По стопам Уинстона Черчилля

Они завтракали вчетвером. Майкрофт предложил свою помощь в готовке, но его быстро осадили, и он ощутил себя на мгновение отчитанным школьником, и, какая бы эмоция не отразилась на лице, это знатно веселило Грега. Тот и в целом выглядел выспавшимся, отдохнувшим: выходные в родном краю явно шли ему на пользу. Водя вилкой по тарелке, Майкрофт думал, каково бы было иметь возможность возвращаться в дом своего детства на такой регулярной основе? Он удивился собственной фантазии, поскольку навещал родителей довольно часто, и каждый раз посещение заканчивалось не лучшим образом. Могло ли что-то измениться, живи родители в Масгрейв-холле? Или дело действительно было в том, кем Майкрофт окружал себя, находясь в гостях? За завтраком, как и предыдущим днем, разговаривали в основном Грег и Катарина, а Майкрофт и Томас в основном слушали и кивали, немногословные, но явно наслаждающиеся компанией. Утреннее солнце еще не палило в полную силу, но намекало на то, какой день ожидал впереди. Деревенский воздух был удивительно свеж и скрипуч, как будто природе добавили резкости, и Майкрофт периодически падал в собственные мысли, позволяя взгляду уплывать по реке к холмам, расслабленный и ощущающий свободу быть принятым таким, каким он был. — Ты опять витаешь в облаках, солнышко. Из-за фамильярного обращения, Майкрофт не сразу понял, что Катарина обращалась к нему. Он молчаливо позволил ей. — Мои извинения, — он откашлялся и заметил, что тарелки других были почти пустыми, тогда как на его собственной только желток растёкся. — Ма, — высказал Грег недовольство. — Не приставай к человеку. — Все в порядке, Грег, — заверил Майкрофт с мягкой улыбкой. — Мне, и правда, не стоило проявлять неуважение… — Ты можешь делать что хочешь и когда хочешь. Не слушай их. Катарина цокнула языком неодобрительно, и мимика Грега очень красноречиво передала немой вопрос: «И что ты хочешь этим выразить?». Майкрофт увидел между ними пылающие искорки старого костра, все еще тлевшего на угольках, и решил не вмешиваться. Когда с завтраком было покончено, Катарина и Томас остались в саду, подвязывать кусты, а Грег, сдержав обещание, взял Майкрофта на прогулку по реке на лодке. Течение было совсем слабым, позволявшим свободно застыть и не грести постоянно. То, что поначалу казалось едва ли не ручейком, вдали от берега оказалось широкой рекой, и Майкрофт пожалел, что не додумался попросить спасательный жилет. Впрочем, едва ли ему угрожала опасность — разве что быть промокшим до ниточки в своем летнем льняном костюме. — Ты когда-нибудь оставался только в рубашке? — спросил Грег, и Майкрофт вздрогнул от того, насколько его вопрос подходил его внутреннему монологу. Он не мог игнорировать собственное внутреннее беспокойство из-за беспомощности перед заданным вопросом. — Мне нравятся жилеты, — ответил он нейтрально. — И тебе они очень идут, — согласился Грег. Он выглядел чрезвычайно довольным обстановкой, самим собой, а еще в его взгляде ясно читалось то, что он находил Майкрофта привлекательным. Тот не хотел портить его представление о себе своими словами. — Спасибо. — А снять, кто ты без них? Было бы честно ответить: «Человек, который хочет скрыть свое тело от взглядов других и самого себя», но Майкрофту необходимо было знать. — Почему ты спрашиваешь? — он склонил голову на бок, с интересом разглядывая Грега. — Проверяю свои шансы увидеть тебя без одежды. Майкрофт опустил взгляд на собственные руки. Те не тряслись от волнения и не были потными, но он все равно не мог объяснить, что творилось у него на душе. По большей части ему было страшно и неловко, но он не понимал, с чего вдруг начал испытывать именно это. Он представил, как снимает с себя жилет, как Грег видит его таким, каким он был. Как бы Майкрофт справился с тем, что над ним бы посмеялись? Или посмотрели с отвращением? Еще страшнее: если бы Грег испытал желание касаться его, трогать его? Но жилет был просто жилетом, не так ли? Майкрофт стиснул губы в тонкую полосочку и затеребил нижнюю пуговицу. В самом деле, он был взрослым мужчиной, который боялся — и чего? — оказаться лишь в одной рубашке. Ему вдруг стало настолько стыдно за то, что он собрался делать… Майкрофт никогда на своей памяти не ощущал себя настолько отвратительным. — Подожди, — Грег резко сел прямо, и лодка покачнулась. — У тебя такое лицо, как будто я тебе нож к горлу приставил. Ему захотелось настоять на своем, доказать, что с ним все хорошо, что он правильный, адекватный и что для него, как для нормального мужчины, не было проблем с тем, чтобы снять жилет. Но ладони он все же убрал. Нижняя пуговица осталась расстёгнутой, и ему не хотелось нырять обратно в то ощущение, которое заставило его сделать это. Долгое время они сидели в тишине, слушая, как журчит вода и разглядывая ивы, касающиеся воды длинными ветвями. Несмотря на то, что рядом с Грегом Майкрофт чувствовал себя, по большей части, беспокойно, ему все же нравилась его компания, и он бы расстроился, узнав, что своим поведением испортил начавшееся проклёвываться ощущение взаимопонимания. В какой-то момент он настолько погрузился в мысли, что додумался до того, что вестись на обаяние Грега и приезжать в Соммерсетшир и вовсе не стоило, ведь тогда ему хотя бы были гарантированы прогулки вдоль Темзы… — Знаешь, — Грег заговорил первым, прерывая спираль бесполезных мыслей. К удивлению, понимающая улыбка все еще украшала его лицо, — на работе иногда бывает, что свидетелям тяжело рассказывать об увиденном именно мне, и я настолько привык в такие моменты спихивать всю работу на коллег-женщин, что как будто разучился, как правиль… Майкрофт замер, контролируя каждую клеточку своего тела, чтобы ни один мускул не дрогнул без его разрешения, так, словно слова Грега совсем не задевали его. Было больно. С этой частью Майкрофт был знаком, но предпочитал игнорировать то самое, что прямо из груди сверлом выворачивало его естество и желание существовать. Посмотрев на него, Грег замолчал. — Прости, — он извинился тут же, — я не хотел тебя задеть. — Ты не задел меня, — Майкрофт глубоко выдохнул. Он знал, что большинству людей такое было не под силу, но он обладал умом признанным эффективным в обработке и анализе человеческого поведения, схем взаимодействия популяций или формирования мнений, а следовательно мог просчитать, куда шел разговор, куда вела его реакция. Он практически увидел самого себя через неделю, одного, цедящего виски в бессмысленной попытке разглядеть что-то новое в окне большой столовой его пустого, но красивого дома, и услышал свое внутреннее сожаление и отрицание того, что общение с Грегом все-таки не сложилось по его вине. Своим молчанием Майкрофт требовал слишком многое от него, и был готов предложить слишком мало. — Что бы ты не придумал себе, со мной все в порядке. — Хорошо, — Грег согласился очень быстро. Конечно же, он ему не верил. Майкрофт пожалел, что они были на середине реки, и он не мог просто уйти от неудобного ему разговора. — Никто меня не насиловал, и у меня не было никаких нежеланных близостей. Ничего, что было бы связано с твоей работой и расследованиями. Грег неловко посмеялся и потрепал себя по затылку. — Говорю же: деформация. Везде вижу потерпевших. Они немного помолчали. Майкрофт не знал, что еще ему стоило сказать вслух просто потому что никогда не формировал собственные ощущения вербально даже для самого себя, полагаясь на внутреннюю интуицию и инстинктивное понимание общей картины. Глубокий анализ самовосприятия всегда приводил его в еще большее уныние, поэтому он старался избегать этого, хотя, возможно, навык выражения своих чувств помог бы ему прямо сейчас. — Значит, я тебе не нравлюсь все-таки? — Грег посмотрел на него исподлобья. От подобной прямолинейности Майкрофт поперхнулся воздухом. Он слегка растерялся, и Грег продолжил. — Все нормально. Только потому что ты мне нравишься, это не обязывает тебя к тому, чтобы отвечать взаимностью. Весло их лодки показалось вдруг чрезвычайно интересным. На поверку Майкрофт предложил своим мыслям сосредоточиться на чем-либо: да хоть на балансе сил привязанного весла — упражнение, которое прежде давалось ему за сотые доли секунд — но все попытки с треском проваливались о бившее набатом «ты мне нравишься, ты мне нравишься, ты мне нравишься». Только вчера Грег назвал его своим другом, и уже сегодня… Ему нельзя было молчать в ответ, но он не мог выдавить и слова. — Я тебе… — он откашлялся, прежде чем продолжить, — нравлюсь? Пришло время Грега удивляться. — С чего бы еще я тебя вчера целовал? — предложил он совершенно логичный довод. — Понятия не имею, — честно признался Майкрофт. Грег засмеялся. И, видел Бог, смех его был прекрасен. — Майкрофт Холмс, я начинаю сомневаться в том, что ты — гений. У Майкрофта было ровно такое же ощущение. Он даже не попытался сделать вид, что его задели слова Грега, признавая поражение. Улыбка чуть тронула его лицо. — Этого я допустить не могу, — его взгляд скользнул по телу Грега. Все было на нем. И то, как он брился левой рукой, и то, как была смята его футболка (опять летняя одежда!) в сумке, и то, каким был его сон прошлой ночью… Но ничего, что доказывало бы, что его проявление симпатии было не ситуативным. Ему предстояло верить Грегу в серьёзности его намерений; в том, что, когда время изменит его чувства, он не будет безжалостно разбивать его сердце, и без того вымученное годами одиночества. И, если и был человек на земле, которому Майкрофт был готов поверить на слово… — Твоя компания мне тоже исключительно приятна. Мир не рухнул после того, как он произнёс эти слова. Лишь Грег ярко улыбнулся, а потом между ними повисла уже не такая напрягающая тишина, пока Майкрофт не сказал то, что ему самому было противоестественно. Он не ожидал, что озвучит когда-либо это в присутствии другого живого существа, по-крайней мере, точно не Грега. Шерлок иногда старался развести его на откровенность: больше из желания поиздеваться, чем из-за реального беспокойства (бонусы способности все прочитать по внешнему виду собеседника). Да и Майкрофт был готов руку отдать на отсечение, лишь бы не секретничать с братом о личном… — Но мне не нравится, как я выгляжу, — признал он. — Мне некомфортно от мысли, что кто-то увидит мое тело. Грег не стал говорить: «Тебе же не пять лет, Майкрофт, в самом деле» или «Мне нравится твое тело», вместо этого он сказал: — Я понимаю, что ты чувствуешь. И, пусть это было не тем, что Майкрофт ожидал услышать, но сказанное слова были необходимы ему, как воздух. — Ты не обязан оголяться в моем присутствии, знаешь? Или в чьём-либо еще, — сказал Грег спокойно, и его лицо не выдавало признаки лжи. — Чье-то желание не должно и не может определять твое. — Не знаю. Вернее, знаю, но я в это не верю, — возразил Майкрофт. Начав говорить, он почувствовал себя намного спокойнее. Ему было что сказать и было, о чем поспорить. — Некоторые паттерны поведения социально ожидаемы, как, допустим, поздороваться при первой за день встрече. — Ты имеешь в виду, что обнаженность — социально ожидаемый паттерн поведения в романтических отношениях? — «перевёл» Грег. Майкрофт кивнул, радуясь, что не ему пришлось произносить эти слова вслух. — Не могу сказать, что не согласен с тобой в этом утверждении. Как и не могу согласиться с тем, что социальное ожидание должно хоть как-то влиять на то, что происходит между двумя взрослыми людьми по взаимному согласию. Я не был согласен с этим в двенадцать лет, не соглашаюсь с этим сейчас, и не буду соглашаться, когда стану совсем дряхлым стариком. Майкрофт кивнул, показывая то, что понимает и принимает такую точку зрения. — Отбросим наружное социальное ожидание, и оставим внутреннее. Внутри романтических отношений у партнёров существует представление о том, как будет поступать его партнер. Я не поверю тебе, если ты скажешь, что не ожидаешь в отношениях хотя бы минимальной обнажённости. Вместо того, чтобы спорить, Грег вскинул брови с яркой улыбкой. — Майкрофт, ты предлагаешь мне романтические отношения? — Я… Я не… — он залепетал, пытаясь увидеть хоть какую-то логику в том, что спрашивал Грег. Возможно, ему — Майкрофту — и вовсе не стоило пытаться систематизировать их общение. Он поставил все на зеро и выдохнул побеждено, — Да. — Хорошо, — совершенно беззаботно согласился Грег. — Хорошо? — переспросил Майкрофт. — Да почему, собственно, нет? — Грег развел руками в стороны, — смотри, у меня даже появилось представление о том, как будет поступать мой партнер. — Ты смеёшься надо мной, — сузив глаза, догадался Майкрофт. Однако злости или уязвимости теперь внутри не было. Он и осознавал, и ощущал то, как Грег о нем заботился, даже в такой ситуации. — Может быть, — легко согласился он. — Зато так ты будешь знать, как поступаю я. Майкрофт закатил глаза. — Ты мне так этого не оставишь, я правильно понимаю, да? — Ты можешь меня поцеловать, и я обещаю подумать над этим. Их взгляды пересеклись, и Майкрофт позволил себе искреннюю улыбку. Он боялся сдвинуться на лодке, чтобы случайно не перевернуться, и Грег, по-видимому, тоже. Внутри зародилось ощущение, прежде незнакомое, но безошибочно определяемое после вчерашнего вечера: хотелось целоваться. Майкрофт теперь знал, что поцелуи не приносили сногсшибательного удовольствия. Не такого, как он успел вообразить себе за долгую жизнь. Более того, какие-то моменты вроде слюней его все еще больше отталкивали, чем привлекали, и даже несмотря на это, целоваться хотелось. Было что-то нерациональное, но такое манящее в том, чтобы прикоснуться к губам Грега своими. — Этот корабль пойдет ко дну, если мы сядем рядом, — выразил опасение Майкрофт, надеясь, что не заденет своим отказом. Грег не выглядел обиженным его реакцией, будто действительно не рассчитывал ни на что другое. — Ну, ладно. Пойдём, я тогда покажу тебе место, где растут кувшинки… — он подхватил вёсла, и его обнаженные руки напряглись, вызывая эстетическое удовлетворение видом, — не знаю, цветут они сейчас или нет, но мы там раньше рыбачили и… Потихоньку волнение и нервозность начали отпускать Майкрофта. Считая, что отношения не для него, он никогда не проговаривал для себя (ни в слух, ни под нос), что для него значило: быть рядом с другим человеком. Чего бы он хотел… Поэтому мысль о том, что он мог оказаться вовлечен во что-то романтическое с Грегом, казалась инородной. Все происходило совсем не так, как ему представлялось. Мир не изменился, окружающая природа не заиграла новыми красками, внутри было то же гнетущее тягостное ощущение, взращённое сквозь года… Но даже не смотря на то, что наличие романтических отношений не оказало никакого эффекта на его повседневную жизнь, Майкрофт чувствовал, что был готов бороться за них голыми руками с каждым, кто собирался косо посмотреть в их сторону. На секунду Майкрофт представил, что ему придется пережить реакцию Шерлока на изменения в его жизни, и это было хуже всего. Возможно, единственным выходом из сложившейся ситуации будет удовлетворить многолетний запрос младшего брата на то, чтобы не доставать его своим вечным присутствием рядом. Их общение с Грегом… Ни капли не изменилось. Они продолжали сплавляться по реке, смотрели на кувшинки, обсуждали какие-то истории из детства, прочитанные книги или шутили о премьер-министре. Иногда Майкрофт чувствовал себя, будто на иголках, но он всегда чувствовал себя на иголках, вне зависимости от того, был ли Грег рядом или нет. Внутреннее беспокойство опустилось до базового уровня, и он смог даже насладиться их небольшим путешествием.