Испытание полукровки

      — Мам, смотри, что я принёс! На открытой площадке за небольшим домиком появился дракончик. Это был самый необычный песчаный дракончик во всём Гнезде Скорпионов: светло-золотистый, с россыпью коричневых пятен по всему телу, сияющими карими глазами и ярко-зелёным гребнем в золотистую крапинку. Буря, крупная песчаная дракониха, оторвалась от своей работы и обернулась на сына. Малыш Смерч протягивал ей целую горсть сверкающих под светом солнца драгоценных камней. Тёмно-синие сапфиры идеально бы вписались в то ожерелье для Куфии, которым сейчас занималась его мать, и Смерч потратил весь день на то, чтобы дождаться, когда Суховея выметется из своей лавки и даст возможность ловким коготкам дракончика сгрести самые красивые камни в мешочек на шее.       — Краденые? С рынка, надеюсь?       — У Суховеи из-под носа вытащил! — гордо вскинул голову Смерч, разве что только не виляя хвостом, как пустынные лисы. — Она как раз ушла хвастаться, что никто и никогда её не грабил! По губам Бури скользнуло подобие улыбки.       — Старой дуре пора бы научиться усмирять свою гордыню, — покивала она и поманила сына к себе под навес, где стоял её стол с разложенными на нём сапфирами и золотыми звеньями цепи, кровать Смерча и были свалены в углу коровьи шкуры, которыми малышу песчаному предполагалось укрываться в холодные пустынные ночи. — Подойди сюда, Смерч. Время осмотра. Дракончик едва заметно поморщился: он терпеть не мог осмотр. Раз в неделю мать усаживала его на кровать и, распахивая его пасть пошире, изо всех сил давила когтями на клыки, точно надеясь, что те вдруг увеличатся в размерах. За этим следовало обязательное ощупывание шипа на хвосте, а после Буря приказывала оцарапать кого-то, чтобы проверить, не появился ли в шипе яд. Обычно в такие моменты Смерч хотел забиться подальше, чтобы только скрыться с глаз матери, но та не прекращала повторять, что это всё для его, Смерча, блага, ведь в пустыне надо быть готовым ко всему, уметь защищаться и убивать, если того потребует ситуация. Смерч надеялся, что ситуация того не потребует никогда, но его чешуя, точно прислушиваясь к его желанию раствориться в солнечном свете, становилась цвета окружающего его песка, и только золотистые крапинки на гребне, который так и не затвердел, не оброс кожей, как у всех порядочных песчаных дракончиков в пять лет, а остался похожим на шерсть пустынной лисы, достаточно мягким и торчащим вверх, словно птичий хохолок. Вот и сейчас он вжался в песок, вызывая в памяти ощущение смены цвета.       — Прекрати это! — рявкнула Буря, отвешивая ему хлёсткий удар крылом. Смерч взвизгнул и вскочил на лапы, отряхиваясь и послушно перебираясь на кровать. — Пусть твоя кровь испорчена кровью радужного, но я не потерплю этого ужаса у себя на глазах! Буря потянулась к столу, схватила в когти бутыль с кактусовым вином и сделала большой глоток. Глаза её подёрнулись пеленой.       — У тебя скоро будет папа, — пробормотала она, глядя на Смерча так, будто видела его впервые. — У тебя, полукровка, будет нормальный папа. Постарайся вести себя так, чтобы не бесить его. Самум не такой терпеливый как я, и не потерпит неповиновения от чужого дракона. Больше всего на свете Смерч ненавидел именно такие моменты. Когда его мать, и без того сварливая, начинала звать его полукровкой. Хлёсткое, обидное слово ранило дракончика в самое сердце... Но не больнее, чем осознание того, что в спутники жизни она выбрала себе Самума, самого отвратительного песчаного, которого только знал Смерч. Самум, названный в честь огненного ветра, именуемого так же дыханием смерти, уступал в отвратительности разве что старому Стервятнику, его дочери Кобре и его внукам, Сирокко и Куфии. Он был грубым, заносчивым, обожал командовать и искренне гордился тем, что принцесса Огонь назначила его главным по обороне её крепости. По крайней мере, он не затыкался, хвастаясь Буре, что вот-вот война закончится и он обязательно станет королём, убьёт Огонь и предложит самой Буре место королевы.       — Самум просто самовлюблённый болван, — пробурчал Смерч себе под нос. Но, видимо, не рассчитал с громкостью: Буря яростно завизжала и хлестнула шипом Смерчу по носу.       — Не смей так говорить о единственном песчаном, который согласился взять тебя, полукровку, под своё крыло!       — Если бы ты не связалась с драконом из другого племени, всё было бы в порядке! — рявкнул Смерч, спрыгивая с кровати, и сам удивился своей смелости. Мгновение спустя мир закачался перед его глазами, и ему пришлось прижаться к стене, чтобы не упасть. А потом наконец пришло осознание того, что сделала Буря. Отравленный шип задел его достаточно сильно, чтобы яд проник в кровь, но мать даже не попыталась исправить случившееся... Всхлипнув, он бросился прочь из домика. Буря не издала ни звука. 　　　　　　　　　　　　　　　　　***       — ...ет в по ...ке?.. — незнакомый голос пробивался сквозь пелену белого шума в ушах Смерча. Он попытался подняться, но лапы его не слушались, и даже глаза с трудом получилось разлепить. Морда горела огнём, но на ней смутно ощущалось что-то влажное и холодное, пахнущее свежестью.       — Где я?..       — Лежи спокойно, — фыркнул кто-то. Перед глазами появилась морда незнакомой песчаной драконихи, на шее у которой висела странного вида ракушка. — Что за кретин ударил трёхлетнего дракончика шипом? У него кактус вместо головы вырос?       — Боюсь, что это его мать, — вздохнул тот голос, который и привёл Смерча в себя. К песчаной приблизился изящный дракон с чешуёй нежно-золотого оттенка, чуть более жёлтого, чем у самого Смерча, и что-то в его облике напомнило Смерчу о собственном отражении в лужах и озёрах. — Буря, та, что летает с Самумом.       — Тем грубияном, что угрожал сравнять мою хижину с землёй? Тогда малышу повезло, что попал сюда, а не к нему в когти, — песчаная закатила глаза и отошла куда-то в сторону. Золотистый дракон склонился над Смерчем, ласково поглаживая его обратной стороной когтя по лбу. — Тукан, не стой столбом! Помоги мне сделать ещё мази из сока кактуса.       — Тукан?.. Значит, ты мой отец... — прошептал Смерч, пытаясь осознать факт того, что, сбежав от матери, он встретился с отцом. — Ты тоже ненавидишь полукровок? Тукан вздрогнул всем телом, и в зелёных глазах его заблестели слёзы.       — Я гордился тем, что мой сын не такой, как все, — грустно ответил радужный. — Радовался, что смог покорить сердце драконихи, такой же непокорной, как песчаная буря. Что она позволила мне навещать моего сына. Я понятия не имел, что с тобой происходило, когда Самум выгнал меня с территории Песчаного королевства!       — Вы не в последний раз за жизнь видитесь, отстаньте друг от друга, вам обоим надо отдохнуть, — притворно заворчала песчаная. — Прости, ящерка, я не смогла сохранить твою морду в идеальном состоянии. Смерч покосился на небольшое зеркальце, которое протянула ему дракониха: его морду пересекали симметричные ало-вишнёвые полосы.       — Это от перенапряжения, — пояснила она, — несколько сосудов лопнули. Понятия не имею, как это работает, но боюсь, что это уже навсегда... Ох, Тукан, побудь с ним! Похоже, ему снова нехорошо. Голова Смерча вновь закружилась, хотя он и не понимал, это было от яда или от слишком большого количества эмоций за один день. Он провалился в забытье, — впрочем, теперь оно выглядело не кроваво-алой пеленой, а тёплым и уютным одеялом, — и последним, что увидели его глаза, была заботливо-грустная улыбка отца, намазывавшего его морду мазью из сока кактуса.