Дочь Прилива

***

      Каждую ночь, когда луна выглядывала из-за облаков, Лунный Странник поднимался в небо, направляясь к заброшенному маяку на отшибе Халла, где его всадницу терпеливо дожидался молодой любовник. Пока дракон летал в высоте по округе, они могли полностью отдаваться друг другу, не боясь быть обнаруженными.       Низкая круглая башня опустела с тех пор, как Морской Змей велел построить маяк в два раза выше у порта Спайстауна, закупив стекло у лучших мирийских оптиков. Прибрать к рукам ключ для неё не составило труда, так что вскоре они вполне обустроили второй этаж, где раньше жил смотритель. Из удобств был лишь очаг, скрипучая кресло-качалка да узкое ложе, на которое Аддам постелил соломенный тюфяк и принёс шкур, дабы они смогли укрыться — скромно, но тепло и сухо, ибо дождливая осень давно вступила в права.       В первую ночь, когда они лежали, тесно прижавшись друг к другу, приятно-расслабленные после разрядки, юноша посетовал на то, что ей, должно быть, неприятно отсутствие привычных удобств, на что Дэйнис лишь посмеялась, взъерошив ему волосы. — В детстве я делила постель с двумя-тремя кузинами, и знаешь что? — лукаво улыбнувшись, она исподлобья глянула на внимательно слушающего Аддама. — Эйлора по три раза на неделе ходила под себя, из-за чего перина воняла либо сыростью от того, что не высохла со стирки, либо же мочой. — Это ужасно! — глаза его расширились от удивления, но они всё же посмеялись вместе. — А ведь мне всегда было любопытно посмотреть, как живут в замке… — он слегка погрустнел, отведя взгляд в сторону, и девушка деликатно провела пальцами по его щеке и ниже по шее. — Так, как судачит люд, живут только сам лорд, леди и их дети. Конечно, братья лорда Корлиса и даже племянники тоже имели привилегии, но семья Веларион всегда славилась многочисленностью, а спален на всех никогда не хватало, — мягко улыбнувшись, она притянула юношу ближе к себе, ощутив, как мышцы его живота напряглись от щекочущих касаний. — Ты здесь, а иного мне не нужно.       Скулы бастарда тронул совершенно очаровательный румянец, когда Дэйнис впилась в его приоткрытые влажные губы, сжав в руке вновь твердеющий от трения член. Всё в нём было таким возбуждающе-невинным: податливость юной натуры, отзывчивость к любой, даже самой незначительной, ласке, рвение доставить ей удовольствие, несмотря на стыдливость, тщетные попытки сдерживать громкие стоны. Боги послали ей чистое воплощение Воина и Кузнеца лишь затем, чтобы она растлила его. Вины она не чувствовала вовсе — в конце концов, Дэйнис никогда не отличалась набожностью.       Прежних ошибок она не допускала: принцесса Рейнис не задавала лишних вопросов, но велела мейстеру подавать ей чай по утрам. По-настоящему облегчение девушка испытала лишь тогда, когда у неё впервые пошла лунная кровь. В ту неделю вместо тайных встреч, она посещала верфи Спайстауна по утрам, наблюдая за ходом строительства, а взгляд её подолгу останавливался на спине и руках юноши, всякий раз, когда он потягивался за чем-то, взбирался по мачте за несколько юрких движений или вытирал голый верх рубашкой, убирая потные пряди с лица. Под вечер же она захаживала к ним на ужин, смеясь над шутками Алина и обсуждая торговлю с Марильдой.       Та со всё более растущим беспокойством следила за их с сыном общением, наверняка угадывая влюблённость Аддама и даже то, что она, по крайней мере, потакала данному чувству юноши. Поэтому Дэйнис вовсе не удивилась, когда капитан позвала её на личный разговор под предлогом просмотра накладных за привезённый по заказу Веларионов груз. — Я ценю нашу добрую дружбу, — начала она, плотно прикрыв за собой дверь. — Но оставьте моего мальчика. Зачем он вам? Прошу вас, не подвергайте моих детей опасности… — ухватившись за предплечье Дэйнис, женщина с мольбой смотрела ей в лицо. — О чём это вы? Я не понимаю, — когда она попыталась вырвать руку, та вцепилась сильнее, заговорив вновь с отчаянием в голосе. — Всё вы прекрасно понимаете! — Марильда вцепилась ногтями ей в кожу, сверля неумолимым взглядом. — Вскружили ему голову сладкими речами о любви, развлекаетесь с ним, пользуясь наивностью. Улетите лучше поскорее в Королевскую Гавань, к своему принцу и дочери, госпожа.       Если в самом начале она несколько растерялась от внезапности, то хлынувший поток обвинений мгновенно отрезвил её, и девушка рывком оторвала руку в сторону, свысока глянув на Марильду. — На словах вы защищаете сына, но я слышу в них обиду за себя, — губы женщины сжались в тонкую полоску, а Дэйнис продолжала наседать. — Сдаётся мне, вы сами подвергли детей опасности, произведя их на свет, — она дрогнула, будто от пощёчины. — Отпрыски драконьего семени… скажите, они знают, кто именно их отец? — Вы не посмеете, — пробормотала Марильда. — Милорд ни за что не позволит…. — она щелкнула пальцами, довольно оскалившись, а женщина испуганно вздохнула. — На всём Дрифтмарке есть лишь один мужчина, которому я подчиняюсь, — девушка пошла к двери, оставив торговку огорошено стоять. — Из уважения к нему я оставлю эти гнусные обвинения без ответа.       Бурей вылетев оттуда, она спустилась с корабля, столкнувшись в порту с Аддамом, но проигнорировала его, пойдя дальше, зная, что тот не осмелится гнаться за ней по оживлённым улицам Спайстауна. Тот, правда, оказался настойчивее и смышлёнее, чем она предполагала, пройдя по боковым переулкам, дошёл до пустого поворота, ведущего к замку, и уже поджидал там. — Что стряслось, миледи? — он шагнул навстречу, но девушка даже не взглянув, обогнула его. — Я как-то провинился? Скажите, прошу, — следуя по пятам, юноша всё пытался до неё достучаться. — Госпожа, я не понимаю… Дэйнис! — она застыла от окрика, и ему удалось взять её за ладонь, притянув ближе к себе. — Это… следы ногтей? Кто посмел совершить такое? — растерянно нахмурившись, пробормотал Аддам, по одному только выражению на её лице сложив два плюс два. — Мама… — процедил он сквозь зубы. — Прошу, не держите на неё зла, она совсем изнервничалась из-за… — он осёкся на полуслове. — Я знаю, что у вас доброе сердце. — Я вовсе не злюсь на Марильду, — проговорила Дэйнис, с внутренним содроганием осознав, что юноша решил, будто она может потребовать наказать его мать. — И никогда бы не причинила ей вреда. Ты ведь не думаешь, что?.. — она не сумела договорить, уставившись в его встревоженное лицо. И хотя Аддам судорожно закивал, глаза его выражали совсем иное. — Твоя мать права — нам более не стоит видеться. — Что? Знаю, она наплела вам про опасность и прочее, но мне плевать на это! — горячо возразил Аддам, и она ощутила, как нечто в глубине её души ломается, давая осознать всю грязную пошлость совершённого. — Ты слишком юн и чист сердцем, дабы понять, Аддам, — покачала она головой, с щемящей нежностью погладив его по щеке. — А я воспользовалась тобой, видя в твоих чертах того, кого любила когда-то, пыталась самоутвердиться в собственных глазах. — Вы считаете, что я лучше? — сжав её руку в своей, начал он, сверля Дэйнис смелым взглядом. — Я простолюдин, нет, бастард, и не мог надеяться, что вы даже посмотрите в мою сторону, не говоря уж о том, что бы провести с вами ночь. Седьмое пекло, да, мне льстило, что жена принца нашла утешение в моих объятиях! — Твоя безрассудность не знает границ, Аддам, — выдохнула Дэйнис. — Как твоя госпожа, я приказываю тебе уйти и оставить меня в покое.       Некоторое время он молчал, выжигаю дыру в её профиле, ожидая, что она сломается и уступит, чего не произошло к его разочарованию. — Это ваше окончательное решение, миледи? — спросил он холодно, а получив кивок, коротко поклонился. — Тогда прощайте.       Резко развернувшись, он зашагал обратно в Спайстаун, а Дэйнис ещё с минуту глядела в его отдаляющуюся фигуру, повторяя про себя, что поступила правильно, не дав себе окончательно утонуть в сладкой неге их связи и вовремя оборвав её, пока всё не зашло слишком далеко.       Последнюю неделю она провела в печальной меланхолии, понимая, что вскоре придётся покинуть родной остров и возвращаться в Королевскую Гавань. В своём письме Хелейна рассказывала о её дочери, с радостью отмечая, как та выросла за прошедшие три месяца, став румяным и громким карапузом. Принцесса выражала уверенность, что она будет сражена в самое сердце при виде дочери, но Дэйнис было тяжело даже думать о ней, а строчки про Эйду вызвали у неё поток слёз, перешедший в тихую истерику.       Принцесса Рейнис, коей служанки доложили о состоянии Дэйнис, внимательно выслушала её сбивчивые разъяснения, в которых она пыталась объяснить то противоречие, что она ощущает, одновременно боясь потерять единственного ребёнка и виня себя за отсутствие безоговорочной любви по отношению к ней. Когда же она попросила совета о том, как быть, женщина влепила ей звонкую пощёчину, от которой скула загорелась от жгучей боли, а глаза вмиг широко распахнулись. — Возьми себя в руки, для начала, — строго наказала принцесса. — Не важно, что ты чувствуешь: породив этого в ребёнка в мир, полный жестокости и несправедливости, ты обязана позаботиться о его благополучии, — сжав её плечо, она со всей серьёзностью добавила: — Чего бы то ни стоило.       Всё ещё ощущая пульсацию в месте удара, Дэйнис нашла в себе силы кивнуть, благодарно улыбнувшись принцессе, после чего та резко притянула её в неловкие, но крепкие объятия. — Не дай им сделать из твоего ребёнка политический инструмент, не повторяй моих ошибок. — проговорила Рейнис надломлено, пряча взгляд. — Мужчины легко и просто жертвуют детьми, ведь не они выносят их девять долгих месяцев и рожают в муках, ставя на кон свои жизни.       Рейнис будто окатила её ведром ледяной воды, в чём она и нуждалась, благодаря чему девушка сумела найти настоящий внутренний покой, осознав всю бессмысленность её прежних терзаний.       Вечером, после прощального пира в её честь, Дэйнис ложилась в постель раньше привычного, так как должна была встать с рассветом для отлёта из Дрифтмарка. Когда в двери постучались, она уже легла, облачённая в ночную рубашку, ожидая увидеть служанку, но её ночным гостем оказался Джейкерис. — Ты понимаешь, как могут расценить твоё нахождение в моих покоях? К тому же ночью, — устало выдохнув, она села, надев сверху халат из багрового асшайского шёлка. — Надеюсь, у тебя была веская причина прийти сюда, — указав на кресла у камина, она сама уселась и наполнила кубки, подав один несколько нервозному Джейсу. — Я долго думал над тем, что ты сказала тогда, на пляже, — сделав несколько больших и громких глотков, он покрутил кубок в руках. — И пришёл к решению, что расторгну нашу с Бейлой помолвку. Она заслуживает человека, который будет любить её, больше жизни, а это явно не я. — Что же, — отпив, она поставила кубок на столик. — Любовь, о который ты говоришь, маловероятна, но я понимаю, что ты попросту не желаешь быть тем, кто причинит ей боль. — Да, — произнёс юноша, колеблясь над тем, что сказать дальше. — Но поймут ли это матушка и принц Дэймон? — Они оба имеют чёткое представление о нежеланных браках, — слабо улыбнувшись, она успокаивающе потрепала принца по плечу. — И вряд ли желают вам несчастья, — они встретились взглядами, и губы Джейса растянулись в ответной неуверенной улыбке. — Спасибо, Дэйнис, — прошептал он, не отрывая от неё глаз. — Ты улетаешь завтра, а мы так и не попрыгали со скал в море, как в детстве. — Осеннее море холодное и опасное, — добродушно заметила девушка, но, видя светлую грусть на дне его карих глаз, добавила: — Мы сделаем это летом, обещаю. — В лучшем случае, года через четыре, — усмехнувшись, он отвёл глаза, всматриваясь в пламя очага. — Я бы отдал всё, дабы оказаться сейчас на Летних Островах и просто насладиться безмятежностью тамошней жизни, — протянул Джейс, мечтательно прикрыв глаза. — Знаешь, у летнийцев нет войн, в привычном для нас понимании! Они устраивают целые церемониальные ритуалы для разрешения конфликтов, что больше напоминает танец, — воодушевившись, он долго описывал детали войн на Летних Островах, что вычитал в старом фолианте, найденном в личной библиотеке Морского Змея, а Дэйнис с удовольствием слушала, выпивая бокал за бокалом, пока окончательно не осушила штоф дорнийского полусухого. — Думаю, они бы быстро перешли к смертоубийствам, обладай драконами, — устало потягиваясь, она несколько раз моргнула, отгоняя сон. — После заката Валирии драконы шли друг на друга лишь однажды, когда Мейгор узурпировал трон в обход своих племянников, — возразил он убеждённо. — Почти век прошёл с тех пор, — заметив сонливость слушательницы, Джейкерис неловко встал, не зная, куда девать руки, когда она встала следом. — Уже поздно. Я и так задержался неприлично долго… — пробормотал он, впрочем, не спеша уходить. — Могу я обнять тебя?       Дэйнис была слишком изнурена, чтобы читать нотации или долго размышлять над просьбой Джейса, поэтому просто сделала это сама, дав юноше расположить голову на своей груди и обвив руки вокруг его шеи. Сколько они так простояли, она не смогла бы ответить, но Джейкерис вскоре ушёл, целомудренно поцеловав её в лоб, после чего девушка наконец смогла поспать, заснув сном младенца и проснувшись утром бодрой и полной сил.       Дрифтмарк она покидала с лёгкой душой, пообещав принцессе Рейнис привезти с собой и дочь при следующем визите. Королевская Гавань привычно воняла, испуская дым тысячей труб, но она всё же была рада вернуться, ведь в этом городе были те, кто ждали её. Чешуя Лунного Странника сливалась с белым небом, так что немногие из горожан разглядели его среди облаков, так что её приземление у Драконьего Логова прошло тихо, а благодаря плащу с глубоким капюшоном до ворот Красного Замка она добралась тоже быстро, не став дожидаться, пока оповестят о прибытии, из-за чего никто её не встречал. Именно благодаря этому, она первым делом направилась в детскую в крепости Мейгора, будучи избавленной от необходимости обмена светскими приветствиями с придворными.       Не удосужившись постучаться, она потянула тяжелую дверь на себя, с нетерпением вбежав в комнату и тут же застыв при виде Эймонда с их дочерью на руках, которая вовсю протягивала ладошки к кожаной повязке на его глазу. Обведя её угрожающе-спокойным взглядом, он внезапно улыбнулся, повернув ребёнка так, чтобы та увидела Дэйнис, и произнёс: — Поздоровайся с мамой, да, вот так, — помахав её пухлой ручкой, он запечатлел короткий поцелуй на затылке девочки, передав ту неуверенно подошедшей Дэйнис. — Осторожней, — поддерживая её под головкой, Эймонд терпеливо проследил за тем, как она держит разволновавшуюся дочь, пытаясь её успокоить. — Она забыла меня, — пробормотала девушка с болью в голосе, мягко поглаживая дочь по серебряным прядкам волос. — Ещё узнает, — произнёс принц, нежно коснувшись лба Эйды, и Дэйнис с недоверием кивнула, понадеявшись, что всё сложится лучше, чем она могла предположить.       Тот немногословный час, что они провели с их дочерью, послужил робкой надеждой, что для них ещё не всё было кончено, но Дэйнис сомневалась, не доверяя столь резкой перемене в поведении мужа. У того настроение, безусловно, менялось часто и непредсказуемо, но Эймонд обладал нравом гордым, будучи злопамятным и не прощающим, так что она прекрасно сознавала, что это было лишь затишьем перед бурей, что Одноглазый, рано или поздно, обрушит на её голову.       Хелейна при встрече упрекнула в том, что она половину утра пробыла в замке и даже не зашла поздороваться, на что Дэйнис лишь смущённо попросила прощения, а принцесса добросердечно махнула рукой, расцеловав её в обе щеки и поведя за собой в покои, с усмешкой заметив, что от неё несёт драконом. Пока служанки купали Дэйнис, Хелейна без умолку болтала, не пропуская ни единой, даже самой мелкой сплетни, после спросив о том, как она проводила время на Дрифтмарке. Изложение Веларион оказалось не в пример короче и куда менее насыщенным, но принцесса всё же тягостно вздохнула, слушая о частых полётах с ребятнёй и их драконами. — Жаль, что Эйгон и матушка ни за что не позволили бы мне полететь с тобой, — посетовала она с грустью. — А, впрочем, мы можем полетать и так, — хлопнув ладонями по коленям, она весело улыбнулась. — Завтра встанем пораньше и поедем в Драконье Логово. Давно я не давала Пламенной Мечте размять крылышки.       До вечернего пира они были предоставлены себе, и Хелейна, с присущим ей энтузиазмом, подобрала наряд для Дэйнис, забраковав все чёрные варианты, и велела служанкам просто расчесать волосы, оставив кудри распущенными. Обе в похожих по крою платьях из зелёной парчи, расшитой у Дэйнис серебряными, а у Хелейны — золотыми нитями, вошли в Малый Чертог рука об руку. Король не присутствовал, но королева вежливо справилась о её самочувствии, а десница поинтересовался о лорде Корлисе и принцессе Рейнис.       Эймонд явился на пир с опозданием, как ни в чём не бывало заняв место рядом с женой, и вёл себя, на удивление, открыто и добродушно. Приметив то, как Алисента довольно кивала, зорко надзирая за сыном, Дэйнис пришла к закономерному выводу, что принц получил добрую порцию нравоучений от матери, и поэтому не высвечивал, проявляя чудеса радушия.       Когда по окончанию ужина он вызвался сопроводить её до покоев, Дэйнис ответила согласием, не желая провоцировать его отказом, и даже никак не возразила, когда он вошёл вслед за ней, послушно наполнив два кубка излюбленным принцем борским золотым, пока он стоял к ней спиной, рассматривая что-то на её трюмо. Подойдя, она увидела, что он открыл хрустальную шкатулку с драгоценностями, достав ожерелье с сапфиром, которое подарил ей. — Ты ведь не брала с собой украшений на Дрифтмарк? — спросил он безэмоционально, но Дэйнис сразу поняла, что ни к чему хорошему данный вопрос не ведёт. — Я слишком сильно горевала, чтобы думать о таком, — аккуратно поставив наполненные бокалы, она осторожно коснулась его ладони. — Но теперь я буду счастлива, если ты вновь наденешь его на мою шею.       Эймонд кивнул, протянув руку к волосам, чтобы убрать их, но резко схватился за них, притянув её к себе. — Но горе вовсе не мешало тебе развлекаться с гадёнышами Рейниры и Дэймона, — процедил он, прямо ей в ухо, после швырнув на пол, будто тряпичную куклу. — Скажи-ка, на что тебя в этот раз надоумила злобная старуха-Рейнис? А Морской Змей? Дай-ка угадаю, — сев на корточки, Эймонд ухмыльнулся, когда она подняла на него разъярённый взор, приподняв корпус тела. — Повелели покорно раздвинуть ножки, чай, выносишь сына? — не дав вскочить, он повалил её на ковёр, придавливая весом своего тела. — Что не так, дорогая? Где же та свирепость, с которой ты брыкалась в прошлый раз? Ах да! — заломив руки над головой, он предусмотрительно просунул колено между её ног, не оставляя возможности пнуть его в пах.- Ведь я поддался тебе! — Чего ты хочешь, Эймонд? — тяжело дыша, выдавила Дэйнис, пытаясь сохранять ясность ума и не поддаваться гневу. — Сказать, чтобы ты тут же послушно исполнила моё пожелание? — насмешливо фыркнув, он вновь грубо схватил Дэйнис за волосы, вынуждая встать на колени, сам же вытянувшись в полный рост перед ней. — Все при дворе и мой младший братец-тюфяк всегда так восхищались твоими волосами… — произнёс он задумчиво, растянув одну прядь до предела, а потом отпустив, проследив за тем, как она вновь собралась в упругий кудрявый локон. — Они и впрямь густы и блестят здоровьем, привлекая интерес мужчин и зависть их леди… но это противоречит скромности и покаянию, коим нас учит вера в Семерых, не так ли? — вкрадчиво шепча, он вытащил из ножен мирийский стилет — её дар, подведя к лицу Дэйнис. — Такая грива подошла бы блуднице с Шёлковой Улицы, но никак не моей верной жене, — она молча прикрыла глаза, вздрогнув, когда он одним резким взмахом тонкого лезвия отрезал их, а оставшиеся кудри шапкой покрыли её голову, едва достигая ушей. — Отныне ты не посмеешь ослушаться, иначе мне придётся выполнить обещание и выжечь этим самым оружием клеймо на твоей груди. Ты всё поняла?       Дэйнис судорожно закивала, обняв его за ноги, и Эймонд небрежно потрепал её по волосам, кинув копну отрезанных кудрей в огонь камина, после чего вжался в лицо девушки пахом, давая ощутить болезненное возбуждение. Развязав шнуровку на его штанах, она широко раскрыла губы, беря его сразу быстро и глубоко. — Умница…       Той ночью он воспользовался ей сполна, доказывая, что она его собственность, а Дэйнис терпела, потакая его заблуждению и лишь жалея о том, что не наставила ему рога ещё и с Джейкерисом Веларионом.