По стопам Уинстона Черчилля

Вечер подходил к концу. На заднем дворе все еще приятно пахло костром и жаренным сыром. Майкрофт занял облюбованное кресло, отмечая удовлетворяющее чувство наполненности: как физической, так и эмоциональной. День, действительно, выдался неплохим, отмеченный приятным знакомством с Катариной и Томасом, и беседой, не вызывающей желания поскорее закончить общение любым подручным способом. Грег выглядел необычно, и оттого приковывал взгляд. Майкрофт, привыкший видеть его в костюме и пальто, никак не мог совместить его образ с летним: шортами и рубашкой поло, и каждый раз вздрагивал, когда тот попадал в пределы его обозрения после небольших перерывов. — Ты снова смотришь на меня, — заметил Грег. Майкрофт огляделся по сторонам: Катарина и Томас сидели на садовых качелях, занятые разговором за разделённой на двоих бутылкой вина, и им было совсем не до того, чем собирались заниматься они. — Не знал, что это преследуется законом, — невозмутимо ответил он, подбираясь и разглаживая успевшие образоваться за день складки на льняном жилете. — Не преследуется. Просто подумал, что такое ты пытаешься прочитать во мне, если при этом я был на виду у тебя весь день? Ты сам видел откуда у меня все эти невидимые крошки, — он указал на свое тело, и Майкрофт не стал разубеждать его в том, что он проявлял исключительные манеры и ни разу не просыпал мимо стола. — Или то, почему я в тапках. Ничего, что требует загадки. — Отбрось все, что не имеет смысла… — И то, что останется, и есть истина, — закончил Грег за него, — я помню. Как-то Шерлок повторил это раз двадцать на дню. Как не запомнить. Не знал, что он перенял это у тебя. — Или я у него, — предложил другую идею Майкрофт. — Или так. В любом случае, я предпочитаю гораздо более лёгкий метод. Я могу напрямую спросить у тебя. Почему ты меня так внимательно разглядываешь? — Тебе неприятно? — он понадеялся, что вопрос отвлечёт Грега, хотя и до того, как озвучил его вслух, успел оценить вероятность этого события, как минимальную. — Только если тебе хотелось, чтобы мне стало неприятно, — Грег отошел от мангала и, прихватив по пути бутылочку пива, опустился на лавочку спиной к столу. — Я не против, чтобы ты смотрел, — он пожал плечами, прежде чем пригубить у горлышка. Майкрофт не нашёл в себе смелости комментировать его внешний вид и собственное отношение к нему, памятуя неловкость утреннего разговора в машине. — Мне понравился сегодняшний день, — вместо неуместного признания сказал он. — Спасибо, что позвал. — Я рад, что ты все-таки согласился. Мне показалось, что такое место тебе бы подошло. И они вместе обвели взглядом вид на речку. То, что по началу всколыхнуло в нем печаль воспоминаний о Масгрейв-холл, вызывало теперь совсем другие ассоциации. Он вспомнил пылкую, но освежающую речь Катарины о том, насколько было важным организовывать помощь женщинам в науке, и о том, чего она добилась ведением странички в твиттере. Или то, как Томас, принимаясь за еду, первым делом убеждался, что тарелка его жены была так же заполнена — мелочь, на которую, наверное, никто и не обратил, кроме Майкрофта, чье сердце заполнилось пылающим теплом и разъедающим изнутри «я тоже так хочу». Вишенкой на торте стал Грег, переворачивающий стейки на гриле и утирающий со лба пот тыльной стороной ладони, держащей бутылку пива. Они так и не сплавились по реке, хотя лодка, широкая, деревянная, покачивающаяся ждала их, привязанная к самодельному пирса. Майкрофт понял, что ему совершенно не хотелось покидать это место. — Я думаю, что ты прав, — согласился он легко. — Почему ты не так часто сюда приезжаешь? — Сложно объяснить. Мне нравится дома, но здесь же еще и ощущение… — он призадумался, прежде чем ответить. — Ты же видел город. Да, здесь тоже есть возможность работать в полиции, и, наверное, здесь я был бы даже более востребован, чем в Лондоне. Может, моя жизнь была бы менее стрессовой. Но… Я лет с двенадцати знал, что уеду. Мне не нравилось, как здесь было тесно. Ничто нельзя было скрыть, и, если вдруг я испытывал симпатию к какой-то девушке, об этом сразу же становилось известным всем вокруг, и я быстро понял, что мне небезопасно оставаться. Это сейчас она, — Грег указал бутылкой в сторону качелей, на которых все еще плавно покачивались его родители, — такая активная, про-феминистка и защитница меньшинств. Если бы ты мне в мои двенадцать так сказал, я бы тебе ни за что не поверил. Я был уверен, что разобью ей сердце, если расскажу о себе. В принципе, так и было… — он погрузился в воспоминания, и Майкрофт ощутил его переживания, как свои собственные. В конце концов, ситуация была знакома и ему. — Я слышал про Лондон, что там легче быть собой. Поэтому, конечно, я туда хотел. — А сейчас думаешь о том, чтобы остаться? — А сейчас… — Грег фыркнул, — сейчас я знаю, что не место определяет то, как ты себя чувствуешь. Это всегда люди, которыми ты себя окружаешь. Майкрофт понял, что ему нечем возразить. Ему не с чем было сравнивать, потому что за его немалую жизнь ему так и не выпала возможность быть окружённым людьми, которые бы хотели с ним разделить быт. Поэтому места всегда были первостепенными, как то единственное, на что он мог повлиять. Впрочем, никакая коллекционная мозаика не могла заполнить ощущение пустоты, порой возникающее по вечерам и забивающее мысли на долгие часы. Внезапно Грег коснулся его запястья. Майкрофт тут же вынырнул из секундного забвения, хотя сам не заметил, как провалился в него, и жестом показал, что с ним все было в порядке. — Хочешь еще вина? — предложил Грег, и это вызвало улыбку. — А ты хочешь меня совсем споить? — Да, — тот не стал скрывать, но по его тону легко угадывалась шутка, — а затем выведать все государственные секреты. — Если бы мне кто-то доверял государственные секреты, они бы для начала убедились, что я могу держать язык за зубами и под действием алкоголя, — резонно подметил Майкрофт, в который раз отмечая, насколько глубоко его репутация, целиком созданная одним Шерлоком, проникла в Скотленд-Ярд. — Как ты тогда расслабляешься? «Я не расслаблюсь», — захотелось ему тут же ответить, но поскольку это звучало жалко, он лишь перевёл взгляд на реку, отражающую нежный персиковый закат. Он много и часто работал, бегал по утрам (но только так, чтобы его не видели) и по вечерам прогуливался с Грегом вдоль Темзы, разговаривая о всяком. Свободное время он проводил дома, либо за едой, либо за просмотром любимого кино, либо в кровати, потерявшись в беспокойном сне. — Мне нравится рисование, — вспомнил он свои нелепые попытки перенести на холст собственный дом. — Не знал, что ты рисуешь, — Грег удивился вполне естественно, но несильно. — Почти забросил в последнее время, если честно. Последний раз рисовал… — Майкрофт прикинул в голове, — прошлым летом. — Я все же добавлю тебе немного вина, Майкрофт, — он взял пустой бокал из его рук и наполнил солнечной Сангрией. — Смотри, я тоже не знаток того, как правильно расслабляться, но мне кажется, отдых явно по тебе плачет. Майкрофт принял бокал из его рук и они чокнулись: бутылкой и бокалом. — Как ты расслабляешься? — Хожу в паб… Болею за Ливерпуль… — Грег пожал плечами и сморщил нос, — звучит так, будто я только и делаю, что пью. Это не так. — Тебе не надо оправдываться, Грег. В любом случае, ты бы вряд ли смог скрыть свой алкоголизм от меня. В ответ тот хохотнул. Майкрофт тоже улыбнулся ему. — Почему-то с тобой гораздо приятнее, чем с Шерлоком, знаешь? Ты никогда мне не рассказывал о том, какой я неудачник, хотя я представляю, что ты видишь намного больше, чем он. — Грег посмотрел на него так внимательно, будто и сам обладал способностью видеть насквозь. — Не думал, что найду приятной способность другого человека читать мои мысли, но с тобой это даже расслабляет. Как будто ты уже знаешь обо мне все, и при этом продолжаешь со мной общение, а значит, не осуждаешь и заинтересован. Майкрофт покрутил вино в бокале, раздумывая над словами Грега. В последнее время в его голове стоял шум, неприятный и отвлекающий, через который ему совершенно не хотелось пробираться. — Я не все о тебе знаю. — Наконец, сказал он. — Дедукция это не суперспособность и не мутация. — Ага, то есть ты смотрел этот фильм! — Грег расплылся в улыбке, и Майкрофт посмотрел на него так, будто тот лично оскорбил его. — Грег, я тебя умоляю. — Он попытался передать выражением лица все, что думал по этому поводу. — Какие-то вещи очевидны любому, кто присмотрится внимательнее, вроде кошачьей шерсти на штанах твоих родителей, — ему даже польстило удивление Грега, — что-то можно понять из контекста, несмотря на то, что это не было произнесено вслух. Остальное является лишь догадками. — Твои догадки часто оказываются правильными, — продолжал настаивать Грег. — Пальцем в небо, — Майкрофт пренебрежительно махнул рукой и отпил из бокала. Он, несомненно считал свой мозг наивысшей ценностью, что он обладал, хотя ему было непривычно разговаривать о собственных умственных способностях в контексте, когда ему не приходилось доказывать уровень эрудиции. — Понятно, — Грег кивнул, — все самолюбие в семье Холмс досталось Шерлоку. — Дело не в самолюбии, — он воспротивился скорее по инерции или из желания защитить младшего брата, но с губ срывалось то, что срывалось, — Шерлок всегда был более склонен к контакту с другими людьми. — А тебя это никогда не интересовало? Вопрос Грега больно кольнул в груди настолько знакомым ощущением, что Майкрофт почти его и не заметил, привычно заглушив мысли, вызывающие дискомфорт. Как же легко было ответить: «Никогда». Как же легко было соврать! Вот только ему все казалось, что Грег тоже видел его насквозь, и говорить неправду не было никакого смысла. Майкрофт мог быть в тысячу раз наблюдательнее, но Грег обладал неплохой интуицией и проницательностью, когда дело касалось разговоров, что нередко доказывал в допросных комнатах Скотленд-Ярда. — Интересовало, — признался Майкрофт, — но мне не настолько везло с… друзьями, как брату, — он нахмурился. Произносить подобное вслух было не только больно, но и унизительно, как будто признавать, что он мог быть неидеальным в чем-то. Майкрофт с успехом проходил любые интеллектуальные тесты, находил решения сложнейшим экономическим и мировым конфликтам, и при этом лажал в простейшей вещи, базовой и определяющей для каждого человека: социализации. В таком случае он больше походил на вычислительную машину. — У тебя не было друзей? Он специально не стал поднимать на Грега взгляд, чтобы не видеть сожаления на его мягком лице. — У меня была одна подруга. Она разбилась на машине почти двадцать лет назад. Майкрофт чувствовал любопытство Грега, как если бы оно было его собственным, но испытал благодарность к тому, что тот не стал спрашивать подробности, а вместо этого уточнил: — Ты когда-нибудь был женат? Вопрос заставил Майкрофта совершенно некультурно фыркнуть в бокал. — Боже упаси! — он на секунду представил ужас своей свадьбы, где ему бы пришлось краснеть за поведение своей семьи, извиняться перед каждым гостем, кого бы оскорбил Шерлок, и еще… И еще… Он не был готов выслушивать десятичасовую речь матери о том, насколько он плохо обращался со своими женой или мужем. — Прошу прощения, — тут же извинился Грег, — я надеюсь, я не оскорбил тебя своим предположением. — Да как тут можно оскорбить? — Майкрофт почувствовал, что был обязан пояснить, — Я серьезно отношусь к браку. Просто в какой-то момент понял, что это не для меня. Как если бы… Знаешь, что некоторым спортсменам суждено стать Олимпийскими чемпионами, а кому-то нет. Кто-то становится Нобелевским лауреатом, а кто-то продолжает быть рядовым ученым. В отношениях так же. Кто-то рождён для брака, а кто-то нет. Я из тех, кто «нет». Грег внимательно смотрел на него, и Майкрофт ощутил не самое приятное, но интригующее чувство внутри. — Это… — начал он, — самая большая чушь, которую я когда-либо слышал в своей жизни! Какое-то время они молча пилили друг друга взглядами. Майкрофту искренне хотелось, чтобы Грег нашёл слова, чтобы переубедить его. Чтобы он хотел его переубедить не из банальной вежливости и нормы приличия приободрять в ответ на самоуничижение. — Почему же? — Во-первых, брак это не какое-то достижение, которого достойны только лучшие из лучших. Его нельзя заработать, потому что это не награда… — он на секунду прервался, прикинул в голове и добавил, — не в нашей культуре. Во-вторых, мы же в Англии двадцать первого века. И ты не являешься частью семьи, которая рожает своих детей для браков, не так ли? — Технически… — попытался Майкрофт, но был остановлен. — Нет. В такой бред поверил бы Джон, но я тебя знаю, — и это оборвало любые аргументы, которые приходили на ум. Майкрофт снова направил свой взгляд на реку в попытке отключиться от разговора. Грег, действительно, его знал. Да, их прогулки начались по просьбе Шерлока. Да, они молчали чаще, чем разговаривали, и в основном обменивались мнением о футболе, местных выставках и архитектуре, но в их разговорах проскальзывали темы детства, отрочества, взросления и повседневной жизни. Майкрофт не колыхал свои воспоминания вот уже двадцать лет. Шерлок все знал и так, а другие больше интересовались мировым финансовым кризисом и его мнением на этот счет, нежели тем, как он предпочитал расслабляться. — Нет, я не был женат, Грег, — в итоге просто сказал он. — Замужем я тоже не был. Ты мог заметить, что отношения с людьми у меня, в принципе, не складываются. Грег пожал плечами и еще отпил пива. — Им же хуже. Майкрофт повернулся, чтобы посмотреть на него, но тот уже переместил свой фокус внимания на родителей. Катарина и Томас поднялись с качелей и слегка отяжелевшей под вечер походкой направились к крыльцу. — Ну что, насиделись? — улыбнулся Грег, маскируя собственное беспокойство шуткой. Томас все еще хорохорился, но Катарина не стала скрывать слабости коленей. — Да, что-то ноги затекли и знобит уже, — поделилась она. — И время. Спать пора. Вы тоже долго не засиживайтесь, мальчики. Второй раз за вечер Майкрофту грозило поперхнуться вином. — Сейчас, угли дотлеют и пойдём, — Грег засиял от произнесённых слов. Катарина потянулась к посуде, которую они оставили за столом, но он не дал ей даже прикоснуться к тарелкам. — Иди уже, мы все приберём. — Да их всего-то в посудомойку сложить. — Кэтти, идём, они сами со всем разберутся, — позвал Томас, ожидая жену у двери. Майкрофт опустил взгляд на собственные коленки. Часто ему было тяжело смотреть на Лестрейдов: он испытывал оглушающую боль от зависти, которую испытывал при виде совместно прожитых лет, читающихся в каждом их движении. Лет, которых у него не было, и которых ему уже не получить. — Иду-иду, — голос Катарины смягчился совсем незаметно. Грег проводил их взглядом, хотя Майкрофту было заметно, что он боролся между тем, чтобы вскочить и помочь справиться со ступеньками на входе, и тем, чтобы не задеть родителей предложением о помощи. — У тебя интересные родители, — поделился Майкрофт, когда Катарина и Томас уже скрылись внутри. Грег хмыкнул с таким уровнем фамильярности, который был доступен только людям, взаимно привыкшим друг к другу. — Спасибо, что познакомил меня с ними. — Ты им понравился вроде даже. Они не стали тебя доставать с расспросами, — сказал Грег, и от его слов стало очень-очень тепло внутри. — Когда я привёл Дженну знакомиться с ними, ей даже не давали вставить слово. Майкрофту было знакомо имя бывшей жены Грега, хотя он никогда прежде не слышал, чтобы он говорил про нее. — Видимо, меня спасло то, что я не являюсь твоей невестой, — подметил он, а в ответ удостоился игривого взгляда поверх пивной бутылки, и даже не стал надумывать, что тот мог означать. — Я периодически вспоминаю тот день. Моя мама невзлюбила Дженну сразу. Тогда я подумал, что это была материнская ревность, а сейчас… Понимали ли мои родители тогда, что наши отношения были обречены? — Грег прикончил свое пиво глубоким глотком и поставил бутылку обратно в сетку. — Они совсем не удивились, когда я как-то приехал к ним один. Хотя тогда слова «развод» даже не было в мыслях. — Мне раньше казалось, что любые отношения можно просчитать, но чем дольше я живу, тем больше понимаю, что в чувствах нет ничего рационального, и порой пары, которые никак не должны были быть вместе, оказываются самыми крепкими. А те, кто идеально подходил друг другу, зачастую даже не обращали друг на друга внимания. Вряд ли твои родители были способны заглянуть в будущее, но они явно обладают достаточным эмоциональным интеллектом, чтобы понять, когда ты счастлив. Грег смотрел на него с совершенно растерянным выражением лица. — Не пойму, ты сейчас сделал комплимент моим родителем, оскорбил мой неудачливый брак или похвалил себя за то, что делаешь меня счастливым? — Предоставлю тебе возможность решить самому, — не задумываясь ответил Майкрофт, и сам не уверенный в том, что ощущал. Чем больше сумерки поглощали крыльцо, тем больше соблазна было начать фантазировать о том, что их с Грегом разговор походил на флирт. Майкрофт часто ловился на подобный крючок, и, по законам рыбалки, был тем, кто страдал, бился о берег, пытаясь вырваться из цепких лап безответной любви, пока поток времени не уносил его дальше, скрывая раны за некрасивыми рубцами. Он снова покрутил бокал в руке и допил остатки. — В любом случае, я рад, что ты поехал со мной, — с очевидным теплом в голосе сказал Грег. Сумерки сгустились над рекой, превращая воду во что-то темное, будто без краев. Майкрофт ощутил ничем неоправданное беспокойство, пусть и разбавленное присутствием Грега рядом. — Спасибо, что позвал меня, — его тело вдруг задвигалось само собой, и он поднялся с кресла, слегка пошатнувшись от выпитого алкоголя. Грег засмеялся. — А по тебе и не скажешь, что мой план споить тебя почти удался, — отметил он. Майкрофт не стал с ним спорить и пытаться доказать свою трезвость. — Поможешь занести посуду домой? Я пока пошевелю угли. В четыре руки они быстро справились с тем, чтобы загрузить посудомоечную машину, и отправили оставшиеся стейки и картошку в холодильник. Майкрофт поборол желание съесть еще один кусочек мяса (даже несмотря на то, что он был полон под завязку), чем был чрезвычайно горд. А затем они с Грегом столкнулись в дверях, когда тот заносил бутыли с водой для мангала, а Майкрофт хотел предложить свою помощь в приборке крыльца. — Что-то еще?.. — он отступил немного назад, чтобы Грегу можно было пройти внутрь. — Сейчас… — тот опустил бутыли прямо у двери, не став прятать их на полках кухни, и… Майкрофту показалось, будто само время замедлилось. Он мог до мельчайших деталей рассмотреть следы золы на щеке Грега, пока тот двигался словно в замедленной съёмке. Что-то было в неряшливых движениях его рук: в том, как он сперва хлопнул ладони о шорты, а затем утер тыльной стороной кончик носа, что погрузило их в бесконечно мучительное, но от того не менее сладкое предвкушение. С лёгким удивлением Майкрофт смотрел ему в глаза, и ему едва ли не впервые было настолько приятно проживать и смаковать каждую секундочку, растянутую на вечность. Он боролся с нестерпимым желанием сказать что-то, испортить тягучее напряжение нелепой фразой вроде рассуждений про эргодическую гипотезу… Но слова не шли на язык. Его тело будто не принадлежало ему, и вскоре Майкрофт осознал, что из всего разнообразия реакций, которые способен выдавать человек, оказавшись в личном пространстве другого, он был готов осуществить лишь одну. Пусть ему определенно не хватало на нее смелости. Грег красиво усмехнулся уголком, как будто обладал способностью читать его мысли, его тёплый взгляд опустился, и на таком расстоянии было совершенно очевидно, что он смотрел на его губы. Он нисколько не сомневался в своих движениях, когда поднял ладонь, чтобы погладить Майкрофта по щеке тыльной стороной — жест, пригвоздивший намертво к полу — и так же решительно обнял за шею, ласково и лениво поглаживая у линии роста волос. Грег совсем не волновался. Может, дело было в выпитом алкоголе, или в его природной уверенности в себе, но это помогало успокоиться и не позволять панике взять контроль над телом. — Дай-ка я… — шепнул он тихо, и эти слова Майкрофт почувствовал на своей коже жарким дыханием. Его глаза закрылись автоматически, и в следующую секунду они с Грегом уже целовались. Поцелуй был совершенно не похож на то, что он себе представлял. Майкрофт хотел хоть разок испытать, каково это: чувствовать чужие губы на своих. Довольно часто ему казалось, что не было на свете вещи приятнее, чем целовать другого человека, делить одно дыхание на двоих. Он был уверен в том, что поцелуй был чем-то невероятным, необъяснимым, чем-то, что он не мог вообразить… Но на деле все оказалось настолько просто, что он почувствовал себя на секунду обманутым. Конечно, он отзывался на прикосновения губ, преодолевая страх показаться совершенным идиотом и неучем, и довольно скоро понял, что ему совсем не нравились глубокие влажные поцелуи, напоминавшие попытки испить друг друга до дна, и что он больше предпочитал чувственные касания, даже несмотря на то, что Грегу, очевидно, нравилось совсем по-другому. Майкрофт чувствовал себя нелепо, ощущая его язык своим. Ему казалось, что что-то с ним было не в порядке, раз он не получал ожидаемого наслаждения от поцелуев, но, когда Грег перестал его целовать и просто прижался лбом ко лбу, он вдруг ощутил незнакомое прежде желание продолжать. В полусумрачном коридоре кухни Майкрофт мог позволить себе поцеловать Грега еще раз. И тогда он почувствовал под своими губами его улыбку. И тогда от их поцелуя стало еще приятнее. — Осталось накрыть качели от росы, и сложить пледы, — сказал Грег и отстранился. Напряжение в воздухе пропало так, как будто его и не было совсем, но Майкрофт не ощущал, что все стало ровно таким, каким было всего несколько минут назад. — Я сложу пледы, — предложил он, и его голос зазвучал будто со стороны. Все было в порядке. Они были в порядке. Он был в порядке. — Хорошо. Они оба вышли обратно в сумрак сгущающейся ночи. Тишина Сомерсетшира добродушно приняла их на заднем дворе. Майкрофт все разглаживал складки на пледе, ощущая невероятный внутренний подъем и вместе с тем отмечая абсолютную пустоту в голове: у него не было шаблона реакции на то, как вести себя после первого поцелуя. Ему лишь предстояло его изобрести. Молчание, повисшее между ними, было одновременно и неизвестным, и тёплым, будто теперь их объединяло что-то новое, что-то, что знали только они вдвоём, и это было приятно. В их движениях не было неловкости, наоборот, тихая синхронность знакомства и осознания присутствия друг друга в личном пространстве. Позже, когда наружные двери были проверены и заперты на ночь, они стояли у дверей своих комнат, расположенных друг напротив друга. Грег мягко улыбался, и Майкрофт позволил все же мыслям о его красоте расцвести в полную силу. — Что ж… — протянул он, опуская руку на дверную ручку. — Спокойной ночи? — Спокойной ночи, — Грег кивнул и толкнул дверь своей комнаты. — Грег, подожди. Тот даже не успел обрести равновесие, развернувшись, когда Майкрофт шагнул к нему и заключил в объятия. Оттого еще приятнее было то, насколько бережно и желанно он реагировал в ответ. На таком расстоянии у Грега не было ни единой возможности соврать — ни когда Майкрофт мог ощутить малейшее его движение. Он не так часто обнимался за свою жизнь, но этого было достаточно, чтобы распознать, когда его желали касаться, а когда проявляли будничную вежливость. Грег приветствовал его объятие, и гладил его по плечам и спине в ответ, а он таял в его руках, наслаждаясь незнакомыми, но желанными прикосновениями. Майкрофт поцеловал его, не сомневаясь в ответе, и это тоже было неизвестным прежде ощущением, но он ни на секунду не терялся, доверяя ему. — Вот, — сказал он, отстраняясь, — теперь иди. — Не знаю, получится ли уснуть после такого, — Грег светился счастьем, и Майкрофт смутился от осознания того, что послужил тому причиной. Ему даже не нужен был дедуктивный талант, чтобы понимать это. — Спокойной ночи, Грег, — пожелал он. — Спокойной ночи, Майкрофт. Они разошлись по разным комнатам, оставляя коридор пустым. Уже оказавшись под одеялом, Майкрофт долго ворочался, силясь уснуть, но в голову то и дело лезли совершенно различные мысли, начиная от того, что же все-таки считали ребята из клининговой службы, когда прибирались у него дома, заканчивая собственным удивлением от того, что в копилку его личных воспоминаний совершенно неожиданно добавились воспоминания о поцелуе. Ему не верилось, что теперь у него в сознании оказалась такая ценность. Он смаковал ее, как коллекционер, охотившийся за Кохинуром, но нашедший Куллинан, пока сон все же не накрыл его, усталого, но очевидно вдохновлённого прошедшим днем.