Испытание полукровки

В пещере их оказалось пятеро: помимо Жаворонка и так и не появившегося пока Громогласного, одну из выбоин в камне уже занимали чьи-то вещи, а рядом, возле окна, свернулась клубком вокруг свитков и мягко посапывала поджарая, тощая земляная, которая, однако, была крупнее обоих дракончиков, вместе взятых. Выбоина, судя по красивому жемчужному ожерелью и нескольким ракушечным браслетам, оказалась занята морским дракончиком.       — Думаешь, она рассердится, если мы её разбудим? — несколько нервно поинтересовался Жаворонок, кивая на земляную. Глефа пожала плечами. — Она такая... большая.       — Светлячок говорила, что в академию прилетают многие из тех, кто во время войны за Песчаное наследство были ещё совсем маленькими драконятами и не могли обучаться, — прошептала Глефа, осторожно забираясь на верхнюю кровать, которая была выстлана мягким тюленьим мехом, будто бы кто-то специально готовил место, где было бы уютно спать ледяному дракончику. — Возможно, эта земляная повзрослела именно тогда... И не могла найти время, чтобы попасть в академию.       — Мне было и не нужно, — фыркнула земляная сквозь сон. — Я Хранительница своего гнезда. Мои братья и сёстры не погибли только благодаря мне. Последнее место, где мне стоит находиться — в этой академии среди малышни, которая живёт так мирно и беззаботно, когда я в этом возрасте рвала льдышек под предводительством Глетчер на куски! Глефа отшатнулась, когда острые когти земляной царапнули воздух под самым её носом: казалось, та ещё не отошла от давних сражений, и теперь готова в любой момент вступить в бой.       — Поосторожнее в выражениях при ледяной, — тихо рыкнул Жаворонок, неожиданно выступая вперёд и раскидывая крылья, одним из них прикрывая Глефу. — А война закончилась десять лет назад. И академия Яшмовой горы существует именно для того, чтобы поддерживать мир в драконьих королевствах. Рычание радужного, казалось, несколько охладило ярость земляной: она осела на задние лапы и, отвернувшись к окну, выдохнула в него длинную горячую струю пламени. Глефа не хотела даже думать о том, что воинственная дракониха могла бы запросто её поджарить заживо: невосприимчивость к холоду, всё же, делало её крайне уязвимой к обычному огню, и даже собственные огненные выдохи причиняли ей боль.       — Я Красавка, — пробормотала она через некоторое время. — Война, конечно, закончилась, но не для всех, радужный. Некоторые из нас до сих пор во снах возвращаются в битвы, и снова и снова убивают своих противников. Знаешь, ледяная, лучше не подходи ко мне ночью и по утрам... Не обещаю, что смогу сразу вспомнить, что я в академии, а не на поле боя.       — Меня зовут Глефа, — отозвалась та. — А это Жаворонок. Ты в каком крылышке?       — Понятия не имею, кажется, ни в каком ещё, — уже гораздо более мирно проговорила Красавка, позволяя Жаворонку пробраться мимо неё и занять кровать поближе к окну и к солнечным лучам. — Глин что-то говорил про то, что те, кто воевал за Песчаных принцесс, должны сначала пройти курс реабилитации. Сейчас, когда в Пиррии появилась эта говорящая с растениями...       — Росянка, — кивнула Глефа. — Она из Панталы, листокрыл.       — Она привезла с Панталы какие-то растения, которые помогают расслабиться, а Светлячок неплохо разбирается в... как это называется... психологии, вот. Умная девчонка, хоть и радужная, да ещё и наполовину ночная, — Красавка дёрнула хвостом, и Глефа невольно поёжилась.       — Я тоже наполовину ночной. И Глефа тоже. Но плохими или глупыми это нас не делает! Жаворонок склонил голову, позволяя рассмотреть непривычно массивные для радужных рога. Глефа подняла крылья, показывая белые крапинки ночных.       — А выглядите совершенно нормальными, — пожала плечами Красавка, но в её глазах мелькнуло что-то вроде уважения, словно она не привыкла, чтобы кто-то так открыто перед ней признавался в своих слабостях. — Особенно ты, ледяная. Постарайтесь не попадаться на глаза оранжево-чёрной стрекозе, она вас от себя не отпустит. Её зовут Сверчок, но гораздо больше ей подходит имя Надоеда: на каждого пиррийского дракона смотрит, как на какую-то диковинку... Словно мы в башне-музее Огонь. Дверь распахнулась, и в пещерку влетел нежно-фиолетовый ураган: Глефа бы сказала, что это была Колибри, вот только появившийся дракончик был более приземистым, с массивными крыльями, толстым хвостом и странными полосками на всём теле. Запах водорослей подсказал Глефе, что это, должно быть, и была та самая морская, чьи вещи лежали в каменной выбоине.       — Я буду жить с настоящей земляной! И радужный! И ледяная! Да ещё и ночной будет! Не могу поверить, что наконец-то вижу драконов из других племён! — фиолетовая морская оказалась не менее весёлой и вездесущей, чем Колибри. — Я Скопа, морская! Ну, это вы, наверное, и сами поняли! Я видела ваши имена в списке, Красавка, Глефа и Жаворонок! А Громогласный, наверное, позже подлетит? Я слышала, Ореола... то есть, королева Ореола... отдельно собирает ночных дракончиков! О, а вы слышали, что нам будут преподавать не только пиррийские драконы? У нас будет история Панталы! И её ведут листокрыл и шелкопряд, представляете? Глефа знала этих двоих: елово-зелёная Белладонна и тёмно-синяя Киприда улетели из деревни радужных через день после того, как Рысь привела её саму под защиту королевы Ореолы, но разглядеть необычных драконов она успела, пусть даже и мельком.       — Надеюсь, эта морская не в нашем крылышке, — едва слышно шепнула Красавка на ухо Глефе, и та невольно хихикнула. — Я не выдержу столько радости каждые пять минут, аж тошнит. По сравнению с более медлительными и ленивыми радужными, холодными и отстранёнными ледяными и резкими, недружелюбными ночными, — кроме, разумеется, Потрошителя, королевы Ореолы, Светлячок, Безмолвного и Рыси, — морская выглядела гораздо более активной, счастливой и приветливой, и это действительно выматывало.       — Я в Кварцевом крылышке! — тут же счастливо поведала Скопа, и Глефа с Жаворонком синхронно вздохнули: они уже знали, что их распределили туда же. Красавка выглядела несколько более счастливой: была надежда, что Кварцевое крылышко укомплектуют раньше, чем она пройдёт курс реабилитации. — Поверить не могу, что с нами будут учиться дракончики из Панталы!       — Кстати об этом, — прервала её Красавка, и Скопа, к удивлению всех, умолкла. — В каждой пещерке, кажется, есть ходы к Листошёлковой роще. Вы сможете сходить туда и узнать, кто будет с вами в одном крылышке... Если хотите, конечно. Глефа поймала себя на мысли о том, что хочет, чтобы в её крылышко попал Икар, молодой шелкопряд, который вызвался в академию одним из первых, как рассказывала ей Рысь. Он жил в деревне ночных под покровительством Надежды и Тайны, матерей Луновзоры и самого первого радужно-ночного гибрида, Миротворца, и изучал соплеменников Ясновидицы, которую на Пантале, кажется, считали кем-то вроде духа-покровителя. Этот фиолетово-голубой дракончик часто прилетал к радужным, помогая медикам плести шёлковые одеяла и занавески, которые были легче и приятнее на ощупь, нежели травяные плетения радужных, и Глефа успела несколько раз поговорить с ним: казалось, Икару было и правда интересно пообщаться с ней, несмотря на то, что Глефа толком ничего не могла рассказать о ночных или ледяных драконах. Сама же Глефа буквально жаждала узнать о драконах Панталы как можно больше, а потому заваливала Икара вопросами. Тот только недавно прошёл своё Превращение, а заодно любил поболтать между делом, и Глефа была искренне рада тому, что шелкопряд не обижался на её вопросы. *** Прошло всего несколько дней в академии, и Глефа достаточно освоилась, чтобы спокойно перемещаться внутри Яшмовой горы, не опасаясь заблудиться. Отец был прав, на её тёмно-серые в белую крапинку крылья никто не обращал особого внимания, драконята с Панталы вызывали куда большие интерес и любопытство, пусть даже не все они были такие разговорчивые и приветливые, как Икар. На самом деле, только в Золотом крылышке, куда распределили Красавку, ядожал был достаточно общительным, чтобы рассказать хоть немного о том, как жили драконы Панталы. Листокрылы были куда более общительными — по крайней мере, те трое, что были из деревни королевы Орешник, о чём им рассказала Белладонна на первом же уроке истории Панталы, — но они и знали куда меньше. Зелёная дракониха поначалу показалась Глефе суровой и злой: словно колючий кактус, она возвышалась над своей товаркой по преподаванию, тёмно-синей в нежно-фиолетовую крапинку Кипридой, и то и дело хлестала себя хвостом по бокам, словно нахождение в обществе мирных драконов невероятно её раздражало. Сидящая рядом с Глефой на завтраке листокрылая по имени Папоротница рассказала по секрету, что Белладонна была предводительницей тех листокрылов, которые тайно собирались выступать против ядожалов, уничтожая всех тех, из-за кого их собственное племя вынуждено было укрыться в Отравленных Джунглях, а потому состояние постоянной войны и агрессии было ей куда более привычно, чем мир и относительный покой. А ещё она не любила драконят — о чём не преминула упомянуть в ту же секунду, как Кварцевое крылышко зашло в её учебную пещеру. На самом деле, это была даже не пещера, а большой шатёр, сплетённый из травы, веток деревьев, кустов, и оплетённый шёлковыми нитями. По всем стенам были развешаны карты Панталы, гобелены, вытканные кем-то очень талантливым, судя по тому, насколько тонкой была работа. Один из них понравился Глефе особенно: на нём был большой лавандово-серебристый дракон, за спиной которого распростирались четыре крыла, — не стрекозиные, а значит, это был шелкопряд, — с запястий которого будто бы стекала огненно-алая река. Белладонна рассказала, что это особая способность некоторых шелкопрядов Панталы, огненный шёлк. Уроки Белладонны показались Глефе гораздо интереснее, чем у всех остальных учителей, вместе взятых: привыкшая командовать листокрылами, среди которых даже драконята с детства учились слушаться, она относилась к своим ученикам как ко взрослым драконам, а потому не старалась никак приукрасить или смягчить то, что рассказывала. В лицах она изображала все битвы, в которых участвовала, а иногда и позволяла драконятам разыгрывать их вместе с ней. Как ни странно, это и правда запоминалось лучше, чем что бы то ни было. Киприда, более мягкая и спокойная, чем её напарница, была гораздо более дружелюбна к драконятам, и от неё они узнавали всё о жизни шелкопрядов, о группе под названием Хризалида и о том, как они пытались биться против тирании экс-королевы Осы. За время уроков Глефа успела запомнить всех своих товарищей по крылышку: помимо Жаворонка, Скопы и Громогласного, с ней учился грязно-бурый земляной по имени Топь, с яростной радостью рвавшийся одним из первых, когда Белладонна выбирала бойцов для игрового боя, светло-рыжая небесная Яшма, которая, хоть и была достаточно молчаливой, но тем не менее постоянно оказывалась душой компании, если её удавалось разговорить, листокрылая Лилия, нежно-зелёная с едва заметными золотистыми крапинками, родившаяся в деревне Белладонны, но выросшая под присмотром королевы Орешник уже в новом мире, Бархатник, шоколадно-крапчатый шелкопряд, чья мать была огнешёлковой, и у него самого запястья, кажется, слегка сияли в преддверии Превращения — теперь Луния и Синь, присматривавшие за дракончиками-шелкопрядами на Пиррии, готовили новый Кокон, чтобы первый огнепряд, чьё Превращение пройдёт уже в мирное время, навсегда запомнил этот день. Ядожалиха по имени Кобылка сторонилась своих товарищей по крылышку, но Глефа пока не могла понять, боялась ли она их, или же идея превосходства ядожалов над остальными драконами слишком плотно засела в её голове. Песчаный же...       — Поприветствуйте великого Торнадо! — раздался крик от двери, заставивший Белладонну поморщиться. В пещеру ворвался ярко-зелёный дракон. Глефа вздохнула, закатив глаза. "Великого Торнадо" на самом деле звали Смерчем, и он был наполовину радужным, хоть и выглядел почти полностью как песчаный. У него был слабый яд, да и окраска не менялась в зависимости от настроения, но зато всего остального было в достатке: самомнения, самолюбования и гонора. Нет, при работе в команде Смерчу не было равных: он был готов помочь и поддержать, и Глефа бы с большим удовольствием поменяла бы вечно шуганного Громогласного или слишком активную Скопу на самовлюблённого, но менее броского Смерча.       "Менее броского? Вот уж не думала, что такие слова применимы к Смерчу!" Словно в ответ на её мысли, песчаный моментально перекрасился в такой яркий розовый, что глаза заболели. Если бы Белладонна могла дышать огнём, то, пожалуй, уже спалила бы его дотла. Глефа невольно улыбнулась: кажется, Смерч был единственным, кто мог вывести из себя Белладонну и не пострадать. Завитый в тугую спираль хвост Смерча распрямился, загибаясь над спиной, будто жало скорпиона, и Белладонна фыркнула, кивая на его место. Тот браво отсалютовал и тут же перекрасился в ровный песчано-золотистый с тёмно-коричневыми пятнами, как будто и не было никогда на его чешуе других цветов. Единственным исключением остался высокий, непривычно ярко-зелёный гребень, на котором дополнительно проявились жёлтые крапинки. Нет, что и говорить, при всём своём самолюбии Смерч всё же был и действительно красивым драконом.       — Эй, чего нос повесила? — смешливо фыркнул тот, устраиваясь под боком у Глефы и приветливо приобнимая её одним крылом. — Белладонна все мозги проела о чистоте крови?       — Нет, тебя ждала, чтобы прочитать ещё одну лекцию о достойном бойца поведении, — прыснула та, чувствуя, как её ночная половина довольно урчит, греясь об пышущего жаром Смерча. Этот урок был сдвоенным у Кварцевого и Яшмового крылышек, и Глефа нетерпеливо переступила с ноги на ногу: ей очень хотелось снова встретиться со Светлячок. За последнее время они ни разу не перекинулись ни словечком: Глефа была слишком увлечена знакомствами с новыми драконами, а Светлячок вместо уроков улаживала конфликты в Листошёлковой роще. Поэтому, когда нежно-голубая радужная появилась в дверях пещеры, Глефа не сдержала радостного восклика. Светлячок, шепнув что-то на ухо уже знакомой Глефе листокрылой, поспешила к подруге, переливаясь нежно-золотыми пятнышками.