Альбус почувствовал странное шевеление под одеялом и открыл глаза. В плечо ему размеренно сопел Скорпиус, совершенно нахально закинув на него руку и ногу. Щекотное шевеление в районе лодыжки не прекратилось, а это значило лишь одно…
— Ядвига! — раздражённо зашипел он.
Альбус приподнял голову, чтобы проследить, как бугорок под одеялом на мгновение замирает, после чего в панике бежит наутёк. Крыса выскочила из своего укрытия очень резво, но тут же врезалась носом в пятку Скорпиуса и застыла. Тот пнул её во сне и подтянул ногу повыше, задевая коленом пах Поттера.
Кровь вдруг подступила к лицу Альбуса, и он злобно посмотрел на серый комок шерсти в ногах. Ядвига выглядела дезориентированной после двух столкновений с конечностью своего любимого Малфоя, но, кажется, убегать передумала. Альбус же передумал оставлять крысу в живых.
«Прав был Майк, противный грызун нашёл свою стаю», — он повернул голову, чтобы посмотреть, не разбудил ли Скорпиуса своим копошением, и врезался носом в блондинистую макушку. Ха, чёрта с два! Скорпиуса не разбудила бы и Третья магическая в спальне. Тот поелозил коленом и будто бы ещё глубже провалился в сон.
Альбус готов был завыть авгуреем от неловкости ситуации.
Вчера Малфой вернулся с тренировки поздно вечером и бесцеремонно потребовал у него ответы по рунам, неся какую-то околесицу про тяжёлую участь спортсменов. Альбус в ответ на эту чушь закономерно послал его в задницу. То есть сначала в душ, а потом уже — в задницу. Малфой заканючил ещё назойливее, будто за все года их дружбы Поттер хоть раз купился на нытьё и действительно дал ему скатать руны. У лучшего охотника сборной не было и шанса, он покорно поплёлся в ванную. Однако спустя полчаса вернулся вдохновлённый и продолжил уговоры.
В конце концов Альбус психанул и согласился помочь. Но лишь
помочь, а не дать списать. Так Скорпиус и оказался в его кровати в компании свитков и учебников. Два часа «будущий профессор Поттер, что пойдёт по стопам папули» объяснял несчастному дружку отличия британских рун от восточных под тихое ворчание: «Я бы вообще на эти руны не ходил, Салазар свидетель! Ал, почему ты не мог выбрать уход за тварями?»
Альбус лишь злорадно кривился и вспоминал конец второго курса, когда Малфой прямо ему заявил, что плевать хотел на занятия и запишется туда же, куда и Поттер, чтобы спать и списывать.
Они едва не пропустили ужин, но всё-таки успели доделать домашнюю работу и перехватить пару булок со стола в Большом зале. По возвращении в спальню Скорпиус важно объявил, что он соскучился по первому курсу, когда они периодически засыпали в кровати Поттера, а руны напомнили ему о том времени, поэтому: «Двигайся, красавчик. Давай поболтаем».
Сидящий неподалеку Майк отпустил какую-то мерзкую шутку про двух Валентинов, и Альбус назло ему пододвинулся на левый край кровати, предоставляя место для Скорпиуса.
Так и прошёл остаток вечера. Они задёрнули полог и улеглись под одеяло, обсуждая то квиддич, то старшего Малфоя, то Розу, то ещё Мерлин весть что. Скорпиус пообещал самому себе завтра пригласить-таки Грейнджер-Уизли на свидание, на что Альбус лишь раздражённо цыкнул.
Они сами не поняли, как уснули.
«Действительно, прямо как на первом курсе, когда мы только познакомились и надышаться друг на друга не могли», — с кривой ухмылкой думал Альбус, стараясь игнорировать утреннее возбуждение и чужую коленку, находящуюся в опасной близости. Неловко. Хрен там, а не «давай поболтаем» в следующий раз, поклялся себе он. На первом-то курсе стояки не были элементами его ежедневной утренней рутины.
Тем не менее, нужно было вставать, будить Скорпиуса, ссориться с Брисом, который обязательно станет защищать крысу своего лучшего друга, мёрзнуть по пути в теплицы профессора Лонгботтома, позориться на практическом занятии отца и переживать чёртов день Святого Валентина. Ничего из этого не хотелось, но кого бы данный факт волновал.
— Эй. — Альбус аккуратно отстранился и потряс Скорпиуса за плечо. Тот смешно поморщился, да и только. — Малфой, вставай, уже утро. — Снова ноль реакции, разве что рука, перекинутая через его грудь, ближе прижала к себе. Только сейчас Альбус подумал о том, что не знает, сколько вообще времени. Может быть, он слишком рано будит своего прилипчивого друга.
«Темпус» показал половину девятого.
— Скорпиус! — уже не заботясь ни о чём, крикнул Альбус. — А ну вставай, зараза, мы опаздываем.
Скорпиус недовольно разлепил глаза, подобрал все свои конечности и повернулся к нему спиной.
— Ал, отвали, — не контролируя себя, пробурчал он.
— Чего?! Половина девятого, все уже из спален ушли на завтрак, а ну вставай!
— Чёрт с ним, с этим… — так же сонно начал он, а потом вдруг резко сел в кровати и повернулся. — Половина девятого?
— Ага, доброе утро, засранец, — Альбус пнул его под одеялом и удовлетворённо проследил, как от этого движения пострадала Ядвига, слетевшая с кровати.
— А Бабу Ягу-то за что? — всё ещё не проснувшись, почти на автомате, возмутился Скорпиус.
— За любовь к тебе!
Скорпиус хмыкнул и приготовился получить подзатыльник:
— Ревнивец. Розу ты тоже пинать будешь?
Подзатыльник был получен. Альбус скривился от упоминания нелюбимой кузины и резко сдёрнул с себя одеяло, поднимаясь на ноги.
— Розу я за шкирку таскать буду, если она прыгнет к тебе в кровать, как Ядвига.
— Как ми-и-ло, — насмешливо протянул Скорпиус и похлопал глазками. — Уже сочинил мне валентинку?
— Малфой! — кажется, по-настоящему разозлившись, воскликнул Альбус. — Я сочиню тебе эпитафию, если продолжишь!
— Всё-всё! — примирительно поднял он ладони вверх. — Прости меня, грешного.
— Мерлин тебя простит, идиот.
Скорпиус засмеялся и проследил, как друг раздвигает полог и уходит в ванную. Злой и раздражённый.
Ему нравилось выводить Альбуса из себя, учитывая, что сделать это было практически нереально. Поттер был куда большим слизеринцем, чем он сам: спокойный, вдумчивый, холодный. Иногда Скорпиус даже думал, что Шляпа отправила его в Слизерин лишь по старой доброй семейной традиции, в то время как его истинное место пустовало под красными знамёнами. Рядом с Розой Уизли-Грейнджер.
Скорпиус почитал за праздник каждый день, когда ему удавалось довести Альбуса до белого каления. Настоящие, яркие эмоции приводили его практически в экстаз. Это было тем, чего так сильно не хватало дома от тихой, всё понимающей матери и собранного, почти безэмоционального отца. Может быть, от бесконечной потребности в этом огне он начал играть в квиддич. Может быть, именно поэтому он влюбился в горячую, ядовитую Розу Уизли. Может быть, он был азартен настолько, что дружба с Альбусом привлекала его именно из-за этих маленьких глотков свежего воздуха, которых нужно было добиваться.
Потому что Поттер был куда большим слизеринцем, чем он сам: спокойный, вдумчивый, холодный. До тошноты вежливый и нудный с окружающими. Почти
скучный для всех, кто не был знаком с ним по-настоящему. То есть практически для всех.
Скорпиус знал, что Альбус никогда не злился на него, потому что сам имел похожий пунктик на эмоции.
Натерпевшись на первом курсе нездорового интереса к себе от малолетних фанаток отца, Альбус подсаживался как на наркотик на тех, кто был с ним честен и искренен. Кому был интересен не Альбус Поттер, сын великого Гарри Поттера, а просто Ал. Таких людей, к сожалению, было катастрофически мало, из-за чего робкий и неуверенный маленький мальчик превратился в закрытого и безразличного с виду юношу. Он сам для себя решил, что никому вокруг не интересен по-настоящему, поэтому даже не пытался показать себя с хорошей стороны.
В это время глупая толпа, которая в действительности была не злой, а всего лишь глупой, не поняла и отвергла его, заставляя захлёбываться в сравнениях со старшими Поттерами и чужих неоправданных ожиданиях.
Малфой, свой в доску парень, дружелюбный и улыбчивый со всеми вокруг, на этом фоне казался лучшим человеком на земле, когда стебал, злословил и выдавал свои тупые пошлые шуточки. Потому что в этом Малфой был искренним, потому что это то его состояние, которое скрывалось от посторонних глаз, но без страха раскрывалось перед Альбусом.
Они как-то разговаривали о своей дружбе. (Они вообще о многом разговаривали, потому что не существовало таких тем, которые могли бы устыдить их друг перед другом). Скорпиус тогда спросил, чем же он отличается от Майка Бриса, который точно так же шутит над Альбусом. Поттер совершенно спокойно пожал плечами и выдал как само собой разумеющееся:
— Ты принимаешь мой характер и смеёшься над моими поступками, а Брис лицемерно принимает мои поступки и смеётся над моим характером.
Вот и всё. В этом и заключается вся разница между друзьями и знакомыми. Друг способен критиковать и осуждать твои действия, но он не позволит себе критиковать и осуждать твою суть. Такая вот простая истина от Альбуса Северуса Поттера.
— Мерлин и Моргана, ты до сих пор сидишь в постели! — всплеснул руками вернувшийся Альбус.
— Я думал, — важно обьявил Скорпиус и всё-таки поднялся на ноги. Он взмахнул палочкой, придав волосам Альбуса чуть более пристойный вид. Тот в ответ лишь кивнул без каких-либо благодарностей: слишком естественный пустяк, чтобы обращать на него внимание.
— Подумай о времени, будь другом. До конца завтрака двадцать минут, а нам ещё в теплицы идти.
— Пчёлка нас любит, он не снимет баллы за опоздание.
Альбус фыркнул:
— Знал бы профессор, как ты его тут называешь, он бы не только баллы снял.
— Его так весь Хог называет, и я уверен, что он в курсе.
Альбус одевался под шум воды в ванной, периодически покрикивая на друга и слыша в ответ привычное малфоевское пренебрежение к любым временным рамкам.
В конце концов они выбрались из спальни и поспешили на завтрак. Оставалось совсем немного времени, поэтому булки пришлось дожёвывать по дороге в теплицы, запивая тыквенным соком из трансфигурированных в бутылки стаканов.
Поттер всю дорогу молчал, если не считать за слова шипящие проклятия для подлетающих валентинок.
«Как обычно много. Меньше, чем у отца или Джеймса, но все ещё много». Альбус сжигал их до того, как те успевали хотя бы раскрыться. Он был уверен, что в общей куче уничтожал ещё и добро Скорпиуса, но тот ничего ему не говорил, лишь посмеивался. Малфой знал, что валентинку от Розы он ни за что не получит, —
«Сейчас, по крайней мере!» — а другие отправители его ничуть не волновали.
Травология была сдвоенной с Хаффлпаффом. Как показала практика, не самая лучшая комбинация факультетов в расписании. Хуже были только совместные пары с Гриффиндором, как на ЗОТИ, например. Но в случае с ЗОТИ Альбус знал, что отец лично попросил Макгонагалл поставить Слизерин со львами. Чем он руководствовался, Альбус не имел ни малейшего представления, а спрашивать не пожелал: боялся не сдержать злость от перспективы вынужденного времяпрепровождения с «любимой» кузиной. Понять краснопузых, как выражался Брис, он отчаялся ещё на этапе детских скандалов с матерью. Куда уж там до содержимого мозгов его папули.
Относительно адекватным среди владельцев красных галстуков ему казался образ профессора Лонгботтома. Несмотря на то, что он был деканом Хаффлпаффа и замечательно справлялся с этой ролью, гриффиндорские черты характера часто брали верх. Альбус очень удивлялся рассказам отца о том, что раньше профессор был скромным рохлей, над которым подшучивал весь Хогвартс. «Скромный рохля» совершенно не хотел высовывать свой нос из личины сильного, уверенного и по-львиному спокойного профессора.
— О чём ты думаешь? — спросил Скорпиус, когда они уже подходили к теплицам.
— О факультетах, — просто ответил Альбус, зная, что его поймут правильно.
— О, я тоже сегодня утром думал об этом. Я бы хорошо смотрелся на Гриффиндоре, а?
— Ага, — мрачно согласился Альбус, — на пару с этим придурком, — он кивнул головой в сторону Бриса, который стоял у входа в теплицы на руках. На руках! Его рубашка задралась, оголяя бледный стройный живот. Девочки-хаффлпаффки, окружавшие этого павлина, едва ли не хороводы водили: так им нравилась эта картина. Придурок, мало того, что стоял, пытался ещё и ходить, попутно заигрывая с курицами вокруг.
— Ай да хорош! Мы так на квиддиче тренируемся, — зачем-то пояснил Скорпиус, — укрепляем мышцы спины.
— Февраль на дворе, а он свою мантию Кроули отдал. Точно придурок.
Скорпиус мягко засмеялся и схватил Поттера за руку, подтаскивая к эпицентру событий. Он стал громко здороваться со слизеринцами, которых, по понятным причинам, не встретил сегодня в гостиной и за завтраком. «Привет» получили даже некоторые из хаффлпаффцев. Альбус знал всех в лицо и многих — по именам, но не был лично знаком с теми, кого сейчас обжимал его друг. Сам он поздоровался за руку с парочкой одногруппников, пока Скорпиус расцеловывал щёки Мерлин знает какой по счету девочки.
— Мистер Брис, — из-за открытой двери теплицы прозвучал насмешливый голос профессора Лонгботтома, — я бы посоветовал поберечь силы для сегодняшнего занятия, они, уверяю, вам понадобятся.
Майк согнулся пополам и перенёс вес тела на нужные конечности.
— Профессор, — с широкой улыбкой заговорил он, отряхивая ладони, — моих сил хватит на весь Хогвартс разом.
Лонгботтом коротко хохотнул и открыл дверь пошире, намекая студентам занять свои места:
— Охотно верю, мистер Брис.
Альбус закатил глаза и первым вошёл в теплицу номер пять. Скорпиус вошёл следом и занял соседнее место второго ряда. Когда все были в сборе, профессор внимательно оглядел подростков и сложил руки на широкой груди.
— Итак, как вы помните, с января мы все вместе изучали таблицу сочетаемости Гампинта и на прошлом занятии закончили говорить о последнем элементе: Дракучей Иве. Таблица Гампинта — основа основ для гебрологов, зельеваров и колдозоологов. Если вы нашли своё призвание в какой-то из этих областей, то советую выучить главный труд Гампинта как собственное имя. Остальные — зубрите для экзаменов, тоже прекрасная мотивация. Я надеюсь, что небольшой эксперимент, который я собираюсь провести в течение месяца, поможет вам в этом непростом деле…
Скорпиус осторожно наклонился к Альбусу и прошептал:
— Как думаешь, кого Пчелка отправит на укрощение Дракучей Ивы?
— Я сомневаюсь, что эксперимент заключается в этом, — недовольно шикнул на него Поттер и постарался вернуть своё внимание профессору.
— А было бы забавно.
— Скорп, не мешай.
— Мне
уже скучно, — тихо заныл он в ухо, — ещё и ты нудишь.
Альбус упрёк проигнорировал. Ему как раз было совсем не скучно. Таблица сочетаемости волшебных растений Гампинта была изучена им вдоль и поперёк ещё в прошлом году, потому что — профессор был прав — она действительно часто использовалась в зельеварении. Замысел таблицы был прост: выращивать кучу растений разом и смотреть, где и с каким соседом саженец крепнет быстрее. Гампинт положил на это исследование всю свою жизнь, включив в него около двухсот видов.
Зельеваров она выручала, когда необходимо было подобрать сочетающиеся ингредиенты для зелья. На третьем курсе Альбус часто приходил в библиотеку, раскладывал перед собой эту и ещё несколько похожих таблиц из смежных дисциплин и пытался выдумать какой-нибудь собственный шедевр. Просто так, для развлечения. Парочка хороших идей у него тогда возникла, но советоваться с Оксборном он постеснялся: мало ли, каким дурачком окрестят. Ещё у него получилось скомбинировать некоторые куски из разных таблиц между собой, но, опять же, обсудить свои успехи было не с кем.
— …хочу создать пары из представителей разных факультетов. — Альбус расстроенно вздохнул, понимая, что всё-таки прослушал объяснение эксперимента. — Я подозреваю, что, работая с малознакомыми людьми, вы отнесётесь к этому проекту более ответственно.
Альбус снова вздохнул: Скорпиус был обделён ответственностью и интересом ко всем дисциплинам, где нужно работать головой, а не палочками, но за четыре года они научились подстраиваться друг под друга и выдавать хорошие результаты. Альбус руководил процессом, а Скорпиус выполнял физическую работу — сходить утром в теплицу и полить какое-нибудь растение, нарезать ингредиенты для зелья, расшифровать простейшие руны. Они привыкли к этому.
Теперь же один Мерлин ведает, кого ему поставят в пару и как с ним общаться.
«И что, Мордред дери, нужно делать?»
Меж тем профессор начал деление. Малфою почти сразу достался Том Пирс — умник из Хаффлпаффа. Альбус соревновался с ним в баллах на травологии последние два года, и тот был приятным соперником.
«Скорпу повезло с напарником».
— Мисс Нейт, перейдите за освободившееся место возле мистера Поттера. Вы будете работать с ним.
Альбус не знал девушку с таким именем, ему пришлось повертеть головой, прежде чем он заметил медленное копошение за последними рядами. Мисс Нейт оказалась маленькой и невзрачной. Она робко улыбнулась ему и встала рядом.
— Я Альбус, — вежливо обратился к ней Поттер.
— А я Кэйт, — она протянула ему ладонь и снова улыбнулась.
Альбус ответил на рукопожатие, не подозревая, что это едва ли не последняя адресованная ему улыбка в ближайшем будущем.
***
Травология прошла без эксцессов. По крайней мере, для Поттера. К безобразному скандалу, устроенному двумя хаффлпаффцами с последних рядов, он не имел абсолютно никакого отношения. Скандал был, очевидно, на любовной почве —
«На какой же ещё в такой-то день?», — Альбус потратил на его созерцание буквально минуту, в течение которой успел обозвать вопящих хаффлпаффцев кретинами и заречься никогда не позориться подобным образом.
«В крайнем случае — зачищать свидетелей», — пронеслось в его голове голосом хорошего мальчика Скорпиуса Малфоя.
Альбус считал, что конфликты с близкими людьми нужно решать спокойно, используя логику, эмпатию и бутылку хорошего вина. Он мог поклясться, что ни разу в жизни не слышал, чтобы родители кричали друг на друга. Тут можно, конечно, допустить, что такие конфликты происходили в его отсутствие. Особенно если учесть взрывной нрав матушки, которая не отличалась кротостью и терпением в воспитании детей. Однако Альбус был почему-то уверен, что это допущение неверно: отец-то истеричкой никогда не был…
Суть задания от профессора Лонгботтома он выяснил у Кэйт почти сразу же. В нём, в общем-то, не было ничего необычного, кроме смены напарника: необходимо вырастить дерево. Точнее сказать — растение. Это просто Альбусу и Кэйт из всей таблицы досталось именно дерево. Абиссинская смоковница.
Они составили план работы, поделили обязанности и приступили к первому этапу посадки. Мисс Нейт общалась посредством неуверенных улыбок и кивков невпопад. В какой-то момент Альбусу даже показалось, что она вообще не слушает его теоретические объяснения и держит зрительный контакт рыбьими глазёнками лишь из вежливости. Тогда он почти разозлился, но худо-бедно даваемые ответы на его односложные вопросы поумерили пыл.
В целом, всё было неплохо. Он занял свою привычную роль руководителя и обзавёлся исполнителем. Почти как со Скорпиусом, разве что скучно.
Сам Скорпиус, кстати, вполне ожидаемо нашёл общий язык с Пирсом и уже к середине занятия валял дурака, развлекая себя монологами нового напарника: тот, оказывается, был не только добродушным умником, но ещё и добродушным треплом.
— Знаешь, что мне Том рассказал? — насмешливо протянул Малфой ему на ухо после занятия.
— Нет, я же учился на паре, — фыркнул Альбус.
Они неторопливо шли по тропинке в замок, кутаясь в мантии и шарфы. Февральское солнце светить — светило, но совсем не грело, а колючий ветер так и норовил забраться в рукава и под воротник.
— Та девчонка, которая с тобой в паре, оказывается, со второго курса в тебя влюблена.
Альбус хмыкнул:
— Глупые сплетни.
— А вот и нет, мистер я-помру-нецелованным, — засмеялся Скорпиус. Поттер ткнул его локтем в живот для профилактики. — На Хаффе эта история навроде анекдота, они там едва ли не тотализатор устраивают: признается она тебе или нет.
— За эту пару не призналась, — недовольно буркнул Альбус. На самом деле ему было очень неловко.
— Какая жа-а-а-лость. — Скорпиус притворно надул губки и похлопал глазками, в которых плясали слишком очевидные смешинки. — Она тебе валентинку отправила.
— Да хватит! — вдруг взбесился Поттер. — Вот скажи, Скорп, какие идиоты так вообще делают? Как можно сочинять валентинки человеку, с которым ты ни разу в жизни не заговорил даже?
— Очень просто, мой толстокожий друг, — нравоучительным тоном заговорил Скорпиус. — Сочиняешь и молишь Основателей, чтобы у возлюбленного обнаружились мозги, и он сказал «Наконец-то!» вместо «Инсендио! Как же меня всё это задолбало».
«Толстокожий» одарил его скептичным взглядом и за долю секунды поборол желание придушить дружочка за издёвки. Считай, спас негодяю жизнь. Папа бы гордился.
— Хотя что я несу? В случае с тобой эти мольбы так же эффективны, как дрессировка акромантула. Бедняжке надо было втюриться в Джейми — он бы приласкал.
Альбус не смог удержаться от того, чтобы закатить глаза, но смолчал.
Счесть не перечесть набор непечатных выражений, которые он слышал в адрес своего брата. Там были и «суккуб потаскливый», и «главная блядь Хога», и просто «шлюха».
«Шлюхе», кстати, вся эта беллетристика была побоку: ходил-бродил по школе, улыбался, кадрил девчонок. Девчонки и сами были рады кадриться, только вот потом почему-то плакали в туалете на втором этаже и жаловались тамошнему привидению на то, какая же Джеймс Поттер сволочь.
Альбусу об этом сама Миртл рассказывала, когда он приходил в туалет в поисках личного пространства. Плевать, что туалет был женским, потому что в первую очередь туалет был почему-то заброшенным.
Он поначалу смущался такой славы своего брата, даже надумывал серьёзно поговорить с ним, но потом рукой махнул: исправить горбатого смогла бы только могила. Ну или встреча с таким же горбатым. А так как ни с тем, ни с другим Альбус помочь не мог, благоразумнее было не вмешиваться. Мерлин с ним, косые взгляды всё равно не исчезнут, какой бы его семья ни была.
— Вспомнишь лучик, вот и солнышко, — вдруг пропел Скорпиус и кивнул головой в сторону замка, к которому они почти подошли.
Джеймс стоял на крыльце и обнимал какую-то незнакомую Альбусу девушку за плечи. Рядом болтался его друг Персиваль Вуд и что-то им рассказывал, бурно жестикулируя и хохоча.
Они поравнялись, и Альбус вяло помахал рукой брату. Скорпиус за его плечом скорчил весёлую рожицу и показал Джеймсу язык. Красивая ревейнкловка — теперь он видел синюю эмблему на её мантии — окинула их внимательным, острым взглядом и отвернулась.
Всё как обычно: Альбус напряжён, Скорпиус-кривляка-Малфой делает всё, чтобы ни одно существо в жизнь не подумало о нём, как о серьёзном человеке, а дружки его брата смотрят недоверчиво и с пренебрежением на слизеринца Поттера.
— Ал, у тебя сегодня есть занятия с отцом? — крикнул Джеймс, когда Альбус уже почти прошёл мимо.
— Да, прямо сейчас.
— О, какая удача! Передай ему, что я до ужина заскочу поболтать, пусть не уходит никуда.
— Ладно.
Альбус толкнул на себя дверь и в проходе услышал за спиной «спасибо».
— Как думаешь, какой улов у него сегодня будет? Вряд ли эта рейвенкловка останется до вечера.
— Не знаю и знать не хочу, — он передёрнул плечами и, психуя, уничтожил две валентинки, летящие в их сторону.
— Кажется, — задумчиво произнес Скорпиус, — эти две были моими. Ал, что с тобой происходит?
Альбус посмотрел на него взглядом «Ты-кретин-реально-не-понимаешь?» и отвернулся, чтобы пробурчать куда-то в стену:
— Меня всё бесит.
— Ха, дружище, я уже это понял. Чем я могу помочь?
— Ничем. Мне не нужна помощь.
— Правда? — порция скептичности от Скорпиуса Малфоя — распишитесь, получите! — А вот мне кажется, что нужна. А ещё кажется, что идти с таким настроем на практику к твоему отцу — отстой идея.
«Как в воду глядел, дружище», — думал Альбус много позже, прокручивая этот диалог в своей голове.
***
Гарри глубоко вздохнул и устало потёр глаза. Теперь он понимал, почему Невилл устроил тогда в учительской концерт.
День Валентина был мукой, коей Мерлин карал грешников — истинная истина. Конца и края, казалось, не было этой пытке — часы показывали, что до второй пары с четвёртым курсом осталось каких-то жалких десять минут, в то время как по внутренним ощущениям он прожил несколько жизней за это утро.
К его удивлению, все начиналось неплохо, даже несмотря на вчерашние бдения у камина до двух часов ночи. Спать, конечно, хотелось, но усталость не валила с ног, поэтому пережить эти сутки ещё казалось возможным.
Гарри проснулся, потянулся, улыбнулся и с воинственным лицом отправился на свершение подвигов. Вершить их пришлось уже на пороге покоев.
С десяток валентинок разных цветов, форм и размеров пытливо глазели на него, стоило двери лишь чуть-чуть приоткрыться. Он на удачу прикоснулся к ближайшей. Та задорно брызнула блестящей пылью и раскрылась, заговорив незнакомым девчачьим голосом:
— Профессор, я полюбила вас с первого взгляда! Когда я слышу ваш голос, мне кажется, будто…
«Мерлин…»
Гарри решил не испытывать судьбу и не узнавать о том, что там «кажется» неизвестной отправительнице, когда она слышит его голос.
— Инсендио!
Лично ему в этот момент казалось только то, что он в полной заднице.
«А если мне валентинку как вопиллер зачаруют? Как на это при студентах реагировать-то? Кошмар… Совсем к весне дуреют! У меня же дети их возраста!..»
Он, конечно, был морально готов к сюрпризам, но такая атака с первых минут всё равно поражала.
Дальше — больше!
Помимо валентинок были ещё и письма, которые передавали смущённые первокурсники, преимущественно из Хаффлпаффа. Гарри вежливо улыбался и кивал им, распихивая послания по карманам мантии.
За время его утреннего променада до Большого зала он накопил внушительную стопку и мысленно пообещал себе ближайший месяц давать студентам побольше эссе.
«Пусть практикуются в эпистолярном жанре с пользой!»
За завтраком он сел справа от кисло улыбнувшегося Невилла.
— Дружище, ты был прав. Каюсь, что не внял, — прошептал Гарри, наклонившись к его уху. Тот лишь устало кивнул.
Он обвёл взглядом Большой зал. Лили что-то радостно рассказывала своей подруге Эмили. Джеймс сидел между Розой и Перси и заигрывал бровями с рейвенкловкой-семикурсницей.
Гарри сделал себе пометку в голове о том, что надо бы дать отроку подзатыльник, да поувесистей, за всех студенток Хогвартса разом.
«Эта — уже третья за неделю! Мерлин, я даже не успеваю запоминать имена некоторых».
Альбус на завтрак не пожаловал, что не было удивительным. Гарри знал, что Скорпиус Малфой часто просыпает уроки, а сын нигде не появляется без друга.
«Прибегут в самом конце, да и Годрик с ними. Никаких сил уже нет бороться с этими опозданиями».
Первая пара с шестыми курсами Рейвенкло-Хаффлпафф прошла… Спасибо, что прошла, в общем.
Он, конечно, пытался не брюзжать, как семидесятилетний пастор-девственник, но в мыслях возмущался громко и не всегда цензурно.
Невозможно было вести уроки в такой атмосфере: шепотки, смешки, улыбочки, валентинки эти, будь они трижды прокляты! Под конец занятия один студент-хаффлпаффец поцеловал свою подружку прямо за первой партой!
«Вот что в этих головах? — вопрошал Гарри. —
Отсутствие войны», — отвечал сам себе.
Всё-таки юность — прекрасная пора!
Однодневный всплеск подростковой дурости и вправду можно было перетерпеть. Хотя баллы он, конечно же, с барсуков снял и после занятия закрылся в кабинете наглухо. Слушал тишину.
«Дай Мерлин, с четвёртыми курсами хоть пронесёт. Помладше, как-никак», — только подумалось ему, как прозвенел колокол. Гарри поднял голову со столешницы и встал. Студенты стали заходить и здороваться, попутно тихо переговариваясь между собой.
Они знали, что сегодня будет практическое занятие, поэтому привычно разошлись по разные стороны кабинета, останавливаясь у самых стен. Девочки сели на края парт, задвинутых туда же, и спустя минуту дружно уставились на преподавателя.
Гарри оглядел всех. Подметил взвинченного сына и его непривычно тихого друга, смотрящего на Розу в упор. Любимая племянница взгляд Малфоя напрочь игнорировала и расслабленно сидела, взбалтывая ногами воздух.
— Ну что, — заговорил Гарри уверенно, затолкав поглубже раздражение сегодняшнего дня, — всех приветствую и предлагаю начать наше занятие.
Он спустился вниз с возвышения, на котором стоял рабочий стол.
Переодически заглядывающий к нему в кабинет Невилл дразнился и называл эту странную конструкцию постаментом, а самого Гарри — живым памятником для него. «Живой памятник» ворчал и мысленно отдавал предпочтение слову «сцена» — всё-таки он скромный парень.
— Я, конечно, помню, какая сегодня дата, — Гарри с улыбкой заметил, как сын закатил глаза в ответ на это замечание, и продолжил: — Но, скажу сразу, что это занятие не впишется в общую обстановку. Я почему-то не связал День Валентина с программой, когда составлял её. Поэтому сегодня мы… — он сделал интригующую паузу, — дерёмся!
Студенты ожидаемо загудели: слизеринцы чуть тише, гриффиндорцы чуть громче. Гарри нравилась эта атмосфера, она напоминала ему тренировки в академии.
— Что мы будем делать, профессор? — спросила староста четвёртого курса Гриффиндора Аманда Истон.
— Мы будем ставить щиты и пытаться пробить их. Для этой работы я сам разобью вас на пары.
А вот теперь он ожидаемо услышал недовольные стоны.
— Ну-ну, ребята, я не просто так это делаю… Если вам, не дай Мерлин, придётся участвовать в настоящем бою против мага, то очень вряд ли им станет кто-то хорошо знакомый. Вы должны быть готовы к неожиданностям.
В начале первого семестра новоявленный профессор Поттер не поленился и создал личный магический реестр из имён всех студентов Хогвартса по курсам и факультетам. Потратил он на это сумасшествие почти два дня, зато в течение года десятки раз успел сказать себе «спасибо». Имена всех он так до сих пор и не запомнил, зато теперь стоило лишь взмахнуть палочкой, как в воздухе появлялся нужный ему список, который можно было перестраивать в любом порядке. И никакой тебе бумажной волокиты.
Этот трюк был подсмотрен у одного из тренеров в академии Авроров. Правда, насколько Гарри было известно, тому помогали в создании списков подчинённые, которым он доверял свою палочку. Жаль, что в августе у Поттера таких не нашлось.
Сейчас он наколдовал золотистые буквы, осмотрел две стройные колонки и, подумав, решил отдаться случаю.
«Пусть пары действительно станут неожиданными».
Студенты смотрели на светопреставление с интересом. Перед четвёртым курсом он колдовал такое впервые.
Появились первые комбинации.
— Итак, Аманда Истон и Майк Брис, Джаред Лейон и Оливия Маквэлл, Лаванда Ройл и Джиневра Уитсон… — он сыпал и сыпал именами до тех пор, пока на глаза не попалась настолько необычная комбинация, что сдержать удивления не получилось даже у него: — Альбус Поттер и Роза Уизли… кхм… и последняя пара: Никита Островский и Скорпиус Малфой. Слизеринцев у нас сегодня больше, поэтому вам, ребята, придётся поработать вместе.
— Мы не против, — сказал Ник с чётким русским акцентом, положив ладонь на плечо недовольному Скорпиусу. Тот, кажется, его мнения не разделял и украдкой поглядывал на застывшего Альбуса.
— Отлично. Расходимся по залу и встаём в боевые стойки, которые изучали в первом семестре.
Пока студенты перемешивались в забавном красно-зелёном бульоне, Гарри внимательно наблюдал за сыном и его другом. Альбус был взвинченным и одновременно расстроенным, а Скорпиус…
«Да Мерлин его знает, что с этим неправильным Малфоем! Устал уже голову ломать».
Роза тоже растеряла свою беспечность и с настороженностью посматривала на кузена, но стояла ровно и уверенно, готовая защищаться хоть голыми руками, чего уж там щитами.
— Ну что, повторяем за мной…
***
Несчастья сопровождали жизнь Гарри почти с самого его рождения. Всю юность он рисковал жизнью, терял близких людей и даже сам умирал. Эти кошмарные воспоминания были настолько далеко загнаны в память в течение первого года после войны, что с каждым днём ему всё сложнее было узнавать в них себя. Но они были. Забыть такое полностью невозможно.
Да и после войны ужасов хватало: Аврорат, опасные игры в политику, кризис в браке, из-за которого они с Джинни однажды чуть не расстались, проблемы в отношениях с младшим сыном…
Много чего печального он встречал. Что-то до сих пор хранилось в его голове, что-то стиралось подчистую защитными механизмами психики.
Однако он был почему-то уверен, что сегодняшний инцидент на ЗОТИ он не забудет никогда.
Перекошенное, по-настоящему злое лицо Альбуса, его чёткое движение палочкой и резкое «Секо!», брошенное прямо по направлению в лицо Розы туда, где не было щита. Её звонкий вскрик и алый порез от правой брови до левой щеки. Пощёчина, которую Скорпиус, почему-то не контролируя себя, отвесил Альбусу. И
слёзы.
Альбус заплакал, в истерике выбежал из кабинета, в то время как Гарри, тупой-идиот-защитничек-сука, стоял и смотрел на это всё, пытаясь сделать хотя бы крохотный вдох.
