***
Утро понедельника перед школой проходило в семье Барнсов, как обычно, как вдруг у Джеймса зазвонил телефон. Джеймс взял его с тумбы, куда он спрятал его подальше от опасности в виде Наташиного стакана с молоком, и посмотрел на экран. — О чёрт, — процедил он тихо и снял трубку. — Привет. — Нет, не «привет», — раздался голос из динамика. — А «чёрт побери, за что, ну за что», Барнс. — Подожди, включу громкую связь, дашь дочке пару уроков ораторского мастерства, — нашёлся Джеймс. — Или можешь открыть дверь. — В эту же секунду раздался звонок. — Я открою! — закричала Наташа, соскочив со стула и выбежав из кухни. Джеймс положил трубку и пошёл следом за дочерью. Та уже встала на цыпочки, чтобы дотянуться до замка внутренней двери, но Джеймс перехватил её за пояс и оттащил в сторону. — Что я тебе говорил про то, что нельзя открывать дверь незнакомым людям? — пожурил он Наташу, открыв внутреннюю и затем входную двери. — Это не незнакомые люди, папа! — весело воскликнула Наташа. — Это Мария! Мария Хилл, правая рука Джеймса в консалтинговой компании по безопасности «Винтерхилл», ворвалась в дом Джеймса с таким выражением лица, от которого опытные морпехи бросились бы бежать куда глаза глядят. — Почему ты не пригласил меня войти? — спросила она, наклонившись, чтобы прикоснуться накрашенными алой помадой губами к щеке Наташи. — Даже у твоей дочки манеры лучше. — Ну ты же сама говорила, что меня растили в хлеву, — ответил Джеймс и широко улыбнулся, увидев, как Мария закатила глаза. — Что ты здесь делаешь? — Сначала кофе. — Мария бросила портфель на диван и прошла на кухню, Наташа не отставала от неё ни на шаг, словно преданный щенок. — Да ёб вашу мать, — приглушённо выругался Джеймс. Он понятия не имел, что Мария Хилл забыла в его скромном бруклинском районе, хотя ещё не было и восьми часов, но, что бы там ни было, он был уверен, что на повестке дня грядёт что-то непростое. Или дорогостоящее. Войдя на кухню, он увидел Марию, сидевшую за круглым столом, попивавшую его кофе и слушавшую бесконечную Наташину болтовню про её нового друга Клинта. — …и он любит пауков, и соколов, и грязь, и орлов, и лазурных птиц, и синиц, и ворон! — Наташа набрала в грудь побольше воздуха и продолжила: — Он любит прыгать с очень большой высоты, а ещё у него есть лук и стрелы, и его любимый цвет — фиолетовый! Мария снисходительно улыбалась Наташе — это выражение её лица Джеймс видел лишь по отношению к детям младше семи лет. — Ну а ты? Что ему в тебе нравится? Этот вопрос на мгновение поубавил пыл Наташи, и этого мгновения хватило, чтобы Джеймс налил себе новую кружку кофе и сел за стол. — Эм. — Клинт решил, что твоя паучья семья крутая, — помог ей Джеймс. Мария удивлённо вскинула брови, но он помотал головой. — А ещё он сказал, что здорово, что ты знаешь, как печь торт, и ему понравилась твоя клумба на заднем дворе. — Да, — подтвердила Наташа, вновь засияв. — Знаешь, что будет весело? — вступила в разговор Мария. — Если ты составишь список всего, что ты хочешь делать вместе со своим новым другом. Можешь записать на листочек, чтобы ничего не забыть. — Да! — Наташа спрыгнула со стула и побежала в свою комнату. Через секунду Мария с Джеймсом услышали топот ног на лестнице. Как только девочка убежала, Мария откинулась на спинку стула. — Райдеры хотят оборудовать комнату страха на верхнем этаже, — сказала она. — Блядь, — процедил Джеймс. — Я думал, мы отговорили их от этого. — Мы пытались. — Чтобы оборудовать комнату страха на втором этаже, нам надо всё начинать с начала и укреплять три уровня несущих стен внизу. — Знаю. — Они в курсе, сколько будет стоить полностью функциональная система пожаротушения, встроенная в помещение? — Да. — Тогда какого чёрта? Мария с отрешённым видом, который Джеймс про себя назвал её «профайлерским взглядом», постучала ногтями по столу. — Не знаю, — наконец выдала она. — Но тебе придётся узнать это в Хэмптоне. — Что? — воскликнул Джеймс. — Почему мне? — Потому что миссис Райдер к тебе прислушивается, — с умным видом ответила Мария. — И потому что я пытаюсь добиться встречи с нью-йоркским следователем уже больше семи месяцев и не собираюсь отказываться от неё из-за того, что какая-то старушка психует по любым поводам, о которых она не хочет рассказывать мне по телефону. Мария была права. Кто-то из их компании должен был разобраться с Райдерами; если проект изменится на столь поздней стадии, после того как будет залит фундамент дома, то подрядчикам и всем остальным придётся заплатить немалые деньги. И этим кем-то должен был стать Джеймс, потому что можно убрать женщину из элитного подразделения ФБР по профайлингу, но нельзя убрать криминального профайлера из женщины. На кухню ворвалась Наташа, держа один из выигранных блокнотов. — Папа, я нашла его, — задыхаясь, сказала она и залезла к нему на колени. Он отставил свою кружку с кофе на стол, чтобы помочь Наташе, и придержал её культей, чтобы девочка не упала. Мария, которая за время их совместной работы не раз видела Джеймса без рубашки, и глазом не повела при виде его культи, выглянувшей из рукава футболки. — Смотри, я уже нарисовала Клинта фиолетовым, а красным — себя. Наташа раскрыла блокнот на первой странице и показала Джеймсу несколько каракулек, которые, должно быть, обозначали двух детей на детской площадке или на Марсе, — максимум, что мог определить Джеймс. — Наташа, — сказал Джеймс, немного отодвинув Наташу так, чтобы та могла на него посмотреть. — У нас немного изменились планы. — Что? — Мне нужно сегодня идти на работу. Наташа сосредоточила на нём всё внимание, забыв про блокнот. — Ты придёшь домой? — требовательно спросила она. — Конечно, приду. — Джеймс коснулся кончиком пальца носа Наташи. — Но, скорее всего, задержусь, так что тебе придётся немного посидеть на продлёнке. — Папа, нет! — Наташа, это недолго, — ответил Джеймс. — Я вернусь до ужина. Наташа скрестила на груди руки и посмотрела на него исподлобья, уже готовая надуть губы. На помощь пришла Мария: — Наташа, а расскажешь, что ты хочешь делать с Клинтом? Всё ещё сверля Джеймса тяжёлым взглядом, Наташа сползла с его колен и подошла к Марии. — Тебе расскажу, — с упрёком ответила она не сводя с Джеймса глаз. — Папе — нет! — Можешь позлиться на папу, пока он будет мыться перед тем, как отправиться в Хэмптон, — намекнула Мария, Джеймс сдался и отправился готовиться к поездке. Как и в случае с Наташей, появление Марии Хилл в жизни Джеймса было с лёгкой руки Фьюри. Четыре года назад во время одного из обязательных судебных заседаний перед усыновлением, где каким-то необъяснимым образом оказался Ник, Джеймс упомянул, что его охранный бизнес набирает обороты и что он ищет кого-нибудь для помощи в работе с клиентами. На следующий день к нему пожаловала Мария Хилл с резюме в руках. Джеймсу потребовалось ровно тридцать секунд, чтобы понять, что Ник подразумевает под помощником не секретаря, а опытного профайлера, желающего уйти из ФБР в частный консалтинг. «Какого хрена?» — подумал Джеймс и нанял Марию. Он думал, что работа с кем-то в паре обернётся катастрофой, но Мария изъяснялась терминами местных правоохранительных органов, могла расшифровать тенденции преступности в регионе и обладала удивительным чутьём, позволявшим понять, кому из их потенциальных клиентов стоит отказать. Примерно через год после начала сотрудничества они были в Хартфорде на одном из дел, когда Джеймс наконец поинтересовался у Марии, что заставило её бросить карьеру в отделе поведенческого анализа ФБР в Куантико и заняться консалтингом в Нью-Йорке. Она не отвечала несколько долгих часов, но в конце концов, когда они готовились возвращаться в город (на разных машинах — Мария всегда настаивала на разных машинах), она посмотрела на него поверх крыши своего приуса и сказала: — Это хорошая работа. Просыпаясь утром, я могу быть уверена, что мне не придётся видеть детские трупы. Джеймс её понимал. В общем, Мария занималась поведенческой стороной, Джеймс — строительными бригадами и делал клиентов счастливыми — вот так они и работали. И ему было на руку, что Наташа просто обожала Марию. Мария, в свою очередь, терпеливо относилась к обожанию Наташи, используя ту, чтобы (мягко) манипулировать Джеймсом, заставляя его делать всё так, как хочет Мария. Джеймс не возражал. По крайней мере, не сильно. Вымывшись и вытеревшись, Джеймс надел протез и подошёл к шкафу, где хранились его рабочие костюмы. Они стоили немалых денег, каждый из них был сшит на заказ, чтобы ничто не мешало движению его левой руки. По крайней мере, он придерживался такой позиции; Мария же отметила (несколько ехидно), что брюки идеально сшиты для того, чтобы он мог хвастаться своей задницей. — Со вкусом, — заключила она, когда Джеймс одарил её осуждающим взглядом. — Ты хвастаешься задницей со вкусом. Он сказал Марии, что не для того надевает костюм, чтобы быть усладой для чьих-либо глаз, а та, в свою очередь, ответила, что не для того восемь лет проработала в ФБР, чтобы быть его девушкой на побегушках. На этом они закрыли тему, но Мария не упускала возможности принарядить Джеймса и отправить его очаровывать клиентов, чтобы отговорить их от плохих решений. Спустя минуту раздумий он взял серый костюм и тёмно-синий галстук. Несмотря на его длинные волосы, в этом костюме он выглядел солидно и на несколько лет старше своего возраста, но с намёком на игривость. Так сказала Мария. Перед тем, как выйти из комнаты, он захватил с собой резинку для волос и убрал в карман. Как только волосы высохнут, он соберёт их в хвост. Внизу Наташа сидела на коленях у Марии и восторженно наблюдала, как та что-то пишет на страницах блокнота «дружбы». — Пойдём, Наташа, нам пора в школу. Иди за рюкзаком, — сказал Джеймс. Бросив взгляд на Джеймса, Наташа сползла на пол и с мрачным видом вышла из кухни. — И что это, чёрт возьми, было? — Она злится, что ты ей не подчиняешься, — ответила Мария, поднимаясь. — Это нормальная часть взросления. — Эй, мне нужно работать, чтобы было на что её кормить. — Ты был для неё целым миром всю её жизнь, — отметила Мария, развязывая галстук Джеймса и перевязывая его снова. — Она строит связи со сверстниками и взрослыми. Это непривычно и страшно, и ты — единственный безопасный способ проверить грани дозволенного. — Со своим отцом я такого не вытворял. Мария приподняла бровь в красноречивом молчании. Она разгладила галстук на груди Джеймса. — Не забывай улыбаться миссис Райдер, — сказала она. — Расскажи истории про Наташу. Покажи её фотки. — Зачем? — Джеймс застёгивал пиджак. — Потому что тогда, надеюсь, она расскажет тебе, о внуках она беспокоится или о ком-то ещё. — Мария зашла в гостиную, чтобы забрать портфель. — Если дело во внуках, мы устроим им итальянскую виллу. Если в муже, тогда попробуем Монако. — Что если дело в её собственной безопасности? — Ты о её муже? — Мария не удивилась умозаключениям Джеймса. — Если она беспокоится, что муж начнёт угрожать, мы разберёмся, но не думаю, что дело в этом. Хотя проверь и эту версию. — Мария подошла к внутренней двери, чтобы отомкнуть её. — Просто разговори её. Надо с чего-то начинать. — Хорошо. — Джеймс сунул металлическую руку в карман штанов. — Будь осторожна со следователем. Мария коротко улыбнулась и крикнула: — Наташа, я ухожу! Сверху раздался стук, и Наташа засеменила вниз по лестнице, её рюкзак подскочил за спиной, когда она бросилась к Марии и обхватила её ноги обеими руками. — Пока, Мария! Мария погладила Наташу по голове и высвободилась из объятий. — Удачи в школе, шустрячка. — Спасибо! — Когда Мария вышла за дверь, Наташа подбежала к окну и принялась махать ей на прощание, пока та не села в машину и не уехала. Пока Наташа была занята, Джеймс тихонько прошмыгнул в свой кабинет в конце коридора. Он убедился, что все документы и рулетка уложены в портфель, скинул на флэшку несколько файлов, которые могут пригодиться, закрыл портфель и вышел в гостиную. Наташа всё так же сидела на подоконнике глядя на пустую улицу внизу. — Давай, Нат, нам пора. — Наташа неохотно слезла на пол. — Всё взяла, что нужно? Тишина и лишь красноречивый взгляд в ответ. На этот раз терпение Джеймса лопнуло. — Наташа, я жду ответа. Ты всё взяла в школу? — Да. Прекрасно. Джеймс вышел на кухню за протеиновым батончиком, чтобы закинуть тот в машину. По пути в гостиную он заметил Наташин блокнот и взял с собой. Путь до школы был изматывающим. Наташа до сих пор метала молнии, да и Джеймс был довольно раздражён перспективой проторчать в пробке пять часов, поэтому не пытался завести разговор. Парковочные места у школы были забиты, но Джеймсу удалось протиснуться между парой машин и отвести Наташу в школу до звонка на урок. — Подожди, — сказал он, когда Наташа уже собиралась войти в класс, даже не попрощавшись. — Ты забыла дома. — Он протянул ей блокнот. Наташа схватила его и прижала к груди. — Ты уходишь. Джеймс опустился на одно колено и притянул Наташу ближе к себе. — Милая, мне нужно немного поработать. Это важно. — Но сегодня понедельник! — возразила Наташа. — По понедельникам мы после школы ходим в парк, я катаюсь на качелях, а потом мы идём домой! Если я останусь после уроков, мы не пойдём в парк! — Мы можем сходить в парк в среду перед твоим уроком по рисованию. — Это другое! Джеймс шикнул, чтобы та говорила тише. — Наташа, мне надо идти. Увидимся вечером, хорошо? Плечи Наташи поникли. Джеймс поцеловал её в макушку и встал, хрустнув парой суставов. — Я люблю тебя, — сказал он, но Наташа просто развернулась и убежала в класс. «К чёрту эту «нормальную часть взросления», — подумал Джеймс, заходя в кабинет секретаря, чтобы записать Наташу в группу продлённого дня. Когда он вернётся из Хэмптона, ему предстоит серьёзный разговор с Наташей об ожиданиях и обязанностях. Но сначала работа.***
Несколько часов спустя, когда Джеймс стоял в пробке по пути в город, у него зазвонил телефон. Джеймс коснулся пальцем кнопки на гарнитуре и ответил на звонок: — Консалтинговая компания по безопасности «Винтерхилл», — на автомате сказал он. — Джеймс Барнс слушает. — Привет, — раздался тёплый знакомый голос. — Это Стив. При звуке этого голоса раздражение Джеймса испарилось. — Привет. — Я тебя ни от чего не отвлекаю? Джеймс откинул голову на подголовник сиденья. — Не-а, просто в пробке стою. — Минусы городской жизни, — сочувствующе ответил Стив, судя по интонации, он улыбался. Джеймс тут же представил улыбку на красивом лице Стива, кроткую и предназначенную только для него. Гулко сглотнув, он спросил: — Чем-то могу помочь? Клинт вчера ничего не забыл? — Нет, мы всё забрали. Я подумал, ну, вчера был отличный день. — Да, — согласился Джеймс. — С тех пор, как вы ушли, Наташа не умолкая говорит о Клинте. Стив рассмеялся. — То же самое с Клинтом, — сказал он. — Он не особо говорливый, но он постоянно рассказывает о том, что бы он хотел сделать вместе с Наташей. Джеймс поймал себя на мысли, что он улыбается. — Два сапога пара, — пошутил он. — Нат завела целый блокнот для планов на следующую встречу. — Кстати, я поэтому и звоню, — сказал Стив. — Не знаю, что вы обычно делаете вечером, но Клинт попросил меня узнать, сможете ли вы с Наташей как-нибудь прийти и поиграть после школы. — Да, конечно, — ответил Джеймс, чувствуя лёгкий стыд за то, что он так сильно хочет увидеть Стива снова. «Это только ради детей», — строго напомнил себе он. — Только у Нат танцы по вторникам и четвергам. — У Клинта плавание в понедельник и футбол в четверг. Как насчёт среды? Пробка начала рассасываться, Джеймс надавил на педаль газа. — У нас рисование в среду до конца мая. — В пятницу у Клинта стрельба из лука, — добавил Стив. — Что за чёрт, разве мы были такими занятыми, когда нам было пять? — Нет. — Джеймс обернулся через плечо и быстро перестроился на другую полосу. — Если ты свободен в воскресенье, можешь снова прийти на обед, если хочешь? — Прямо свидание, — ответил Стив, и по спине Джеймса пробежал холодок. Как же чертовски несправедливо, что этот мужчина — натурал. — Хотя не знаю, продержится ли Клинт так долго. — Обязательно встречаться после школы? — спросил Джеймс. — Среду вычёркиваем, но во вторник или четверг танцы у Нат заканчиваются около шести. — Хм. Дай-ка посмотреть расписание. — На мгновение в трубке повисла тишина. — Я могу сделать все дела в четверг пораньше, и, если хочешь, можем встретиться поужинать? Рядом с футбольным полем есть итальянский ресторанчик, Клинту очень нравится. — Замётано. Скажу Наташе, она будет на седьмом небе. — Отлично. — Вновь повисло молчание, и оно так затянулось, что Джеймс спохватился: может, от него ждут ответа? Наконец Стив сказал: — Я очень рад, что дети поладили. Клинт… хм, иногда Клинту тяжело заводить друзей. — Он хороший мальчик, — сказал Джеймс. — Вроде, довольно дружелюбный. — Да, но… — Стив вздохнул. — Некоторые дети думают, что он странный. — Странный? Стив, моя дочь вчера знакомила вас с коллекцией пауков. Стив рассмеялся. — Значит, я в хорошей компании. — Он помолчал. — Просто… в большинстве случаев Клинту всё равно, что там делают другие дети. — Это прозвучало, как признание. — Он играет сам с собой, и ему отлично. И он всегда надевает что-нибудь фиолетовое, а иногда ещё — солнечные очки… — Ему так хорошо? — Да. Он прекрасно себя чувствует, и я не хочу, чтобы он думал, что он делает что-то не так. Джеймс вспомнил совет, который дал ему Ник Фьюри, когда тот заглянул к нему на третий день рождения Наташи. — Стив, дети — те ещё маленькие засранцы. Они недостаточно социализированы, поэтому ведут себя с остальными ужасно. — Я просто хочу, чтобы у него были друзья. Я помню, как мне было тяжело. — У тебя был я, разве нет? — спросил Джеймс, слова сорвались с языка раньше, чем он спохватился и вспомнил, что последние двадцать лет Стив прожил без него. Но Стив уже выпалил: — Да. — Джеймсу, должно быть показалось, но в голосе Стива он различил лёгкую грусть. — Прости, не хотелось бы прерывать разговор, но у меня важная встреча, на которую мне нужно попасть. Увидимся в четверг? — Увидимся, — ответил Джеймс, его сердце стучало аж где-то в горле. Он быстро собрался с мыслями. — Эй, Стив, погоди секунду. — Да, Баки? — У Клинта всё будет хорошо. У него есть ты. — Спасибо, — тихо поблагодарил его Стив. Он прочистил горло. — Значит, до четверга. — Увидимся, — ответил Джеймс и быстро бросил трубку, пока не наговорил какой-нибудь ерунды. «Это не свидание», — напомнил он себе вновь. Это ради детей, чтобы они встретились и поиграли вместе. В ресторане. С едой. Как на свидании. — Я в полной заднице, — громко заключил Джеймс. Так как он был в машине один, с ним некому было согласиться.***
Пробка немного рассосалась, и Джеймс добрался до дома чуть позже шести. Он быстро бросил портфель и отправился в школу за Наташей. В школе продлёнку проводили в библиотеке. Дети постарше столпились у компьютеров, младшая группа собралась вокруг преподавательницы, читавшей что-то вслух. Джеймсу потребовалась пара секунд, чтобы найти дочь. Наташа сидела на большом кресле у окна, у неё на коленях лежала раскрытая цветастая книга. Джеймс поставил необходимые подписи, затем быстро прошёл в библиотеку. Наташа не поднимала глаз, поэтому он подтянул штаны и опустился рядом с ней на подоконник. — Хорошая история? Наташа резко обернулась. Она отложила книгу и перебралась через подлокотник кресла на колени Джеймса, тут же обхватив его руками за шею. — Привет, — ласково сказал Джеймс, поглаживая Наташу по спине. Девочка лишь вцепилась в него сильнее. — Я скучал. Наташа шумно выдохнула ему в ухо, она не плакала, но её явно что-то тревожило. — Весь день думал: «Надеюсь, Наташе хорошо в школе, поскорее бы увидеть её вечером». — Тебя не было вечность, — проскулила Наташа, едва не срываясь на рыдания. — Я думала, что ты за мной не придёшь. — Эй. — Джеймс развернул Наташу так, чтобы та села на его колено. — Разве было такое, что я тебя не забирал? — Нет, — ответила Наташа, потирая глаза. — Но однажды ты можешь забыть. — Такого никогда не будет. — Джеймс перехватил Наташу правой рукой и встал, придерживая её левой рукой под спину. — Я всегда приду за тобой, поняла? Возле уха раздался ещё более тяжкий выдох, затем Джеймс почувствовал Наташин кивок. — Пойдём домой и закажем что-нибудь на ужин, а? Ещё кивок. — Можно лапшу? — Конечно, можно лапшу. — Джеймс поцеловал Наташу в макушку, удивляясь про себя, что же произошло, почему его дочь вдруг начала сомневаться в том, что он придёт за ней, но решил, что будет лучше отложить все вопросы до дома и сперва успокоить ребёнка, прежде чем что-то спрашивать. — Готова идти? Наташа обхватила его затылок, впиваясь острыми ноготками в кожу. — Ага. — Всю дорогу до машины она крепко цеплялась за него, но по крайней мере её хватка ослабла, как только они вышли на улицу. — Какой тяжёлый у тебя рюкзак, — подойдя к машине, решил завести разговор Джеймс. — Что интересного учили сегодня? — Нам рассказывали, как растут растения, — ответила Наташа, отпуская его и забираясь в джип. Она потянулась за ремнём безопасности, помогая Джеймсу её пристегнуть. — И миссис Сингх сказала, что нам нужно вырастить дома какое-нибудь зёрнышко, чтобы самим всё увидеть. — Звучит интересно. — Джеймс проверил, что Наташа пристёгнута, закрыл дверь и сел на своё место. — Можем сделать это вместе? — Может быть. Джеймсу пришлось сосредоточиться на том, чтобы развернуть джип в вечернем потоке машин и объехать аварию, которая перекрыла большую часть главной дороги. Наташа тихо сидела сзади, и Джеймс не трогал её, пока они не добрались до дома. Войдя внутрь и заказав ужин, он посадил Наташу на диван, а сам присел на журнальный столик. — Ты всё ещё злишься на меня? — спросил Джеймс. Наташа понуро опустила голову, не смотря на него, и принялась играть с подушками. — Не знаю. — Я не хочу, чтобы ты на меня злилась, — продолжил Джеймс. В родительских блогах было много постов о подобных ситуациях, но Джеймс был в растерянности и не знал что сказать. — Но мне всё равно надо ходить на работу, чтобы у нас были деньги. Наташа соскочила с дивана, но Джеймс поймал её и остановил. Она посмотрела на него, скрестив руки на груди. — Тебе было весело без меня? — с подозрением спросила Наташа. Джеймсу стоило больших усилий сдержать улыбку. — Нет, — клятвенно заверил её он. — Мне надо было ехать далеко-далеко, а потом серьёзно разговаривать с одной женщиной. Наташино недовольство поутихло, сменившись любопытством. — Куда ты ездил? Джеймс отвёл Наташу в свой кабинет, взял большой атлас и показал ей маршрут, который он проделал утром. — Это далеко, — на секунду задумавшись, согласилась Наташа. — И на воде. — Ага, — ответил Джеймс, опустив Наташу на пол. — Пойдём, надо забрать наш ужин. Наташа спокойно обулась, и они с Джеймсом отправились в ресторан, находившийся в четырёх кварталах от их дома. Несмотря на отголоски затаённой злобы на отца, Наташа, как обычно, была разговорчива, показывала пальцем на всё, что привлекало её внимание, и отвечала на вопросы Джеймса о том, как прошёл её день в школе. Полчаса спустя они уже были дома и усаживались за стол, чтобы поужинать. Пока Наташа поглощала свою лапшу, Джеймс сказал: — Я сегодня разговаривал со Стивом. Они с Клинтом опять придут в воскресенье на обед. Наташа тут же отодвинула тарелку. — Правда? — спросила она, глядя на Джеймса огромными глазами. — Можно я покажу Клинту свой блокнот? — Конечно, — ответил Джеймс, отодвинув её тарелку от края стола. — И знаешь, что ещё? — Что? — Мы подумали и решили, что раз до воскресенья ещё далеко, мы можем встретиться в четверг после твоих танцев и поужинать вчетвером. Наташа от радости захлопала в ладоши. — О, папочка, правда? — запищала она. — Да. — А сколько нам ещё ждать? — Сбегай за календарём. — Наташа, окончательно забыв о еде, рванула к холодильнику и вернулась с календарём. Джеймс показал пальцем на сегодняшнюю дату. — Сегодня понедельник. Можешь сама сказать, сколько дней осталось до четверга? Наташа с помощью Джеймса прочитала названия дней недели и остановилась на четверге. — Четыре дня! — ужаснулась она. — И как мне так долго ждать? После долгих обсуждений Джеймс и Наташа решили, что для того, чтобы Наташа смогла дождаться следующей встречи с Клинтом, она пошлёт ему письмо, как это делают в сказках. Письмо, которое продиктовала Джеймсу Наташа, гласило:«Привет, Клинт! Я увижусь с тобой в четверг. Сегодня понедельник. Во вторник я пойду на танцы. Мне нравятся танцы, потому что я надеваю чёрные туфельки и танцую. В среду мы с папой пойдём на рисование. Мне это нравится, потому что я рисую большой кисточкой. Моя любимая краска — красная, потому что она миленькая. В четверг я снова пойду на танцы, а потом увижусь с тобой, и мы поедим спагетти и поиграем. Ты мне нравишься, потому что ты мой друг».
Рассмотрев почерк Джеймса, Наташа с усердием вывела своё имя внизу страницы. Наконец, трижды пообещав отправить письмо Клинту через его отца, Джеймс таки убедил Наташу доесть её ужин.***
Вечер продолжался. Понедельник в семье Барнсов был банным днём, и Наташа с большой неохотой, но дала Джеймсу вымыть ей голову. После купания пришло время ложиться спать, что для маленькой Наташи стоило больших усилий. Сначала ей нужно было почистить зубы, затем принести в свою комнату стакан воды. Надев свою «понедельничную» пижаму (в розовую и зелёную полоски), она покорно села в большое кресло в углу детской и терпеливо принялась ждать, когда отец начнёт читать сказку на ночь. Они как раз читали книгу «Пеппи Длинныйчулок» по рекомендации школьного библиотекаря (который, как был уверен Джеймс, просто троллил всех родителей). Но Наташа с ума сходила по историям о детях, которые знали всё лучше взрослых, поэтому Джеймс согласился, решив потратить свою родительскую энергию на что-нибудь другое. Однако в тот вечер Наташа казалась рассеянной. Прочитав две главы, Джеймс отложил книгу и сказал: — Хочешь, ещё что-нибудь почитаю, или будешь спать? Наташа пристроила щёку на груди Джеймса и вперилась в него пристальным взглядом. — Ты солдат? — спросила она через пару секунд. — Был когда-то, — ответил Джеймс, про себя поражаясь тому, с чего вдруг Наташа завела этот разговор. — Я был в армии очень давно ещё до встречи с тобой. Но я больше не солдат. Наташа потёрла ухо. — Мила сказала, что все солдаты уходят, умирают и больше никогда не возвращаются. Джеймс поражённо выдохнул. Мила была одной из Наташиных одноклассниц. — С чего она взяла? Наташа пожала плечами и спустя минуту продолжила: — У Рики есть старший брат, он пошёл в армию, и Мила сказала, что его ранят и он умрёт. Джеймс поджал губы и сам слегка удивился тому, что разозлился на необдуманные слова ребёнка. — Нат, не все солдаты получают ранения. — Ты получил. Вот оно, теперь понятно, откуда ветер дует. Джеймс коснулся левой рукой Наташиной ладони, металлические пальцы сомкнулись вокруг маленьких девичьих пальчиков. — Ты права, — тихо сказал он. Наташа не сводила с него глаз. — Я был солдатом, служил в армии, и меня ранили. — Когда взорвалась бомба, — пылко добавила Наташа. — Да, взорвалась бомба, и меня ранило. — Он пошевелил металлическими пальцами. — Но знаешь, в наше время, если кому-то становится плохо, его кладут в больницу, и там человеку становится лучше. Мне как раз помогли в больнице. — И мне тоже, — сказала Наташа. — Я лежала в больнице, ты мне рассказывал. — Да. — Наташа сильнее прижалась к боку Джеймса, он не стал ей препятствовать. — Ты была совсем маленькой и сильно болела, Фьюри отнёс тебя в больницу, и там я увидел тебя и решил стать твоим папой. Для Наташи это была старая история, которую он рассказал ей после того, как она впервые спросила, почему у неё нет мамы. Она знала, что её удочерили, хотя Джеймс точно не знал, насколько хорошо она понимала значение этого слова. — А теперь ты пользуешься ингалятором, и я раз в полгода вожу тебя к доктору Беннетт, и она следит, чтобы ты была здорова, — продолжил Джеймс. — И ты ходишь к врачу, чтобы он посмотрел твою руку, — сказала Наташа. Казалось, она успокоилась, вернувшись к знакомым историям. — Тебя заставляют делать упражнения, и ты корчишь смешные рожицы. — Точно. — Джеймс подхватил Наташу на руки и отнёс в её кроватку. — Но я больше не солдат, и я каждый день буду забирать тебя из школы. — Он помог Наташе укрыться, затем подтянул одеяло повыше. Она сбросила его с себя и взглянула на Джеймса, нахмурившись. — А вдруг начнётся метель и выпадет слишком много снега? — Тогда я надену снегоходы и приду за тобой. — Джеймс положил любимого Наташиного мишку Тедди рядом с ней. — А если будет много песка и воды? Джеймсу потребовалось мгновение, чтобы вспомнить об урагане, обрушившемся на город два года назад. Он и не подозревал, что Наташа помнит об этом. — Тогда я найду лодку и приплыву за тобой. — А если откроются зоопарки, и везде будут змеи и крокодилы? — Тогда я протяну верёвку через все здания и приду за тобой. — Джеймс наклонился и поцеловал Наташу в лоб. — Хорошо? — Хорошо. — Наташа сжала в кулачке простынь. — Я хочу ещё сказку. Джеймсу ещё предстояло переделать сотню дел, но он отбросил мысли о работе и сказал: — Хорошо, но только одну. Три истории и сорок пять минут спустя Наташа наконец уснула. Джеймс выключил свет и поправил одеяло, затем на цыпочках вышел из комнаты и закрыл дверь. В коридоре он остановился, уткнувшись лбом в стену, дав напряжению, не дававшему ему покоя последний час, немного спасть. Он знал, что Наташа взрослеет, вовлекаясь во взрослые темы, такие как ранения и смерть, но слышать, как его малышка говорит о смерти, было душераздирающе. Он хотел защитить её от всего на свете, но понимал, что это не только невозможно, но и опасно: таким образом он просто лишит её права жить полноценной жизнью. И всё же знать, что твоя дочь растёт, ещё куда ни шло. Жить же с этим тяжело. Поборов в себе желание в последний раз мельком заглянуть в Наташину комнату (потому что свет её точно разбудит), Джеймс спустился по лестнице в свой кабинет. После целого дня носки ремни протеза дико впивались в его кожу, но ему ещё предстояло ответить на сообщения, и хотя металлическая рука была не такой поворотливой, как ему хотелось бы, он всё ещё мог использовать её, чтобы нажимать на определённые клавиши. Джеймс включил компьютер. Пока тот запускался, он мысленно составил письмо учительнице Наташи о том, что, возможно, некоторые дети не должны рассказывать другим детям о том, что их старшие братья уходят в армию умирать. К тому моменту, как Джеймс открыл электронную почту, он успокоился и напечатал короткое письмо, в котором предложил, что, если женщина хочет, он может порекомендовать нескольких своих знакомых, которые имеют опыт общения с детьми о военной жизни. Разбираться с этим сам он не хотел, уж простите. Отправив сообщение, Джеймс позвонил Марии. Следующий час они обсуждали его поездку в Хэмптон, к миссис Райдер (долгую и утомительную), истинную причину беспокойства женщины (бывший муж её дочери обронил пару фраз, которые миссис Райдер истолковала как угрозы в адрес внуков), о том, что может обеспечить конструкция дома (внутренние двери с усиленными замками, прямое подключение к надёжной компании по контролю за сигнализацией, работающей от независимого источника питания, возможная местная охрана), а также о том, какие юристы и консультанты могут помочь решить ситуацию, пока никто не пострадал. Как и обычно в это время, Мария была занята, поэтому Джеймс решил придержать свои вопросы о пятилетних девочках и их восприятии смерти и сказал Марии, что увидится с ней в среду на их запланированной встрече в городе. Повесив трубку, Джеймс встал и выпрямился. От долгого дня, проведённого за рулём, всё тело болело и было скованно. По утрам во вторник у него был запланированный приём у физиотерапевта, который сулил ему совершенно другой вид боли. Оставив компьютер включённым, Джеймс решил сделать обход по дому, чтобы выбросить лишние настойчивые мысли, путавшиеся в клубок, из головы. Он спустился в подвал и проверил, все ли двери и окна надёжно закрыты, затем поднялся по лестнице на третий этаж и зашёл во все пустые комнаты, тщательно осматривая, чтобы убедиться, что все окна по-прежнему накрепко заколочены. Им с Наташей не нужен был третий этаж, им и остальной части дома было много. Наташа до сих пор отказывалась подниматься сюда одна; однажды она заявила, что в комнатах слишком пусто. Она предпочитала играть в гостиной, откуда могла без труда наблюдать за Джеймсом, пока тот был в своём кабинете или на кухне. На полу тонким слоем лежала пыль, едва потревоженная шагами Джеймса. «Надо бы пригласить кого-нибудь, — подумал он, — чтобы немного прибраться здесь». Наташа могла бы устроить здесь игровую комнату, а большая комната в задней части дома могла бы стать комнатой для развлечений. Может, если бы здесь жило больше, чем два человека. Ну ладно. Они были маленькой семьёй, он и Наташа. Маленькой, но хорошей. Вернувшись на главный этаж, Джеймс отправился на кухню за стаканом воды. Он взял листок, на котором писал Наташино письмо Клинту. Наташа вывела своё имя красным и фиолетовым фломастером, аккуратно прописав каждую букву. Джеймс отнёс письмо в свой кабинет. Он быстро сфотографировал его и отправил себе на почту, чтобы потом придумать, как переслать его Стиву. Джеймс снова взял листок и перечитал Наташин текст. «Ты мне нравишься, потому что ты мой друг», — сказала тогда она. Как давно Джеймс вообще задумывался над тем, чтобы подружиться с кем-то? Последние пять лет он твердил себе, что он слишком занят заботой о Наташе и работой. Перед этим, перед взрывом, в котором ему оторвало руку, он провёл семь лет в отряде рейнджеров, не высовываясь, выполняя свою работу, принося пользу. На курсе молодого бойца ему слишком рано пришлось узнать об определённых требованиях для солдата: не вести себя слишком вызывающе, быть преданным работе, уметь шутить и, прежде всего, быть натуралом, — тогда тебе все дороги открыты. В общем-то, это было не так уж сложно: он пережил учёбу в государственной средней школе в Бруклине вместе с группой спортсменов, притворяясь самым натуральным натуралом. У него был целый арсенал трюков: туманные истории о некой девушке, жившей в другом городе, одобрительный смех над пошлыми шутками. Он старался вовремя сбегать от компании одноклассников, пока парни не начали знакомить его с первыми попавшимися девушками в барах. Он отлично прошёл военную подготовку и добровольно подался в рейнджеры; это было самое трудное, что он когда-либо делал в своей жизни, как физически, так и ментально, но, по крайней мере, он был слишком измотан в конце каждого дня, чтобы напрягаться, притворяясь тем, кем он на самом деле не являлся. И если у него не было настоящих друзей, у него была работа, и будь он проклят, сделай он что-нибудь, что разрушит его карьеру. Ему было одиноко, но после того, как Стив Роджерс исчез из его жизни, он привык к одиночеству. На улице с громким рёвом промчался мотоцикл. Джеймс потянулся к телефону, отправил Стиву короткое сообщение с просьбой прислать адрес его электронной почты (осторожно добавив, что Наташа кое-что хочет отправить Клинту), затем выключил компьютер и поднялся наверх. Он устроил свою жизнь. У него была работа, дом, деньги в банке. Наташа теперь была его семьёй, и Джеймсу больше никто и ничто не было нужно. Забравшись в постель, Джеймс закрыл глаза, сосредоточившись на боли во всём теле, чтобы отвлечься от ледяной хватки одиночества, цеплявшегося за его нутро. У него не было времени ни на что другое: ни на дружбу, ни на любовь. Это была его жизнь, и в ней больше не было места ни для чего другого.