Испытание полукровки

Они облетали уже третью гору в поисках пещеры достаточно крупной, чтобы вместить в себя нескольких драконят, когда Тучка вдруг пискнула и юркнула в одной ей заметную расщелину между двумя скалами. Внизу обнаружилось уютное ущелье, покрытое ковром из травы, и несколько провалов зияли в высоких каменных стенах, образовывавших пространство, похожее на драконий палец.       — Они зовут это место Когтем, — выдохнула Тучка, вжимаясь в траву, точно стараясь раствориться в ней. — Та земляная несколько раз говорила, что Белуха держит здесь всех своих пленников, но не говорила, где именно находится этот Коготь...       — Но ты его нашла.       — Я слышала, как они говорили о том, что Коготь находится между двумя скалами, похожими на орлиные крылья, — Тучка повела мордой, показывая на те вершины, мимо которых они только что пролетали. Глефа присмотрелась и с удивлением обнаружила, что те и правда похожи на два расправленных крыла. — Надеюсь, я не ошиблась... Из одного из провалов в скале раздалось рычание и полыхнуло раскалённое добела пламя. Тучка, вздрогнув, прижалась к Глефе, прячась под её крыло, и зажмурилась, будто бы это могло спасти её от угрозы.       — Чтоб тебя вихрь унёс, болотная морда! — заревел кто-то, и в его голосе явно послышались шипящие нотки, как у всех песчаных драконов. — Не смей подходить, иначе узнаешь, каковы мои когти на вкус!       — Принцессы Огонь на тебя нет, уродец, — рыкнул кто-то в ответ песчаному, и из того же провала раздался лязг железа и холодный свист, похожий на...       — Быстро, назад! — шепнула Глефа, отступая под прикрытие выступающего из стены камня. Её опасение подтвердилось: из каменного мешка вышла крупная ледяная, на морде которой было написано отвращение. Следом за ней выбрался тощий и низкий земляной, трясущийся от холода. Эти двое выглядели самой странной парой, которую только можно было представить: земляной семенил лапами, и на один широкий шаг ледяной приходилось два или три его шажка, а под огромными белыми крыльями, кажется, поместилось бы как минимум полтора спутника драконихи. И всё же по ним было видно, что они пара, Глефа готова была поклясться, что отношения между ними длятся не первый день: почти интуитивно они чувствовали друг друга, будто единый организм, разделённый на двух драконов.       — Не смей так подставляться больше, — устало выдохнула ледяная, морщась, когда земляной повернулся к ней боком. — Я тебе не целительница, чтобы от таких ожогов лечить...       — Ну чего ты начинаешь? — земляной растянулся на земле, улёгшись на бок, и Глефа разглядела огромный ожог на его плече и крыле. — Знаешь же, Чайка, я всегда выхожу сухим из воды!       — Идиот, — припечатала его ледяная, выдыхая на обожжённую чешую прохладный воздух. Земляной тихо зашипел, то ли от боли, то ли от облегчения, и проворчал что-то неразборчивое.       — Что там происходит? — едва слышно прошептала Тучка, высовываясь из-за камня. Глефа шикнула и отодвинула её крылом подальше, не позволяя стражам пещеры заметить её алую чешую на фоне серых стен и изумрудной травы. — Так не честно!       — Сейчас они улетят, и мы попробуем пробраться в пещеру, — шепнула Глефа в ответ. — Понятия не имею, кто там сидит, но вполне возможно, что получится с ним договориться. Ждать пришлось долго: в какой-то момент Глефа почти поверила, что эта странная парочка не уберётся из долины, и им с Тучкой придётся прятаться здесь ещё целую ночь. Ледяная, которую земляной называл Чайкой, постоянно настораживалась, вскидывала голову, как напуганная птица, дёргала ушами, прислушиваясь к происходящему, и, казалось, готова была провести здесь, в мягкой траве, ближайшие несколько дней, лишь бы только не привлекать к себе и к земляному лишнего внимания. Когда она уже совсем отчаялась, Чайка всё же расправила крылья, поднимаясь на лапы, и несильно толкнула своего партнёра-земляного в бок.       — Пора в патруль, — рыкнула она. Земляной лениво поднялся, потягиваясь, и мягко ткнулся мордой ей в плечо. — Мракокрад тебя подери, Ольх! Белуха...       — Не всегда следит за тобой, — мирно выдохнул Ольх. — Успокойся, у неё нет глаз в каждой дыре. Ты можешь быть собой. Глефе показалось, что выражение морды Чайки слегка смягчилось. Ледяная неловко коснулась носом макушки земляного, слишком резко, будто не умела в принципе выражать свои эмоции, в отличие от доброго и открытого Ольха. На мгновение у Глефы даже сердце ёкнуло от странного чувства жалости, зародившегося где-то внутри: судя по всему, эта нервная, замкнутая, слегка грубая ледяная смертельно боится Белухи, и вынуждена даже явно небезразличного ей дракона отталкивать, лишь бы не навлечь и на него гнев сумасшедшей. Несколько секунд спустя оба стражника взмыли в воздух и, облетев Коготь по кругу пару раз, растворились в облаках.       — Вроде всё чисто, — с облечением выдохнула Глефа, и Тучка со счастливым визгом выскочила из-за надёжного белого крыла. — Стой!       — Я не ледяная! Меня он не тронет! Глефа, правда, была вовсе в этом не уверена. Скорее, она полагала, что тот, кто сидел в пещере и так отбивался от пытавшихся к нему приблизиться Ольха и Чайки, сначала спалит незваного гостя дотла, а потом уже будет задавать вопросы. С замирающим сердцем она вышла из-за прикрытия скалы, в каждое мгновение ожидая услышать вопль боли от маленькой небесной, скрывшейся в провале в скале. Ей одновременно было до безумия страшно услышать крик Тучки с мольбой о помощи, но жуткая тишина, окутавшая Коготь, давила на неё со всех сторон, и с каждым шагом ледяные когти всё сильнее и сильнее сжимали её сердце.       — Тучка? Всё хорошо? Ты где? — едва слышно проговорила она, завернув за проломленную скалу, и вдруг знакомые голоса оглушили её. Со смесью удивления и искреннего счастья Глефа разглядела жаропрочную решётку, за которой сгрудились её друзья: Смерч, Гром и Скопа прижимались мордами к железной сетке, чуть поодаль виднелась красно-бурая чешуя Анофелеса. Жаворонка видно не было, но Глефа готова была поспорить на что угодно, что он лишь скрывается от чужих глаз, слившись со скалой. Пугало её лишь то, что Щенка с Костылём среди драконят не было, но... Возможно, они смогли сбежать? Возможно, до них не дотянулись цепкие лапы Выдры и Чибис?       — Вы в порядке?       — У нас к тебе тот же вопрос! — фыркнула Скопа, царапая когтями решётку. — Ты не хочешь помочь? Огонь Смерча и Грома на неё никак не действует, но, может, ледяной выдох...       — Я же полукровка, — откликнулась Глефа, взглядом намекая на то, что не стоит при Тучке распространяться о её способностях. Скопа было открыла пасть, чтобы что-то сказать, но Гром, понимающе кивнув, ткнул её крылом в бок.       — И всё же попробовать, — тихо произнёс он. Вздохнув, Глефа кивнула и, прикрыв глаза, попыталась сосредоточиться на ледяном дыхании. Обычно оно причиняло ей боль, но сейчас будто бы все её внутренности обдул прохладный ветерок. На решётке осел иней и, кажется, даже выросла небольшая железно-ледяная сосулька.       "Неужели они не предусмотрели защиту от ледяного выдоха?"       "Белуха доверяет своим соплеменникам больше, чем огнедышащим?" Возможно, однажды у Глефы получится на этом сыграть, если придётся сходиться с белоснежной ледяной в бою один на один. Интересно, догадывается ли Белуха, что одному из её драконят достались невероятные способности к смене облика? Что она, гибрид, наполовину ночная, может использовать полноценный ледяной выдох? Было бы неплохо, промелькнуло в её голове, если бы Белуха понятия об этом не имела, но какая-то часть Глефы надеялась, что мама, узнав о её даре, откажется от своих разрушительных планов и будет ей гордиться... Мысли о матери подстегнули её, и ледяная, почувствовав, что готова, взмахом крыла показала, что драконятам лучше бы отойти подальше. Несколько секунд спустя ослепительное бело-голубое пламя охватило решётку, и та расплылась, будто бы сделанная из снега и попавшая под огненный выдох.       — Это было... впечатляюще, — протянула Тучка, и глаза её засияли от восхищения. — А я тоже так могу?       — Нет думать, — ответил ей Гром, отступая в сторону и позволяя Глефе с Тучкой проникнуть внутрь пещеры, служившей им тюремной камерой. — Ты небесный. Их пламя слишком греть. Лёд не прижиться. Его чёрно-аметистовое крыло будто бы заслонило нечто за спинами драконят. Глефа непонимающе склонила голову. Гром переглянулся с Анофелесом, тот перевёл взгляд на Смерча, гибрид, замявшись, покосился на Скопу... Морская несколько виновато толкнула в плечо Грома. Было видно, что никто не хочет поднимать тему того, что пытался скрыть ночной дракончик.       — Всё хорошо?..       — Видишь ли, когда нас бросили сюда... Тут ещё не было решётки, — нехотя выдавил Смерч, не глядя Глефе в глаза. — Мы не сразу поняли, для чего была эта пещера. Для чего предназначался этот длинный лаз... Пока Скопа не обнаружила провал в полу.       — Да, я пыталась найти место, откуда можно незаметно наблюдать за этой долиной, а нашла... — Скопа глухо всхлипнула, утыкаясь носом в плечо Анофелеса. Глефа шагнула навстречу неизвестности, но Гром и Смерч сошлись плечом к плечу.       — Тебе хорошее этого не видеть, — едва слышно выдохнул Гром.       — До нас здесь держали тех, кто не может лететь и даже идти... — пробормотал Анофелес. — Тех, кто в порыве предсмертного безумия попытается выбраться... Это место должно было быть их последним пристанищем, тайной, которую навсегда скроет эта жуткая в своей невинности долина. Он склонил голову, и Гром со Смерчем расступились, позволяя Глефе взглянуть на обрывистый край камня, уходящий резко вниз. Ледяная не успела сделать и шага, как вперёд кинулась крошка Тучка. Мгновение спустя её вопль многократным эхом отразился от каменных стен, и только лапы Грома, успевшего перехватить небесную за мгновение до того, как она раскинула крылья, удерживали её от необдуманного прыжка в пролом. Глефа бы завизжала с таким же ужасом и безнадёжностью, что и маленькая Тучка, если бы шок не сдавил её горло, не позволяя произнести ни звука. Жуткое, леденящее душу осознание охватило её, когда она заглянула в тяжёлую темноту, разверзшуюся под её лапами. В провале под их лапами, далеко внизу, на том ярусе пещеры, куда не проникали солнечные лучи, откуда край обрыва выглядел издевательски близким, но предательски недостижимым, лежало изломанное и бездыханное тело Яшмы.