Я, Мишель и Каллены. А кто такая Мишель?

      Выходные закончились без приключений, все, кроме родителей, пошли в школу, а Карлайл на работу.       Мишель перевелась к нам, как только переехала. Она выбрала несколько других предметов*, поэтому совпадала примерно половина занятий.       Лица наших одноклассников, когда мы впервые вместе зашли в кабинет, — картина маслом. Чтобы было совсем весело, было решено одинаково одеться. Как итог: нас весь день путали и ученики, и учителя. Зато было очень забавно. К тому же обеих весь день расспрашивали, мол, что это за девочка и где она живёт, и откуда вообще взялась.       Но через некоторое время все привыкли, немного научились нас отличать и обсуждений стало гораздо меньше.       Однако так было только в школе. А вот дома…       Я стала всё чаще слышать разговоры. Но они были мало похожи на те, что были перед Днём рождения. Тревожные печальные голоса, само же общение больше походило на спор.       К тому же, лишь я переступала порог, как меня охватывали невероятные спокойствие и надежда, которые с каждым днём усиливались. Для начала: вообще не понятно, почему я могла бы это испытавать. А ещё я прекрасно знала, что спокойствие — основная эмоция, используемая Джасом. Правда, не очень понятно, на что все так сильно надеятся. Да, я была уверена, это воздействие направленно не на меня, а на остальных членов семьи. Тогда ещё один вопрос: «О чём они переживают настолько, что манипуляции Джаспера с их настроением чувствуются при входе в дом?»       А я даже не могла переживать и погружаться в грустные мысли, ведь противится дару брата не хватало сил. И вот я сижу с виду спокойная, когда внутри скребутся кошки.       Самое неожиданное было, когда сестра спросила, не чувствую ли я чего-то странного в последнее время дома.       Братья уехали в «поход,» поэтому странно, что она чувствовала это и сейчас, когда эмпат далеко. Я прислушалась к своим ощущениям, ведь я привыкла блокировать эмоции и чувства, чтобы не волновать Джаспера и всех остальных тоже. Неожиданно я поняла, что при отсутствии воздействия ощущаю невероятное беспокойство и страх. Как будто часть тревоги домочадцев передалась мне, создавая ужасный коктейль. — Да, настроение скачет, то вверх, то вниз. — А решила быть максимально откровенной. — Ммм, у меня тоже самое.       Мы сидим на кровати. На дворе очень поздний вечер четверга, за окном ливень. Болтаем о том, как проходило наше детство и юность, вместе и раздельно. Мишель делится воспоминаниями о родителях, которых я почти не помню, а я рассказываю о своей дальнейшей жизни с Калленами.       После нежданного вопроса мы вернулись с более весёлым темам, как вдруг услышали, внизу, в разговоре на явно повышенных тонах, свои имена. Причём фраза была, что-то типа: «А как же Кэтрин и Мишель?» А что мы?       С нехорошим предчувствием я показала сестре на дверь. — Пойдём?       Та кивнула, мы вышли в коридор и пошли к лестнице. Стараясь двигаться максимально бесшумно, спустились и подошли к столовой. Как ни странно, но семья не остановилась, а продолжала спорить и препираться. Мы вышли в дверной проём, но нас никто не заметил. — Вы знаете, это единственное решение. Я сам этого не хочу, но времени больше нет. — О чём говорит отец? — Хорошо, Карлайл, ты прав. — Эсми кивнула. — Но как мы скажем девочкам? — Тут я не выдержала. — Скажете что? — Кэтрин?! — Мишель?! — Что вы нам скажете? — Я продолжала стоять на своём. По удивлённым лицам родных было ясно: они так увлеклись беседой, что даже не услышали нас.       Все обречённо вздохнули, будто сбылись их худшие опасения. — Садитесь, это будет сложный разговор.