Дочь Прилива

***

      Нравы Красного Замка, который Лейнор в шутку называл «скорее уж зелёным», были странны для Дэйнис, привыкшей к раскрепощенности Дорна, свободе Драконьего Камня и уюту Высокого Прилива. При дворе королевы Алисенты не могло идти речи об открытых нарядах, флирте или же, упаси Семеро, распущенности, что, правда, не касалось Эйгона-старшего, норовившего приударить за каждой второй фрейлиной матери и жены. Тут невозможно было улизнуть с частых обрядов в замковой септе, вечеров музыки, вышивания и искусств, что крайне утомляло. В город её, как заложницу, не пускали, с Лунным Странником, запертым в Драконьем Логове, получалось видеться крайне редко, когда Хэлейна, взявшая Веларион под покровительство, навещала Пламенную Мечту. Конечно, Эйгон фыркал, всем видом выказывая недовольство дружбой жены с ней, но не мог этому воспрепятствовать, ибо король и королева были довольны.       Вообще, внимание со стороны зелёных к её персоне настораживающе росло: королева Алисента уделяла ей особое внимание, прося сыграть на арфе или флейте для своих дам, приглашала на чаепитие, тонко выспрашивая про Морского Змея и Рейниру, дарила платья и драгоценности, надеясь использовать Дэйнис в дальнейшем, но девушка старалась держаться на уважительном расстоянии, не выказывая мнения насчёт противоборства двух партий.       Радовало лишь относительное уединение, находимое в покоях, находившихся достаточно далеко от крепости Мейгора, в здании под сланцевой крышей и резными дверьми. Оттуда она могла легко добраться до богорощи, где проводила свободное от придворных обязанностей время, читая книги и занимаясь написанием писем в Дрифтмарк и Драконий Камень. Душа её загорелась надеждой на освобождение, когда принцесса Рейнис сообщила о выздоровлении лорда Корлиса, но Веларионы были не в силах вызволить её отсюда. Джейкерис писал слишком много и часто, сетуя на невозможность встречи из-за запрета матери на посещение Королевской Гавани, и, читая его наполненные искренностью письма, Дэйнис ощущала почти болезненную ностальгию, словно читаемые ей строки принадлежали перу покойного Лейнора, а вовсе не его названного сына.       О череде событий, приведших к заточению в этот зелёный благоуханный сад, Дэйнис старалась не вспоминать, но её мучили повторяющиеся кошмары, в которых голова отца вновь и вновь откатывалась по плитам, окрашивая мрамор в багряно-красный, а из его перекошенного рта брызгала слюна вперемешку с кровью вместе с проклятьями за бесчестие и предательство семьи. Всё становилось хуже, когда шли лунные крови: она не переносила их запаха и вида, каждый раз прокручивая в голове циничные в истинности слова принцессы Рейнис, и тихонько повторяла «Боги спасли меня, пожалели…», кидая испачканные тряпки в огонь и проливая слёзы виновного облегчения, будто любовник, которого почти застал рогатый муж, успевший в последний момент спрыгнуть с балкона в стог сена под окном.       За две луны, проведённые в этом чистилище, она теряет в весе, кожа её, совсем недавно покрытая здоровым загаром, приобретает болезненную бледность, а тёмные круги становятся постоянным атрибутом внешности. Хэлейна волновалась вначале, но ограничилась словами, переходя на действия, когда узнала от мейстера Меллоса, что она при лунной крови часто просит у того сонного вина, что привело принцессу в ужас. — Это совершенно недопустимо, дорогуша! — придя к ней поздним вечером, она выпроводила старика, сев на край постели утомлённой Дэйнис. — Ты так молода, тебе ведь ещё производить на свет наследников, будущих драконьих всадников. Нельзя гробить себя подобной гадостью! — возмущаясь, она пытаясь достучаться до охваченной, скорее, фантомной, нежели реальной болью Веларион, взяла её ладонь в свою. — Я ведь старше вас, в середине года у меня будут уже двадцатые именины, — возразила Дэйнис, слабо упираясь. — Вы уже мать, несёте под сердцем ещё одно дитя, а я… — Клянусь Воином, если ты скажешь «старая дева», я самолично выдам тебя замуж за Лариса Колченогого! — даже в гневе Хэлейна была мила, словно сама Матерь, что шкодит детей, проявляя строгость, что и отличало её от единокровной сестры. — Послушай, я понимаю: тебе пришлось пройти через такое, и видно, что жизнь в Красном Замке тягостна, но ты ведь сильная. Где наглая девочка, пугавшая Эйгона одним своим видом, та, что не боялась вступать в перепалки с оруженосцами? Та, что оседлала дракона, взбесив всю семью моей матушки? В конце концов, ты ведь мирно посетила непокорный Дорн, вернувшись оттуда с триумфом. Не Дэймон, не тётушка Рэйнис, это сделала ты, Дэйнис. Если бы только знала, сколько толков велось при дворе об этом, и как все спорили и шутили, что дорнийцы либо отравят тебя и убьют дракона, либо же захватят в плен, став требовать выкуп у Морского Змея.       Дэйнис слушала её, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы, проживая моменты прошлого, вновь проходя долгий путь своего становления. Лишённая родительской любви и ласки, она всегда искала одобрения у окружающих, легко впуская в сердце тех, кто готов был дарить ей внимание и столь необходимое чувство защищённости. Так было с Лейнором и Лейной, после с принцессой Реейнис, а теперь — с Хэлейной. — Ну-ну, не плачь, милая, — обняв, девушка мягко проводила рукой по её волосам, позволяя подруге момент слабости. — Я тоже рыдала в три ручья, когда мать заставила нас с Эйгоном жениться. Тебе хоть не грозит стать женой угрюмому и скучному уродцу, — говоря это, она горько усмехнулась, посмотрев в заплаканное лицо Веларион. — Так, кажется, я знаю, что тебе поможет, — задумавшись на минуту, пока вытирала её слёзы шелковым платком, Хэлейна кивнула собственным мыслям. — Будь готова к утренней конной прогулке. Я буду ждать тебя у замковых ворот.       На вопрос, куда же они поедут, принцесса только лукаво улыбнулась и, пожелав сладких снов, удалилась из покоев Дэйнис. Всю ночь она думала о словах Хэлейны, а под утро, когда сон наконец унёс сознание, ей приснился Лейнор, говоривший, что истинно горд тем, в какую умную и блестящую леди она выросла. На завтраке она ела с внезапным аппетитом, чувствуя себя вполне неплохо, когда выходила во двор, где её уже ожидали Хэлейна с принцем Дэйроном и сиром Кристоном Колем. — Он увязался за мной, стоило упомянуть, что я отправлюсь в Драконье Логово, — объяснила принцесса, когда они уже спускались по хорошо вымощенной дороге с холма Эйгона. — Конечно, матушка выказала неудовольствие тем, что, видите ли, беременной не пристало летать на драконе, но, благо, отец был куда более добродушен сегодня. — Как вам удалось добиться разрешения для меня? — поинтересовалась Дэйнис, чувствуя, как кончики пальцев в перчатках немного покалывает от нетерпения скорейшей встречи с любимым драконом. — Ну, как же? — хитро улыбнулась Хэлейна. — Даме в положении необходима поддержка фрейлины в таком непростом деле. Правда ведь, сир Кристон? — ехавший позади лорд-командующий ответил согласием, вызвав добродушное хихиканье у принцессы. — Я и не знаю, как вас благодарить… — глубоко вдохнув, пробормотала Дэйнис, на что Хэлейна лишь махнула рукой. — Развлеки этого маленького учёного рассказами о драконах, иначе он ещё дня три будет жаловаться матери на меня, — принц Дэйрон насупился, но ничего не сказал, когда Веларион с вежливой улыбкой поравнялась с ним, завязав беседу.       Стеснительный Дэйрон раскрылся, когда они доехали до Драконьего Логова, где наиболее бурно отреагировал именно Лунный Странник, испустив радостный рёв при виде хозяйки. Девушка наслаждалась каждой минутой, проведённой там, обрадовавшись, словно ребёнок, когда Хэлейна разрешила ей совершить несколько кругов над городом вместе с её братом. Обычно отказывающийся летать днём дракон, на удивление, легко расправил крылья, вознёсшись в воздух в несколько широких взмахов кожистых крыльев, и Дэйнис издала радостный крик, когда воздушный поток ударил в лицо, от которого по всему телу прошёлся целый рой мурашек. Тессарион и Лунный Странник кружили в небе, подлетая близко друг к другу и будто бы развлекаясь, пускали струи аквамаринового и кобальтового пламени, отчего молодой принц приходил в восторг, да и она сама не видела, чтобы её дракон когда-либо был столь дружелюбен к какому-то из своих собратьев. Ей совсем не хотелось спускаться с небес на землю, но у всего есть своя мера, и Дэйнис повела родного дракона обратно, наконец твёрдо встав на землю и чувствуя себя освобождённой от тягот прошлого. — Вы летаете лучше, чем даже Эймонд, — сказал младший принц, когда они уже выехали обратно в Красный Замок, на что Дэйнис гордо улыбнулась, не став отпираться и поблагодарив мальчика за лестное замечание. — Думаю, леди Дэйнис могла бы дать тебе пару уроков, да? — предложила Хэлейна, тоже оставшаяся под впечатлением от их полёта. — Принцесса, — подал голос сир Кристон. — При всём уважении, это решать королю или королеве. — Ох, не будьте занудой, Коль, — фыркнула Таргариен. — Всем известно, что у чёрных лучшие всадники, ведь им есть у кого научиться. Уверена, батюшка будет только за.       Рыцарь лишь поджал губы, не став дальше спорить, а Дэйнис выразила осторожное согласие, в конце концов, привычная обучать детей полёту. Как и предсказала Хэлейна, король вовсе не возражал, а даже одобрил данную затею, добавив, что «Старшим принцам тоже не помешало бы присутствовать на этих уроках», к негодованию этих самых принцев и королевы с десницей. Эйгона-старшего подобное высказывание настолько разозлило, что он действительно не поленился прийти на первое занятие с намерением доказать собственное превосходство. — Солнечного Огня не зря прозвали великолепнейшим, — начал он свысока, гладя того по морде. — Предлагаю пари: кто первым долетит до Копий Водяного Короля и обратно, тот победит. — А что на кону? — спросила Дэйнис, недоверчиво скрестив руки на груди. — Если, а точнее, когда победа будет за мной, ты на ближайшем пиру поднимешь чашу в честь братьев Стронг, — он протянул руку, ожидая, что она струсит, и, честно говоря, её и впрямь терзали сомнения, но полный энтузиазма и веры в её победу Дэйрон заставил плюнуть на доводы рассудка и согласиться. — Когда ты проиграешь, то выпьешь за нашего будущего короля Джейкериса из дома Веларион, — глаза Эйгона сузились, но он неохотно кивнул, после чего они обменялись крепким рукопожатием, поклявшись не жульничать и не причинять друг другу вреда.       Оба дракона были примерно одного возраста и размера, так что ни у кого явного преимущества не имелось, но Лунный Странник был более податливым и выносливым, благодаря уйме частых и длинных полётов именно что над морем. Впрочем, к чести Эйгона, он не сильно отставал, несколько раз даже обогнав её, но у скалистых островков, где они должны были развернуться обратно, Солнечному Огню пришлось приземлиться, чтобы вновь взлететь, а вот Лунный Странник ещё не утомился, так что она без задержки полетела дальше, отдаляясь от соперника всё больше. Они были уже над устьем Черноводной, когда золотому дракону удалось значительно сократить расстояние между ними, но вот перегнать её у него бы не вышло. Дэйнис уже ощущала сладкий вкус победу на языке, видя перед собой холм Рейнис и готовая приземлиться на оговоренном месте, но тут из логова вышел огромный зверь, взмыв в воздух будто громадное грозовое облако, преградив им обоим путь. — Развлекаетесь без меня, голубки? — прокричал Эймонд, когда они все примерно поравнялись. — Какого чёрта, брат?! Не мешай нам! — почти детское негодование и обида на лице Эйгона-старшего говорили о том, что он не подстроил вмешательство Одноглазого.       Дэйнис хотела прошмыгнуть мимо них и полагала, что Эйгон подумывал о том же, но ужас их драконов перед Вхагар передался дрожью и им, так что они приземлились лишь вслед за ней, словно послушные собачки, коснувшись земли одновременно. — Дэйрон рассказал мне о вашем глупом соревновании, — подойдя к ним, он с презрением оглядел обоих. — Во всех Семи Королевствах нет дракона более грозного, чем Вхагар. Уж ты-то должна бы знать, Веларион, — кинул Эймонд, кажется, впервые за всё время обратившись напрямую к ней. — А что насчёт вашего глупого пари, то вы оба проиграли мне. — О, и что же мы должны сделать? — язвительно спросил Эйгон. — Ты — ничего, брат, — того снисхождение Эймонда, впрочем, мало успокоило, но он ушёл прочь, пыхтя себе под нос и проклиная весь мир. — Идиот не понимает, что я спас его от позорного проигрыша, — юноша покачал головой, немного расслабившись, и вперил в неё цепкий взгляд. — Не стоит скромно опускать глаза, миледи. Ваша слава идёт впереди вас, — сделав ещё шаг, он поднял её лицо за подбородок. — Только, оправдана ли она? — Сами судите, ваше высочество, — ответила Дэйнис холодно, на что Эймонд с усмешкой убрал руку, за секунду оборвав нить образовавшегося напряжения. — Так что же я должна сделать вашей милости за победу Вхагар?       Он приложил палец к губам, задумавшись на секунду, после чего улыбнулся, оценив укол в свою сторону, и улыбка его была столь резкой, что больше походила на тонкое лезвие, приставленное к её горлу. — Мне будет достаточно вашего благословения на следующем турнире. — Это честь для меня, — присев в реверансе, она подала ему ладонь, когда он протянул руку, и проследила за тем, как его губы невесомо касаются кожи, ощущая себя уязвимой под его слишком пристальным вниманием.       Позже Дэйрон оправдывался, что позвал брата специально, зная, что любой честный исход их с Эйгоном соревнования вызовет целую бурю противоречий, а Дэйнис похвалила его за дальновидность, злясь на себя за внезапно прорезавшуюся гордыню. Ей легче было думать, что она отдала бы победу Эйгону в конце, но она знала, что ни за что не исполнила бы его желание, а выигрыш сделал бы всё хуже, оскорбив ранимого принца до глубины души, что могло привести к ещё большему обострению их детского противостояния.       То был интенсивный, но довольно короткий эпизод, о котором она вскоре позабыла, с головой погрузившись в обучение Дэйрона, оказавшегося крайне талантливым учеником и внимательным слушателем, обладающим пытливым умом и каким-то неуловимым очарованием, способным расположить к себе всех без каких-то значимых усилий. Принц тонко чувствовал, ловя всё налету, очень похожий этим на молочного брата — Джейкериса, и сам всё чаще находил её везде, даже вне их занятий, где бы она ни пряталась, приходя к ней то с книгой, то арфой, луком или целой корзинкой пирожков прямиком из Кухонного Замка. Дэйнис же только нужен был благодарный слушатель, так что она часами рассказывала про Дрифтмарк, особенности кораблестроения и мореплавания, о Дорне, Тарте и Эстермонте, на которых ей доводилось побывать, а Дэйрон впитывал каждое слово, задавая множество уточняющих вопросов, правда, о себе говорил мало, будучи стеснительным и несколько даже зажатым на фоне старших братьев.       Хэлейна была крайне довольна тем, что она уделяла внимание младшему брату, отметив, что сама занята собственными детьми, «королева и десница всё пытаются сделать из Эйгона что-то путное, Эймонду же никто особо не нужен, но он, впрочем, ведёт дружбу с Колем, а надеяться на короля — совсем глупо, ибо он только и занят здоровьем да попытками поддерживать мир в семье», с чем Дэйнис соглашалась, видя в мальчике частичку маленькой себя.       Излюбленным местом времяпрепровождения стала замковая богороща, где никто не мог их побеспокоить. В тишине у корней большого чардрева они могли просидеть часами, болтая обо всём на свете, не замечая, как солнце успевало уйти далеко на запад. Когда же принцу приходило время уходить, она могла ещё долго сидеть там, читая и отвечая на письма лорда Корлиса, принцессы Рейнис и Джейкериса.       В тот день у неё было одно письмо с Драконьего Камня, которое она положила в сумку с книгами, ненадолго отойдя, чтобы попросить слугу принести им перекусить, а по возвращении увидела мальчика с пергаментом, сжатым в руках. — Мой принц, разве вам не говорили, что читать чужие письма невежливо? — она не была зла, говоря спокойно, но Дэйрона её появление испугало. Пергамент выпал из его рук, и он обернулся к ней, выглядя крайне расстроенным. — Я прошу прощения, — сказал он бесцветно, впрочем, тут же добавив: — Хоть и не жалею о содеянном, — она удивилась, не ожидая такого от милого мальчика, и покачала головой, подойдя ближе к нему, чтобы сделать тому наставление, но он заговорил первым. — Ты любишь его больше, чем меня. Почему? — она видела непримиримость на дне глаз Дэйрона, застыв, не представляя, как ответить на столь щекотливый вопрос. — О чём вы? Я всего лишь знаю принца Джекейриса дольше… — он перебил её, не удовлетворившись деликатным уворотом. — Эйгона ты знаешь дольше всех, и что с того? — он нахмурился, став походить на старшего брата Эймонда. — Чем он лучше меня? Этот… этот бастард! — на его глаза навернулись злые слёзы, которые он поспешил быстро сморгнуть, опустив голову так низко, чтобы она не могла разглядеть их. — Дэйрон, — девушка коснулась его светлой макушки, отчаянно пытаясь подобрать слова, но они не понадобились, ибо мальчик внезапно обнял её, спрятав лицо у неё на груди, но когда она обняла его, пытаясь выказать безмолвную поддержку, он резко отпрянул. — Прости… я не должен был, — пробормотал он сквозь слёзы. — Мне стоит уйти…       Дэйнис не стала удерживать его, слыша в голосе принца стыд и горечь, понимая причину внезапной вспышки лучше, чем кто-либо, ведь когда-то давно сама злилась точно так же, видя Рейниру рядом с Лейнором. Объяснять мальчику что-то сейчас было бы пустой тратой времени — она это сознавала, решив, что лучшей тактикой будет делать вид, будто ничего не произошло, дабы не ранить хрупкое подростковое эго. В конце концов, молодые принцы могут быть крайне ранимы, и она меньше всего желала причинять ему боль.       На то письмо Джейкериса она начёркала короткий ответ, попросив больше не писать ей. Ей вовсе не прельщало стать очередным камнем преткновения в грызнях малолетних принцев и подлить тем самым ещё масла в огонь противостояния двух партий.       Младший принц после произошедшего вёл себя сдержанно, что не могло не радовать, но на турнире, когда она, как и обещала, дала подвязку Эймонду, сидевший рядом Дэйрон, казалось, готов был ударить старшего брата по нагло улыбающейся морде. Дэйнис знала, что следовало проигнорировать данный факт, но она вместо этого успокаивающе погладила его по руке, а принц воспользовался её добротой, крепко переплетя их пальцы вместе и не отпуская её руки всё состязание, что не ускользнуло от глаз Эйгона-старшего, не преминувшего начать подтрунивать над младшим по окончанию турнира. — Я, конечно, знал, что ты маменькин сынок, но не подозревал насколько, — она услышала мерзкий голос Эйгона, когда проходила мимо арсенала, заметив двух принцев там и остановившись. — Ходишь за ней, как щеночек, чуть было туфли не лижешь. Имей достоинство, брат. Ты ведь Таргариен. — Не тебе говорить о достоинстве. Я хотя бы не брюхатил фрейлин жены и служанок матери, — смело ответил Дэйрон, отчего Эйгон весь побагровел, надвинувшись на него. — Не забывай, что говоришь со старшими, а то… — А то что, Эйгон? — с другого входа вошел принц Эймонд, став с интересом оглядывать обоих братьев. — Я пропустил что-то важное? — Нет, — процедил Дэйрон и, воспользовавшись моментом, проскользнул к выходу.       Дэйнис пришлось отпрянуть в тень, но мальчик бежал так стремительно, что не заметил бы её в любом случае. Замерев на месте, она продолжила слушать, боясь уходить, так как звук её шагов легко мог привлечь внимание, а ниша, в которой она спряталась, была достаточно надёжным убежищем. — Какого чёрта с ним сделалось в последнее время? — Эймонд снимал турнирные доспехи, пока Эйгон подкидывал и ловил кинжал. — Мальчишка совсем зарвался, — скупо ответил Эйгон, но его слова вызвали бурную реакцию у младшего брата. — Подумываю сказать матери, чтобы она вразумила его, и Веларионшу убрала подальше… — О, нет-нет, брат! — стянув рубашку, Эймонд протёрся ей от пота, опасно улыбаясь. — Зачем? Разве тебе не весело наблюдать? — Какое ещё весело?.. Она скоро ему все мозги промоет! — Чёрные точно прибудут на именины отца, так что будет занятно. Пусть мальчишка сам всё осознает. И да, уверяю тебя, не стоит даже волноваться о таком: малыш Дэйрон ни за что не примирится с Джейкерисом, — Эйгон медленно кивнул, выслушав брата и явно пытаясь собрать в голове картину из его слов, а тот с усмешкой похлопал того по плечу. — Только не думай слишком много. Тебе это вредит. — Да иди ты в седьмое пекло… — переругиваюсь, они ушли, благо, через другой вход, после чего Дэйнис сумела спокойно выдохнуть.       В словах Одноглазого имелось зерно истины: Дэйнис не предпочла бы никого Джейсу, но не из-за любви к чёрным, а из-за обещания, данного Лейнору. Тот был прав: Дэйрон точно будет обижен на неё, но что она могла поделать? Что же, Эймонд желал увидеть её в неловком положении, хотел хорошенько посмеяться над ней, но жестокость к собственному брату немного поражала. Хотя, чего она ждала от Таргариенов?       Дэйнис оказалась среди змей, и ей необходимо было действовать, как одной из них, чтобы не оказаться заживо сожранной в скорейшее время. Если принц желал ссоры — она с радостью сделает его частью скандала.