***
Было самое раннее утро, когда Дэйнис повела дракона ниже, выплывая из-за облаков, чтобы увидеть окончание полуострова Перебитой Руки, где над горизонтом розового Летнего Моря алело рассветное солнце, отражающееся миллионом золотых искр от высокого шпиля башни копья в то время, как пустыня и город вокруг сердца Дорна всё ещё оставались в прохладной тени. Путь от Эстермонта до Солнечного Копья занял весь вечер и ночь, с одной короткой остановкой на северном побережье руки Дорна, где она дала дракону отдых, сама же подкрепившись и не преминув окунуться в тёплые воды Дорнийского моря. Предупредительно покружив над едва просыпающимся Теневым городком, Дэйнис приземлилась на берегу моря у Ковчега Песков: в пределах замка, но в противоположной стороне от поселения дорнийцев, чтобы не мозолить им глаза лишний раз. К моменту, когда принц в окружении своей челяди и группы гвардейцев вышли ей навстречу, девушка самостоятельно выгрузила груз со спины дракона и гладила того по морде, отметив про себя, как белизна его чешуи практически сливается с чистым песком. — Приветствую вас, ваше высочество. Для меня честь служить посланницей дома Веларион в Дорнийском княжестве, — сделав реверанс, она передала принцу свиток с печатью в виде морского конька. — И я приветствую вас. Дорн рад оказать гостеприимство дочери союзной семьи Веларион, — подозвав слугу, державшего поднос с хлебом и солью, Мартелл разделил ломоть хлеба, предложив ей. После того, как они вместе вкусили хлеба с солью, принц Кворен представил своих детей: восьмилетнюю Алиандру, свою наследницу, и младших Кайла и Корианну. Маленькие Мартеллы с любопытством и страхом заглядывали ей за спину, пытаясь разглядеть дракона, спокойно отдыхающего у самой кромки воды, зато старшая девочка смело подошла к Дэйнис, ухватив ту за рукав, и потребовала, чтобы она показала им какой-нибудь трюк. — Простите бестактность моей дочери, — до того, как она успела придумать ответ для маленькой принцессы, в разговор вмешался её отец. — Она ещё не знает, что лучше не наступать спящему дракону на хвост. — Не стоит, мой принц. Такой интерес вполне нормален для ребёнка, — улыбнувшись, она склонилась, чтобы быть на одном уровне с детьми. — Выгляните сегодня в полночь из окон своих опочивален и увидите дракона над морем. А сейчас Лунному Страннику надо отдохнуть после долгого перелёта, — дети сразу оживились, засыпав её вопросами про драконов, на которые она отвечала всю дорогу до замка. Наконец, когда они достигли внутреннего двора, септа увела младших Мартеллов. — Вы прекрасно ладите с детьми для незамужней леди, — отметил принц с учтивой улыбкой, но Дэйнис легко уловила непрозрачный намёк в его ониксовых глазах. — Я воспитала трёх наследных принцев примерно того же возраста, что ваши, — сказала девушка, сложив руки за спиной. — Что же, как отец могу пожелать вам самой познать счастье материнства, — заключил Мартелл благожелательно. — Сир Гарин — мой кузен и кастелян, проводит вас до покоев в башне Солнца. Думаю, вам, как и вашему дракону, необходим отдых после долгого путешествия. Мы будем ждать вас на обеде. Поблагодарив принца, Дэйнис последовала за его кузеном, который, правда, не оказался столь же разговорчив. Передав её на попечение нескольких служанок, Гарин кинул, что прикажет доставить её вещи в покои и придет за ней перед обедом. Следовало признать: Мартеллы не поскупились, выделив Дэйнис комнаты, в разы превосходящие по роскоши и красоте те, в которых ей доводилось жить. Терраса с видом на Летнее море, мраморный пол, приятно охлаждающий ступни, ложе с багряным балдахином, на котором уместилось бы пятеро и запах благовоний впечатлили девушку, доселе не удостаивавшейся столь почётного отношения. В Высоком Приливе она делила ложе с младшей кузиной, а на Драконьем Камне ей дали комнату в самой продуваемой части Каменного Барабана, в которой каждую ночь скрипели окна, гасли свечи и пахло сыростью. Служанки, подготовившие ванную для неё, забрали на стирку наряд для полёта, с интересом осматривая нагое тело Дэйнис, пока помогали той отмываться от дорожной пыли и пота. — Миледи сильна, как бравый оруженосец, — произнесла одна из них, протирая ей икры. — Но очень уж бледна, будто вовсе не видела солнца. Все драконьи женщины такие? — Толька одна, — вспомнив дочерей Визериса, мягких и пышногрудых, и леди Лейну, бывшую тонкой, будто ивовая ветвь, сказала Дэйнис. — Принцесса Рейнис. — Почти-Королева? — спросила другая, выжимая волосы девушки. — Все женщины Дорна молились Старице, чтобы её избрали королевой ваших Шести Королевств. — Но принц считает, что и нынешний король весьма неплох для благополучия Дорна… Местные служанки явно любили поболтать: к моменту, когда она была готова идти на обед, они рассказали все актуальные слухи княжества, так что Дэйнис шла к принцу, будучи относительно подкованной в дорнийских подковёрных интригах. Принц восседал на троне, на коленях у него сидела младшая дочь, а по обеим бокам стояли Алиандра и Кайл. Дэйнис со всей присущей торжественностью для их знатных домов передала им дары от Морского Змея, самым ценным среди которых был лук из сердцедрева, за который сир Лейнор ещё давно отдал столько золотых драконов, сколько хватило бы для покупки трёх стад овец. Впрочем, самого принца и маленькую Корианну куда больше заинтересовал медальон червонного золота с рунами Первых Людей и большим куском прозрачного янтаря, внутри которого явно очерчивалась стрекоза. — Я купила его у северян, прибывших из Белой Гавани, а те — у братьев Ночного Дозора. Говорят, его носил последний король одичалых, — видя интерес девочки, объяснила Дэйнис, с улыбкой пронаблюдав за тем, как отец надел его той на шею. — Он слишком длинный для тебя, — фыркнула Алиандра, потеряв всякий интерес к серебряному зеркальцу и указав на сестру, у которой крупный медальон, предназначенный для рослого северного мужа, достигал пупка. — Завидуй молча, Али, — ехидно кинул Кайл, показав старшей язык, но тут же исправился, когда отец обвёл детей строгим взглядом, пресекая дальнейшие разногласия. — Ведите себя прилично перед гостьей, иначе мне придётся отослать вас к септе, — пригрозил принц, и дети тут же повиновались, на протяжении всего обеда ведя себя тише воды, ниже травы. Они вели тихую светскую беседу с принцем и его домочадцами, за которой Мартелл упомянул про турнир в честь союза Солнца и Моря, который начнётся уже завтра, а также про то, что на сегодняшнем вечернем пиру её представят дорнийским придворным. После обеда же Кворен позвал её на прогулку по замку, на которой-то они и начали обсуждать проблему Ступеней. Овдовевший сразу после рождения дочери Корианны, принц дорнийский не отметил и тридцатых именин, выглядя молодо, но царственная осанка его и выдержанная манера речи возвышали Кворена, придавая ему вид умудрённого опытом старика. Прогуливаясь, они поднялись на самый верх башни Копья, принц рассказывал про союз Нимерии и Морса Мартелла, про Дерию Мартелл, войны с Айронвудами и лодами Марок. Ясное дело, что за один разговор достичь договорённости невозможно, так что принц проводил её до покоев, где их ждала служанка со свёртком в руках. — Надеюсь, вы примете платье и на вечернем пиру будете в нём, — сказал Мартелл перед тем, как покинуть её комнаты. Что же, вкус у дорнийцев несомненно имелся: платье из струящегося полупрозрачного нежно-голубого шёлка, вышитое золотыми и серебряными узорами, изображающими морские волны и полумесяцы, безусловно, было самым великолепным нарядом, что Дэйнис когда-либо примеряла, но, увы, нигде, помимо Дорна она не дерзнула бы его надеть — настолько откровенным то было. — Теперь-то миледи как Луноликая Дева — покровительница моряков, а не как оруженосец, — сказала служанка, поправляя шнуровку на спине, на что та, которая заплетала ей косички, закивала, вогнав Дэйнис в краску. Казалось, вся пестрота дорнийского дворянства собралась в Главном Чертоге под золотым куполом башни Солнца, чтобы оценить посланницу Морского Змея. Принц Кворен первым позвал её на танец, когда заиграла баллада о Нимерии, и усадил на почётное место слева от себя, но не препятствовал знаменосцам также приглашать гостью потанцевать. Никогда раньше Дэйнис столько не кружилась под самые различные песни со столькими кавалерами: старыми лордами, отпускавшими шутки про драконов и кровосмешение, рыцарями, держащимися подчёркнуто вежливо, но пожирающими её глазами, и молодыми наследниками, едва ли не пускающими слюнки в декольте её платья. Она успела, кажется, протанцевать с каждым присутствующим, устало выпивая дорнийское полусухое, сидя за главным столом, когда герольд объявил о прибытии ещё одного гостя, титул которого привлёк всеобщее внимание: — Сир Рейтан Дейн, Меч Зари! Принц встал, раскрыв объятия до того, как высокий молодой человек в блестящем десятком вышитых звёзд камзоле из парчи цвета сирени подошёл к их помосту. Судя по всему, они были добрыми друзьями: иначе объяснить столь тёплое приветствие она не могла. — Прошу извинить за опоздание, мой принц, — произнес Дейн, пока девушка наблюдала за его, вне всяких сомнений, красивым профилем. — Надеюсь, что сим не оскорбил вас и вашу гостью, — тут взгляд его густо-синих глаз перекочевал на неё, так что пришлось неловко опустить голову, быстро встав. — Ваша слава облетела все Семь Королевств, сир, — промолвила Дэйнис после напряженного обмена приветствиями, на что Дейн только скромно улыбнулся. — Вы, должно быть, про моего покойного отца, миледи. Я принял имя Меча Зари всего год назад, — объяснил он. — Уверена, вы прославитесь ничуть не меньше, — любезно произнесла она со странным волнением дёргая пальцами в широких струящихся рукавах. — Я не посмею обмануть ваши ожидания, — сдержанная улыбка смягчила острые черты его бледного лица, отразившись искорками в глазах. — Не удостоит ли миледи скромного дорнийца танцем? — спросил юноша, галантно предложив ей руку. — Конечно, — вложив руку в его протянутую ладонь, Дэйнис, словно заворожённая, последовала за ним в центр зала, краем сознания поняв, что внимание всех собравшихся направлено на них. Бард запел строки из мирийской песни «Время моей любви», и девушка ощутила уверенную мужскую ладонь на спине. Дейн вёл её в танце, будто послушную куклу, чеканя каждый шаг, движение, при этом, не позволяя себе ничего лишнего, как некоторые другие лорды, но Дэйнис чувствовала то самое, как ей казалось, совсем позабытое ощущение, которое испытывала только когда танцевала с Лейнором. Многие с явным интересом следили за ними, но её спутник был молчалив, всецело отдавшись танцу. Когда они закончили, к разочарованию Дэйнис, он повёл её к столу, на прощание запечатлев невесомый поцелуй на тыльной стороне её ладони, о котором она думала весь оставшийся вечер и ночь, даже когда вышла навестить Лунного Странника. Утром на завтраке она непроизвольно искала его черную кудрявую шевелюру, крайне разочаровавшись, когда принц обмолвился, что сир Рейтан тренируется перед предстоящим турниром. В тот день они с Мартеллом вновь несколько часов говорили о цифрах, судах и торговле, и Дэйнис впервые в жизни была рада, когда разговор на подобную тему завершился, с нетерпением ожидая начала турнира. Сир Йорик Айронвуд первым попросил её благословения, а отказывать было бы невежливо, но в душе Дэйнис молилась отнюдь не за него. В финале сошлись сир Йорик и сир Рейтан, отчего принц пошутил, что Айронвуд должен выиграть «с её-то благословением», впрочем, сам тоже болея за Дейна, пять лет служившего ему оруженосцем. Они сломили три копья, прежде чем Дейну удалось выбить соперника из седла. Взяв венок королевы любви и красоты, рыцарь под оглушительный рёв толпы, повёл коня к ложу принца, остановившись перед Дэйнис. — В одном солидарен с сиром Йориком: ваша красота ослепит любого рыцаря, — учтиво склонив голову, он положил венок ей на колени, уведя коня дальше. Чувствуя, как сердце быстрой дробью бьётся в грудной клетке, Дэйнис внезапно осознала, что влюбилась во второй раз. В тот вечер она нарядилась в белое платье, украшенное жемчугом по лифу и широким рукавам, украсив шею единственным привезённым ожерельем с аметистами, подаренным ей принцессой Рейнирой на шестнадцатые именины, которое делало её светло-лиловый оттенок глаз ещё бледнее, отчего она становилась похожа на утопленницу, но для Дэйнис куда важнее было хоть как-то без слов выразить своё расположение Дейну. Когда тот вновь пригласил её на танец, стоило барду запеть «Время моей любви», она поняла, что это был знак. Следующие недели Дэйнис каждый день была окружена кем-то из свиты принца, или же проводила время с ним самим, ведя важные для семьи переговоры, но Рейтан Дейн, казалось, появлялся только на пирах, коротко беседовал с ней, кружил в безукоризненном танце, заставляя млеть от каждого прикосновения, после чего будто растворялся в толпе гостей. Дэйнис изнывала в душе, неспособная совершить первый шаг, думая, что тот лишь играется с ней, теша собственное самолюбие, потому стала всё холодней отвечать ему, когда он все же изволил уделить ей время. Тоска владелицы отразилась и на драконе: Лунный Странник бывал неспокоен, не желал подниматься в воздух, когда она приходила ночью, через раз отказывался от пищи, из-за чего в один день обеспокоенной Веларион пришлось целый день провести с ним на берегу, пока взволнованные дорнийцы издалека наблюдали за разворачивающейся сценой. В тот вечер она была совсем не весела, не прикоснувшись ни к какой еде, и потому не заметила, как Дейн подсел на пустующее место принца Кайла, которого ещё с час назад отвели спать. — Вы даже более очаровательны в меланхолии, — прошептал он так, чтобы только она могла слышать. — И всё же, вам стоит поесть: апельсиновый десерт сегодня особенно сладок, — Дейн положил ей большой кусок пирожного, после чего макнул палец в крем и слизнул его, лукаво улыбнувшись. — Попробуйте. Да, вот так, — когда Дэйнис послушалась, съев пару ложек, он весь просиял. — Ваша улыбка всё же милее моему сердцу. Скажите, могу ли я как-то повлиять на то, чтобы она почаще появлялась на вашем лице? Вопрос звучал невинно, но Дэйнис он заставил сглотнуть и внутренне задрожать от щекочущего тепла в животе. Казалось, она кожей ощущала жар его тела, несмотря на то, что рыцарь сохранял приемлемое расстояние между ними, но влюблённая девушка во всём начала видеть намёки. — Возможно, если бы почаще радовали своей компанией, сир Рейтан, — произнесла она, зная, что румянец всё сильнее полыхает на щеках, но его высказывание Дэйнис отнюдь не смутило. — С радостью, миледи, — он улыбнулся, вставая, отчего Дэйнис готова была разочарованно ахнуть, но тут Дейн, низко склонившись к самому её уху, шепнул: — Оставьте дверь открытой на ночь, — и ушёл, не дав ей и слова вымолвить. Весь вечер она была в смятении, сомневаясь в смысле услышанного, но, оказавшись в опочивальне, отпустила служанок, наплетя им полную чушь про плохое самочувствие, и наказав не будить рано утром. Время будто не желало течь, но она лежала под тонкой простыней совершенно обнажённая, неспособная сомкнуть глаз, в ожидании чего-то настолько иллюзорного, во что сама не могла до конца поверить. Когда дверь с тихим щелчком раскрылась, а затем всё также тихо прикрылась, после чего до ушей достигли едва слышимые отзвуки шагов, замерших, у самой кровати, Дэйнис от волнения зажмурила глаза, не способная подняться и взглянуть в глаза нежеланногоГостья Принца
1 сентября 2022 г. в 19:20