пьяному дебошу.
— Пойди убери. Он под нашим окном, все точно подумают на нас.
— Нет. Сам убери. Это явно была твоя идея.
— Я такую тупую херню предложить не мог.
— А кто предложил вчера пить на спор?
— Я не помню…
— И я…
Нортон тяжело вздохнул и сел рядом, чтобы тоже иметь возможность со сложным лицом чесать Трубу.
— Надо придумать, куда его деть, — резонно предложил Наиб.
— То есть мы его не оставим?
Он молча повернул голову, уставившись на Нортона с невысказанным «а ты сам как думаешь?». Нортон чуть-чуть стушевался.
— Ну я бы договорился…
— Ты однажды договоришься, — предупреждающе перебил его Наиб. — Себя-то прокормить не можем, еще кота.
— Я все равно хотел подработкой заняться, — продолжил Нортон, но уже без энтузиазма. Он быстро сдался, не став спорить, только очень грустно посмотрел на кота, свернувшегося клубком между ними. — Ладно, там вроде девчонки с моей группы хотели кота завести… могу им предложить.
— Отлично, — Наиб кивает, ободряюще хлопнув его по плечу. Нортон еще больше поник. — Если б мы не жили в общежитии, может, было бы уже другое дело. Если бы мы хотя бы снимали.
— А правда… — Нортон взял эту идею, подержал немного и решил подумать об этом чуть позже. Когда у них будет чуть больше денег, сил и свободного времени. Когда он найдёт подработку, научится не умирать от своей загруженности и убедит Наиба переехать с ним, вот тогда…
Почему-то ему даже в голову не пришло, что можно переехать и одному.
***
Следующий день наступил настолько резко, что они не успели к нему подготовиться. Наиб к вечеру спохватился и убежал на работу, Нортон до ночи доделывал долги, чтобы его пропуск ни на что не повлиял, и устраивал коту временное жилье, поэтому к учебе они являются оба невыспавшиеся и полуживые, будто зомби. Разошлись на входе, вяло друг другу кивнули и молча пожелали пережить этот день.
Наиб успел поспать на паре, но почему-то от этого ему стало только хуже. К вечеру у него разболелась голова, и лишь благодаря космической силе воли он добрался до дома, а не заночевал прямо в кабинете.
Выкурив по дороге практически половину новой пачки (и одновременно коря себя за лишние траты, потому что обычно пачку он растягивает на месяц), он вваливается в комнату и тут с диким раздражением осознает, что отдохнуть не получится. Кот, которого им пришлось оставить одного, потому что смотреть за ним некому, начисто проигнорировал импровизированный лоток, и теперь, чтобы весь этаж не провонял, ему придется мыть чертов пол.
Только спустя двадцать минут возни с тряпкой и бутылкой уксуса, с гудящей, как неисправное радио, головой, Наиб смог чем-то перекусить и наконец лечь в горизонтальное положение на кровати. Сил не было даже на то чтобы полноценно раздеться. Нортон еще не вернулся с тренировки и его ключи все еще были утеряны, так что ложиться спать было нельзя, но он так сильно устал. Если он прикроет глаза на пару часов, ничего не случится, верно?
И он моргнул. И, когда он снова открыл глаза, было уже девять вечера, в дверь долбился Нортон, а кот от страха забрался под его кровать и забился в угол. Наиб, которому поплохело уже от того, что он встал, побрел к двери открывать.
— Блять, сколько раз говорил не запираться, если у меня нет ключей, — Нортон прошел внутрь, грубо оттолкнув его плечом. Наибу этого хватило, чтобы тоже впасть в состояние дичайшего раздражения, а головная боль и усталость к этому добавляли. — Скажи, ты вообще наши договоренности уважаешь?
— В смысле?
— У нас буквально появился договор ради того, чтобы ты не пиздил мою еду, — начал Нортон, бросая сумку на свою постель и агрессивно стягивая куртку. — И сейчас я прихожу уставший с учебы, холодильник пустой, а ты сожрал единственное, что я купил
себе на перекус и попросил не трогать.
— То есть, когда ты приходишь голодный с учебы, это трагедия, а когда я, то мне надо рот закрыть и пойти что-то готовить, хотя я тоже устал?
— Я тебя единственный раз попросил что-то сделать, а тебе вообще похуй, думаем только о себе, да? Я вообще не устаю и не голодаю? — Нортон язвительно вскинул брови.
— Иди нахуй, — огрызнулся Наиб. — Когда ты будешь после учебы с работой приходить и еще что-то делать по бытовухе, а не только домашку дрочить, тогда поговорим. Ты коту жилье нашел?
— Ты так говоришь, будто я
вообще ничего не делаю. Нет, не нашел, — Нортон стянул мокрый от снега шарф, закинул его на подоконник. — Это не за один день делается, чтоб ты знал.
— Ну откуда же мне знать, это же ты у нас такой общительный и каждому можешь подлизать, чтоб договориться.
— Ты сейчас договоришься, — с угрожающей ноткой проговорил Нортон.
— Тогда хватит со мной разговаривать, — Наиб демонстративно сел на свою кровать, скрестив руки и спиной прильнув к стене.
— Единственная хорошая идея от тебя за сегодня, — Нортон так же демонстративно надел наушники и на полной громкости включил какой-то тяжеляк.
В тесном пространстве одной комнаты особо некуда было уйти, так что они просто избегали зрительного контакта, очень агрессивно и шумно бросали вещи и нарочно не обращали друг на друга внимания. Нортон снова сел за учебу и долгое время что-то агрессивно черкал в заметках. Наиб пытался обратно заснуть, но почему-то не получалось. Они снова разругались по абсолютно тупейшему поводу, буквально на ровном месте чуть не набили друг другу морды. Наиб не понимал, почему с Нортоном каждый раз так получается.
Кот вылез из-под кровати чуть позже, опасливо оглядываясь. Он явно не понимал, что произошло, поэтому какое-то время просто растерянно ходил по комнате и лениво гонял туда-сюда клубок носков. Наиб следил за ним одним глазом, чтобы ничего не повторилось, потому что мыть пол второй раз он не будет. Труба сначала полежал вместе с ним на кровати, мурлыча под боком, потом полез по штанине Нортона и забрался к нему на колени, и так несколько раз с интервалом в несколько минут, будто не мог определиться.
Так прошел почти час. Нортон закончил, свалил все, что написал, в сумку и сел к себе, спуская наушники на шею. Наиб не сразу заметил, что тот как-то долго смотрит в одну точку и молчит. Уже даже подумал, что тот заснул сидя, но нет.
Наиб медленно поднялся, собрал волосы в хвост, чтобы в лицо не лезли. Молчание становилось неловким, потому что обоим явно было что сказать. Раздражение уже поутихло, оба жутко устали, кот впитал из комнаты всю злость. Они молча встретились взглядом.
— Мне стыдно, — первым начал Наиб.
— Мне тоже, — отозвался Нортон. Снова молчание. То ли из гордости, то ли из стыда никто не решался нормально продолжить. Наиб тяжело вздохнул, запустив пальцы в волосы возле виска.
— Я куплю тебе твой несчастный крендель, просто с учебы вообще убитый пришел… — виновато проговорил он. — Не то что готовить, до магазина было дойти тяжело. Съел, что под руку попалось.
— Да мне плевать на этот крендель несчастный, я просто из-за учебы на взводе, — устало потирая шею, объяснил Нортон. — Еще и коту дом искать, потому что одногруппницы отказались… еще и на тренировке по полной огреб…
Наиб никогда не признается, что почувствовал хоть сколько-нибудь облегчения от того, что они в очередной раз помирились. Обычно, даже из-за ерунды, Наиб ссорился с кем-то раз и навсегда. Эта вредная привычка просто разворачиваться и уходить, если ситуация становится неудобной. Он проебывался единожды, и с ним переставали общаться, или отдавали обратно в приют, или блокировали его номер — в общем, стараться что-то исправить смысла не было. Исход был один каждый раз. Только Нортон, сколько с ним ни ругайся, все не уходил.
— Ну и ладно, не они, так кто-то другой заберет. Я тоже на работе поспрашиваю… Сам сказал, не за один день делается.
— Ага, — Нортон тоже явно расслабился и перестал так напряженно сверлить его взглядом. — У меня еще пара вариантов есть, можем завтра сходить, если ты свободен.
— Заодно еды купим.
Котенок снова влез к Нортону и ткнулся ему в ладонь, а тот охотно его погладил. Потом зачем-то поднял его и повертел.
— А это вообще кто? Мальчик или девочка?
— Не знаю, посмотри.
— Яиц вроде нет.
— А у кота?
Нортон сорвался в смех, и Наиб тоже не удержался от смешков, укладываясь обратно на кровать. Ему было спокойно, и голова болела разве что немного.
— Блин, Труба, ты девочка, что ли…
— Мы не будем звать ее «Труба».
— Критикуешь — предлагай.
