Джорджия
— Вэйлон, ты не мог бы рассказать поподробнее, что именно здесь произошло? — спрашиваю я у бывшего программиста, опустившись на корточках и пытаясь хоть немного смыть засохшую кровь с толстовки и джинс. Вода, доходящая до щиколоток, моментально окрашивается в грязно-бурый цвет, и я морщусь, чувствуя, как меня снова начинает слегка подташнивать. Спокойный разговор с Парком немного приводит меня в чувство после моего отчаянного побега от Криса Уокера, и я, несмотря на все ужасы, начинаю понемногу расслабляться. Вэйлон переминается босыми ногами и качает головой, глядя куда-то в сторону. — Не знаю, Джорджия, что именно здесь произошло, но это как-то связанно с Морфогенным двигателем. — С чем? — поднимаю голову и непонимающе хмурюсь, а мужчина лишь пожимает плечами. — Там врачи что-то делали с пациентами, ставили на них какие-то опыты. Подробностей я не знаю, честно. Я лишь должен был следить за тем, чтобы эта хрень работала исправно. Здесь очень жёсткая политика конфиденциальности — у меня был всего лишь двухнедельный контракт, а меня даже лишили возможности разговаривать с женой и детьми. Мне это не понравилось, да и то, чем занималась эта компания… В общем, я решил написать Майлзу Апшеру, чтобы положить конец этим зверствам, но Меркоф следили за мной и захотели избавиться. — Как? — выпрямляюсь и натягиваю мокрую от воды толстовку. Зябко ёжусь, чувствуя, как холодая мокрая ткань липнет к телу, но это лучше, чем разгуливать в окровавленных вещах. — Судя по всему, изначально они хотели просто поместить меня сюда, как пациента, — Вэйлон усмехается и достаёт из кармана больничных штанов какой-то смятый листок и протягивает мне. — Вот, посмотри. Разворачиваю листик, который при ближайшем рассмотрении оказывается распечаткой электронного письма, и принимаюсь читать. «От: j.blaire@murkofcorp.us.com Кому: h.grant@murkofcorp.us.com Тема: Уход в отставку по психическому состоянию здоровья, СС 8208 Мисс Грант, В ближайшие недели вы можете получить запросы о предоставлении информации от г-жи Лизы Парк из Ледвилла, шт. Колорадо, касающейся отставки и госпитализации её мужа — Вэйлона. Если получите, пожалуйста, перешлите их мне. Мистер Парк (бывший контракт на оказание консультационных услуг 8208) подал в отставку из-за не выявленного ранее психического заболевания. Я лично навестил г-жу Лизу Парк и её сыновей и сообщил им эту тяжёлую весть, успокаивая их тем, что специалисты из компании психиатрических исследований «Меркоф» с радостью предоставят лечение. Г-жа Парк не очень хорошо отзывалась обо мне и корпорации «Меркоф». Я заверил её, что воспользовавшись своими полномочиями, она, конечно же, может попытаться вступить в борьбу с докторами, диагностировавшими болезнь её мужа. Однако, если обнаружат, что он ушёл в отставку под ложным предлогом, его страховку аннулируют, а на семью будут взвалены значительные долги здравоохранения. Надеюсь, она поняла. Но если она всё же будет настаивать на том, чтобы создать неприятности или попытается обойти меня стороной, пожалуйста, дайте мне знать. Это случай, о котором я хочу позаботиться лично. Ваш Джереми Блэр» — Это просто ужасно! — возмущённо восклицаю я и возвращаю Вэйлону документ. — Они всё спланировали, а твоя жена теперь думает, что тебя поместили в дурку. — Корпорация готова пойти на всё, чтобы никто не знал о том, что здесь творится, — мрачно усмехается Парк, а я фыркаю. — Конечно, они не хотят. Даже не представляю, что их всех может ждать за такое зверство. А кто такой Джереми Блэр? — Глава Агентства безопасности Меркоф, — Вэйлон презрительно фыркает. — По-моему, он и сам безумец — жестокий и беспощадный. — Всё лучше и лучше, — тяжело вздыхаю и качаю головой. — Ладно, давай перезапустим генератор. И нужно найти Майлза. Надеюсь, с ним всё в порядке. — Я тоже, — виновато произносит программист, отводя взгляд. — Это из-за меня он оказался здесь. — Ты же не знал, что так выйдет, — тяжело вздыхаю и поджимаю губы. — Куда идти? Где этот генератор? — У тебя есть фонарик? — вместо ответа интересуется Парк, напряжённо поглядывая на тёмный провал двери справа от нас, и я медленно качаю головой. Телефон остался в рюкзаке вместе с фотоаппаратом, аптечкой и блокнотом. Надеюсь, что Уокеру он без надобности, и я смогу вернуть свои вещи, когда мы вернёмся в диспетчерскую. — Плохо, — Вэйлон цокает языком. — У меня была камера, но я потерял её, когда свалился сюда. Значит, придётся идти на ощупь. — Интересно, хорошие новости когда-нибудь будут? — расстроенно бормочу себе под нос, совершенно не радуясь перспективе шастать по тёмному подвалу, в котором, как сказал программист, обитает какой-то псих. С учётом того, что единственными безобидными пациентами были лишь трое несчастных, смотрящих неработающий телевизор, я сомневалась в том, что нам так просто позволят перезапустить генератор. Вэйлон ничего не отвечает на это, молча протягивая мне ладонь, и я, вздохнув, принимаю предложенную руку. Неосознанно вспоминаю тёплые пальцы Майлза, сжимающие мою ладонь, и мои внутренности болезненно скручиваются от страха и беспокойства. Что с ним? Как он? Удалось ли скрыться? А если Крис Уокер вернулся за ним, и Майлз мёртв? Он, конечно, та ещё заноза в заднице, но мы с ним были, если не друзьями, то хотя бы приятелями, и мне совсем не хотелось, чтобы с ним случилось что-либо плохое. — А нам точно туда? — свистящим шёпотом спрашиваю я, когда Вэйлон уверено ведёт меня через дверной проём в небольшой коридор, а затем поворачивает направо к столу, преграждающему проход. Впереди непроглядная темнота, и вся моя решительность стремительно тает. — К сожалению, — так же тихо отзывается Парк и легонько сжимает мою ладонь. — Поверь, я сам не хочу туда возвращаться, но другого способа включить свет у нас нет. — Ладно, — шумно выдыхаю, мысленно напоминая себе о том, зачем мы это делаем. Запустим генератор, найдём Майлза, вернёмся в диспетчерскую, откроем дверь и уберёмся отсюда как можно дальше. Легкотня. — Кстати, прости за бестактный вопрос, — Вэйлон ловко перепрыгивает через стол и галантно помогает перелезть мне. — Сколько тебе лет? — Двадцать один, — оказавшись в темноте, сильнее сжимаю ладонь мужчины, чувствуя острый приступ надвигающейся паники. Слепо шарю глазами, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но темнота настолько вязкая, что кажется, будто бы я ослепла по-настоящему. — Правда? — в голосе Парка слышится удивление, и он тянет меня за собой. — Ты выглядишь младше. Мне показалось, что тебе от силы лет восемнадцать. — Гены, — невнятно бормочу я, осторожно передвигая ногами, искренне надеясь, что Вэйлон знает, что делает. — Мама тоже выглядит моложе своих лет. — Повезло, — Вэйлон хмыкает, однако я всё равно различаю, что его голос начинает слегка дрожать. Чем дальше мы уходили, тем сильнее мне становилось не по себе, и я даже представить себе не могла, каково сейчас программисту, который по своей собственной воле возвращается обратно в подвал, где, судя по всему, происходили не самые радостные события. Выдавливаю из себя улыбку, несмотря на то, что в темноте её не видно, и, прислушиваясь к плеску воды по ногами, прошу Парка: — Расскажи о себе. — Ничего особенного, — мужчина поворачивает направо, потянув меня за собой, и я, несколько раз моргнув, замечаю вдалеке небольшое пятно красного света. — Окончил Беркли с отличием, сразу после окончания университета встретил Лизу. У нас двое детей, мальчики, — в голосе Вэйлона слышится гордость. — Чертовски сильно по ним соскучился. — Сколько им? — интересуюсь я, пытаясь прикинуть возраст Парка. На вид ему было не больше тридцати, впрочем, я могла и ошибаться. Мужчина, словно угадав мои мысли, фыркает. — Я не настолько старый, как ты могла бы подумать — мне всего тридцать. Старшему сыну шесть, а младшему — четыре года. — А как… — намереваюсь расспросить Вэйлона о том, как он познакомился с женой, однако неожиданно налетаю на какое-то препятствие, громко охнув. Чертыхнувшись, программист подхватывает меня, не давая упасть, и я слышу, как он ощупывает препятствие. — Извини, здесь небольшое возвышение, — немного виновато произносит мужчина. — Я в такой панике с него свалился, когда убегал отсюда, что совсем забыл про то, что оно здесь есть. — Ничего, — сиплю сквозь зубы, потирая бедро, по которому пришёлся удар, и, затаив дыхание, прислушиваюсь к окружающим нас звукам. Слышу наше с Вэйлоном тяжёлое дыхание, плеск воды, однако никаких чужих шагов. Возможно, психопат, ошивающийся возле генератора, ушёл в какое-нибудь другое место? Во всяком случае, пока ещё никто не попытался на нас напасть. — Мы пришли, — еле слышно говорит Вэйлон и забирается наверх, втягивая меня следом. Пятно света, которое я видела, теперь совсем близко, и я замечаю большую красную кнопку, от которой шло свечение, и небольшой экранчик. Мы подходим ближе, и Вэйлон склоняется над пультом управления генератором. В красном свете его карие, чуть выпуклые глаза выглядят немного странно, и мне становится слегка не по себе, однако я даю себе мысленный пинок — программист точно такая же жертва, как и мы, он абсолютно безвреден. И, если уж на то пошло, встретиться с местными психами мне хотелось гораздо меньше, чем шляться по затопленному тёмному подвалу вместе с человеком, которого я не знала. — Чёрт, — Парк стискивает зубы и бросает на меня взгляд. — Нужно включить два насоса, центральный выключатель, а затем нажать на эту кнопку. — Разумеется, — с моих губ срывается нервный смешок. — В этом месте вообще можно хоть что-нибудь сделать сразу и быстро? — Ничего, это не будет слож… — Кто здесь? Молча дёрнув меня за собой прочь от пульта управления, Вэйлон приседает, погружаясь в холодную воду. Следую его примеру и зажимаю себе рот ладонью, чтобы ненароком не завопить — моё самообладание могло покинуть меня в любой момент, и мне не очень хотелось, чтобы нас обнаружили только из-за того, что у меня нервы не в порядке. Конечно, в такой ситуации истерики — это вполне нормально, но мне не хотелось быть вопящей от ужаса обузой. Нужно было работать сообща, чтобы выбраться отсюда. Впрочем, рассуждать об этом было очень легко, на деле же, когда рядом раздался громкий плеск, уведомляющий о том, что кто-то подошёл слишком близко к тому месту, где затаились мы с Парком, я чуть не потеряла сознание. Вжимаюсь спиной в грудь Вэйлона, который шумно дышит мне на ухо, и вновь слышу глухой, наполненный яростью и страхом голос: — Я не боюсь. Я больше ничего не боюсь… Крепко зажмуриваюсь, хотя в этом нет никакой необходимости — вокруг непроглядная темень, и если бы не тепло человеческого тела, жмущегося ко мне, я бы просто моментально сошла с ума. Псих, побродив рядом ещё немного, постукивая чем-то и лишь чудом не задев нас, идёт в другую сторону, бормоча себе под нос, и мы с Вэйлоном, слепо натыкаясь на преграды, стараясь как можно меньше шуметь, добираемся до стены и осторожно продвигаемся вдоль. Я догадывалась, что именно хочет сделать программист — раз насосов и центрального выключателя нет рядом с пультом управления, значит, они должны находиться в отдельных помещениях, но недалеко. Двигаясь вдоль стены, мы могли найти дверь, ведущую туда, куда нам было нужно. На повороте натыкаюсь на что-то твёрдое, свисающее с потолка, и, неосознанно протянув руку, натыкаюсь пальцами на ткань. Перед глазами предстают трупы в библиотеке, обезглавленные и висящие вниз головами, вернее тем, где головы должны были быть, и еле сдерживаюсь, чтобы не шарахнуться назад с громким плеском. Мои зубы начинают стучать от холода и страха, и я даже знать не хочу, на что или кого именно я наткнулась. Впервые порадовавшись окружающей нас тьме, тащусь за Вэйлоном, мысленно молясь, чтобы всё это поскорее закончилось. Наконец нам удаётся найти небольшую лесенку с дверью, ведущей в помещение, где возле стены горит тусклым красным светом небольшая красная кнопка. Заходим внутрь, и я осторожно закрываю за нами дверь. Поворачиваюсь к нопке, которую уже изучает Вэйлон и, прищурившись, вижу очертания насоса. Переглядываюсь с программистом, и он, пожав плечами, решительно нажимает кнопку. В тот же миг кнопка начинает светиться зелёным светом, освещая помещение и оповещая о том, что насос заработал, и я слышу громкий механический звук. Насос начинает гудеть, и я шумно выдыхаю. Один есть. Вэйлон, явно ободрённый успехом, делает шаг по направлению к двери, однако выйти не успевает. На дверь обрушивается град ударов, и я, в панике заметавшись, замечаю ряд железных шкафчиков. — Сюда, быстрее, — хватаю Парка за рукав и торопливо его тащу к дальнему шкафчику. Мы с трудом втискиваемся внутрь, оказавшись тесно прижатыми друг к другу, буквально в последнюю секунду захлопнув дверцу, и я слышу, как дверь с грохотом распахивается. Вздрогнув, цепляюсь пальцами за больничную рубашку Вэйлона, уткнувшись лицом ему в грудь, которая быстро вздымается и опадает от тяжёлого дыхания. Мужчина обхватывает меня руками, и мы замираем, прислушиваясь к происходящему снаружи. Сквозь прорези в дверце вижу неясный силуэт пациента, подошедшего к насосу, и с содроганием замечаю, что он сжимает в руке что-то вроде импровизированной биты. Задерживаю дыхание, пытаясь унять несущееся галопом сердцебиение, и вздрагиваю, когда слышу лязг открывшейся железной дверцы. «Он проверяет шкафчики», — проносится в голове истеричная мысль, и меня начинает потряхивать от страха. Чувствую, как ладони Вэйлона, лежащие у меня на спине, сжимаются в кулаки, а макушку опаляет горячее дыхание. Мы в ловушке — сейчас психопат доберётся до нашего укрытия и забьёт нас насмерть. — Ещё один призрак. Слышу бормотание пациента, а затем — удаляющиеся шаги. Широко распахнутыми от страха глазами таращусь на дверцу, гипнотизируя её взглядом, опасаясь, что всё это уловка, и псих вот-вот обнаружит нас, однако через некоторое время до нашего слуха доносятся глухие удары — он ломал дверь, и ломал её явно не здесь. — Ушёл, — еле слышно шепчет Вэйлон, и я с трудом разжимаю одеревеневшие пальцы, отпуская его рубашку. Осторожно распахнув дверцу, выходим из шкафчика, и я бросаю взгляд на узкое пространство, в котором пришлось прятаться. Щёки непроизвольно начинают гореть, когда до меня доходит, что я только что обжималась с женатым человеком. «О чём ты только думаешь, идиотка?», — в голове у меня звучит голос, подозрительно похожий на майлзовский, и я тихо вздыхаю. Действительно, о чём? Жить захочешь — и не такое сделаешь. Надеюсь, когда мы отсюда выберемся, жена Вэйлона не прибьёт меня за это. — Интересно, надолго ли? — так же тихо спрашиваю я, на что Парк пожимает плечами и кивает на выбитую дверь. — Не знаю, но выяснять не очень хочется. Нужно двигаться дальше. — Кажется, было бы гораздо проще поискать другой выход из лечебницы, чем пытаться запустить генератор, — бормочу я, осторожно выходя из помещения вслед за программистом, и слышу его тихий голос: — Поверь мне — не проще… Что ж, ладно, кажется, ему виднее. Действуя по нашей схеме, мы успешно находим второй насос, а вскоре и центральный выключатель — тот самый рычаг, который опустил пациент в костюме священника, которого мы с Майлзом видели на мониторе камеры видеонаблюдения. От психа с самодельной битой мы прятались точно так же — по счастью, практически везде были установлены шкафчики. Повинуясь инстинкту самосохранения, я уже игнорировала тот факт, что мы с Вэйлоном слишком уж тесно прижимаемся друг к другу — речь шла о наших жизнях, и никакого романтического или сексуального подтекста здесь не было. Закончив, мы возвращаемся обратно к пульту управления, и я с удовлетворением вижу, что на экранчике напротив центрального выключателя и насосов стоят галочки. Вэйлон торопливо нажимает на красную кнопку, и в тот же миг раздаётся знакомый механический звук, оповещающий о включении генератора. Свет резко вспыхивает в подвале, и я крепко зажмуриваюсь — глазам, которые уже немного привыкли в темноте, становится больно от яркого света. Несколько раз моргаю, возвращая себе привычное зрение и разворачиваюсь. — Нашёл. Перед глазами возникает изуродованное лицо, покрытое струпьями, и краем глаза я замечаю смазанное движение. Заорав, отшатываюсь, однако бита всё равно настигает меня, но, к счастью, удар выходит не очень сильным. Импровизированное оружие врезается мне в лицо, и я чувствую острую боль. Из носа начинает что-то течь, а рот наполняется солёной жидкостью с металлическим привкусом. Захлебываюсь в крови, хватая ртом воздух, практически ничего не видя — перед глазами пляшут тёмные пятна, и я слышу лишь визг пациента: — Поиграй со мной! — Иди к чёрту! — гаркает Вэйлон, и вслед за этим до моего слуха долетает громкий всплеск. Парк вцепляется мне в руку и тащит за собой, и я, вновь обретя способность нормально видеть, оглянувшись, замечаю барахтающегося в воде психа. — Джорджия, быстрее! — программист, ловко спрыгнув в коридор, ведущий обратно, мчится вперёд, и я несусь следом, на ходу сплёвывая кровь. Мы проносимся по коридору, перепрыгнув стол, преграждающий дорогу, и даже я, подстёгиваемая страхом, умудряюсь перелететь через препятствие без помощи Парка. Оказавшись в небольшом закутке, в котором мы с Вэйлоном повстречались, замечаю на поломанной тумбе какую-то промокшую насквозь бумагу, на которой виден текст. Недолго думая, явно заразившись от Апшера, хватаю листок, чудом его не порвав, и лихо пролезаю через пролом в стене. Программист протискивается следом, и мы, оказавшись у подножия лестницы, ведущей в холл, останавливаемся, чтобы перевести дыхание. Сгибаюсь пополам, упираясь ладонями в колени и комкая в руке лист. Не знаю, зачем я его схватила, но что-то подсказывало мне, что Майлз поступил бы именно так. — Ты… как? — рвано спрашивает Вэйлон, прислонившись спиной к стене, и я с трудом выдавливаю: — Пойдёт. — Давай посмотрю, что у тебя с лицом, — предлагает мужчина и, не дожидаясь ответа, отталкивается от стены и, оказавшись рядом, аккуратно цепляет меня пальцами за подбородок, приподнимая голову и внимательно разглядывая мой пострадавший нос, который пульсирует болью. Легонько дотрагивается до него, и я шиплю от боли, однако Парк удовлетворённо кивает: — Нос не сломан, просто сильный ушиб. И губа разбита. — Ты что, ещё и врачом подрабатываешь? — пытаюсь улыбнуться, однако разбитая губа тут же даёт о себе знать, и я морщусь. Вэйлон усмехается и прячет руки в карманы больничных штанов. — Нет, но у меня двое детей. Поверь, сломанные носы я уже видел. — Верю, — дёргаю уголком губ и опускаю взгляд на свои руки, всё ещё сжимающие мокрый лист. — Интересно, что это? Программист неопределённо хмыкает, и я, кое-как расправив слипшуюся от воды бумагу, прищурившись, погружаюсь в чтение. «Программа МК-Ультра. Документ ЦРУ № 190691, стр.1, выдержка. Для подшивки. Тема: Гипноз. Исследования и эксперименты, 10 февраля 1954 г. В среду, 10 февраля 1954 г., исследования гипнотических состояний были продолжены в корпусе 13 заповедника Маунт-Мэссив в Колорадо, по ниже описанным направлениям. <краткое изложение> 1. Было задействовано постгипнотическое состояние предыдущей ночи (команда уснуть при указании пальцем). Мисс Джексон и мисс Пирс немедленно перешли в состояние глубокого гипноза без дополнительного внушения. Мисс Пирс было приказано (учитывая выраженный ею ранее страх перед любыми видами огнестрельного оружия) разбудить мисс Джексон (находившуюся в состоянии глубокого гипнотического сна), пользуясь любыми возможными способами, а в случае неудачи взять находившийся рядом пистолет и выстрелить в нее. Ей было внушено, что она испытывает гнев такой силы, что не задумываясь застрелит мисс Джексон за то, что та не просыпается. 2. Мисс Пирс неукоснительно выполнила данные команды, включая выстрел из незаряженного пневматического пистолета в мисс Джексон, и впала в глубокий сон. После соответствующего внушения обе были разбужены и продемонстрировали полное отсутствие воспоминаний обо всей последовательности событий. При попытке снова вручить оружие Мисс Пирс та, в бодрствующем состоянии, отказалась подобрать его или принять из рук оператора. Она также полностью отрицала возможность того, что предшествующие события действительно имели место». — Контроль, — мрачно произносит Вэйлон, читавший документ через моё плечо. — Попытка контролировать человека посредством гипноза. — Это было почти шестьдесят лет назад, — замечаю я и задумчиво смотрю на мужчину. — Ты упоминал какой-то двигатель… Морфо… — Морфогенный, — кивает Вэйлон, и я продолжаю: — Эта запись… Она имеет какое-то значение. Может, Меркоф сейчас занимается тем же самым? Пытаются контролировать сознание человека? Ставят опыты на пациентах? И пытаются что-то создать? — Возможно, но нас это не касается, — Парк устало проводит ладонью по лицу. — Единственное, что я хочу — это выбраться отсюда и вернуться к семье. А эта контора пускай горит синим пламенем. — Ладно, — сложив листик, убираю его в карман толстовки, решив отдать репортёру. — Пойдём в диспетчерскую, откроем уже наконец дверь. Надеюсь, Майлз там. Согласно кивнув, программист поднимается по лестнице, шлёпая босыми ногами, и я тащусь следом, размышляя над его словами. Конечно, я тоже хотела поскорее выбраться отсюда, вернуться домой, отмыться, а завтра поехать к родителям, которых так давно не видела. Мама, как и обещала, испечёт мой любимый пирог, а папа наверняка будет хвастаться своими достижениями в видеоиграх, на которые довольно плотно подсел за время отпуска. Возможно, он даже уговорит меня сыграть с ним в паре, потому что мама, несмотря на то, что спокойно отнеслась к увлечению отца, наотрез отказывалась осваивать приставку. Это будет самый лучший выходной, и я забуду обо всех кошмарах, которые пришлось здесь повидать. С другой стороны, я боялась, что моя совесть не позволит мне спокойно жить и радоваться жизни, зная о том, что существует организация, которая ставит жестокие опыты на людях. Они были самыми настоящими извергами, и об их деяниях должны были узнать. Ведь именно поэтому Вэйлон отправил письмо Майлзу. Выйдя в освещённый холл, настороженно замираем, прислушиваясь к окружающим нас звукам, однако вокруг стоит мёртвая тишина, и я нервно хихикаю от этого сравнения — действительно мёртвая тишина, ведь везде одни мертвецы. Вэйлон с недоумением косится на меня, и я старательно принимаю серьёзный вид. Что, Джорджи, уже крыша едет? Стоишь ржёшь над тупой шуткой своего собственного воспалённого мозга, вместо того, чтобы выбираться из психушки. Докатилась. — Нам туда, — откашлявшись, указываю на коридор, в котором располагается диспетчерская, и программист послушно идёт за мной, внимательно оглядываясь по сторонам. Дойдя до диспетчерской, я, зайдя внутрь, замечаю свой рюкзак, небрежно кинутый на пол, и торопливо поднимаю его, проверяя содержимое: блокнот и аптечка на месте, на фотоаппарате пара царапин, но работает, зато смартфон не подаёт признаков жизни — корпус раскололся, а через экран проходит большая трещина. — Восхитительно, — мрачно произношу я, глядя на бесполезный телефон, а затем, встрепенувшись, вскидываю голову. — Майлз? — Кажется, его здесь нет, — замечает Вэйлон, и моё сердце проваливается куда-то вниз. — Нет-нет-нет, — буквально подбегаю к шкафчику, в котором прятался Апшер, и дрожащей рукой распахиваю дверцу, наивно надеясь, что репортёр всё ещё сидит там. Сейчас я увижу его недовольное лицо, а затем он в своей привычной апшеровской манере хамовато скажет что-нибудь по поводу моего поступка, или же отругает за то, что я так долго возилась, и у него всё затекло. Однако шкафчик пуст, и я, тихо выдохнув, делаю шаг назад, качая головой. Глаза наполняются слезами — часто моргаю, смаргивая их с ресниц. — Джорджия, возможно с ним всё в порядке, — тихо произносит Парк и осторожно дотрагивается до моего плеча. — Наверное, он просто решил переждать в другом месте. Оставаться здесь, скорее всего, было небезопасно. Нам нужно открыть дверь и уходить отсюда, а Майлз выберется следом. — А если ты не прав? — тонким голосом осведомляюсь я и перевожу встревоженный взгляд на светловолосого мужчину. — Что если его утащили куда-нибудь? Или убили? — Тогда мы ему не поможем, — в голосе Вэйлона звучит сожаление. — Нам нужно спасать себя. — Нет, — отрицательно качаю головой, упрямо поджав губы. — Мы не можем бросить его здесь. Это просто бесчеловечно. — Джорджия, послушай, — Парк умоляюще складывает руки и указывает соединёнными ладонями на меня. — Тебя же тоже кто-то ждёт, верно? Ты не можешь рисковать и искать Майлза, когда выход так близко. Мы выйдем отсюда, доберёмся до города, а там уже сообщим местным представителям власти о том, что произошло. Сюда направят опытных бойцов, и Майлза найдут. — Опытных бойцов? — с моих губ срывается истеричный смешок. — Да, здесь уже были опытные бойцы. Один из них как раз сейчас висит в библиотеке, насаженный на какой-то огромный штырь! Если уж они не смогли справиться с местными, то каковы шансы у обычного репортёра? — А у тебя? — программист поджимает губы, окидывая меня взглядом. — Извини, но тебя с лёгкостью убьёт первый же пациент, ты и пикнуть не успеешь. — Я не могу оставить здесь Майлза, — жалобно тяну я и тяжело вздыхаю. — Вэйлон, я не буду просить тебя пойти со мной. Ты можешь открыть дверь и уйти — тебя ждут жена и дети. Но я уйду отсюда только с Апшером. — Почему ты так за него беспокоишься? — с любопытством спрашивает Парк, и я приподнимаю брови. — Потому что он мой знакомый, и меня съест совесть, если я брошу его умирать здесь. — Уверена, что дело только в этом? — мужчина дёргает уголком губ, и я хмурюсь. — Конечно, в чём же ещё? — Ни в чём, — программист проводит рукой по голове, взъерошив волосы, и шумно выдыхает. — Чёрт… — Не думай, просто открой дверь и уходи отсюда, — неловко улыбнувшись, закидываю свой рюкзак на плечо и с обречённостью смотрю на выход из диспетчерской. Вэйлон был прав — я всего лишь хрупкая девчонка, которую убить не составит вообще никакого труда, но что-то не давало мне просто взять и уйти из этого места, оставив Майлза Апшера наедине с кучей душевнобольных убийц. Возможно я привыкла к нему — к его постоянным выходкам, нагловатому поведению, хитрой и самоуверенной улыбочке, с которой он всегда рассказывал о своих похождениях. Я, несмотря на всю свою злость, привыкла к тому, что он каждый вечер врывается ко мне в квартиру, помятый и взъерошенный, тяжело дышащий после долгого бега. Это стало частью моей жизни, и от мысли, что я больше никогда не увижу репортёра, почему-то больно сжалось сердце. Вцепившись в лямку рюкзака и громко шмыгнув носом, делаю шаг к выходу из помещения, но внезапно Вэйлон хватает меня за локоть, заставляя остановиться. — Я иду с тобой, — Парк устало выдыхает, а я изумлённо смотрю на него. — А как же твоя семья? — Лиза прибила бы меня, если бы узнала, что я бросил вас тут одних, — мужчина хмыкает. — Да и мне совесть не позволяет, как бы сильно я ни хотел уйти. К тому же, Апшер оказался здесь по моей вине. — От совести одни проблемы, да? — усмехаюсь, чувствуя какое-то облегчение от того, что мне не придётся одной отправляться на поиски репортёра. — Спасибо, Вэйлон. — Не за что, — программист пожимает плечами, и отходит в сторону от пульта управления, и я хмурюсь. — А открыть дверь? — Не думаю, что сейчас это будет хорошей идеей, — Парк качает головой, задумчиво хмурясь. — Неизвестно, сколько у нас уйдёт времени на поиски Майлза. Если мы сейчас откроем дверь и оставим её, то часть пациентов выберется наружу. Представь, что будет, если они придут в город — они устроят там резню. — Если мы откроем дверь потом вместе с Майлзом и уйдём, то тогда они тоже выберутся, — резонно замечаю я, и программист кивает. — Верно, поэтому у меня есть идея — начнём с тюремного блока. Там есть работающее радио. Мы сможем вызвать подмогу. В любом случае, даже если мы не успеем найти Майлза к их приезду, они найдут способ открыть двери, и разберутся с пациентами. Конечно, мы предупредим о том, что они все крайне опасны. — И ты знаешь, как попасть в тюремный блок? — прищуриваюсь, с некоторым недоверием глядя на Вэйлона, но он качает головой. — Понятия не имею, я никогда не был там. Однако… — он подходит к компьютеру и быстро нажимает какую-то комбинацию клавиш. На экране появляется большое развёрнутое окно, и я с изумлением смотрю на его содержимое. — Это же план лечебницы! — Большинство проходов, вероятнее всего, перекрыто, но так у нас будет хотя бы примерное представление куда идти, — довольно заявляет Парк, наблюдая за тем, как я достаю фотоаппарат и делаю снимки планов этажей. — Тюремный блок, находится напротив административного блока, в котором сейчас находимся мы. Попасть туда можно либо через мужское отделение, либо через женское. Можно найти выход во внутренний двор, но это будет сделать сложнее — я не помню, где он находится. Попал сюда я через него, но потом провалился в какой-то пролом в полу. — Разберёмся, — отмахиваюсь я, закончив снимать план Маунт-Мэссив, и убираю фотоаппарат в рюкзак. — Пойдём? — Да поможет нам Бог, — мрачно вздыхает Вэйлон, и я нервно дёргаю уголками губ. — Боюсь, что здесь нам никто не поможет. Придётся справляться самим. Выходим из диспетчерской и, повернув налево, упираемся в проход, перекрытый решёткой. Недолго думая, Вэйлон, убедившись в том, что она заперта и просто так не пройти, толкает закрытую дверь справа от нас. Заглядываем в тускло освещённую комнату, в которой, как и везде, всё перевёрнуто вверх дном, и я морщусь, заметив ещё несколько трупов — к счастью, головы у них на месте, однако у одного из них она деформирована и пробита чем-то тяжелым. Сквозь дыру в черепе замечаю сероватое вещество, и отворачиваюсь, борясь с рвотным порывом, утыкаясь взглядом в труп с выпущенными кишками. Повсюду кровавые лужи, хлюпающие под ногами, и я задерживаю дыхание, стараясь не принюхиваться к запаху крови и смерти. — Никогда в жизни не видел столько трупов, — бормочет Вэйлон, с отвращением ступая по перемазанному в алой жидкости полу босыми ногами, и я осторожно продвигаюсь следом, периодически натыкаясь на перевёрнутые стулья, столы и шкаф. Добравшись до противоположной двери, выглядываем в коридор, освещённый лишь одной лампочкой, и, переглянувшись, поворачиваем налево. Достаю фотоаппарат, просматривая план здания, чтобы убедиться, что мы идём в верном направлении, и, идя по коридору, который, на удивление, не был завален мертвецами, замечаю, что Парк в руках вертит какой-то небольшой потрёпанный блокнот. Убираю фотоаппарат в карман и киваю на вещицу: — Что это у тебя? — Это? — программист трясёт блокнотом и усмехается. — Так, заметки. — Правда? — криво улыбаюсь. — Майлз тоже их делает. Говорит, что они позволяют воссоздать эмоции. — Я их делаю для Лизы, — Вэйлон вздыхает и протягивает блокнот мне. — Прочитай, если интересно. — Если ты не против, — осторожно забираю блокнот, заляпанный чьей-то кровью, и, открыв его на первой странице, принимаюсь читать. «Я облажался. О боже. Где я? Наверное прошли часы. Или даже недели. Мозг набит электричеством, они заставили меня смотреть на… двигатель морфогенетического кондиционирования. Мне нужна помощь. Лиза, прости меня. Даже если я умру, я знаю: ты найдёшь меня. Я знаю, что ты не успокоишься, пока не отыщешь моё тело. Надеюсь, ты найдёшь эту камеру вместе с моим телом. Надеюсь, информация сделает то, что я не смог — раскроет правду. Лиза, дорогая, прости меня. Я облажался. Я думал, что сделаю всё правильно. Но я тупо облажался». Озадаченно хмурюсь, бросив короткий взгляд на Вэйлона. Заставили смотреть на двигатель морфогенетического кондиционирования? Его не просто хотели здесь запереть — его хотели сделать одним из подопытных, хотели свести с ума? Что за люди здесь работают? Неужели действительно можно быть настолько жестокими? Переворачиваю страничку и вчитываюсь в корявый почерк — очевидно, что все заметки Вэйлон делал на ходу. «Здесь есть радио. В этой тюрьме. Коротковолновое. Если оно электронное, то я заставлю его заговорить для меня. Есть надежда, Лиза. Я вернусь домой, к тебе. Моей ошибкой было вероломство, как ты всегда говорила. Я думал, что слить информацию нескольким журналистам будет безопасно. Я не хотел привлекать внимание. Меркоф — опасное место, я знаю это. Я считал, что нужно быть незаметным ради тебя, Лиза, и ради мальчиков. Но все же нужно было разоблачить Меркоф, рассказать всем и вся, что здесь происходит. Я не могу просто умереть. По крайней мере, не раньше, чем доберусь до радио. Теперь они не смогут это скрыть. Вся система рухнула, здесь слишком опасно». «Значит, он направлялся к тюремному блоку», — делаю гениальный вывод я, и, тяжело вздохнув, переворачиваю лист. «Я никогда не видел умирающего человека раньше. Никогда не видел мёртвое тело вне гроба. Сегодня — десятки убитых и даже хуже. Я смотрел одному человеку в глаза в тот момент, когда другой разрывал его на части. Утверждал, что он врач, потом увидел во что меня одели и изменил свою историю — сказал, что он пациент. Мог быть и тем и другим. Они все здесь сумасшедшие. Все больные. Теперь между ними нет никакой разницы. Терапия распространяется. И что же я сам такое? Я смотрел, как умирал тот человек и только думал: «спасибо, Господи, что это не я». Я знаю, что придёт день и я умру. Но я не хочу быть убитым». Поёживаюсь, читая эту запись, а от следующей мне становится плохо. «Не проси показывать мое тело, Лиза. После моей смерти, когда ты закончишь судебный процесс против армии юристов и корпоративных наемных убийц Меркоф, после которого сможешь завладеть этой видеозаписью. Не заставляй их показывать мое тело. Просто похорони. Или сожги. Пусть мои сыновья запомнят меня целиком. Этот человек ест человеческую плоть. Он смотрит на меня, и я вижу гнев. Немного желания. Но больше всего — голод. Пожалуйста, не заставляй их показывать мое тело». — Здесь действительно есть каннибалы? — вырывается у меня вопрос, и Вэйлон вздрагивает, бросив на меня взгляд, наполненный страхом. — К сожалению, и лучше не спрашивай меня о том, что я видел. — Мне и самой не хочется знать, — бормочу я, снова переворачивая лист. «Лиза, или тот, кто найдет это, знайте, что в Меркоф создают монстров. Я больше не видел прежних пациентов после сеанса этой немецкой, так называемой терапии. Морфогенетическое кондиционирование. Намного хуже, чем я мог себе это представить. Может они всё ещё оставались людьми, но что-то из них вырвали. И напичкали много… чего-то другого. Не все были убийцами. Они были больны, но не были убийцами. Меркоф сделал из них монстров. Доктор Розет сказала, что кондиционирование имело «различные эффекты», а результаты были слишком непредсказуемыми, чтобы делать какие-либо прогнозы. Я принимал бесконечные рассказы Рауля, как пустая болтовня за чашкой кофе. Нужно было слушать его». Снова бросаю взгляд на Вэйлона, который идёт, низко опустив голову и погрузившись в свои мысли, и прищуриваюсь. Похоже, он всё же знает больше, чем говорит. Судя по всему, он общался с сотрудниками, слышал о чём-то. И у него были какие-то свои соображения. Почему он просто не отправил письмо с рассказом о зверствах, творимых здесь? Почему просто дал наводку? И почему говорит, что не знает о том, какие опыты ставили на пациентах? Что-то здесь явно не так. Отвожу взгляд от мужчины и снова погружаюсь в чтение. «Крик. Это он — каннибал? Что он испытывает? Удовольствие или боль, боюсь предположить. Не уверен, что он сам знает. Его голос звучит, как… как что-то, чего я желал на сеансе морфогенетического кондиционирования. Единственный посыл — голод, размозжить и употребить. Я постараюсь забыть это, Лиза. Если смогу выбраться отсюда, я вернусь к тебе». Поджав губы, переворачиваю лист и читаю последнюю заметку, сделанную в этом блокноте. «Он играет в одиночку и проигрывает. В этом и заключается вся игра. Есть математическое доказательство, если сложить 1+2+3+4+5 и так далее до бесконечности, в итоге получишь ответ. Если не отступить перед бесконечностью, то получишь невероятно огромное число. Если продолжать считать, то достигните -1/12. Повторение отрицательного 0,0833333. Я теряю контроль над вещами. Я думаю о 400 милях переезда сюда на арендованном грузовике. Наконец-то появилась работа, которая позволит заплатить по счетам, расплатиться с долгами, выплатить страховку. Мальчики спят на заднем сидении. Играет АМ радио. Госпел, западное кантри, параноидальная вечерняя болтовня по радио. Мы пели песни и смеялись над конспирацией инопланетян и призраков. Пролетающие в свете фар номера на мильных столбах. Я не хочу здесь умирать». — Впереди завал, но можно пролезть, — подаёт голос Вэйлон, отрывая меня от чтения последних строк, и я вскидываю голову, глядя на нагромождение из шкафов, стола и пары железных ящиков. Поджимаю губы, возвращая Пару его блокнот, и решаю, что не буду сейчас задавать ему вопросы по поводу происходящего — неуместно, да и нетактично. Судя по записям, он очень сильно любит свою жену и детей, но вместо того, чтобы открыть дверь и вернуться к родным, он решил помочь двоим незнакомцам, с которыми его ничего не связывает. Для него это был очень тяжелый выбор — разрываться между любовью и совестью. Выбор пал на второе, и с моей стороны было бы крайне невежливо высказывать свои подозрения. Мы должны найти Майлза, а там уже решим, что делать дальше. Протискиваюсь сквозь завал и чувствую, как мои кроссовки погружаются во что-то мягкое и отвратительно чавкающее. Опустив взгляд, с воплем шарахаюсь в сторону, с ужасом глядя на мешанину из внутренностей, валяющуюся на полу. Желудок скручивает болезненный спазм, и я хватаю ртом воздух, отворачиваясь и стараясь не смотреть на несколько выпотрошенных тел, валяющихся неподалёку, словно мусор. Вэйлон, протиснувшийся следом, грязно выругавшись, хватает меня за плечи и мягко, но настойчиво разворачивает лицом к себе. Его губы сжаты в тонкую бледную полоску, и он неотрывно смотрит мне за спину на мертвецов. — Лучше не смотри. — Я уже… видела, — задыхаясь, отвечаю и, зажмурившись, мотаю головой. — Просто, наверное, никак не могу привыкнуть. — К этому невозможно привыкнуть, — глухо бормочет Парк, и я вспоминаю его заметки: каннибал, убийства, морфогенетический двигатель… Этот человек успел насмотреться здесь кошмаров больше моего, однако до сих пор умудрился сохранить рассудок. Если бы на его месте была я, меня бы уже сожрали. — Ничего, — делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, и высвобождаюсь из хватки Парка. — Всё в порядке, просто это было… неожиданно. Нужно идти дальше. «Нужно найти Майлза», — мысленно добавляю я, пытаясь не погружаться в ужасные мысли о том, что моя затея безнадёжна и, скорее всего, Апшер уже мёртв, а мы идём навстречу своей собственной смерти, намереваясь последовать за ним. Нужно было думать о том, что с ним всё в порядке, однако какое-то шестое чувство подсказывало мне, что даже если репортёр жив, то положение его в любом случае не лучше нашего.***
Майлз
Сознание нехотя возвращается в моё тело, и я, жмурясь от яркого света, кое-как поворачиваю голову, пытаясь сфокусировать взгляд. Перед глазами всё плывёт, и я с трудом различаю стены и расплывчатые рисунки на них. Чертыхаюсь сквозь зубы и морщусь от звука собственного голоса — башка трещит нереально, а во рту сухо, словно я накануне бухал всю ночь. Закрываю глаза, а затем, сосчитав до пяти, снова открываю их, несколько раз поморгав. Мир обретает чёткость, и я вижу, что лежу на какой-то койке. Вокруг меня — стены, обитые войлоком, на которых кровью нарисованы кресты и какие-то письмена, читать которые у меня нет совершенно никакого желания. С трудом сажусь на койке, и, согнувшись пополам, глубоко дышу, пытаясь справиться с головокружением и подступившей тошнотой. С губ срывается тихий стон, и я ерошу свои тёмные волосы, пытаясь вспомнить, какого хрена вообще произошло. Напрягаю память, кривясь от вспышки боли в моей многострадальной голове, и, смачно выругавшись, вскакиваю на ноги, пошатнувшись и чудом не свалившись на пол. — Джорджия! В памяти всплывает, как она вылезает из-под стола в диспетчерской, отвлекая на себя Криса Уокера, который был уже готов открыть шкафчик, в котором я прятался, и мои ладони непроизвольно сжимаются в кулаки. Какого хера? Где был её мозг, когда она пошла на это? Удалось ли ей сбежать, или где-то теперь среди гниющих трупов есть и её тело? Абсолютно глупый и безответственный поступок. «И всё же, она спасла тебе жизнь», — мерзко шепчет внутри мой голос разума, и я раздражённо выдыхаю сквозь зубы, опустившись на койку. Ощущаю смутное беспокойство за студентку, которая теперь может быть где угодно, но только не здесь, и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться и не поддаваться эмоциям. Осматриваюсь и вижу, что мои рюкзак и камера лежат рядом со мной в целости и сохранности. Беру камеру в руки и сосредоточенно смотрю в стену, восстанавливая в памяти дальнейшие события: после выходки Джорджии, я ещё несколько секунд сидел в шкафчике, а потом вышел из него, собираясь отправиться на поиски девушки, однако в холле болтался Крис, и мне пришлось прятаться в другом месте. Потом через какое-то время зажёгся свет, и я, вернувшись в диспетчерскую, попытался снова открыть дверь, но потом… Сраный ебанутый старикан. Стискиваю зубы, вспоминая, как этот ублюдок накинулся на меня, вколов мне какую-то дрянь, от которой меня, вероятнее всего, и вырубило, а затем по моему позвоночнику пробегает холодок, когда я вспоминаю запись, которую показал мне этот «священник»: оперативники, вооружённые до зубов, входят в какое-то помещение, а затем неведомая сила разрывает их на части, ломает, словно игрушки, размазывая их кровь и внутренности по полу и стенам. Он сказал: «Истина владыки нашего Вальридера врывается в неверующих». Опять Вальридер. Что это за хрень? Или… кто? Нечто, убившее оперативников, и есть Вальридер? Но этого просто не может быть, это какая-то сверхъестественная хуйня, которой не должно существовать. Мотаю головой и шумно выдыхаю. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Главная проблема — это то, что я всё ещё заперт в грёбаной лечебнице, и Джорджия исчезла. Конечно, можно было бы забить хер и выбираться самому, но почему-то я не мог на это решиться. Встаю с койки и, включив камеру, снимаю эти местные граффити на стенах, мрачно глядя на кресты. Наверняка, это палата душевнобольного «священника», кто ещё мог накарябать здесь эту херотень? Сделав запись, достаю из кармана блокнот, который, к счастью, при мне, и делаю короткую заметку: «Священник притащил меня сюда показать кое-что. Думает, я стану свидетелем той ерунды, которую он мне впаривает. Всё здесь пошло не так из-за доктора Вернике. Вот только он умер лет десять назад. «Покойся с миром», — гласит кровавая надпись на стене». Поставив точку, убираю блокнот и, закинув на плечо рюкзак, иду к двери. Выглядываю в крохотное окошко, и отшатываюсь назад, встретившись взглядом с одним из пациентов. Он пристально таращится на меня, а затем я слышу, как на двери палаты щёлкает замок, и дверь со скрипом начинает открываться. Делаю пару шагов назад, прикидывая, что делать, если психопат сейчас на меня накинется, однако он, открыв мне дверь, уходит, позволяя мне выйти из палаты. — Ебануться можно, — бормочу себе под нос и, выглянув из палаты, оторопело оглядываю обстановку. Огромное помещение освещено тусклым жёлтым светом, и я разглядываю серые бетонные колонны, пол и стены. Прямо передо мной — железные перила, тянущиеся вдоль пропасти. Опускаю взгляд ниже, и понимаю, что подо мной ещё один этаж. Узнаю несколько камер — таких же «палат», как та, из которой я только что вышел. Замечаю несколько психов, бродящих туда-обратно, бормочущих что-то себе под нос. Мимо проносится один из пациентов, что-то громко крича и смеясь, а на противоположной стороне за решёткой вижу психопата, который бросается на железные прутья и громко кричит: — Назад! Отвали от меня нахрен! Р-р-а! Ну… Чё ты зыришь? Нефиг на меня пялиться! Крики, плач, удары, смех, рычание — всё это сливается в единую какофонию звуков, и я мрачно созерцаю весь этот пиздец. Поздравляю, Апшер, тебе, как всегда, несказанно повезло. Добро пожаловать в местную тюрьму, наполненную напрочь отбитыми психопатами. Лучше и придумать нельзя.