Скоттсдейл, штат Аризона 7:15 a.m.
Майлз
Практически семь часов за рулём без сна — и мы въезжаем на рассвете в Скоттсдейл, штат Аризона, расположенный неподалёку от Финикса. Нервно барабаню пальцами по рулю и бросаю взгляд на Вэйлона, сидящего рядом и ковыряющегося в своём ноутбуке, пытаясь установить, где именно в горной пустыне Сонора был всплеск нано-активности — просто так шататься по ней было конкретным самоубийством, а после инцидента в Маунт-Мэссив желание жить выросло в несколько сотен раз. Впрочем, это всё равно не мешало нам лезть на рожон в самую жопу. Смотрю в зеркало заднего вида на спящих Лизу с детьми и вновь перевожу взгляд на Парка — нам предстояло оставить их в отеле, а самим отправиться в путь. Интересно, готов ли он к этому? Готов ли оставить свою семью и поехать неизвестно куда? Мы собирались не на прогулку, а помня об экспериментах Меркоф, нас могло ждать в пустыне нечто похуже, чем в лечебнице. Я должен был ехать в любом случае — у меня были личные счёты, там был Вальридер, а вот нужно ли ехать программисту? — Я знаю, о чём ты думаешь, Майлз, — тихо бормочет Вэйлон, запуская программу визуализации карты и загружая туда полученные данные. — Я еду с тобой. — С каких пор ты научился мысли читать? — хмурюсь и, объехав ползущий, словно черепаха, минивэн, поворачиваю в сторону аэропорта Скоттсдейла — возле него располагался один из множества отелей города. — С тех самых, как мы целый год прожили все вместе, — Парк не отрывается от своего занятия, продолжая быстро щёлкать клавишами. — Разумеется, я не хочу оставлять семью, но я должен быть там. — Не должен. — Должен, — упрямо повторяет парень и наконец смотрит на меня. — Мы вместе заварили эту кашу и вместе должны со всем разобраться. И Джорджи… она была моим другом. Мы были в Маунт-Мэссив втроём, мы слишком многое вместе пережили — я не могу оставить её в такой… ситуации. — Освободить тело и упокоить с миром, — скалюсь от очередной порции боли в грудине и прикрываюсь шуткой, впрочем не самой удачной: — Надо бы священника с собой прихватить, устроит обряд экзорцизма. — Боюсь, что молитвы и святая вода не помогут против нано-твари, — бубнит Вэйлон, возвращаясь к своему занятию, а затем, когда я останавливаю джип на парковке, торжествующе восклицает: — Есть! — Нашёл? — с любопытством заглядываю в экран ноутбука и разглядываю горную местность пустыни Сонора. — Да это, блять, издевательство какое-то! — Опять горы, — Парк фыркает. — Очень оригинально. — И безопасно, — поджимаю губы и тыкаю пальцем в экран. — Смотри — всплеск был зафиксирован где-то в центре, там всё окружено горами, нормальных дорог нет. На машине не добраться, только по воздуху. — Предлагаешь угнать вертолёт? — деловито осведомляется Парк, и я, поперхнувшись воздухом, с изумлением смотрю на друга. — Угнать? Ты совсем долбанулся? Я хотел предложить арендовать. — Да? — Парк удивлённо приподнимает брови и захлопывает крышку ноутбука. — Странно, обычно от тебя поступают именно такие предложения… Поджимаю губы, ничего на это не ответив, понимая, что друг прав, только вот говорить ему об этом я не собирался, и слышу с заднего сидения сонный голосок Джона: — Папа? Дядя Майлз? Мы уже приехали? — Приехали, — подтверждает Вэйлон, и мальчик, радостно подпрыгнув на сидении, пихает спящего Оливера. — Олли! Просыпайся! — Так, не разнесите-ка вы мне машину, — бормочу я, когда старший сын Парков, проснувшись от резкого толчка, возопив сиреной принимается в ответ толкать Джона. Лиза, проснувшаяся из-за потасовки детей, лишь с усталой обречённостью матери, которая привыкла к выходкам сыновей, наблюдает за этим безобразием, и я, выйдя из джипа, открываю дверь и вытаскиваю весело брыкающегося Джона на улицу. — Круто, смотрите какая парковка огромная! — восклицает Оливер, выскочивший из джипа следом, и, раскинув руки в стороны, принимается носиться вокруг машины, изображая самолёт. Джон, вывернувшись, вырывается из моих рук и, хохоча, следует примеру брата. Лиза выходит из автомобиля, громко хлопнув дверью, и окидывает взглядом четырёхэтажный отель, с большим светящимся навесом, поддерживаемым колоннами. — Не нашлось ничего поскромнее? — Лиза поджимает губы, разглядывая пальмы, окружающие отель, и только закатывает глаза, когда Вэйлон замечает: — Это самый скромный отель в Скоттсдейле. Но здесь есть бассейн. — Здорово! — восклицает девушка и тут же резко бросает: — Это видимо для того, чтобы мы с детьми утопились от горя, если ты не вернёшься. — Лиз, не начинай, — программист тяжело вздыхает. — Всё будет в порядке. — Где-то я это уже слышала, — Лиза наигранно задумчиво морщит лоб, а затем хлопает в ладоши. — Точно! Тем утром, когда ты уезжал в Маунт-Мэссив на двухнедельную работу! — Никто же не знал, что всё так обернётся, — ворчит парень, на что девушка тихо произносит дрожащим голосом: — Зато теперь мы знаем… И я просто боюсь, что мы тебя больше не увидим… Вэйлон ничего не говорит, лишь крепко обнимает жену, пытаясь утешить, а я смотрю на Оливера и Джона, беспечно бегающих по парковке, не замечая разворачивающейся драмы, в силу возраста не понимая в какой мы все заднице сейчас, и считая наше бегство от Меркоф лишь весёлым приключением, и обращаюсь к Лизе: — Вэйлон может остаться, ему не обязательно ехать со мной. — Майлз, мы это уже обсудили, — резко бросает программист, а девушка, вырвавшись из его объятий, торопливо вытирает слёзы и решительно качает головой. — Нет. Он должен ехать. Один ты можешь не справиться, к тому же это нужно сделать ради Джорджии. Она была вашим другом, — Лиза бросает на меня красноречивый взгляд, прекрасно понимая, что студентка, лично для меня, была больше, чем просто подругой. — Вы должны сделать то, что необходимо. А я… Извините, просто нервы сдали. Всё нормально. — Уверена? — мрачно осведомляюсь, потеряв последнюю надежду оставить друга здесь вместе с его женой и детьми, а затем, встретив наполненный решимостью взгляд Лизы, пожимаю плечами и кивком указываю на отель. — Тогда идём. Нам нужно подготовиться.***
Пустыня Сонора, штат Аризона 10:27 a.m.
Джорджия
Моё тело восстанавливается по молекулам на каменистом выступе, и из моей груди вырывается яростный крик боли. Наверное, к этому ощущению невозможно привыкнуть — каждый раз я распадалась на миллиард наночастиц и появлялась в другом месте, чувствуя, как клетки вновь становятся единым целым, заставляя меня испытывать невыносимую боль. Отдышавшись, смотрю вниз со скалы, на которой я оказалась, и окидываю взглядом равнину, деревья, реку и небольшое поселение, притаившееся среди гор. Вдалеке вижу несколько вышек, и, проведя языком по губам, произношу хриплым голосом: — Это Меркоф. — Да, — подтверждает Билли в моей голове, и я чувствую нашу общую ярость. — Но лишь часть. Они словно тараканы расплодились по всему миру. — Убьём сначала этих, — вытягиваю вперёд руку, указывая на вышку, и тьма вокруг меня начинает колыхаться. — Потом найдём остальных. — Это не так просто, мы в этом уже убедились, — замечает мой сосед по телу. — Мы потратили довольно много времени, чтобы выяснить, где находится объект Б. — Плевать! — ярость и ненависть бушуют внутри меня, и я выкрикиваю слова, наплевав на то, что меня могут услышать. Я больше не маленькая испуганная студентка, которой была когда-то. Та Джорджия мертва. — Мы найдём их! И заставим заплатить за всё! — Разумеется, — в голосе Билли слышится одобрение. — Но не сейчас. — Почему? — меня начинает трясти от целой гаммы эмоций, и я готова пойти и прямо сейчас перебить всех, кто попадётся у меня на пути. — Почему не сейчас?! Я и так делала то, что ты хотел! Мы наведались к твоей матери! Меркоф подделали документы о её смерти, а сама она живёт припеваючи, продав тебя этим уродам! Ты не забыл об этом? Мы целый год гонялись по объектам, принадлежащим корпорации! Я убивала людей, потому что ты этого хотел! — И мы так же наведались на могилу твоих родителей, как этого хотела ты, — сухо замечает Билли. — Не нужно упрекать меня за эгоизм. И ты знаешь, что я перехвачу контроль над телом, и всё равно всё будет так, как хочу я. — Они убили мою семью, — глухо произношу я, устремив наполненный ненавистью взгляд на вышки. — Они сделали из тебя чудовище. А теперь ты говоришь мне, что мы не можем прямо сейчас пойти и уничтожить их? — Разве ты не чувствуешь? — интересуется голос в моей голове, и я, нахмурившись, склоняю голову набок, прислушиваясь к своим ощущениям. Воздух вокруг начал вибрировать — незаметно для обычных людей, но я явственно ощущала это, словно вот-вот должно что-то произойти. Внимательно разглядываю вышки вдалеке и понимаю, что вибрация исходит от них. — Что это такое? — Причина, по которой мы не можем сразу подобраться к Меркоф, — отвечает Билли, и я, обречённо вздохнув, спрашиваю: — И что мы тогда будем делать? — Выжидать. Мы доберёмся до них — рано или поздно. И я хочу, чтобы они мучились так же, как мучился я, будучи запертым в капсуле. Согласно киваю, принимая план, понимая, что у меня всё равно нет другого выбора — Билли заставит меня делать то, что он хочет. Пусть так — меня согревала мысль о том, что мы поквитаемся с корпорацией за всё, что они натворили. Отомстим за Билли, за мою семью, за мою смерть. Отомстим за поломанные жизни людей, которых они использовали в своих бесчеловечных экспериментах. Отомстим за Вэйлона и Майлза. Я не знала, что сейчас они делали и где были — не хотела знать. Я боялась, что если хотя бы раз увижу их, даже издалека, не приближаясь, то не смогу уйти. Перед глазами встаёт лицо Парка, только в моей фантазии он не был грязным, уставшим и напуганным, борющимся за жизнь в стенах лечебницы Маунт-Мэссив — он был весел и наслаждался жизнью в окружении жены и детей. Образ программиста сменяет Майлз Апшер, его хитроватая ухмылочка, и я вспоминаю наш поцелуй. Под рёбрами болезненно колет, а по щеке стекает одинокая слеза, и я слышу в своей голове тихий голос Билли: — Ты тоскуешь по ним. Тоскуешь по этому парню. Ничего не отвечаю, ведь это был не вопрос — ему не было нужды что-то спрашивать, он жил в моём теле, мы были единым целым, и он знал все мои мысли чувства, а я знала, что чувствует он. Только киваю на автомате, и в этот момент вибрация воздуха становится сильнее. Замираю, прислушиваясь к своим ощущениям, а затем неожиданно со стороны вышек появляется ослепительная вспышка, разрастающаяся по всему поселению и близлежащим объектам. Не успеваю ничего сделать, как она накрывает меня, а затем моё тело, слившееся с наномашинами, пронзает боль.***
Скоттсдейл, штат Аризона 6:34 p.m.
Майлз
Потратив весь день на подготовку к поездке в пустыню Сонора, я заваливаюсь в просторный номер «самого скромного отеля Скоттсдейла» и, поставив на пол большой походный рюкзак, скидываю со спины второй. Подавив желание от души выругаться, распрямляю позвоночник и, чуть не споткнувшись об Оливера и Джона, которые, радостно загалдев, бросаются ко мне, чтобы сунуть свои любопытные носы в принесённые мной рюкзаки, подхожу к Вэйлону и Лизе, сидящим на диване и о чём-то переговаривающимся. — Удалось арендовать вертолёт? — интересуюсь я, бесцеремонно врываясь в разговор, и друг коротко кивает. — Он будет ждать нас у реки Солт через два часа. Так что скоро выдвигаемся. — Отлично, — киваю и, вернувшись к рюкзакам и отогнав от них малышню, тащу всё это добро к Паркам. Вывалив из них свои приобретения, нахожу три спутниковых телефона и протягиваю один из них Лизе, а второй программисту. — Не уверен, что там будет ловить обычный мобильник, лучше перестраховаться. Наши номера уже вбиты. Постараемся находиться на связи. — Прекрасно, — в глазах жены Вэйлона мелькает облегчение от того, что у неё будет возможность с нами связаться, а я продолжаю ковыряться в вещах. Две дорожные аптечки, два фонарика, два армейских ножа, — огнестрельное оружие я предпочёл не брать, нам нужно было быть максимально незаметными, а звуки выстрелов, если на нас кто-нибудь нападёт, привлекут ненужное внимание, — несколько запасных батареек для фонарей, новая видеокамера и батарейки для неё. Если в пустыне и вправду что-то есть, то нужно было это зафиксировать, а затем попробовать слить через веб-сайт Саймона Пикока — заодно и проверим, действительно ли он на нашей стороне. Молча протягиваю Вэйлону приобретённую одежду — камуфляжные армейские штаны, военные берцы и куртку, а затем мы расходимся по комнатам, чтобы переодеться. До времени, назначенном пилотом, оставалось не так много, а нам нужно было ещё вызвать машину, чтобы доехать до реки Солт — джип я оставлял Лизе и мальчишкам на случай, если им придётся бежать. У нас было продумано несколько мест, где можно прятаться, на случай внезапного появления людей из Меркоф, правда пока корпорация не давала о себе знать. Наивно полагаться на то, что они про нас забыли, было бы тупо. Вероятнее всего, у них либо есть другие заботы, либо они выжидают подходящего момента, чтобы загнать нас в ловушку и там уничтожить. Выхожу из своей комнаты практически одновременно с Вэйлоном и подхожу к дивану, чтобы забрать свой рюкзак. Кладу в него прихваченный из комнаты фотоаппарат Джорджии, не желая оставлять его в отеле — я просто не мог уехать без него. Лиза окидывает нас с программистом непроницаемым взглядом, а затем, вздохнув в притворном умилении, произносит: — Мальчики, как же вы хорошо смотритесь вместе! — Ага, мы шикарная пара, — закатываю глаза, а Вэйлон недовольно бубнит, заставляя меня согнуться пополам от хохота: — Лиза, дошутишься — уйду от тебя к Майлзу, а детей поделим. — Ну уж лучше к Майлзу, чем к другой женщине, — хмыкает девушка, а затем неожиданно серьёзно молвит: — Пожалуйста, возвращайтесь живыми, ладно? — Разумеется, — программист ободряюще улыбается, а Олли и Джон, сидящие на полу перед работающим телевизором, по которому показывали Скуби-Ду, оборачиваются на нас с одинаковым выражением детского непонимания. — Вы уезжаете? — Оливер широко распахивает глаза, глядя на то, как мы с его отцом взваливаем себе рюкзаки на спины, а Джон, вскочив с пола, бросается к Вэйлону. — Па-а-ап, не уезжай! — Эй, я вернусь, — Парк подхватывает младшего сына на руки и бросает взгляд на Лизу, которая старательно натягивает на лицо улыбку, пряча за ней свои собственные страхи и переживания. — А вы с мамой отдохнёте здесь. Даже не заметите наше отсутствие! — Мы не хотим без вас, — Оливер переводит взгляд с отца на меня. — Дядя Майлз, почему вы уезжаете? А почему нам с вами нельзя? Нервно почесав затылок, опускаюсь перед мальчиком на корточках и произношу, молясь, чтобы у этого смышлёного малыша не возникло новых вопросов: — Помнишь, я говорил, что мы с вашим папой разозлили плохих людей? А ты сказал, что в сказках хорошие всегда побеждают. Так вот, нам надо поехать и победить этих му… то есть, нехороших людей. — Мы хотим с вами побеждать плохих людей! — выкрикивает Джон, сидящий на руках у Вэйлона, но я отрицательно мотаю головой, продолжая смотреть на Олли. — Вы должны остаться с мамой и охранять её, понятно? — Понятно, — тихо отвечает мальчик, и я, с чувством выполненного долга, выпрямляюсь. Вэй опускает младшего сына, и мы поворачиваемся к Лизе, чтобы попрощаться. — Ну что ж… — тихо молвит она, а программист неожиданно принимается торопливо тараторить: — Никогда не выключай телефон, оставайся на связи по возможности, старайтесь не выходить часто на улицу, и сразу же уезжайте, если почувствуете, что что-то не так — не ждите нас… — За нас не переживай, мы справимся, — девушка кивает, а затем подходит к мужу и, крепко обняв его, оставляет на его губах поцелуй. — Ты главное вернись ко мне и детям целым и невредимым. Вэйлон кивает, ничего не сказав, лишь сильнее прижимает к себе жену, а я неловко отворачиваюсь, с повышенным интересом разглядывая стену. Парки редко позволяли себе проявление чувств при мне, за что я, если честно, был им чертовски благодарен — довольно больно было смотреть на чужое счастье, когда у самого личная жизнь пошла по пизде, не успев начаться. Подмигиваю детям, которые с интересом наблюдают за родителями, и шарахаюсь в сторону от неожиданности, когда за спиной раздаётся бодрый голос Лизы: — Ну а теперь ты иди сюда, радость моя язвительная! — О нет, только не это! — восклицаю я и закатываю глаза, но девушка, игнорируя протесты, сгребает меня в объятия. Давлюсь воздухом и сиплю: — Лиза, ты меня задушишь и окажешь тем самым Меркоф огромную услугу… — Ну уж нет, такого удовольствия я им не доставлю, — жена Вэйлона ещё раз стискивает меня, а затем отпускает, позволяя вздохнуть свободно. Несколько мгновений она переводит взгляд с программиста на меня и обратно, а затем выдыхает: — Вам пора. — Мы вернёмся, — обещает Вэйлон, хотя, если честно, он, наверняка, как и я, не уверен в этом. Судя по взгляду Лизы, она тоже не верит в эти слова, однако она лишь кивает и выдавливает из себя улыбку. — Я положила вам сэндвичи, а то вы в последний раз ели утром. Кто знает, сколько вам предстоит пробыть в пустыне? — Спасибо, поедим по дороге, — киваю я и, схватив Вэйлона за рукав армейской куртки, вытаскиваю его из номера в коридор отеля, пока наше затянувшееся прощание не пошло по второму кругу. Переглянувшись с другом, быстро звоню с обычного мобильного, вызывая нам такси до парка Темпе Бич, расположенного в соседнем городе прямо возле реки Солт — там нас должен был ждать вертолёт. Учитывая тот факт, что времени на поиски воздушного транспорта до пустыни было не очень много, я не надеялся на то, что Вэйлон смог арендовать нечто более-менее приличное, однако, когда спустя полчаса мы прибываем в парк к месту встречи, я с удивлением разглядываю чёрный, явно не дешёвый, вертолёт на большой лужайке, и бросаю вопросительный взгляд на Парка. — Это точно за нами? — Абсолютно, — спокойно кивает друг, и я скептично смотрю на наш транспорт. — Мне стоит знать, сколько ты выложил за аренду? — Не думаю, — Вэй морщится, и я открываю рот, чтобы прочитать ему лекцию о необходимости экономить наш уже изрядно «похудевший» бюджет, и тут же захлопываю его, уставившись на открывающуюся дверцу вертолёта. Оттуда выходит темноволосый мужчина в солнцезащитных очках, костюме-тройке и наушниках, лениво жуя жевательную резинку, и машет нам, подзывая к себе. Несколько мгновений мы с Вэйлоном молча созерцаем данного индивида, а затем я интересуюсь: — Это что за клоун? — Очевидно, наш пилот, — молвит Парк, пребывая в том же ступоре, что и я. — Мне сказали, что он профи. — Чувак, — поворачиваю голову и, приподняв брови, смотрю на друга. — Это нихера не успокаивает. — У нас выбора нет, — Парк озвучивает уже давно известный факт, и мы, переглянувшись, синхронно поправив лямки рюкзаков, идём к пилоту, который, растянув губы в улыбке, отдавая нам честь. — Мистер Парк! Мне показали Вашу фотографию, Вас сложно не узнать, — тянет мужчина и снимает солнцезащитные очки, цепляя их за наружный карман пиджака. — Ваш спутник… — Майлз Апшер, — представляюсь я, протянув ладонь для рукопожатия, и пилот, не дрогну ни единым мускулом на лице, принимает её, не обращая внимания на отсутствующий палец. — Меня зовут Эштон. Мне сказали, что вам надо в пустыню Сонора, верно? Точные координаты есть? — Только примерные, — Вэйлон достаёт из кармана куртки небольшой листок с написанными от руки координатами и протягивает его Эштону. — Там горная местность… — Мистер Парк, Сонора — сама по себе одна большая горная местность, — пилот фыркает и отходит в сторону, пропуская нас в вертолёт. — Прошу на борт, не забудьте надеть наушники. — А выдаёте такие же, как у Вас? — хмыкаю я, кивком указав на белый провод, уходящий в карман пиджака, и Эштон, хмыкнув, вытаскивает оттуда плеер. — За ваши деньги — всё, что угодно. — А он мне нравится, — усмехнувшись, забираюсь в вертолёт и, найдя на одном из сидений авиационную гарнитуру, надеваю её, плотно прижав к ушам, чтобы не оглохнуть от шума вертушки. Вэйлон опускается на противоположное сидение, проделав те же манипуляции, а Эштон, севший за штурвал и сменивший наушники на такую же гарнитуру, произносит в микрофон, пристёгиваясь: — Ну что, господа! Мы взлетаем!***
Пустыня Сонора, штат Аризона 10:24 p.m.
— Мы приближаемся к точке координат, — в наушниках раздаётся искажённый помехами голос Эштона, и я выглядываю из окна вертолёта, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте, однако в глаза бросаются лишь верхушки деревьев, над которыми мы пролетаем, да горные вершины. Облака, проплывающие мимо, так же мешают обзору, и я раздражённо произношу: — Тут вообще реально что-то увидеть? — Не беспокойтесь, мистер Апшер, у меня глаз-алмаз, — радостно объявляет Эштон и замолкает, сосредоточенно глядя перед собой, а я переглядываюсь с Вэйлоном. Весьма хреновое утешение, однако деваться было некуда. Откидываюсь на спинку сидения и заглядываю в свой рюкзак, задумчиво прищурившись. Повинуясь непонятному порыву, достаю из него спутниковый телефон и прячу его во внутреннем кармане куртки. Сэндвичи, заботливо положенные Лизой, мы с Парком уничтожили ещё час назад, и теперь в рюкзаке у меня оставался только фотоаппарат Джорджи, видеокамера, фонарик, запас батареек, аптечка и армейский нож. Вэйлон, наблюдающий за моими манипуляциями, вопросительно приподнимает брови, и я качаю головой — незачем ему говорить про моё внезапно проснувшееся чутьё, говорящее о том, что телефон лучше приберечь. Решит ещё, что у меня паранойя, что, в общем-то, наверное недалеко от истины. — Парни, вы уверены, что здесь есть хоть что-то? — спрашивает Эштон через несколько минут, и Вэйлон, поджав губы, отвечает, глядя в окно: — Должно быть. — Что мы хоть ищем? — из голоса пилота пропадает прежняя весёлость, оставляя лишь сухой профессионализм, а я тихо усмехаюсь. Если бы мы сами только знали. — Я скажу, если увижу, — откликается Вэйлон, и мужчина понятливо хмыкает. — Ну, как скажешь. Ты мне за это платишь. Мы вновь погружаемся в молчание, продолжая пристально пялиться в окно, разглядывая местность, на которой не было ничего, что могло бы указывать на присутствие корпорации. Словно всё это было обманом, словно в этой грёбаной пустыне абсолютно ничего нет, а всплеск нано-активности был просто фейком, системным сбоем программы. Сцепляю зубы, стараясь сдерживаться, чтобы не начать орать от безысходности, и тут неожиданно Эштон произносит: — Эй, парни, я что-то вижу. — Что? — резво поворачиваюсь к нему, намереваясь выяснить, что этот «глаз-алмаз» смог разглядеть, но не успеваю. В наушниках начинает звучать какой-то писк, стремительно нарастая, переходя в ультразвук, проникая прямо в мозг, и я сгибаюсь пополам от разрывающей боли в голове, падая обратно на сидение. Вэйлон, взвыв, сдирает наушники, обхватывая свою голову руками, и в этот же миг на вертолёт обрушивается вспышка ослепительно яркого света. — Твою мать! — слышу сквозь шум и помехи крик Эштона, а вертолёт начинает сильно трясти, словно мы попали в турбулентность, и мотать из стороны в сторону. — Система вышла из-под контроля, я потерял управление! Двигатель отказал! — Блядство! — хриплю и, стащив наушники, морщусь от оглушающе громкого рокота лопастей. Рванув вперёд, хватаю вцепившегося в сидение Вэйлона, и падаю с ним на пол, прислушиваясь к громкому голосу пилота, перекрикивающего шум и объявляющего о стремительном снижении высоты: — Триста метров! Двести сорок! Сто пятьдесят! Сто! Шестьдесят! Тридцать! Удар страшной силы сотрясает вертолёт, и я врезаюсь головой в сидение. Слышу звон бьющегося стекла, сверху на нас летят осколки, и я чувствую, как в кожу впиваются острые куски стекла, Режущая боль пронзает лоб, а затем сильно прикладываюсь челюстью об пол рухнувшего вертолёта, клацнув зубами и чуть не откусив себе язык. Откуда-то сверху падают рюкзаки, придавливая нас с Вэйлоном, который не подаёт никаких признаков жизни, но у меня нет возможности проверить, как он — звон в ушах, жуткая боль во всём теле и кровь, стекающая на глаза из рассечённого лба, не даёт определить, что произошло. Перед глазами всё плывёт, и я не могу понять, закончилось ли всё, или мы до сих пор падаем. В нос ударяет резкий запах топлива — пробит бензобак. — Сука, — выплёвываю я, судорожно пытаясь вспомнить, что следует делать при крушении вертолёта — в Афганистане проводили инструктаж, когда мне предоставили вертолёт для съёмки репортажа о военных действиях с высоты. Собрав все силы, рывком выпрямляюсь, скидывая рюкзак, и трясу Вэйлона, пытаясь привести его в чувство, игнорируя тошноту и боль. — Вэй, мать твою, только попробуй сдохнуть! — рычу я и вскидываю голову, глядя на деформированную от удара дверь. — Блять… Вертолёт упал на бок, через дверь выбраться невозможно, топливо, которое вот-вот воспламенится, из бензобаков выливается в салон — всё как по стандартному сценарию крушения, про который рассказывал бригадный генерал, прежде чем дать военным команду идти в атаку, убивая не только противников, но и мирных жителей, попадающих под обстрел. Отгоняю от себя не самые приятные воспоминания о войне и, подтянувшись, перебираюсь в кабину пилота. Бросаю взгляд на Эштона и понимаю, что он мёртв — один из осколков вонзился ему в глаз, а шея явно сломана. — Чёрт, — на мгновение замираю, оторопело глядя на труп пилота. К этому нельзя привыкнуть — ещё несколько минут назад он был жив, дышал, разговаривал, наверняка думал о том, что сделает первым делом, после того, как отделается от странных заказчиков, а теперь от него осталось только мёртвое тело. Непостоянство и хрупкость жизни в действии — смерть может наступить в любой момент, и человек просто исчезнет. — Мне жаль, ты был неплохим парнем, — бормочу я и, развернувшись, наполовину высовываюсь между сидениями, хватая Вэйлона. Напрягаюсь и, чертыхаясь сквозь зубы, тащу его в кабину, а затем выволакиваю через разбитое лобовое стекло. Пытаюсь высчитать примерное время крушения, чтобы понять, сколько у меня осталось времени до взрыва, а затем, выругавшись, оставляю Парка на земле как можно дальше от вертолёта, а сам, прихрамывая и пошатываясь, ковыляю обратно, чтобы забрать рюкзаки. «Сдохнуть только потому, что там осталась новая камера, фотик Джорджи и фонари — это чисто в моём стиле», — проносится у меня в голове, когда я, забравшись обратно в вертолёт, шарю в поисках вещей, чувствуя, как тяжёлый запах топлива становится всё сильнее. Наконец, отыскав оба рюкзака, вываливаюсь обратно из вертолёта, чуть не напоровшись на острые лопасти, и торопливо хромаю обратно к Вэйлону, который, придя в себя, пытается сесть. Бросаю рядом наши вещи и, рухнув на землю, разворачиваюсь к вертолёту, тяжело дыша и пытаясь осмыслить произошедшее. Несколько секунд ничего не происходит, а затем вертолёт вспыхивает ярким пламенем. Смотрю на труп Эштона, исчезающего в огне, а затем раздаётся оглушительный взрыв. — Сука! — резво отползаю подальше вместе с Парком, который молча следует за мной, то ли не до конца понимая, что произошло, то ли пребывая в шоковом состоянии, и вздрагиваю, когда кусок разгорячённого металла приземляется на место, где мы только что были. — Надо было всё же сидеть на жопе ровно, — неожиданно мрачно произносит программист, разглядывая горящие обломки вертолёта, а меня начинает распирать от смеха. Давясь хохотом, кое-как встаю на ноги и вытираю с лица кровь, струящуюся из длинного пореза на лбу. Смотрю на свои изрезанные острыми осколками руки, а затем, ощупав голову, вытаскиваю несколько окровавленных кусков стекла из волос, продолжая смеяться, словно ненормальный. Ощупываю свои многострадальные рёбра, надеясь, что хотя бы на этот раз они не сломались, и, бросаю взгляд на Вэйлона, который выглядит явно не лучше меня: всё лицо программиста в мелких царапинах, в волосах в свете огня поблёскивают осколки, по виску струится кровь из разбитой головы, а сам парень держится за бок, морщась и пытаясь подняться с земли. — Ранен? — хрипло осведомляюсь я, отсмеявшись, и друг мотает головой. — Нет, видимо просто сильный ушиб. — Счастливчики, блять, — поднимаю свой рюкзак и, закинув его на спину, помогаю встать Пару, кривясь от боли во всём теле — видимо при падении я нехило так ударился. Однако мы были живы, чего нельзя было сказать о нашем пилоте, а это был уже прогресс. — А Эштон?.. — Вэйлон хмурится и бросает взгляд на горящий вертолёт, и я качаю головой. — Погиб при падении. — Чёрт, жаль парня, — программист на мгновение прикрывает глаза и тяжело вздыхает, а затем вытирает кровь с лица и, тихо чертыхаясь сквозь зубы, достаёт из своего рюкзака фонарик. — Ладно… Пойдём посмотрим, куда нас занесло… — Меня больше интересует, что это была за сраная вспышка, из-за которой вертолёт вышел из строя, — молвлю я, бросая прощальный взгляд на догорающие обломки и, отвернувшись, ковыляю следом за прихрамывающим Парком. Нет времени сожалеть о смерти пилота — у нас здесь есть дело. Когда выберемся, тогда можно будет выпить за него, а сейчас нам необходимо было разобраться со своими проблемами. — Явно искусственного происхождения, — невнятно бормочет Вэйлон, включая фонарик. — Меркоф? — Скорее всего, — согласно киваю и оглядываюсь по сторонам. Вертолёт упал на большую каменную площадку в горах, слева от нас — обрыв, справа возвышается каменная стена. Смотрю прямо перед собой, и вижу, что луч света от фонаря выхватывает впереди узкую тропинку, ведущую между скал. Очевидно, это единственный способ уйти отсюда, либо же прыгать с обрыва, что, вероятнее всего, было чревато для нас смертью. Молча идём вперёд, и я на ходу достаю видеокамеру, вставляя в неё батарейки. Камера издаёт короткий приветственный сигнал, уведомляющий о том, что она готова к работе, и я на всякий случай проверяю режим ночного видения — неизвестно, сколько нам придётся шататься здесь в темноте, возможно — всю ночь, а то и несколько ночей. Запас батареек для фонарей у нас был, но нужно было учитывать и дополнительные риски — мы тупо могли их где-нибудь просрать, если что-то случится. К тому же, фонарь был гораздо более заметным, нежели видеокамера. — Работает? — понизив голос, спрашивает Вэйлон, осторожно идя по тропинке, освещая нам путь, и я коротко бросаю: — Да. Болтать в незнакомом месте, в котором, судя по тому, что произошло, всё же обосновалась корпорация, явно ставя какие-то опыты, только пока непонятно, на ком или на чём, было явно хреновой идеей — мы могли ненароком привлечь чужое внимание, чего нам хотелось бы меньше всего. Вскоре огромные каменные стены с обеих сторон начинают нервировать и давить на меня, и, судя по тяжёлому дыханию идущего впереди программиста, не на меня одного. Сжимаю в руках камеру, начиная уже думать о том, что мы зря так долго тащимся, и в итоге упрёмся в какой-нибудь тупик, но неожиданно друг, сдавленно вскрикнув и выругавшись, кубарем скатывается с покатого склона вниз. — Да ёбанный в рот! — громко восклицаю, забыв о собственном принципе в незнакомом месте вести себя потише, и осторожно, чтобы самому не свалиться, съезжаю следом за Вэйлоном. Оказавшись рядом с тихо матерящимся сквозь зубы Парком, который поднимается с земли, отряхиваясь, поднимаю голову и окидываю мрачным взглядом открывшуюся нашему взору картину: в холодном голубоватом свете луны, среди тумана, впереди стоит какое-то небольшое одноэтажное деревянное здание, вроде деревенского дома, рядом — ветряная мельница, за которой вдалеке среди скал виден шпиль местной церквушки. — Это… и есть объект Б? — нарушает тишину Вэйлон, с непроницаемым видом разглядывая местные красоты, и я медленно киваю. — Похоже на то… Деревня? Уроды, расширяются. Да это целый испытательный полигон. По сравнению с этим, лечебница Маунт-Мэссив просто кукольный домик. — Не будем делать поспешных выводов, мы ещё не знаем, что они тут занимаются, — замечает Парк, на что я лишь фыркаю: — Очередными зверствами. — Спорить не буду, это в их стиле, — программист вздыхает и первым идёт вперёд, спускаясь по тропинке, обходя кусты и кактусы, растущие буквально на каждом пятачке земли. Подходим к поломанному деревянному низком забору и, перемахнув через него, подходим к двери дома, дёрнув за ручку, но она оказывается заперта. Вскидываю взгляд на ветряную мельницу, лениво вращающуюся под лёгкими порывами воздуха, и вздрагиваю, когда мне на секунду кажется, что дальше на горном склоне стоит чья-то небольшая фигура. Однако, стоит мне моргнуть, как видение исчезает, и я, поёжившись, иду дальше. Друг, ушедший немного вперёд, машет мне рукой, остановившись у следующего домика, и толкает дверь, которая открывается с лёгким скрипом. Спешу к нему, прислушиваясь к подозрительному шуршанию в темноте возле горных стен, окружающих это место со всех сторон, и включаю камеру, делая запись. Первым захожу в тёмный дом, активировав режим ночного видения, и подавляю рвотный порыв, когда в нос ударяет запах гниющей разлагающейся плоти. Морщусь от отвращения, и тихо прохожу в небольшую скромно обставленную прихожую, зацепившись взглядом за деревянный крест, висящий над дверью, ведущей в другую комнату и, оглядевшись, поворачиваю направо, заходя в некое подобие кухни. Вонь становится просто невыносимой, и я слышу судорожный вздох Парка, зашедшего следом и освещающего помещение фонарём. — Это что ещё за хрень?.. — Труп, — мрачно произношу я, разглядывая мертвеца, полусидящего за деревянным круглым столом. Он одет в простую, грубо сшитую рубашку и рабочие штаны. Окровавленная голова, над которой роятся мухи, покоится на столе, одна рука, покрытая струпьями и язвами, безжизненно свисает вдоль тела. Под носом мёртвого мужчины видны две запёкшиеся кровавые дорожки, а лоб деформирован. Весь стол заляпан бурыми пятнами, и я понимаю, что мужик просто нахер вышиб себе мозги, расхреначив голову об стол. Вижу небольшую записку, аккуратно лежащую рядом с железной кружкой, и, взяв её в руки, зачитываю вслух. «Моя дорогая, милая Элли! Я не могу вынести того, что мы сделали, и не могу быть вдалеке от наших малышей, поэтому я решил покончить с жизнью и надеюсь, ты простишь меня за то, что я оставил тебя одну, и да простит мне Господь этот последний грех. Я знаю, что мы должны были принести их в жертву, но моя душа разрывается и я больше не хочу жить. К счастью, конец близок и мы сможем снова быть вместе, если только Господь не обречет меня гореть вечно за этот грех. Пока же я надеюсь, что в руках Папы Нота ты нашла утешение, которое нужно каждой женщине. Навеки твой, Том» — Принести их в жертву? — оторопело спрашивает Вэйлон, когда я заканчиваю читать предсмертную записку, и я кладу её обратно рядом с мертвецом. — Охуеть, блять, — только и могу сказать на это, с отвращением глядя на труп. Какого хрена здесь творится? Жертвоприношения? Убийство детей? И что ещё нахрен за сраный Папа Нот? Осмотревшись в доме, заглянув даже в кастрюлю, в которой какая-то малоприятная жижа мирно покрывалась плесенью, выходим с Вэйлоном на улицу, вдыхая свежий воздух и пытаясь избавиться от стойкого запаха гниющей плоти. Смотрю налево, приглядываясь к освещённому между скал участку, на котором стоит старая деревянная тачка, и вздрагиваю от неожиданности, когда в темноте справа от нас раздаётся глухой шёпот: — Вся плоть — трава на корм скоту… Вэйлон резко разворачивается, светя фонариком в сторону, откуда раздался голос, и луч света выхватывает грузного мужчину в простой деревенской одежде, сжимающего в руках вилы. Он пятится назад, не сводя с нас глаз, а лицо искажено гримасой злости. — Жертва. Жертва. — Эм, — бросаю взгляд на Парка и обращаюсь к местному жителю: — Уважаемый? Прошу прощения за вторжение, мы немного заблудились и… — Лжец и отец лжецов… — Ясно, конструктивного диалога не получится, — бормочу я и дёргаю программиста за рукав куртки. — Пойдём-ка отсюда… Парк не спорит, и мы пятимся от этого странного мужика, который буравит нас недобрым взглядом и, развернувшись, выходим на пятачок света рядом с деревенской тачкой. Цепляюсь взглядом за брошенный детский велосипед, до жути напоминающий велосипед куклы Билли* и оглядываюсь по сторонам. Местность расширяется: замечаю несколько домов, балки, поддерживающие навес, под которым мы сейчас оказались, чуть дальше — большое корыто с затхлой водой. Присмотревшись внимательнее, замечаю рядом с ним стога сена и какую-то бесформенную фигуру, накрытую брезентом. Осторожно подхожу ближе и замечаю, что земля залита кровью, а из-под брезента выглядывают длинные тонкие лошадиные ноги. Над брезентом вьётся рой мух, и я, сдуру наклонившись и заглянув под брезент, подавляю рвотный порыв — мёртвая лошадь выпотрошена, словно дичь, кишки, вываленные наружу, валяются серыми лентами, в которых уже начинаю копошиться черви. — Вот же дерьмо, — Вэйлон судорожно вздыхает. — Похоже, ты был прав… Это действительно чем-то напоминает Маунт-Мэссив… Только размерами побольше. — Меркоф создали свою собственную Деревню Психопатов, — отворачиваюсь от трупа лошади и бросаю взгляд на друга. — Но я не думаю, что всплеск нано-активности был связан с ними. Вальридер тоже где-то здесь. Вот только зачем? — Хороший вопрос. Отомстить? — Если я правильно помню, то эта тварь обычно не выжидает, а убивает сразу, — морщусь. — К моменту нашего прибытия сюда деревня уже лежала бы в руинах. — Кто знает, что творится у него в голове? — Парк пожимает плечами. — К тому же вспомни — он спас тебя от Криса. Его убил, когда он на тебя напал, а нас не тронул. Ничего на это не отвечаю, молча признавая правоту Вэйлона. В мотивах Вальридера мог разобраться только он сам, и ломать голову над тем, почему он поступает именно так, а не иначе, мне совершенно не хотелось. У меня были другие планы — заставить его покинуть тело Джорджии. Я не знал, как это можно сделать, у меня не было даже элементарного, хотя бы самого хренового, плана. И я прекрасно понимал, что выйти против нано-твари с голыми руками было очевидным самоубийством. Однако в последнее время безумные поступки стали неотъемлемой частью моей жизни. Повернув направо, намереваясь пройти мимо очередного домика, замечаю ещё одного местного жителя, застывшего поодаль. Лысый плотный мужчина, заметив меня, растягивает губы в неприятной улыбке и пятится, скрываясь в темноте. Слышу шаги Вэйлона за спиной, и программист, выдохнув, тихо произносит: — Не нравится мне всё это… — Мне тоже, — цежу сквозь зубы и, перехватив поудобнее камеру, скидываю со спины рюкзак, извлекая из него армейский нож. Кладу его в карман куртки, чувствуя себя немного спокойнее — во всяком случае на этот раз мы вооружены, в отличие от Маунт-Мэссив. Вэйлон, последовавший моему примеру, косится на дом, возле которого мы стоим, а затем пихает меня локтем в бок. — Проверим, что здесь? — Думаешь, мы найдём что-то важное? — с сомнением спрашиваю я, глядя в ту сторону, в которой скрылся местный житель. — Мы здесь не за этим. — Знаю, но мне кажется, что нам стоит на это взглянуть, — Парк тыкает пальцем в окно, и я заглядываю в дом. Сквозь грязное стекло вижу просто обставленную комнату с деревянным столом, на котором стоит парочка немытых кружек, простыми плетёными стульями, не самым чистым торшером и портретом полного лысого немолодого мужчины. Портрет нарисован словно икона, и я хмыкаю, разглядывая ореол вокруг головы этого местного Иисуса: — Очередной бзик на собственной религии? — Как в Маунт-Мэссив, — Парк передёргивает плечами. — На столе лежит какая-то записка. — Вижу, — недолго думая, толкаю входную дверь, заходя в дом. В этот момент на улице вдалеке раздаётся чей-то кошмарный мучительный вопль, и я дёргаюсь от неожиданности. Озираюсь по сторонам, краем глаза заметив, как программист выхватывает из кармана нож, однако рядом никого нет. Сделав глубокий вдох, качаю головой, понимая, что мои нервы слишком быстро начали сдавать — очевидно, нервная система не восстановилась до конца после увеселительной прогулки по лечебнице. И, возможно, не восстановится никогда. Подхожу к деревянному столу и, взяв в руки записку, молча читаю её, чувствуя, как с каждой строчкой мои глаза расширяются всё больше и больше. «Дорогой Отец! Наш возлюбленный Бог продолжает благословлять мои видения, и я уверена больше чем когда бы то ни было, что наш враг с каждым днем все ближе. Я отмывала полы в комнате Даниэля, когда в меня вошла благословенная музыка и направила меня на путь истинный, где я увидела создание, похожее на горящее солнце, со внутренними рядами зубов на зубах, свисающими ниже ног, которые я приняла за руки, но которые были членами, готовыми к зачатию, и это чудовищное солнце сошло вниз, трахнуло землю и дало жизнь великому и горбатому ужасу из огня. Я была наполнена тем же страхом, таким сильным, что я не могла дышать и двигаться и увидела, как много лет назад ослепляла Даниэля щелочью, и попыталась поплакать, но не смогла, и когда я проснулась, то была мокрой от похоти, болезненно желающая ощутить в себе мужчину, и это чувство было очень похоже на страх. Я попыталась успокоить себя наставлением «ужас похож на радость в движении Бога», но мне бы больше помогло ощущение твоего мужского начала во мне и неистовая молитва о том, чтобы антихрист задохнулся в моем чреве. Самая верная из твоего стада в священном возжелании, Лиза» — Что там? — с любопытством интересуется Парк, и я протягиваю ему листок. — Хочешь почитать эротические фантазии местной жительницы? — Не особо, — осторожно отказывается программист, и я кладу записку обратно на стол, нервно усмехнувшись. — Ну и правильно, психику сохранишь. Парк никак это не комментирует, лишь первым выходит из дома и резко останавливается на пороге, с ужасом глядя куда-то вниз у основания деревянной балки, поддерживающей навес. Отодвинув его в сторону, опускаю взгляд и чувствую, себя так, словно мы вернулись в лечебницу Маунт-Мэссив. К горлу подкатывает тошнота, и последний съеденный сэндвич просится наружу, однако мне удаётся сдержать рвотный порыв. На земле, прислонившись спиной к столбу, сидит труп. Мы его не заметили, когда проходили мимо, потому что свет от фонаря на него практически не падает, однако сейчас его можно разглядеть, о чём я сильно жалею. Кто это был — определить невозможно. С мертвеца полностью содрана кожа, обнажающая мышцы и плоть, а лицо изуродовано до невозможности. Судя по комплекции, это могли быть миниатюрная женщина или ребёнок. Между ног мертвеца сидит грязная пластиковая кукла, глядя на нас пустыми глазами, и у меня по спине пробегает холодок. Где-то в темноте в кустах раздаётся шорох, словно кто-то крадётся в нашу сторону, и я резко поворачиваюсь, вскидывая камеру и включая режим ночного видения — никого. Делаю пару глубоких вдохов, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце, а затем хрипло выдыхаю: — Идём отсюда. — Мирные жители здесь отнюдь не мирные, — бормочет Парк, идя за мной следом, и я на автомате киваю, осторожно оглядываясь по сторонам. Не забытое, но притупившееся ощущение постоянного страха вновь накатывает на меня, как в психиатрической лечебнице. Страх, безотчётный ужас, близость смерти — всё это накрывает с головой, и я на мгновение зажмуриваюсь, пытаясь избавиться от этого ощущения. Я больше не обычный репортёр, который в поисках сенсации сдуру полез в психушку ночью. Я выжил там, видел кошмары, которые многим даже и не снились. Со мной друг, с которым мы пережили вместе ту жуткую ночь. И мы уже знаем, чего можно ожидать от корпорации Меркоф и их безумных подопытных. Обойдя дом кругом, подсвечивая себе путь фонариком, доходим до решётчатого ограждения и смотрим на чью-то тень, удаляющуюся от нас. Очевидно, местные жители наблюдали за нами, но по какой-то причине пока не пытались даже напасть. Это не могло не радовать, но с другой стороны было чертовски подозрительно. Толкнув меня локтем в бок, Вэй кивком указывает на стоящий рядом дом и приоткрытое окно, которое можно было поднять. Оглядываюсь по сторонам, и понимаю, что мы в тупике. Идея попробовать пройти дальше через дом была не самой плохой, поэтому молча киваю и подхожу к окну, рывком поднимая его. Из дома с громким карканьем вырывается ворона, мазнув крыльями по лицу, и я отшатываюсь назад, громко выругавшись и врезавшись в Парка, из груди которого вырывается сдавленный крик. Шумно выдыхаю, согнувшись пополам и упираясь руками в колени, и цежу сквозь зубы: — Блять, с такими приколами мы сдохнем от инфаркта. — Нервы ни к чёрту, — бормочет программист и тоскливо тянет: — Покурить бы… — Лишнее внимание нам ни к чему, — в который раз повторяю я, хотя и дебилу было ясно, что мы и так нахрен уже привлекли внимание. Появились с огоньком, эффектно свалившись с неба на вертолёте, а теперь шляемся по деревне, словно два безумца. План выглядеть как можно более незаметными с треском провалился даже не начавшись. Забираемся в дом, в котором чертовски темно, если не считать пары догорающих свечей, поставленных по углам. Углядев слева в небольшой прихожей дверь, прохожу мимо стола, на котором мирно гниёт кукуруза и, бросив мельком взгляд на раскрытую Библию, нахожу на двери небольшую задвижку и отодвигаю её в сторону, открывая проход. Выхожу на улицу и, осмотревшись, замечаю слева небольшой лаз в сетчатой ограде и, кивком указав Вэйлону на него, первым перелезаю на другую сторону. Впереди в темноте через камеру вижу тропинку среди деревьев, ведущую куда-то вниз. С обеих сторон стоят покосившиеся кресты, словно предупреждение, а может как проявление своеобразного местного гостеприимства, и я, стиснув зубы, иду вперёд, прислушиваясь к шагам программиста за спиной. Под ногами тихо шуршат мелкие камешки, а поднявшийся ветер колышет деревья и кустарники, заставляя постоянно оглядываться по сторонам, реагировать на каждый шорох, видеть неясные тени в темноте. Спустившись ниже, вижу какую-то деревянную, криво сбитую постройку с темнеющим провалом дверного прохода и, вскинув голову, замечаю стоящий на крыше деревянный крест и деревянную табличку с кривой надписью на латыни. — Satanas, inimical Dei, — вслух читаю я и, прищурившись, задумчиво произношу: — Сатана… что-то там… Бог. — Сатана, враг Бога, — переводит Вэйлон, и я удивлением поворачиваюсь к другу, глядя на него через экран камеры. — Ты знаешь латынь? — Не очень, — парень морщится. — В Беркли взял его как один из дополнительных факультативов, хотя он к моей специальности никак не относился. Бросил через пару месяцев, если честно, но некоторые слова врезались в память. — А я думал, что ты был прилежным зубрилой, раз окончил университет с отличием, — бормочу я, заходя в дверной проём и спускаясь по деревянной лестнице вниз. Парк только фыркает, идя следом, и чем ниже мы спускаемся, тем сильнее становится тяжёлый запах свежей крови, от которого начинает мутить. Преодолев лестницу, вижу впереди свет и, пройдя ещё немного, выходим с программистом в крохотное помещение прямо перед нами стоит грубо сколоченный небольшой деревянный стол, на котором лежит заляпанный кровью и грязью лист бумаги, сразу за ним — детская колыбель, из которой торчат деревянные палки, держащие некую конструкцию, напоминающую гнездо из сена, залитую кровью. Алая жидкость разливается по полу под колыбелькой, над которой роятся насекомые, а подойдя ближе, вижу копошащиеся личинки среди сена. Морщусь и возвращаюсь к Вэйлону, который изучает лист, и заглядываю ему через плечо.«Песнь повитухи Дитя идёт, готовьте нож созданию ночи. И матерь за грехи свои несёт врага внутри. Славься Боже, бурю шли, нам неведом страх. Враг родится, чтобы сгинуть в храмовых вратах. Живот растёт, растёт дитя — посланец тёмных сил. У врат мы молимся, и свой готовит нож Иезекииль»
— Они тут все нахрен долбанутые, — глухо шепчет Парк, глядя невидящим взором на окровавленную колыбель, на полу возле которой раскиданы жуткие пластиковые куклы, и я поджимаю губы, ничего на это не отвечая. Очевидно было, что местные жители убивали своих детей. И я даже себе представить не могу, что сейчас испытывал Вэйлон, осознавая существование такой вопиющей жестокости, когда у него самого было двое детей. Вместо этого я лишь вырываю у него из рук лист и текстом песни и, порвав его на мелкие кусочки, бросаю на пол, испытывая небольшое моральное удовлетворение. Бросив взгляд на висящую слева от нас жуткую маску, а справа — цепи, стискиваю зубы, чтобы не разразиться бранью и просто иду вперёд, завернув направо в темноте, глядя перед собой через экран видеокамеры, однако картина, открывшаяся моему взору, заставляет меня замереть, а с губ срывается парочка ругательств: — Блядская сука! Это… Да они просто конченные ебанутые на всю голову гандоны! — Что та… — Вэйлон осекается, встав рядом со мной и светя фонариком на лежащую впереди целую кучу маленьких обгоревших трупов детей. Десятки… или даже сотни свалены, словно мусор, друг на друга. Небрежно, будто поломанные ненужные игрушки. Их убивали и даже не хоронили, их просто выкидывали. Чувствую как изнутри поднимается волна горечи вперемешку со злостью — какими же уродами нужно быть, чтобы поступать так бесчеловечно? Какие твари так жестоко расправляются с детьми? Людьми их назвать язык не поворачивался — это были не люди, это были долбанные монстры, и в данный момент, мне было насрать, всегда они были такими или же стали чудовищами под воздействием Меркоф. Если будет возможность, мы уничтожим и деревню вместе с её обитателями. Такие сволочи не заслуживают жизни. Повернув голову к Вэйлону, ловлю его взгляд, наполненный яростью, и понимаю, что он поддержит моё решение. Кивнув ему, делаю глубокий вдох и иду вперёд, стараясь не наступать на трупы несчастных младенцев. Стискиваю зубы, глядя себе под ноги, цепляясь взглядом за крохотные тела, вдыхая сладковатый запах смерти, и думаю лишь об одном — чтобы мразь, которая стоит за всем этим, сдохла так же мучительно. Обойдя трупы, ныряю в ещё один тёмный проход, в котором обнаруживается лестница, ведущая наверх, и торопливо взлетаю по ней, вырываясь на улицу, втягивая носом свежий воздух. Сделав небольшой шаг вперёд, натыкаюсь на детскую лошадку-качалку, а затем луч фонаря Вэйлона выхватывает качели, привязанные к толстой ветви дерева и раскачивающиеся под порывами сильного ветра. Игрушечная коляска с лежащей в ней куклой, детский велосипед, брошенные возле качелей, после увиденного кажутся мрачными памятниками убитым детям, и мы с программистом молча проходим мимо, направляясь к очередной тропе, ведущей вдоль скал. Торопливо пройдя по ней, натыкаемся на двойные сетчатые ворота и, перекинув на другую сторону рюкзаки, по очереди проползаем под ними — кто-то до нас уже сделал подкоп, что весьма облегчило переправу на другую сторону. Продолжая идти в полнейшей тишине, мы замечаем впереди ещё одно деревянное одноэтажное строение, и устремляемся к нему, однако женский шипящий голос, раздавшийся из-за постройки, заставляет нас резко затормозить. — В книге жизни убитого Искупителя… Кривым ножом Легион сковал цепями каждого человека… — Выруби фонарь, — шиплю я, и Парк послушно выключает его, а я поднимаю камеру, пытаясь обнаружить источник шума. — Если бы у каждого было ухо, у того, кто привёл к неволе… Сочится ложный райский страх, зверь роняет семена в сумасшедшем городе… — Видишь её? — свистящим шёпотом осведомляется Вэйлон, и я качаю головой. — Нет… Давай за мной, попробуем обойти… Продвигаюсь вбок, решив, что тащиться прямо — это дерьмовая идея, и стоит обойти постройку с другой стороны. Какое-то шестое чувство подсказывало мне, что с этой женщиной лучше не встречаться — что-то было в её голосе, что-то пугающее, заставляющее сердце бешено колотиться в грудной клетке от испуга. — Крещение лезвия для пучеглазого барашка… Рассыпатель дурных семян. Гулко сглатываю, осторожно обходя дом, сжимая пальцами камеру. Этот жуткий вкрадчивый хриплый голос доносится словно со всех сторон, не давая возможности определить источник. Кажется, что ещё немного — и она появится из ниоткуда, словно бесплотный дух, чтобы убить, выпотрошить, словно дичь, словно ту лошадь, которую мы видели под брезентом. — Из рая за морями родились медведь, лев, дракон, леопард… Богохульнические семь рогов пастыря горчичных побегов… «Блять, какого хуя она несёт?» — мелькает у меня в голове, а затем я наконец вижу её — высокую худую женщину в чёрном одеянии, напоминающее плащ с капюшоном, сделанный из каких-то лоскутов. В руках она несёт огромную кирку, формой напоминающую крест и испускающую лёгкий свет. Чуть увеличив зум, замечаю, что к кирке приделано кадило, от которого идёт лёгкий дымок и свет — наверняка там тлеет ладан. Сердце проваливается куда-то вниз, когда она, резко остановившись, шумно втягивает носом воздух, словно дикий зверь, а затем, развернувшись к нам с Вэйлоном, испускает яростный вопль и срывается с места. — Валим! — заорав не своим голосом, бросаюсь право, надеясь, что Парк не будет тупить и рванёт за мной. К счастью рефлексы, выработанные за одну ночь в Маунт-Мэссив дают о себе знать — не мешкая, программист припускает следом, и мы мчимся просто наугад, слыша за спиной приближающиеся вопли этой долбанутой. Перед глазами всё скачет, а местность сливается в одно — мы несёмся, не разбирая дороги, огибая перевёрнутые корыта, деревянные колёса, и правилку с растянутой на ней шкурой какого-то животного. Сердце колотится как ненормальное, а тело начинает жутко болеть, ещё не оправившись после крушения вертолёта, однако на кону, судя по всему, стоят наши жизни, поэтому я, сцепив зубы, лишь припускаю быстрее, игнорируя наливающиеся свинцом мышцы. — Майлз, налево! — задыхаясь, выкрикивает Парк, и я, не раздумывая, поворачиваю в указанную им сторону. В глаза сразу бросается деревянная стена какой-то постройки, под которой есть подкоп, позволяющий пробраться внутрь, освещённый тусклым жёлтым светом лампы. Рвусь вперёд, слыша, как с каждой секундой яростный крик женщины с киркой становится всё ближе, и понимаю, что нам не успеть, однако неожиданно она начинает визжать на высокой ноте, а затем и вовсе замолкает. Буквально упав на землю, торопливо проползаю под стеной, чуть не застряв из-за рюкзака на спине, и быстро разворачиваюсь, помогая перебраться Вэйлону, который, выпрямляется и, обернувшись на стену, выглядывает в щель между досками, держась за ушибленный во время падения бок и шумно дыша. — Ты её видишь? — интересуюсь я, пытаясь восстановить дыхание, но Парк качает головой. — Никого… — Блять, какого хера это вообще было? — выдыхаю, задавая определённо риторический вопрос и вздрагиваю, когда неожиданно к моему затылку приставляют холодное дуло пистолета, а в уши врезается хриплый мужской голос: — Вот мы и встретились, ребята.