Три обджекта — не тесно

      — Как-то так… — закончила рассказывать лампа, грустно опустив взгляд вниз.       Курасан открыл рот от шока, а Кнайф просто уставился на лампу, словно надеясь, что это всё шутка. Наступило молчание, которое никто из троих не знал, как прервать.             Парни переваривали услышанное, а у лампы в голове была одна каша. Курасан неловко кашлянул, прикрывая рот кулаком.       — Я… и не думал, что… я же видел… гм… — слова путались, отчего выходила какая-то бессмыслица. Он ещё раз кашлянул и сложил руки в замок, устремив взгляд в сторону.       — Я тоже не ожидала, — вздохнула Лампчка. — Я знала о том, что у них в семье всё не очень гладко, но я думала, что это на время… а оказывается… — её голос дрогнул, и, казалось, она сейчас заплачет. Лампа поспешно протёрла глаза и подняла голову, смотря на парней. —…А оказывается вот…       — Нужно тогда обратиться в милицию, — сказал Курасан.       — А как мы докажем, что эта трещина – именно последствия удара? — нахмурился нож.       Стеклянная кивнула.       — Я тоже об этом думала. Я верю Вазочке, и у неё нет причин мне врать об этом, но, в самом деле, я ничем не могу доказать правдивость этих слов.       Обджекты замолчали. Лампчка грустно уставилась в пол, поджав губы, Курасан сложил руки на и уткнулся в них лицом, а Кнайф медленно оглядывал двоих. Нож ощутил неприятное и неловкое молчание, и постарался поскорее её развеять.       — И… что ты собираешься делать? — кашлянул он.       Парни одновременно взглянули девушку. Та не поднимала голову, игнорируя вопрос. Через секунд двадцать Кнайф подумал, что лампа ничего не расслышала, и собирался уже вновь задать вопрос, как Лампчка подала голос.       — Я… я не знаю… — её голос снова дрогнул, и внезапно он стал немного гнусавым и писклявым. — Мне так жаль Вазочку… я чувствую себя виноватой. Если бы я была более внимательной, то смогла бы что-нибудь предпринять, прежде чем… — последнюю часть она не договорила.       Послышался рваный вздох, а после протяжное тихое завывание. Лампчка уткнулась лицом в ладони и захныкала.       Парни тут же встревожились. Кнайф поспешно обнял подругу, а Курасан вылез из прилавка и подбежал к двоим. Чуть мешкаясь, он тоже приобнял лампу сбоку.       Кнайф начал говорить, что в этом нет никакой её вины, одновременно поглаживая подругу по голове.       — Успокойся, Лампчка, всё будет хорошо… Мы что-нибудь придумаем, мы не оставим ребёнка в беде. Тише, ну всё, теперь истерика…       Курасан в это время просто стоял и смотрел обескураженно куда-то вперёд, словно игнорируя всхлипы, с каждым разом которых девушка сильнее содрогалась. Напряжение внутри него возрастало. Булочный заволновался, его взгляд забегал, ища выход из данной ситуации. Интуиция забилась сильнее, когда глаза наткнулись на его прилавок с выпечкой.       — П-пойдёмте, — кашлянул он, несильно подталкивая двоих в нужную сторону.

***

      Лампчка сидела на стуле и шмыгала, переводя дыхание. Её всё же удалось успокоить, дав бутылку с водой и сладкую булку. По другую сторону вплотную к стене стоял с хмурым и задумчивым лицом нож, а круассан пристроился рядом. Девушка жевала булку, мусоля её во рту. Она чувствовала себя немного неловко, так как редко когда плакала перед другими обджектами. Все её знакомые воспринимают лампу как весёлую и жизнерадостную девушку, а тут у неё чуть ли не истерика случилась. Так ещё и парней заставила заволноваться, что тоже смущало. Вытерев тыльной стороной ладони остатки слёз на глазах, она подняла голову. Кнайф взглянул на неё, а потом отстранился от стены и подошёл. Нежно приобнял лампу, утыкая её голову в свою грудную клетку.       — Мы обязательно что-нибудь придумаем, — повторил кухонный. Лампа в ответ лишь тяжело вздохнула.       Глядя на эту картину, Курасан почувствовал какое-то странное ощущение в животе. Что-то тягучее и тёплое, было слишком непривычно такое испытывать, Курасану казалось это странным. Он просто отвёл взгляд, пытаясь сосредоточиться на проблеме с ребёнком.       Булка мало что знала о законах, касающихся семейных отношений. Он, в принципе, не так хорошо разбирается в законах этого города. Знает только поверхностно. Может, Вазочке может помочь кто-то другой?       — Слушай, — сказал он, обращаясь к стеклянной, — а у Вазочки есть какие-то другие родственники?       Кнайф хмыкнул, видимо, он посчитал этот вопрос весьма хорошим. А Лампчка задумалась ненадолго, прежде чем ответить.       — Ну, Вазочка однажды что-то говорила свою бабушку, правда я не помню всех подробностей… Бабушка сможет как-нибудь помочь? — скорее удивлённым, чем вопросительным тоном сказала та.       — Думаю, да! — подхватил нож. — Она сможет взять Вазочку под свою опеку.       Голубая не выглядела такой же воодушевлённой, но всё равно кивнула, чуть нахмурившись.       — Хорошо, я расспрошу её про бабушку.

***

      Всё вышло намного лучше, чем рассчитывала лампа! Она была готова к тому, что Вазочка не сможет что-то рассказать про свою бабушку, но зря волновалась. Как оказывается, у Вазочки есть бабушка и дедушка, и они живут в этом городе. Может, ей и не удалось разузнать точное их место жительства и знает лишь, что возле их дома расположена большая детская площадка, но это лучше, чем ничего. Правда, девочка виделась с ними полгода назад, но не суть. Главное — у неё есть другие родственники, которые, вероятно, смогут помочь.       Лампчка сидела на маленьком стульчике, пока дети вокруг неё играли. Вазочка за столиком читала (по крайней мере, старалась) книжку про животных. В этот раз жёлтая ваза не рассказывала ничего про ссоры родителей и не выглядела такой зашуганной, но всё равно ещё очень зажатой. Надежда на спасение ребёнка всполыхнула в груди девушки, и она почувствовала себя гораздо лучше.       Когда у Лампчки закончилась смена, и Вазочку давно забрали, то она, развеселев, чуть ли не рысцой побежала на первый этаж. Минуя остальные ларьки, она пришла к ларьку Курасана, возле которого уже стоял Кнайф. Парни ждали прибытия лампы, и когда те заметили её, оживились.       — Вы даже не подрались, когда ждали меня, ого, — пошутила Светобульба, чувствуя радость в груди.       Курасан фыркнул, закатив глаза, а Кнайф просто улыбнулся.       — Ты такая весёлая. Значит, что-то узнала?       Та кивнула.       — Да! У Вазочки есть бабушка и дедушка. Правда, я не знаю их точного адреса. Знаю лишь то, что возле их дома есть какая-то огромная детская площадка, на которой Вазочка очень любила играть.       Нож издал полувздох полустон от досады. Большая детская площадка? Как в таком городке найти эту площадку?       Пока Кнайф размышлял, Курасан о чём-то задумался. Он замер, словно что-то вспомнил.       — Лампчка… — начал свой вопрос Курасан. Та взглянула на него. — А… насколько эта площадка была большой?       — Ну, очень большая, как рассказывала Вазочка.       — А Вазочку родители отвозили к бабушке и дедушке? Или они шли пешком, в этом плане.       Кнайф поднял бровь, не понимая, к чему такие уточняющие вопросы, а Лампчка просто отвечала на них.       — Как она говорила, они ехали в автобусе, и относительно долго. А что?       Курасан странно ухмыльнулся, отчего Кнайф и Лампчка сильнее недоумевали.