18 сентября 2013 года Лечебница «Маунт-Мэссив», штат Колорадо 9:45 a.m.
Мёртвую тишину опустевшей лечебницы «Маунт-Мэссив», находящейся во владении корпорации «Психиатрические исследования Меркоф», нарушает тихий цокот каблуков. По ступеням лестницы поднимается высокая стройная женщина лет тридцати пяти в чёрном брючном костюме. Колючие глаза из-под нахмуренных бровей внимательно осматривают застывшие лужи крови на полу и трупы охранников, изломанными куклами лежащие возле стойки администратора, а затем женщина, оглянувшись, спокойно произносит: — Пол, передай, чтобы вызвали группу зачистки. Работа предстоит трудная. — Я всегда знал, что от этой лечебницы не стоит ждать ничего хорошего, ещё когда мы отправили сюда этого безопасника… как его там? Крис Уокер? — следом за женщиной в лечебницу заходит коренастый мужчина, чуть старше своей напарницы, с вьющимися тёмными волосами и голубыми глазами, засунув руки в карманы кожаной чёрной куртки. Нервно окинув взглядом хаос в холле административного блока, он стряхивает невидимую пылинку с жёлтого галстука и, дотронувшись до гарнитуры в ухе, произносит: — Это Марион. Вызовите группу зачистки… Боевики спустились в лабораторию?.. Хорошо. — Наша работа — следить за тем, чтобы о делах корпорации никто не узнал, — сухо замечает женщина и ленивым жестом поправляет коротко остриженные тёмные волосы. — Идём, я хочу взглянуть на записи с камер видеонаблюдения. Нужно понять, что здесь произошло, и передать отчёт мисс Грэнэт. — Глава Департамента будет в полном восторге — только разборок с юристами не хватало, — недовольно отзывается Пол, на что напарница лишь замечает: — Нам нужно выполнить свою работу. Остальное нас не касается. Тяжело вздохнув и в очередной раз напомнив себе, почему он пошёл работать в Меркоф, Пол Марион идёт следом за женщиной по залитому кровью коридору в сторону диспетчерской, морщась от тяжёлого запаха гниющей плоти и мрачно разглядывая выбоины от пуль на стенах. Уставившись прямо перед собой на прямую осанку напарницы, разглядывая блестящие золотые серьги в ушах, Пол в очередной раз думает о том, что она просто идеально подходила для этой работы — жёсткая, беспринципная, ставящая интересы корпорации превыше всего, готовая убить за неё. Сам же Марион был мягче, ему не было чуждо сочувствие, и глядя на алую жидкость на полу и отпечатки ладоней на стенах, он чувствовал, как изнутри поднимается волна жалости к тем людям, которые были здесь в эту роковую ночь. Однако он старательно подавляет в себе этот жалостливый порыв — он на работе, нужно думать о другом. Неосознанно положив руку на рукоять пистолета, спрятанного во внутреннем кармане, мужчина первым заходит в диспетчерскую, обойдя выбитую дверь, и удивлённо вскидывает брови, заметив знакомого человека, сидящего на полу, сгорбившись, зажимая рану на боку. Перед ним лежит труп пациента с перерезанным горлом, а сам человек скребёт окровавленными пальцами по крупному осколку стекла, лежащему на полу рядом с ним. — Мистер Блэр! — Пол… Марион, — Джереми Блэр, начальник Агентства безопасности, поднимает голову и с трудом растягивает губы в улыбке, слизнув с них кровь. — А вы не торопились… — Мы прибыли сразу, как смогли, — холодно замечает женщина, заходя следом за напарником, что вызывает у Блэра ещё большую весёлость. — О, Полин… Какое счастье… — И я рада тебя видеть… целым и невредимым, — женщина искривляет тонкие губы в усмешке и, дотронувшись до гарнитуры в ухе, чеканит: — Врача в диспетчерскую административного блока. Немедленно. — Есть, мэм, — сквозь помехи пробивается голос одного из сотрудников, а следом за ним раздаётся более грубый мужской голос оперативника, спустившегося с группой в лаборатории: — Мисс Глик, мы нашли Рудольфа Вернике. — Статус? — женщина поджимает губы и кивает, ничуть не удивившись, когда солдат объявляет о том, что доктор мёртв. — Есть предположения, как это случилось? — Его вместе с охраной порвали на куски, мэм. Сейчас просмотрим записи с камер, может удастся разобраться. — Если найдёте что-то важное, оправьте данные на компьютер в диспетчерской административного блока. — Есть, мэм. Убрав палец от гарнитуры, Полин впивается взглядом в Джереми Блэра, который, кряхтя, пытается подняться, однако рана на боку не позволяет ему этого сделать, и мужчина, громко выругавшись, оседает обратно на пол. — Рассказывайте, мистер Блэр. Что здесь произошло? Начальник Агентства безопасности выразительно косится в сторону Мариона, который, заметив взгляд, лишь пожимает плечами и фыркает, выходя из диспетчерской: — Я понял, не мой уровень допуска. Встречу врача. — Я уже не раз говорил, что он не очень подходит для нашей работы, — молвит Блэр, морщась от боли в раненом боку, на что Глик придвигает кресло к столу с мониторами и, усевшись на него, закидывает ногу на ногу и сухо произносит: — Он меня устраивает. Пока что. А теперь выкладывай. — Мальчишка Билли Хоуп вышел из-под контроля, — Джереми морщится и цедит сквозь зубы. — Никто и предположить не мог, что эта тварь окажется настолько… сильной. — Объект мёртв? — уточняет Полин, но мужчина коротко качает головой. — Не знаю. Вальридер вырвался на свободу и устроил здесь самый настоящий ад — он разрушил половину лечебницы, выпустил почти всех пациентов, которые устроили охоту на сотрудников и друг на друга. Мне лишь чудом удалось выжить. — Кто-нибудь ещё выжил? — Глик хмурит брови, в ожидании ответа, но Блэр не успевает и рта раскрыть. Услышав в гарнитуре шум, женщина делает ему знак замолчать и дотрагивается до наушника: — Слушаю. — Мэм, Вы должны это увидеть, — раздаётся охрипший от волнения голос оперативника, и Полин, шустро развернувшись к компьютеру и экранам камер видеонаблюдения, торопливо набирает на клавиатуре код активации. — Доступ разрешён, высылай запись. Монитор корпоративного компьютера оживает, на экране появляется строка загрузки, уведомляющая о приёме входящего сообщения, а затем принятое видео разворачивается, открывая взору Полин запись, сделанную пару часов назад: по длинному коридору, недалеко от запасного выхода из лаборатории, где располагался морфогенетический двигатель, идут три человека — двое парней, оба высокие, один с тёмными волосами, второй со светлыми, и темноволосая девчонка. Выглядят они, словно побывали в аду, впрочем, судя по тому, что случилось в лечебнице, так оно и было. Они ковыляют, еле перебирая ногами, тесно прижавшись друг к другу, на лицах — одинаковый отпечаток пережитого кошмара, усталости и боли. Дверь перед ними открывается, и в поле зрения появляется Рудольф Вернике и четыре оперативника, с наставленными на выживших дулами автоматов. Прильнув к экрану, Полин не замечает, как в диспетчерскую возвращается Пол Марион в сопровождении корпоративного врача, который сразу подходит к Блэру для оказания медицинской помощи. Сам Пол подходит со спины к Глик и, изумлённо вытаращив глаза, смотрит на то, как на видеозаписи оперативники открывают огонь. Девушка, оттолкнувшая парней, попадает под короткую автоматную очередь прямо на линии огня. Тело, взрывающееся брызгами крови из пулевых отверстий, падает на пол, и в то же мгновение из него вырывается какой-то рой, сгусток энергии, принимающий человекоподобную форму. Нечто набрасывается на Вернике и солдат, убивая их, разрывая на куски, выдирая внутренности и разбрызгивая алую жидкость по всему коридору, а затем возвращается в тело мёртвой девушки, которая лежит на полу в луже своей собственной крови, раскинув руки и уставившись невидящим взглядом в потолок. — Что это было? — выдыхает Марион, продолжая таращится в экран, на котором светловолосый парень, одетый в форму пациента Маунт-Мэссив, поднявшись с пола, подходит к трупу девчонки и падает рядом с ней на колени. Звука на записи нет, но, судя по всему, он что-то кричит, и из-за больших бочек показывается второй парень, который подползает к мёртвой девушке. Полин Глик, досадливо поморщившись, бросает короткий взгляд на своего напарника, явно недовольная тем, что он это увидел, и произносит: — То, с чем нам предстоит разобраться. Дотронувшись до гарнитуры, женщина, не отрывая взгляда от монитора, безо всяких эмоций наблюдая за тем, как темноволосый парень оплакивает погибшую девчонку, прижимая неподвижное тело к себе, осведомляется: — Уже удалось установить личности? — Почти, мэм, — голос оперативника начинает звучать сухо и профессионально. — Один из мужчин — Вэйлон Парк, тридцать лет, женат, двое детей. Работал здесь программистом, контракт на оказание консультационных услуг 8208. Незадолго до инцидента контракт был аннулирован мистером Джереми Блэром, а мистер Парк признан психически нестабильным и должен был получить направление на лечение в Маунт-Мэссив. Второй — Майлз Апшер, двадцать пять лет, холост, детей нет. Независимый репортёр. Как он сюда проник и откуда узнал о деятельности корпорации — неизвестно. Девчонку ещё пробиваем, пришлось прогонять через программу распознавания лиц. — Прекрасно, доложите сразу же, как выясните, кто она, — Глик отключается от разговора и коротко бросает своему напарнику, который продолжает в изумлении смотреть в экран компьютера. — Не задавай лишних вопросов, я всё объясню потом. — У него низкий уровень доступа, — напоминает Джереми Блэр, шипя от боли, когда врач накладывает повязку на рану, но Полин повторяет холодным ровным тоном: — Я всё объясню потом. Начальник Агентства безопасности раздражённо бубнит что-то себе под нос, но возражать не решается. Женщина внимательно следит за тем, как на экране труп оставленной спутниками девушки, вокруг которого появляется странная тёмная аура, неловко начинает шевелиться на полу, а затем распадается на рой наномашин, исчезая, словно его и не было, лишь огромное пятно крови, расползающееся на полу на месте, где только что лежала девчонка, напоминает о произошедшем. В наушнике вновь раздаётся шум, и Полин быстро дотрагивается до него, осведомляясь: — Выяснили? — Да, — подтверждает оперативник и быстро докладывает: — Джорджия Уилсон, двадцать один год, студентка местного университета. Учится на журналиста. Не замужем, детей нет. Как сюда проникла и откуда узнала про деятельность корпорации — неизвестно, однако могу предположить, что была знакома с Апшером, возможно пересекались по роду деятельности. — Отлично, — женщина кивает и прищуривается. — Теперь прочешите всю лечебницу, если есть выжившие пациенты — уничтожьте их. Скоро прибудет группа зачистки, поможете им ликвидировать следы бойни. Ничего не должно говорить о том, что здесь произошло. Объект закроем. Все имеющиеся видеозаписи сохраните и передайте в научно-исследовательский отдел. — Есть, мэм. Убрав палец от гарнитуры, Полин встаёт со стула и коротко бросает своему напарнику, Джереми Блэру и врачу: — Идёмте, нам здесь больше делать нечего. — Что планируешь делать дальше? — осведомляется Джереми, поднявшийся с пола только при помощи врача, и Глик, выходя из диспетчерской в сопровождении Мариона, произносит: — Как всегда, Блэр — буду делать свою работу. — Нужно сообщить главе корпорации о том, что эксперимент оказался провальным, — замечает мужчина, но женщина вскидывает брови. — Провальным? Он оказался более чем успешным, даже слишком. Нужно сообщить о результатах учёным на объект Б, чтобы они тщательно следили за своими вышками и подопытными — нам не нужно повторения инцидента в Маунт-Мэссив. — Сама сообщишь? — деловито осведомляется начальник Агентства безопасности, и Полин кивает. — Пожалуй. В наших интересах предупредить их о возможном исходе эксперимента, чтобы потом не пришлось ловить взбесившиеся варианты по всей стране. — Что насчёт Вальридера? — Этим займёмся мы с Полом, — Глик бросает взгляд на притихшего напарника и жёстко произносит: — Ты знаешь, что будет, если решишь предать корпорацию или передашь кому-то конфиденциальную информацию. — Мы уже давно работаем вместе, кажется я ещё ни разу не подорвал твоё доверие, — глухо отзывается мужчина, и напарница растягивает тонкие губы в некоем подобии улыбки. — Я просто напоминаю, ведь всё случается в первый раз. А сейчас — будь готов. Нам предстоит много работы — необходимо уничтожить свидетелей и разобраться с результатом эксперимента.***
18 сентября 2013 года Колорадо-Спрингс, штат Колорадо 9:50 а.m.
Майлз
— Долго мы ещё будем кататься по городу? — раздражённо спрашиваю я у напряжённого Парка, вцепившегося в руль моего «Вранглера», с некой завистью глядя на то, как он ведёт машину. Сам я за руль сесть не мог — пальцы, отрезанные пару часов назад в психиатрической лечебнице «Маунт-Мэссив» ебанутым на всю голову долбанным Ричардом Трагером, нестерпимо ныли, позволяя совершать лишь самые примитивные действия. — Хочу убедиться, что за нами не следят, — бросает Вэйлон, на что я лишь, коротко хохотнув, качаю головой. — Меркоф не будут гоняться за нами на тачках по всему городу. Вероятнее всего они, если уже знают о том, что мы были в лечебнице и выбрались из неё, будут поджидать нас возле наших домов. — Знаю, но мне так спокойнее, — программист качает головой, и я вздыхаю, решив не спорить с ним. Сил препираться не было абсолютно, а весь заряд адреналина, который позволял держаться на ногах после бурной ночи, начал иссякать. Обхватив себя искалеченными руками за торс, устраиваюсь на пассажирском сидении поудобнее, прислонившись лбом к холодному стеклу, и разглядываю проплывающие мимо красоты города. Цепляюсь взглядом за горы, из которых мы выбрались примерно полчаса назад, и морщусь от боли в искалеченном теле и рвано бьющемся сердце. Достаточно было лишь вспомнить о том, какой ценой мы выбрались и кого оставили там… Проезжая по Викерс Драйв, минуем двухэтажное длинное здание, являющееся Домом престарелых и, повернув на Линкрест Драйв, врываемся на более оживлённое шоссе ближе к центру северо-восточной части города. Проехав пару парков, в которых, несмотря на ранний субботний час, уже начала собираться довольно приличная толпа народу, минуем кинотеатр, и наконец Парк тормозит возле довольно милого и уютного двухэтажного бело-серого домика, украшенного декоративными цветами и зеленью. На аккуратно подстриженной лужайке сиротливо лежит футбольный мяч, а у крыльца стоит детский велосипед. Выбравшись из джипа, не забываю прихватить свой рюкзак, в котором лежит целая кипа документов из лечебницы, моя побитая видеокамера, блокнот и фотоаппарат Джорджии, который она отдала мне незадолго до своей смерти, и устремляюсь за Вэйлоном, который, взлетев по невысоким ступеням, барабанит кулаком в дверь, зовя: — Лиза! Лиза, открой, это я! — Тише ты, соседи услышат, — шиплю сквозь зубы, озираясь по сторонам. Не хватало ещё, чтобы нас увидели и вызвали копов, потому что зрелище мы представляли то ещё: оба грязные, вымазанные в крови, взъерошенные, израненные, вырвавшиеся из самого ада, в порванной одежде, а программист вдобавок в форме пациента и босиком. — Да плевать мне… — начинает он, но замолкает, когда дверь распахивается и на пороге появляется высокая, весьма красивая черноволосая девушка, на вид моя ровесница, но, вероятнее всего старше, сонно щуря тёмные глаза и кутаясь в тёплый пушистый халат. Однако всю сонливость у неё как рукой снимает, когда она видит Вэйлона — и вот уже через секунду, громко ахнув, Лиза Парк бросается на шею своему мужу, сотрясаясь от рыданий. — Вэй!.. Я думала… Мне сказали, что… Здесь был один человек… Он… — Тише, Лиз, давай сначала зайдём в дом, — торопливо произносит программист, на мгновение крепко обняв жену, а затем быстро заталкивает её обратно, бросив мне на ходу: — Майлз, входи. Дважды повторять не приходится — залетаю в дом, захлопнув за собой дверь, и выглядываю в окно, окидывая внимательным взглядом местность, пытаясь понять, следят за нами или нет. Мы выбрались из лечебницы часа два назад, может чуть больше, Меркоф вполне хватило бы времени обнаружить незваных гостей в их Доме Ужасов, которым удалось улизнуть, прихватив с собой тонну компромата. С учётом того, что в Маунт-Мэссив были установлены камеры, я наверняка успел засветить своё лицо, и установить личность не составляло труда. Вэйлон, как бывший сотрудник, тоже скорее всего уже попал под прицел корпорации, и не нужно было быть гением, чтобы догадаться, что он первым делом отправится за своей семьёй. Могли возникнуть сложности с установлением личности Джорджи, но нужно ли им это? Что они увидят на камерах? Из груди вырывается судорожный вздох, и я вновь чувствую у себя на руках тяжесть мёртвого тела студентки, вижу неподвижный взгляд, устремлённый в потолок, ощущаю горячую кровь, вытекающую из неё. Внутри всё скручивает от невыносимой боли, хочется расковырять себе к ебеням грудную клетку, найти очаг и вырвать его, чтобы прекратить мучаться, но я знал, что это невозможно, да и не поможет — моя вина перед ней была слишком велика, да и чувства к ней, которые я осознал лишь перед лицом смертельной опасности, сжирали меня изнутри, проникнув под кожу, впитавшись в каждую клетку искалеченного тела. — Господи, что с вами случилось? — в уши врезается испуганный голос Лизы, и я поворачиваюсь, торопливо вытерев ладонью заслезившиеся глаза. Ловлю на себе взгляд Вэйлона, и вижу в нём отражение собственной боли — разумеется Парк знал, о ком я сейчас думал. Он тоже любил её — по-другому, как друга, — и эта потеря была для нас обоих буквально невосполнимой. Мы втроём слишком много пережили вместе, слишком много прошли, стали друг для друга опорой и защитой в том адском месте, дошли до выхода и… выбралось лишь двое. Мы ушли, а она осталась там — в Маунт-Мэссив. То, что выбралось из лечебницы в её теле — это была не Джорджия, это был Вальридер — результат безумных экспериментов Рудольфа Вернике и корпорации Меркоф. И я хотел найти его. Найти и заставить покинуть тело студентки, чтобы она упокоилась с миром. Уничтожить эту тварь, которая посмела забрать её у меня, а затем — разобраться с уродами, стоящими за всем этим. Рано или поздно они выйдут на нас и не позволят спокойно жить — мы должны были уничтожить корпорацию, иначе она уничтожит нас. — Мы всё объясним, Лиз, — Вэйлон шумно выдыхает и указывает на меня. — Это мой друг — Майлз. Он репортёр. Мы… вместе были в Маунт-Мэссив. Девушка настороженно кивает мне, а я, не подумав, сдуру вскидываю руку в приветственном жесте. Лиза вскрикивает, заметив мою окровавленную перебинтованную ладонь и определённо отсутствующий палец, и, побледнев, гулко сглатывает, переводя наполненный ужасом взгляд на мужа. — Вэй… ч-что с вами с-случилось там?.. — Потом, — бросает программист и устало проводит ладонями по лицу. — Нам нужно немного отдохнуть и… Лиза, как мальчики? — Хорошо, спят ещё, — растерянно бормочет она, и парень кивает. — Отлично. Когда проснутся — собирайтесь. Нам нужно срочно уезжать отсюда. — Да что происходит? — девушка хмурится и непонимающе смотрит на мужа. — Объясни же! — Ты мне веришь? — вместо ответа интересуется Парк, положив ладони на плечи жены, но та лишь нервно кусает губы и жалобно произносит: — Вэй, сюда приезжал какой-то человек, — вроде бы Джереми Блэр — сказал о том, что ты психически нездоров, и тебя необходимо обследовать в лечебнице. Я, разумеется, ему не поверила, но он угрожал мне… А сейчас ты появляешься на пороге дома с весьма известным в этом городе репортёром Майлзом Апшером, вы оба выглядите так, будто прошли ад, у него… у него не хватает пальца… — Двух, — перебиваю я, и тут же затыкаюсь, поймав взгляд Вэйлона, а Лиза продолжает тонким голосом: — Ну вот… даже двух… И теперь ты, ничего не объяснив, говоришь мне о том, что нам надо уезжать, и просишь просто поверить тебе! Откуда мне знать, что Блэр не солгал? «Откуда ты знаешь, что ты не пациент?», — чуть не срывается у меня с губ, но я мысленно приказываю себе заткнуться и не влезать в разговор мужа с женой. Вместо этого я скидываю со спины битком набитый рюкзак и устало опускаюсь на пол прямо возле двери, уперевшись локтями в согнутые колени и тупо разглядывая свои ладони. Бинт, которым Джордж перевязала мои раны, совсем истрепался и был абсолютно непригоден для дальнейшего использования — с учётом того, что он был весь в грязи и чужой крови, я с лёгкостью мог подцепить какую-нибудь болячку, однако, пораскинув мозгами, решаю, что снимать повязки сейчас будет не лучшей идеей. Если Лиза хлопнется в обморок, увидев обрубки, то Вэйлон самолично меня прикончит. К тому же, в этом доме были дети, а им незачем лицезреть то, что осталось от моих пальцев. — Послушай, — Парк нервно проводит рукой по волосам. — Там… случилось нечто ужасное. Все, кто были в лечебнице — персонал, пациенты — мертвы. Корпорация занималась жуткими экспериментами, и я написал Майлзу письмо, надеясь, что он сможет сделать репортаж о том, что там творится, но вчера… В общем, как я уже сказал — все мертвы. Мы с Майлзом встретились в лечебнице, пока пытались выжить и выбраться оттуда, с нами была… была… Вэйлон запинается и бросает на меня отчаянный взгляд, словно прося о помощи, и я, сморщившись от свербящей в груди боли, тихо произношу: — Была моя подруга… Джорджия. — Была? — тонким голосом уточняет Лиза, а я отвожу взгляд и киваю. — Она не выбралась. — Ох, — девушка судорожно вздыхает, нервно ломая пальцы, а затем медленно произносит дрожащим голосом: — Так… Ладно… Когда мы уезжаем? — Сразу как хоть немного отдохнём, — Вэйлон болезненно усмехается. — Ночь была очень тяжёлой. — Конечно, — Лиза шмыгает носом и кивает куда-то в сторону. — Сейчас я придумаю, чем вас накормить. А вы поднимайтесь наверх. Только тихо, не разбудите Оливера и Джона, они плохо спали ночью… Синхронно кивнув, согласно бубним о том, что будем тихими, словно мыши, и я тащусь следом за Парком на второй этаж, минуя небольшую гостиную. Прокравшись мимо закрытой двери, за которой, судя по плакату с Черепашками-ниндзя, была детская, заваливаюсь за программистом в большую светлую и чистую спальню, в которой обнаруживается дверь, ведущая в ванную комнату. Вэйлон, откопав в шкафу чистые вещи, вручает их мне, и мы по очереди отмываемся от грязи и крови, смывая с себя пережитый кошмар. Затем, обработав наши многочисленные раны и перебинтовав заново мои руки, спускаемся обратно и идём на кухню, из которой уже доносятся аппетитные запахи. В моём желудке громко урчит, а рот наполняется слюной, и я вспоминаю о том, что ел в последний раз вчера примерно за час до поездки в Маунт-Мэссив. Поэтому когда жена Вэйлона ставит передо мной тарелку с глазуньей, картофельными оладьями и беконом и чашку с кофе, я жадно сметаю еду, неловко орудуя вилкой, — к отсутствию пальцев ещё надо было привыкнуть — застопорившись разве что на беконе — в голове сразу же всплывает воспоминание о корчащемся в огне отце Мартине, и в нос снова ударяет запах жареной плоти, однако голод оказывается сильнее. После этого, получив место на диване в гостиной, заваливаюсь на него и мгновенно вырубаюсь, проваливаясь в беспокойный сон, наполненный бесконечными коридорами, залитыми кровью, и трупами, искалеченными, изломанными, с оторванными конечностями и вырванными внутренностями. Я бегу по этим коридорам, то ли спасаясь от кого-то, то ли пытаясь найти, а затем вижу знакомую тонкую фигуру, стоящую напротив. Из ран на теле сочится кровь, а зелёные глаза меняют свой цвет на янтарно-жёлтый. «Откуда ты знаешь, что ты не пациент?», — глухо спрашивает Джорджия-Вальридер, и я, вздрогнув, просыпаюсь, наткнувшись взглядом на два круглых улыбающихся детских личика. — Привет! — звонко произносит один из малышей лет шести со светлыми волосами, как у отца, и по-взрослому протягивает мне ладошку, игнорируя тот факт, что я валяюсь на диване и тупо таращусь прямо перед собой, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна. — Я — Оливер! Папа сказал, что ты его друг! А как тебя зовут? А почему ты спишь у нас на диване? А откуда ты приехал? — Олли, я тоже хочу с дядей поздороваться, — надув щёки, пыхтит второй мальчонка, чуть младше брата, с чёрными волосами, и с детской непосредственностью спрашивает. — А почему у тебя на руках бинты и только восемь пальцев? — Джон! — в уши врезается голос Вэйлона, и программист подходит ближе, появившись в поле моего зрения. — Я же просил не спрашивать у дяди Майлза об этом. — Оху… — хрипло начинаю я, а затем исправляюсь, с трудом садясь на диване и потирая глаза. — Офигеть, дядя Майлз… — Очухался? — доброжелательно интересуется друг, а я, кивнув, спрашиваю: — Сколько я спал? — Часа полтора только, — Парк устало проводит ладонью по лицу. — Я и того меньше… — Ничего, свалим отсюда и отоспимся, — широко зевнув, поднимаюсь с дивана, пошатнувшись и чуть не упав на мелких, которые, с любопытством разглядывая меня, толпятся рядом. Оглядываюсь в поисках своего рюкзака, и, не найдя его, бросаю взгляд на Вэйлона. — Где документы? — Переложил в другой рюкзак, твой был слишком грязным, — парень жестом фокусника достаёт из-за дивана упомянутую вещь и протягивает мне. — Документы, видеокамера, блокнот, фотоаппарат Джорджи — всё там. — Спасибо, — кивнув, забираю рюкзак и, бросив взгляд на настенные часы, морщусь. — Нам пора убираться отсюда. Удивительно, что по нашу душу ещё не явились. — Пять минут, — Вэйлон кивает на лестницу. — Лиза заканчивает сборы. Пойдём пока со мной, нужна помощь кое в чём. Снова киваю и, закинув за спину рюкзак и поправив капюшон чёрной толстовки, иду за другом на задний двор дома. Возле двери стоят две канистры с бензином, и я с недоумением смотрю на Парка, который, достав из кармана джинс пачку сигарет, протягивает её мне. — Будешь? — Не курю, — отрицательно качаю головой и кивком указываю на канистры. — Нахера это? — А я вот курю, — бормочет Вэйлон, доставая сигарету. Щёлкнув зажигалкой, с наслаждением затягивается, задерживая в лёгких дым, а затем выдыхает его, рассеянно глядя в чистое небо. — Пока шастали по лечебнице, как-то даже не думал о сигаретах, свою жизнь было спасти важнее, чем страдать от отсутствия никотина, зато сейчас… Это уже третья. Нервы шалят. — Вэй, от ответа не уходи, — выразительно выгибаю брови. — Решил устроить массовое самосожжение? По примеру нашего психованного друга из дурки? — А я похож на психованного друга из дурки? — Парк криво улыбается и смахивает с серого кардигана, надетого поверх белой футболки, пепел, попавший с сигареты. — Я хочу спалить дом. Лиза в курсе, мы с ней это обговорили. Да и я уже, пока ты спал, рассказал ей обо всём. — Точно не похож, да? — качаю головой, с недоверием глядя на Вэйлона. — Ну и нахуя? — Рано или поздно Меркоф сюда нагрянут, — парень вздыхает и, докурив, выбрасывает окурок в стоящее рядом с канистрами ведро. — Мы уедем, бросим всё, а они притащатся и будут ковыряться в наших вещах, искать что-то, что поможет им выйти на нас. Всё предусмотреть и забрать с собой невозможно, поэтому единственный способ — это уничтожить полностью. — Ладно, своеобразная логика в этом есть, — нехотя признаю я и хмыкаю. — Мой дом тоже предлагаешь сжечь? — А у тебя там есть что-то важное? — интересуется друг, на что я качаю головой. — Только ноутбук. Удостоверение личности всегда в машине. — Фотоальбомы? Памятные открытки? — допытывается Парк, и я вздыхаю, глядя в сторону. — Нет. Ничего такого. — Вообще? — парень изумлённо таращит глаза, а во мне поднимается волна раздражения. — Вообще. Что ты прикопался? — Да так, ничего, — бормочет он, а моё раздражение проходит так же быстро, как и появилось. Потерев переносицу, испускаю тяжёлый вздох и произношу: — С родителями я не общался с окончания школы. Вроде как живут сейчас в Канаде, во всяком случае так мне сказала подруга матери, которую я случайно встретил, когда ездил в Вашингтон по делам. Мы рассорились на моём выпускном, уже не помню из-за чего, из-за какого-то пустяка, но я всегда был упрямым и не желал кому-то уступать, даже родителям. Отец тогда сказал мне, что я обязан слушаться его, иначе могу валить на все четыре стороны. Что я и сделал. Девушки у меня нет, друзей тоже. Нечего хранить. — Ясно, извини, — Вэйлон выглядит сконфуженным, и от дальнейшего весьма неловкого разговора по душам нас спасает Лиза, которая, выглянув из дома, тихо произносит: — Мы готовы, можем ехать. — Хорошо, — Парк сосредоточено кивает. — Доедем до парковки грузовых машин, там оставим джип и сменим его… — Стоп-стоп-стоп, — вскидываю руку и с прищуром смотрю на друга. — Оставим джип? Мой джип? — Красный Вранглер слишком приметная машина и… — начинает Парк, но я снова его перебиваю: — Сейчас у тебя рожа будет слишком приметная, потому что я её тебе разукрашу. Мы не бросим мою машину! — Майлз, нам надо спасать свои жизни, а не думать об автомобиле! — Я на эту тачку заработал потом и кровью! Она мне как родная! — И как вы только выжили? — молвит Лиза, переводя взгляд со своего мужа на меня и обратно. — Собачитесь словно супруги. Мне начинать ревновать? А машину мы оставим, мало ли где придётся проезжать — этот внедорожник очень хорош. Поперхнувшись воздухом, Вэйлон затыкается, а я давлюсь смешком и благодарно киваю девушке. Решив все вопросы, подхватываю первую канистру и иду на второй этаж, принимаясь поливать резко пахнущей горючей жидкостью вещи, стены, мебель и полы, а затем быстро спускаюсь вниз, аккуратно перешагивая через лужи бензина. Парк, заканчивая поливать лестницу, постоянно озирается по сторонам, опасаясь, чтобы никто не заметил, что мы собираемся устроить кострище из дома, однако на улице никого нет, лишь мимо по дороге проносится машина, из которой гремит музыка и раздаётся весёлый гомон голосов. Лиза загружает одну большую сумку с вещами в багажник джипа и забирается на заднее сидение, зовя детей, которые крутятся возле нас с Парком, не понимая, что происходит, и думая, что это всё — лишь часть какой-то игры. Да, малыши, это всё одна большая игра. Или игры? Игры со смертью — и мы обязаны были выиграть. — Ну что, готов отправиться в бега? — нервно осведомляется Парк, доставая из кармана коробок со спичками, и я хмыкаю. — А у нас есть выбор? Его не стало с того момента, как ты отправил мне письмо, а я приехал в лечебницу, чтобы вывести на чистую воду корпорацию. — Пожалуй ты прав, — кивает друг и глухо произносит: — Жаль, что Джорджи больше нет… Она должна была сейчас стоять здесь вместе с нами. — Да, — с трудом выдавливаю из себя и перевожу взгляд на дом. — Должна была. Программист больше ничего не говорит и чиркает спичкой, зажигая её. По привычке, рефлекторно, дёргаю рукой, намереваясь взять за руку студентку, но уцелевшие пальцы ощущают лишь пустоту. Тяжесть и боль внутри душат меня, глаза начинает щипать от подступающих слёз, и я торопливо провожу рукавом толстовки по лицу, глядя на то, как Вэйлон бросает горящую спичку на крыльцо дома. Возгорание начинается моментально, и мы пятимся к джипу, не сводя взглядов с разрастающегося огня. Внезапно чья-то маленькая ладошка дотрагивается до моей перебинтованной руки, и я, опустив взгляд, вижу Оливера, который, с серьёзным видом глядя на горящий дом, произносит: — Дядя Майлз, мама сказала, что так нужно. Почему? — Мы с твоим папой разозлили плохих людей, — брякаю я, совершенно не представляя, что можно говорить маленькому ребёнку в такой ситуации, а что нет, да и вообще как обращаться с малышнёй, но мальчик кивает и улыбается. — В сказках добрые люди всегда побеждают плохих. И мы победим. Решаю не ломать ребёнку мировоззрение правдой о том, что сказки — это всё хуйня, и обычно плохие люди побеждают, особенно если это плохие люди с кучей денег и связей, и только киваю, отходя вместе с ним к машине. Передав Оливера Лизе, сажусь на переднее пассажирское сидение, и, когда Вэйлон устраивается за рулём, мы едем прочь, оставляя позади полыхающий дом и свою старую спокойную жизнь.***
18 сентября 2013 года Скалистые горы 11:45 a.m.
Джорджия
Я никогда не знала, что такое настоящая боль до этого момента. Даже когда боевики стреляли в меня, нашпиговывая свинцом, пронзающим моё тело, мне не было настолько невыносимо больно. Когда Вальридер вселился в меня после отключения Билли Хоупа, швырнув в стекло, о чём я догадалась не сразу, а лишь когда услышала его голос в своей голове — мне не было так непередаваемо больно. Рана, нанесённая Трагером, падения с высоты, подвёрнутая нога — это пустяки, мелочи, лёгкая щекотка. Самая настоящая, разрывающая, выворачивающая наизнанку боль — это когда твоё тело разбирают на миллиард атомов, наномашин, слившихся с ним в единое целое. В первый раз я почувствовала это, когда оказалась на пороге Маунт-Мэссив. Моё тело невыносимо горело от боли, словно в меня вонзили бесконечное множество раскалённых прутьев, тонких, как игла, а я не могла даже закричать. Запертая в своём сознании, я была просто наблюдателем. Вальридер, которому было плевать на то, что я испытываю, взял контроль надо мной, перенеся нас ко входу. Я видела, как Майлз и Вэйлон разворачивали машину, чтобы наконец уехать из этого проклятого места. Я мысленно взывала к ним, предупреждая об опасности, но тело моё молчало, надвигаясь на них. Я чувствовала ярость и желание убить их. К счастью парни вовремя уехали, а моё тело разорвалось на миллиард наночастиц ещё раз. Пытаясь достучаться до Вальридера, управляющего мной, я молила его остановить всё это, но он упорно гнал нас куда-то в горы, резвясь на свободе, словно маленький ребёнок. Я не знаю, сколько времени продолжалась эта безумная гонка. Мне казалось, что прошла целая вечность, хотя, наверное, от силы несколько часов. Рой наномашин приземляется на одной из скал, собираясь обратно в единое целое, и я чувствую, как восстанавливается моё тело по молекулам. Жгучая боль пронзает каждую клеточку, заставляя корчиться на холодной скале, задыхаясь, и когда боль проходит, я ещё долгое время лежу на твёрдом камне, глядя широко распахнутыми глазами в светлое небо, пытаясь осознать произошедшее. Я умерла. Слилась с Вальридером. Я дышала, чувствовала боль и холод, моё сердце билось, мой разум был в относительном порядке, несмотря на весь пережитый кошмар, но было в этом что-то неправильное, неестественное. Я должна быть мертва. Странно, но плакать не хотелось, да и вряд ли я смогла бы. Я осознанно пошла на это, спасая своих друзей, чтобы они смогли жить, и жалость была ни к чему. Они выбрались, а я стала… кем? Ходячим трупом, управляемым тварью, состоящей из наномашин. Наконец, вяло пошевелившись, понимаю, что могу сама управлять своим телом, и неуверенно поднимаюсь на ноги, оглядываясь. С этого места мне был прекрасно виден город, и я с тоской смотрю на Колорадо-Спрингс, понимая, что не могу там появиться. Я не вернусь к родителям, не увижу друзей из университета, не познакомлюсь с семьёй Вэйлона. Я не встречусь с Майлзом. Только не так — я видела тёмную ауру, колыхающуюся вокруг меня. Опустив взгляд, задираю толстовку, разглядывая съехавший бинт, обнажающий рваную рану на боку, и несколько пулевых отверстий, оставленных автоматами. Несколько пуль прошло навылет, три застряли в теле — я чувствовала их, словно они были частью меня. Нахмурившись, понимаю, что кровь не идёт, хотя должна была, и, не удержавшись, хрипло спрашиваю у самой себя: — Что за…? — Ты не истекаешь кровью, разве не видно? Мрачный потусторонний голос, раздавшийся в моей голове, заставляет меня нервно дёрнуться, и я чуть не падаю вниз со скалы, хотя не уверена, что это хоть как-нибудь мне бы навредило. Можно ли умереть мертвецу? — С технической точки зрения — нет. — Ты что, мысли мои читаешь? — бормочу я и кривлюсь от боли в висках, чувствуя, словно кто-то чужой ворочается у меня в мозгах. — Мы с тобой — единое целое. Мне нет нужды читать твои мысли. — Почему ты вернул мне контроль? — Это твоё тело. — Не боишься, что я убью себя? — Нет. Я не позволю. — Почему? — Потому что я хочу жить, — в голосе Вальридера слышится насмешка. — Ты — идеальный носитель. А пока в твоём теле живу я — живёшь и ты. — Классно, лучше и быть не может, — тяжело вздохнув, сажусь на скалу и, подтянув колени к груди, утыкаюсь взглядом в родной город. Если бы мне сказали, что я буду живым мертвецом после смерти, а у меня в голове появится сосед, который пытался убить нас и с которым я буду вот так болтать, сидя высоко в горах, я бы покрутила пальцем у виска, но сейчас… это казалось естественным. Возможно переступив порог смерти я разучилась удивляться и бояться. — И что теперь? — немного помолчав спрашиваю я, понимая, что слоняться по земле просто так было бы высшей формой идиотизма, да и Вальридер явно не собирался заниматься саморазвитием, поэтому я не удивляюсь, когда он отвечает: — Месть. — Корпорации? — уточняю я зачем-то, хотя прекрасно знаю ответ. — Разумеется. А ты разве не хочешь отомстить? — За что? — Они убили тебя. — И снова возвращаемся к вопросу о том, жива я или нет… — Скажем так — пока я нахожусь в твоём теле, ты живёшь и функционируешь, как живой человек, разве что отключены все естественные процессы. Но если я покину тебя, ты умрёшь, — равнодушно отвечает Вальридер, и я на автомате киваю, принимая к сведению. — Ясно. И с чего ты хочешь начать? — Я? — удивлённо спрашивает он, и я дёргаюсь, когда существо в моей голове смеётся. — Я уже говорил, но повторю ещё раз — теперь ты здесь хозяйка. Ты мой носитель. Я — твоё оружие. Я предоставляю тебе свободу, потому что знаю, что значит быть запертым. Однако не стоит меня злить. У нас весьма взаимовыгодное сотрудничество. В принципе я могу вселиться в рой насекомых, жаль только, что они слишком быстро умрут, не выдержав меня, а вот тебе крыть эту карту нечем. — Ты не сможешь долго без носителя, — парирую я, но понимаю, что проиграла, когда Вальридер отзывается: — В мире около восьми миллионов видов насекомых, а теперь представь их общее количество… Я смогу как-нибудь прожить. — Насекомые не подходят по параметрам идеального носителя, — делаю ещё одну вялую попытку переспорить это нечто, на что он добивает меня окончательно: — У них нет разума в принципе, поэтому подойдут. Только тела слишком хлипкие, быстро развалятся. — Ладно, — пожимаю плечами, понимая, что ничего уже не изменить, и от этого движения тьма вокруг меня начинает колыхаться. — У меня нет выбора, верно? — Выбор есть всегда. Но последствия могут быть не слишком приятными. — Я поняла, — послушно киваю и задаю последний вопрос: — И как мне к тебе обращаться? Вальридер? Существо некоторое время молчит в моей голове, и я уже начинаю думать, что он мне не ответит, но наконец я слышу тихий голос: — Билли. Меня зовут Билли.***
Год спустя Сент-Джордж, штат Юта 8:47 p.m.
Майлз
Выстрел из пистолета нахрен выбивает мне заднее стекло, взрывающееся осколками, и я еле успеваю пригнуться, прежде чем пуля попадает в мою многострадальную дурную голову. Вильнув на дороге, взвизгнув шинами, вжимаю педаль газа в пол, несясь мимо территории военной базы, на которую я влез, выяснив, что она сотрудничает с корпорацией Меркоф, надеясь найти хоть что-то, что поможет разобраться с ними. Вцепившись в руль двумя руками, бросаю взгляд в зеркало заднего вида, и вижу, как из ворот появляется один из броневиков, и, выругавшись сквозь зубы, резко увожу машину в сторону, лихорадочно продумывая пути к отступлению. Лицо моё по камерам не могли заметить — я позаботился о маске, отпечатки пальцев тоже нигде не мог оставить — пришлось нацепить перчатки, которые выглядели весьма комично, учитывая тот факт, что у меня на обеих руках не хватало по одному пальцу. Обрубки давно зажили, и я приноровился обходиться восьмью пальцами, вместо десяти, и глядя на то, как провисают перчатки на месте отрезанных пальцев, я чувствовал лишь ненормальную весёлость, распирающую меня изнутри. Единственное, что могло меня выдать — это красный джип, поэтому стоило как можно скорее вырваться на оживлённое шоссе и затеряться среди машин. Сразу ехать в мотель было глупо — я мог привести за собой хвост, тем самым подставив Вэйлона, Лизу и детей. Но в любом случае нам снова придётся менять город — и я уже сбился со счёта, сколько раз мы переезжали с места на место за прошедший год. После того, как мы выбрались из Маунт-Мэссив, забрали семью Парка и сожгли его дом, нам пришлось опустошить свои банковские счета — были нужны деньги, а карточками пользоваться было опасно. Забрав мой ноутбук из дома, мы отправились в один из местных отелей, чтобы разработать план и слить в сеть все документы и видеоматериалы из лечебницы, однако нас ждала неудача — корпорация явно уже была осведомлена о том, что мы были в Маунт-Мэссив и выбрались оттуда, поэтому материалы были убраны из сети почти сразу же после публикации, а мы превратились в добычу для охотничьих псов из Меркоф. Резко вывернув руль, съезжаю с дороги на ухабистую равнину и чертыхаюсь сквозь зубы, когда броневик разворачивается за мной. И дебилу было понятно, что их машина с лёгкостью пройдёт следом, но это был короткий путь, ведущий к шоссе, надо лишь только не позволить им себя догнать. План был дерьмовым, здесь можно было уповать только на невероятное везение, благодаря которому мы до сих пор не были обнаружены корпорацией, и я, выжимая максимальную скорость из Вранглера, цежу сквозь зубы, подгоняя машину: — Давай же, блять, давай! Впереди уже видны огни и фары проезжающих машин, только вот, когда я бросаю взгляд в зеркало заднего вида, замечаю, что броневик стремительно приближается, догоняя меня. Сцепив зубы, прикидываю расстояние, которое осталось до дороги, и, сделав глубокий вдох, круто разворачиваюсь, надеясь, что это заставит моих преследователей немного притормозить. В зеркало я больше не смотрю — только гоню быстрее, впившись взглядом в проносящиеся по шоссе машины, и, взмолившись о том, чтобы не устроить аварию, буквально влетаю на дорогу, подрезав пару автомобилей. Водители сигналят мне, а я, вильнув, выравниваю джип и только после этого решаюсь снова посмотреть назад. Броневик нигде не видно — то ли моя задумка увенчалась успехом, то ли военные решили, что всё равно найдут меня, а сейчас преследовать нет никакого смысла, но они отстали, поэтому я, расслабившись, откидываюсь на спинку сидения и, промчавшись по дороге, объезжая огромное количество машин, перед самым въездом в город снижаю скорость. Вечерний Сент-Джордж встречает меня ярко горящими вывесками и фонарями, оживлёнными группами людей, гуляющих и развлекающихся, несмотря на то, что сегодня был лишь четверг, старинными памятниками и нагромождением построек, среди которых пробивалась природа. Немного покружив по городу, чтобы убедиться, что за мной больше никто не гонится, останавливаюсь на парковке возле небольшого продовольственного магазинчика и, зубами стянув надоевшие перчатки с рук, беру с пассажирского сидения свой трофей — помятую карту Соединённых Штатов, на которой было отмечено несколько точек. Если бы я не знал о том, что эта военная база была связана с Меркоф, то решил бы, что это правительственные объекты, однако одна из точек указывала на Скалистые горы возле Колорадо-Спрингс. Решив изучить карту уже в номере мотеля, опускаю козырёк и смотрюсь в зеркало, разглядывая залёгшие под глазами тени, огромный, наливающимся красным, синяк на скуле, и криво усмехаюсь — ну не красавец ли, а? Вот надо было напороться прямо на охранника, когда я уже выбирался с базы. Хорошо, что он не ожидал увидеть кого-то кроме военных, поэтому мне удалось вырваться и сбежать, но мощным ударом по роже он меня всё же наградил. Убираю карту в рюкзак и, выйдя из машины, натягиваю на голову капюшон толстовки. Рюкзак закидываю за спину и, спрятав руки в карманы, захожу в магазин — дико хотелось пить, да и мальчишкам Вэйлона и Лизы надо было прихватить хотя бы конфет — для них это стало единственной радостью, находясь в бегах. Хорошо ещё, что они не капризничали и спокойно переносили эту вынужденную жизнь, лишь один раз Джон расплакался и то, потому что мы забыли взять его любимую машинку — собирались в спешке, и нам было не до игрушек, раскиданных по всему номеру. В магазине практически никого не было, кроме молодой девушки за кассой да двоих парней-покупателей, которые спорили о том, что лучше — Кола или Пепси. Вытащив из холодильника бутылку минералки и отыскав самый большой пакет с леденцами, подхожу к девушке, буркнув стандартное «здравствуйте». Жду, пока она пробьёт всё, и ловлю на себе её заинтересованный взгляд. Поджимаю губы и утыкаюсь взглядом в прилавок — ещё год назад это мне польстило бы, может я бы отпустил парочку своих фирменных шуточек, но сейчас женское внимание меня не волновало. Перед глазами вновь предстаёт миниатюрная, хрупкая девушка с тёмными длинными волосами и зелёными глазами, и я мотаю головой, пытаясь отогнать от себя образ Джорджии. Под давно зажившими рёбрами болезненно колет, но я уже не обращаю внимания — боль от её потери стала моим постоянным спутником. Девушка за кассой озвучивает сумму, и я достав из кармана купюру, протягиваю ей. Заметив отсутствующий палец, девчонка вновь бросает на меня взгляд, в котором теперь сквозит удивление с небольшой примесью отвращения, и я, буркнув «сдачи не надо», покидаю магазин, не забыв прихватить бутылку с водой и конфеты. Вернувшись в машину, выезжаю с парковки и еду в сторону мотеля, надеясь, что моё отсутствие ещё не заметили, а если заметили, то отмажусь тем, что ездил в магазин. Оставив джип на парковке мотеля, обхожу его, собираясь влезть через окно в свою комнату — номер располагался на первом этаже и был довольно большим, предназначенным для двух семей. Отыскав нужное окно, открываю его и заваливаюсь внутрь, чуть не улетев носом в пол. — Майлз, ты совсем охренел? Вскидываю голову и встречаюсь глазами с Вэйлоном, который сидит на стуле и сверлит меня мрачным обвиняющим взглядом. Поджимаю губы и, вытащив из рюкзака пакет с леденцами, встряхиваю им в воздухе. — Ездил за конфетами твоим детям. Что за наезд? — Да? И с каких пор магазин у нас находится на военной базе? — осведомляется Парк, скрестив руки на груди, а я слегка вздрагиваю и с недоумением смотрю на друга, пытаясь понять, откуда он узнал, где я был. Словно прочитав мои мысли, парень достаёт из кармана джинс смартфон и, вздохнув, поворачивает его ко мне экраном. Несколько секунд разглядываю карту, на которой горит красная точка, указывающая в данный момент на мотель, в котором мы находились, а потом мрачно интересуюсь: — Ты хакнул мой телефон? — Ты не оставил мне выбора, — Вэйлон морщится, а затем, вздохнув, произносит: — Что ты творишь, Майлз? Три недели назад ты проник на частный охраняемый объект, из-за чего нам срочно пришлось бежать. Сегодня — на военную базу. Слышу в словах программиста укор и чувствую смесь злости и обиды. Такое впечатление, будто это было только лишь в моих интересах. Я из кожи вон лез, чтобы выяснить, где скрывается корпорация, рисковал жизнью, чтобы нам больше не пришлось скрываться, чтобы он и его жена с детьми могли обрести дом и покой. Я хотел найти Вальридера, чтобы наконец избавить Джорджи от участи быть простой тушкой, костюмом для этой нано-твари. Она умерла год назад и должна была покоиться с миром, а не быть вместилищем для Вальридера. И теперь Вэйлон меня в чём-то пытается упрекать? — Я хотя бы пытаюсь что-то делать, — тихо произношу я, глядя на Парка, и задаю встречный вопрос: — А что делаешь ты? — Ты прекрасно знаешь, что я делаю! — восклицает программист и поднимается со стула, принимаясь нервно мерить шагами комнату. — Я перелопатил уже всю сеть. Я искал зафиксированные вспышки нано-активности, но везде пусто! К тому же Саймон сказал… — Да мне насрать, что говорит Саймон! — взрываюсь я и сверлю взглядом Вэйлона. — Ты на самом деле ему веришь? — Пока что всё, что он говорил, оказалось правдой, — Парк пожимает плечами, а я закатываю глаза, поражаясь наивности друга. Саймон Пикок связался с нами почти сразу же после того, как мы обнародовали разоблачающую информацию о корпорации Меркоф. Ласково назвав нас идиотами, он сказал о том, что нам следовало сразу выйти на него и выложить файлы через его веб-сайт VIRALeaks, занимающийся утечкой информации, тогда, возможно, у нас был бы шанс разобраться с ними. По словам Саймона, он был независимым журналистом, хотя лично я никогда не слышал его имени — все журналисты и репортёры были хотя бы поверхностно, но знакомы между собой или же наслышаны друг о друге. Пикок обладал некоторой информацией о корпорации Меркоф, но очевидно, что сам не знал, где они находятся. Для того, чтобы убедить нас в том, что он на нашей стороне, он сообщил о том, что за нами, вероятнее всего, уже отправили Полин Глик и Пола Мариона. Поискав о них информацию, мы убедились в том, что эти люди действительно существуют — числились сотрудниками благотворительной компании «Психиатрические исследования Меркоф» в отделе по снижению страховых рисков. Минимум сведений для удовлетворения любопытства, но ничего, что могло бы привести нас к ним и корпорации. Саймон периодически связывался с нами, подкидывая новые, но ничего не значащие факты, и я сильно сомневался в том, что у него благие намерения. К тому же, в последнее время от Пикока всё чаще и чаще стало поступать предложение встретиться лично и обговорить сложившуюся ситуацию, что вызывало у меня ещё большее подозрение. — Слушай, Майлз, я понимаю… — вновь начинает Вэйлон, но замолкает, когда за дверью звучит голос Лизы: — Вэй, он уже вернулся? — Да, — отзывается Парк и вздыхает, когда девушка решительно произносит: — Давай я с ним поговорю, а то вы сейчас снова разругаетесь. И как прикажете мирить? Конечно предложение романтического ужина на двоих ещё в силе… — Лиза, ты мне жена или кто? — раздражённо осведомляется программист, явно недовольный тем, что она даже сейчас умудряется шутить на тему наших взаимоотношений, а я тихо хрюкаю от смеха. Бросив на меня усталый взгляд, Вэйлон протяжно выдыхает, а затем, развернувшись, открывает дверь, впуская Лизу. Сам он выходит за дверь, а я, поймав взгляд его жены, качаю головой. — Не начинай. — Что ты творишь, Майлз? — осведомляется она, нервно дёрнув прядь волос, выбившуюся из высокого хвоста, а я вскидываю брови. — Надо же — Вэйлон начал свою душевную речь точно так же. Муж и жена — одна Сатана, да? Вместе репетировали? — Не паясничай, — Лиза морщится и скрещивает руки на груди. — Я серьёзно? Что ты творишь? Хочешь, чтобы тебя убили? — Я пытаюсь… — начинаю я, но девушка вскидывает руку, заставляя меня заткнуться. — Я знаю, что ты пытаешься сделать. И понимаю. Но ты подумал о том, что Джорджия не хотела бы, чтобы ты умер, пытаясь уничтожить этого… Вальридера? — Откуда тебе-то знать, чего хотела бы Джордж? — огрызаюсь я, чувствуя неожиданную злость. Лиза не имела права говорить о ней. Её не было с нами в том адском месте. Не она выживала там целую ночь. И не она потеряла Джорджи, когда до выхода оставалось совсем немного. — Да, я не была с ней знакома, — Лиза согласно кивает и прищуривается. — Но слышала, что вы с Вэйлоном говорили о ней. И знаешь что? Я уверена в том, что Джорджия была милой, доброй, верной, отважной девушкой, которая пожертвовала своей жизнью, чтобы спасти двоих остолопов, разворошивших осиное гнездо! Девушка выпаливает всё это на одном дыхании, повысив голос, и на секунду замолкает, чтобы перевести дух, а я в изумлении смотрю на неё — обычно Лиза всегда говорила спокойно, ни разу не сорвавшись, даже если мы с Вэйлоном совсем доводили её своими ссорами и спорами, а тут даже голос повысила. Чую, что ещё пара выходок — и она меня прикончит своими же руками. — Ты правда считаешь, что она хотела, чтобы ты рисковал собой? — продолжает Лиза, сверля меня взглядом и чеканит: — Если тебя убьют, это будет означать, что она умерла напрасно. Высказав всё это, девушка вырывает у меня пакет с леденцами, который я продолжаю сжимать в руке, и выходит из комнаты, громко хлопнув дверью, оставляя меня в одиночестве оторопело таращиться на место, где она только что стояла. Слова о смерти Джорджи больно бьют, и я морщусь, отгоняя от себя воспоминания о её трупе, лежащем на полу в длинном коридоре подземной лаборатории Маунт-Мэссив. Тяжело вздохнув, скидываю кроссовки, стягиваю толстовку, оставшись в чёрной футболке и, кинув рюкзак рядом с кроватью, падаю на неё, схватив с прикроватной тумбочки фотоаппарат. Найти подходящую для него зарядку не было проблемой, поэтому, когда я нажимаю на кнопку включения, экранчик приветливо мигает, сообщая о том, что готов к работе. Зайдя в галерею снимков, быстро пролистываю последние фотографии, сделанные в Маунт-Мэссив, а затем с каким-то мазохистским наслаждением отдаюсь душевной боли, разглядывая фотографию Джордж. Сделана она была явно в какой-то фотостудии, если судить по фону, очевидно в рамках какого-нибудь университетского проекта. Чёрно-белая настройка фото с увеличенным контрастом — как по учебнику. Джорджи сидит на полу, подогнув под себя одну ногу, вторая — согнута в колене. Девушка одета в кожаную куртку с заклёпками, волосы профессионально уложены в художественном беспорядке, перекинутые через плечо, обнажая шею. Она смотрит прямо в объектив, не улыбаясь, и я, чувствуя, как внутри всё разрывается, продолжаю упорно разглядывать её фотографию, впитывая в себя её черты. Я боялся забыть — чертовски сильно боялся забыть, как она выглядела. Боялся, что как-нибудь утром не смогу вспомнить разрез её глаз и форму губ. Фотоаппарат с фотографиями — всё, что у меня осталось от неё, и я каждый вечер упорно мучил себя, просматривая их, напоминая себе о том, что я потерял. Пролистнув фото, рассматриваю следующее, на котором запечатлены Джорджи и её родители. Просто фотка, где семья, обнявшись, стоит и смотрит в камеру, улыбаясь на фоне музея Ghost Town. Очередной болезненный укол пронзает сердце, и я вспоминаю о том, как услышал о смерти Глории и Кевина Уилсон. Прежде чем покинуть Колорадо-Спрингс, мы, находясь в мотеле на выезде из города, решили посмотреть местные новости, боясь услышать свои имена и то, что мы объявлены в розыск. Вместо этого был короткий репортаж про два трагических события — пожар в доме Парков, про который упомянули вскользь, и взрыв газа в доме семьи Уилсон. Молодая репортёрша бодро и с наигранной скорбью сообщила о том, что в результате взрыва погибла вся семья, включая двадцатиоднолетнюю Джорджию Уилсон, студентку местного университета. Тогда нам стало ясно, что Меркоф держит под контролем все службы и даже СМИ. Вспомнив о том, что я пообещал ей позаботиться о её родителях, к чувству вины от её гибели добавилось ещё одно — я не сдержал своего обещания. Перевернувшись на бок, откладываю фотоаппарат в сторону, оставив экран включённым, и крепко зажмуриваюсь, прижав к глазам сжатые в кулаки пальцы. Размеренно дышу, прислушиваясь к своей боли в груди, а затем незаметно для себя, вымотавшись после проникновения на военную базу, проваливаюсь в очередной тревожный и беспокойный сон.***
Вэйлон будит меня часа через три. Получив чувствительный тычок в бок, подскакиваю на кровати, вырываясь из сна, наполненного криками безумных пациентов, лживыми словами доктора Вернике и звуками автоматной очереди, и тупо пялюсь на Парка, который хрипло произносит: — Собирайся, надо уезжать. — Чего? — морщусь спросонья и интересуюсь: — Военные нагрянули, что ли? — Если бы они нагрянули, из нас бы уже сделали отбивную, — друг поджимает губы. — Я кое-что нашёл. — Что? — широко зевнув и чуть не вывихнув себе челюсть, сажусь на кровати и натягиваю толстовку, потирая глаза. Сна катастрофически не хватало из-за мучивших меня кошмаров, и я уже, кажется, заработал себе хронический недосып. Соображалось туго, однако следующие слова Парка дают мне заряд бодрости не хуже всякого энергетика. — Был зафиксирован всплеск нано-активности. — Где? — подрываюсь с места и, схватив рюкзак, извлекаю из него карту, которую мне удалось стащить с базы. Впиваюсь в неё взглядом и слышу как Парк произносит: — Точно не могу сказать, где-то в Аризоне, кажется в пустыне Сонора. — Аризона, — бормочу себе под нос и, отыскав на карте нужный штат, удовлетворённо киваю, увидев, что там отмечена одна из точек. Рядом с ней написано от руки «Объект Б», и я показываю карту Вэйлону. — Мне удалось спереть её у военных. Смотри — я уверен, что это связано с Меркоф. — Скорее всего, — Парк кивает и задумчиво тянет. — Значит, объект Б… Ещё одно место для экспериментов? — Наверняка, — киваю и, сложив карту, мрачно заключаю: — И Вальридер тоже там.