Игры со смертью

Майлз

      Сильный удар по голове заставляет меня отключиться, когда я пытаюсь вырваться из крепкой хватки этих ебанутых больных уродов, решивших, что Вэйлон их сраный Мессия. И хрен бы с ним, пусть считают хоть самим Господом Богом, лишь бы навредить не пытались, но их желание затащить его на грёбаный крест и распять как Иисуса было абсолютно бесчеловечным и безумным. Впрочем, судя по всему, все в этом проклятом месте давным-давно забыли о том, что значит быть людьми.       Когда я прихожу в себя в первый раз, чувствуя жгучую боль во всём теле после падения с моста, растекающуюся раскалённой лавой от гудящей головы вниз по ушибленному телу и явно вновь сломанным рёбрам, доходя буквально до кончиков пальцев на ногах, смутно вижу, как меня волокут по земле, особо не церемонясь. Действительно, какое нахрен уважение к человеку, если его собираются заживо похоронить? В глазах двоится, а к горлу подкатывает тошнота, и, честно говоря, в этот момент мне хочется, чтобы это поскорее закончилось. Пусть хоронят — лишь бы просто прекратить всю эту хрень. Ударившись головой о бревно, мимо которого меня проволокли, словно дичь, снова вырубаюсь, погружаясь в спасительное забвение, которое длится недолго — во второй раз я прихожу в себя, когда меня грубо швыряют в деревянный ящик, установленный возле неглубоко вырытой ямы. Видимо, у этих психопатов подготовлено несколько гробов заранее на всякий случай. Возможно, здесь они хоронят своих. Разбираться во всём этом дерьме мне не хотелось.       Закашлявшись от резкой боли, пытаюсь приподняться, но тело слушается неохотно — я слишком устал и измучен. Кое-как сфокусировав взгляд на поражённых, стоящих около импровизированной могилы, в которую меня намереваются закопать заживо, выдавливаю из себя улыбку, из-за боли похожую на звериный оскал, и выплёвываю:       — Мрази. Надеюсь вы сдохнете вместе со своим сраным священником. В аду вас уже заждались.       — Возвращайся к своему хозяину, дьявольское отродье! — восклицает один из уродов, яростно потрясая в воздухе худыми, как у скелета, обтянутого кожей, руками, покрытыми сочащимися гноем язвами, а затем захлопывает крышку ящика. Закашлявшись от пыли, рычу, с трудом поднимая руки и ударяя по деревянной поверхности, вгоняя под кожу занозы, и слышу ритмичные удары молотка по гвоздям, вбиваемым в гроб.       — Суки! — превозмогая боль и жуткую усталость, упираюсь ладонями в крышку, надеясь приподнять её, но ничего не выходит. Сквозь тонкие щели между грубо сколоченных досок льётся лунный свет и свет от костра, и пока ещё поступает воздух, однако всё равно кислорода начинает не хватать. Сердце больно колотится в грудной клетке от накатывающего на меня ужаса — сейчас меня закопают, и я просто нахер задохнусь в этом ящике. Несмотря на минутную слабость, я не был готов вот так просто сдаться и умереть. Не здесь, не в этом чёртовом месте.       Ящик вздрагивает, когда его поднимают, а затем опускается в вырытую могилу, впрочем, мягкой «посадкой» это можно было назвать с огромной натяжкой — меня просто скидывают вниз в моём деревянном гробу, заставляя взвыть от боли. До крови закусив губу, ожесточённо бью кулаками по крышке ящика, обдирая кожу и сбивая костяшки, а психопаты принимаются закапывать могилу. Слышу звук ударяющейся о крышку земли, а лунный свет, льющийся сквозь щели, тускнеет. Несколько комьев пробиваются между досок, падая на лицо, и я яростно мотаю головой, отплёвываясь от земли.       — Вы… сраные… чокнутые… ублюдки! — ору, сопровождая каждое слово ударом по ящику. Кулаки уже сбиты в кровь и пульсируют от боли, а слой земли становится всё больше. Воздух больше не поступает, и я чувствую, как кислорода в моём импровизированному гробу становится всё меньше. Тяжело дыша, прекращаю бессмысленно биться об прочное дерево, понимая, что это бесполезно. На этот раз не прокатит, и я сдохну заживо погребённым. Сердце бешено колотится, а тяжёлое дыхание превращается в хрипы, и я закрываю глаза, мысленно произнося: «Прости меня, Джорджи, я снова облажался».       Внезапно сквозь толщу земли раздаются панические крики поражённых, в затем я слышу вопли, наполненные ужасом. Вновь упираюсь ладонями в доски, толкая их, пытаясь раскачать, и вздрагиваю, когда вопли один за другим начинают резко обрываться. Стискиваю зубы, из последних сил напрягая мышцы, и замираю, затаив дыхание, когда над могилой раздаётся подозрительный шорох, словно кто-то разрывает её руками. Мозг отказывается нормально работать, и я хрипло зову:       — Вэй?       — Нет, — в уши врезается девичий голос, настолько родной и любимый, что я, несмотря на своё пиздец какое дерьмовое положение, умудряюсь облегчённо расхохотаться, морщась от боли в сломанных рёбрах.       — Джорджи!       — Апшер, вас вообще можно оставить одних? — раздражённо спрашивает девушка, голыми руками разламывая доски ящика, и я зажмуриваюсь, откашливаясь и отплёвываясь от земли, которая моментально начинает ссыпаться внутрь гроба. Кое-как перевернувшись, втягиваю носом воздух, наполняя им лёгкие, и с трудом выползаю из могилы, рухнув на землю и тяжело дыша. Слышу тихие шаги студентки, а затем чувствую лёгкое прикосновение к спине. Боль, растекающаяся по всему телу, настолько сильная, что я даже не ощущаю болезненно обжигающих наномашин, лишь судорожно вздыхаю и хрипло шепчу:       — Спасибо.       — Да уж не за что, — холодно отзывается она, однако несмотря на резкий тон, я улавливаю в голосе Уилсон смесь облегчения и беспокойства. С трудом переворачиваюсь на спину, скривившись от новой вспышки боли, и смотрю на девушку, которая, опустившись рядом со мной на колени, осматривает меня, поджав губы. Вижу, как в её янтарно-жёлтых глазах мелькает отголосок той боли, которую я ей причинил своими неосторожными словами, и, чувствуя, как меня начинает сжирать изнутри чувство вины, прошу:       — Джорджи, прости меня. Я наговорил херни…       — Это уж точно, — студентка деловито окидывает меня взглядом, а затем, вздохнув, осведомляется: — Встать сможешь? Ничего не сломано?       — Только рёбра, — морщусь, садясь на земле, и охнув, обхватываю себя руками, матерясь сквозь зубы и согнувшись от болезненной вспышки. Перед глазами начинают плясать цветные пятна, а в голове мелькает шальная мысль, что лучше бы действительно было сдохнуть — это было охуеть как больно, так херово мне не было даже когда Крис выкинул меня со второго этажа лечебницы.       Девушка, моментально сбросив с себя маску холодности, бросается ко мне, обхватив рукой за плечи, и тут же, ойкнув, пытается отстраниться, но я качаю головой, процедив сквозь зубы:       — Не уходи… Сейчас наномашины меня мало волнуют, знаешь ли…       — Очень больно? — обеспокоенно спрашивает Джорджия, и я молча киваю, решив, что нехрен притворяться, будто бы всё в порядке, если и так видно, что я весьма дерьмово себя чувствую. Прикосновение студентки действовало успокаивающим образом, заставляя пережитый страх отступить, но она, к сожалению, ничем не могла облегчить боль от ушибов и сломанных рёбер. Однако, как бы хуёво ни было, нужно взять себя в руки и встать — необходимо было вернуться за Вэйлоном, пока эти ублюдки его не убили. Сделав глубокий вдох, упираюсь одной рукой в землю и пытаюсь подняться, превозмогая боль. Уилсон, проворно встав с земли, помогает мне выпрямиться, и быстро спрашивает:       — Где Вэй? И как, скажи на милость, вы умудрились вляпаться в такую ситуацию?       — Не «в такую ситуацию», а «в сраное блять дерьмо», — хрипло поправляю я и осекаюсь, подняв взгляд и увидев искорёженные трупы поражённых, валяющихся чуть поодаль от моей несостоявшейся могилы. Разглядываю застывшее на залитых кровью лицах одинаковое выражение всепоглощающего ужаса, разодранные грудные клетки с торчащими наружу вывернутыми рёбрами и пропитанную алой кровью землю, а затем перевожу потрясённый взгляд на Джорджию, только сейчас обратив внимание на то, что её руки вымазаны в липкой крови и земле. Поймав мой взгляд, студентка с вызовом вздёргивает подбородок, однако в звериных глазах мелькает страх, словно она боится, что я сейчас снова накричу на неё, обвиняя в превращении в монстра, но я лишь морщусь и бросаю: — Надеюсь, они будут гореть в Аду.       — Если он существует, — Уилсон передёргивает плечами и снова спрашивает с беспокойством в голосе: — Так где Вэйлон? Что вообще произошло?       — Нужно найти его поскорее, — болезненно оскалившись, озираюсь по сторонам, пытаясь определить, откуда меня приволокли сюда. — Этот ебучий Лэрд, типа как лидер этих больных уродцев, провозгласил его Мессией. Меня приказал закопать, а Вэйлона — оттащить на какой-то холм и прибить к кресту. Не думаю, что меня далеко уволокли от того места, где нас разделили…       — Я видела, как от холма возле деревни, где живут поражённые, шла процессия во главе с карликом верхом на каком-то сгорбленном человеке, но на самом холме я не была, — Джорджия хмурится. — Это тот Лэрд, про которого ты говоришь?       — Ага, — стискиваю зубы. — Далеко это?       — Не очень, пойдём, — коротко мотнув головой, девушка торопливо идёт в сторону едва заметной тропинки справа от изувеченных трупов моих несостоявшихся могильщиков, и мне приходится приложить немало усилий, чтобы заставить своё избитое тело двигаться с достаточной скоростью, чтобы хотя бы не терять студентку из виду. Скрывшись среди деревьев, притормаживаю, щурясь, чтобы глаза привыкли к темноте, хотя это было невозможно. Вокруг было темно, хоть глаз выколи, а видеокамера осталась у Парка, поэтому я, застыв, чувствуя себя абсолютно беспомощным, зову:       — Джордж? Я нихера не вижу.       Напряжённо прислуживаюсь к лесной тишине, пытаясь разобрать звук шагов Уилсон, и вздрагиваю от неожиданности, когда совсем рядом со мной раздаётся голос Джорджии:       — А где камера?       — У Вэйлона, — шумно выдохнув, отвечаю, переминаясь с ноги на ногу и слепо таращась прямо перед собой, и вновь дёргаюсь, на этот раз от мимолётной вспышки боли в руке, когда холодные пальцы девушки осторожно дотрагиваются до тыльной стороны моей ладони.       — Извини, — виновато произносит она, аккуратно сжимая мою ладонь, и я на мгновение мысленно переношусь в Маунт-Мэссив, вспоминая, как она доверчиво цеплялась за мою руку, позволяя мне вести её за собой, веря в то, что мы сможем вместе выйти из грёбаной лечебницы, ведь я столько раз обещал, что мы не уйдём друг без друга. Теперь же всё было иначе. Слепо делаю неловкий шаг вперёд, когда Джорджия тянет меня за собой, и слышу её спокойный нежный голос: — Доверься мне, Майлз. Я поведу.       Киваю, зная о том, что она, прекрасно видя в темноте, заметит мой жест, и, чувствуя себя ребёнком, делающим первые шаги, с некоторой опаской иду за Джорджи. Девушка идёт быстро, но уже не так, как раньше, стараясь, чтобы мне не пришлось сильно перетруждаться, а я, стиснув зубы, пытаюсь ковылять чуть более активно, не желая быть обузой, несмотря на тупую боль во всём теле, к которой я, кажется, уже всё же начал потихоньку привыкать. Студентка предупреждает меня о каждом препятствии, и я начинаю чувствовать себя более уверенно. Сжимаю ладонь Уилсон крепче, пытаясь игнорировать жгущиеся наномашины, которые были явно не в восторге от контакта с кем-то чужим, и тихо спрашиваю, решив хоть как-то разрядить окружающую нас тишину:       — Как ты меня нашла?       — Не знаю, — рассеянно отзывается девушка, предупредив о дереве, которое следовало обойти. — Я просто носилась по деревне, начав от церкви, где мы… разделились.       Тактично проглатываю замечание о том, что мы не разделились, а она сбежала из-за того, что я повёл себя как последняя сволочь, а студентка продолжает неожиданно тонким голосом, словно она вот-вот расплачется:       — Вас нигде не было, и я решила, что вы, скорее всего, отправились дальше. Я отыскала это пристанище для поражённых, а потом… не знаю, как объяснить. Я словно почувствовала, где ты…       Она замолкает, тяжело вздохнув, а меня вновь начинает грызть совесть за то, что я ей наговорил. Она изменилась, стала сильной и опасной, она носит в себе чёртов рой нанороботов. Она умерла и воскресла, вынуждена прятаться от людей, не показываясь им на глаза, Вальридер причиняет ей боль каждый раз, когда ей приходится воспользоваться своими способностями, и чёрт ещё знает, каких усилий ей стоит сдерживать эту тварь. Я не имел права осуждать её за то, что она стала жёстче. И, чувствуя себя той ещё мразью, выпаливаю, понимая, что за свои неосторожные слова, ранившие её, я буду извиняться всю оставшуюся жизнь:       — Прости. Ты не заслужила всего того дерьма, которое я на тебя вылил в церкви. Я просто мудак.       Джорджи молчит, от чего я чувствую себя ещё большим козлом, и мне хочется побиться головой об дерево, благо здесь их было в избытке. Словно решив удовлетворить моё желание, передо мной вырастает ствол, в который я успешно врезаюсь. Матерясь сквозь зубы и морщась от боли, потираю ушибленный лоб, а девушка виновато произносит, хотя в голосе проскальзывают едва уловимые весёлые нотки:       — Извини, я задумалась.       — Ничего, — буркаю, мысленно признав то, что я это заслужил, и перевожу тему. — Далеко ещё?       — Нет, почти пришли, — отвечает она, и я сам замечаю впереди просвет между деревьев. Больше студентка не делает попыток меня прибить, ведя за собой и предупреждая о деревьях, и вскоре мы выходим из леса на пыльную дорогу. Ковыляю следом за Уилсон, которая, выпустив мою руку, припускает вперёд по тропе, ведущей к холму, и, сцепив зубы, на секунду останавливаюсь, чтобы перевести дух и утереть дрожащей рукой пот со лба. Всё тело нестерпимо ноет, и мне с трудом удаётся заставить себя снова двигаться дальше. Джорджия, умотав вперёд, взбегает на холм, исчезая из виду, а затем до моего слуха доносится её яростный крик. Похолодев от ужаса, бросаюсь за ней. Что она там увидела? Неужели мы опоздали, и Вэйлон мёртв? Чёрт, он был моим единственным и лучшим другом, я не мог его потерять. Не после того, через что нам пришлось вместе пройти бок о бок. А что я скажу Лизе и их детям? Конечно, если сам выберусь из этого дерьма, хотя в данный момент моя собственная судьба волновала меня меньше всего.       Поднявшись на холм, застываю, чувствуя, как изнутри поднимается волна ярости и ненависти к этим гниющим заживо ублюдкам. На ровной поляне стоит большой крест, врытый в землю, на котором висит распятый Парк, свесив голову на грудь. Его ладони прибиты большими гвоздями к доскам и кровоточат, а сам парень не подаёт признаков жизни. Мне хочется пойти и своими собственными руками прикончить долбанного Лэрда и всю его компанию поражённых, но в первую очередь нужно снять Вэйлона с этого креста. На негнущихся ногах иду к нему, и замечаю Джорджию, которая, пыхтя, толкает перед собой не слишком большой, но достаточно высокий, чтобы на него встать, валун, а я мимолётно напоминаю себе о том, что нечего удивляться — теперь девушка была сильнее нас всех вместе взятых.       — Он жив? — тихо спрашиваю, не скрывая своей ярости, и студентка, поджав губы, бросает на меня короткий взгляд, в котором мелькает тревога.       — Понятия не имею. Я вытащу гвозди, а ты поймай его, ладно?       — Ага, — встаю под крестом, умолчав о том, что если Вэй на меня свалится, я его не поймаю, а рухну на землю вместе с ним, и наблюдаю за Уилсон, которая, подтащив камень, встаёт до него, дотягиваясь до программиста. Вижу, как она прикладывает два пальца к его шее, а затем с облегчением выдыхает:       — Живой. Просто без сознания.       — Болевой шок, — коротко бросаю, вспоминая ту невыносимую нечеловеческую боль, которую испытал, когда сраный Рик Трагер отрезал мне пальцы. Тогда я тоже отключился на время, и пришёл в себя, лишь когда друзья отыскали меня. Даже не знаю, что хуже — когда отрезают пальцы, или когда в плоть вгоняют железные гвозди.       Джорджия, шумно выдохнув, хватается за шляпку первого гвоздя, и, закусив губу, рывком вытаскивает его из ладони Парка. Друг, очнувшись от новой порции жуткой боли, вскидывает голову, закричав, а девушка, обхватив его одной рукой за торс, чтобы он не съехал, повиснув на одной руке, что причинило бы ещё больше страданий, испуганно произносит:       — Прости, пожалуйста, прости.       — Джорджи… — хрипло шепчет Вэй, глядя в лицо студентки мутным взглядом, и глухо рвано произносит: — Майлз… Его…       — Я здесь, дружище, всё нормально, — подхожу вплотную и обхватываю ноги программиста, удерживая его на месте. — Сейчас мы тебя снимем отсюда.       — Держишь? — Уилсон спрыгивает с камня и тащит его к другой стороне. — Сейчас, Вэй, потерпи ещё немного.       Программист что-то нечленораздельно мычит, явно собираясь вновь отрубиться, тяжело дыша и безвольно свесив искалеченную руку вниз, с которой стекает кровь, алыми каплями срываясь с пальцев. Студентка, торопливо забравшись на валун и бесконечно извиняясь, вновь рывком выдёргивает гвоздь из ладони Парка, заставив его снова заорать от боли, а я чуть ослабляю хватку, позволяя другу просто съехать вниз, поддержав его, чтобы он не рухнул на землю. Прислонив программиста к кресту, расстёгиваю свою куртку и отрываю от футболки длинную полоску ткани, которую затем снова разрываю на две части. Вэй, с трудом подняв дрожащие кровоточащие руки, с ужасом разглядывает рваные округлые раны, оставленные гвоздями, пробившими ладони насквозь, и выдавливает срывающимся голосом:       — Блять… Сука, что за пиздец…       — Добро пожаловать в клуб, — криво сочувственно улыбаюсь и протягиваю руку. — Надо перевязать, а то ты нахрен кровью истечёшь.       Друг молча позволяет мне наложить импровизированные повязки, скалясь от жуткой боли, а я, покосившись на Джорджию, которая мечется по поляне, яростно сверкая нечеловеческими глазами, от чего тёмная аура вокруг неё постоянно колышется, словно живая, тихо произношу:       — Нужно уходить отсюда как можно скорее. Этот Лэрд не оста…       — Мне плевать, остановится он или нет, — выпаливает девушка, резко остановившись и уставившись на меня в упор. — Я прикончу его своими собственными руками за то, что он с вами сделал.       — А как же твоё правило не вмешиваться? — брякаю я, закончив перевязывать раны программиста, и мысленно обзываю себя конченым долбоёбом. Ещё недавно я извинялся за то, что наговорил ей всякого дерьма, а теперь снова поднимаю эту тему. Ну не дебил ли? Однако студентка вместо того, чтобы психануть, поджимает губы и нехотя отвечает:       — Это уже личное, Майлз. Я здесь для того, чтобы вы выбрались из этого места целыми и невредимыми. И любой, кто посмеет причинить вам вред, сильно об этом пожалеет.       Коротко киваю, давая понять, что принял к сведению, и обращаюсь к другу, который, устало опустившись на землю, пялится в пустоту прямо перед собой:       — Вэй, идти можешь?       — Угу, — парень отрешённо кивает и хмыкает. — А надо ли?       — Так, вот только давай без этой херни, — досадливо морщусь и рывком поднимаю программиста, заставив его встать. — Лиза убьёт меня, если я вернусь без тебя, а Олли и Джон потом ещё и попинают мой труп.       — Я видел их, — Парк, тяжело облокотившись на меня, мотает головой, растягивая губы в болезненной улыбке. — Здесь. Когда меня прибивали к кресту. Они были здесь…       — Это галлюцинации, вызванные воздействием вспышек и критической ситуацией, — бормочет Уилсон себе под нос, словно говоря сама с собой, сосредоточенно глядя под ноги. — Да, надо избегать, знаю. Ещё одна вспышка может значительно навредить мозгу…       — Джордж? — окликаю её, подозрительно прищурившись. — Что с тобой?       — Ничего, — студентка, мотнув головой, поднимает взгляд и, неловко улыбнувшись, указывает пальцем себе на висок. — Это Билли. Он говорит со мной.       — Ты же сказала, что сдерживаешь Вальридера? — осторожно уточняю, в очередной раз заметив то, что она называет эту тварь именем Билли Хоупа, а девушка кивает.       — Да, сдерживаю. Но это не значит, что он перестал со мной общаться. Довольно трудно игнорировать друг друга, существуя буквально в одном теле.       — Очень мило, — бормочу я, сдерживаясь, чтобы не начать засыпать Уилсон вопросами, которые роились у меня в голове. Репортёр во мне жаждал выяснить абсолютно всё, что известно об этой нано-твари, мне хотелось узнать, как вообще работает это их «слияние», однако пожалуй сейчас был не самый подходящий момент, поэтому, усилием воли затолкав любопытство куда подальше, предлагаю наконец убраться с этого чёртового холма. Никто не спорит, и мы с Парком ковыляем, поддерживая друг друга, обратно вниз в сопровождении Джорджии, которая молча следовала за нами тенью, готовая в любой момент убить каждого, кто приблизится.       Вэйлон тяжело дышит, вздрагивая всем телом каждый раз, когда на автомате по привычке шевелит руками, пытаясь согнуть непослушные пальцы, а затем нарушает тишину, с болезненным оскалом похлопав себя по карману куртки:       — Этот ублюдок Лэрд забрал камеру.       — Что? Нахуя? — стискиваю зубы, пытаясь не разразиться яростной бранью. Уж что-что, а камеру нужно было вернуть, там были видеоматериалы, касающиеся этой чёртовой деревни. Если мы найдём доказательства того, что здесь так же заправляет Меркоф, то можно будет попробовать снова их прижать. Разумеется, не сливая тупо в интернет все документы — эти уроды мониторили сеть, и данные будут удалены прежде, чем кто-то успеет их прочитать. Правда, сейчас об этом было рано задумываться, живыми бы выйти, но камера всё равно была нужна — хотя бы для того, чтобы мы могли видеть в темноте.       — Решил, что там записано моё наставление, — Парк хрипло смеётся, скривившись от боли. — Надо бы вернуть. Сколько ты за неё выложил?       — Вот это я понимаю, — усмехаюсь. — Друг, тебе руки искалечили, а ты беспокоишься о том, сколько я заплатил за камеру.       — С кем поведёшься, — философски изрекает друг, а позади нас раздаётся недовольный голос Джорджии.       — Вы серьёзно? Искать камеру? Кажется вы хотели побыстрее отсюда уйти. Ещё и шутить умудряетесь.       — Она нам нужна, — останавливаюсь на развилке, размышляя, идти дальше в сторону, где меня пытались заживо похоронить, или свернуть на только сейчас замеченную мной тропинку справа от нас. С той стороны доносились еле слышные стенания поражённых, и в другой любой ситуации я бы туда пошёл с меньшим энтузиазмом, но возможно кто-то знает, где можно найти этого долбаного Лэрда, а Джорджи обеспечит защиту. К тому же, судя по всему, карлика тут некоторые ненавидели, если верить той записке, которую мы нашли в деревне поражённых. Конечно, рассчитывать на помощь психопатов было чертовски глупо, но попытка не пытка.       — Майлз, если ты хочешь опять снять репортаж… — возмущённо пыхтит студентка, но я её перебиваю и оглядываюсь, встретившись взглядом с жутковато светящимися в лунном свете глазами Уилсон:       — Джордж, это наш единственный источник света. Мы в темноте нихрена не видим, в отличие от тебя, — вздыхаю и добавляю, всё же припомнив ей случай в лесу: — А поводырь из тебя фиговый, если честно.       — Да ладно? — девушка поджимает губы. — Не скажу, что это было специально, но по-моему ты это заслужил.       — Да тут и говорить не надо — я знаю, что ты специально.       — Апшер, ты…       — Невыносим, ага, я в курсе.       — Я вам не мешаю? — интересуется Вэйлон, и я, закатив глаза, сворачиваю направо, поддерживая друга, который шёл уже чуть более уверенно. Ничего больше не говорю, стараясь сдержать дебильную улыбку — как бы то ни было, этих перепалок с девушкой мне чертовски сильно не доставало. Пройдя по тропе вдоль скалы и завернув за неё, выходим к очередной части поселения поражённых. Психи, шатающиеся между полуразвалившихся домов, в свете костра выглядели как чёртовы зомби из того старого ужастика «Обитель зла» — гниющие заживо, разлагающиеся, жаждущие убивать. Чувствую, как Вэйлона начинает мелко трясти, и не могу винить его за это — эти твари прибили его к кресту. Однако друг, пересилив себя, первым делает шаг вперёд, выходя на свет, сразу же привлекая к себе внимание.       — Мессия! — заверещав, один из поражённых бросается к Парку, протянув к нему худые, изуродованные язвами руки, и клацая зубами, словно он намеревался вонзить их в плоть, однако я и пошевелиться не успеваю, как перед другом встаёт Джорджия, закрывая его от поражённого, резко остановившегося и в ужасе глядящего на девушку. Будь она сейчас простым человеком, картина выглядела бы весьма комично — мелкая девчонка, едва доходящая ростом до плеча Вэйлону, защищает его от психопата, испугавшегося её так, словно она была самим Дьяволом, вылезшим из Преисподней. Но она была другой.       — Ни шагу больше, — предупреждает она, обращаясь к поражённому, от страха заскулившему и попытавшемуся сбежать, но студентка резко выбрасывает руку вперёд. Чувствую, как у меня отвисает челюсть, когда я вижу, как от кончиков пальцев Уилсон к психу устремляется нечто тёмное, словно часть её ауры, а затем больной мужчина с криком падает на колени. Парк делает пару нетвёрдых шагов назад, глядя на Джорджию как на восьмое чудо света, а я пытаюсь переварить увиденное. Только начал привыкать к её новому внешнему виду, умению превращаться в рой нанороботов и нечеловеческой силе, а тут новые приколы. Остальные поражённые, заметив нас, расползаются по углам, не желая связываться, а Джорджия подходит к трясущемуся и почёсывающемуся психу, который скрючился на земле, и вкрадчиво произносит:       — Я не убью тебя, если ты мне поможешь. Скажи, где живёт Лэрд?       — Его милость Лэрд, — поражённый испуганно сипит, мелко тряся головой и ожесточённо расчёсывая руки в кровь. — Нельзя… Нельзя говорить… Его милость накажет…       — Мы ему не скажем, — Джорджия опускается перед поражённым на корточках, то ли не испытывая отвращения, то ли тщательно его скрывая. Впрочем, я бы не удивился, если бы это был первый вариант — наверняка нанороботы могли защитить её от любых болячек, раз уж вернули с того света.       — Он всегда всё знает… Его милость накажет…       — Тебе бы беспокоиться о том, что сделаю с тобой я, если ты будешь молчать, — Уилсон приподнимает руку, демонстрируя её поражённому, пошевелив пальцами, от чего аура из наномашин вновь колышется, а мужчина, испуганно всхлипнув, вжимается в землю и, мелко тряся головой, шепчет:       — Я скажу… Скажу! Только… только…       — Только что?       — Только убей этого тирана, — неожиданно яростно шипит псих, вскидывая голову и с мольбой глядя на девушку. — Забери его с собой в Ад. Лэрд со своим прихвостнем Ником убили моего брата из-за вина, которое он разлил, потому что у него не было нескольких пальцев. Он был не виноват! Не виноват!       — Убью, — студентка кивает, дёрнув уголками губ, не сводя взгляда янтарно-жёлтых глаз с поражённого. — Поверь, у меня достаточно причин для того, чтобы прикончить его.       Услышав про это и воодушевившись, мужчина, всё ещё трясясь от страха и продолжая расчёсывать грязными ногтями свои руки, по которым течёт кровь вперемешку с гноем, охотно объясняет Джорджии как отыскать дом Лэрда, так же сообщив о том, что туда он отнёс «современное наставление Мессии», что в переводе означало видеокамеру. Так же он, начав выбалтывать информацию и не сумев остановиться, бодро рассказывает, как добраться до шахт, в которых обитают еретики, чуть не вызвавшись быть провожатым. Перспектива шляться вместе с заживо гниющим человеком, который всё ещё изредка бросал нездоровые взгляды на Вэйлона, который, устало прислонившись спиной к скале, разглядывал свои покалеченные и перевязанные руки, не очень радовала, поэтому, отказавшись от столь щедрого предложения, мы идём дальше по дороге к дому Лэрда. Джорджия идёт впереди, заставляя редких психопатов забиться по домам, Вэйлон за ней, а я тащусь в конце процессии, угрюмо глядя себе под ноги. С одной стороны, меня невъебенно радовало то, что скоро мы доберёмся до шахт, от которых рукой подать до чёртовой вышки Меркоф. С другой же — это означало то, что в скором времени мы встретимся с Пикоком. Плана у нас до сих пор не было, а вслепую и наугад действовать было дерьмовой затеей — мы могли лишь усугубить ситуацию, и тогда Лиза с детьми умрут. Я не хотел этого, но и лишаться Джорджии не собирался. Однако, помня о любви девушки к самопожертвованию, я боялся, что она уже всё для себя решила после того, как мы рассказали ей о Саймоне, и каким-нибудь образом передаст Вальридера этому ублюдку, при этом сама погибнув от ран, нанесённых боевиками. Я не мог этого допустить — она не могла умереть во второй раз. Если она исчезнет — я просто нахрен свихнусь, и можно будет смело отправлять меня на опыты в эту чёртову корпорацию, мне будет уже плевать.       — А вот и дом Лэрда, — тем временем бодро оповещает Джорджия, и я вскидываю голову, собираясь спросить, уверена ли она в этом, ведь почтового ящика с адресом в этой деревне не предусмотрено, однако, заметив единственное целое здание в этом месте, в два раза больше, чем каждый покосившийся домик здесь, проглатываю вопрос. Кому как не этому сраному карлику мог принадлежать домишко?       Зайдя внутрь, осматриваемся в поисках самого главного, за чем мы пришли. Цепляюсь взглядом за стеллажи, уставленные различными банками с чем-то тошнотворно-отвратительным, экземпляр Библии и несколько написанных от руки «Проповедей Салливана Нота», лежащие на довольно просторной кровати, цивилизованную относительно новую плиту, старенький холодильник и большой круглый стол, уставленный пустыми бутылками из-под вина, на котором лежит моя видеокамера, а рядом с ней какая-то записка. Рванув к столу, хватаю камеру, вертя её в руках, оглядывая на наличие повреждений, и с облегчением выдыхаю:       — Цела, родная!       — Офигеть, — Вэйлон приподнимает брови. — Знал бы, что ты так нежно и трепетно относишься к камере, не стал бы её забирать. Ещё женись на ней.       — А ты ревнуешь? — хмыкаю, убирая камеру в карман, на что Парк лишь глаза закатывает.       — Ты бы так переживал о нашей сохранности.       — Мне оставить вас наедине, чтобы вы проработали свои личные семейные проблемы? — невинно интересуется Уилсон, скрестив руки на груди и привалившись плечом к стеллажу. — Ругаетесь как старые супруги.       — Где-то я это уже слышал, — бормочет программист, а я, заржав и чуть не согнувшись от вспышки боли в сломанных рёбрах, вытираю выступившие от смеха в уголках глаз слёзы, и беру в руки записку, читая её содержимое.       «Лэрд,       Нет ничего более жалкого для страждущих, чем жалость к себе, и я верю, что ты не позволишь найти себе удовлетворение в таком женском грехе. Если последователи, которых я тебе доверил, испытывают голод и боль, то, я боюсь, это последствие их физических грехов и воля Господа. Я отправляю тебе столько еды и вина, сколько Господь хочет, чтобы у тебя было, и не больше. У меня были видения о том, что чума распространяется, и все наши страдания достигают той точки, в которой никто из нас не сможет вынести больше. Поэтому возрадуйся! Пусть тебя утешит то, что скоро мы достигнем центра этих страданий и уйдем в вечный рай. Если ты не можешь управлять своими людьми с помощью слов, делай это кулаками своего ездового животного.       Папа любит тебя, Господь избавит тебя.       Нот       P.S. — Я добавил сумку солёного печенья, которое так любит Ник, — проконтролируй, чтобы он его получил и знал, что это подарок от меня»       — Неудивительно, что многие ненавидят этого Лэрда, — фыркаю и кладу записку на место. — Видимо милый коротышка хреначил своих людей направо и налево по указке Нота.       — Ну, если уж он убил человека лишь за то, что тот разлил вино, — студентка задумчиво смотрит на записку, сощурив звериные глаза, а затем вздыхает. — Ладно, камеру вернули, теперь предлагаю отправиться к шахтам. Это была долгая ночь, и вы оба выглядите так, словно с того света вернулись.       — Ну практически, — хмыкаю и признаюсь, чувствуя, как волнами накатывает жуткая усталость. — Нам бы передохнуть немного. Я сейчас держусь чисто на адреналине после моих неудавшихся похорон. А Вэй выглядит дерьмовее некуда.       — Чувствую я себя примерно так же, — Парк трёт грязное и осунувшееся лицо, а Джорджия кивает.       — Давайте найдём какую-нибудь пещеру. Давно не было вспышек со стороны Меркоф, и что-то мне подсказывает, что новая может произойти совсем скоро. А вам она может значительно навредить.       Спорить нету ни сил ни желания, поэтому, выйдя из дома Лэрда, мы сворачиваем по тропе налево между скалами. Джорджия первой идёт вперёд, задрав голову и высматривая пещеру, в которой можно было переждать возможную вспышку и где мы могли хоть немного отдохнуть от этого ада, а затем, миновав какого-то заблудшего поражённого, не обращающего на нас никакого внимания, сидящего у костра, дёргаясь и мотая головой, расчёсывая свои язвы, указывает наверх.       — Я нашла. И тут есть подъём.       — Превосходно, но лучше бы здесь был лифт, — буркаю, глядя на выступы, по которым можно было забраться в пещеру, и чувствую, как мышцы заранее начинают ныть ещё сильнее, однако, стиснув зубы, лезу следом за девушкой, которая взбирается по скале легко, словно всю жизнь только этим и занималась. Слышу, как Вэйлон, тихо чертыхаясь сквозь зубы, карабкается за мной, охая каждый раз, когда приходится подтягиваться, опираясь на раненые руки, и, миновав последний выступ, обливаясь потом и тяжело дыша, втаскиваю друга, который, судя по выражению лица, был готов уже послать всё нахер. Зайдя в пещеру, замечаю, что в ней довольно светло за счёт традиционно установленных на стенах факелов — очевидно, здесь тоже был переход, и им часто пользовались. Джорджия, нетерпеливо притопывая ногой, ведёт нас вглубь пещеры, аргументируя это тем, что если произойдёт вспышка, нам надо быть подальше от выхода, а затем, отыскав на её взгляд более-менее подходящее место, машет рукой.       — Отдыхайте, а я прослежу, чтобы никто сюда не пришёл.       — Долго рассиживаться нет времени, — бормочет Парк, рухнув на каменный пол и устало прислонившись спиной к скале, а я, опустившись рядом с ним, рвано отвечаю, прикрыв глаза:       — Недолго. Скоро пойдём.       Программист что-то вяло бубнит в ответ, но слов я уже не могу разобрать — моё сознание уплывает, покидая моё тело, и я проваливаюсь в беспокойный сон. Я вновь вижу психиатрическую больницу Маунт-Мэссив, длинные, кажущимися бесконечными, коридоры, заваленные трупами и внутренностями, лужи крови, выбоины на стенах, своего отца, кричащего о том, что я позорю его имя, а затем — Джорджию-Вальридера, которая, ядовито улыбаясь, шепчет:       — В глубине души ты был счастлив от меня избавиться, не так ли? Я тебя всегда раздражала, была обузой, довеском к знаменитому Майлзу Апшеру. Тебе только кажется, что ты любишь меня — это всё иллюзия привязанности, возникшая после Маунт-Мэссив. Тебе никто не нужен — даже я.       — Нет, — отчаянно мотаю головой, отказываясь слушать этот бред, этот проникающий в подкорку вкрадчивый голос, роящийся у меня в мозгах, и зажимаю ладонями уши, наивно надеясь, что это избавит меня от кошмара. — Нет! Ты не права! Ты нужна мне, ты нуж…       — Майлз!       Вздрагиваю и открываю глаза, вновь оказавшись в пещере. Перед глазами маячит лицо Джорджи, и я от неожиданности дёргаюсь, врезавшись затылком в каменную стену. Грязно выругавшись, морщусь и потираю голову, а девушка тихо спрашивает, стараясь не разбудить Вэйлона, который, съехав на пол, мирно дрыхнет, неразбуженный даже окликом Уилсон:       — Как ты? Всё нормально?       — Порядок, — тру глаза, широко зевнув, и интересуюсь: — Сколько прошло времени?       — Полчаса максимум, — студентка садится по-турецки напротив меня и склоняет голову набок. — Что тебе снилось?       — Поверь, ты не захочешь знать, — упираюсь руками в полусогнутые колени и отвожу взгляд, однако следующее рассеянное признание Джорджи заставляет меня вновь взглянуть на неё.       — Я уже так давно не видела снов, — девушка грустно улыбается. — Знаешь, с одной стороны хорошо — иначе меня бы мучили кошмары. С другой — это не нормально, ведь я просто не сплю, мне незачем.       — Как вообще работает эта… хрень? — спрашиваю, указав на тёмную ауру вокруг студентки, а она, прищурившись, неожиданно качает головой.       — Не расскажу, пока ты не ответишь на мои вопросы.       — Джордж, ну что за детский сад? — морщусь, поёрзав на неудобном полу, не понимая, как Вэй может на нём ещё и спать, и вздыхаю, напоровшись на красноречивый взгляд девушки. — Ладно, всё равно добьёшься своего, не так ли?       — Угу, — Уилсон выпрямляет спину и задаёт первый вопрос, вызвав у меня нервный смешок. — Так что тебе снилось?       — И чем тебе эта тема покоя не даёт? — разглядываю свои руки, на каждой из которых не достаёт по одному пальцу, а затем шутливо произношу: — Я бы сказал, что мне во снах являешься ты, но поверь, в данном случае это нихера не романтично.       Впрочем, девушка шутку не поддерживает, лишь поджимает губы и обеспокоенно спрашивает:       — Тебя мучают кошмары, да? После того, что случилось… тогда?       — Да, — вздохнув, киваю, снова отведя взгляд. Разглядываю стены пещеры, на которых выцарапаны какие-то слова, которые я не могу разобрать, а затем выпаливаю, понимая, что должен сказать ей об этом: — На протяжении всего года каждую ночь я вижу тебя — твою смерть, то, как ты становишься носителем. В видениях, вызванных вспышками, ты говоришь о том, что это моя вина, и я, чёрт возьми, полностью согласен с этим. Я виноват перед тобой — не уберёг, хотя обещал, что мы вместе выберемся. Я не сдержал своё слово и не позаботился о твоих родителях. Прости, Джордж, ты, наверное, не знаешь…       — Знаю, — тихо произносит она, заставив меня поперхнуться воздухом, а когда я открываю рот, чтобы начать извиняться перед ней, девушка вскидывает руку, заставив меня заткнуться. — И это не твоя вина, Майлз. Я понимаю — вам надо было в первую очередь позаботиться о себе, и ты не мог знать о том, что Меркоф решат убить их. Во всём виновата лишь корпорация, а ты не должен нести на себе этот груз.       — Если бы я относился к тебе иначе…       — У меня был выбор: открыть дверь в диспетчерской и сбежать, или пойти искать тебя, — спокойно отзывается Уилсон, тихо хмыкнув. — Стоит напомнить, что именно я выбрала? Не ты меня заставил — я сама пошла. Поэтому, прошу тебя, прекрати винить себя в том, что со мной случилось. Этого уже не исправить, но знай, что я не злюсь на тебя.       — А стоило бы, — бурчу себе под нос и, вздохнув, вскидываю руки в миролюбивом жесте, когда замечаю её выразительный взгляд. — Ладно-ладно, хорошо. Я запомню.       — Кстати, Майлз… — нерешительно молвит Джорджия, внезапно принимаясь с повышенным интересом разглядывать свои кроссовки, от чего мне становится не по себе. Сглатываю образовавшийся в горле ком и спрашиваю, ожидая услышать самое худшее:       — Что такое, мелкая?       — Если бы я не… — студентка запинается и делает глубокий вдох. — Если бы я не стала носителем Вальридера, а была бы с вами весь этот год, ты бы относился ко мне иначе, чем сейчас? Ведь тебя бы не мучило чувство вины, которое заставляло хранить мой фотоаппарат и просматривать мои фотки…       «Прибью Вэйлона», — обречённо думаю я, а внутри всё сжимается от понимания сути вопроса. Она хотела знать, искал ли я её и скучал ли по ней лишь из чувства вины, или же за этим крылось нечто большее. Подавив порыв заключить девушку в объятия и поцеловать, понимая, что наномашины будут явно не в восторге, произношу, глядя на Уилсон с лёгким прищуром:       — Нет. Я бы не относился к тебе иначе. Разве только был бы намного счастливее.       Вижу, как девушка размыкает губы, собираясь что-то сказать, и торопливо добавляю, надеясь, что после этого у неё больше не возникнет сомнений:       — Тогда, в Маунт-Мэссив, рискуя ежеминутно тебя потерять, я понял одну вещь — ты чертовски важна для меня. Когда тебя отшвырнуло взрывом из комнаты очистки, я чуть с ума не сошёл, боясь, что ты погибла. До всего этого дерьма я вёл себя с тобой весьма хреново, и мне очень жаль, что я не осознал этого раньше — возможно это тупо была моя типичная защитная реакция. Я никогда не подпускал людей к себе слишком близко, и меня порой пугало то, что с тобой мне комфортно так, как не было ни с одним человеком. И уж тем более я не мог позволить себе… — осекаюсь, не зная, стоит ли говорить об этом сейчас, уместно ли это, когда впереди лишь неизвестность, и я не знаю, как вернуть её живой и невредимой, однако понимаю, что если не скажу, то точно рехнусь, и, мысленно сказав себе «сейчас или никогда», медленно произношу: — Джорджи, я лю…       Резко затыкаюсь, когда Вэйлон неожиданно подскакивает рядом со мной, шумно выдохнув и озираясь по сторонам с таким видом, словно ожидает нападения, и, мысленно обматерив друга, которому присралось очухаться именно в этот момент, отворачиваюсь от Джорджии, сверлящей меня каким-то непонятным взглядом, положив руку на плечо взъерошенному программисту.       — Вэй, всё нормально?       — А? — парень, бросив на меня дикий взгляд, перестаёт метаться, и вздыхает, устало проведя ладонью по лицу. — Да, порядок. Кошмар приснился.       — Ага, понимаю, — криво улыбаюсь и встаю с пола, с трудом распрямив затёкшую спину. Движение тут же отдаётся болью в синяках и ссадинах по всему телу, от чего я не удерживаюсь от смачного ругательства. Перематерив всех, начиная от корпорации Меркоф и заканчивая тем психопатом, который указал нам путь до шахт, выдыхаю и протягиваю руку Вэйлону, помогая ему выпрямиться. Пусть всего получасовой сон, но он явно пошёл нам обоим на пользу — я чувствовал себя пободрее, да и Парк выглядел лучше, чем до этого. Джорджия, поднявшись с пола, неожиданно достаёт из кармана толстовки смятый листок бумаги и протягивает мне, старательно избегая моего взгляда.       — Я хотела показать это вам обоим.       — Что это? — удивлённо спрашивает Парк, подавив зевок, а девушка пожимает плечами.       — Какая-то записка. Я нашла её чуть дальше на каменном алтаре. Пока вы отдыхали, я вышла буквально на пять минут разведать обстановку. Кстати, вспышка всё-таки была, поэтому хорошо, что мы здесь укрылись.       — Пожалуй, мне бы не хотелось превратиться в агрессивного религиозного фанатика-психопата, — бормочу, забирая у девушки лист бумаги, и внимательно пробегаю глазами по строчкам.       «1. Возрадуйтесь же, о поражённые, покрытые нарывами и язвами, с трещинами и ранами на сексуальных местах, ваш креститель идёт к вам в человеческом обличии верхом на осле.       2. Это креститель, в котором всё имеет размер ребёнка, кроме мужского начала, и поэтому он больше всех любим пророком Салливаном Нотом.       3. И Нот сказал Лэрду, что для тебя самое желанное при таком убожестве?       4. И Лэрд сказал: Я хочу увидеть то, что видел новый Иезекииль.       5. И Нот сказал: Да, врата твоего разума слишком узки для мудрости жезла Господнего, и разойдется твой разум при его проникновении, и будет это актом спасения.       6. И Лэрд сказал: Да, я верю каждому слову моего отца.       7. И Нот воскликнул: Восславим Всевышнего! Благословенны вы, пока любите меня, и должно вам иметь те вещи, которые вы пожелали.       8. И Лэрд сказал: Я вижу, как открываются небеса! Я вижу дым в небесах, облако насекомых, спускающее на землю человека, взрослого, но безгрешного, самого красивого, чья красота намного превосходит женскую.       9. Я взглянул и узрел Избавителя пораженных, о котором молвил Иезекииль.       10. И Иезекииль снова заговорил с Лэрдом: Смотри! Искупитель помогает детям пораженных членов и гнойных чрев. И я узрел множество больных, которые поддались влиянию дьяволов и нечистых духов, и которых исцелит сила агнца божьего.       11. И я, Лэрд, увидел, как он был поднят на крест и убиен за тех, чья похоть привела их к греху, и чьи грехи привели их к похоти.       12. И пока он висит, молоко и вино будет литься рекой, и каждому будет масло и алкоголь.       13. И они должны восславить Лэрда, который ведет их к искуплению.       14. И когда он испускает дух, и его непорочная плоть свисает с дерева, они должны освободить его от терний и погрести в земле.       15. И пораженный должен сказать: мы утомлены и презренны за то, что наши сердца наполнены грехом, поэтому славному Лэрду придется направлять их языком и плетью, и членом, и напомнить им: людей утомить легко, но сможем ли мы так же утомить Господа?       16. И они должны восславить Лэрда, который ведет их к искуплению.       17. И Спаситель пораженных восстанет из могилы, победит болезни и смерть, и страдающие будут называть его Эммануил.       18. И Спаситель пораженных скажет: «Это плоть моя, ешьте ее и будете исцелены. Кто отведает плоти моей, получит вечную жизнь».       19. И они должны восславить Лэрда, который ведет их к искуплению»       — О как, — поджимаю губы и бросаю взгляд на Парка, который читает эту хренотень через моё плечо. — Так значит нам теперь тебя Эммануилом звать? Нифига себе имечко, Спаситель ты наш, красотой превосходящий женщину.       — Да иди ты в жопу, Апшер, — программист морщится, а Джорджия укоризненно смотрит на меня.       — Майлз, не смешно.       — Извините, привычка, — хмыкаю и возвращаю листок девушке, которая с самым пофигистичным выражением лица рвёт записку на мелкие кусочки, бросая их на каменный пол. Затем студентка указывает на тоннель за нашими спинами и произносит:       — Давайте пойдём дальше. Желательно добраться до вышки до рассвета, в темноте мы более незаметные.       — С нашим везением, Меркоф заметят нас ещё на подходе к шахтам, — мрачно бормочет Вэйлон и первым идёт по тоннелю, ссутулившись и спрятав перевязанные ладони в карманах армейской куртки. После проведённой ночи в этом пиздеце, я прекрасно понимал его пессимистичный настрой, поэтому, проглотив саркастичное замечание, иду за ним рядом с Джорджией, которая, словно о чём-то задумавшись, не пытается отстраниться, хотя нанороботы касались меня, обжигая, правда уже не так сильно, как раньше. То ли я в принципе привык к боли и поэтому мне стало проще, то ли что-то изменилось в самих наномашинах, хотя я и понятия не имел, возможно ли такое, однако этот факт меня слегка обнадёживал. Однако испытывать судьбу я не собирался, так что, вместо того, чтобы на мгновение остановиться и обнять девушку, я лишь осторожно дотрагиваюсь до её руки. Уилсон поворачивает голову и посылает мне лёгкую улыбку, а затем впереди раздаётся голос Парка:       — Эй, ребята, тут выход!       — Надеюсь мы сократили путь аж до самой вышки, мне уже надоело тут болтаться, — фыркаю и чуть быстрее бреду за другом, лишь досадливо поморщившись на справедливое замечание Джордж о том, что так нам повезти точно не сможет. Пройдя по тоннелю, нагоняю Вэйлона, который, стоя на выходе из пещеры, указывает куда-то вправо и спрашивает:       — Про этот сарай над водой говорил тот поражённый?       — Возможно, — выхожу на свежий воздух и оглядываю ущелье, над которым мы оказались. Внизу под выступом, на котором мы стоим, протекает река, которая, если верить тому психопату, впадает в озеро, за которым располагаются те самые шахты. Чуть правее дальше на склоне стоит деревянный небольшой сарайчик с одной отсутствующей стеной, и в полу можно разглядеть люк, с которого свисает верёвка вниз. Воодушевившись от того, что всё так легко, обгоняю Вэйлона и лишь чудом уворачиваюсь от горящей стрелы, просвистевшей буквально в миллиметре от моего лица.       — Остановите его, чёртовы ублюдки! Не дайте ему сбежать с нашим Мессией!       — Твою мать, это Лэрд! — выкрикивает Вэй, хотя я уже успел и сам догадаться. Стремительно повернувшись в сторону, откуда прилетела стрела, замечаю широкую тропу между скал, по которой к нам торопливо бежит целая толпа поражённых, подгоняемых карликом верхом на своём «ездовом животном», сжимающем лук. В руках у Ника факел, который Лэрд использует, чтобы поджигать стрелы, а сам лидер поражённых вопит во всё горло, надрываясь и обращаясь к своим людям:       — Наша надежда! Наша слава! Вы бесполезные жалкие ничтожества! Из-за вас мы все упустим спасение! Не будет Рая, не будет славы! Ваша слабость погубит нас всех!       — Валим! — сбросив мимолётное оцепенение, бросаюсь к сараю, вовремя пригнувшись. Над головой вновь пролетает стрела, и я чувствую затылком жар от огня. Позади раздаётся разъярённый крик Джорджии, а за ним — панический вопль Вэйлона:       — Джорджи, вернись!       — Видите, к чему привело ваше тщеславие и глупость? Сам Сатана в женском обличии явился за всеми вами! Вы заслужили свои раны, вы заслужили тот Ад, в котором окажетесь!       Резко останавливаюсь, и чуть не слетаю кубарем вниз со скалы, когда мне в спину врезается программист, глядя в сторону широко распахнутыми глазами. Проследив за его взглядом, чувствую, как сердце проваливается куда-то вниз — Уилсон, напоминая разъярённую фурию, с нечеловеческой скоростью мчится на поражённых, а долбанный карлик медленно поднимает лук, заряженный очередной горящей стрелой, целясь в студентку.       — Но я буду милосердным. Я сам убью Дьявола.       Стрела, вспыхнув ярким пламенем, срывается с тетивы и, стремительно пролетев, вонзается прямо в грудь Джорджии. Девушка, покачнувшись, падает на землю, а у меня с губ срывается отчаянный крик:       — Не-е-ет!!! Джорджи!!!       При виде её тела, распростёртого на земле, внутри всё сжимается, а перед глазами появляется друга картинка: девушка лежит на холодном полу в подземной лаборатории Маунт-Мэссив, глядя потухшими глазами в потолок, а под ней расплывается лужа крови, вытекающая из тела, изрешечённого пулями. Разрывающая боль под сломанными рёбрами заставляет меня задохнуться, и в этот момент я забываю о том, что она является носителем Вальридера и не может так просто умереть от простой стрелы. Я думал лишь о том, что не могу потерять её ещё раз. Словно обезумев, рвусь вперёд, намереваясь своими собственными руками убить Лэрда, который, издав торжествующий вопль, берёт ещё одну стрелу, собираясь выпустить её в одного из нас, но Парк, вцепившись мёртвой хваткой мне в плечи, тащит меня к сараю.       — Давай, Майлз, нужно убираться!       — Я не оставлю её! — бешено дёргаюсь, пытаясь вывернуться из рук друга, на полном серьёзе задумываясь о том, что стоит зарядить ему по морде, как в первую нашу встречу, может тогда он меня отпустит. Вэйлон, увернувшись от кулака, хватает меня за ворот куртки и, приблизившись почти вплотную к моему лицу, отчаянно бросает:       — Помни о том, кто она! А вот нас сейчас точно убьют!       В стену сарая, до которого Вэй успел меня дотащить, вонзается стрела, словно дополнительный весомый аргумент вдобавок к словам программиста, и я, выругавшись, собираюсь вместе с Парком забежать внутрь и спустить по верёвке вниз, но торжествующие вопли за спиной, сменившиеся криками ужаса, заставляют нас обоих остановиться и обернуться.       Вижу, как значительная часть поражённых, заверещав, бросается обратно в ту сторону, откуда они пришли, а затем в полнейшем охуевании, застыв, словно меня парализовало, наблюдаю, как Джорджия медленно поднимается с земли. Из её груди торчит стрела, которую девушка рывком вытаскивает, даже не поморщившись, и бросает на землю, глядя прямо на Лэрда. Карлик с перекосившимся от ужаса лицом тянется за ещё одной стрелой, но громкий голос студентки заставляет его замереть, глядя на неё, словно мышь на огромного удава.       — Стоять! — гаркает девушка, яростно сверкая нечеловеческими глазами, и стремительно подходит к Лэрду и его «ездовому животному» Нику, игнорируя оставшихся поражённых, которые застыли, испуганно тараща глаза. — Только дёрнись, и я обещаю, что Ад, который ты себе придумал, покажется тебе райским садом, в сравнении с тем, что я с тобой сделаю!       — Ты не заберёшь нашего Мессию! — восклицает карлик дрожащим голосом, моментально растеряв всю свою браваду, но Уилсон лишь растягивает губы в злой усмешке, до жути напоминая Джорджию из моих видений, вызванных вспышкой.       — Никакого Мессии нет. Нет Рая и Ада. А вы просто сборище больных, гниющих заживо трупов — не более. И пусть твои люди скажут спасибо за то, что я их пощажу — не хочу без причины марать руки об заразных.       — Ты отпустишь нас? — глаза Лэрда вспыхивают радостью, и он воздевает руки к небу. — Хвала Господу!       — Я сказала, что пощажу только твоих людей, — девушка качает головой, а затем, оглянувшись на нас с Вэйлоном, напряжённо наблюдающих за происходящим, шепчет одними губами: — Пожалуйста, не смотрите…       — Нет! Нет!!! Пощади! Не убивай!       — Я задолжала тебе, Лэрд. Не стоило трогать моих друзей.       Лэрд, поняв, что его участь будет более плачевной, издаёт испуганный вопль, от которого кровь стынет в жилах, а я заставляю себя отвернуться, чтобы не видеть, как девушка, окутанная тёмной аурой наномашин, буквально рвёт на куски карлика и его приближённого под перепуганные, но в то же время возбуждённые удаляющиеся крики поражённых. В уши врезается треск костей и какой-то влажный хлюпающий звук, словно что-то склизкое упало на землю, а мучительные крики Лэрда и перепуганное мычание Ника стихают. Подавляю желание повернуться, понимая, что мне не хочется видеть, что сотворила с ними Джорджия, и смотрю прямо перед собой на сарай, прислушиваясь к сиплому дыханию Парка, с повышенным интересом разглядывающего реку внизу ущелья. Вскоре даже крики поражённых затихают вдали, и я вздрагиваю, когда позади нас раздаётся тихий голос Уилсон:       — Спускайтесь вниз. И не смотрите на меня.       Парк, что-то невнятно буркнув, выполняет просьбу девушки. Старательно не глядя в её сторону, он, вцепившись в верёвку и зашипев от боли в ладонях, спускается вниз на мостки у реки, а я, не удержавшись, всё же поворачиваюсь к Уилсон. Резко втянув носом воздух, разглядываю её, всю перемазанную в крови буквально с ног до головы, и натыкаюсь на печальный взгляд звериных глаз.       — Я же просила не смотреть, — молвит она, с грустью глядя мне в лицо, а я, вместо того, чтобы испытать гнев или страх, чувствую лишь дикое желание обнять её, пусть даже всю перепачканную в чужой крови, и больше никогда не отпускать. Я и вправду был идиотом, когда решил, что она превратилась в чудовище. Она вынуждена была так поступать, потому что теперь такова была её природа, но это не означало, что она получает от этого удовольствие, скорее наоборот. И это показывало, насколько она морально сильна. Джорджия всегда была сильной — даже будучи обычным человеком. Слабый не продержался бы в лечебнице всю ночь, а она не просто продержалась — она дошла до самого конца и нашла в себе силы пожертвовать собой ради двоих дебилов, которые влезли в самое пекло. Она была чертовски сильной — и я сейчас ненавидел себя за то, что раньше этого не замечал.       — Знаешь, после всех этих кошмаров, меня таким не напугать, — хмыкаю, продолжая разглядывать студентку, которая, нервно переступив с ноги на ногу, с опаской интересуется:       — Разве это не должно было тебя оттолкнуть?       — Даже если бы ты обмоталась кишками этой сволочи, я бы тебе только поаплодировал, — усмехаюсь я, а девушка робко улыбается.       — Вы что там застряли? — снизу доносится обеспокоенный оклик Вэйлона, и я, кивнув Уилсон, быстро съезжаю вниз по верёвке, опустившись рядом с Парком. В тот же миг Джорджия просто спрыгивает из сарая, ловко приземлившись на обе ноги, а программист, заметив внешний вид студентки, тянет:       — А я думал будет что-то пострашнее. Хоть бы голову этого ублюдка прихватила с собой.       — Поставил бы его череп дома вместо пепельницы? — интересуюсь я пока повеселевшая от нашей реакции Джорджия смывает в реке с рук и лица кровь Лэрда, а Парк пожимает плечами.       — Почему бы и нет? Мне кстати интересно, откуда он узнал, где нас искать.       — Небось тот поражённый разболтал, — морщусь и окликаю девушку:       — Эй, мелкая, ты отмылась?       — Да, — Уилсон выходит из воды, стряхивая холодные прозрачные капли с пальцев, и морщит нос, глядя на реку. — Не суйтесь в воду. От неё как-то странно пахнет.       — Правда? — Вэйлон подходит ближе к воде и принюхивается. — Я ничего не чувствую.       — Здесь запах не очень сильный, а у меня обоняние стало гораздо острее, — поясняет студентка будничным тоном, словно говорит о приобретении новой пары джинс, а не о получении суперспособностей, и, пройдя по мосткам, указывает куда-то вперёд. — Там должно быть озеро. Переберёмся через него и попадём к шахтам. Оттуда должно быть рукой подать до вышки.       — Это самая хорошая новость за эту ночь, — шумно выдохнув, иду вместе с Вэйлоном следом за девушкой сквозь ущелье, стараясь не соваться в воду, как она и говорила. На автомате прислушиваюсь, опасаясь услышать шум погони, однако поражённые, лишившись своего лидера, который терроризировал их как только мог, оставили нас в покое, не рискуя сунуться. Однако, несмотря на это, расслабляться особо не стоило — это могло быть элементарное затишье перед бурей, которая разразится, когда мы доберёмся до своей цели.       Путь до озера оказывается неблизким, и вскоре мы с Парком начинаем выбиваться из сил, в то время как Джорджия бодро идёт вперёд, совершенно не чувствуя усталости. Бормоча себе под нос, что с таким прокачанным скиллом можно буквально весь мир обойти на своих двоих без передышки, старательно тащусь чуть быстрее, периодически оглядываясь и подгоняя Вэйлона, еле передвигающего ногами, который на мои оклики реагирует лишь тремя фразами: «ага», «угу» и «да отвянь ты, я иду». В очередной раз поторопив недовольно пыхтящего друга, выхожу из ущелья следом за девушкой, оказавшись на деревянной лестнице, и выдыхаю, глядя на громадную водную гладь, блестящую в лунном свете, раскинувшуюся впереди под нами:       — Озеро. Мы дошли.       — Ура, — Парк, тяжело дыша, останавливается рядом со мной и морщит нос, сделав глубокий вдох. — Ну и вонища…       — Пахнет химикатами и дохлятиной, — мысленно делаю пометку, ни в коем случае не пытаться переплыть озеро самостоятельно, а найти какую-нибудь лодку, иначе здесь точно можно было подхватить какую-нибудь мерзость, и спускаюсь по лестнице, разглядывая густые деревья на берегу, полуразвалившуюся лодочную станцию, мостик и две фигуры, застывшие возле него: хрупкая тёмная фигура Джорджии и… Резко останавливаюсь, чуть не слетев с лестницы, когда Парк врезается в меня, и игнорирую его вопросы, сверля взглядом фигуру отца. Дэнис Апшер поднимает руку и машет мне, растянув губы в улыбке, а затем тихо, без всплеска, заходит в озеро, скрываясь под водой. Молча таращусь на место, где он только что стоял, чувствуя, как испуганно бьётся сердце, и вздрагиваю, когда Уилсон, которая, кажется, не видела его, поворачивается к нам и, приподняв брови, спрашивает:       — В чём дело?       — Майлз опять что-то увидел, кажется, — поясняет Вэй, а я, мотнув головой, сбрасывая оцепенение, киваю, стиснув зубы.       — Опять эта хрень… Видение.       — Побочный эффект, — Джорджи окидывает меня обеспокоенным взглядом. — Должно пройти через какое-то время. Это как с кондиционированием.       — Точно, — Вэй морщится и, подталкивая меня, спускается вниз. — После того, как меня посадили смотреть на двигатель, я ещё какое-то время видел тест Роршаха перед глазами, но это быстро прошло. Правда, я смотрел на него не очень долго, а здесь нас облучили вспышками несколько раз. Может потребоваться больше времени.       — Кайф, только галлюцинаций не хватало для полного счастья, — вздыхаю, а Джорджия, склонившись над озером, поджимает губы.       — Я всё же была права насчёт химикатов. Это тоже может влиять — наверняка эта гадость распыляется в воздухе во время вспышек, и пока вы дышите отравленным воздухом, эффект не пройдёт.       — Ещё один повод как можно быстрее свалить отсюда, — Вэйлон устало трёт лоб, а я, решив, что нам здесь незачем больше торчать, предлагаю осмотреться в поисках какого-нибудь средства для пересечения озера — лодка, плот, да хоть бревно. Джорджия, вызвавшись исследовать лесной участок, стремительно скрывается среди деревьев, а мы с Парком заходим на лодочную станцию, миновав мостик, возле которого сиротливо валяется гнилая лодка без дна. Внутри нет ничего полезного — только различный хлам, состоящий преимущественно из старых вёсел, обломков лодок, пустых стеклянных банок, покрытых пылью, двухъярусной кровати, изъеденной термитами, и столика, на котором лежит старая записка, которую я не обделяю вниманием.       «Преподобный Нот —       Я буду на охоте несколько недель, и я надеюсь, что Пол доставит вам это письмо быстрее.       Я проверял ловушки на дальней стороне горы, примерно в 8 километрах за шахтой, и я заметил среди самых высоких деревьев металлические башни. Кажется, на них камуфляжный рисунок, но плохо выполненный странными симметричными листьями.       Я попытался подойти к основанию башен, планируя узнать, что они такое или хотя бы кто их построил. Но я прошёл гораздо больше двух километров в их направлении, прежде чем осознал, что вижу сны наяву под действием такой силы, которую я никогда не ощущал. Я видел вещи, которые не могу описать. Там было пламя и насекомые, у которых было что-то вроде рта и шести органов.       Должно быть, я вышел из состояния сна, когда пришёл в себя на большом расстоянии оттуда, неспособный найти свои следы к тем гудящим башням.       Моё тело испытывало и другие, менее благородные реакции, о которых мне стыдно писать. Возможно, я смогу рассказать вам о них в личной беседе по возвращению в Храм врат.       — Джон»       — Значит, восемь километров… — прищуриваюсь и киваю своим мыслям. — Выходит, здесь не одна вышка, их несколько. И вполне возможно, что установлены они не только за шахтой, но и где-то неподалёку от деревни.       — Скорее всего та, что на заводе — основная, передающая сигнал остальным, — предполагает Вэйлон, задумчиво потерев подбородок. — Логично, учитывая то, что завод находится довольно далеко от самой деревни — радиус действия слишком большой, одна вышка не смогла бы справиться.       — Нам в любом случае нужно дойти именно до неё. Уничтожим основную вышку — остальные тоже станут бесполезными.       — Правда у нас так и нет плана, как её уничтожить, — бурчит Вэйлон и вместе со мной выходит со станции. — И плана, как не дать Саймону схватить Джорджи, и чтобы при этом не пострадала моя семья.       — Ничего, импровизация — это наше всё, — успокаивающе похлопываю друга по плечу, затолкав поглубже свои собственные переживания касаемо Джорджии, Лизы, Олли и Джона, и оглядываюсь в поисках студентки, которая, торопливо несётся к нам вдоль берега, помахивая каким-то листочком.       — Что это у неё там? — Парк бросается навстречу девушке, а я бреду за ним, ворча себе под нос:       — Надеюсь, это не инструкция по постройке лодки из говна и палок.       — У меня две шикарные новости! — выпаливает Джорджия, когда программист останавливается возле неё, и с сияющим видом протягивает ему листок. — Я нашла её в лесу в старом спальном мешке. Это доказательство того, что руку ко всему происходящему приложила корпорация. Ну, точнее, прямо об этом не говорится, но записка точно указывает на то, что здесь проводились эксперименты, и есть имя двоих сотрудников. Готова поспорить, что они работают на Меркоф.       — А вторая какая новость? — интересуюсь, пока Парк читает записку, и Уилсон указывает себе за спину.       — Чуть дальше у берега есть плот — он достаточно большой, чтобы вместить нас троих.       — Супер! — Парк с облегчением выдыхает и протягивает мне записку для ознакомления. — Глянь. Кажется, это действительно можно использовать.       — Ну, посмотрим, — взяв записку в руки, прищуриваюсь, пытаясь разобрать кривой почерк.       «17 сентября 2012 г.       Я на полпути между башнями и субъектами, и сигнал остаётся сильным. Можно сказать, электрическая буря нанесла радиорелейным линиям минимальный ущерб.       Тут на озере чертовски тихо и спокойно. Я думала, что микроволновое излучение будет дезориентировать птиц, но я слышала нескольких сов, которые или охотились, или занимались таким бурным сексом, которого у меня никогда не было. Завтра я хочу подойти к месту ещё на 1-2 километра и снять показания. На предыдущих 500 метрах обнаружила любопытную аномалию в силе сигнала — по мере удаления от башни и приближения к месту сигнал усилился.       Возможно, это вызвано смещением микроволнового сигнала. Но причина может быть ещё более интересной: это может быть та самая загадочная «петля обратной связи», которую д-к Ивен Кэмерон обнаружил в своей лаборатории радиотелеметрии. Попавшие под воздействие этой петли люди начинают видеть галлюцинации, наносят себе увечья и сами становятся источниками излучения. (Конечно, это может быть ещё одним проигранным мной спором и ужином, который я буду должна Дженни Роланд). (Примечание: при записи этого прошу убрать напоминание о миссис Роланд. Наверное, мой мозг слегка потерялся среди этих чудесных пейзажей. Ну и то, чем тут занимаются друг с другом совы, тоже не особо помогает. Спасибо!)»       Поджимаю губы, размышляя. Конечно, информации здесь было не очень густо, но Джорджи права — исходя из записки становится ясно, что здесь проводились опыты при помощи вышек. Можно было бы попробовать пробить потом Дженнифер Роланд и Ивена Кэмерона, которые наверняка числятся в благотворительной корпорации Меркоф как какие-нибудь офисные планктоны, что тоже могло дать нам крохотный шанс рано или поздно прижать этих ублюдков. Во всяком случае, у нас были имена — это уже неплохо.       — Прекрасно, это нам пригодится, — киваю и убираю записку в карман куртки. — Мелкая, показывай, где там этот твой плот. Пора покончить со всем этим.       Студентка ведёт нас вдоль берега, переступая через крупные камни и мёртвых рыб, выброшенных из озера — наверняка последствия вспышек, Джорджи говорила о том, что импульс способен убивать мелких животных. Плот обнаруживается у подножия скалы, и мы, толкаясь и кучкуясь, забираемся на него. Уилсон, усевшись по-турецки у самого края, предлагает указывать дорогу, хотя я понимал, что дело больше в том, что она пыталась держаться здесь от нас подальше, чтобы ненароком не обжечь наномашинами — несмотря на то, что на плоту мы вполне уместились, места всё равно было довольно мало.       — Смотрите, — девушка указывает на дальний противоположный левый берег, и я прищурившись, с трудом различаю блёклые огоньки. Достав из кармана видеокамеру, увеличиваю зум, приближая картинку, и разглядываю смутные очертания завода с горящими ярким светом маленькими окошками, а над ним — ту самую вышку, перебивающуюся слабыми вспышками. Затем неожиданно раздаётся тот самый гул, который сопровождает каждую вспышку, и яркий свет обрушивается на территорию деревни, лежащую за скалами. Дёргаюсь, опасаясь, что сейчас нас тоже накроет, но ничего не происходит, а свет тем временем меркнет, словно ничего и не было.       — Офигеть, — выдыхает Парк и смотрит на девушку. — Ты знала, что сейчас произойдёт?       — Предполагала, — студентка передёргивает плечами. — Колебания воздуха изменились, однако не так сильно, как в предыдущие разы. Нас не должно было зацепить. Очевидно Меркоф облучает местность участками.       — Что ж, чудно, значит нам туда, — взяв в руки весло, отталкиваю им от берега плот и собираюсь направить его к вышке, однако девушка качает головой.       — Там одни скалы — с берега не пробраться. Придётся идти в обход со стороны шахт. Поэтому веди направо — там я разглядела шахтёрские установки.       — Чёрт, только время потеряем, — морщусь, а Вэйлон неожиданно произносит:       — Отлично, это хорошо.       — В смысле? — пялюсь на друга, как на ненормального, осторожно орудуя веслом, следуя указаниям Джорджии, предупреждающей об препятствиях, которые следовало обходить, а программист, неловко взъерошив светлые волосы, внезапно выпаливает:       — Я не прошу вас пойти со мной, я могу сам туда отправиться. Просто не останавливайте меня, ладно?       — О чём ты, Вэй? — Джорджия поворачивает голову, со смесью беспокойства и непонимания глядя на парня снизу вверх, а он, тяжело вздохнув, устремляет взор в сторону шахт, вырисовывающихся на фоне начинающего светлеть неба — через пару-тройку часов должен был наступить рассвет.       — Я хочу пойти в шахты.       — Нахера? Нам не по пути, — замечаю я, хотя сам бы первым побежал туда, если бы был уверен в том, что еретики, обитающие в шахтах, утащили наши вещи, включая фотоаппарат Джорджии, к себе. Эта вещь была для меня чертовски важна, и мне совершенно не хотелось оставлять её этим озабоченным психам, однако я понимал, что выбраться отсюда гораздо важнее, чем рисковать своей жизнью ради фотоаппарата.       Вэйлон несколько секунд молчит, словно не слышал вопроса, а затем тихо отвечает:       — Там дочь Итана. Хочу её вытащить оттуда.       Стискиваю зубы, слишком сильно взмахнув веслом и чуть не слетев с плота. Анна Ли — пятнадцатилетняя девочка, изнасилованная Салливаном Нотом, забеременевшая от этого ублюдка и объявленная им матерью антихриста. Иосая сказал Ноту о том, что Вэл с еретиками нашли её и увели в шахты, хотя Итан попытался помочь дочери сбежать подальше от этого места, и у несчастной девочки не было особого выбора: либо её рано или поздно нашли прихвостни Папы Нота и убили бы, либо ей пришлось бы жить до родов среди похотливых выблядков по типу Вэла, которые неизвестно что сотворили бы с ней, когда она родит ребёнка. Ещё неизвестно, какая участь уготована ей в этом случае. Мы знали о том, что она жива и находится в шахтах — и мы могли помочь ей. Хотя бы ради Итана, который пожертвовал собой ради нас с Вэйлоном, не выдав нас Марте.       — Я понимаю, что ты, Джорджи, придерживаешься других взглядов, — тем временем продолжает говорить Парк, слишком быстро, проглатывая слова, словно боясь, что не успеет сказать всё, что хочет. — И я не собираюсь уговаривать Майлза идти со мной и рисковать жизнью. Вы идите к вышке, а я вытащу Анну. Не могу бросить её там, зная, что был рядом и не смог помочь. Она же ещё ребёнок. К тому же Итан спас нам жизнь, я должен хоть как-то ему отплатить, и…       — Я иду с тобой, — перебиваю друга, останавливая его словесный поток, и киваю в ответ на его охреневший взгляд. — А ты думал, я позволю тебе одному сунуться к еретикам?       — А вас двоих нельзя оставлять одних даже на секунду — мигом найдёте себе приключения на задницы, — Джорджия тяжело вздыхает, глядя прямо перед собой, а затем кивает. — Да, не должны вмешиваться, но… Наверное вы правы. Если мы можем помочь, то почему бы и нет? К тому же, она всего лишь невинная жертва, — девушка замолкает, а затем шепчет еле слышно, обращаясь не к нам: — Как и ты, Билли…       — Значит, решено? — оглядываю своих друзей, кивнув в ответ на благодарный взгляд Вэйлона, который наверняка всё же не горел желанием идти в одиночку в логово психопатов, и был рад тому, что мы приняли решение составить ему компанию в этой увеселительной прогулке, а затем резюмирую: — Ну, в шахты так в шахты. Отлично. Пристегните ремни, дамы и господа — нас ждут еретики.