Игры со смертью

Джорджия

      Первое правило выживания в экстремальной и опасной ситуации — беги. Просто беги, не раздумывая. Не стоит пытаться договориться, обойти или думать, что не заметят — заметят, и тогда тебе конец. Тебя убьют, выпотрошат, оторвут тебе голову. Ты умрёшь, и смерть эта будет не из приятных. Поэтому, что бы ни случилось, сначала убегай, а потом уже думай, что делать дальше.       Руководствуясь этим правилом, мы с Вэйлоном мчимся, не разбирая дороги, по длинным, почти что бесконечным коридорам, украшенным брызгами крови и трупами, пересекая тёмные помещения и перепрыгивая препятствия, стремясь как можно быстрее убежать от Криса Уокера, с которым мы столкнулись в мужском отделении. До тюремного блока было уже рукой подать, но этот верзила неожиданно напоролся на нас, и нам пришлось срочно менять все свои планы. Впрочем, раздумывать долго не пришлось — мы просто сорвались с места, подстёгиваемые страхом, громким топотом и звоном цепей за спиной.       Заворачиваем за угол, и я, по инерции врезавшись в стену плечом, на мгновение оборачиваюсь. Вижу оскаленные зубы и взгляд, наполненный яростью, и, заверещав, с удвоенной силой припускаю следом за программистом, который улепётывает с такой скоростью, что только пятки сверкают. Впереди виден пролом в полу, за которым находится какая-то решётчатая дверь, и я, не раздумывая, с разбегу перемахиваю через пропасть, решив, что лучше свалиться вниз, чем попасться Крису Уокеру. Вэйлон, остановившись возле двери, нетерпеливо подпрыгивает на месте, переводя испуганный взгляд с меня на Криса, застывшего возле пролома.       — Джорджия, давай-давай, быстрее! — прикрикивает Парк, и, когда я добегаю до него, заталкивает меня за решётку и сам забегает следом, с грохотом захлопывая за собой дверцу. Оборачиваюсь и торжествующе восклицаю, заметив, что Крис, потоптавшись возле провала, разворачивается и, грузно топая, идёт обратно. Очевидно, несмотря на свою проворность и ловкость, его размеры всё же не позволяют перепрыгнуть через пропасть. Уже хоть какая-то хорошая новость. Однако радость моя длится недолго. Стоит мне осмотреть место, в котором мы оказались, как моё самообладание начинает трещать по швам, и я, вцепившись в Вэйлона, как в спасательный круг, сипло шепчу:       — Кажется, мы там, где нужно…       Шарю взглядом по практически неосвещённому помещению, цепляясь взглядом за громоздкие бетонные колонны, на которых видны пятна свежей крови, а затем, вздрогнув, замечаю пациента, который ходит от одной колонны к другой, методично стукаясь лбом о бетон. По его лицу стекает густая кровь, но он, кажется, совершенно не обращает на это внимания.       — Слишком много голосов… Они следят за мной…       — Там есть лестница, — глухо шепчет программист, подталкивая меня к указанному объекту, и я, почти бегом миновав психопата, взбираюсь наверх, однако и там не лучше. Отовсюду слышатся крики, плач и сумасшедший смех, и я, трясясь от ужаса, пячусь назад, упираясь лопатками в грудь Вэйлона.       — Г-где радио? — заикаясь, спрашиваю я, однако Парк лишь пожимает плечами, нервно озираясь по сторонам.       — Понятия не имею, знаю только о том, что оно здесь есть.       — Превосходно, — бормочу я, и взвизгнув, шарахаюсь в сторону, когда рядом раздаются спокойные голоса:       — У нас сегодня праздник.       — Точно.       — Я хочу девчонку.       — Тогда этот — мой.       — Убьём их сейчас?       — Нет, дадим им фору, как и тому.       — Господи, — мой голос дрожит, и мы с Вэйлоном пятимся назад, не сводя взглядов с двух тёмных силуэтов за решёткой, которые спокойно, словно нас здесь нет, продолжают обсуждать способы нашего убийства.       — Хватит на меня пялиться!       Панически оборачиваюсь на истошный крик и судорожно вздыхаю, заметив вдалеке за такой же решёткой, как и та, через которую мы пришли, очередного психопата, который, рыча и вопя, бросается на железные прутья.       — Я вырежу ей почки.       — Здесь прохода нет, — дрожащим голосом произносит Вэйлон, мужественно стараясь игнорировать происходящее, шаря взглядом по помещению, и я, с трудом оторвав взгляд от двоих психов, рассуждающих о том, кто кому и что вырежет, осматриваюсь. Вижу только лишь закрытые двери камер, идущие вдоль стены, и понимаю, что Парк прав — тут действительно ничего нет. Ни прохода, ни радио. Если только оно не стоит у какого-нибудь пациента в палате.       — Пойдём обратно, — программист тянет меня за руку, и мы бегом спускаемся по лестнице. Пациент внизу всё так же методично с влажным хрустом бьётся головой о бетонные стены и колонны, и на нас ему абсолютно наплевать. Замечаю ещё одного душевнобольного, сидящего в инвалидной коляске, и, помня о встрече с одним таким же, гулко сглатываю и отхожу от него как можно дальше. Слишком свежо было воспоминание о том, как тот псих кинулся на Майлза. Тогда у меня просто сработали инстинкты — чисто на автомате я огрела психопата по голове, хотя сама была близка к тому, чтобы вырубиться от ужаса. Если этот «инвалид» сейчас выкинет что-нибудь в том же духе, думаю, что уже не смогу повторить свой героический поступок.       — Не спать…       Псих, пытающийся пробить себе голову, снова проходит мимо, и я, не выдержав, тяну Парка за собой.       — Вэйлон, пойдём скорее, иначе я сама сейчас свихнусь.       — Полностью согласен, — программист, для надёжности взяв меня за руку и крепко сжав мою ладонь, идёт вперёд, и я слышу бормотание изуродованного до невозможности психа в инвалидной коляске:       — Не доверяйте им… Говорят, это наука, но всё не так… Они ждали нас… Прямо здесь… Билли понял… Они всегда были тут…       — Что с ним сделали? — сиплю я, глядя широко распахнутыми глазами на заштопанное, как лицо у Франкенштейна, тело несчастного пациента. Опускаю взгляд ниже и, вздрогнув, замечаю, что он полностью обнажëн, однако того, что должно быть ниже пояса у каждого мужчины, нет. Вместо этого — такие же уродливые стежки, стягивающие кожу.       — Не знаю, и знать не хочу, — бормочет Парк, озираясь по сторонам. Задумчиво прищурившись, мужчина указывает на открытую дверь у одной из палат. — Заглянем?       — Я в палату ни ногой.       — Странно просто — все двери закрыты, а тут открыта, — программист шумно выдыхает. — Просто я не вижу выхода отсюда. Возвращаться нет смысла — там нас может поджидать тот здоровяк. А наверху эти двое, жаждущие нас расчленить. Не знаю, как ты, а я лучше зайду в палату, чем встречусь с кем-то из них.       — Не могу не согласиться, — обречённо киваю, соглашаясь с доводами светловолосого, и иду следом за ним. Заглядываем в палату, и я прищуриваюсь, пытаясь разглядеть в кромешной тьме хоть что-нибудь. Впереди видна лишь тонкая тусклая полоска света, однако Вэйлона это весьма радует:       — Джорджия, смотри — кажется, там можно пролезть.       С сомнением перевожу взгляд на высокую фигуру программиста, который ростом, наверное, примерно с Апшера, и медленно произношу:       — Вэйлон, даже я там с трудом пролезу, что уж про тебя говорить.       — Это единственный выход, — Парк пожимает плечами и первый заходит в палату, тихо ругаясь себе под нос, продвигаясь на ощупь. Полоска света на пару секунд исчезает из виду, заслоненная телом программиста, а затем появляется вновь. Вижу лицо мужчины, успешно перебравшегося на другую сторону, и слышу его голос:       — Иди сюда, ты с лёгкостью пролезешь.       — Уверен? — задаю я откровенно идиотский вопрос, ведь раз смог протиснуться Парк, то и я смогу, и слышу тихий смешок.       — Конечно, я уверен. Не бойся, здесь никого нет.       — Ладно, — судорожно вздохнув и поправив лямки рюкзака, ведя пальцами вдоль стены, обитой войлоком, осторожно передвигая ногами, дохожу до пролома в стене и аккуратно проскальзываю в него, оказываясь рядом с программистом. Оглядываюсь и понимаю, что мы просто оказались в стене, там, где проходит система отопления. Вижу рядом с нами большую трубу, а, обернувшись, замечаю, что дальше есть только темнота.       — Ничего не видно, — поджимаю губы и смотрю на мужчину, который, прищёлкнув пальцами, протягивает мне раскрытую ладонь.       — Есть идея — дай фотоаппарат.       — Что ты придумал? — лезу в рюкзак и протягиваю требуемый предмет Вэйлону. Программист включает его и принимается нажимать на кнопки.       — Настрою яркость экрана на максимум — это будет хоть какой-то источник света.       — Ну да, это лучше, чем блуждать в кромешной тьме, — киваю и вижу, как экран фотоаппарата вспыхивает более ярким светом. Парк вешает его себе на шею объективом к телу, и я вижу в тусклом свете экрана стены и стоящий деревянный ящик. Задрав голову, прошу программиста посветить, и мы видим дыру в потолке, через которую явно можно забраться наверх.       — Давай я подсажу, — предлагает мужчина, и я киваю. Забравшись на ящик, Вэйлон приседает, сложив ладони «лодочкой», и я, вцепившись ему в плечи, аккуратно ставлю ногу на импровизированную ступеньку. Парк выпрямляется, и я, нащупав края пролома, быстро втягиваю своё тело, оказавшись в темноте. Рядом слышится какая-то возня — оборачиваюсь, стоя на коленях, но вокруг слишком темно — ничего не разглядеть. Сердце начинает испуганно биться в груди, и я шумно выдыхаю от облегчения, когда перед глазами начинают плясать вспышки света, и Вэйлон, подтянувшись, оказывается рядом. Поднявшись на ноги, мы одновременно оборачиваемся, и я с воплем отшатываюсь назад, чуть не свалившись обратно вниз. Прямо передо мной возникает пациент в смирительной рубашке, который тупо разглядывает нас, скалясь коричневатыми зубами. Всё его лицо покрыто какими-то волдырями, наростами и язвами, и я чувствую жуткий запах, исходящий от психа. Взгляд испуганно перескакивает ему за спину, и я цепляюсь пальцами за локоть Парка, который с таким же ужасом, что и я, смотрит на развернувшуюся перед нами картину.       — Он… Он его… — клацаю зубами, глядя на второго душевнобольного, который пристраивается к обнажённому обезглавленному трупу, и Парк, гулко сглотнув, сипо произносит:       — Лучше не смотри. Идём…       — Шелкови-и-истый…       Меня начинает трясти, и я на мгновение крепко зажмуриваюсь, однако отвратительный образ всё равно уже отпечатался в памяти. Каннибалы, некрофилы… Какие ещё жуткие психопаты содержатся в этой проклятой лечебнице?       — Джорджия, — Парк, не сводя взгляда с двоих психов, один из которых всё так же продолжает тупо таращиться на нас, вздрагивая и тряся головой, оглянувшись, тянет меня в сторону. Обойдя дыру, через которую мы попали в это адское место, торопливо оставляем позади пациентов, и идём на свет. Оказываемся в небольшом коридоре, в котором, оставив кровавый след, лежит труп одного из охранников, и я вздрагиваю всем телом, когда слышу раздавшийся приглушённый вопль. Самообладание окончательно покидает меня, и я чувствую, как из глаз по щекам начинают течь слёзы. Вэйлон, бросив на меня взгляд, только лишь крепче сжимает мою ладонь.       — Идём, нельзя здесь оставаться, — тихо произносит он, и я, утирая грязным рукавом толстовки лицо, вяло тащусь за ним следом, уткнувшись взглядом в пол под ногами. Я больше не хочу видеть, что здесь происходит. Я больше не могу видеть трупы. Я больше не могу слышать крики. Я больше не могу и не хочу оставаться здесь.       Пройдя мимо трупа охранника, идя на свет, Вэйлон подводит меня к решётчатой двери и чертыхается сквозь зубы.       — Чёрт, заперто.       Поднимаю голову, оглядываясь, и замечаю уже знакомую обстановку — камеры, идущие вдоль стен, лестница, ведущая на нижний этаж, по которому ходит псих, всё ещё методично бьющийся лбом о бетонные стены и колонны.       — Мы там были, — тусклым голосом произношу я, кивком указывая на противоположную сторону, и нервно усмехаюсь. — Мы просто пришли обратно.       — Ты высоты боишься? — задаёт вопрос Парк, и я пожимаю плечами, не понимая, какое это сейчас имеет значение.       — Нет, не боюсь.       — Отлично, — произносит программист, однако радости в его голосе я не слышу. Приподнимаю брови, вопросительно глядя на мужчину, и он ерошит свои светлые волосы. — Нам нужно попасть туда, где стояли те два психопата.       — С ума сошёл? — ахаю, в ужасе таращась на Вэйлона. — Да они просто мечтают нас убить! Если мне не изменяет память, один из них очень хочет мои почки!       — Другого пути нет, к тому же, они ушли, — Парк кивает на решётчатую дверь, находящуюся за обрушившимся участком пола. Приглядевшись, замечаю, что психов действительно нет, однако это меня всё равно не успокаивает, а лишь пугает ещё больше.       — Они там что-то говорили про фору, — качаю головой и отступаю на шаг назад. — А что если это уловка? Может, они только и ждут, что мы сейчас сами к ним заявимся?       — Если мы не рискнём, то так и будем топтаться на месте, — Вэйлон вздыхает. — Джорджия, всё будет хорошо. Помни о том, что мы здесь для того, чтобы найти радио и Майлза.       — Радио и Майлза, — эхом повторяю и несколько раз шепчу эти слова, пытаясь успокоиться и замотивировать себя, чтобы решиться на тот отчаянный поступок, который предлагал Парк. Что может быть глупее, чем по своей собственной воле идти туда, где могут находиться наши потенциальные убийцы? «Ты уже совершила один глупый поступок — притащилась в эту лечебницу, так что более глупого поступка ты, Джорджи, уже не совершишь», — голос в моей голове, всё больше и больше напоминающий голос Апшера, язвительно произносит эти слова, и я тихо выдыхаю.       — Ладно, я готова.       — Хорошо, — Парк кивает и, встав боком и прижавшись спиной к стене, делает осторожный шаг на узкую полоску бетона — всё, что осталось от этажа. Расширенными от волнения и страха глазами наблюдаю за тем, как мужчина, шаг за шагом, преодолевает препятствие, и с облегчением выдыхаю, когда он оказывается на другой стороне. Сделав глубокий вдох, следую его примеру и, стараясь не смотреть вниз, прижимаюсь всем телом к стене. Вдыхаю и выдыхаю, делая очередной шаг, мысленно молясь всем богам о том, чтобы не свалиться вниз, и, почувствовав лёгкое прикосновение к локтю, делаю финальный шаг, присоединяясь к программисту, который для надёжности, дотянувшись, берёт меня за руку.       — Умница, — Вэйлон ободряюще мне улыбается, и я выдавливаю улыбку в ответ. Оказавшись возле двери, за которой стояли психи, поворачиваем направо и я вижу тускло освещённую стену впереди, на которой накарябана надпись, сделанная кровью: «Бог всегда предоставляет путь. Следуй за кровью».       — Похоже на послание кому-то, — бормочу я, с каким-то болезненным любопытством разглядывая эти письмена, и семеню за Вэйлоном, который уверенно идёт в сторону этой надписи. Вижу кровавый след, идущий к какой-то двери, и, подойдя к ней ближе, чуть снова не лишаюсь рассудка, когда дверь раздвигается в стороны.       — Твою мать, — срывается у меня с языка, и программист удивлённо смотрит на меня через плечо.       — Я думал, что ты не умеешь ругаться.       — Сказывается влияние этого места, — нервно хихикаю и с опаской заглядываю внутрь. Стены в этой каморке, больше напоминающей лифт, отделаны железом или чем-то наподобие, а буквально в паре шагов от нас — другая автоматическая дверь. Делать нечего — мы с Вэйлоном заходим внутрь, и, неожиданно, двери блокируются. Панически дëргаюсь, однако, как ни странно, Парк спокоен.       — Система очистки, задержи дыхание, — советует он, и весьма вовремя. Раздаётся тихое шипение, и нас обдаëт каким-то зеленоватым газом. Задержав дыхание, крепко зажмуриваюсь, и шумно выдыхаю, когда Парк дотрагивается до моего плеча: — Всё, пойдём.       Двери впереди автоматически открываются, и мы выходим, упираясь в лестницу, ведущую наверх. Прислушиваюсь к окружающим нас звукам, однако тут на удивление тихо — ни воплей, ни смеха, ни других страшных звуков, от которых моё сознание было готово покинуть моё тело. Поднимаемся по ступеням, и я вижу на стене табличку: «Блок А».       — А ты не уточнил, в каком именно блоке радио? — интересуюсь я еле слышно, и Парк издаёт какой-то странный звук, похожий на смешок.       — Нет, я в этот момент прятался в вентиляции и лишь случайно подслушал разговор охранников. Меня, если честно, тогда больше волновал вопрос выживания.       — Понимаю, — бормочу я, сосредоточенно глядя прямо перед собой, и с каким-то обречённым спокойствием разглядываю лужу крови перед заблокированной дверью, которую видно через решётку на одном из этажей. Слышу невнятное бормотание, идущее сверху, и мои губы изгибаются в болезненной усмешке. Ну конечно, ещё один псих. И разумеется, он именно там, куда нам нужно идти. Дëрнув решётчатую дверь, которая, как и было ожидаемо, оказалась запертой, идём ещё выше. Вижу пациента, который бродит вдоль стены, на которой написаны кровью слова «вниз по стоку» со стрелкой, указывающей на дыру в полу, и громко монотонно шепчет:       — Вниз по стоку. Говорит, за кровью. Нет пути, кроме как вниз. Вниз по стоку, вниз по стоку. Вниз по стоку. Вниз по стоку. Вниз по стоку.       Шарю взглядом по коридору, замечая очередной труп очередного охранника, сидящий в луже собственной крови, и тихо, с шипением, выдыхаю сквозь сжатые зубы. Одеревеневшими пальцами впиваюсь в локоть Вэйлона, который насторожено следит за пациентом, шепчущим свою мантру, и мы подходим к пролому.       — Кажется, другого пути нет, — шепчет Парк, и я на автомате киваю. Нет так нет. Вниз — значит, вниз. Куда угодно, лишь бы покинуть уже это чëртово место, наполненное трупами и психами.       Программист первым спрыгивает вниз и ловко ловит меня, когда я буквально мешком сваливаюсь сверху. Вяло буркнув слова благодарности, оглянувшись, замечаю очередные лужи крови, парочку трупов, и чувствую, как на меня накатывает жуткая усталость, а рассудок потихоньку начинает мутнеть. Всхлипываю и крепко прижимаю ладони к глазам, лишь бы не видеть всё это. Отчаянно мотаю головой и из моей груди вырывает полукрик:       — Я так больше не могу!       — Эй, Джорджия, всё хорошо, — Вэйлон делает попытку успокоить меня, дотрагиваясь до моих рук, но я дёргаюсь назад.       — Нет! Не хорошо!       — Джорджи, я понимаю…       — Я хочу домой, — жалобно тяну и, убрав ладони от лица, взмахиваю рукой, обводя это адское место. — Я не могу больше. Кругом одни трупы. Одни чëртовы трупы! Трупы, психи…       — И Майлз Апшер, — раздаётся за спиной знакомый голос, в котором сквозит усталость, и я резко оборачиваюсь. Из тëмной комнаты, вымученно улыбаясь, выходит репортёр, весь покрытый засыхающей кровью. Прядь тëмно-каштановых волос спадает ему на лоб, и парень неловким движением убирает её. Из моих глаз начинают течь слезы, и я, не выдержав, бросаюсь ему на шею, крепко обнимая и прижимая к себе.       — Майлз! Ты жив! — моё тело дрожит, и я чувствую ни с чем не сравнимое облегчение. Ноги подкашиваются, и Апшер подхватывает меня, не давая упасть.       — Живее всех, — репортёр хмыкает, на мгновение прижав меня к себе, а затем, положив руки мне на плечи, отодвигается, заглядывая мне в лицо. Его губы сжимаются в тонкую полоску, и он цедит сквозь зубы: — Уилсон, скажи на милость, чем ты думала, когда вылезла из укрытия? Я думал, что Крис тебя догнал. Повезло, что ты сейчас стоишь передо мной, а не лежишь обезглавленная или выпотрошенная где-нибудь в этой сраной лечебнице!       — Я… — пытаюсь оправдаться, однако парень встряхивает меня, крепко сжимая пальцы.       — Никогда больше так не делай, ясно тебе?       — Эй, полегче, — Вэйлон подходит ближе и, скрестив руки на груди, сверлит недобрым взглядом Апшера, который, отпустив меня, выгнув бровь, разглядывает программиста.       — А ты ещё кто такой? На пациента не похож, вроде, но в их одежде.       — Вэйлон Парк, — представляется мужчина. — Работал здесь.       — Вот как, — репортёр задумчиво прищуривается. — И кем же?       — Программистом, — Вэйлон кривит губы в грустной полуулыбке. — Думаю, мистер Апшер, Вы и сами уже обо всём догадались.       — Ага, — взгляд Майлза темнеет. — Это ты мне отправил то анонимное письмо?       — К сожалению. Но я не…       Договорить светловолосый не успевает — размахнувшись, Майлз со всей силы бьёт кулаком по лицу программиста. Слышу влажный хруст, и Парк валится на пол, хватаясь за лицо. Сквозь растопыренные пальцы начинает сочиться кровь, и я, вскрикнув, бросаюсь к программисту, яростно оглядываясь на Апшера.       — Майлз, ты свихнулся?! Что ты творишь?!       — Он это заслужил, — репортёр морщится, встряхнув кистью и разжимая кулак. — Это из-за него я здесь.       — Он не знал, что здесь произойдёт! — возмущённо бросаю я и, вцепившись в локоть Вэйлона, помогаю ему подняться. — Ты в порядке?       — Ничего, сломанный нос — это меньшее из того, что могло со мной здесь произойти, — невнятно гундосит программист, вытирая рукавом больничной рубашки кровь, текущую из носа, и криво усмехается. — К тому же, я действительно это заслужил…       — Рад, что мы друг друга поняли, — ровно произносит репортёр, с непроницаемым лицом наблюдая за тем, как я с озабоченным видом разглядываю сломанный нос Вэйлона. Поджимаю губы, избегая смотреть на репортёра — вся радость от встречи была испорчена его выходкой. Ну почему ему обязательно нужно быть таким гадким? Откуда Вэйлон мог знать о том, что все тут взбесятся и превратят лечебницу в скотобойню? Он лишь хотел вывести на чистую воду корпорацию, он никому не желал зла.       «Только вот он всё равно чего-то не договаривает», — внутренний голос тихо шепчет, расшатывая и без того расшатанные нервы, и я, отхожу от Парка, убедившись в том, что ничего, кроме носа, у него больше не пострадало.       — А теперь объясните, что конкретно вы тут делаете? — спрашивает Апшер таким тоном, будто это не он только что ударил человека. Программист, впрочем, делает вид, словно это не ему сломали нос, и миролюбиво отвечает:       — Искали тебя. И заодно радио.       — Какое радио? — хмурится Майлз и бросает на меня быстрый взгляд. — И что значит, вы искали меня?       — Джорджия не захотела бросать тебя здесь, — сдаёт меня Вэйлон, и я, заметив, как на лице Апшера расплывается воистину дьявольская ухмылка, густо краснею, наплевав на то, что мы находимся в психушке, наполненной душевнобольными убийцами. — Поэтому мы решили найти тебя и вместе открыть дверь. Ещё я знаю, что где-то здесь должно находиться радио. Найдём его — сможем вызвать подмогу. Они разберутся с психами.       — Неплохой план, только, насколько я понял, ты понятия не имеешь, где это чёртово радио, верно? — уточняет репортёр, и программист пожимает плечами.       — Верно. Но других вариантов у нас нет. Нужно сообщить о том, что здесь произошло. Если мы просто откроем дверь и сбежим, то все эти психопаты выберутся наружу. Рано или поздно некоторые из них доберутся до города и устроят там кровавую баню.       — Да, это было бы печально, — Майлз шумно выдыхает и устало трёт лицо. — Ладно, давайте просто двигаться вперёд. Если не найдём радио, то и хрен-то с ним — выберемся, доедем до города и предупредим представителей власти о том, что здесь творится. Пускай оцепят территорию вокруг города.       — Ладно, принимается, — мужчина переводит взгляд на меня и добродушно улыбается. — Джорджи, ты как? Пришла в себя?       — Угу, — шмыгаю носом, бросив взгляд на труп, валяющийся, словно сломанная кукла, возле стены, и судорожно вздыхаю. — Нормально. Просто нервы сдали.       — Всё будет хорошо, — наигранно весёлым голосом произносит Парк и, сняв с шеи мой фотоаппарат, протягивает его обратно. Беру его, убирая в рюкзак, и выдавливаю из себя улыбку.       — Если вы закончили, то нам пора двигаться дальше, — Апшер фыркает, закатывая глаза, и я бросаю на него недовольный взгляд. Нет, он определённо не может вести себя нормально — обязательно надо раздражать всех вокруг. Пожалуй, я уже начинала жалеть о том, что решила отправиться на его поиски. Впрочем, в глубине души я понимала, что каким бы раздражающим Майлз Апшер ни был — я бы ни за что не оставила его здесь умирать.       — Что у нас там? — Парк кивает за спину репортёра, и тот лишь передёргивает плечами.       — Очередной псих за решёткой. Втирает что-то про чёрную магию. Ничего интересного.       — Значит, нам туда, — программист указывает дальше по коридору на преграждающий путь стол, и мы, не сговариваясь, теперь уже втроём, продолжаем наш путь, пытаясь выбраться из проклятой лечебницы Маунт-Мэссив. Парни легко перемахивают через препятствие, и я, сцепив зубы и бросая взгляды на ещё одного мертвеца и лужу крови, перелезаю следом, старательно дыша и мысленно уговаривая саму себя не терять самообладания. Казалось бы, после увиденного я должна была привыкнуть ко всем этим кошмарам, однако моё сознание напрочь отказывалось воспринимать оторванные части тела и валяющиеся на полу внутренности как нечто само собой разумеющееся. Это было ужасно и отвратительно.       Оказавшись в следующем помещении, до нашего слуха доносятся звуки ударов и яростные крики:       — Заткнись и дай мне подумать! Тихо! А-а! Тихо!       — Джорджия, держись позади, — напряжённым шёпотом произносит Вэйлон, а Майлз делает несколько осторожных шагов по направлению к решёткам. Вижу, как его лицо меняется, на смену спокойствию приходит смесь испуга и отвращения. Сглотнув, репортёр оборачивается и тихо командует:       — Идите тихо. Кажется, кто-то очень не любит шумные вечеринки.       Кивнув, Парк протягивает мне ладонь, и я, привычным жестом вцепившись в неё, замечаю взгляд Апшера, который странно дёрнулся, словно намереваясь подойти ко мне. Однако парень быстро переключает своё внимание и сосредоточенно смотрит прямо перед собой, как можно тише продвигаясь вперёд. Тащусь следом за программистом, который следует примеру Майлза, и, зажав себе рот ладонью, чтобы не закричать, расширенными от ужаса глазами смотрю на то, как за залитым кровью стеклом в кабинете охранника, пациент методично бьёт труп дубинкой. Мёртвое тело не шевелится, и психопат, размозжив ему голову, выпрямляется и озирается по сторонам, шкрябая пальцами по разодранной в кровь коже на лице.       — Ведите себя тише…       Хриплый голос психа режет по ушам, когда он, заметив нас, ударяет дубинкой по раскрытой ладони. Задерживаю дыхание, чтобы не спровоцировать психа, и мои нервы натягиваются, словно струна. Господи, лишь бы он не кинулся. Лишь бы не посчитал, что мы слишком шумим. Где-то вдалеке слышится чей-то крик, и мы замираем, однако, кажется, по мнению пациента, он недостаточно громкий для того, чтобы кинуться. Завернув, оказываемся напротив распахнутой двери, и я сжимаю свободную руку в кулак. Ногти больно впиваются в мягкие ткани, но это не позволяет мне удариться в панику — пациент внимательно следит за каждым нашим шагом, топчась в луже крови, растекающейся под трупом охранника.       — Ведите себя тише…       — Да-да, мы очень тихо, — еле слышно шепчет Майлз, по стеночке проходя мимо, ступая бесшумно, как кошка, и мы с Вэйлоном пробираемся следом. Лишь оказавшись на более-менее безопасном расстоянии от психа, позволяю себе выдохнуть и отпустить руку программиста, в которую я вцепилась мёртвой хваткой. Парк разминает пальцы, но ничего не говорит, и мы идём дальше по коридору. Минуем небольшое нагромождение из стеллажа и табуретки, и останавливаемся возле железной двери. Майлз уверенно толкает дверь, и в тот же миг раздаётся грубый голос:       — Кто?.. Ещё один сучий сын из «Меркоф», да? Я тебе кое-что покажу.       — Валим! — забыв про то, что нельзя шуметь, орёт Апшер, резко развернувшись, и, вцепившись в мою руку, мчится обратно, таща меня за собой. Успеваю лишь увидеть смазанный силуэт пациента, метнувшегося в нашу сторону из кабинета. Вэйлон несётся следом, и я слышу позади громкий топот преследующего нас психа. Вихрем проносимся мимо любителя тишины, который, как заведённый, повторяет только одну фразу: «Ведите себя тише», и, лихо перескочив через стол, бежим в помещение, из которого вышел Майлз. Забежавший следом Парк захлопывает дверь, а Апшер тянет меня в сторону железных шкафчиков. Успеваю разглядеть в темноте за решёткой пациента, который что-то бормочет про тёмную магию, а затем репортёр заталкивает меня в один из шкафчиков и втискивается следом, прижимаясь ко мне всем телом. Слышу, как Парк прячется в соседнем, и вцепляюсь пальцами в куртку Майлза, когда раздаются сильные удары в дверь. Апшер грубо притягивает мою голову к своей груди, и я тяжело дышу, опаляя его рубашку горячим дыханием. Слышу, как сильно колотится его сердце, и вздрагиваю от каждого нового удара в дверь.       — Тише, — шипит парень, и я чувствую его горячую ладонь на своей талии. Волосы на макушке обдаёт его дыханием, и я крепко зажмуриваюсь, когда псих, выломав дверь, забегает в помещение. Слышу его шумное тяжёлое дыхание, и голос:       — Давайте, прячьтесь. Я вас всё равно найду, уродцы.       «Лишь бы тот пациент за решёткой не сдал нас», — панически проносится у меня в голове, и я, сжавшись, обхватываю репортёра, сильнее прижимаясь к его груди. Слышу тихое шипение, сорвавшееся с его губ, и с трудом сдерживаюсь, чтобы не начать извиняться — я совсем забыла о том, что у него сломаны рёбра.       Наконец до слуха долетают удаляющиеся шаги, и я, судорожно вздохнув, задираю голову. Натыкаюсь на внимательный взгляд Майлза, который, нахмурившись, разглядывает меня. Между бровей репортёра пролегает морщинка, а мне неожиданно становится неловко. С трудом расцепляю непослушные пальцы и пытаюсь отодвинуться от парня, но сделать это довольно проблематично — шкафчик слишком узкий, и мы тесно прижаты друг к другу.       — Ушёл, — охрипшим голосом произносит Апшер, и я киваю, не найдя, что ответить. Под пристальным взглядом Майлза мои щёки начинают пылать, а сердце начинает учащённо биться, и я вздрагиваю от неожиданности, когда раздаётся лязг дверцы соседнего шкафчика. Дверь нашего укрытия распахивается, и перед нами предстаёт взъерошенный Вэйлон.       — Вы тут как? — осторожно спрашивает программист, и я, вывернувшись ужом, почти вываливаюсь из шкафчика, случайно наступив на ногу Апшеру, который, чертыхнувшись, выходит следом. Старательно избегаю смотреть в сторону репортёра, пытаясь унять скачущее галопом сердце. Понятия не имею, что произошло, однако было в этом что-то… неправильное. Мы с Майлзом всего лишь друзья, с натяжкой, конечно, но всё же. Мы сейчас находимся в жуткой лечебнице, кругом трупы и душевнобольные, единственное, о чём стоит думать — это как выбраться поскорее из этого места. Но почему же у меня до сих пор так сильно стучит сердце и горят щёки, словно у влюблённой школьницы?       — Надо как-то обойти этого психанутого, — деловито произносит Майлз, и я всё же решаюсь на него взглянуть. Парень задумчиво трёт подбородок и обращается к Вэйлону: — Ты же программист, да? Я тут приметил одну дверь — она прямо рядом с нами, однако она явно закрыта. В кабинете, где был псих, я успел разглядеть компьютеры — возможно, дверь можно открыть оттуда. Нам точно нужно её открыть — этот хрен с горы, отец Мартин, корябает для меня послания и оставляет кровавый след, который, вроде как, должен вести к выходу.       — Кто такой отец Мартин? — решаюсь спросить я, и Апшер, бросив на меня короткий взгляд, поясняет:       — Псих в костюме священника. Тот, который вырубил нам электричество. Несёт какую-то херню про Вальридера, словно он какое-то местное божество. Показал мне запись с камеры, где нечто убивает солдат, но это всё явно фейк.       — Не фейк, — тихо произносит Вэйлон, и я, нахмурившись, смотрю на него.       — О чём ты? Ты знаешь, что такое проект «Вальридер»?       — А ты точно в своём уме? — осведомляется Апшер, скрестив руки на груди и окидывая программиста насмешливым взглядом. — Хочешь сказать, что тут действительно обитает какая-то сверхъестественная херота?       — Я не знаю, что это, — огрызается Парк и, сделав глубокий вдох, опускает взгляд на свои ладони. Замечаю, что они у него немного трясутся, и в очередной раз задаюсь вопросом о том, какие кошмары пришлось пережить ему до того, как мы встретились.       — Вэйлон, — тихо произношу я и дотрагиваюсь до его локтя. — Ты ведь что-то знаешь, верно?       — Нет, — мужчина мотает головой и криво усмехается. — Я ничего не знаю, но… Я видел его. Вальридера.       — Это просто смешно, — фыркает Апшер, но я неотрывно смотрю на программиста.       — И кто это?       — Скорее, что это, — Парк судорожно вздыхает. — Слушайте, это может прозвучать, как бред сумасшедшего… А может, меня действительно всё же свели с ума… Но я действительно видел… нечто. Тогда я очнулся, привязанным к стулу, после того, как грёбаный Джереми Блэр приказал избить меня за то, что я предал компанию, отправив тебе, Майлз, письмо. Они решили сделать из меня очередного подопытного. Меня заставили смотреть на морфогенетический двигатель. Я… Я смутно помню, что там было… Перед глазами лишь мелькали картинки, что-то напоминающее тест Роршаха. Кажется, учёные, которые ставили на мне опыты, ушли из-за проблем с одним из пациентов… Не помню, как именно, но мне удалось освободиться. Сначала не мог воспринимать окружающий мир, перед глазами мелькали вспышки, меня шатало, словно пьяного, а мозги, кажется, были готовы превратиться в кашу. Ещё немного и, наверное, я бы стал одним из этих… Не знаю, сколько я там пробыл, но затем я увидел, как… что-то убило пациента в соседней комнате. Оно разорвало его в клочья.       — К-как оно выглядело? — по позвоночнику у меня пробегает холодок, и Парк мотает головой.       — Не знаю… Это… что-то тёмное. Я не увидел формы. Казалось, будто это просто тёмный сгусток энергии.       — Ага, злобный Каспер, — Майлз усмехается и, выгнув бровь, смотрит на меня. — Джордж, ты серьёзно ему веришь?       — А с чего бы ему врать?       — Ну, может потому, что он всё же такой же псих?       — Ты же тоже его видел, — Вэйлон нервно ломает пальцы. — Ты сказал, что отец Мартин показал тебе запись.       — Я не знаю, что видел, — медленно произносит Апшер и поджимает губы. — Но я знаю одно — всей этой сверхъестественной хуйни не бывает. Единственное тёмное, что тут есть — это сраные психопаты, которые пытаются убить, сожрать или трахнуть любого, кто попадётся им на пути.       — Вальридер существует, — упрямо повторяет программист. — Меркоф что-то создали. Только оно вышло из-под контроля.       — Ага, ладно, можешь верить в свои сказки, — репортёр криво усмехается. — Однако я предпочитаю доверять фактам. И сейчас у нас главная цель — это открыть грёбаную дверь, а для этого нужно обойти двоих психопатов. И если один из них относительно безобиден, если не шуметь, то встречаться со вторым и выяснять, что он там хочет нам показать, у меня нет никакого желания.       — А ты уверен, что отец Мартин указывает верный путь? — с сомнением спрашиваю я, решив перевести тему, и Апшер пожимает плечами.       — Нет, не уверен. И доверия к этому старику у меня нет никакого. Но другого пути нет, всё перекрыто. Так что пока придётся играть по его правилам.       — Это не выглядит, как надёжный план, — фыркает Вэйлон, и Майлз выгибает бровь.       — Знаешь, рыскать по тюремному блоку в поисках радио, пока нас кто-нибудь не грохнет, тоже выглядит не очень надёжно.       — Мы всё равно уже не вернёмся обратно, — передёргиваю плечами, вспоминая, что было наверху. — Поэтому давайте просто двигаться дальше.       — В кои-то веки я с тобой согласен, мелкая, — губы Майлза трогает лёгкая улыбка, а я возмущённо шиплю:       — Я же просила не называть меня мелкой.       — Знаю, но ты так прикольно злишься, — засранец Апшер хмыкает, взъерошив мне волосы, а затем, словно сам смутившись от своего жеста, откашливается и переводит взгляд на Вэйлона, который предпочитает делать вид, что его здесь нет. — Идём, надо придумать, как обойти психа.       — Как насчёт импровизации? — предлагает Парк, на что репортёр ухмыляется:       — Это мой самый любимый план.       — Вы оба немного ненормальные, — бурчу я, совершенно не имея никакого понятия, как можно справиться с сумасшедшим убийцей, и искренне надеюсь на то, что он отправился искать нас в какое-то другое место, а не вернулся обратно. Сделав пару глубоких вдохов, иду следом за парнями, вздрагивая от каждого шороха, и прислушиваюсь к тому, как Майлз с Вэйлоном тихо обсуждают возможность стравить двух пациентов. Конечно, заманить того психа к любителю тишины было довольно хорошей идеей, но и у неё был изъян — он мог среагировать на нас, а не на душевнобольного.       Однако, к счастью, миновав любителя тишины, который продолжал бубнить про то, чтобы мы вели себя тихо, и добравшись до кабинета, мы замечаем, что там пусто. С облегчением выдыхаю, радуясь тому, что мои молитвы были услышаны, и псих ушёл в другое место. Майлз закрывает дверь, а Вэйлон подходит к пульту управления. Разглядывает какую-то кнопку, а затем произносит:       — Это должно открыть дверь. Однако я не знаю, насколько бесшумно это будет. Может врубиться сирена, а это спровоцирует психопата.       — Здесь есть шкафчики, спрячемся там, если что, — Апшер отмахивается и бросает на меня короткий взгляд. — Джорджия, отойди сразу к укрытию. Мало ли что.       — Мне это не нравится, — бормочу себе под нос, но послушно делаю то, что сказал мне репортёр. Напряжённо сверлю взглядом Вэйлона, который несколько секунд пристально разглядывает кнопку, словно раздумывая, стоит ли её нажимать, а затем, решившись, ударяет по ней ладонью. Крепко зажмуриваюсь, опасаясь услышать вой сирены, однако слышу лишь тихое шипение. Открываю глаза и с удивлением смотрю на осветившееся большое стекло, за которым находится что-то вроде той «комнаты очистки», через которую мы с Вэйлоном уже проходили. На стене красуется алая надпись: «Следуй за кровью», и ниже нарисована стрелка, указывающая направление. Переглядываюсь с парнями, которые, кажется, немного расслабились, и задаю вопрос:       — Теперь обратно?       — Получается, что да, — Майлз пожимает плечами и первым идёт к двери. Переглядываемся с Вэйлоном, и идём следом, а Апшер рывком открывает дверь.       — Уродцы из Меркоф! — восклицает пациент, с которым нос к носу столкнулся репортёр, взмахивая острым ножом. Апшер отшатывается назад, но лезвие задевает его, распарывая рубашку и кожу на груди. Вопль застревает в горле, а инстинкт самосохранения бьёт тревогу, когда я, повинуясь какому-то непонятному чувству, рвусь вперёд, чтобы помочь Майлзу. Однако Вэйлон отталкивает меня в сторону и, набросившись на психа, прижимает его к стене, открывая нам путь.       — Бегите! Быстрее!       — Джорджия, бегом! — Апшер хватает меня за руку, морщась при каждом движении, и я вижу алое пятно, расплывающееся по его рубашке. Репортёр тянет меня за собой, и мы мчимся обратно к открывшейся двери. На бегу оборачиваюсь, и вижу, что Парк всё ещё борется с психом, который визжит и, обнажив зубы, пытается дотянуться ими до лица программиста.       — Там остался Вэйлон! — дёргаю Апшера за руку, пытаясь остановить, но с моими габаритами парень обращает на это внимания не больше, чем если бы его попыталась затормозить муха.       — Похер, догонит, — бросает Майлз и шарахается в сторону, утянув меня за собой, когда на нас кидается пациент с полицейской дубинкой.       — Я же просил заткнуться!       — Сука-а-а, — тянет репортёр, припуская ещё быстрее, и я еле успеваю переставлять ноги. Вихрем проносимся по коридору, перелетев через стол, и забегаем в комнату очистки. Двери, как и в прошлый раз, блокируются, и с тихим шипением нас окутывает зеленоватый дым. Трясусь всем телом, и, дождавшись, когда дым рассеется, набрасываюсь на Майлза:       — Как ты мог? Мы оставили Вэйлона!       — Прости, мелкая, но альтруизм до добра не доведёт, особенно в этом месте, — Апшер криво усмехается и, опустив взгляд, разглядывает распоротую окровавленную рубашку и длинную царапину под ней. — Вот же гандон…       — Гандон здесь только ты, — вспыхнув, бросаю я, и ловлю на себе удивлённый взгляд Апшера. — Что? Вэйлон рискнул собой, чтобы дать нам убежать, а мы его бросили.       — Ну вот, ты сама сказала, что он это сделал, чтобы мы спаслись, — репортёр кривится. — В следующий раз, если хочешь, можешь оставаться со своим драгоценным Парком и спасать его. А я предпочитаю спасать себя.       — Что ж ты меня тогда не оставил?       — В следующий раз оставлю, можешь не сомневаться, — ядовито произносит парень и фыркает. — Идём? Или продолжим обсуждение? Можем позвать сюда парочку психов, они с радостью примут участие в дискуссии.       — Ненавижу тебя, — бросаю я, отвернувшись от Апшера, и слышу его насмешливый голос:       — Тогда почему вернулась за мной, когда была возможность уйти?       Игнорирую сей провокационный вопрос и выхожу из помещения, рассеянно оглядываясь. Обстановка, конечно, веселее не стала, а обшарпанные стены с отваливающейся штукатуркой да одинокий огнетушитель, валяющийся на полу, лишь ещё больше угнетали, однако отсутствие крови и трупов не могло не радовать. Апшер выходит следом и, подойдя к железной двери с надписью «Безопасность», дёргает за ручку. Совершенно не удивляюсь, когда она оказывается запертой, и молча тащусь следом за репортёром. Завернув за угол, мы оба резко останавливаемся, глядя прямо перед собой.       — Мы дали им шанс.       — Ага.       — Мы были более чем справедливы.       — Образчики терпения.       — Усмирили все свои желания.       — Но теперь…       — Прямо сейчас…       — Теперь-то мы себя побалуем.       — Да.       — Его язык и печень.       — Её почки.       — Твои.       — Твои.       — Р-решётка же заперта? — запинаясь, тихо спрашиваю у Майлза, с ужасом разглядывая стоящих за ней двоих обнажённых мужчин, странно похожих, словно братья, и вооружённых мачете. Апшер, передёрнув плечами, мотает головой.       — Не знаю, но давай уходить отсюда. Не хотелось бы проверять.       — А есть куда идти? — озираюсь по сторонам, и репортёр стискивает зубы.       — Вперёд, Джорджия. К ним.       — Превосходно, — только и могу ответить я, медленно двигаясь следом за репортёром, который осторожно идёт вперёд, не сводя взгляда с «братьев», которые, поигрывая оружием, смотрят на нас ненормально голодным взглядом, словно желая сожрать те самые органы, о которых шла речь. Майлз бросает взгляд в сторону провала в стене и, заглянув в него, кивает.       — Хочешь почувствовать себя скалолазкой?       — Не особо, — нервно шепчу я, гипнотизируя взглядом пациентов. Один из них облизывается, и я, вздрогнув, отступаю на шаг назад.       — А придётся, — Апшер криво ухмыляется и, перемахнув через провал, повисает на руках. — Не отставай, Джордж, другого пути нет.       — А ведь можно было просто вернуться обратно, — тихо шепчу себе под нос и, обернувшись, с грустью отмечаю, что знакомой светловолосой фигуры так и не видно. «Надеюсь, Вэйлон, с тобой всё хорошо», — мысленно произношу я, а затем, сделав глубокий вдох, присоединяюсь к Апшеру.