***
Сегодня, однако, что-то было не так. Вместо своего привычного наблюдения за различными предметами, находящимися в комнате, и тыканьем в них пальцем, он просто лежал на диване и дулся. Правда, дулся так, как это обычно делают пятилетние энергичные дети: за пятнадцать минут, пока Джеймс дописывал параграф в документе, Клинт раз двадцать перекатился по дивану, непрестанно тихо вздыхая каждые пару минут. К тому моменту, как Джеймс уже был готов отправить сохранённый файл на защищённый сервер, Клинт лёг лицом вниз, закинув ноги на подлокотник дивана и широко раскинув руки. Как только загрузка файла успешно завершилась, Джеймс отправил Марии короткое сообщение: «файл загрузил твоя очередь». Затем он перевёл компьютер в спящий режим и повернулся к Клинту. — Что такое? Клинт тут же прижался ртом к кожаной диванной подушке и с силой дунул, издавая нелицеприятный звук. — Чтение дурацкое, — мрачно сказал он, перевернувшись на бок. Он потёр нос тыльной стороной ладони, затем вытер её об обивку. Джеймс тяжело вздохнул, он уже давно смирился с тем, что дети основательно взялись за уничтожение его собственности, потому не стал расстраиваться из-за сопливого пятна, оставшегося на диване. — Иди сюда, — позвал он, и Клинт сполз с дивана, плетясь к Джеймсу. — Во-первых, высморкайся. — Клинт взял протянутый ему платок и громко высморкался. — Где твои очки? — У Скай, — ответил Клинт, впихивая использованный платок в протянутую руку Джеймса. — Она сказала, что я могу их снять, если хочу, но только если отдам ей, чтобы не сломать. — Он перевёл взгляд на Джеймса, проверяя его реакцию. — Хорошая идея, — сказал Джеймс. — У тебя от них снова заболела голова? Клинт помотал головой. — Когда я их ношу, она пытается заставить меня читать, — пояснил он. — А я иногда не хочу. — Тогда всё ясно. — Джеймс встал с кресла. — Может, поднимемся к Скай и Наташе и вместе сходим в парк, пока Скай не ушла? — Ладно. — Клинт взял Джеймса за левую руку, и вместе они поднялись по лестнице на третий этаж. Была среда, именно в этот день Скай уходила раньше из-за занятий, поэтому она собрала все свои вещи и отправилась с Джеймсом и детьми на площадку, а после прогулки обняла Клинта с Наташей и отправилась к метро. Затем дети убежали играть в динозавров, а Джеймс устало плюхнулся на стоявшую неподалёку скамейку. День был солнечный, и он рассеянно подумал о том, что надо было бы намазать Клинта с Наташей солнцезащитным кремом, как вдруг его телефон коротко пикнул, оповещая о новом сообщении. Писала Мария, и вскоре Джеймс увлёкся обсуждением последнего рабочего проекта. Посреди их переписки пришло сообщение от Стива: «Я у твоего дома, где вы?», Джеймс отправил ответ: «парк с качелями» и решил закончить обсуждение с Марией. Через десять минут затихший рёв мотоцикла оповестил Джеймса о прибытии Стива. Клинт и Наташа спрыгнули с огромного камня, на котором они с диким рёвом динозавров по-свойски осматривали всю детскую площадку, и подбежали к Стиву, когда тот снимал шлем, Джеймс поспешил за ними. В своей кожаной куртке и потёртых джинсах, с растрёпанными от шлема волосами Стив выглядел как модель или кинозвезда — просто идеально. — Папа! — завизжал Клинт и бросился к Стиву, только шагнувшему на тротуар. — Я научился сегодня читать новое слово! — Правда? — ответил Стив, подхватывая Клинта и подбрасывая его в воздух. Клинт радостно закричал. — Какое? — Бумага, — гордо сказал Клинт. — Тут две буквы «а». — Он оттопырил указательный и средний пальцы. — Две. — Здорово, — похвалил его Стив, широко улыбнувшись. — Молодец. Клинт засиял. — Эй! — воскликнула вдруг Наташа, схватив Стива за штанину. Тот опустил на неё взгляд. — Почему ты всегда подбрасываешь Клинта, а меня никогда? Стив опустил Клинта на землю и опустился на корточки перед Наташей. — Ты хочешь, чтобы я подбросил тебя? — уточнил он. Наташа кивнула, протянув к нему руки. Бросив короткий взгляд в сторону Джеймса, Стив поднял её на руки. — Готова? Оказавшись так высоко, Наташа моментально растеряла всю храбрость. Она вцепилась в воротник рубашки Стива. — Не знаю, — шепнула она. — Я тебя поймаю, обещаю, хорошо? — ответил Стив. Наташа ослабила хватку. — Хорошо. — Она решительно стиснула зубы. — Ты поймаешь. Стив с огромной осторожностью подбросил её буквально на пару десятков сантиметров в воздух и поймал, крепко прижав к себе. Наташа вскрикнула и вцепилась в него, на её губах играла дрожащая улыбка, когда Стив опускал её на землю. — Это было страшно! — воскликнула Наташа, выбираясь из рук Стива и подбегая к Клинту. — Пойдём поиграем ещё в динозавров! — Клинт взял её за руку, и вместе они побежали обратно к огромному камню. — Она боится высоты? — спросил Стив, смотря детям вслед. — У неё дряхлый отец-калека, который решил, что ни за что не будет вот так рисковать ребёнком, — поправил Джеймс. — Почему ты так рано освободился? Стив хлопнул его по плечу. — У меня появилась идея. Джеймс не шелохнулся. — Что за идея? — тут же полюбопытствовал он. — Очень забавная. — Стив улыбнулся Джеймсу, в его глазах плясали смешинки. — Разве я когда-либо тебе предлагал что-то плохое? — Та выходка в третьем классе, из-за которой нас чуть не отстранили от занятий, — сразу же ответил Джеймс и послушно направился к скамейке, получив небольшой толчок в спину от Стива. — Или тот случай в летнем лагере, когда нам было по десять? — Заткнись, ничего подобного, — ответил Стив, плюхнувшись рядом с Джеймсом. — Как смотришь на то, чтобы взять детей на Кони-Айленд? Это было настолько неожиданно, что Джеймс удивлённо вытаращился на Стива. — Когда? — Сегодня, прямо сейчас. — Стив закинул руку на спинку скамейки. Джеймс с болью осознал, что эта рука сейчас находится в сантиметре от его плеча. — Людей не должно быть много. — Потому что сегодня среда и сейчас три часа дня, — ответил Джеймс. — С тобой всё нормально? — Ага. — Стив перевёл взгляд на детей. — У меня был прекрасный день на работе, понятно? Клинт давно уговаривал меня взять его на американские горки, и я подумал, что мы могли бы пойти вместе. Джеймс мог придумать дюжину причин, чтобы не везти детей на Кони-Айленд в это время дня: они будут готовить ужин, у детей и так был длинный день без сна, а о стоимости парковки не стоило даже заикаться. Но тоскливое выражение лица Стива заставило его умолкнуть, и он был вынужден сказать: — Ладно, но за крем от загара отвечаешь ты. Спокойной тёплой улыбки на лице Стива было почти достаточно, чтобы Джеймс забыл о своих тревогах. Почти.***
По возвращении домой Стив поделился хорошими новостями. Клинт закричал так громко, что Джеймс испугался, не вызовут ли соседи полицию, зато Наташа выглядела озадаченной и просто в недоумении смотрела на Стива. — А что это? — спросила она. — Там есть аттракционы! — воскликнул Клинт, скача на месте вверх-вниз. — Можно мне на аттракционы, пап? — Кони-Айленд — это парк развлечений, — сказал Джеймс, присев на корточки, чтобы поправить лямку на сарафане Наташи. Кожа на её плечах оставалась такой же бледной: они не так долго находились на солнце, но Джеймс не хотел рисковать, не хватало, чтобы его дочь получила солнечные ожоги. — Можешь покататься на горках, или просто погулять со мной под руку — Он большой? — спросила Наташа, глядя на него огромными глазами. — Не больше, чем другие места, в которых мы были. — Джеймс пригладил её всклокоченные волосы. — Я от тебя никуда не уйду. А сейчас сбегай наверх и переоденься в футболку и шорты, в которых можно побегать. И обязательно возьми ингалятор. — Хорошо. — Наташа поспешила наверх. Стиву удалось немного снизить уровень энергии Клинта до лёгких пританцовываний, и теперь он наносил на его лицо и шею солнцезащитный крем. — На каких аттракционах ты хочешь покататься? — спросил Джеймс. — На всех! — ответил Клинт. — Я никогда ещё не катался, но хочу попробовать самые быстрые. Джеймс вздохнул. — Ладно, на тебе детвора, я — за вещами, — сказал он Стиву. — Встретимся в пять. — Какими вещами? — крикнул ему вслед Стив, когда он скрылся в своём кабинете. — Всё необходимое в дорогу, — ответил Джеймс. Он потянулся к нижнему правому ящику своего стола, доставая тонкую стопку бумаг, которую носил с собой всякий раз, когда они с Наташей куда-либо собирались. Если их разлучат в толпе (что не исключено, учитывая склонность Клинта к побегам) или возникнет какая-либо экстренная ситуация, у Джеймса будут её медкарты и документы, подтверждающие его опекунство. Сейчас, когда Наташа была уже в более сознательном возрасте, это требовалось реже, но Джеймс всё равно носил все бумаги с собой. Эту идею ему как-то предложил Ник Фьюри, когда Джеймс сказал ему, что собирается взять двухлетнюю Наташу на паром до Статен-Айленда. Джеймсу никогда не приходилось таскать с собой все документы, но будь он проклят, если забудет сегодня что-либо дома. Пока Стив надевал на детей кроссовки, уговаривая их завязать шнурки, Джеймс проскочил на кухню, снял рюкзак, висевший на вешалке у чёрного входа, положил туда три бутылки воды из холодильника, два протеиновых батончика, одну упаковку сушёного манго, немного детского сыра, упаковку салфеток в дорогу и пару Наташиных резинок. — Папочка! — заверещала Наташа из гостиной. — Пойдём уже на карусели! — Иду-иду, зайка! — Джеймс быстро поправил протез и подхватил рюкзак. — Ты взяла ингалятор? Наташа продемонстрировала свой ингалятор. Джеймс отправил его в рюкзак. Клинт попытался снять очки и тоже передать их Джеймсу, но Стив остановил его. — Ну что, — воодушевлённо сказал Джеймс. — Прежде чем мы поедем, я хочу сфоткаться. Давайте все становитесь поближе к Стиву. — Дети прижались к Стиву, тот обнял их обеими руками. Джеймс пытался не обращать внимания на то, каким взглядом смотрит на него Стив. — Скажите «пицца»! — Пицца! — закричали дети, и Джеймс сделал фото. — Отлично, идём в машину. Дети выбежали за дверь, а Джеймс быстро переслал фото себе на электронную почту. — Что ты делаешь? Зачем? — спросил Стив, забирая рюкзак, чтобы Джеймс мог включить сигнализацию. — На случай, если кто-то из них сбежит, — тихо ответил Джеймс. — Просто на всякий пожарный. — Почему ты всегда готовишься к худшему? — Я владелец охранной консалтинговой фирмы, Стив, я этим живу. — Раздался короткий писк сигнализации, Джеймс пихнул Стива плечом, выталкивая его на улицу, затем закрыл наружную дверь и запер её на замок. — Кроме того, после того, как тебе оторвало руку, рассчитывать на худшее не так уж и удивительно, а? — В детстве ты не был таким, — сказал Стив, спускаясь за ним по ступенькам. — А ты никогда не ездил на мотоцикле, но все мы растём. — Джеймс закинул рюкзак на переднее сиденье через открытое окно и проверил, пристёгнуты ли Наташа с Клинтом. — Готовы ехать? Наташа весело закричала, Клинт же закивал с такой силой, что у него слетели очки.***
Поездка выдалась приятной. Джеймс решил не проезжать через город, а повернул на прибрежный парк, слушая, как Стив рассказывает детям о достопримечательностях. Если бы он ехал один, он бы продолжил ехать и припарковался на любом свободном месте в двадцати минутах ходьбы от набережной, но так как у него была компания в лице Стива и двух детей, Джеймс решил плюнуть на всё и оставить машину на стоянке. Увидев стоимость парковки, Джеймс скривился, но заплатил и присоединился к Стиву с детьми, ожидавшим его на тротуаре. Клинт прыгал, как попрыгунчик, а Наташа огромными глазами осматривала невиданные ею ранее места. Для буднего дня здесь было не слишком многолюдно. Стив держал детей за руки, пока Джеймс направлялся к ним, следя за небольшими группами людей. — Ну что, сначала покатаемся? — спросил Стив. — Я хочу на карусели! — закричал Клинт. — А я хочу покататься на лошадках! — запротестовала Наташа. — Карусель к нам ближе, — ответил Джеймс, пресекая не успевшую начаться перепалку между друзьями. — Давайте пойдём сначала туда. Клинт с подозрением взглянул на Джеймса. — А можно будет покататься несколько раз? — Конечно, — со всей серьёзностью ответил Джеймс. — Твой папа платит за аттракционы, поэтому я предлагаю покататься на всех. — Эй! — воскликнул Стив, дети весело захихикали. — Почему я? — Потому что я плачу за ужин, — ответил Джеймс, регулируя лямки рюкзака на металлическом плече. — Пойдём, ребятня, поищем карусели!***
На каруселях веселье не закончилось. Стив отвёл всех к детским аттракционам, и хотя сначала Клинт немного колебался, вскоре он бегал от аттракциона к аттракциону с таким же энтузиазмом, как и Наташа. Стив и Джеймс наблюдали со стороны, маша детям, когда те проносились мимо, а Стив рассказывал о своем дне и о стипендиальной сделке, которую он помог Фонду Старка заключить с Нью-Йоркской академией искусств. Стив был так счастлив, а дети так рады, что Джеймс должен был догадаться, что скоро произойдёт что-то нехорошее. После того, как дети слезли с воздушного шара, Джеймс усадил всех за стол и раздал детям воду и закуски, пока они наносили солнцезащитный крем. Клинт жевал сушёное манго, а Наташа заставила Стива очистить для неё от плёнки сыр. Джеймс сосредоточился на том, чтобы солнцезащитный крем не попадал на металл его протеза, пока он натирал солнцезащитным кремом шею Наташи. Во время перекуса возникла серьёзная дискуссия по поводу американских горок. Клинт отчаянно хотел прокатиться на больших горках, но, как трижды напомнил Стив, он был ещё мал. Есть же ещё одна горка, на которой Клинт и Наташа могли бы прокатиться с кем-нибудь из взрослых, ну разве не весело? Клинт после эмоционального возбуждения последних нескольких часов не смог справиться с разочарованием и разрыдался. Наташа запихнула в рот последний кусочек сыра и подошла к Клинту, чтобы обнять его. — Всё хорошо, — сказала она, поглаживая его по спине испачканными сыром руками. — Когда станешь большим, сможешь кататься на больших горках хоть весь день. — Но я хочу стать большим сейчас! — взвыл Клинт. Вздохнув, Стив усадил их обоих себе на колени и принялся поглаживать Клинта по плечу, пока тот, всхлипывая, успокаивался. — Я всегда хочу быть большой, — сказала Наташа Клинту. — Папа сказал, что однажды я буду такой большой, что смогу дотянуться до микроволновки, а ещё ездить за рулём и носить взрослую одежду! Клинт недовольно фыркнул, и Джеймс полез в рюкзак за салфетками. — Мой папа говорит, что когда я вырасту, я смогу покататься на его мотоцикле. — Вау, — изумлённо выдохнула Наташа. Она перевела взгляд на Джеймса. — Папочка, а можно мне покататься на мотоцикле Стива, когда я вырасту? — Да, — беспечно ответил Джеймс, понимая, что у него в запасе есть ещё несколько лет, чтобы уладить этот вопрос. — Может, сделаем перерыв, сходим в туалет, а потом вернёмся на карусели? Несмотря на тоскливое желание покататься на «Циклоне», обернувшееся разочарованием, Клинт вновь обрёл энтузиазм, когда они подошли к детским американским горкам. Джеймс остался на краю ограждения, чтобы понаблюдать за ними, поражаясь про себя, как в детстве такие аттракционы могли казаться ему захватывающими. Он закончил парашютную школу в двадцать лет и даже спустя двенадцать лет иногда просыпался с воспоминаниями о ночном испытательном прыжке, о рёве самолета, затихающем, когда он спускался на землю в полуночной тьме, в напряжённом свободном падении перед раскрытием парашюта. Это было захватывающее зрелище: знать, что только мастерство и подготовка (и искусно упакованный парашют) сохранят ему жизнь. — Папочка! — раздался крик. Джеймс оглянулся и увидел Наташу, примостившуюся на сиденье рядом со Стивом, её рыжие волосы торчали во все стороны. Джеймс помахал рукой, когда аттракцион начал двигаться; на сиденье позади Наташи и Стива сидел Клинт рядом с другим ребёнком. Джеймс помахал Клинту, тот помахал в ответ, и они поехали. Всё прошло гладко, и вскоре поездка закончилась, Наташа и Клинт спустились обратно, оба улыбаясь от уха до уха. — Папочка, это было здорово! — воскликнула Наташа, хватаясь за его правую руку и прыгая на месте. — Можно мы будем приходить сюда каждый день? — Не-а, — ответил Джеймс, сжав ладонь дочери в своей. — Но мы можем вернуться через пару недель. Может, даже чуть раньше, чем сегодня. — Нет, а как же Стив? — возразила Наташа. — С ним весело. — Ну конечно, — согласился Джеймс, взглянув на Стива. Тот улыбался почти так же широко, как Клинт, его светлые волосы растрепались от ветра, а голубые глаза были сейчас такого же оттенка, что и безоблачное небо над головой. Вдруг что-то резко мелькнуло на периферии его зрения, отчего он испуганно дёрнулся назад, — это было лицо, которое он не видел семнадцать лет, однако являвшееся ему в кошмарах, от которых он просыпался с диким криком среди ночи. Это был он. Сердце бешено колотилось, адреналин, забурливший в венах, буквально кричал об опасности, Джеймс крепко сжал руку Наташи. — Нам пора, — сказал он, едва вытолкнув эти слова из перехваченного страхом горла. — Сейчас же. — Но, папа! — запротестовала Наташа. — Я хочу поиграть в лягушек! — Нам пора, — повторил Джеймс. Было тяжело дышать, все его инстинкты вопили, чтобы он подхватил Наташу и бежал прочь. Но он не видел Джеймса, не видел Наташу, и если Джеймс просто уйдёт отсюда, вернётся домой и запрёт дверь, то всё будет хорошо. — Пойдём, Нат. Ситуация «слон». Услышав кодовое слово, Наташа умолкла и прильнула к боку Джеймса, послушно следуя за ним без каких-либо возражений — так, как её учили, так, как они репетировали. — Баки? — недоумённо спросил Стив, спешно идя за ними и держа за руку Клинта. — Что случилось? Наташа протянула свободную руку и схватила ладонь Клинта. — Нам надо уходить, — серьёзно ответила она, таща за собой друга. — Это чзвычайная ситуация. — Баки? — Мне надо домой, — отрывисто сказал Джеймс. Ему нужно было убраться отсюда незамеченным, подальше от всех этих людей, незнакомцев. Остатки логики убеждали его, что ему ничего не угрожает, что это Бруклин, здесь нет взрывчаток и снайперов, никто не заберёт Наташу и не причинит ему боль, но Джеймс жил с этим кошмаром с тех пор, как ему оторвало руку в Ираке, взрыв и старые травмы смешались воедино, превратившись в оглушительную атаку. Ему нужно было увезти Наташу и Клинта подальше отсюда. Нужно было отвезти их в какое-нибудь безопасное место. — Хорошо, пойдём, — ответил Стив. Джеймс не смотрел на него, просто продолжая пробираться через толпу. Он шёл слишком быстро, маленькая Наташа не поспевала за его широкими шагами. Через несколько таких шагов Стив подхватил её на руки, затем крепко сжал руку Клинта и пошёл рядом с Джеймсом. Всё это время тот изучал толпу, искал снайперов, которых — он знал — здесь не было, высматривал людей с подозрительными предметами, которые вряд ли могли бы быть бомбами, и при этом опасаясь, что он мог увидеть и узнать Джеймса, мог пойти за ними. Но за эти семнадцать лет Джеймс изменился. Он больше не тот пухлощёкий первокурсник, каким был в пятнадцать. Возможно, его бы никто не узнал. Неважно. Ему нужно было убраться отсюда как можно скорее. По дощатому настилу, к парковке, к джипу. Джеймс полез в карман за ключами и даже смог нажать на кнопку блокировки, чтобы отпереть двери, но когда он попытался вставить ключи в замок зажигания, его руки так сильно дрожали, что он уронил связку на коврик. — Баки, — сказал вдруг кто-то, и на его левое плечо опустилась рука, Джеймс едва успел опомниться, чтобы не сбросить её с себя резким движением. Стив, это Стив держал его за плечо, идиот. — Давай лучше я поведу? Джеймс упёрся рукой Стиву в грудь, пока тот не отступил. Дети замерли у машины, держась за руки и испуганно глядя на Джеймса, ему нужно было увезти их отсюда. Он должен был спасти их. — Внутрь, — резко сказал он, открывая заднюю дверь. Наташа тут же забралась в салон на своё кресло, но Клинт застыл на месте, засунув целых три пальца в рот. — Давай, Клинт, нам надо уходить. Клинт всё так же таращился на Джеймса, пока Стив не подхватил его на руки и не усадил в машину. Стив придержал дверь, пока Клинт неуклюже устраивался на своём сиденье, затем помог ему пристегнуться и громко захлопнул дверцу. Ключи. Джеймс должен был найти ключи и увезти всех отсюда, куда-нибудь, где безопасно. Он вернулся к водительскому креслу, но Стив его опередил и что-то протянул на раскрытой ладони. Ключи. — Баки, — неестественно спокойным тоном сказал он. — Я поведу. Поведёт. В последний раз, когда Джеймс доверил кому-то отвезти его, их джип подорвался на бомбе, а он потерял руку. Однако Стив не знал, на кого надо обратить внимание, он бы не смог сказать, ведётся ли за ними слежка, а Джеймс не смог бы одновременно ехать и постоянно оборачиваться назад. — Веди, — вяло ответил Джеймс. Это слово буквально было на вкус, словно масло, склизкое и густое, он почувствовал, как желудок скрутило спазмом. Он не был готов к тому, что его стошнит, у него не было времени, нужно поскорее спастись. — Нам надо домой. Дома было безопасно. Там никто не смог бы навредить ему или Наташе. Стив подождал, пока Джеймс сядет на пассажирское сиденье, прежде чем завести двигатель. Он легко справился с управлением модифицированным автомобилем, найдя переключатель фар на рулевой стойке рядом с поворотником, предназначенной для однорукого водителя. Когда Стив вывел их с парковки, Джеймс обернулся, чтобы осмотреть окружающий их поток машин. Непохоже, что кто-то ехал за ними. Может, он всё-таки не узнал Джеймса? Дорога в целом была чиста; водители в большей степени старались попасть на стоянку, нежели куда-либо уехать. Джеймс сканировал дорогу, как его учили на патрулировании. Руки чесались достать оружие, но если дело дойдёт до драки, он обойдётся своими силами. Если кто-то нападет на них, Джеймс сможет расправиться с ним, пока Стив отвезёт детей в безопасное место. Никто ни за что бы не подумал, что старик-калека может быть опасен. Джип свернул не на ту улицу, и Джеймс резко крутанулся на своём сиденье. — Куда ты едешь? — встревоженно спросил он, чувствуя, как сердце уже бьётся где-то в горле. — Ко мне, — ответил Стив. Его руки сжимали руль так крепко, что аж костяшки побелели. — Так ближе. Через пару минут уже приедем. Точно. Квартира Стива. Однокомнатная квартирка в прочном кирпичном здании; маленькие окна, легко защититься. Джеймс положил руку на приборную панель и постарался замедлить дыхание. Гипервентиляция никому не поможет. Он смутно слышал голос Клинта на заднем сиденье, но звук был как будто далеко. Ответ Стива был несколько более разборчивым: — Джеймсу нехорошо, Клинт, поэтому мы едем домой. Придём ещё в другой раз. Мелькали дороги, движение на них стало более оживлённым, когда они удалились от набережной. Путь позади был чист, и что-то в сознании Джеймса немного успокоилось, когда спустя несколько миль он понял, что за ними нет слежки. Наташа сидела тихо и смотрела на Джеймса огромными испуганными глазами. Стив завернул на парковку у его дома. — Можем подняться наверх? — спросил он, и Джеймс не понял его вопроса, он просто вышел из машины, посмотрел на дорогу и направился к задним дверям, чтобы вытащить детей. Оказавшись на улице, Наташа попыталась схватить его за руку, но Джеймсу было необходимо, чтобы руки на всякий случай были свободны, так что он переместил её ладонь на ремень своих джинсов. — Идём, — сказал Стив, захлопнув дверцу и подтолкнув Клинта к подъезду. — Поднимемся наверх и сядем. Тяжёлая наружная дверь была снабжена надёжным замком, и Джеймс проследил взглядом, как она захлопывается за ними, и прислушался к щелчку задвижки. Только после этого он последовал за Стивом вверх по лестнице, двигаясь медленно, чтобы Наташа не запыхалась. Стив провёл их в тёмную квартиру, расположенную на третьем этаже, и щёлкнул выключателем — тесную комнатку залил свет. Сразу справа от прихожей нашлась крохотная кухонька, затем их взгляду открылась кровать Стива в дальнем правом углу гостиной, а перед ней — полусобранная перегородка. Напротив кровати спинкой к стене между свободным пространством и маленькой спальней Клинта стоял диван. Вся эта квартира могла поместиться на одном этаже дома Джеймса, да ещё бы и лишняя комната осталась. Но сейчас это было безопасное место, а остальное его не беспокоило. — Тебе лучше? Джеймс опустил взгляд на Клинта, который смотрел на него задрав голову. Чувство облегчения от того, что он находится в безопасном пространстве, было недолгим, как и предполагал Джеймс. С замедлением пульса облегчилось дыхание, снизился уровень адреналина, значит, слишком скоро его настигнут последствия панической атаки. Будь он в своём доме, он бы включил Наташе мультфильм, затем отправился бы в ванную на втором этаже и запер дверь, чтобы выплеснуть все накопившиеся эмоции, но здесь он не мог этого сделать. Джеймс глубоко вздохнул, чуть не поперхнувшись воздухом, застрявшим в горле. — Может, пойдёте поиграете с Наташей в твоей комнате? — предложил Джеймс, ему было просто необходимо поскорее скрыться от детей, прежде чем он разрыдается. — Порисуйте карусели или что-нибудь ещё. — Ладно, — ответил Клинт, направляясь в свою спальню. Наташа не шелохнулась. — Нат, иди с Клинтом, — сказал Джеймс. — Я хочу остаться с тобой, — кротко сказала Наташа, сжав в кулачках подол своей футболки. — Нат, иди, — приказал Джеймс. На периферии зрения замаячила какая-то рябь, а каждый вдох давался с огромным трудом. — Наташа, — вступил Стив, присев перед девочкой на корточки. — Твоему папе нехорошо. Я помогу ему. Можешь посидеть с Клинтом в комнате, чтобы мы знали, что с вами всё хорошо и не беспокоились? Наташа с разочарованным видом направилась к комнате Клинта, задержалась у порога на долгую минуту и только потом захлопнула дверь, отрезав их с Клинтом от остального мира. На три восхитительных секунды Джеймсу была дарована тишина, пока Стив не обернулся к нему и требовательно спросил: — Какого хрена происходит? Тошнота, разочарование и ярость подкатили к горлу Джеймса, душа его. По крайней мере, он хотя бы успел добежать до ванной, прежде чем его вырвало. Стульчак унитаза был поднят — небольшая привилегия холостяцкой семьи. Джеймс вытянул руки, чтобы опереться, так как колени его подкосились; протез на культе левой руки задрожал, приняв на себя бóльшую часть веса. Джеймса скрутило спазмом несколько раз, вынуждая извергнуть всё, что он съел за день, потом ещё раз при попытке избавиться от навязчивых воспоминаний. Он уже переживал подобное раньше — последствия ПТСР. Он ненавидел его, всё, что с ним связано. Он ненавидел своё тело, которое раз за разом предавало его, думая, что его атакует прошлое, с которым было давным-давно покончено. Ещё больше он ненавидел первопричину приступов. Всех нормальных солдат, которым отрывало руки при взрывах, доводило до паники только это, а что же до Джеймса? В его голове смешалось всё: от пережитого в Ираке и Афганистане до того, что произошло с ним в пятнадцать лет. Он не мог даже сорваться, как нормальный человек. Его опять скрутило спазмом, спину с силой выгнуло, когда организм попытался извергнуть содержимое желудка, но рвать было уже нечем, кишечник болезненно сжался, ремни протеза впились в рёбра. Наступила пауза, во время которой Джеймс пытался перевести дыхание, пытался не вспоминать, прежде чем его снова сложило пополам. Краем глаза он уловил какое-то движение. — Вот вода, — сказал Стив, опустившись на край ванны держа в руках стакан. Джеймс уставился в унитаз, сплюнул несколько раз и нажал на кнопку смыва. Он выпрямился, упершись спиной в тумбочку, и несколько мгновений переводил дыхание. В маленькой ванной комнате было душно и воняло, но, наверное, только пожар смог бы вытащить сейчас Джеймса отсюда в том состоянии, в котором он находился. Через минуту Джеймс протянул руку за стаканом. Он медленно сделал глоток, опасаясь, что его организм снова взбунтуется, но вода прошла нормально. Допив, Джеймс поставил стакан на место и прислонился к тумбе. Ему нужно было взять себя в руки. Стив прочистил горло. — Не хочешь рассказать, что произошло? — тихо спросил он. Джеймс лающе хохотнул, отчего горло ещё больше засаднило. — Я в жопе — вот что произошло, — ответил он, вновь склонившись над унитазом, чтобы сплюнуть. — Думаешь, когда тебе отрывает руку, то потом у тебя всё прекрасно? Стив вперился в Джеймса долгим взглядом, который показался тому слишком острым. — В этом причина? — спросил Стив. — В том, что произошло с твоей рукой? Джеймс вытер рот о рукав футболки. — Заткнись, — процедил он, стягивая с себя верх, и принялся расстёгивать ремни протеза трясущейся рукой. Стив, вовремя спохватившись, не стал предлагать свою помощь. Джеймсу потребовалось несколько попыток, чтобы расстегнуть пряжку на груди, но в конце концов он спустил металлический протез с культи на пол. После этого вся энергия, которая бурлила в Джеймсе на Кони-Айленде, покинула его, и он так остался сидеть без футболки, скрестив ноги на полу ванной, не в силах пошевелиться. Ему хотелось свернуться клубочком и заплакать, но нет, настоящие мужчины не плачут, настоящие мужчины не позволяют другим видеть свои слабости. Джеймс уткнулся лицом в культю левой руки, пытаясь собраться с силами. Он годами сталкивался с подобным дерьмом, и иногда единственным голосом, который он мог расслышать, был голос его отца, который говорил ему, чтобы он вёл себя, наконец, как мужчина, а не как девчонка, не как какой-то слабак и сопливый педик. — Думаешь, дело в руке? — услышал он свой тихий голос со стороны, который был едва различим. Но, конечно, в тишине комнаты он был достаточно слышен для Стива. — Можешь мне всё рассказать, — тихо предложил тот. В этот раз Джеймсу было не до смеха, однако он почувствовал, как внутри зарождается какой-то пузырь мрачного веселья. — Думаешь, поможет? — Не знаю, — честно ответил Стив. — Но можешь рассказать всё, что захочешь, я выслушаю. — Что, никакого «я понимаю, тебе больно» и прочей херни? — резко спросил Джеймс. Стив смотрел на него твёрдым взглядом. — Может, я и не могу понять, что тебе пришлось пережить, но я могу выслушать. Джеймс помотал головой. — Все всегда думают, что проблема в моей руке, понимаешь? — Он приподнял культю. Шрамы, оставшиеся после ампутации, со временем побелели и отчётливо выделялись в ярком свете ламп. — И я не говорю, что это не так, потому что потерять руку при взрыве — это пиздец. Я никогда не смогу делать всё то, что делают другие отцы, со своим ребёнком, понимаешь? — Молчание Стива одновременно успокоило и разозлило Джеймса. — Я не могу подбросить её и поймать. Я не могу играть в догонялки, не могу заплетать волосы без её же помощи. Чёрт возьми, да я даже сраную крышку с банки открутить не могу, Стив. — И во всём этом нет твоей вины. — Я знаю! — Джеймс откинулся спиной на тумбу. Крашеное дерево неприятно холодило голую кожу. — Всё это, — он так неожиданно и резко хлопнул себя по голове, что Стив вздрогнул. — Не из-за моей руки. Вернее, из-за неё, но не всё. Глаза Стива казались огромными на вмиг побледневшем лице. — Тогда из-за чего? Джеймс откинул голову назад и уставился на криво развешанные полотенца на сушителе. «Стиву не помешало бы научиться правильно складывать полотенца», — рассеянно подумал он. — Из-за кое-чего другого. — Можешь рассказать, если хочешь? — Нет. — Кафель на полу так же неприятно холодил ягодицы Джеймса, но он не пошевелился. — Ох. — Пауза, а затем: — У тебя есть кто-нибудь, с кем можно поговорить? Джеймс отрицательно помотал головой. — Никогда не было. Стив соскочил с ванны и уселся на пол. Казалось бы, такой крупный мужчина, как он, должен был выглядеть нелепо сидя согнувшись в три погибели, но это было не так. — Иногда это помогает, — предложил Стив. Слёзы навернулись на глаза Джеймса, но он сморгнул их. Он был уверен, что если начнёт сейчас плакать, то никогда не остановится. — Сомневаюсь. На то, чтобы восстановить дыхание, у него ушло несколько долгих минут. Когда он наконец почувствовал, что сможет удержать себя в руках и не разрыдаться, он потёр глаза запястьем и опустил голову на тумбу. — Мой отец вышвырнул меня из дома, когда мне было пятнадцать, — несколько минут спустя сказал он. Может, если он не будет смотреть на Стива, то сможет сдержаться. — Я, конечно, догадывался, что это произойдёт, но мне просто нужна была помощь, а больше никто не смог бы мне помочь. В столь тесной комнате Джеймс отчётливо слышал, как изменилось дыхание Стива. — Почему? — Почему он меня выгнал? — спросил Джеймс, не отрывая взгляда от полотенец. — Потому что он не хотел жить с жалким педиком под одной крышей и к тому же называть его сыном. Он сказал, что растил меня не для того, чтобы я стал грязным извращенцем. Угасающий адреналин в крови Джеймса, словно вата, заглушал воспоминания о той ужасной ночи. Джеймс даже отстранённо поразился, ведь эти воспоминания обычно глубоко проникали в его сознание всякий раз, когда он мысленно возвращался в тот день. — С чем тебе нужна была помощь? — спросил Стив. Он был очень собран. Джеймс подтянул колени к груди, сложив на них руки и уткнувшись подбородком в предплечье. — Был один парень, — сказал он и почувствовал, как к горлу снова подкатила тошнота. — Я видел его сегодня в парке, и всё вернулось снова… Понимаешь, я всегда знал, что я гей, но я думал, что если не буду зацикливаться на этом, то найду какую-нибудь девушку и буду нормальным? В замкнутом помещении Джеймс чувствовал затухающий запах рвоты, пота, в который его бросило от страха, слабые нотки металла, впитавшиеся в кожу от протеза. Его мутило. — В общем, когда мне было пятнадцать, я встретил одного парня. — Джеймс судорожно сглотнул. Горло саднило. — Я познакомился с ним в детском центре, когда играл в баскетбол. Он сказал, что ему шестнадцать, и он… — Джеймс закрыл глаза. — Он хотел со мной подружиться, хотел обсуждать со мной всё, что было мне интересно, он правда меня слушал. Никто меня тогда не хотел слушать, понимаешь? Стив тяжело сглотнул. — Он сказал, что ему шестнадцать? — Да. Брехливый ублюдок. — Сколько ему было на самом деле? — Двадцать четыре. — Джеймс упёрся лбом в руку, чтобы не видеть лица Стива. — Он придумал целую легенду, притворялся, что его родители где-то в разъездах и весь дом в его распоряжении, поэтому я пошёл к нему поиграть в приставку, а потом мы… сам понимаешь. — Джеймс поёрзал, развернувшись так, чтобы смотреть в стену. — Я был совсем ещё сопляком, Стив. Я никогда не встречал никого, кому мог бы понравиться, понимаешь? — Он был на девять лет тебя старше? Голос Стива был бесцветен, но Джеймс ощутил фантомный удар плети осуждения. Он обернулся, посмотрев Стиву прямо в глаза. — Да, и знаешь, что? — голос Джеймса надломился. — Я повёлся. Поверил абсолютно каждому слову. — Грудь болела так, словно его вот-вот должно было снова стошнить, но Джеймс больше не мог остановиться: — Знаешь, каково это — быть пятнадцатилетним юнцом и думать, что влюбляешься в человека, который заинтересован только в том, чтобы трахнуть тебя? — Джеймс вжал ладонь в кафель, размышляя, не подступает ли это истерика под видом бурлящего спазма внутри. — Или ещё похлеще, когда через несколько месяцев он начинает спаивать тебя на «особых вечеринках», а ты просыпаешься на следующее утро и ни черта не помнишь, но знаешь, что что-то произошло? — Стив побелел, словно простыня, он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Джеймс не мог прервать поток слов, не сейчас: — Я пытался сказать ему, чтобы он оставил меня в покое и больше не трогал меня, но он сказал, что если я не буду продолжать встречаться с ним, он расскажет моим родителям о том, что я делаю, и «что тогда сделает твой отец?» — Он сжал руку в кулак, он буквально спотыкался на каждом слове. — И я был так уверен, что отец убьёт меня, действительно убьёт, если узнает, что я тянул это всё ещё месяц, понимаешь? — Дыхание сорвалось, он криво усмехнулся. — Это был самый долгий месяц во всей моей грёбаной жизни. Стив дёрнулся, потянулся, чтобы накрыть руку Джеймса своей, и это прикосновение, вероятно, было единственным, что удержало Джеймса от истерики прямо здесь и сейчас. — Баки, — только и сказал Стив, это было всё, что было необходимо сказать. Джеймс уставился на руку Стива, накрывавшую его ладонь, и втянул носом спёртый воздух комнаты, чувствуя, как медленно-медленно обруч, стягивавший его грудь, начал ослабевать. — Я всё-таки рассказал всё отцу, — долгое время спустя продолжил Джеймс. — Мне было плевать, что он изобьёт меня до смерти, я больше не мог так жить дальше. Скрежет в дверь ванной резко привлёк их внимание. Стив опустился на колени и открыл дверь, за которой увидел Наташу и Клинта, прижавшихся друг к другу. Очевидно, они пытались их подслушать. — Так, — сказал Стив, вставая и беря каждого за руку. — Пойдёмте поздороваемся с миссис Моррис. — Я хочу остаться с папой! — запротестовала Наташа, пытаясь вырваться из хватки Стива. — Потерпите ещё несколько минут, — сказал он и вывел детей в коридор. Джеймс остался на месте. Он чувствовал себя разбитым, хуже, чем после любой военной миссии. Тогда адреналин был хотя бы оправданным, а сейчас он был выжат и опустошён, и всё из-за чего? Короткий взгляд на лицо одного человека разрушил все стены, которые Джеймс воздвиг, чтобы уберечь себя и свою семью. Но это был он. Прошло семнадцать лет, и он изменился почти так же сильно, как и сам Джеймс, но он всё равно его узнал. Нельзя так просто забыть лицо человека, разрушившего твою жизнь. Но время оказалось к нему неблагосклонно. Он выглядел изможденным, исхудалым и постаревшим. Возможно, виной тому наркотики или болезнь, Джеймс никогда не узнает. Да это и не имело значения. Прошло семнадцать лет с тех пор, как он видел его в последний раз, и, если повезет, он никогда больше не встретится с этим человеком. (Это была единственная вещь, за которую Джеймс был благодарен все эти годы. Да, с ним произошло то, что произошло, и по милости божьей Джеймс ничем не заразился. Он пошёл один в клинику в Квинсе, спустя несколько месяцев после того, как случилось непоправимое, чтобы сдать анализы, прихватив деньги из зарплаты, полученной за работу на стройке. Когда медсестра сказала ему, что результаты анализов оказались чистыми, это был первый и единственный раз за всё то время, когда Джеймс разрыдался). Дверь квартиры снова открылась, и Стив проскользнул внутрь. В этот момент Джеймс вдруг осознал, насколько жалко выглядит, и заставил себя встать. — Дети в порядке? — спросил он, плетясь из ванной в коридор. — Да, оставил их у соседки, — ответил Стив. Он стоял посреди крошечной кухни, сунув руки в карманы. — У неё новая собака, Клинт от неё без ума. — А Наташа в порядке? — спросил Джеймс, направляясь к плите, чтобы включить чайник. У Стива не было кофеварки, но, может, ему удастся выпить чаю. — Она переживает, — не скрываясь ответил Стив. — Но я сказал ей, что я буду с тобой, чтобы ты был не один. Джеймс пригладил свои короткие волосы. — Со мной всё нормально. — Правда? Джеймс начал рыскать по шкафчикам в поисках кружки. — Это было давно. Стив уже начал было что-то говорить, но оборвал себя на полуслове и прошёлся по квартире, чтобы выглянуть в окно, выходящее на улицу. Судя по тому, как он повёл плечами, он был зол, но Джеймс чувствовал лишь усталость. — Слушай, да, отец выгнал меня из дома, и что? — сказал Джеймс, доставая с полки повидавшую виды кофейную чашку. — У меня даже не было возможности обуться, но знаешь что? — Джеймс оглянулся через плечо. Стив всё ещё смотрел в окно. — Я выжил. Я под дождём дошёл до своей школы, залез в открытое окно и переночевал в раздевалке, понятно?. Он нашёл коробку чая в шкафу за крекерами и вытащил оставшийся одинокий пакетик. Он положил его в кружку. — У меня были в шкафчике кроссовки, а ещё у меня был с собой бумажник, когда отец выпер меня из дома. Я попросил у друга куртку, а больше мне ничего было не надо. — Джеймс опёрся о кухонную тумбу. — Я несколько долгих месяцев пытался избежать худшего, а когда это всё-таки произошло, мир на этом не рухнул. Стив оторвался от созерцания улицы. — Где ты жил? Джеймс пожал плечами. — Везде. Иногда у друга. Иногда в школе. Я принимал утром душ в раздевалке после тренировки, ничего особенного. Последнее, пожалуй, было самой большой ложью, которую когда-либо говорил Джеймс. Это было очень важно — думать, где он будет спать, беспокоиться о том, что он будет делать, когда наступит зима. Но Джеймс знал, без сомнения, что никогда больше не сможет жить в отчем доме. — Но в конечном итоге всё это было неважно. Вода в чайнике забурлила, поднялся пар. Джеймс налил в кружку тепловатую воду, не в силах больше просто стоять ничего не делая. — Что произошло? — спросил Стив. Джеймс уставился на чайный пакетик, плавающий в воде. — Отец умер. — Он повертел чашку, чтобы чай быстрее заварился. — Где-то через две недели, как я ему рассказал. Несчастный случай на стройке. Обрушилась стена, он не удержал равновесие и ударился головой. Умер до приезда «скорой». Джеймс попробовал чай, скорчил гримасу от едва тёплой воды и отставил кружку. — Мне жаль, Баки, — сказал Стив, так и не сдвинувшись с места. — Я же говорю, ничего страшного. — Джеймс оставил кружку на стойке и, подойдя к дивану, опустился на удобные бесформенные подушки. — Мама потом пришла за мной в школу, чтобы сказать, что он умер. Сказала, что заберёт меня домой, и мы забудем это глупое недоразумение. — Джеймс провёл рукой по груди, поразившись вновь полоснувшей живот боли. — «Глупое недоразумение» — вот так она это назвала. И они никогда не говорили об этом, ни о том, почему Джеймса не было две недели, ни о том, что побудило его попросить отца о помощи, зная, какой будет его реакция. К признанию о том, что её сын — гей, его мать отнеслась с лёгким беспокойством лишь тогда, когда он сказал ей, что собирается пойти в армию после 11 сентября. Не из-за того, что это было опасно, просто она сомневалась, возьмут ли туда «таких, как он». Стив подошёл ближе и сел рядом с Джеймсом. — Мне очень жаль, что меня не было рядом, я бы очень хотел тебе помочь, Бак. — Всё могло бы сложиться совсем по-другому, — сказал Джеймс. — А знаешь, что ещё круче? Стив взглянул на него так, словно Джеймс наконец сорвался, но тот только усмехнулся. — Угадай, кто пришёл ко мне в школу на следующий день после похорон отца? — сказал Джеймс. — Что, тот парень? — с негодованием поразился Стив. — Ага. — Ухмылка Джеймса сквозила болью. — Подошёл ко мне и сказал: «Привет». Я тогда ему врезал. Меня оттаскивали двое ребят из футбольной команды, и, наверное, это хорошо, потому что я бы точно забил бы этого уёбка до смерти. Я сказал ему, когда он сваливал и еле тащил свою тощую задницу, что если я его ещё раз увижу, то сверну ему шею. — Ты не думал обратиться в полицию? Джеймс удивлённо вскинул брови. — Зачем? — Если он был на девять лет тебя старше… — Стив замолк, увидев выражением лица Джеймса. — Ни один коп бы не стал меня слушать, — ответил Джеймс. — Многие сверстники моего отца считают, что такие, как я, получают по заслугам. — Он наклонился вперёд, упершись локтем в колени. — Слышал, что-то подобное случалось с некоторыми ребятами из моей части. Не со мной, — поспешил добавить он, увидев, как лицо Стива помрачнело. — Мне хватило этого в детстве, я бы не позволил, чтобы это случилось со мной снова, даже если это стоило бы мне карьеры. Но до нас доходили слухи о том, кого следует остерегаться. — Господи-боже, — воскликнул Стив. — Я не высовывался и просто передавал информацию новым ребятам, — продолжил Джеймс. — Я был самым младшим в своём подразделении, но всё было нормально. — Они не возражали, что ты… — Гей? — вставил Джеймс, поразившись неожиданной деликатности Стива. — Гомик? Чокнутый педик? — Баки, хватит. — Я почти ни с кем не разговаривал, Стив, — ответил Джеймс. — Большинство парней думали, что я натурал и просто стесняюсь, так что с этим проблем не было. Главное — работа. — А сейчас? — Я больше не в армии. И сейчас мне важна только Наташа. — Джеймс задумчиво провёл пальцами по губам. Он думал, поможет ли ему чашка крепкого кофе или его снова стошнит. — А на это уже плевать. Всё в прошлом. — Я могу чем-то помочь? — Нет. — Как его зовут? Джеймс резко вскинулся. Стив скрестил на груди руки и сжал челюсти. — Даже думать, блядь, не смей. — Баки… — Нет, хорошо? Никто уже ничем мне не поможет. — Но… — Ну что ты собираешься делать, а? Найдёшь его и переедешь мотоциклом? — К слову, это была не такая уж и плохая идея. Джеймс отбросил эту мысль в сторону. — Забей, Стив. Это всё было очень давно. Стив судорожно вздохнул. — Я просто… Я хочу хоть как-то помочь. — А ты не помогаешь? Ладно, давай просто закроем эту тему? Стив долго смотрел на Джеймса, но вскоре заметно расслабился. — Если это всё, что ты хочешь. Джеймс помотал головой. — Всё, что я хочу, это одеться и выпить кофе, а ещё надо придумать, как объяснить детям, почему я съехал с катушек. — Это не так, — возразил Стив, вставая. — То, что ты съехал с катушек. Ты просто решил, что нам пора уходить. Джеймса это не то чтобы успокоило, но по крайней мере, дети его сейчас не испугаются. — Приятно знать, что Наташа до сих пор ко мне прислушивается. — Ну конечно. — Стив выудил сложенную футболку из корзины, стоявшей у него под кроватью, и бросил её Джеймсу. — Не против, если я приведу детей? — Да, — выдохнул Джеймс, распрямляя футболку. — И мы не будем больше вам мешать. — Или вы можете остаться, если хочешь. Джеймс одним слитным движением оделся. — Что? — Оставайся. — Стив спрятал руки в карманах, он пытался выглядеть непринуждённо, но Джеймс знал его слишком хорошо. — Хотя бы немного. Я закажу ужин, дети посмотрят фильм. Просто немного отдохнём, раз уж так получилось. — Я и сейчас в состоянии сесть за руль, — взъерепенился Джеймс, ощутил вдруг резкий прилив злости на Стива за то, что тот решил, будто он слишком слаб и не может собраться. — Я не о том, — тут спохватился Стив. — Просто останься на чуть-чуть. Отдохни с нами, дай детям успокоиться. Им будет легче, если они будут вместе. Джеймс устроился на подушках поудобнее. — Они устроили истерику? — Нет, — быстро ответил Стив. — Клинт просто не понял, почему мы так рано ушли. Он думает, что тебе стало плохо. — А Наташа? — Наташа вела себя тихо. Вот чёрт. Если Наташа ведёт себя тихо в подобных ситуациях, значит, она напугана. Джеймсу захотелось хорошенько ударить себя за то, что так погрузился в свои проблемы и не заметил изменений в своём ребёнке. — Можешь забрать их? — Скоро вернусь. — И Стив исчез за входной дверью. Джеймс воззрился в потолок. Он так старался уберечь Наташу от своих проблем, но за последние шесть недель дважды провалился: в первый раз, когда проснулся от кошмара, и теперь ещё сегодня. Единственное, что было для него важно, — держаться ради своей малышки. Если ему была необходима какая-то незначительная помощь от Стива, или Марии, или Ника, он бы её попросил. Джеймс бы сделал всё ради Наташи. Мысли о Наташе невзначай напомнили ему его детство, а именно пятнадцатилетие, когда он был в таком восторге от любви к кому-то особенному, только всё это было напускное. Долгое время было легко злиться на парня, который предал и использовал его, но сейчас, пока он сидел в захламлённой квартире Стива в ожидании, когда его лучший друг приведёт их детей, Джеймса охватила внезапная, ослепляющая ярость по отношению к давно умершему отцу. Теперь, когда у него появился собственный ребёнок, Джеймс не мог понять, как его отец мог так с ним поступить. — Пошёл ты, — процедил Джеймс сквозь зубы, прикрыв ладонями глаза и с силой ими надавив. — Будь ты проклят, ублюдок. Входная дверь со скрипом отворилась, и внутрь ворвались весьма обеспокоенные дети. Клинт и Наташа тут же подбежали к Джеймсу, Клинт вскарабкался рядом с ним на диван, Наташа же прильнула к колену отца. Уголки её губ были опущены, а глаза широко распахнуты. — Папа, тебе плохо? — требовательным тоном спросила она, впившись ноготками в ткань джинсов Джеймса. — Папа сказал, что тебе было плохо, — добавил Клинт, подбираясь к левому боку Джеймса и крепко его обнимая. — Тебе нужно в больницу? Нижняя губа Наташи задрожала. Пока Наташа не успела расплакаться, Джеймс подтянул её к себе на колени и приобнял правой рукой. — Мне просто было нехорошо, — сказал он детям, и Наташа обхватила его обеими ручками за шею. — И мне не надо в больницу. — Почему тебе было нехорошо? — тут же встревожилась Наташа, чуть отстранившись, чтобы заглянуть ему в глаза. — Ты съел что-то не то? Ты упал? — Нет. — Джеймс чмокнул Наташу в щёку, затем склонился над Клинтом и поцеловал его в макушку. Они ещё совсем маленькие, а уже такие умные и сообразительные. — Вы не против, если я поговорю с вами по-взрослому? Наташа кивнула, Клинт сел ровнее. Стив, замыкавший дверь и включавший огонь под чайником, вернулся в гостиную и сел на диван рядом с Джеймсом. — Что ж, — начал Джеймс, не имевший совершенно никакого понятия, как же всё объяснить. — Иногда, когда ты сильно поранишься, у тебя появляется на теле шрам. — Как на твоей руке, — тут же вставила Наташа. Она указала на культю Джеймса, которой тот придерживал Клинта. — Бомба взорвалась, и твоя рука сильно поранилась, тебя отвезли в больницу, и тебе стало лучше. — Верно. — Джеймс одобрительно сжал плечо Наташи. — Мне стало лучше, но шрам показывает, где моё тело было сильно ранено. Клинт развернулся так, чтобы ему было хорошо видно левую руку Джеймса. — Доктор Смоллс сказал, что я плохо слышу, потому что у меня шрамы на барабанной перепонке, — сказал он, осторожно поглаживая культю. — Правильно, — ответил Джеймс. — Когда мы обо что-то поранимся, иногда у нас появляются шрамы. Но иногда, когда вам делают больно внутри, у вас там тоже возникают шрамы. Дети удивлённо посмотрели на него. — Например, когда случается что-то плохое, когда вам очень страшно или жутко, это чувство может долго вас преследовать, — продолжил Джеймс, искренне желая уже закрыть эту тему. — После того как это происходит, вы можете резко об этом вспомнить, и это может вас расстроить. — Это случилось с тобой сегодня? — тут же серьёзно спросила Наташа, вцепившись в воротник его футболки. — Ты испугался? Джеймс глубоко вздохнул. Он чувствовал присутствие Стива под боком, и это немного расслабляло. — Сегодня я увидел кое-что, что напомнило мне об одном событии, когда мне было очень плохо, — сказал он ровным тоном. — И когда я это увидел, нам нужно было уйти, поэтому мы так быстро вернулись домой. Большое вам спасибо за то, что послушались меня и среагировали так быстро. Клинт приподнялся и опустил руку на плечо Джеймса. — После того, как мы ушли, ты перестал бояться? «Конечно, нет», — подумал Джеймс. Вслух же он сказал: — Когда мы ушли и вернулись домой, мне стало легче. — Значит, мы больше никогда не пойдём в тот парк, — с торжественным видом заявил Клинт и крепко обнял Джеймса. Наташа последовала его примеру, и теперь Джеймс оказался в коконе рук двух полных энтузиазма детей. — Ну ладно, во-первых, спасибо за такие крепкие обнимашки, — сказал Джеймс, пытаясь оторвать детей от своей шеи. — А во-вторых, мы вернёмся в Кони-Айленд, все вместе, и хорошенько повеселимся. — А если ты испугаешься? — строго спросила Наташа, ущипнув Джеймса за мочку. — Тогда я с этим разберусь. — Джеймс перехватил руку Наташи. — Это одна из особенностей взрослой жизни. Иногда тебе страшно, но ты всё равно должен что-то делать. — Иногда я тоже боюсь, — признался Клинт, больно упершись острыми коленками в бедро Джеймса. — Все чего-то боятся. — Джеймс усадил детей на диван, а сам переместился на маленький журнальный столик. — Если вдруг что-то вас сильно напугает, вы тут же придёте ко мне или Стиву, хорошо? И мы вам поможем. — Зачем? — спросила Наташа. — За тем, что когда вы чего-то боитесь, вам нужно поскорее убраться от того, что вас пугает, — пояснил Джеймс. — Но иногда бывает и так, что вам необходимо остаться и посмотреть в лицо своему страху. — А как узнать, какой это страх? — спросил Клинт, сунув палец в нос. Стив убрал его руку от лица. — Ты сам это поймёшь, — ответил Джеймс. — Это часть взросления. Но мы вам поможем, поэтому будет совсем не страшно. Наташа протянула руки, чтобы погладить Джеймса по щекам. — Я тебе помогу, — поклялась она. — Даже если будет сильно страшно. Даже если там будут монстры. — Я тоже! — восторженно воскликнул Клинт. Джеймс почувствовал, как к горлу подкатил комок, только на этот раз не из-за произошедшего в обед. — Ну, значит, я самый везучий человек во всём Нью-Йорке, а? Момент был прерван закипевшим чайником, пока Джеймс действительно не разрыдался, и Стив попросил Клинта и Наташу помочь ему приготовить кофе для взрослых и горячий шоколад для детей, пока Джеймс старался взять себя в руки. Все уселись за крошечным кухонным столом и принялись потягивать напитки. Затем Клинт спросил, можно ли им с Наташей послушать сказку, и Стив пошёл за книгой, стоявшей на верхней полке шкафа в прихожей. — Эту книгу я приберегал для особого случая, — сказал Стив, положив книгу в мягкой обложке на стол. — Это история о двух маленьких мальчиках и девочке, которые пошли в школу и были очень храбрыми. — Как она называется? — спросил Клинт, вытирая футболкой шоколадные усы. — «Гарри Поттер», — ответил Стив. Он взглянул на Джеймса. — Это история о мальчике, который узнал, что он волшебник. Джеймс смерил Стива укоризненным взглядом. — Стив, — сказал он. — Я был в Афганистане, а не на Юпитере. Я знаю, кто такой Гарри Поттер. — Гарри Поттер носит очки, — проинформировала Наташа отца, ткнув пальцем в обложку книги. — Как Клинт. Но у него тёмные волосы. Как у тебя. — Мне он нравится, — сказал Клинт, беря книгу в руки. — Пап, почитай мне сказку. — Хорошо. — Стив усадил всех на диван, пристроив Клинта у себя под боком. Джеймс переместил Наташу себе на колени и уткнулся лицом в её волосы. Она пахла солнцем, кремом от загара и горячим шоколадом, а её дыхание было абсолютно ровным, даже несмотря на то, что она нетерпеливо ёрзала в ожидании начала сказки. Стив прочистил горло. — Первая глава называется «Мальчик, который выжил». «Неплохое начало», — подумал Джеймс, наблюдая за Стивом. Он рассказал Стиву самое ужасное, что происходило в его жизни, и тот не отпрянул от него в ужасе и не прогнал. Он был рядом с Джеймсом, когда тот нуждался в нём больше всего, заботился о детях, давая Джеймсу время прийти в себя и успокоиться. И даже сейчас он всё так же заботился о Джеймсе и детях. Пока они почитают, потом закажут ужин (Джеймс заплатит, как бы Стив ни возражал). Однажды они снова поедут на Кони-Айленд, чтобы Клинт мог покататься на своих любимых американских горках, а Наташа — поиграть в лягушек. Неважно, что ещё может произойти. В жизни Джеймса не раз случались самые ужасные события, и он выживал, боролся до конца. Пусть у него была только одна рука, но он мог работать, мог содержать свою дочь, мог делать то, что ему было нужно. Джеймс умел выживать. Ничто и никто не мог отобрать у него эту способность.